Текст книги "Ловец застывших мгновений (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

I was betrayed, there is no fate. Аn open sore.

I'm in too deep, I can't believe anymore.

Will you take what's left of me?

Reanimate my trust in fate…[6]6
  Меня предали, больше нет судьбы. Открытая рана.
  Я поглощен в себе, я не могу больше доверять.
  Ты возьмёшь то, что осталось от меня?
  Возроди мою веру в судьбу…


[Закрыть]

Cinema Bizarre «Angel in Disguise»

Забравшись с ногами на кровать, сижу, обхватив руками колени, и смотрю невидящим взглядом в окно. В квартире темно и только отсветы изогнутых молний освещают время от времени мой мрак. Он тянется ко мне. Окутывает. Пропитывает меня. Покалывает кожу. Рядом лежит онемевший телефон. Такой знакомый номер, связывающий меня с иллюзией жизни, теперь превратился в бессмысленный набор цифр, который я больше никогда не наберу в единственно правильной комбинации. Дождь все также смывает серую пыль с ярких летних красок. Очищает. Напитывает живительной влагой. Стучит в мое окно, будто просит впустить случайного путника. Обещает покой и успокоение. Прикрываю глаза и пытаюсь осознать, что произошло несколько часов назад, принять эту неизбежность. Листаю память как страницы дневника, где с точностью до каждого вздоха и шага записано все, что касается Тео и меня. Именно так. Не нас. А его и меня. Мы слишком разные и у его Ангела слишком много тайн. Это должно было рано или поздно дать о себе знать. Внутри меня вновь зияющая пустота.

Раскаты грома звучат все реже и тише. Гроза уходит. Звук разбивающихся капель постепенно умолкает. Дождаться рассвета во что бы то ни стало. Жизнь продолжается, не смотря ни на что. Опять.

Я получил то, что хотел, пусть всего и на краткое мгновение. Иллюзия не может длиться вечно. Позволить Тео бороться за себя? Он даже не имеет ни малейшего представления, с чем ему пришлось бы бороться, и если бы узнал, необходимость этой борьбы отпала бы сама собой. Я не ангел, не тот, кем он меня считает, не тот, кем он предпочел видеть меня. Или… Я уже сам не знаю, кто я. И кем я стал. Почему я продолжаю заниматься тем, чем занимаюсь? У меня нет высоких целей, ради которых я вынужден вести подобный образ жизни. Бедных больных родственников или долгов. Просто это все, что я умею. И в этом я хорош. Не нуждаюсь. А еще, очень давно отношусь к этому как к обычной работе. Как патологоанатом или гинеколог. Нравится ли мне? Это уже другой вопрос. Нравственности и морали. Тех самых, которые давно не являются частыми гостями в моем обиходе. Усмехаюсь. Правда с привкусом горечи. Красивое яблоко с прогнившей сердцевиной. Пока не откусишь, не узнаешь, а когда узнаешь, с отвращением выбросишь в мусор, где мне самое место. Все правильно. Пусть лучше так, как есть. Не хочу видеть отвращение в теплых кофейных глазах.

Тео достоин лучшего. Я не умею то единственное, что ему действительно нужно. Чувствовать. Еще мокрые после дождя оконные стекла постепенно начинают блестеть в первых робких прикосновениях света. Рассвет. Новый день. Новое начало. Не раздеваясь, ложусь поверх покрывала и, подтянув ноги к груди, закрываю глаза. Прощай, Тео. Это была хорошая попытка. Жаль, не удачная, изначально обреченная на провал. Но попытаться все равно стоило. Теперь всякий раз, когда я буду замерзать от холодного дыхания одиночества, мне будет достаточно вспомнить тебя и твои глаза. Теплые. Цвета кофе. Мое лучшее воспоминание. Мое единственное воспоминание.

***

Время. Бездушно стирает из памяти что-то целостное и обостряет несущественные мелочи. Они всплывают и предстают в новом свете с новым восприятием. Удивляешься, что тогда не придавал им большего значения, в то время, как сейчас они кажутся бесценными. Секунды незаметно сливаются в минуты, превращаются в часы. Дни похожи на однообразную серую массу и тянутся подобно капле сахарного сиропа. Медленно. Тягуче. Липко. Я не замечаю происходящих во мне изменений. Вернее не замечал. До недавнего времени. Неделю спустя после разговора в квартире Тео, я обнаружил себя стоящим напротив его дома. Отрезок между номером в отеле очередного клиента и этим местом я категорически не помнил. В слепых окнах было темно, лишь в его горел свет. Я не знал, что здесь делаю и почему здесь очутился. Меня влекло как мотылька к смертоносному пламени – сгореть, но утолить свое любопытство и на миг почувствовать жар во всем теле. Тусклый свет фонарей слабо освещал улицу, и я старался не ступать в мутные пятна этого света на тротуаре. Стоял в тени и просто смотрел на окна.

Тео оставил мне возможность вернуться. Он оставил крохотную соломинку, за которую я мог бы ухватиться, если бы вдруг решился. Но в этом не было никакого смысла. Вернуться, означало бы согласие что-то менять, а делать это не представлялось возможным. Я не смог бы ответить ни на один вопрос, не смог бы объяснить свои уходы и приходы. Тео был прав во всем. Я не принадлежал ему, но он не знает, что себе я тоже уже давно не принадлежу и мне просто нечего ему дать, кроме своего тела. А ему этого не достаточно.

Мир вновь превратился в немое черно-белое кино. Нет красок. Нет звуков. Только периодические титры на темном экране в виде звонков Дэйва и дежурный обмен фразами с очередным клиентом. И я точь-в-точь как один из тех актеров, чью речь заменяют выведенные кем-то другим вычурные реплики. Жизнь? Жалкая тень себя самой же. Все как прежде. Как было всегда. До Тео. Простояв там какое-то время, я ушел только когда в его окне погас свет. Вернулся домой разбитый и опустошенный.

Прошло три дня после этого необдуманного порыва. Ровно три дня. И я вновь оказался здесь. Стою на противоположной стороне улицы от его дома. Зачем возвращаюсь? Почему не могу его отпустить? К чему этот мазохизм? У этой истории не счастливый финал, как и у всех остальных, подобных ей. Ночь благосклонно прячет меня под своим пологом, помогая оставаться незамеченным в своей слабости. Как патетично. Каждый раз смотрю на дверь его парадного входа и понимаю, что в любую минуту, могу пересечь разделяющее меня от нее расстояние и попытаться вернуться в ту параллельную реальность, из которой меня выбросило в открытый космос. Без скафандра. Но именно это и удерживает. Одиночество жарко нашептывает мне на ухо свои клятвы в верности, и у меня нет оснований ему не верить. Еще несколько минут и свет в окне Тео гаснет. Медленно разворачиваюсь и, направляясь по пустынной улице, иду бесцельно слоняться по ночному городу в надежде, что мои ноги устанут раньше, чем измученный мыслями мозг, и я быстрее провалюсь в свой черный бездонный колодец без сновидений, когда вернусь домой.

Ночная жизнь оживленных улиц не затихает ни на секунду. Зазеркалье. С заходом солнца здесь все меняется до неузнаваемости. Грязь и пороки выползают изо всех возможных щелей. Наводняют. Есть время до восхода. Падкие на развлечения люди готовы сорить деньгами, прожигая свою жизнь. С безразличием смотрю на вызывающе одетых проституток, с остервенением выглядывающих свой лотерейный билет в виде щедрого клиента. Молоденьких мальчиков, предлагающих свое тело за сотню. Чем я лучше их? Ничем. Чем я отличаюсь от них? Ничем. Мне просто не приходится стоять на краю тротуара каждую ночь. Меня находят сами и я точно знаю, сколько получу за свои старания. Не большое различие, правда? Стеклянный саркофаг все также прочно сковывает все внутри. Понимаю, что со временем забыл, что же там под ним скрывается. Мой личный ящик Пандоры. Ни в коем случае не открывать. Ни при каких обстоятельствах. Внутренние демоны исправно несут свою службу, охраняя его от чужих посягательств.

Несколько раз слышу недвузначные предложения и ловлю пожирающие взгляды на себе. Равнодушно усмехаюсь. Я вам не по карману. Но это отличное место для того, чтобы вспомнить к какому миру я отношусь. В нем не существует тепла и света, они здесь ни к чему. Свет и тьма могут соприкоснуться лишь ненадолго, сменяя друг друга на рассвете и закате, но никогда не будут сосуществовать вместе.

В пустой квартире лишь одно напоминание о Тео – моя фотография. В почти пустом списке контактов моего телефона еще одно – его номер. В моей голове их сотни. И я живу вместе с ними. Каждую секунду. Просто потому, что забыть – значит потерять что-то ценное. Утро. Мрак повержен и покорно отступает перед этим натиском. Лишь осторожно наблюдает несколько минут из темных подворотен за торжеством света. Завидует. Совсем как я. Время. Лечит. Не меня.

***

Смотрю в блестящие черные бусины глаз и медленно, будто это существо способно понять мою речь, цежу сквозь зубы:

– Если ты еще раз попытаешься меня лизнуть, укушу.

Пеппа или Пиппа, или Как-ее-там-зовут небольшой йоркширский терьер с трогательным и очаровательным красным бантиком между ушками обижено скулит мне что-то в ответ, явно уязвленная моим некорректным поведением. Наша с ней «госпожа» великодушно бросает на нас взгляд, и я обворожительно улыбаюсь в ответ.

– Энджи, сладенький, ты не можешь не нравиться, – лениво растягивая слова, произносит невысокая блондинка, улыбаясь в ответ, и вновь возвращается к прерванному с кем-то диалогу.

Сегодня я нечто наподобие красивого модного аксессуара, который просто необходим каждой светской львице. Дизайнерская сумочка, шляпка, небольшая собачка и молодой любовник для целостности картины. Очевидно, с последним вариантом возникли проблемы, иначе я бы сейчас здесь не стоял. Либо же Андреа Гриффитс просто в очередной раз захотела разнообразия. Эта наша не первая встреча. Она появляется раз в полгода или год и неизменно заказывает меня, хотя ей известно о моей однобокой бисексуальности. Но Дэйв скорее удавится, чем откажет такому щедрому клиенту. Мы не друзья, ей просто нравится спать со мной. Иногда. Покупать меня на ночь. Прихоть.

Кроме того, пока она упрямо продолжает сражаться со своими «около сорока», не брезгуя безжалостными методами, как то пластическая хирургия и непроницаемая маска макияжа, ее выходы в свет обязательно должны сопровождаться наличием «сладких» мальчиков. Вздыхаю. Богемная тусовка. Мы находимся на открытии выставки какого-то молодого, но подающего большие надежды художника. Андреа плавно похаживает между собравшимися гостями, зондируя почву по поводу своего протеже, а я неотступно следую за ней. Вместе с Пеппой, или Пиппой, или Как-ее-там-зовут на руках. Похоже, нам обоим здесь явно скучно. Мохнатое существо обиделось окончательно и, отвернувшись от меня, грустно сопит. Еще одна новая прихоть Андреа.

Наконец, круг почета окончен, и наша хозяйка замирает рядом со мной, кладя руку мне на локоть и беря бокал с шампанским с подноса в руках одного из снующих по залу официантов.

– Тебе скучно, ангелочек?

Тоска зеленая.

– Я прекрасно провожу время, милая, – ласков и внимателен. – Но вот… – Господи, как же зовут это существо?

– Пеппа? – тут же интересуется она, и терьер как по команде поднимает на нее взгляд.

– Да, – с облегчением, – она выглядит уставшей.

Андреа несколько секунд удивленно смотрит на меня, а затем снисходительно объясняет:

– Пеппа кобель, сладенький.

О, боги! И как я сам не догадался по этому очаровательному красному бантику?

– Он всегда быстро устает от большого количества людей, – пожимает Андреа плечами.

Как я его понимаю.

– Энджи, а ты не пробовал работать натурщиком? – вдруг спрашивает она, внимательно разглядывая меня с ног до головы.

Только натурщиком и не пробовал. Снисходительно усмехаюсь.

– Часами стоять обнаженным и не двигаться? Это не для меня, Андреа.

Она чуть порочно улыбается, давая понять, что уловила скрытый смысл моей фразы, и без сомнения предвкушая составление сегодняшней композиции в забронированном люксе.

– А моделью? – вопрос полосует по живому, напоминая о кофейно-золотистых глазах, увлеченно смотрящих на меня сквозь объектив фотокамеры.

Прошел месяц с того самого злополучного разговора с Тео. За этот месяц ничего не изменилось. Ни один из нас не нарушил режим эфирного молчания. Похоже, мы оба не видим в этом смысла.

– Это просто праздный интерес?

– Несколько человек уже поинтересовались, возможно ли воспользоваться твоими услугами… – и натыкаясь на мой не двусмысленный взгляд, добавляет, – … исключительно в роли модели, конечно.

– Мои услуги недешево обходятся. Тебе ли не знать, Андреа.

– Таким красивым мальчикам цинизм не идет, ангелочек, – слегка покровительственно замечает она. – О, Тед здесь. Я на минутку. Пойду, поздороваюсь. Не скучай пока.

С этими словами она забирает Пеппа из моих рук и виляющей плавной походкой направляется в сторону новоприбывшего гостя. Минутка покоя – это все, чего мне хотелось. Скучающе осматривая полотнища, сделавшие сомнительный вклад в развитие великого изобразительного искусства, внезапно чувствую, как перехватывает дыхание. Всего на секунду. Не сразу понимаю причину такой реакции, но когда осознаю, что ее вызвало, застываю. Перестаю дышать. Ваниль. Прямо за моей спиной.

– Эндж?

Три удара сердца, на протяжении которых я решаюсь обернуться, оглушают меня. Поворачиваю голову, натыкаясь на теплый взгляд. Смотрю на Тео и непреодолимо хочу к нему прикоснуться. Нестерпимо-мучительное желание.

– Тео.

– Не ожидал тебя здесь встретить.

Похоже, это наше общее ощущение.

– Как ты? – добавляет через секунду.

– Все отлично, – стандартный бессмысленный ответ.

– Рад слышать.

Смотрим друг другу в глаза. Пытаемся прочесть друг друга между строк. Уловить нечто, не до конца понимая, что именно.

– Я скучал, Эндж, – так просто. Чувствую проходящую по телу волну легкой, едва ощутимой, но восхитительной дрожи.

«…если ты все-таки найдешь для меня место. Смысл бороться…»

Он до сих пор ждет? Он все это время просто ждет, что я изменю свое решение? Взгляд выхватывает машущую мне рукой Андреа и я со всей ясностью вижу свою реальность. Не хочу пачкать этой грязью Тео. Прости, но так будет лучше.

– Не удалось найти более подходящую модель? – вопреки ожиданиям фраза наполнена не цинизмом, а оттенком горечи.

– Для лучшего фотографа нужна лучшая модель, – спокойно.

Боковым зрением наблюдаю, как моя леди на сегодняшний вечер начинает плавное движение в нашу сторону. Позволить Тео увидеть меня с ней? Не смогу.

– Извини, Тео, но мне пора, – произношу и лишь потом понимаю, как звучит эта фраза. Как сотня таких же, уже сказанных мною ему раньше. Внутренне морщусь, но времени нет. Как и другого выбора.

– Конечно, Эндж. Как всегда.

Не успеваю я сделать нескольких шагов, как чувствую его теплое прикосновение к моим пальцам. Готов завыть от этого ощущения. Застываю, поравнявшись с ним. Тихая фраза на ухо:

– Я не тороплюсь, помнишь?

Пальцы соскальзывают, отпуская меня. Избегая смотреть на Тео, не оборачиваясь, направляюсь к выходу. Андреа несомненно последует за мной. Я ее собственность на сегодня. Весьма дорого оплаченная собственность.

– Ангелочек, ты устал? – прохладная рука унизанная золотыми кольцам и браслетами не сильно, но цепко хватает меня за ладонь, когда я выхожу в просторный холл.

Она несколько мгновений смотрит в мое лицо, а затем незаметно опускает в карман моего пиджака ключ от номера.

– Я скоро поднимусь, – томно произносит, бросая по сторонам осторожные взгляды. Играет. – А потом хочу тебя съесть.

– Все, как пожелаешь, – сладко улыбаюсь в ответ. Это моя работа и она будет сделана идеально.

Андреа легко пробегает кончиками пальцев по моей скуле и на миг прищуривается.

– И все-таки тебя просто необходимо увековечить в искусстве. Если когда-нибудь согласишься стать натурщиком…

– Ты будешь первой, кто об этом узнает, – с легкостью раздаю бессмысленные обещания, но она довольно улыбается и вскидывает бровь.

– Обманщик. Но очень соблазнительный обманщик.

Разворачивается и поспешно возвращается в зал, а я направляюсь к лифтам. Есть время прийти в себя от случайной встречи и принять душ в ожидании своей госпожи. Спать с женщиной для меня все равно, что пить чай вместо любимого кофе. Вроде бы смысл тот же, но никакого эффекта. Хотя в данном случае, я последний человек чье мнение учитывается в подобных вопросах. Всего лишь работа.

Кончики пальцев до сих пор слегка покалывает от прикосновения Тео. Мы были так близко и так непреодолимо далеко одновременно. Он может ждать сколько угодно, ничего не изменится. Не в нашем случае. Вздыхаю и открываю дверь в шикарный номер. Энджел.

***

Рассветы сменяются закатами, и я лишь безучастно наблюдаю за этим. Прошла еще одна неделя. Даже не могу вспомнить толком, что произошло за этот период. Ничего не произошло. Мое инертное существование никак не изменилось. Выбираюсь из автомобиля и на прощание коротко киваю Тони. Устал. Ночь почти не приносит такой долгожданной прохлады. Воздух все также горяч и с трудом проникает в легкие. Обжигает их. Не надышаться. Хочу в душ. Чашку кофе. Поддаться меланхолии в ожидании очередного одинокого рассвета.

Поспешно взбегая по ступенькам, не замечаю фигуру в тени. Меня кто-то ждет.

– Эндж…

Тело на миг обмякает, пока мозг пытается подобрать правильную реакцию на происходящее. Так и не найдя ни одного соответствующего, но перебрав миллион альтернативных вариантов, он просто замирает вместе со мной. Впадает в состояние близкое к кататонии.

– Тео?

Фигура делает шаг вперед. Отмечаю, как дышать становится практически больно и надо мной вновь образовывается воронка.

– Что ты здесь делаешь? – единственный нейтральный вопрос, на который я способен.

– Жду тебя.

– Зачем?

Тео протягивает мне пухлый конверт.

– Это твои фотографии. На днях отпечатал. Я подумал, ты захочешь, чтобы они у тебя были.

Не до конца веря в происходящее, не двигаюсь с места и смотрю на него. Что? Зачем? Чтобы у меня было еще больше напоминаний о том, что никогда не будет моим? О том, каким я навсегда останусь в памяти Тео? Но это не я. Прости, малыш.

Тео кивает в сторону двери и, видя мою заторможенную реакцию, мягко произносит:

– Чашка кофе вполне сойдет в качестве оплаты за доставку.

Вновь не могу понять, что происходит. К чему это все, если мы уже поставили точку? И даже несколько. Иллюзия многоточия? Разрываюсь противоречивыми терзаниями всего несколько секунд и, наконец, согласно киваю. Открываю дверь, пропуская его внутрь. Когда поворачиваю ключ в замочной скважине, понимаю, что Тео первый человек, переступающий порог моей квартиры, не считая Дэйва. Попытка заглянуть в мой мир? Что-то для себя понять?

– Извини, мне нужно в душ, – автоматически произношу, пока Тео осматривается.

Он кивает и проходит к плите.

– Я сам сварю.

Пока стою под прохладными струями воды, пытаюсь взять себя в руки. Чувствую себя неуютно и растерянно и в то же время с какой-то необъяснимой долей мазохистского удовлетворения. Тео здесь. Буквально за стеной. Рядом. Возвращаюсь назад в одном полотенце и чувствую на себе его взгляд. Нет, не похоть, приятно покалывающее кожу желание. Оно разливается в воздухе. Пропитывает атмосферу электрическими разрядами. Возбуждает меня. Не спеша переодеваюсь в легкие брюки и белую майку. Тео уже сидит за стойкой, а над двумя горячими чашками мягко поднимается манящий аромат кофе. Сладкий. Чуть горьковатый. Как я люблю. Сбоку лежит конверт. Не могу найти в себе силы распечатать его сейчас. Тяжело. Потом. Когда Тео уйдет. Сажусь напротив, обхватив тонкую ручку белой чашки пальцами.

– Спасибо.

Тео кивает в ответ, не интересуясь, за что именно я его благодарю. За кофе, фотографии или за то, что он сейчас здесь. Какое-то время мы сидим молча и ни один не пытается нарушить эту тишину. Чувствую, как она смыкается вокруг нас. Давит. Окутывает коконом, сжимая пространство. Не выдерживаю.

– Как ты узнал, где я живу?

Тео философски пожимает плечами, но глаза остаются серьезными.

– Это был секрет? – вопросом на вопрос.

– Нет, – отвечаю, проигнорировав поднимающуюся из глубины сознания панику. Что еще он знает? – Просто удивился твоему визиту. Ты ведь ни разу не был у меня…

Замолкаю не в силах подобрать правильное определение тому непродолжительному времени, что мы были вместе. За время наших отношений? За время нашего флирта? За то время, что мы спали вместе?

– Ну, наконец, у меня появилась такая возможность.

Делает глоток из своей чашки, не отводя взгляда от моих глаз. Странное ощущение начинает проклевываться где-то внутри. Подозрение? Паранойя? Предчувствие?

– Ты ведь пришел не только ради того, чтобы отдать мне фотографии?

Отрицательно качает головой. Подозрений становится еще больше, и все они наполняют меня растерянностью, граничащей с паникой.

– Тео… – вздыхаю, пытаясь собраться с мыслями. Надеюсь, что он сам расскажет, зачем пришел, но Тео молчит, давая мне возможность договорить. Проблема в том, что я не знаю, что сказать.

Тишина вновь оглушает. Мерное тиканье часов, кажется, бьет прямо по барабанным перепонкам. За окном глубокая ночь. Мы сидим, разделенные лишь барной стойкой и лихорадочно пытаемся прочесть мысли друг друга по взглядам. Безуспешно.

– Я думал, мы уже все решили, – наконец, срывается с моих губ.

– Я хотел бы услышать твое решение, – спокойно произносит он. – Ты так его и не озвучил вслух.

Что за игру ты ведешь, Тео? Чего ты хочешь добиться? Чтобы я признался как мне плохо без тебя? Как я снова и снова прокручиваю в голове те пару месяцев, которые прожил, ласкаясь о твое тепло? Как мне жаль, что все так и не может быть иначе?

– Тебе не достаточно того, что я могу тебе предложить… – произношу, сосредоточено вглядываясь в полупустую чашку. Пытаюсь найти там ответ, прочесть знаки судьбы, разгадать скрытый смысл этой встречи и нашего разговора, но все это утекает сквозь пальцы. Неуловимо. Безрезультатная попытка.

– А что ты можешь мне предложить, Эндж?

Играем. Ходим кругами. Ни одного прямого вопроса и ответа. Шарады.

– Секс, – поднимаю взгляд.

– А тебе самому этого достаточно?

– Тео, возможно, вся проблема в том, что ты не достаточно хорошо меня знаешь, – ужасаюсь произнесенным словам, потому что за ними последуют вопросы. Те самые, на которые я не отвечу. Еще один шаг к темной и бездонной пропасти. Добровольный. Тео меня не разочаровывает.

– Расскажи, я никуда не спешу.

Резко поднимаюсь и иду мыть чашку. Тишина. Нет, не тишина, затишье перед бурей. Весьма обманчивое состояние.

– Ты боишься позволить себе почувствовать хоть что-то, – вдруг произносит он прямо за моей спиной. Чувствую его дыхание и руки на своей талии, но слова попадают точно в цель и почему-то вызывают раздражение. – Почему ты не позволяешь себе довериться кому-то?

Несмотря на то, что голос Тео звучит мягко, во мне начинает закипать злость. Почему? Почему?! Потому что за доверием следует боль. Потому что стоит хоть на миг поддаться этим так званым чувствам и тебя разорвет на части. Эффект водородной бомбы. Я больше не хочу проходить через это снова. Я хорошо выучил этот урок.

– Кто и как лишил тебя этой способности, Эндж? – не спрашивает, выпытывает. Еще одно четкое попадание. В десятку.

– Послушай… – немного резко, не выдерживая внутреннего напряжения.

Тео не дает мне договорить. Он резко поворачивает меня к себе и закрывает мой рот поцелуем. Требовательным и подчиняющим. Порабощает меня. Доминирует. Сжимает руками мои плечи. Нет! Пытаюсь отодвинуться. Отстраниться. Сбежать. Но Тео зажимает меня между собой и кухонным столом, отрезая пути к отступлению. Всего на мгновение теряюсь, но в следующую секунду волна ярости накрывает меня. Перед внутренним взором застывают синие насмешливые глаза. С силой отталкиваю его. Я сказал нет! Шумное дыхание вырывается сквозь зацелованные губы.

– Так, Эндж? – с вызовом? С легкостью поддаюсь на его провокацию, не отдавая себе в этом отчета.

– Как?! Ты действительно хочешь знать, как, Тео?!

Ярость ослепляет меня. Не помню, когда в последний раз чувствовал подобное. Кажется, готов разнести все вокруг. Стереть в пыль. Крушить. Сжигать. Это ощущение заполняет меня до самых краев. Растекается по венам. Подчиняет себе. Поглощает. Не контролирую. На грани. Слеп. Глух. Нем. Толкаю Тео на стойку и резко развернув его, нагибаю. Стягиваю одним рывком брюки. Грубо. Жестко. Царапая кожу. Прижимаю к поверхности. Он не сопротивляется. Не понимаю, что делаю. Осознание происходящего приходит только, когда слышу его приглушенный вскрик боли. Замутненное яростью сознание на секунду различает всю картину происходящего. Я. Насилую. Тео. Шок и омерзение к самому себе моментально нейтрализуют всю агрессию. Абсорбируют ее. Очищают меня. Тошнота подступает к горлу. Мир расплывается перед глазами, становится одним сплошным размытым пятном. Не в силах различить предметов, медленно пошатываясь, отступаю на несколько шагов назад, отпуская Тео. Чувствую жар на своих щеках. Огненные дорожки прокладывают себе путь, спускаясь к подбородку, обжигая губы солью. Заторможенный разум не сразу понимает, что это слезы. Обычные слезы. Те, которых я так давно не чувствовал. Те, которых во мне уже не должно быть. Слабость наполняет все тело. Безвольно падаю на колени и прячу лицо в ладонях. Что я наделал? Причинил боль единственному человеку, который значил для меня намного больше, чем я сам. Чем все, что есть в моей жизни. Чем все, что в ней было и будет. Я сам разрушил все. До основания. Чудовище. Я превратился в чудовище. Достойный ученик своего «учителя». Беззвучные рыдания сотрясают мое тело, грозя перерасти в форменную истерику.

Кажется, что вместе со слезами наружу выходит весь яд. Вся боль. Все отчаяние. Весь страх. И все это одновременно сковывает и сознание, и тело, лишает последних сил, лишает воли. Я чувствую. Я. Чувствую. Все. Сейчас услышу, как хлопнет входная дверь, и смогу заползти в самый темный угол. Поддамся боли и отчаянию. Ненависти к самому себе. Он уйдет. Навсегда. Сбежит. И я отпущу. Виновен. Без права на защиту.

Чьи-то теплые руки вдруг крепко обнимают меня и прижимают к себе. Едва уловимый запах ванили. Солнечное тепло. Тео. Мой Тео.

– Господи, кто же это с тобой сделал? – тихо и успокаивающе.

Поток воспоминаний похож на лавину. Цунами. Этот поток безжалостно накрывает меня отвращением и ненавистью к моему прошлому. К моему настоящему. Почти физическая боль не дает произнести ни слова. Чувствую, как тело начинает бить крупная дрожь, пока я лихорадочно цепляюсь за руки Тео, вжимаюсь в него. Это он должен сейчас быть в истерике после того, что я сделал. Это он должен сейчас чувствовать отвращение, а не прижимать меня к себе, как ребенка. Он не должен был видеть. Не должен был понять. Но он понял. Мы сидим на полу, и он все также укачивает меня на руках, а я все также не могу остановить поток слез. Истерика. Срыв. Катарсис. Облегчение. Наконец.

– Прости… – одними губами, еле слышно. – Прости меня…

Но он слышит. Тео прижимает меня еще ближе и мягко гладит по голове, пропускает пряди волос сквозь пальцы. Успокаивает этим прикосновением. Защищает от моих беснующихся демонов, укрывает в себе, в своих объятиях. Мне снова семнадцать лет. Я снова глотаю собственные слезы от разрывающей душу боли и мне снова не все равно. Впервые за последние шесть лет. Мой стеклянный саркофаг дал трещину, обнажив до сих пор кровоточащие глубокие раны. Там, внутри. Они не зажили, вовсе нет. Они все это время продолжали кровоточить и болеть, просто я не хотел этого чувствовать. Я парализовал в себе любую способность к чувствам, чтобы избежать боли, но вместе с этим лишил себя способности чувствовать что-либо вообще. Тео был прав, я забыл как это. Больно.

Чувствую теплые губы на своих щеках. Они мягко скользят по коже, собирают мои слезы. Эта нежность полосует меня хуже кожаных плетей. Захлебываюсь. Задыхаюсь. Не могу дышать. Через мгновение губы Тео накрывают мой рот. Мягко. Осторожно. Едва ощутимо. С готовностью отпрянуть в любой момент. Но я устал и не хочу, чтобы он останавливался. Больше не хочу. Позволяю. Подчиняюсь. Слегка нерешительно провожу кончиком языка по его губам. Проникаю внутрь. Чувствую вкус его дыхания. Понимаю, что отвечаю на поцелуй. Понимаю, что Тео это тоже понимает. Горячее дыхание на миг замирает. Он изумленно отстраняется от меня и растерянно смотрит в глаза, но, вероятно, видит в них что-то такое, что заставляет его поверить в эту разительную перемену во мне.

Снова склоняется, и я тону в его настойчивом поцелуе. Растворяюсь на его губах. Отвечаю с жаром безумца, будто через несколько минут наступит Конец Света и это последнее, что я могу почувствовать в своей жизни. Чувствую язык Тео, скользящий по контуру моих губ. Эта ласка не сравнится ни с одним обычным трахом. Нечто тайное. Личное. Только наше с ним. Пусть мое тело покупают каждую ночь, но мои поцелуи принадлежат только одному человеку. Отныне и навечно. Единственное, что еще может принадлежать только ему. Целует нежно. Целует страстно. Мягко. Дерзко. Чувственно. Требовательно.

Не замечаю, как мы оказываемся на кровати, и Тео склоняется надо мной. Он не пытается раздеть меня. Не пытается трахнуть и отомстить за то, что я сделал. Лишь мягко касается и целует, а я поддаюсь и отвечаю. Очень долго. Пока не успокаиваюсь окончательно и обессилено не засыпаю в его руках, нарушая свои же правила одно за другим. Но этот человек стоит того, чтобы их нарушить. Хотя бы раз в жизни. Это последняя мысль, перед тем как мое измученное сознание погружается в забытье.