Текст книги "Ловец застывших мгновений (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15

So why do we keep up this charade?

And how do we tell apart the time to leave

From the time to wait?

What does tomorrow want from me,

What does it matter what I see,

If it can't be my design?

Tell me where do we draw the line?[15]15
  Так почему мы продолжаем эту шараду?
  И как нам отличить время, когда нужно уходить,
  От того, когда нужно ждать?
  Что хочет от меня завтрашний день?
  Какое значение имеет то, что я вижу
  Если моя цель недостижима?
  Скажи мне, где мы проводим черту?


[Закрыть]

Poets Of The Fall – Where Do We Draw The Line

Когда выхожу из ванной в одном полотенце, по квартире плывет едва уловимый аромат свежезаваренного кофе, теплый и расслабляющий меня. За стойкой сидят Кэти и Саманта, о чем-то не громко переговариваясь. Несколько секунд думаю, а затем с легкой улыбкой направляюсь к ним.

– Рад видеть вас, девочки. Одетыми, – добавляю не в силах пересилить себя.

– Энджи! – чуть возмущенно. – Кто бы говорил, – Кэтрин взглядом окидывает мое полотенце на бедрах и поворачивается к притихшей Саманте. – Сэм, не обращай внимания, Энджи на самом деле гей.

– Кто бы говорил, – слегка насмешливо себе под нос, но они отчетливо слышат мою фразу. Саманта краснеет еще больше. Господи, она же полная противоположность Кэти.

– Мне уже пора, – произносит, поспешно поднимаясь со стула. Ловлю на себе убивающий взгляд Кэтрин. Сдаюсь.

– Брось, Сэм. У нас сейчас по расписанию предрассветное чаепитие. Может, присоединишься?

Она колеблется, но замечаю, как Кэти берет ее за руку и легонько тянет на себя.

– Отлично, – помогаю принять окончательное решение. – Кофе? Чай?

– Кофе.

Саманта садится обратно, пока я разливаю горячие напитки по чашкам.

Следующий час сидим за стойкой и просто разговариваем. Узнаю, что ей двадцать два, она учится и работает. Живет с матерью, которая недавно развелась с отцом-пьяницей и наконец, выгнала его. Замечаю, как на нее смотрит Кэти и ловлю себя на мысли, что, наверное, точно так же смотрел на Тео. Все еще не до конца отошел от этого неожиданного открытия, хотя многое теперь стало более понятным.

Когда за Самантой закрывается входная дверь, поворачиваюсь вполоборота к Кэти.

– Ну и? – выпаливает. Лучшая защита нападение?

Улыбаюсь.

– Ну и… теперь понятно почему ты не переживала, что я могу у тебя отбить твоего парня. Потому что это, как оказалось, не парень…

– Это проблема? – не могу понять, почему она начинает заводиться. А она начинает, это четко улавливается в чуть подрагивающем голосе.

– Кэти? – слегка прищуриваюсь. – Ты не забыла кто я?

Она едва заметно вздыхает. Вижу, как расслабляются плечи. Напряжена? Растеряна?

– Прости, мы просто уснули. Я не хотела, чтобы так получилось.

Встаю и, подойдя ближе, кладу ладони на ее плечи.

– Мне кажется или это у тебя больная тема?

– Какая тема?

– Больная.

– Энджи… Я…

Подталкиваю ее к дивану, и она беспомощно на него плюхается.

– Тебе нравятся девушки, я уже понял, – сажусь рядом. – У тебя уже был кто-то? До Саманты?

– Да. Парень…. Что-то вроде…

– Понятно. Значит, про безопасный секс все-таки рассказать стоит? – хмыкаю.

Она ударяет кулачком по моему плечу.

– Ауч, – тру ушибленное место, – ладно, извини. – Тихо смеюсь. – Так ты бисексуальна?

– Не знаю. Хотя у меня был парень и… у нас… Ну, ты понимаешь… все было…

С готовностью киваю. Понимаю. Она не краснеет, не заикается, просто очень тщательно пытается подобрать слова. Такое за ней редко заметишь. Обычно она говорит все что думает и так, как думает. Но, похоже, я прав, для нее это действительно оказалось проблемой.

– Но тебе не понравилось, да? – помогаю договорить.

– Не понравилось? – возмущенно фыркает. – Эти пять минут на заднем сидении его автомобиля, который он взял у отца? Это было отвратительно, больно и собственно это все, что я запомнила и почувствовала прежде, чем оно закончилось.

– Он тебе нравился? Почему ты решила ему уступить?

– Энджи, быть девственницей в семнадцать лет – дурной тон.

Гениально, как всегда. И полностью в ее духе.

– Понятно, то есть о большой и чистой любви речь у нас не идет?

– Нет.

– Отлично. И потом он тебя бросил?

– Я бросила. Ну, мы и не то, чтобы встречались… – увлеченно царапает ногтем обивку моего дивана.

– Кэти, ты переспала с ним на первом свидании? – качаю головой.

– Ну да, оно было единственное. Господи! И не надо так на меня смотреть!

Неосознанно улыбаюсь ее воинственному выражению лица и мягко обнимаю. Притягиваю ближе, она утыкается мне в плечо.

– Не знаю, зачем. Тогда казалось, что так и должно быть. Что мне нужно это сделать. И я согласилась пойти с ним на свидание, хотя на самом деле знала, что мне нравится совсем другой человек.

– Девушка?

– Мелани. Мы с детства дружили. Учились вместе. А потом я поняла, что она мне нравится… по-другому. Начала ловить себя на мысли, что хочется ее поцеловать. И не только.

– И почему ты ей об этом не сказала?

– Сказала, – невесело хмыкает, – но она подумала, что я шучу. А когда попыталась ее поцеловать, Мел оттолкнула меня и на этом наша дружба закончилась. Да и общение в целом. Она начала меня избегать, смотреть на меня, как будто видит первый раз в жизни. Как будто я сумасшедшая или заразная. Я долго мучилась, а поговорить даже было не с кем. Мелани была единственной, кому я все рассказывала. С мамой я говорить на эту тему не решилась бы, хотя им до меня и дела никогда особо не было, после того как она вышла замуж за Пола. Мне кажется, она что-то подозревала. В общем, я очень долго думала, а потом собрала вещи и решила уехать. От Мелани, от них. Что-то поменять в себе и в своей жизни. И случайно опять встретила тебя. И… с тобой так просто и спокойно, Энджи. Ты столько для меня делаешь, и я могу быть самой собой. Не притворяться.

«Не притворяться». Это все, о чем мечтаю я. Теперь понимаю, почему она так спокойно восприняла меня и отчасти то, чем я занимаюсь. Потому что в душе сама хочет, чтобы ее воспринимали такой, какая она есть. Вздыхаю. Похоже, это у нас наследственное.

– Тогда тебе нужно это произнести вслух, – рассеянно касаюсь ее макушки губами.

– Что произнести?

– Какая ты. Настоящая. Если ты примешь себя такой, то у других просто не будет выбора.

Несколько секунд молчит, а потом выдыхает:

– Я лесбиянка.

– Лучше?

– Наверное, да, – улыбается мне. – Хороша из нас пара, правда?

Хмыкаю и качаю головой. Она неисправима. Сестра. Сказать сейчас? Уже открываю рот, чтобы попытаться произнести вслух то, что может изменить наши легкие, ни к чему не обязывающие отношения, но Кэтрин вдруг задает вопрос.

– А когда ты понял, что ты гей, Энджи?

Закрываю рот, тут же проваливаясь в собственные воспоминания.

– Это тоже не веселая история, Кэти.

Не собираюсь рассказывать ей о той грязи, которую пережил. Ей это ни к чему.

– Тоже неудачный опыт? – поднимает на меня свои каре-зеленые глаза.

– Можно и так сказать.

– Ты поэтому стал работать по вызову?

И откуда в ней столько проницательности? Согласно киваю.

– Но Тео действительно любит тебя. Ты не должен упустить его. Он так смотрит на тебя…

– Как Сэм на тебя? – незаметно меняю тему.

Чтобы обсуждать наши с Тео отношения объективно, нужно знать всю картину, а не только верхушку айсберга, а я не хочу вываливать на Кэтрин все это грязное белье и все свои болезненные воспоминания.

Моя хитрость срабатывает. Она улыбается, и ее глаза неуловимо теплеют.

– Наверное. Саманта просто солнышко.

– Да. И совсем не похожа на тебя, – Кэти легонько щипает меня и я, смеясь, дергаюсь. – Давно это у вас?

– Ну, это был не первый раз, если тебя именно это интересует. Когда я лежала в госпитале, она всегда была такой милой, ухаживала за мной. И в один из дней мы поцеловались. Случайно. И… мне понравилось. Но я думала, что мне придется вернуться домой, поэтому даже не собиралась продолжать что-то. А потом ты предложил остаться у тебя. Спасибо тебе, Энджи, – порывисто целует в щеку. – Извини, я знаю, что это не красиво, но нам просто не было куда пойти. И я не думала, что мы уснем.

– Кэти, а зачем ты меня тогда сняла для свадьбы? – давно хотел спросить. Почему именно я, мы уже выяснили, а вот для чего…

– Ну, для семьи. Чтобы думали, что у меня есть парень или друг, или что-то в этом роде. А еще у моих родственников маниакальная склонность сватать всех одиночек. Сажать их за один стол, всячески сводить. И я просто не хотела, чтобы меня таскали от одного «жениха» к другому, в надежде, что кто-то, наконец, позарится. Это так унизительно и тем более, не могла же я заявить, что мне все-таки больше нравятся девушки. В общем, мне срочно требовалась пара для отвода глаз. Синди, моя кузина, в шутку предложила снять кого-нибудь. Мне эта идея понравилась, ну а дальше ты уже знаешь.

– И где ты взяла столько денег?

– Сняла со своего счета на учебу в колледже.

– Ты…что? – Господи, ну что за авантюризм?

– Зачем они мне, если я все равно не буду учиться? – пожимает плечами.

– И чем бы ты хотела заниматься?

– Еще не знаю, Энджи.

Замолкает, водя пальцем по кончику моего махрового полотенца. Знаю, о чем-то сосредоточено думает. Солнце уже успело подняться и окрасить серо-черный город в более мягкие и теплые тона. Чувствую, как слабость начинает струиться по моему телу и сознание постепенно затихает.

– Пошли спать, Кэти, – тихо произношу в ее волосы.

Она кивает и поднимается с дивана.

– Только, может, ты все-таки оденешь что-нибудь на себя?

Хмыкаю и поднимаюсь следом. Невыносимая. Непосредственная. Сестра.

Первый день зимы застает меня в кровати. Медленно открываю глаза, и жду пока сонный разум постепенно стряхнет последние остатки пустых и рваных сновидений. Медленно поворачиваю голову к окну. Зима. И хотя визуально ничего не поменялось, ловлю себя на мысли, что никогда раньше в жизни так отчетливо не ощущал смены времен года, как в последнее время. Они стали синхронным отражением моей жизни и происходящих в ней изменений. Только разве внутри меня сейчас зима? Все еще?

Не могу отогнать какое-то тревожащее ощущение, что-то неуловимое, просачивающееся сквозь время и расстояние. Предчувствие? Глупые страхи и игры сознания? Какой-то неосознанный порыв заставляет взять в руки телефон. Подушечки пальцев отчаянно покалывают тысячами коротких электрических разрядов, пока я набираю всего три слова: «Скучаю по тебе» и после бесконечно-долгой минуты сомнений и борьбы с самим собой отправляю сообщение. Ответ приходит через доли секунды, будто на том конце только и ждали, когда я напишу. «И я по тебе, Эндж».

Сердечная мышца начинает сжиматься активней, разгоняет кровь по телу. Восхитительное ощущение того, что на какой-то короткий миг мое дыхание перехватило. Так, что я отчетливо услышал глухое сердцебиение в груди. Тео не позвонит, как и я. Но этой крохотной ниточки достаточно, чтобы сохранять внутри тепло, когда все вокруг мягко обволакивает холод. Касается улиц, домов и все так же спешащих куда-то людей. Касается меня. Но не в этот раз. Не позволю сковать ему себя, когда впервые за столько лет могу ощущать что-то еще, кроме колючей ледяной крошки внутри.

– Я решила!

Кэтрин, в джинсах и бирюзовом свитере с высокой горловиной, плюхается рядом со мной на кровать и складывает по-турецки ноги. Вытягивает из инертных размышлений о чем-то неосознанно тревожащем, будто надоедливый монотонный писк по ту сторону мыслей. Отвлекаюсь, глядя на ее возбужденное лицо.

– Ты о чем?

– Я решила, чем хочу заниматься.

Вопросительно приподнимаю бровь.

– Если ты опять о проституции…

– Не угадал, – корчит рожицу, – хочу попробовать себя в медицине. Саманта уже не раз предлагала позаниматься со мной…

– Позаниматься? В смысле как вчера? – улыбаюсь и привстаю, опираясь спиной об изголовье кровати.

– Ты можешь не думать о сексе хоть пять минут? – с притворной строгостью.

– Извини, не могу. Это моя работа, – смеюсь. – Так ты хочешь учиться или работать?

– Придется и то, и другое. Денег на учебу у меня нет, так что хочу найти работу, а потом, может, поступлю в колледж. А Сэм пока подтянет меня.

– Кэтрин, ты представляешь, сколько тебе придется работать, чтобы оплатить хотя бы первый семестр?

Равнодушно пожимает плечами.

– Ну и что. Должно же из меня хоть что-то получиться. Тем более, сколько еще я могу сидеть у тебя на шее? – спрыгивает с кровати.

– Кэти, ты не… Куда ты собралась?

Она уже хватает с вешалки свою куртку и шарф.

– У нас закончилось молоко… и яйца, – наматывает шарф вокруг шеи, – и газеты с объявлениями о работе.

Быстро обувает высокие сапоги.

– Не переживай, сама тащить не буду. Мне Саманта поможет. И да, – уже открыв входную дверь, – я взяла твой бумажник. – Выскакивает из квартиры. Хлопок. Тишина. Маленькое торнадо умчалось.

Откидываю голову назад, сползая вниз, и опять утыкаюсь в подушку. Несколько минут лежу, пока в мозгу не формируется вполне осознанное желание хоть чем-то ей помочь. И я знаю, чем. Выбираюсь из кровати. Душ. Кофе без сахара, его по каким-то причинам у нас тоже не оказалось. Джинсы, черный свитер, пальто и шарф Тео. Одеваюсь, захватив необходимые документы. Мой подарок к Рождеству будет готов. Она его заслуживает.

Потратив полдня на то, что задумал, возвращаюсь домой, когда тени жадно слизывают остатки первого зимнего дня. Заполняют улицы сумраком, не смотря на то, что стрелки только перешагнули грань между четвертым и пятым часом.

Взбегаю по ступенькам и вхожу в квартиру. Вещи Кэти на месте. Уже вернулась, но пространство наполнено тишиной. Раздеваюсь и замечаю ее спящей с рыжим пушистым комочком на диване. Подхожу ближе и приседаю на корточки, поправляя ее волосы, убирая их с лица. Несколько секунд смотрю, как она спокойно дышит. Поднимаюсь, но вдруг замечаю что-то в руке. Кэти крепко сжимает в ладони какой-то клочок бумаги. Смутное подозрение проскальзывает за секунду до того, как ее рука невольно разжимается и он падает на пол. Медленно наклоняюсь, поднимая результаты наших анализов. Неприятный холод скользит по позвоночнику, а ладони самопроизвольно становятся влажными.

Где она их взяла? Лихорадочно пытаюсь вспомнить. Ответ приходит сам собой. Мой бумажник. Тот самый, который она забрала сегодня. Пытаюсь взять себя в руки, если я не мог разобраться в них, вряд ли это получилось у нее. За мысленной паникой не замечаю, как Кэтрин открыла глаза и смотрит на меня.

– Почему ты не сказал мне?

Вздрагиваю. Судорожно сглатываю и поднимаю на нее взгляд. Если я не способен найти в себе сил сделать выбор, его за меня в очередной раз делает жизнь. Всего лишь нужное стечение обстоятельств и вновь точка не возврата. Несколько секунд просто смотрим друг на друга. Пытаюсь понять, что она думает, что ощущает, но не могу разобрать ни одной сильной эмоции.

– Не сказал что? – чуть глухо. Последняя отсрочка.

– Что ты мой брат, – ровно и подозрительно спокойно.

– Как ты узнала?

– Ты не забыл, что моя девушка медик? Сэм объяснила мне, что означают результаты этого анализа и что в них не может быть ошибки.

Да, это обстоятельство я не учел.

– Это имеет значение?

– К чертям, Энджи! – Кэтрин внезапно вскакивает с дивана, и я просто уничтожаюсь под ее гневным взглядом. – Ты мой брат! И это для тебя не имеет значения? Что тогда может иметь значение?

В последнюю секунду удается среагировать и поймать ее кулачки, которые яростно обрушиваются на мою грудь и плечи.

– Почему? Почему? Почему ты не сказал? – не сразу понимаю, что по ее щекам текут слезы. Остолбенел. Сознание впало в ступор. Не понимаю ее реакцию. Не знаю, как реагировать самому. Вдруг она вжимается в меня. Обнимает. Обхватывает руками за талию. Чувствую, как моя рубашка начинает промокать под ее щекой.

– Я ведь думала, у меня больше никого нет, понимаешь? Не было, и нет. Что я одна…. Совсем одна… Почему ты не рассказал?

Прикрываю глаза и обнимаю ее.

– Я не был уверен, что тебе необходимо это знание. Внезапно откуда-то взявшийся брат хастлер – сомнительно-радостная новость.

– Дурак! – слезы продолжают течь по ее щекам. Стоим молча. Обнявшись. В голове полный хаос. Неосознанно глажу Кэтрин по волосам. Она как всегда слишком эмоциональна, но я даже не подозревал, что это может иметь для нее такое значение. Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем Кэти шмыгая носом, поднимает на меня свои заплаканные глаза. – Мне не важно, чем ты занимаешься. Теперь я знаю, что у меня кто-то есть. По-настоящему. Кто искренне заботится обо мне. Это важно, понимаешь?

Заглядывает в глаза. Ищет в них мой ответ.

– Понимаю, – произношу негромко, вытирая тыльной стороной ладони ее влажные щеки. – Есть, Кэти.

Целую ее в лоб и вздыхаю. Нужно было рассказать ей самому. Уже давно. Чувствую какое-то приятное облегчение, струящееся во мне. Облегчение и тепло. Это важно не только для нее и об этом я должен ей сказать.

– Давай, я заварю тебе чай и мы поговорим?

Она согласно кивает и, отпуская меня, вытирает глаза. Спустя полчаса сидим за стойкой. Зеленый с лимоном чай и горьковато-сладкий кофе. Кэтрин не отводит от меня взгляда.

– Наверное, сам Бог помог мне случайно найти тебя, – выдыхает, наконец.

– Я не верю в Бога, Кэтрин, – качаю головой. – У меня была возможность узнать двуличие, скрывающееся в людях, которые учили меня верить в него. В его всепрощение и любовь. На деле же это все оказалось лишь ширмой, за которой они прятали свое истинное лицо. Я воспитывался в приюте при монастыре до восемнадцати лет и поверь мне, знаю, о чем говорю.

– Но у тебя даже имя ангельское, – неуверенно улыбается.

Горько усмехаюсь.

– В какой-то мере это и есть мое отношение к вопросу о Боге. Ангельское имя и внешность, за которыми скрывается грешник до мозга костей и атеист, полный порока и грязи. Этот урок я запомнил на отлично. В реальной жизни все именно так и происходит.

Кэтрин молчит. Впервые не перебивает меня. Понимаю, что раньше никогда не рассказывал ей о себе, теперь же это воспринимается сквозь абсолютно другую призму. Неосознанно вожу кончиком пальца по ободку чашки.

– Кроме того, Энджел мое не настоящее имя, – после паузы произношу. Кэти подносит чашку к губам и, не сделав глоток, ставит ее обратно, удивленно глядя на меня. – Его дал мне Дэйв, когда нашел на улице грязным и умирающим от голода шесть лет назад. Артур. Это имя мне дали, когда нашли под дверями приюта. По их словам мне не было и месяца.

– Артур, – произносит, будто примеряет его на меня, а я отчетливо ощущаю, как на коже выступает дрожь. Слишком давно никто не называл меня этим именем. – Но… получается у нас общие родители…

– Доктор Коул сказала, что вероятнее всего кто-то один…

– Папа, – договаривает за меня тихо.

– Очевидно, что так.

Замечаю, что она только сейчас начинает все это полностью осознавать. Проходить через все те размышления и выводы, которые я уже прошел. Я знаю, это тяжело, даже если в душе рад внезапному открытию, до конца понять и поверить очень сложно.

– Ты думаешь, он знал?

Философски пожимаю плечами.

– Это уже не важно, Кэти и ничего не изменит. Но я рад, что судьба распорядилась по-своему и столкнула нас с тобой в этом мире. Случайно или нет, не знаю, но я ей благодарен. У меня никогда не было семьи и я не до конца понимаю, как это – быть частью чего-то подобного, заботиться о ком-то, но теперь учусь и тому, и другому. Потому что у меня появилась ты.

Кэтрин поднимается и обходит стойку. Обнимает меня. Но это не ее поиск успокоения и поддержки. Дает их мне. Хочет показать, что не только я есть у нее, но и она у меня. Теряюсь от этого ощущения. Не понимаю, как могло оказаться, что мне не хватало подобного? Неужели можно подсознательно хотеть чего-то даже не зная, что это и как называется? Что-то, что никак не связано с сексом. Другое. Прикрываю глаза и позволяю Кэти напитать меня этим жестом заботы, доверия…

– Я люблю тебя, Энджи.

– И я тебя, – едва слышный выдох в ее волосы.

Слова срываются с губ до того, как я успеваю о них задуматься. Сами по себе. Будто это единственно возможный и правильный ответ. Будто они уже давно искали выхода из мрачной глубины моего существа. Люблю? Беспокоюсь. Забочусь, как умею. Неосознанно хочу уберечь и защитить. Люблю ли? Да.

Кэтрин доверчиво прижимается ближе. Осознаю, что только что обрел нечто настолько важное и необходимое, чего у меня никогда не было. Семью. Свою. Не совсем понятную, как и вся моя жизнь, но свою. Как теперь смогу бросить ее? Выбор? Не имею ни малейшего понятия, как его сделать.

Спустя две недели, когда плотно затянутое пепельной периной небо разрывается, и из его прорех, наконец, начинает сыпаться белый пушистый снег, похожий на пух, становится понятно, что зима окончательно пришла в город. Стирая все угрюмые краски белым цветом, будто застилает новый чистый лист. Дает возможность сделать передышку и начать все сначала. Кэтрин, вне себя от восторга, вытаскивает меня улицу, и мы полдня бродим под первым снегопадом, заходя по пути в магазины в поисках Рождественского подарка для Саманты.

Кэти устроилась на работу в магазин к Тиму. В тот самый, где мы случайно столкнулись около трех месяцев назад. Кто бы тогда мог предположить, во что выльется эта неожиданная встреча. А в свободное время обкладывается книгами и учебниками за стойкой, что-то читая и выписывая. Часто вместе с Сэм. Она всерьез задалась целью навести порядок в своей жизни и в глубине души я завидую ее несгибаемому стремлению. Вероятно, я не способен на такую решительность.

К Рождеству Кэтрин в порядке ультиматума заставила купить елку, и я как всегда уступил ее напору. Но на этом ее энтузиазм не закончился, и глобальные изменения коснулись моего аскетического жилища. В результате многочисленных перестановок, она, наконец, осталась довольна, и у нас обоих появился свой полноценный угол. Я впервые наслаждался предвкушением праздника и той необъяснимой спокойной атмосферой, которая поселилась вместе с нами. Впервые обменивался Рождественскими подарками. Моим стал личный счет для Кэтрин с немного большей суммой, чем та, которую она когда-то потратила на меня. Эти деньги предназначаются на ее первый год обучения, где бы она ни захотела учиться. Но снять деньги на этот раз она не может, лишь перевести в качестве оплаты. Кэти как всегда сначала прыгала от восторга, потом плакала, потом смеялась. Иногда мне кажется, что в ней одной сосредоточены все возможные эмоции, как компенсация за мою не эмоциональность. Мое жилище незаметно превратилось в дом с ее появлением.

Неизменным осталась лишь та грязь, в которую я продолжаю макать себя практически каждую ночь и обратный отсчет до возвращения Тео. Несмотря на то, что до сих пор не имею ответов, жду его. Верю, что смогу принять нужные и правильные решения, когда он вновь будет рядом.

Еще один день прибавляется к веренице, прожитых в этих постоянных метаниях. Сонно шарю рукой в поисках телефона, когда его настойчивый звон врезается в мутное сознание.

– Да, Дэйв, – открываю глаза, щурясь от яркого белого света, льющегося сквозь незашторенное окно.

– Как дела, Энджи? – за столько лет наш диалог практически не претерпел изменений.

– Все в порядке.

– Запишешь или запомнишь?

– Запомню.

– Отель «Парадиз». Десять вечера. Номер 397. Дверь будет открыта. Тебя будут ждать.

Рассеянно выслушиваю очередное имя. Никаких особых пожеланий у клиента нет, так что меня ждет просто очередной обычный трах. Просто работа. Не хочу больше, устал от этого вечного маскарада. С каждым разом мне все труднее и труднее. Каждая ночь превращается в непреодолимый бой с той частью самого себя, которая все сильнее начинает сопротивляться и противиться тому, чем я занимаюсь. Бой, в котором я теперь начинаю ощущать едва уловимые увечья. Хочу остановиться, но не имею возможности.

До Нового года осталось несколько дней. Разве это не символичный шанс оставить все? Бросить. Начать заново. Провожу день в обостренных в преддверии невидимой границы размышлениях. Вечером, вновь надев маску Энджела, отправляюсь играть в своем жалком спектакле. Никого не интересует моя внутренняя борьба и разъедающие терзания. Им нужно лишь мое тело.

Тони, как всегда, привозит меня к назначенному времени.

– Отлично выглядишь сегодня, куколка, – улыбается и подмигивает. – Удачно отработать, Энджи. Я заберу тебя.

Лишь киваю в ответ, распахивая дверцу автомобиля и выходя в холод зимней ночи. Преодолеваю разделяющее меня от входа в отель расстояние. Холл, ступени, двери лифта закрываются за моей спиной, пока он везет меня на нужный этаж. Этот путь пройден уже тысячу раз. С ужасом замечаю, что Энджела во мне с каждым днем все меньше и меньше. Артур вытесняет его все больше, а вместе с ним понимаю, что начинаю все ощущать по-другому. Воспринимать по-другому. Сопротивляться. Устал.

На миг замираю у нужной двери и, сделав глубокий вдох, цепляюсь за остатки своего панциря. Пальцы касаются холодной дверной ручки и, надавив на нее, распахиваю дверь. В комнате царит приятный полумрак, разгоняемый светом ночника. Замечаю моего клиента. Он стоит спиной ко мне, смотря в окно. Его фигура не попадает в полоску света от лампы, поэтому не удается его тщательно рассмотреть. Хотя это не имеет никакого значения. Отмечаю, что он слегка напряжен. В первый раз? Цинично усмехаюсь. Не переживай, сладкий. Тебе понравится. Всем нравится. Порок и яд слишком соблазнительны, я знаю это.

– Привет, малыш. Соскучился? – приторный и тягучий, будто жидкий мед голос меня не подводит, пока я скидываю пальто и медленно расстегиваю манжеты рубашки. Игра, доведенная до совершенства. Роль, не нуждающаяся в репетициях. Слишком много раз отыграна.

Мужчина, наконец, оборачивается и делает шаг навстречу. Его образ считывается моими расширенными зрачками и когда мозг с легкостью идентифицирует незнакомца, меня поглощает ощущение почти физической боли. Чья-то невидимая рука впивается в тело. Пробивает кожу, мышцы, кости и добирается до сердца. С силой сжимает его в ладони, будто хочет вырвать из груди. Чувствую как оно, пытаясь трепыхаться, истекает кровью. Ни вдоха. Ни выдоха. Ни возможности шевельнуться. Умираю. Медленно и мучительно. Нет, уже умер. Мгновенно. В ту самую секунду, когда мой взгляд встретился с глазами цвета кофейного золота.

– Да, Эндж…