Текст книги "Ловец застывших мгновений (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

I'm staring out into the blue,

I'm sorting files of what we knew.

My future's lost, my future's torn,

My disappointment knows it all.

I'm stuck. I'm locked. I'm paralyzed.

The gate is closed – I'm left outside…[3]3
  Я всматриваюсь в небо,
  Отсортировывая файлы с тем, что мы знали.
  Моё будущее потеряно, моё будушее разорвано,
  И моё разочарование помнит причины этому…
  Я застрял, я заперт, я парализован.
  Ворота закрыты, а я остался снаружи…


[Закрыть]

Cinema Bizarre «Heaven Is Wrapped in Chains»

Усталость незаметно окутывает своим плотным покрывалом. Давит на мысли. Стучит в висках. Бесцельно наблюдаю, как от легких порывов ветра колышется невесомая паутинка светло-лилового шифона, скрепленная бутоньеркой, которым украшены белые колонны. Как крохотные стразы поблескивают в последних лучах солнца, такого же уставшего, как и я. Мое «укрытие» – небольшая белая альтанка чуть в стороне от всеобщего веселья. Несколько часов, которыми меня обнадежил Дэйв, растянулись на весь день. Теперь понятно, почему он так легко согласился на мой выходной.

Последние несколько часов это маленькое чудовище по имени Кэтрин таскает меня как гламурную чихуахуа под мышкой, демонстрируя каким-то своим знакомым и родственникам. Я, включив все свое обаяние, на которое только способен, снисходительно терплю и играю свою роль, хотя в жизни не общался с таким количеством людей за один раз. Даже если все это общение сводится к односложным дежурным репликам и вежливым улыбкам.

Сейчас я уже больше чем уверен, что за сегодняшнюю роль героя-любовника юной леди достоин как минимум Оскара и как максимум Звезду на Аллее Славы. Усмехаюсь. Кэти тоже играет безупречно. Как только в поле зрения появляется кто-то необходимый, ее взгляд, обращенный ко мне, моментально наполняется обожанием и страстью, а цепкие ручки впиваются в мою талию. Мы все актеры в этом абсурдном театре жизни, осознанно или поневоле. И очень часто наши маски так врастают в нас самих, что уже нет возможности их снять. А со временем и вовсе забываешь, какое оно, твое настоящее лицо, спрятанное за безликим оскалом улыбки с пустыми зеницами вместо глаз. Я знаю, о чем говорю. Я один из них.

На мгновение прикрываю глаза и делаю вдох. Еще немного и я смогу вернуться домой, в свое одиночество, ждущее меня с покорной верностью преданной собаки. Жизнь в постоянном состоянии комы. Парализован. Наверное, в людях, подключенных к аппаратам жизнеобеспечения больше жизни, чем во мне, потому что они продолжают бороться за свою жизнь, в отличие от меня. Потому что есть кто-то, кто хочет, чтобы они вышли из этого состояния и терпеливо ждет. В моем же безнадежном случае даже некому выдернуть вилку из розетки. Легкое дыхание ветра мягко касается волос, а через мгновение чувствую едва уловимый приятный аромат. Ваниль с примесью табачного дыма.

– Устал?

Слегка вздрагиваю от звука голоса и открываю глаза. Чувствую кожей тепло – непроизвольная ассоциация, которую услужливо проводит тело с этим человеком. А какая у тебя роль в этом спектакле, Тео? Его кофейные глаза внимательно смотрят на меня, ожидая ответа.

– Немного.

Не пытайся, малыш, тебе не удастся разглядеть то, что я сам уже не могу. В его руках два бокала с шампанским. Один он протягивает мне.

– Я не пью, – отрицательно качаю головой.

Тео ставит оба бокала на белую дощатую лавочку и садится рядом, в полуметре от меня.

– Я тоже. – Улыбается. – Но у меня есть одно любимое вино. Единственное, перед которым не могу устоять.

Наблюдаю за ним сквозь слегка опущенные веки. Скольжу взглядом. На Тео легкие замшевые мокасины, кремовые брюки и жилетка в тон им. Под ней белая хлопковая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами и закаченными по локоть рукавами. В просвете не плотно прилегающего к смуглой коже воротника на шее видны четки и серебреная цепочка с красивым распятьем. Сейчас, в отсветах вечернего солнца, его волосы, касающиеся плеч, напоминают жидкую бронзу. Помню, как он все время отбрасывает их с лица, и неожиданно чувствую непреодолимое желание прикоснуться к ним. Ощутить мягкость или жесткость. Попробовать на ощупь. Как женщины любят трогать кончиками пальцев материал дорогих и красивых платьев, зная, что все равно не смогут себе позволить их купить.

– Всех удалось увековечить во времени? – спрашиваю вместо своего абсурдного порыва.

– Почти.

Многозначительно замолкает и смотрит на меня. Где-то в глубине золотистых крапинок его глаз затаилась улыбка. Именно улыбка, а не усмешка.

– Но этот человек обещал подумать, поэтому я не тороплюсь, – добавляет через секунду.

– Я не обещал, – качаю головой, но его настойчивость приятно покалывает кожу.

– Я не тороплюсь, – повторяет он все с той же интонацией.

Непроизвольно хмыкаю. Что это? Игра? Флирт? Или профессиональная настойчивость?

– Цвет стали, ртути или серебра? – вдруг произносит Тео с вопросительной интонацией.

Я недоуменно приподнимаю бровь.

– Пытаюсь понять какого цвета твои глаза.

Они просто серые, Тео. Безжизненные и пустые, как осенний дождливый день.

– И?

Он склоняет голову чуть набок и подается вперед. Непроизвольно задерживаю дыхание.

– Сейчас ртуть, – улыбается, отстраняясь.

– Такие же ядовитые? – уголки губ самопроизвольно приподнимаются в ответной полуулыбке.

– Такие же живые и слегка сверкают, – совершенно серьезно.

Да, ртуть красива и завораживает. Ровно до тех пор, пока не прикоснешься к ней, пока не вдохнешь ее ядовитый запах, и она не начнет медленно разрушать тебя, смертоносно отравляя все твое существо. Ты даже не подозреваешь, насколько точно определил мою природу. Чувствую легкий привкус горечи, который уже думал, давно перестал ощущать. Вот почему я асоциален. Я могу быть кем угодно в своем порочном и продажном мире, но не в состоянии притвориться нормальным человеком. Не в состоянии жить двойной жизнью. Я не тот, за кого ты меня принимаешь, Тео, и узнай ты правду, уверен, твоему разочарованию и отвращению не было бы предела. Поэтому у меня нет друзей. И поэтому в моей жизни ничего не меняется.

– Нравятся? – вдруг спрашиваю назло своим мыслям. Не дразню. Интересно. Хочу услышать ответ.

– Да.

Просто и без лишних эмоций, но меня окутывает звук его голоса, которым произнесено это короткое слово. Он легко извлекает длинными смуглыми пальцами тонкую коричневую сигарету из посеребренного портсигара. Наблюдаю. Протягивает мне в угощающем жесте. Отрицательно качаю головой, и маленький огонек зажигалки пожирает кончик его сигареты, а причудливые очертания табачного дыма начинают подниматься вверх, завораживая своими сюрреалистическими формами. Тонкая струйка дыма вырывается из приоткрытых розовых губ Тео с выдохом и наконец, понимаю, откуда мягкий аромат ванили, источаемый им. Так пахнут его сигареты. Непроизвольно раздуваю ноздри, вдыхая этот запах. Я ненавижу табачный дым, но не в этот раз.

– Почему ты один? – вновь нарушает паузу Тео.

Слышу в его вопросе плохо завуалированный интерес, к которому примешивается еще что-то неуловимое. Досада?

– Кэти сейчас подойдет, – внимательно наблюдаю за ним, – нужно еще отвезти ее…домой.

– Вы давно вместе?

Застываю от этого вопроса. Чтобы я сейчас не ответил, это в любом случае будет ложь, потому что ни за что не смогу сказать ему правду. Потому что, не смотря ни на что, мне нравится чувствовать его интерес ко мне. Какой-то особый. Интерес, за который не уплачено пачкой купюр. Чистой воды эгоизм.

– На самом деле, мы просто друзья. – Голос Кэтрин спасает меня от необходимости что-то отвечать, а еще через мгновение она делает шаг на деревянную ступеньку, поднимаясь в беседку.

«Друзья»?! Незаметно перевожу взгляд и замечаю, как с лица Тео спадает легкое едва заметное напряжение.

– Энджи, можем ехать, – поворачивается она уже ко мне и как-то загадочно улыбается.

Поднимаюсь с места и протягиваю руку Тео для прощального рукопожатия. Теплая смуглая ладонь уверенно сжимает мою прохладную кисть. Несколько секунд не нахожу в себе сил чтобы отпустить его руку, а он будто сам ждет когда это сделаю я.

– Кстати, Тео, – вновь вклинивается моя леди, – это правда, что Вы открываете свою выставку?

Момент разрушен, осыпается блестящей крошкой. Тео разжимает ладонь и чуть удивленно смотрит на Кэтрин.

– Просто случайно услышала Ваш разговор по телефону, – пожимая плечами, объясняет она.

– Да, – кивает Тео и переводит взгляд вновь на меня, – завтра открытие. В выставочной галерее «Артлайф».

Я с легкостью читаю в его взгляде безмолвное приглашение, но вряд ли воспользуюсь им.

– Желаю удачи, – искренне улыбается Кэти.

Он благодарно кивает ей в ответ.

– Ни пуха, ни пера, – произношу я и чувствую, как в мою ладонь проскальзывает ладонь Кэтрин. – Удачи.

Мы выходим из беседки, в которой остается маленький кусочек тепла с запахом ванили. По пути к отелю Кэти подозрительно молчит, очевидно, устав за этот бесконечный день тоже. Торможу у входа и касаюсь ее плеча, заметив, что веки девушки прикрыты. Уснула. Кэтрин вздрагивает и сладко потягивается.

– Спасибо, – сонно.

– Оплачен. Выслан. Доставлен. Сегодня я твой, – усмехаюсь, напоминая о том, почему я рядом.

Она фыркает, закатывая глаза, но вдруг касается моей щеки легким поцелуем.

– Ты хороший, Энджи.

Выходит из автомобиля, захлопывая дверцу. Делает несколько шагов и вдруг вновь поворачивается ко мне.

– Думаю, ты знаешь, где находится «Школа Искусств»?

Непонимающе приподнимаю бровь.

– Галерея «Артлайф» располагается в ее здании, насколько я поняла.

С этими словами она, не дожидаясь ответа, взбегает по ступенькам и скрывается за распахнутыми швейцаром дверями.

Несколько секунд сижу, пытаясь осмыслить то, что только что услышал. Так вот зачем она завела разговор об этой выставке с Тео. Усмехаюсь, качая головой. Я оценил твою благодарность за сегодняшний день и щедрый бонус твоего благословения, Кэти, но вряд ли твои старания будут вознаграждены. Завожу мотор. Домой. В тишину и покой. В клетку своего одиночества.

Сумрак пустой квартиры приятно обволакивает меня и, не включая свет, я прохожу к кровати. Устало опускаюсь на ее край. Через миг откидываюсь назад, подкладывая руки под голову и прикрыв глаза. Мой дом – моя крепость. Здесь тихо и слышно как размеренно тикают часы, отсчитывая каждую новую секунду вечности. Здесь нет стен. Просторное помещение, наполненное воздухом, больше похоже на студию с тремя большими окнами с одной стороны, и условно разделено на сектора. Кухня, затем белый диван с парой кресел и столиком. И, наконец, кровать в самой глубине за раздвижной ширмой. Небольшой пентхаус. Дэйв когда-то помог мне снять его, и теперь это мое убежище.

– Парень, что ты тут делаешь?

Я сижу на краю тротуара, и у меня нет сил поднять головы. Я уже несколько дней ничего не ел и даже не помню, как оказался здесь. У меня нет денег. На мне грязная одежда, потому что я ехал на товарном поезде, трясясь от страха, что в любой момент меня найдут и вернут обратно, а после того, что я сделал, долго я там не проживу. В том Аду, где после обязательной вечерней молитвы приходит очередное насилие в лице человека, которым я всю жизнь восхищался как божеством. Которого считал идеалом. Которого любил. Не знаю, почему вдруг схватил те ножницы со стола и…

– Эй, ты слышишь?

Высокий мужчина садится рядом со мной, и понимаю, что мне уже все равно, что со мной будет дальше. Перед глазами плывут черные пятна, а голос незнакомца перекрывает раздражающий звон. Тьма поглощает внезапно, будто кто-то резко выключил свет. Когда открываю глаза, понимаю, что лежу на диване, а надо мной склонилось все то же незнакомое лицо. Широкий квадратный подбородок с тонкой идеально ухоженной бородкой. Черные глаза внимательно наблюдают за мной.

– Очухался, слава Богу, – вздыхает мужчина, – сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– А зовут как?

Молчу. Нельзя говорить. Мужчина мягко отбрасывает спутанную и грязную прядь волос с моего лица, но в его взгляде есть что-то похожее на то, как врачи осматривают своих пациентов. Беспристрастие.

– Красивый. И такая бледная кожа, – констатирует он, – как у ангела. Бездомный?

Молча киваю. Пусть будет, что будет. Уже все равно. За кусок хлеба сейчас я даже готов, чтобы меня вновь оттрахали. Это единственное, чем я смогу заплатить.

– Понятно. Я Дэвид, но все зовут Дэйв. Пошли, отмоешься, а потом я тебя чем-нибудь накормлю.

Дэйв не отличается сентиментальностью или лирикой, у него ко всему короткий деловой подход. Узнав, что у меня никого нет и мне некуда идти, он предложил заработать неплохие деньги. Не приукрашивая то, чем я должен буду заниматься, Дэйв, тем не менее, пообещал мне хорошую оплату, еду, одежду и крышу над головой. Я понимал, что сбежав от одного чудовища, теперь должен буду вновь переживать это снова и снова, если соглашусь. И я отказался. Ушел. Он отпустил, даже не потребовав с меня ничего за свое гостеприимство. Сейчас я понимаю, уже тогда Дэйв был уверен, что я сам вернусь к нему. И оказался прав.

Спустя почти год, который я перебивался с хлеба на воду за те жалкие гроши, которые мне платили в одной из забегаловок, где я убирал, я вновь встретил Дэйва. Не знаю, что именно сыграло свою роль, но на тот момент мне уже было абсолютно все равно, чем нужно будет заниматься, если я смогу более-менее нормально жить и я принял его предложение. Первого клиента помню до сих пор. Всю скопившуюся ненависть и горечь, тлевшую во мне, я вложил в тот трах. Своего рода неосознанная месть воспоминаниям. Мне повезло, это оказалось именно то, чего хотел клиент. Так началась моя новая жизнь, или лучше сказать ее подобие, которым я живу до сих пор. Со временем пришло безразличие и отрешенность, удалось атрофировать чувства. Стать красивой куклой-игрушкой. Стать Энджелом. Порочным падшим Ангелом. И я никогда не забуду своего «учителя», благодаря которому я сейчас тот, кто я есть.

Мысли вертятся в голове, не давая разуму забыться сном. Был ли у меня выбор? И если был, не сделал ли я его в пользу более легкого пути? Удивляюсь собственным размышлениям. Давно смирился с таким порядком вещей, что же заставляет сейчас переосмысливать свою жизнь? Не слишком ли поздно что-то менять? Вздыхая, поднимаюсь с кровати. Душ. Кофе. Нужно дождаться рассвета. Он наступит, не смотря ни на что. Какой бы темной не казалась ночь всего за час до него.

Сон, наконец, проникает в меня с первыми солнечными лучами, убаюкивая уставший разум, и я послушно забираюсь в кровать, позволяя темной пустоте поглотить мое сознание на несколько часов. Не думать. Не слышать. Не существовать. Но забытье не может длиться вечно, иначе это будет называться смертью, а я все еще жив. Открываю глаза. Пространство наполнено серым тусклым светом. Уже вечер? Поднимаясь, распахиваю шторы. Дождь. Нет, не ливень, просто серые блестящие нити серебра, тонкие как нити паутинок и сверкающие в отражении друг друга. Открываю окно, заполняя этим тихим шелестом комнату. Люблю дождь. А еще люблю гулять под ним. Одеваюсь и беру зонт. Хочу бесцельно побродить по улицам, почувствовать себя частью шумной жизни. Частью мира, доступ в который я сам себе закрыл.

Какое-то время я действительно бесцельно слоняюсь по городу, сворачивая в небольшие тихие улочки, выходя вновь на оживленные бульвары. Разглядываю замкнутые лица куда-то спешащих людей, которые стараются поскорее укрыться от непогоды. Воздух похож на густой кисель. Плотный. Покрывающий кожу испариной. Слегка моросящий дождь грозит вскоре превратиться в настоящую грозу. Нужно возвращаться. Невольно замираю напротив старинного здания, которого не коснулось дыхание времени с его минималистскими стилями в виде стекла, бетона и железа. Я знаю, что это за здание, но я понятия не имею, почему очутился именно здесь. С большого рекламного транспаранта на меня смотрит уже знакомый теплый взгляд. «Тео Аманатидис. Ловец застывших мгновений сумасшедшего калейдоскопа жизни» читаю название. Несколько минут решаю войти или нет, но так и не найдя в себе смелости уже разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Энджи?

На миг закрываю глаза и делаю вдох. Что за глупость? Что я вообще здесь делаю? Уйти. Убежать. В конце концов, оборачиваюсь на звук голоса. Улыбается. Мне.

– Тео.

– На сегодня, к сожалению, выставка уже закрыта. Ты немного опоздал.

Я вообще не собирался приходить. И почему он так смотрит, будто весь день только и ждал моего появления? Облегченно. Радостно.

– Но если хочешь, я покажу ее тебе лично, – добавляет с едва уловимой надеждой в голосе.

Выбор? Его нет. Я согласно киваю, складывая зонт и наблюдая, как он вновь открывает входную дверь, пропуская меня внутрь. Включает свет и просторное помещение, выдержанное в нейтральном бежевом цвете, освещается, показывая работы на стенах.

– Не буду пока мешать.

Тихо произносит Тео где-то за моей спиной, и исчезает, пока я замираю у первой работы. Очаровательный малыш со светлыми кудрями потешно морщится, в то время как длинный язык огромной собаки пытается лизнуть его нос. Девочка, держащая на кончике пальцев большую синюю бабочку. Дальше молодая пара, лежащая на траве, под большой размашистой ветвью какого-то дерева на фоне виноградников. Пальцы их рук переплетены. Я перехожу от одного фото к другому, чувствуя то тепло, которое заключено в каждом из них. Кусочки чьей-то жизни. Остановившееся на века мгновение. Ни один из запечатленных на снимках людей не смотрит в объектив невидимого фотоаппарата. Создается впечатление, что это ты смотришь на них. Подглядываешь за счастливыми моментами из чужой жизни.

Я не эксперт в этом, но знаю точно, что никогда раньше не видел таких ярких, наполненных светом и жизнью фоторабот. Они такие же, как и сам Тео. Настоящие. Почему же он хотел фотографировать меня? Во мне нет и сотой части того, чем наполнены его работы.

– Нравится эта?

Его голос заставляет чуть вздрогнуть от неожиданности, и я понимаю, что стою у одной из фотографий уже длительное время. Не знаю почему, на ней даже не видно самого человека, лишь его руки. Вернее одна. Кто-то неизвестный чуть касается кончиком указательного пальца ободка крохотной белой чашечки с кофе, пока остальные пальцы держат саму чашку. Будто не спеша обводит ее контур. Я почти улавливаю это движение. Все остальное размыто. Только длинные пальцы и чашечка.

– Очень, – искренне произношу в ответ.

– Эта работа попала сюда в самый последний момент.

Слышу в его голосе улыбку и еще что-то непонятное. Удовольствие?

– Я подарю ее тебе. После выставки, – добавляет Тео.

Какое-то смутное подозрение закрадывается в сознание. Еще раз более внимательно вглядываюсь в работу.

– Это я? – выдыхаю, изумляясь собственной догадке, и оборачиваюсь к Тео.

– Да, Энджи.

– Но я думал…

– Извини, я, наверное, не должен был. Но она особенная. У меня есть полный вариант этого фото. Думаю, ты удивишься не меньше, когда посмотришь на себя со стороны.

Чувствую спиной тепло, исходящее от него и хочу, чтобы это мгновение длилось как можно дольше. Из меня не слишком многословный собеседник, но рядом с Тео это не имеет значения. Достаточно просто слушать, что говорит он. Знать, что он говорит со мной, а не со снятой за определенную сумму денег, бездушной куклой для удовлетворения похоти.

– Если хочешь, можем зайти ко мне, и я покажу тебе. Я здесь не далеко живу.

Надежда рассыпается на миллиарды песчинок, подхватываемых порывом ветра. Конечно, Тео. Разум самопроизвольно включает опцию «работа», а вместе с этим приходит уже знакомая отрешенность и равнодушие. Я достаточно взрослый мальчик, малыш, чтобы понять, что последует за этим предложением. Отказаться? Уйти и забыть? Оставить на память ощущение волшебного тепла, не омраченного пороком?

Внезапно какая-то часть меня просыпается от летаргического сна. Зовет. Требует подчиниться. Чувствую, что хочу пойти с ним. Хочу принять его приглашение. Хочу его. Не потому что должен. Не потому что это работа. А потому что это он. Живой и настоящий. Выбравший меня не из каталога, а по каким-то другим причинам. Своим. Исключительно «Теовским».

– С удовольствием, – слышу свой голос и проклинаю очередную профессиональную привычку. Он становится приторным и тягучим, как жидкий мед. Но Тео лишь кивает в ответ, и мы идем к выходу. Тебе понравится, малыш. Я постараюсь. Я хочу, чтобы тебе понравилось, и чтобы я стал одним из навечно застывших мгновений в твоем сознании.

Выходим под дождь, и я раскрываю зонт. Тео идет рядом. Оба молчим. Можешь, не переживать, ты получишь свой десерт без необходимости поглощения холодных закусок и первых блюд. Пытаюсь унять циничную ухмылку своей кукольной маски, но это успело въесться глубоко под кожу. Отравить кровь. Успело стать частью меня.

Квартира Тео действительно недалеко, всего в нескольких кварталах от «Школы Искусств». Мы поднимаемся по узким ступенькам на третий этаж, и я знаю подобный путь как свои пять пальцев. Я практически каждую ночь иду так же за кем-то, поднимаюсь по ступеням, захожу в какие-то комнаты, раздеваюсь…

– У меня немного не убрано, – предупреждает Тео, открывая дверь в небольшую квартирку. Но это не звучит, как попытка оправдаться, а как констатация неизбежности.

Прохожу следом за ним. Творческий хаос во всем своем великолепии. Пространство заполнено множеством разных вещей, фоторабот, журналов, книг. Это не безликая квартира, здесь царит особая атмосфера с ярким отпечатком того человека, который в ней живет. Тео на мгновение исчезает где-то, пока я стряхиваю капли дождя с зонта и прислоняю его к стене возле входной двери. Делаю несколько шагов вглубь.

– Кофе?

Слышу его голос будто на периферии и рассеянно отказываюсь. Не будем тратить время попусту, малыш. Успеваю расстегнуть несколько кнопок рубашки.

– Энджи? – Растерянность и… удивление?

Пальцы немеют. Застывают, не двигаясь дальше. Вижу в кофейных глазах постепенно вспыхивающее осознание происходящего. Он только сейчас понял, как я расценил его приглашение. Но Тео не озвучивает свою догадку, лишь едва уловимо искаженная взволнованность в его голосе выдает ее.

– Ты промок? – устанавливает точку возврата для меня.

И это ставит меня в еще больший тупик. А когда Тео через несколько мгновений, на протяжении которых я пытаюсь разобраться в его интонациях и происходящем сам, протягивает мне полотенце, его растерянность передается мне. Приходит понимание, что он пригласил меня не для того, чтобы трахнуть. Внезапно с меня слетает вся шелуха, обнажая что-то новое. Для чего тогда? Вероятно, этот вопрос застывает в моих глазах, потому что вижу, как Тео безошибочно читает его в моем взгляде.

– Фото. Помнишь? – тихо произносит он.

Машинально киваю, забирая полотенце из его рук. Чувствую себя как школьник, неправильно ответивший домашнее задание. Я еще способен на подобные ощущения? Наконец, Тео извлекает из внушительной стопки фото большого формата и, держа его перед собой, показывает мне. Это я? Делаю несколько шагов и беру его в руки. Еще одно остановившееся мгновение. Снимок, сделанный в клубе при нашей первой встрече. Красивый молодой человек сосредоточено всматривается в чашку с кофе, пока его пальцы чертят что-то на ее ободке. Есть только он на размытом фоне. И лицо – не маска – живое лицо с отраженной на нем задумчивостью. В этом фото нет того тепла и света, что в остальных его работах. Но есть что-то другое. Какая-то история. Моя история.

Пока я погружен в созерцание, краем уха слышу позвякивание стекла и бульканье жидкости. Тео что-то наливает.

– Ты действительно лучший… – замечаю без издевки, – фотограф, которого я знаю…

Оборачиваюсь к нему. Тео держит в руках бокал с рубиновым вином. Очевидно, после моей выходки, ему это необходимо.

– Мое любимое вино. Хочешь попробовать? – Вдруг спрашивает он, протягивая мне бокал. В его глазах что-то неуловимо меняется. Они становятся темнее и…теплее.

– Я не пью, – напоминаю, отрицательно качая головой.

– Я хочу, чтобы ты его попробовал, – с какой-то особой интонацией произносит он, глядя мне в глаза. Гипнотизирует теплом. Делает несколько шагов ближе ко мне. Наблюдаю, как он окунает большой палец в бокал и затем осторожно, не выпуская моего взгляда из плена, проводит ним по моим губам. Очень мягко, едва касаясь. Не дышу. Теряюсь в этой неожиданной ласке. Жадно облизываю губы, но абсолютно не чувствую вкуса. Тео внимательно следит за моим ртом.

– Ну как? – тихо.

– Не до конца распробовал. – Жажду отнюдь не еще одну каплю вина, а нового прикосновения его пальцев к моим губам. Безумное желание.

Он колеблется всего секунду. Вижу, как он вновь окунает палец в рубиновый нектар, но на этот раз проводит его кончиком по своим губам и делает еще один шаг навстречу. Хочу вновь покачать головой, сказав, что не целуюсь тоже, но эти слова так и не находят выхода, оставаясь лишь не до конца сформировавшейся мыслью где-то по другую сторону сознания. Неосознанно подаюсь вперед и легко касаясь, провожу кончиком языка по его губам. Сладко. Терпко. И с оттенком ванили от его сигарет. Он застывает. Не двигается. Дает возможность остановиться и отпрянуть в любую секунду.

Чувствую, как его губы слегка приоткрываются, и сквозь них прорывается чуть учащенное дыхание. Горячее. Ароматное. Головокружительное. Теряю голову и на мгновение проскальзываю языком внутрь. Не глубоко. Совсем чуть-чуть. Хочу попробовать его на вкус. Но в следующую секунду отстраняюсь, смотря в его глаза.

– Крепкое… – выдыхаю.

Тео не пытается продолжить наш не поцелуй, он лишь кладет руку на мой пояс и притягивает меня ближе. Я утыкаюсь в его плечо, прикрыв глаза и чувствуя его запах. Ощущая, как он трется кончиком носа о мой висок.

– Да, – тихий шепот на ухо, посылающий восхитительную дрожь по коже, – очень.

Не знаю что это. Не понимаю. Но мне до одури приятно стоять так. Вдыхать его запах. Чувствовать, как его тепло согревает мою кожу, проникая под одежду. Чувствовать его прикосновение, в котором нет ни намека на похоть. Только осторожное знакомство. Что-то внутри начинает незаметно рассыпаться на миллион крохотных деталей, бессмысленных в своем количестве и формах, и я впервые не могу понять, что сейчас происходит вокруг меня. Будто я провалился в кроличью нору и все еще продолжаю в нее падать.