Текст книги "Ловец застывших мгновений (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Sweet dreams are made of this

Who am I to disagree?

Travel the world and the seven seas

Everybody's looking for something

Some of them want to use you

Some of them want to get used by you

Some of them want to abuse you

Some of them want to be abused[2]2
  Сладкие мечты сделаны из этого.
  Кто я такой, чтобы не соглашаться с этим?
  Я объездил весь мир и увидел, что
  Все что-то ищут.
  Кто-то стремится использовать тебя,
  А кто-то хочет быть использован тобой.
  Кто-то хочет оскорбить тебя,
  А кто-то жаждет быть оскорблённым…


[Закрыть]

Eurythmics «Sweet dreams»

Извиваясь подо мной, подаваясь бедрами на каждый мой толчок, Стивен отдается как последняя продажная дешевка. Вижу, с какой силой его ладони сминают простыни. Слышу срывающееся с губ шипение. Малыш не любит нежность и длительные игры. Что же, отличный выбор. Я вколачиваю его тело в матрас, нависая над его спиной, и после очередного толчка Стивен рычит. Через мгновение с его губ срывается вскрик и, шумно дыша, он утыкается лицом в простыни. Наш король жизни оказался весьма податливым и послушным пассивом. Теперь понятно, чего ему так не хватает в сексе с женой. Разумеется, если они до сих пор спят вместе.

Смотрю, как часто вздрагивает его спина, блестящая от пота, и удовлетворенно улыбаюсь. Больше никаких других ощущений не просыпается внутри. Так же, вероятно, чувствуют себя хирурги после удачной операции или художники, наконец, заканчивающие работу над очередной картиной, требуемой агентом в кротчайшие сроки. Усмехаюсь. Во мне умер талантливый художник. Мои полотна – человеческие тела, чаще мужские, хотя и здесь я не властен в выборе. Они выбирают меня, и пока ни один не попросил книгу жалоб. Расписываю их кончиками пальцев, языком и мазками страсти. Наношу оттенки жесткости и порочности, смешивая с грехом. Оставляю авторскую подпись в виде оттиска своих зубов на раскаленной коже. Это я умею лучше всего. Здесь все очевидно и не существует двусмысленности. Тело слишком прямолинейно в своих желаниях. Нет опасности обмануться в ожиданиях. Секс отличный компромисс чувствам. Честный. Во всяком случае, в моей шкале ценностей.

Наблюдаю за вздрагивающими веками моего очередного шедевра. Ты не пожалел о своем выборе, это я могу сказать точно. Дыхание постепенно восстанавливается и, вскоре вернется дар речи. Склоняясь к его уху, шепчу:

– Ты просто прелесть… – говорю это всем и всегда. Как лишнее напоминание самому себе, почему я тот, кто я есть. Как дань, выученному наизусть уроку судьбы.

Из уст Стивена вылетает нечто больше похожее на мычание, чем на осмысленную фразу. Выхожу из его тела и с легкостью поднимаюсь с кровати.

– Может, еще останешься…

Опускаюсь на корточки перед кроватью, легко провожу кончиком указательного пальца по скуле Стивена и внимательно смотрю в его глаза. Но вижу другие. Синие.

– Мне пора. Как-нибудь повторим, малыш…

В его глазах до сих пор не больше осознанности, чем у человека, сбитого грузовиком, но он тянется за портмоне, лежащем на прикроватной тумбочке, и извлекает из него несколько стодолларовых купюр.

– Бонус? – притворное удивление.

Мне достаточно полагается за мою работу и Дэйв ни разу не обделил, но я не лишаю своих клиентов возможности проявить широту души и щедрость благодарности. Стивен вдруг улыбается.

– Ты его заслужил, Энджи.

Не спорю, забирая из его руки хрустящие купюры. Одеваюсь и даже не оглянувшись, выхожу из комнаты. Спускаюсь по ступенькам, и, минуя большой зал, наконец, выхожу на улицу. Над головой раздается внушительный раскат грома, наполняя какую-то часть меня иллюзией свободы. Жадно вдыхаю запах озона, чувствуя, как он обжигает легкие своей свежестью. Замираю. Прикрываю глаза. Дышу. Напитываюсь этим опьяняющим воздухом. Первые тяжелые капли падают на лицо, остужая кожу. Водитель черного ягуара услужливо ждет, открыв мне дверцу.

– Мистер Стайн велел отвезти вас, куда скажете.

Как предусмотрительно и мило, малыш…

Забираюсь в салон и называю адрес. Не свой. Хорошая попытка, Стивен, но мне не нужны неожиданные гости в том единственном месте, где я еще могу хоть на миг почувствовать себя самим собой. Пока автомобиль едет по ночным улицам, природная стихия грозы обрушивается со всей своей неуемной мощью. Дворники ягуара не успевают избавлять лобовое стекло от потоков воды, льющихся с неба. Авто останавливается в нескольких кварталах от моего дома и я не колеблясь выхожу под ливень. Хочу прогуляться. Позволить девственно чистому дождю смыть с себя хоть немного грязи. Достаточно одной минуты, чтобы почувствовать, как промокшая насквозь одежда превращается во вторую кожу, прилипая к телу. Вопреки ожиданиям дождь не холодный. Или просто я уже не ощущаю холода?

– Артур, малыш, ты заставляешь себя ждать…

Дрожу. Но уже не от волнения. Не от страсти. Дрожу от отвращения. Отвращения к себе и тому, которого так люблю. Любил. Знаю, что сейчас произойдет. Очередная пытка. Непроизвольно сжимаю кулаки, чтобы придать самому себе сил.

Он плотно закрывает дверь за моей спиной, и слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ.

– Ты хорошо себя сегодня вел? – непроизвольно закрываю глаза, чтобы не было заметно боли в моих глазах и застывших слез.

Не хочу слышать его голос. Не хочу отвечать. Пусть просто сделает это, и я смогу уйти, спрятаться в своей комнате. Вновь собрать себя по частям. До следующего раза. Похоже, ему и не нужен мой ответ. Руки грубо шарят по всему телу, стягивая брюки и подталкивая к стене лицом.

– Сестра Агнесс пожаловалась, что ты был не внимателен на занятии, – хриплый от похоти голос где-то в области шеи.

Слышу, как позвякивает пряжка его брюк. Натыкаюсь взглядом на небольшую бабочку, сидящую на подоконнике окна и раскрывшую крылья. Красивая. Яркая. Живая. Настоящая. Фиксирую свой взгляд на ней и не отвожу глаз все то время пока меня грубо трахают, прижимая к стене. Кажется, смотрю на все происходящее со стороны. Совершенно безучастно. Только это не дает сойти с ума. Мое тело теперь отделено от души и уже все равно, что с ним делают. А душа спрятана где-то очень глубоко в надежном месте, где ее никто никогда не найдет и больше не причинит боли.

Несколько секунд и слышу удовлетворенный стон своего мучителя.

– У тебя роскошное тело, не смотря на то, что тебе всего семнадцать, – прерывистое дыхание обжигает кожу спины. – Это грех – быть таким соблазнительным, малыш…

Разум имеет способность со временем стирать плохие воспоминания, прятать их где-то на самом дне подсознания. В самой кромешной тьме, откуда они крайне редко вновь могут напомнить о себе лишь в форме ночных кошмаров. Когда ты просыпаешься в холодном поту и с облегчением осознаешь, что это всего лишь сон, забывая, что когда-то это действительно произошло с тобой. На самом деле. Мозг умеет блокировать все, что способно причинить боль. Заменять чем-то другим. Но только не у меня. Я сам не позволяю себе забыть. Уже давно не чувствую отравляющей болезненности этого мазохизма, полосующего старые шрамы, огрубевшие от времени, но так до конца и не зажившие. Своего рода прививка от излишнего романтизма и наивности. Прививка от способности вообще чувствовать что-либо. Именно это делает меня сильным. И все еще живым. Назло беснующимся внутри демонам из прошлого.

Ливень немного успокаивается, когда я не заметив как, добираюсь до своего дома. Поднимаю лицо к небу и растворяюсь в ощущении разбивающихся о кожу капель. Они стекают по щекам. Имитация слез, которых во мне больше нет. Куклы не умеют плакать. Не умеют смеяться. Не чувствуют боли. Они будут такими, какими их захочет видеть хозяин. Даже если этот хозяин будет сменяться каждую ночь.

Поднимаюсь в квартиру и сбрасываю одежду прямо в прихожей на пол – завтра отнесу в химчистку. Захожу в душ и, давая горячим струям воды расслабить мои мышцы и согреть тело, тру мочалкой кожу, каждый ее дюйм, пока она не начинает краснеть от таких варварских действий. Запах винограда, окутывает меня, успокаивая. Заворачиваюсь в длинный банный халат и, заварив себе кофе, открываю окно и сажусь на широкий подоконник. Опираюсь головой о холодное стекло, согреваю руки, обхватив ладонями горячую чашку. Слушаю, как набухшие от своей тяжести капли размеренно стучат в мое окно. Рассвет через полчаса, а потом спать.

Мне не нужен будильник, с этой ролью прекрасно справляется Дэйв. Слышу мелодию мобильного телефона и, сонно нащупав его на прикроватной тумбочке, отвечаю на звонок.

– Да, Дэйв.

– Ты произвел впечатление, – без приветствия и лишних предисловий отзывается он.

– Как и всегда, – безразлично и устало.

– Энджи, сегодня отдыхаешь, а вот завтра у тебя свадьба.

Не могу определить – мне послышалось или у моего босса неожиданно проснулось чувство юмора.

– О чем ты?

– Очаровательная Кэтрин Чериш, 25 лет. Сопровождаешь ее на свадьбу какой-то родственницы.

– А что случилось с нашим героем-любовником Адрианом?

Странно, обычно именно испанец-мачо Адри занимается такого рода делами. Это как раз по его вопиюще гетеросексуальной части. Не то, чтобы мне не приходилось делать этого раньше, но Дэйв прекрасно знает, что я не люблю такие «задания».

– Она захотела тебя, – простой безапелляционный ответ.

– Понятно, – леди нужно кому-то пустить пыль в глаза.

– Энджи, это светское мероприятие. Всего несколько часов. Просто будь милым, не мне тебя учить. Даже не нужно спать с ней, – секундная пауза, – разумеется, если сам не захочешь.

– Ты слишком переоцениваешь мою мифическую бисексуальность, Дэйв, – усмехаюсь в трубку. – К какому времени я должен быть готов?

– В полдень. Тони пригонит автомобиль к твоему дому, а потом заберешь ее… – слышится шуршание бумаги, и через секунду Дэйв называет адрес отеля.

– Ты все еще должен мне полноценный выходной.

– Ладно, – нехотя соглашается он, – послезавтра можешь отсыпаться.

Слегка улыбаюсь и нажимаю на кнопку сброса вызова. Дэйв прекрасно знает, что у меня нет семьи, нет друзей, но я самый ходовой «товар» в определенной категории и не часто беру выходные. Он не может отказать своей курице, несущей золотые яйца. Практически в прямом смысле этого сравнения. У него просто нет выбора.

Спать уже не хочется и, взглянув на часы, на которых стрелки застыли, указывая на два часа дня, поднимаюсь с кровати. Погода успела перемениться. Раздвинув шторы, несколько секунд наблюдаю за робким солнечным светом, просачивающимся сквозь просветы в тяжелых пепельных тучах, цвета моих глаз. Нужно в химчистку. Пройдя в прихожую, поддеваю рубашку, поднимая ее с пола и следом за ней брюки. Боковым зрением вижу выпадающие из кармана зеленые купюры – бонус от Стивена. Деньги не пахнут, как известно.

Несколько секунд смотрю на них, а затем все-таки наклоняюсь и беру в руки, когда замечаю кусочек серебристого картона, сиротливо затесавшийся в оплате за мою работу. Тео «ловец бабочек». У меня отличная память и на лица, и на имена, а еще привычка всем давать свою характеристику. Визитка похожа на поплавок на поверхности сознания. Маленький и не потопляемый, взирающий на меня с какой-то долей осуждения. Я давно не знакомился просто так. Не с клиентами, а с обычными людьми. Не знаю, зачем это мне, я ведь все равно не буду звонить, но почему-то выкинуть рука не поднимается. Вздыхая и повертев в руках, кладу визитку на полку со счетами.

Ровно в полдень следующего дня, одетый в белые брюки и рубашку, спускаюсь на улицу, где меня ждет Тони. Солнце отражается от стекла, из которого в большинстве своем состоят урбанистические джунгли, и ослепляет глаза. Прячу их за стеклами солнцезащитных очков. Киваю невысокому коренастому мужчине в знак приветствия и забираю ключи из его рук. Сегодня мне для рандеву выделили…

– Тони, это шутка?

– Прости, Энджи, но нет.

Не раздумывая, достаю телефон, чтобы позвонить Дэйву, но Тони останавливает меня.

– Он здесь не причем. Твоя леди выбрала ЭТО, так что, боюсь, у тебя нет выбора.

ЭТО – двуместный БМВ кабриолет с открытым верхом ярко-красного цвета. «Моя леди» явно не в себе. Я не люблю привлекать лишнее внимание и ночь для этого самое подходящее время. Но ехать на ЭТОМ, днем, да и еще в место большого скопления людей представляется мне очень не удачной идеей. Тони тихо посмеивается, очевидно, наблюдая за мыслями, отражающимися на моем лице.

– Девочка любит шиковать, – наконец пожимает он плечами, – шикарный мужчина и шикарная машина. Видимо, ей определенно кому-то хочется утереть нос.

Вздыхаю, понимая, что у меня действительно нет выбора. Уж лучше бы кому-то просто захотелось меня трахнуть. Обхожу автомобиль и сажусь за руль. Тянусь к кнопке поднятия крыши, но натыкаюсь взглядом на Тони, отрицательно качающего головой. Отлично! Завожу мотор и сливаюсь с потоком машин. Через двадцать минут плавно торможу у входа в отель, а еще через секунду рядом со мной на сидение плюхается лиловое облако шелка, шифона и фатина. Внимательно смотрю на свою леди и понимаю, что для 25 лет она выглядит достаточно юно. Каштановые волосы, чуть темнее, чем у меня, уложены в замысловатую прическу и украшены декоративными маленькими цветами. Платье явно подружки невесты, а на ногах высокие ботфорты, которые сейчас это «чудо» активно расшнуровывает, пыхтя из-за стягивающего талию корсета.

– Кэти, милая, а сколько тебе лет? – мягко интересуюсь, хотя обычно меня такие вещи не заботят.

Девушка приподнимает каре-зеленые глаза и в недоумении смотрит в мое лицо.

– А ты чего не едешь? Мы и так уже опаздываем.

Но я не двигаюсь с места.

– Восемнадцать, – через минуту слышится откуда-то из толщи облака.

– А не слишком ли рано ты решила…

– Тебе-то какая разница? На сегодня ты мой.

С этим заявлением трудно поспорить и я, усмехнувшись, качаю головой. Теперь понятен выбор этого транспортного средства.

– И кто мы? – когда автомобиль уже несет нас в нужном направлении, задаю я вопрос. – Пара, друзья, любовники?

Слежу боковым зрением как Кэтрин, наконец, избавляется от ужасной обуви, заталкивая ее в пакет и обувая туфли-лодочки на небольшом каблуке.

– Любовники… пара в смысле…

– В смысле пара любовников? – приподнимаю бровь.

– Угу. Но можешь расслабиться, целоваться не будем.

За всю мою «карьеру» я первый раз так попал. Средний возраст моих клиентов не опускается ниже отметки 30 лет, а сейчас передо мной сидит ребенок, явно пытающийся что-то кому-то доказать этим шоу. Вернусь, расскажу Дэйву все, что о нем думаю.

– Я не целуюсь, – спокойно отвечаю.

– Естественно, ты же гей.

На этой фразе я выпадаю в осадок и, на миг забывая о проезжей части, смотрю на девушку.

– Что опять не так?

– Просто стало интересно, как ты будешь представлять всем своего любовника, который старше тебя на шесть лет и к тому же гей.

Кэтрин ненадолго задумывается, а затем выдает гениальную фразу.

– Мы им не скажем.

– Понятно. «Безопасный» мужчина? Полагаю, это и стало решающим фактором в выборе меня.

– Ты красивый, – совершенно искренне.

– Ну, спасибо, – усмехаюсь в ответ. И это последняя полноценная фраза, которую мне удается произнести за время нашей поездки.

К тому моменту как я припарковываю автомобиль недалеко от входа в церковь, мне известно как зовут почти всех родственников Кэтрин до седьмого колена, включая ее любимую золотую рыбку, которую та в шесть лет случайно скормила коту, уронив на пол при попытке самостоятельно помыть аквариум. Что на голове у нее гнездо, а это кошмарное платье кошмарного цвета просто отстой и в нем невозможно дышать, а ее и без того не большая грудь под этим корсетом вопреки всем ожиданиям кажется еще меньше. И что на самом деле «снять» меня была идея ее кузины, которая и провернула эту манипуляцию. Ответ на вопрос «Зачем?» так и остается открытым.

Такой поток информации вызывает у моего мозга кратковременное состояние близкое к кататонии, но заставить Кэтрин замолчать, очевидно, невозможно.

– На кого именно будем производить впечатление? – снимая очки и выбираясь из авто, интересуюсь я.

– На всех, – она вдруг лучезарно улыбается и уверено берет меня за руку.

В этом прикосновении проскальзывает что-то сродни попытке найти поддержку, а не показать право обладания и я понимаю, что она все-таки нервничает. Тем не менее, в ее поведении меня удивляет только одно – она совершенно легко и непринужденно чувствует себя рядом со мной, хотя в ее возрасте более уместно было бы испытывать неловкость и смущение. Но, похоже, это совершенно чуждо моей леди.

Мы входим внутрь, и она тут же исчезает в направлении подающих ей знаки девушек, облаченных в такие же, как у нее платья-облака. Я сажусь на одну из скамей и готовлю себя к очень долгому и изнурительному «рабочему» дню. Еще через несколько минут тишину разрывают первые звуки свадебного марша, устремляясь под высокий сводчатый потолок и заполняя собой пространство. Начинается процессия из подружек невесты, которую заключает сама невеста под руку с мужчиной, очевидно отцом. Тут же теряю интерес к происходящему, бесцельно разглядывая собравшихся людей. Ровно до того момента пока боковое зрение не улавливает яркую вспышку фотоаппарата. Автоматически поворачиваю голову и непроизвольно застываю взглядом. Поплавок на поверхности сознания начинает покачиваться и легонько подпрыгивать, пока я наблюдаю, как Тео делает фотоснимки церемонии. Совпадение? Случайность? Непреодолимая настойчивость проведения?

Сейчас он напоминает мне ту бабочку на подоконнике из моего прошлого. Такой же живой и настоящий. Ему нравится то, что он делает, это видно по увлеченному выражению лица после каждого удачного снимка, который он просматривает на дисплее. Ловлю себя на мысли, что мне интересно за ним наблюдать. Как за чем-то редкостным и уникальным. Наверное, я действительно успел отвыкнуть от обычных нормальных людей. Его с легким оттенком бронзы волосы падают на лицо, и он то и дело отбрасывает их назад движением чуть смуглой руки. Засматриваюсь на этот неосознанный жест и не сразу понимаю, что мы встречаемся взглядами. Поплавок резко ныряет в толщу сознания, скрываясь в мутной глубине. Вспышка. Еще одна. Я превращаюсь в миллионы пикселей, навечно застывая на дисплее его фотоаппарата.

Внезапно осознаю, что еще один брак скреплен на небесах и счастливые молодожены под всеобщее ликование шествуют по проходу к выходу. Встряхиваю головой и поднимаюсь с места, следуя за всеобщим скопищем гостей. Где-то между выходом на улицу и другими планами судьбы на меня чувствую теплое прикосновение к своему плечу. Проникая сквозь хлопок и кожу, это тепло проходит сквозь меня. Поворачиваю голову и натыкаюсь на кофейное золото глаз.

– Здравствуйте, Энджи.

– Тео. – Киваю в ответ. – У меня начинает складываться впечатление, что Вы единственный фотограф в этом городе.

Мои слова заставляют его искренне улыбнуться, и я теряюсь в этой улыбке. В ней нет двузначности, нет скрытых намеков, нет пошлости или похоти. Ничего из того к чему я уже успел привыкнуть.

– Нет, – качает он головой, – просто самый лучший. Вы со стороны жениха?

Кто-то берет меня за руку и крепко ее сжимает. Будто очнувшись, перевожу взгляд на невысокую шатенку, стоящую рядом.

– Мы со стороны невесты, – произносит Кэтрин, пристально рассматривая моего собеседника.

– Кэти, это Тео. Фотограф.

Тео берет руку Кэтрин и склоняется, целуя ее. Чувствую, как моя леди на секунду застывает от неожиданности, в то время как я не могу отвести взгляда от его губ на ее коже.

– Приятно познакомиться, Кэти, – отпуская ладонь, произносит Тео, – но прошу меня извинить, меня еще ждет групповое фото.

Под нашими взглядами он разворачивается и выходит на улицу.

– Даже не мечтай, – голос моей спутницы нарушает затянувшуюся паузу, – не сегодня точно.

Я недоуменно смотрю в ее лицо.

– Он, конечно, вроде ничего. Но ты на работе, не забыл?

Ее тон похож на тот, которым обычно обращаются к другу или брату, но никак не к снятому за круглую сумму денег проституту. Не привыкший к подобному, осознаю, что этот тон приводит меня в большее замешательство, чем, если бы мне сейчас вдруг предложили заняться групповым сексом прямо в церкви, вместе с молодоженами.

– Вот именно. На работе. С чего вдруг такие комментарии? – сдержанно интересуюсь.

– Да вы прямо пожирали друг друга взглядами, – «Пожирали взглядами»?! – Потом перепихнетесь. – «Перепихнетесь»?! – Имей в виду, ты здесь со мной, а не шашни крутить. – «Шашни»?!

Прежде чем ко мне возвращается дар речи от такой беззастенчивой фамильярности, Кэтрин успевает вытащить меня за руку на улицу и прижимается ближе, улыбаясь в объектив фотоаппарата вместе с остальными гостями, занявшими места на ступеньках для групповой фотографии. Мне не остается ничего другого как обнять ее.

– И где ты взялась на мою голову? – ворчу слегка недовольно.

– Деньги творят чудеса.

– Ты всегда такая?

– Какая?

– Непосредственная. Или только с «мальчиками по вызову»?

– Не знаю, ты у меня первый.

Вернусь, убью Дэйва.