Текст книги "Ловец застывших мгновений (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Ксения (Midnight Lady) Кононова
Ловец застывших мгновений

Куколка. Так, кажется, меня любят называть клиенты?

Усмехаюсь. Горечь давно перестала ощущаться на кончике языка, пропитав полынным привкусом всю кожу и мысли. Если получать небольшие дозы яда постоянно, со временем можно перестать опасаться отравиться им. Я и есть яд. Сладкий и порочный. Меня можно попробовать, если не боишься, и если… цена подойдет. У каждого своя цена. Разница лишь в том, что мою назначили за меня.

Глава 1

In your cage you're the one to rule the game

Here you feel safe, but no one’s gonna call your name

You're a slave, your mind directed by the tear stream

No time to waste – life's more than what your eyes can see.

You've got to wake up and make a change…[1]1
  В своей клетке ты тот, кто управляет игрой.
  Здесь ты в безопасности, но никто не назовёт твоего имени.
  Ты раб, твой разум управляем лишь потоком слёз.
  Нельзя терять ни минуты, жизнь – нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
  Ты должен проснуться и идти навстречу переменам…


[Закрыть]

Cinema Bizarre «In Your Cage»

Легкая дымка последних предрассветных минут. Смотрю, как с востока протягиваются трепетные мазки пурпурно-розового света, не спеша, раскрашивая палитру темного неба. Просыпается новый день. Дышит. Дрожит в пропитанном смогом воздухе. Вслед за мраком неизменно наступает рассвет. Вслед за увядающей листвой приходит весеннее воскрешение. Мягко скольжу ладонью по обжигающе холодному оконному стеклу. Подушечки пальцев впитывают в себя безразличный холод, давно ставший частью меня. Больно? Уже нет. Уже нечему болеть. Наверное.

Непослушные слегка вьющиеся волосы в беспорядке и прядями шоколадного цвета падают на бледную кожу лица. Не чувствую желания их убрать, но спустя миг все же тянусь за простым черным обручем и убираю их назад, открывая лоб. Возвращаясь всегда под утро, все также встречаю рассвет у холодного окна. Почти таинство или ритуал, сформировавшийся давно. Нельзя пропустить ни одного лишнего доказательства, что жизнь продолжается. Не смотря ни на что. И ночь с ее грязью отступает перед этими широкими мазками света и тепла, пахнущими моим одиночеством. После ночной работы оно кажется не таким уж смертельным. Натыкаюсь взглядом на отражение серых глаз. Безжизненных и пустых. Куколка. Так, кажется, меня любят называть клиенты?

Усмехаюсь. Горечь давно перестала ощущаться на кончике языка, пропитав полынным привкусом всю кожу и мысли. Если получать небольшие дозы яда постоянно, со временем можно перестать опасаться отравиться им. Я и есть яд. Сладкий и порочный. Меня можно попробовать, если не боишься, и если… цена подойдет. У каждого своя цена. Разница лишь в том, что мою назначили за меня.

Несколько минут, и небо полностью меняет свои оттенки. Солнце пронзает своими лучами окна домов, натыкаясь на предметы и людей. Пытаясь отогреть, вскоре заполнит их теплом. Прости, со мной так не получится. Плотно зашториваю окно и иду в душ. Тру гладкую мягкую кожу с остервенением, пытаясь смыть чужой запах. Стереть чужие прикосновения. Их столько уже на моем теле, что можно заводить отдельную картотеку. Тщательно промываю волосы, избавляясь от запаха дорогих сигарет и заблудившегося в них алкогольного дыхания очередного клиента. Нет, я не шлюха. Сейчас есть более достойное название тому, чем я занимаюсь. Служба эскорта. Но обязанность предоставлять любые услуги, которые от меня захотят, прописана в моем контракте. Так что за более высокую плату я подарю наслаждение любому, у кого хватит средств на новую игрушку. Меня.

Забираюсь в постель. Есть время до вечера, чтобы выспаться. Никаких синяков под глазами, лишних волосков на теле и всегда идеально ухоженные руки с аккуратным маникюром. Действительно куколка. Пластмасс. Красивый, но пустой внутри.

Проваливаюсь в черный колодец без сновидений и мыслей. Мне давно не снятся сны. Или я просто их не помню. Тем лучше. Проще вернуться в реальность. Звонок телефона вытягивает обратно из кромешного вакуума, пробивая мозг острыми спицами неожиданно громкого звука. Тянусь за ним и, даже не взглянув на дисплей, знаю, кто мне звонит. Нажимаю на кнопку приема вызова.

– Энджи, все в порядке?

Никто не знает моего настоящего имени. Зачем, если почти каждый вечер меня будут называть так, как им будет угодно? Но для босса я Ангел. Странное имя, учитывая то, чем я занимаюсь. Ничего особо ангельского нет ни во мне, ни в моей внешности. Тем не менее, Энджи вполне приемлемый вариант, на который я отзываюсь чаще обычного. Мое настоящее имя иногда даже мне удается забыть – безрассудная попытка сохранить хоть что-то, что принадлежало бы только мне. Что-то личное. Не обесцененное, как все остальное. Всего три правила: никогда не остаюсь на всю ночь, не целую в губы и не называю свое настоящее имя.

– Все отлично, – проговариваю в ответ.

Обмен дежурными фразами на этом окончен.

– Запиши имя и адрес.

Я запомню. У меня отличная память. Хотя вряд ли это можно назвать удачей, скорее проклятьем.

– Диктуй.

– Клуб «Фьюжн», десять вечера, Стивен Стайн, сорок пять лет, глава одной из нефтяных компаний. Думаю, понятно, что клиент солидный и оплатил весь спектр услуг? – выжидающая пауза.

– Форма одежды?

На том конце слышится едва уловимый вздох облегчения. «Полный спектр услуг» в последнее время для меня превратился в обыденность. Удивление вызывают наоборот «не полные спектры».

– Лучше элегантная классика. И да, он будет с женой, поэтому будь умницей. Он сам тебя найдет. Скажу по секрету, когда увидел твое фото, даже не захотел смотреть другие варианты.

– Не сомневаюсь, – очередная маленькая порция яда попадает в кровь. – Пока, Дэйв.

Не спеша поднимаюсь с кровати и вновь подхожу к окну, отодвигая шторы. Темно-фиолетовые сумерки постепенно разливаются над городом, накрывая своей вуалью улицы и дома, проникая в самые незаметные углы и щели. Поворачиваю ручку и дергаю оконную створку на себя, в желании ощутить свежий вечерний воздух. Оглушающий шум большого города врывается в тишину моей комнаты, заполняет пространство симфонией просыпающейся ночной жизни. Жизни, частью которой являюсь и я.

На часах шесть вечера. Пора приводить себя в порядок. Дэйв сказал элегантная классика, ну что же… Перебирая вешалки в шкафу, наконец, чувствую пальцами шелк. То, что нужно. Серебристый и прохладный материал приятно холодит кожу. Элегантный приталенный серый костюм по фигуре и черные туфли. Опять душ. Лосьон для тела с запахом миндаля. Парфюм. Сушу феном и выравниваю волосы. Шелковистая темно-коричневая прядка челки тут же падает на глаза, закрывая часть лба. Сегодня не буду собирать их, оставлю так.

Наконец, выхожу из дома и ловлю такси. Назвав адрес таксисту, наблюдаю через слегка опущенное окно за проплывающими мимо фонарями и витринами, неоновыми вывесками и рекламными щитами. Нервничаю? Нет. Уже давно не чувствую ничего подобного. Это меня хотят, а не я. Это они платят за чужое тело, а не я. Ничего личного. Всего лишь работа. Так с чего нервничать? Огрубевший струп вместо сердца и душа, превратившаяся в рабу собственной циничности.

Клуб закрыт для частной вечеринки, но меня ждут. Называю имя, и охрана на входе беспрекословно пропускает внутрь, провожая сальными взглядами. Эх, мальчики, и вы туда же. Усмехаюсь. Значит, выгляжу отлично. Внутри все пропитано запахом алкоголя и табачного дыма. Сквозь интимный полумрак помещения удается рассмотреть большое скопление людей. Элегантной классикой здесь и не пахнет, не смотря на деловые костюмы и вечерние платья. Периодически сверкают вспышки фотоаппаратов, ослепляя на мгновение ту или иную группу людей. Мне этого не нужно и я сажусь за стойку, заказав кофе. Алкоголь не пью, особенно с клиентами. Еще одно правило.

Крохотная белая чашечка, над которой поднимается тонкий горьковатый аромат. Вдыхаю, наслаждаясь этим запахом. Чувствую, как на секунду он окутывает что-то внутри, согревая и расслабляя. Моя слабость. Одна из немногих, которую могу себе позволить. Очередная ослепительная вспышка фотоаппарата где-то рядом, будто катализатор действует на мозг, нажимая невидимую кнопку, отвечающую за воспоминания.

– Любишь? Меня?

Неверие и отчаянная надежда на взаимность пронзают мысли и тело, заставляя дрожать.

– Конечно, малыш…

Не замечаю подвоха в слегка приподнятых уголках губ и скрывающейся в них насмешки. Таю от этого голоса. Тону в синих глазах и невозможности оторваться от их взгляда. Дрожу от короткого прикосновения к руке. Позволяю избавлять меня от одежды. Доверяю. Отдаюсь, выпуская наружу то, что уже несколько лет жило внутри. Крохотная надежда на счастье. Поддавшись своим слабостям, не замечаю изменений, произошедших в нем. А когда меня грубо переворачивают и с силой толкают на стол уже поздно. Материя рвется под нетерпеливыми агрессивными рывками, и я слышу, как по деревянному полу с чуть приглушенным звуком рассыпаются и катятся пуговицы.

– Нет…

Проглоченное со слезами слово, вымученное той частью сознания, которая еще в состоянии отвечать за инстинкт самосохранения. Не слышит. Рычит. Стягивает последние разделяющие друг от друга остатки одежды.

– Пожалуйста…

Мгновенная боль. Такая острая, что кажется, протыкает насквозь острым штыком, лишает возможности видеть и думать. Только боль, заполняющая каждую клеточку. Слезы катятся по щекам, падая на лакированную поверхность стола и оставляя на нем влажные следы. Ногти впиваются в ладони, оставляя в них глубокие борозды. Молчу, стиснув зубы. Ни звука не вырывается из моего вдруг онемевшего рта. Чувствую, как внутрь точно в цель попадает отравленная стрела, и яд начинает быстро распространяться по внутренностям. Именно так ощущаешь себя, когда на смену желаемой мечте приходит внезапное ощущение жестокой реальности. Еще несколько секунд и все чувства притупляются окончательно. Нет ни боли, ни ощущения стекающей по бедрам крови, ничего. Всего в одну секунду холод безразличия, будто фреоном сковывает все внутри. Мгновенно замораживая. Покрывая колючей крошкой то место, где когда-то жило тепло и лелеянная надежда на счастье. Теперь пустота.

Снова вспышка на миг ослепляет меня, и я медленно выныриваю из воспоминаний о прошлой, другой жизни, которая теперь кажется не моей, а чей-то чужой, подсмотренной в замочную скважину. Медленно поворачиваю голову и натыкаюсь на темные, мерцающие в слабых отсветах подсветки, глаза. Их хозяин с восхищением смотрит на меня и, спустя мгновение замечаю, как шевелятся его губы. Способность различать внешние звуки возвращается так же резко, как и воспоминание о том, что я на работе. Но мужчине явно не сорок пять лет, ему около тридцати. Возможно, даже еще и нет. У меня глаз наметан. Извини, малыш, на сегодня меня уже заняли. Хотя «малыш» старше меня лет на пять не меньше.

– Прошу прощения, – очевидно, повторяет он в очередной раз, потому что на его лице застыло выражение сосредоточенности и растерянности. Непонимающе приподнимаю бровь. Он слегка улыбается в ответ.

– У Вас очень правильные черты лица и… я не удержался.

Медленно осознаю, что ослепительная вспышка стала результатом того, что мой образ теперь запечатлен в его фотоаппарате.

– Не стоило.

Куклы красивые, правда? Только не живые.

– Меня зовут Тео. Я фотограф и очень хотел бы получить Ваше согласие на небольшой фотосет. Если можно. Разумеется, не бесплатно.

Разумеется. Усмехаюсь. В моем лексиконе уже давно нет подобного слова. За что еще мне не платят? Медленно качаю головой.

– Боюсь, ничего не получится… Тео, – мягко выделяю интонацией его имя и внимательно смотрю в глаза. Одна из профессиональных привычек. Никогда не боятся смотреть людям в глаза, чтобы они замечали свое отражение в моих зрачках. Чтобы у них была возможность понять, какими их вижу я. Включая их пороки и падение до животных инстинктов. Замечаю, как меняется выражение лица мужчины. На миг в нем проскальзывает что-то такое, чего я уже давно не вижу в лицах людей. Так давно, что удалось забыть, как это называется.

– Глаза… – выдыхает он, – у Вас такие живые глаза. Вы модель?

В голосе звучит неприкрытая страсть. Особая. Та, что делает его похожим на ловца бабочек, которому вдруг посчастливилось поймать редчайший экземпляр и теперь он не может дождаться момента, чтобы проткнуть острой иглой ее тельце, а затем накрыть стеклянным саркофагом. Тоже профессиональная привычка. Не могу, не согласится с проведенной разумом параллелью. Ты четко определил ночную бабочку, ловец.

– Я не модель.

Я холодная, циничная, бездушная сука, которой платят за ночь. Но эти слова не предназначены для других. Только для меня, чтобы не забыть, кем я являюсь на самом деле.

– Еще раз прошу прощения, но я не расслышал Вашего имени…

Снова усмехаюсь. Хорошая попытка. А как ты хочешь, чтобы меня звали, малыш?

– Энджи, – самопроизвольно срывается с губ.

– Энджи… – мужчина с легкой долей изумления смотрит в мое лицо, – это сокращение от…

– Энджела.

– Очень подходящее Вам имя, – замечает он и в его голосе не слышно ни оттенка издевки или насмешки. Лишь мимолетное удивление.

Еще раз внимательно вглядываюсь в заостренные черты лица. Высокие скулы, прямой нос, четкий контур розовых губ, теплые глаза цвета кофе. Кажется, в них даже присутствует тот особый отблеск золота, что и в моем любимом напитке. Меж прямых отливающих бронзой волос, спадающих на шею и уши, сверкает камешек серьги в ухе. Отпечаток творческой личности, застывший в чертах, сложно не заметить.

– Так я могу рассчитывать хотя бы на то, что Вы подумаете над моим предложением?

Его голос прерывает мое безмолвное созерцание. Не дожидаясь ответа, Тео достает из кармана визитку и, кладя ее на отполированную поверхность барной стойки, мягко подвигает ко мне.

– Если все-таки решитесь, просто позвоните. Даже если не решитесь, – добавляет он через секунду, – все равно… просто позвоните, Энджи.

Его открытая искренняя улыбка, не замутненная похотью, застывает в моих глазах подобно насекомому в капле янтаря прежде, чем он мягко касается моей руки. Неосознанно застываю от этого контакта. Тепло. Не чувствую грязный след, который обычно оставляют на мне чужие прикосновения. В нем нет скрытого подтекста, просто легкое мимолетное прикосновение. Рука исчезает, но ощущение еще сохраняется некоторое время, будто круги на воде, покрывающие ее ровную поверхность рябью от брошенного камешка.

Взяв в руки визитку, с интересом рассматриваю серебристый прочный картон с замысловатыми вензелями, которыми выведено название «Антураж» и имя Тео Аманатидис, фотограф. Еще ниже набор цифр телефонного номера. Верчу визитку в длинных тонких пальцах. Что это? Шанс на параллельную жизнь? Возможность почувствовать себя нормальным обычным человеком?

– Ты просто прелесть…

Тяжелое дыхание с присвистом касается моего уха. Голос, когда-то бывший самым волшебным и волнующим звуком, вдруг превратился в сплошную какофонию, безжалостно режущую слух. Тяжесть чужого тела придавливает к поверхности стола, лишая способности шевелиться. Хотя я все равно не смогу этого сделать. Сломанные игрушки уже не будут работать исправно, как бы их не чинили.

Я молчу. Мне не интересно, зачем и почему. Мне уже все равно. Колпак из толстого прочного стекла незаметно накрывает что-то внутри. Что-то, что умело чувствовать. Если я не хочу сойти с ума, больше чувствовать нельзя.

– Тебе ведь понравилось?

Отравленные иглы его слов не успевают достичь цели и впиться в беззащитную душу. Она усыплена подобно бездомной собаке и спрятана под колпаком. Приподнимается. Слышу, как одевается и шуршит ткань его брюк. Закрываю глаза, все также, не разжимая кулаков.

– Мне пора… Как-нибудь повторим. Люблю, малыш.

На периферии слышу, как хлопает где-то входная дверь. До крови прикусываю губу, чувствуя привкус железа во рту. Люблю? Тело сотрясает истерический смех. Люблю?! Если это и есть любовь, я больше не хочу иметь ничего общего с этим чувством. Никогда. Сползаю на пол, захлебываясь в судорогах смеха, не замечая текущие по щекам слезы. И это был тот самый человек, олицетворяющий для меня божество во всех его проявлениях? Ее Величество Наивность получила бесценный урок.

– Энджи?

Слегка вздрагиваю, поворачивая голову в сторону голоса. А вот и мой «малыш» судя по всему. Высокий солидный мужчина с уже тронутыми сединой висками, годящийся мне в отцы. Холеный. Ухоженный. Осознающий свое место в этом мире. Соблазнительная улыбка касается моих губ. Роль предельно проста.

– Стивен, – голос подобен сахарному сиропу. Густой и обволакивающий. Я точно знаю, как он действует на моих клиентов. Всех без исключения.

– В жизни ты еще обворожительнее… – замечает он, окидывая меня оценивающим и не двузначным взглядом.

Внутренне морщусь от такой лести. Неужели жена не в курсе твоих шалостей, похотливое животное? Или ей проще не замечать скрытые пороки своей второй половины? В любом случае я здесь не для составления психологического портрета.

Он наклоняется чуть ниже, и я улавливаю запах дорогой туалетной воды, виски и сигар.

– Через пятнадцать минут. Машина будет ждать у входа.

Отодвигаясь от меня, он вновь теряется где-то в толпе. Ему не нужен мой ответ. Этой ночью я одна из его нефтяных скважин, в самом прямом и пошлом смысле этого слова. Взгляд вновь цепляется за визитку в руке. Не зная зачем, прячу ее. Я не позвоню, но пусть будет на память о том, что у меня еще есть хоть какая-то связь с окружающим миром. Что я еще не окончательно превращаюсь в асоциальное существо. Почему-то эти мысли приходят в мою голову впервые за последние полтора года. С чего бы вдруг?

Проходит ровно пятнадцать минут, прежде чем я встаю из-за стойки и направляюсь к выходу. Неожиданно встречаюсь взглядом с каре-золотыми глазами, провожающими меня из другого конца зала, и несколько секунд не выпускаю этот теплый взгляд. На память. Мои пустые серые глаза ему не прочесть, да и в этом нет необходимости. Случайная встреча без претензий на продолжение.

Ночной воздух, густой и тяжелый, с трудом заполняет грудь. Давит. Липнет к коже. Невозможно сделать вдох. Задыхаюсь. Ни малейшего дуновения ветра, будто вокруг резко образовался вакуум. Будет гроза.

В черном ягуаре распахивается задняя дверца, гостеприимно приглашая поглотить меня в своем чреве. С легкостью забираюсь внутрь и тут же ощущаю прикосновение недрогнувшей руки на своем колене.

– В «Бойз-Тойз».

Водитель, не проронив ни слова, заводит автомобиль, и мимо начинают плыть огни. Очевидно, он в курсе всех похождений своего босса, иначе мы бы сейчас ехали на такси. Рука медленно скользит по гладкой ткани, поднимаясь выше. Поворачиваю голову и с вызовом смотрю прямо в глаза, в которых отражаются мелькающие за пределами авто ночные огни. Неприкрытая похоть, ничем не завуалированная, дает предельно ясно понять о его планах на мой счет.

Наклоняется ближе и жадно вдыхает запах моей кожи.

– Горчишь, – удовлетворенно выдыхает он возле уха, – мне это нравится, Энджи…

Порочно улыбаюсь, и с легкостью справившись с ширинкой его брюк, пропускаю внутрь ладонь. Меня уже нельзя чем-то шокировать, а вот я могу. Ты ведь этого хотел, малыш?

Его изумленный взгляд через секунду мутнеет, и я чувствую, как он толкается бедрами в мою ладонь. Сползая на сидении, прикрывает глаза, пропуская вдохи. Я знаю, чего он хочет, но не тороплюсь, медленно лаская возбужденную плоть кончиками пальцев, и лишь затем обхватываю ее ладонью. Судорожный вздох вызывает у меня удовлетворенную улыбку. Он запускает пальцы в мои волосы, и я ощущаю легкое давление на затылок. Даже не мечтай, малыш, минет тебе не светит. Не со мной. Отрицательно качаю головой и делаю несколько более жестких движений. Его выгибает, и я вижу, как он прикусывает ребро ладони, сдерживая стон. Надеюсь, у тебя крепкое сердце, малыш, для таких развлечений? Нам ведь не хочется подключать парамедиков к процессу, не так ли? Сжать. Скользнуть. Ослабить. Вверх. Вниз. И снова сжать. За минуту до того, как машина тормозит у пункта нашего назначения, Стивен запрокидывает голову, его тело обмякает, и я чувствую горячее семя в своей руке. Молодец, малыш. Вытаскиваю платок и вытираю руку. Вижу, как на лбу блестят капельки пота. Я стою тех денег, которые ты на меня потратил и теперь ты в этом уверен.

Выбравшись из авто, отмечаю, что поднялся ветер. Его порывистое дыхание приносит запах озона – где-то уже начался дождь. Проходим в клуб, я знаю это место, меня часто сюда привозят. Настолько, что скоро можно будет получить членскую карточку. Есть VIP комнаты, есть танцпол, есть стриптиз и чилауты. А еще полноценно-оборудованные комнаты на верхнем этаже, которые могут снять на всю ночь более ненасытные клиенты. В одну из таких комнат мы и поднимаемся.

Стивен открывает дверь ключом и пропускает меня внутрь. Заходит следом, захлопывая ее. Через миг утыкается носом в мой затылок.

– Мне говорили, что я не пожалею о своем выборе.

– И были правы, – слегка наклоняю голову, позволяя его языку беспрепятственно скользить по моей шее.

– Ммм… – выдыхает он, – люблю дерзость. Покажи себя.

Он отходит вглубь комнаты, садясь на кровать и сбрасывая пиджак. Малыш хочет шоу? Ну что же.

– Только медленно, – добавляет, и я вижу, как он тяжело начинает дышать.

Многообещающе улыбаюсь и не спеша начинаю расстегивать пуговицы, освобождая их от плена шелковых петель. Затем манжеты. Шелк мягко струится, соскальзывая с кожи и падая у моих ног серебристой лужицей.

– Да… Так… – прерывисто дышит, не отводя взгляда. Очередное жалкое зрелище. Человек, пожираемый похотью, ложью и пороками.

– Нравится? – дразню, склонив голову набок и проведя кончиком пальца по груди.

Он, не выдерживая, поднимается и оказывается рядом. Руки с маниакальной жадностью расстегивают пояс, освобождая меня от одежды. Шарит по моему телу глазами, будто ребенок, впервые попавший в кондитерскую. Пытается поймать мои губы, но я успеваю накрыть его рот кончиками пальцев и вновь отрицательно качаю головой. Он не спорит, целуя мое плечо и спускаясь по груди.

– Ты великолепен, Энджел, – почти рычит, – у тебя тело бога.

– Я знаю, – снисходительно улыбаюсь и, потянув за собой, опрокидываю на кровать, устраиваясь на его бедрах. – Ты предпочитаешь быть сверху или снизу?