Текст книги "Ловец застывших мгновений (СИ)"

Автор книги: Ксения Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Everyday I just dream away to another world.

Everyday I can see people all around look at me,

I know what they thinking

He's such a lonely rider, he's such an outsider

Cause in my heart…

I don't believe in anything if you're not with me.

I don't believe in anything, cause you're not with me…[11]11
  Каждый день меня сны уносят в другой мир.
  Каждый день я вижу, что люди вокруг смотрят на меня.
  Я знаю, что они думают…
  «Он – одиночка, он – аутсайдер»
  Потому что я…
  Я не верю ни во что, если тебя нет рядом.
  Я не верю ни во что, потому что тебя нет рядом.


[Закрыть]

Cinema Bizarre «I Don't Believe»

Когда возвращаюсь домой, Кэти сладко спит практически в той же позе, что я ее оставил. Стараясь не шуметь, тихо передвигаюсь по квартире. Принимаю душ, переодеваюсь, варю кофе. Время от времени поглядываю на спящую девушку, как на что-то диковинное и невиданное. Присутствие в моей квартире еще одного человека вызывает у меня какое-то необъяснимое состояние. Одиночество обижено прячется по углам, но не воздерживается от своих едких комментариев о том, что это тоже временно. Что вскоре оно снова получит меня в свою безраздельную собственность. Игнорирую.

Вся жизнь похожа на игру, где я играю в прятки сам с собой. Прячусь от себя же. Боюсь, что если загляну немного глубже, увижу то, что не должен видеть. То, что боюсь рассмотреть. Какое-то время просто лежу, уставившись в потолок и позволяю мыслям просачиваться сквозь сознание, заполняя меня усталостью от неудачных попыток перешагнуть через свои страхи и опасения. Не дождавшись рассвета, проваливаюсь в сон. Дождь так и не закончился. Оплакивает свои, никому неизвестные, потери.

Просыпаюсь от того что мне ужасно жарко. Пока мозг определяет причины этого ощущения, пытаюсь открыть глаза, но за секунду до этого чувствую тяжесть на своем плече. Медленно поворачиваю голову и утыкаюсь в мягкие волосы. Распахиваю глаза и непонимающе смотрю на ладонь Кэти, лежащую на моей груди. Несколько секунд не знаю, что делать. Боюсь пошевелиться. Как она оказалась в моей постели? Хотя ответ очевиден. Просто пришла.

От нее исходит сильный жар и это не обычное нормальное тепло человеческого тела. Кэтрин сонно вздрагивает и открывает глаза. Несколько секунд смотрит на меня. Вскоре ее взгляд становится осознанным, но отнюдь не виноватым.

– Можно поинтересоваться, что ты здесь делаешь? – спокойно спрашиваю.

– Ты сам предложил переночевать у тебя, – сонно.

– Это я помню. Что ты делаешь в моей кровати?

– Я замерзла…

Логичная причина для того, чтобы придти погреться в постель к малознакомому мужчине. Пусть даже и «безопасному». Именно в этот момент она, очевидно, замечает, что мы лежим под одним одеялом.

– Ты всегда спишь голым? – и ни капли смущения.

– Пока никто не жаловался, – усмехаюсь.

– Еще бы.

Кэтрин немного отстраняется, но сбегать с места преступления, где ее застали с поличным, не спешит. Теряюсь от ее поведения. В очередной раз задаюсь вопросом, она всегда такая или просто чувствует себя в безопасности? На короткий миг понимаю, что чувствую себя также. От нее не исходит никаких сексуальных флюидов. Ни капли флирта или желания. Ничего такого не улавливаю. Незнакомое и приятное ощущение.

– А я не люблю спать голой, – через секунду пожимает плечами, будто мы обсуждаем последние новинки осенней коллекции одежды, – неуютно и мерзну постоянно.

– Буду иметь в виду, – хмыкаю в ответ на ее реплику, – но в этот раз ты, по-моему, перегрелась рядом со мной.

Чувствую, как моя кожа буквально горит от ее близкого присутствия. Поднимаюсь из кровати, краем глаза замечая ее мимолетный взгляд, скользнувший по мне. Не оценивающий. Не плотоядный. Просто любопытный. Натягиваю джинсы и оборачиваюсь. Она тоже выбирается из-под простыней, все еще в моем банном халате, но как только встает на ноги, слегка покачивается и вновь усаживается обратно.

– Кэти, все нормально?

– Да… Да, все хорошо.

Обхожу кровать и опускаюсь на корточки перед ней. Касаюсь лба. Нет, она не перегрелась, у нее самый натуральный жар.

– Ты заболела, – констатирую очевидный факт.

– Энджи, все нормально. Сейчас соберусь…

– И далеко ты дойдешь? Без денег, в дождь и с жаром? – скептически.

Она вдруг ежится. Почти незаметно. И я понимаю, что ей действительно некуда идти. Понимаю, что у нее тоже есть своя история, которая привела ее сюда. Так же как и у меня. Дать ей денег? Заставить вернуться домой? На миг задумываюсь, так уж случайна ли наша встреча? Несколько секунд колеблюсь, затем принимаю решение.

– Тебе нужно лечь.

Она отрицательно качает головой.

– Ты не обязан меня лечить. Я не ребенок. Не пропаду.

Пытается вновь встать, но я удерживаю ее.

– Тебе просто нужна помощь. Я ее предлагаю.

Растерянно смотрит на меня. Нет. Кэти, не надо. Пожалуйста. Но уже поздно. Из ее глаз начинают течь слезы, и она упрямо вытирает их ладонями, размазывая по лицу, будто стыдится этой слабости. Не хочет, чтобы ее заметил еще кто-то. Устала казаться сильной.

– Понятно, – вздыхаю. Мягко обхватываю ее ноги и, приподнимаясь, завожу обратно на кровать. Укрываю. Она не сопротивляется. Шмыгает носом и утыкается в подушку. Я не собираюсь интересоваться причинами. Вижу последствия и понимаю, что помощи ей ждать не от кого, кроме меня. Во всяком случае, сейчас.

Так до сих пор и не нашел в себе объяснений своей симпатии к ней. Что-то на подсознательном уровне. Что-то, что не окрашено сексуальным оттенком. И мне приятно это ощущение. Немного сбивает с толку, но приятно. Ловлю себя на мысли, что еще ни разу, с того момента как открыл глаза, не вспомнил о съедающих изнутри размышлениях, которыми наполнено мое существование. Задумываюсь. Делаю ли я это для нее или опять же в первую очередь для себя? Потому что вновь боюсь остаться наедине с самим собой? Потому что день за днем бьюсь об одни и те же стены в надежде, что найду окончательный правильный ответ или же, что, наконец, устану от этого и смирюсь?

Кэтрин немного успокаивается, и я даю ей выпить жаропонижающее. Тео трется рядом, радуясь новой компании. Утыкается носом в ее волосы и восторженно перебирает лапками. Урчит. Успокаивает. По-своему.

Почти весь день Кэти спит. Не знаю, из-за жара или из-за общей усталости. Или из-за того и другого вместе. Периодически подхожу и касаюсь ее лба, но только к вечеру он перестает гореть, хотя температура так до конца и не спадает.

Собираюсь и спускаюсь к выходу, где меня уже ждет Тони. Поднимаю ворот пальто и киваю ему, забираясь в машину. Скольжу взглядом по опустевшим улицам.

– Энджи, все в порядке?

– Да, Тони. Как всегда.

– Дэйв не на шутку переживает, – замечает между делом он. – Говорит, что ты в последнее время на себя не похож.

Эти слова заставляют меня горько усмехнуться. На какого себя? Я уже сам не знаю, какой именно я. Все внутри смешалось и превратилось в полнейший хаос. Одну сплошную кучу, в которой не могу разобраться. Не могу и вместе с тем боюсь. Боюсь того, что внезапно найду там что-то, к чему не готов.

– Хотя клиенты все так же довольны, – хмыкает Тони, не дожидаясь моего ответа.

Знаю почему. Потому что трахаю и отдаюсь с таким рвением, будто год был на полном воздержании. И каждый раз принимаю это как заслуженное наказание. Как единственно возможное отношение, чтобы отвращение к себе не ослабевало ни на миг. Чтобы не потерять ту единственную причину, почему оттолкнул Тео. Чтобы лишний раз доказать, что не достоин его. Каждую ночь. Без исключений. Чтобы… Чтобы не сдаться и не поддаться своему желанию опять вернуться к нему. Мы это уже проходили. Ничего не получится.

Автомобиль тормозит у очередного отеля. Выхожу из него, захлопывая дверцу. Впервые чувствую, что устал. Сам от себя. От этого бесконечного движения по замкнутому кругу. Абсолютно неожиданная мысль приходит в сознание. Хочу остановиться, но не могу. Меня все еще несет вперед по инерции и Энджел делает шаг в сторону входа. Где найти выход? Спустя два часа Тони забирает меня и отвозит домой. Но впервые знаю, что там есть еще кто-то. Что мне удастся ненадолго отвлечься от своих мыслей.

Поднимаюсь к себе. Кэтрин спит на моей кровати. Принимаю душ и переодеваюсь. Выйдя из ванной, подхожу ближе. Склоняюсь над ней и вновь касаюсь лба тыльной стороной ладони. Прохладный и покрыт испариной. Жар ненадолго прошел. Убираю ладонь и уже разворачиваюсь, чтобы уйти, как Кэти сонно шевелится.

– Вернулся уже?

– Да. Спи.

Она ловит мою руку и легонько тянет к себе.

– Не уходи.

На несколько секунд замираю в нерешительности. Наконец, усаживаюсь рядом, подогнув под себя ногу и опираясь спиной об изголовье кровати. Кэти придвигается ближе и кладет голову мне на колено. Доверие? Поиск поддержки? Растерянно касаюсь ее волос.

– Тебе лучше?

– Да.

Несколько минут молчим. Не знаю, о чем думает она, а вот я пытаюсь найти объяснения ее поведению. Кэтрин ведь знает, кто я. Знает, чем зарабатываю, но это не вызывает у нее отвращения. Во всяком случае, я не ощущаю этого.

– Как клиент?

Хмыкаю.

– Остался доволен.

Сейчас спросит, почему я этим занимаюсь. Но Кэти лишь задумчиво водит пальцем по простыне.

– Может и мне попробовать? – философский вопрос, от которого я впадаю в ступор.

– Попробовать меня?

Похоже, жар все-таки не до конца прошел. Кэти удивленно приподнимает голову и через миг тихонько прыскает.

– Боюсь, у меня не хватит средств на такое желание, – искренне и звонко смеется.

Почему-то непроизвольно улыбаюсь ей в ответ.

– Нет, Энджи, – качает головой, когда успокаивается. – Я имела в виду попробовать… заняться… тем, чем занимаешься ты.

А вот теперь ступор сменяется прострацией.

– Прости, что? – недоверчиво. Возможно, я опять неправильно ее понял?

– Ну, я могла бы… Ты бы помог…

Нет, все-таки правильно.

– Забудь даже думать об этом, – немного более резко, чем стоило.

– В этом же нет ничего сложного. Наверное. И мне нужны деньги… – продолжает свои размышления вслух, но я не могу это слушать.

– Ты понятия не имеешь, как это, Кэти. Давай, спишем все на твой жар и сделаем вид, что этого разговора не было.

Она тяжело вздыхает, но подозреваю, что эта мысль не оставит ее так просто. Рыжий комочек запрыгивает на кровать и сворачивается у меня на коленях.

– Вы поэтому расстались?

Застываю. Мне не нужно переспрашивать на этот раз. Прекрасно понимаю, кого она имеет в виду, гладя пушистое тельце моего котенка.

– И поэтому тоже, – спустя несколько минут все-таки отвечаю.

Не знаю, почему. Может, потому что хочется кому-то рассказать, а может, потому что в ее вопросе улавливается не праздный интерес, а что-то другое. Искренность.

– Он узнал?

– Нет, Кэти. И уже не узнает.

Она задумчиво замолкает. Кончик ее пальца продолжает выводить узоры на ткани. Бессознательно слежу за этим движением. Отчего-то на мгновение становится легче, будто Кэтрин забрала часть боли на себя. Как так получилось? Мы видим друг друга всего второй раз в жизни, но она все равно относится ко мне как к другу, а не как к случайному знакомому. Сбивает с толку.

– Ты хороший, Энджи, – произносит вдруг. – Не важно, чем ты занимаешься. Возможно, стоило…

– Кэти, ты не знаешь, о чем говоришь. Не все так просто в этой жизни. И то, чем я занимаюсь, вряд ли делает меня «хорошим».

– Но ты же не Чудовище, – слегка возмущенно, будто пытается меня защитить перед кем-то невидимым, передо мною же самим. – Хотя даже его смогла полюбить Красавица. И он оказался принцем… Почему то же самое не может произойти и с тобой?

Горько улыбаюсь ее немного детскому сравнению, неосознанно перебирая пряди каштановых мягких волос.

– Боюсь, в моем случае все наоборот. Не Чудовище оказалось Принцем, а Принц Чудовищем.

Мягко отодвигаюсь, вставая с кровати.

– Я заварю тебе чай.

Она не удерживает и не задает новых вопросов. Новый странный человек появился в моей жизни. Случайно. Не знаю почему, но меня не тяготит ее присутствие, несмотря на ее непосредственность и иногда ошарашивающие меня слова и поступки, чувствую искренность. Она принимает меня таким, какой я есть. Почему?

Завариваю свежий зеленый чай и наливаю большую чашку ароматного горячего напитка. Себе варю кофе. Спустя какое-то время мы сидим на кровати и встречаем очередной серый рассвет, глядя на него из моего холодного окна. Но сегодня небо просвечивается синеватыми лоскутами сквозь пуховые перины туч. Земля вновь увидит солнце, почувствует его теплые прикосновения. Мы с Кэтрин молчим, но каждый из нас думает о своем. И, похоже, у обоих эти мысли далеки от радостных.

Проходит еще три дня прежде, чем температура у Кэтрин перестает скакать, и она понемногу идет на поправку. Мы не говорим больше ни о Тео, ни о том, как она оказалась здесь. Я все также по ночам исчезаю на «работе», а по возвращении она ждет меня, сидя на кровати и глядя в окно. Думает о чем-то. Чай, кофе и рассвет. Гоним наше одиночество прочь, пока есть возможность. Иногда замечаю, как она с тоской смотрит на свою дорожную сумку в ожидании дня, когда поправится окончательно и ей придется уйти. Но меня до сих пор настораживает ее мысль о том, чтобы заняться проституцией. Чувствую, как внутренне напрягаюсь. Что это? Беспокойство о ком-то?

Когда спустя неделю после того, как я привел ее к себе, становится понятно, что Кэтрин почти полностью выздоровела, решаюсь на вопрос.

– Кэти, ты ведь не отсюда? – мы завтракаем, сидя за стойкой и она поднимает на меня глаза. Отрицательно качает головой.

– У тебя здесь родственники? Те, к которым мы на свадьбу ездили?

Она тщательно пережевывает тост с джемом, но через какое-то время все же отвечает.

– Все родственники были приезжими. Так же, как и я. Здесь семья жениха живет.

– А как ты тогда вновь оказалась здесь?

Пытаюсь вложить максимум безразличия в свою интонацию, но внимательно слежу за ее выражением лица.

– Автостопом, – пожимает плечами.

Гениально. Чего еще можно было от нее ожидать?

– А дома знают, где ты?

Она перестает жевать и вздыхает.

– Энджи, не переживай, я уйду. Я и так уже задержалась.

Поднимается из-за стойки, но я хватаю ее за ладонь, заставляя сесть обратно. Вижу, как нехотя возвращается на место.

– Кэти, ты сбежала из дома?

– Мне уже почти девятнадцать, так что не сбежала, а решила попутешествовать, – с вызовом.

– Автостопом?

– Именно.

– Не самый лучший вариант для путешествий. Особенно для юной девушки.

– Ты решил меня повоспитывать? – удивленно приподнимает бровь, и я ошарашено понимаю, что так и есть.

По большому счету, какое мне дело до жизни чужого человека, если я до сих пор не могу справиться со своей личной? Кто я такой, чтобы говорить ей, что делать или не делать? Это ее жизнь и ее выбор. Точно так же, как я сделал свой. Но вместе с этим понимаю, что мне действительно не все равно, что с ней будет дальше.

– Просто хотел узнать, не собираешься ли ты возвращаться домой?

Вновь принимаю слегка безразличный вид, пожимая плечами. Она несколько минут молчит, водя пальцем по поверхности стойки. Я уже знаю этот жест. Кэти о чем-то сосредоточенно думает.

– Не думаю, что кто-то заметил мое отсутствие… – наконец, вздыхает она.

Понимаю, что вот-вот прорвется словесная блокада, но молчу, боясь ее вспугнуть. Ей нужно выговориться. Добровольно. И я оказываюсь прав.

– После того, как отец погиб в автокатастрофе, когда мне было восемь лет, мама надолго замкнулась в себе, но все же второй раз вышла замуж. У них с отчимом двое детей, а вот у меня с ним отношения не сложились.

– Он обижает тебя? – слегка напрягаюсь.

– Что? – она вдруг понимает, что я имею в виду. – Нет. Нет, ничего такого. Скорее наоборот. Меня как бы не существует. Я будто что-то лишнее. Эхо из «не общего» и «не радостного» прошлого. Не знаю, как объяснить. Поэтому, я просто собрала вещи и решила попутешествовать. Посмотреть мир. Может, где-нибудь остановлюсь. Найду себя.

– В проституции?

Она хмыкает.

– Беспокоишься?

– Да, – искренне отвечаю на ее слегка вызывающую интонацию.

Она тут же опускает глаза и слегка закусывает губу. Молчит.

– Я не гоню тебя, – добавляю через мгновение, сам не до конца понимая свой порыв. – Если хочешь, можешь пока остаться у меня. Сейчас холодно. Не лучшее время, чтобы ездить по стране.

– Спасибо, Энджи. Но, не думаю, что это удачная мысль. Тебе и своих проблем хватает. Я обещаю присылать тебе открытки, если захочешь. И ты будешь знать, где я побывала, – тепло улыбается. – Может, когда-нибудь вновь приеду к тебе в гости. А вот домой, вряд ли вернусь.

Что-то внутри не хочет ее отпускать. Твердит, что это не правильно. Пытается мне что-то подсказать. Но я не могу найти причин, чтобы заставить ее отказаться от своей сумасшедшей затеи. Она все для себя решила, и отговаривать ее нет смысла.

– Я дам тебе денег. На открытки, – улыбаюсь в ответ.

Она поднимается из-за стойки и мягко целует меня в щеку. Затем забирает чашки и идет их мыть. Немного взбалмошная. Немного сумасшедшая. И все же искренняя и открытая. Ощущаю, что за эту неделю она вытащила меня из того беспросветного мрака, в котором я живу все последнее время. Даже не так. Не вытащила. Просто на время взяла за руку, чтобы не было так страшно. Чувствую, что в какой-то мере сделал то же самое по отношению к ней. Знаю, что наша симпатия взаимна. Друзья?

Кэтрин задерживается еще на несколько дней и лишь накануне Хэллоуина вновь собирается в дорогу. Оставляю ей номер своего телефона, чтобы она знала, что есть кто-то, кому она сможет позвонить и даю денег. Она благодарно улыбается и обнимает меня на прощание. Маленький эпизод в моей жизни неожиданно превратился во что-то большее. Провожаю ее, и мы выходим на улицу. Высокое небо ярко-синего пронзительного цвета накрывает город огромным куполом. Сегодня солнечно, но холод никуда не пропал. Как и в моей жизни. Свет еще не является залогом тепла. Предчувствую, как мое одиночество победно ухмыляется, ожидая пока Кэти сядет в очередную машину и скроется из вида. В моей жизни все вновь вернется на свои места. Двигаюсь по кругу. Снова и снова. И никто не в состоянии помочь мне вырваться из него.

Кэти еще раз обнимает меня, но на этот раз я готов к ее проявлению эмоций. Обнимаю в ответ.

– Береги себя.

– И ты, Энджи, – она целует меня в щеку и заглядывает в глаза. – И постарайся дать себе шанс. Не всегда черное это черное, а белое это белое.

– Решила меня повоспитывать? – усмехаюсь в ответ.

Кэтрин улыбается и глубже прячет лицо в темно-зеленый длинный шарф, обмотанный вокруг шеи.

– Ну, до встречи.

Подхватывает сумку и делает шаг назад. Киваю на прощание и возвращаюсь в дом, взбегая по ступенькам к парадному входу. Не успевает за моей спиной захлопнуться дверь, и чей-то женский истошный вопль больно полосует слух. Застываю на доли секунды. Знаю, что произошло еще до того, как вновь выскакиваю на улицу. Чувствую. В нескольких метрах от того места, где я оставил Кэтрин, собралась толпа зевак. Прямо на проезжей части. Расталкиваю людей, пытаясь пробраться сквозь этот заслон. Через миг перед моими глазами в неестественной позе и без сознания лежит Кэтрин, а ее лицо с каждой секундой становится все бледнее и бледнее.

– Что случилось?

– Автомобиль сбил. Даже не остановился. Вот уроды.

– Она мертва?

– Вроде дышит…

– Нужно вызвать скорую…

– Уже позвонили, сейчас приедут…

Слышу голоса на периферии и не могу понять, что это происходит на самом деле. Опускаюсь рядом на асфальт и беру Кэти за руку. Холодная и белая. Убираю пряди волос с лица. Крови почти нет, лишь тоненькая струйка на виске, но с ней явно не все в порядке. Что-то внутри неистово бьется, ища выхода, но я не даю ему вырваться наружу. Вскоре слышу звуки сирен. Дальше картинки сменяются с такой частотой, что я не успеваю за этим проследить. Парамедики укладывают Кэтрин на носилки, грузят в карету скорой помощи, и я не помня как, оказываюсь там же. Знаю, что с ней все будет хорошо. Только так. С ней не может случиться ничего плохого. Только не с ней. Единственный человек, который смог стать мне другом, не смотря ни на что, не может так глупо уйти из жизни.

Смотрю, как пытаются определить ее повреждения, и на миг перестаю различать звуки. Проваливаюсь в себя. Шок пытается оградить от чего-то болезненного и я не сопротивляюсь. Останавливаемся. Носилки быстро спускают из машины и везут к входу в госпиталь. Большой широкий и светлый коридор. Люди. Много людей. В кармане звонит мобильный телефон, но я лишь автоматически отключаю его, даже не взглянув на дисплей.

Меня просят заполнить какие-то бланки, куда я вписываю имя, фамилию, возраст Кэти. Не знаю номера ее социальной страховки и есть ли она вообще, но оплатить наличными ее пребывание здесь мне не составит труда.

– Вы Энджи? Я доктор Дайана Коул.

Отрываю взгляд от бумаг. Невысокая миловидная женщина средних лет внимательно смотрит на меня. Очевидно, хирург. Киваю в ответ.

– Кэтрин ненадолго пришла в себя и звала вас.

– С ней все в порядке? – немного сипло.

– У нее разрыв селезенки в результате сильного удара и внутреннее кровотечение. Требуется операция и переливание крови.

Чувствую, как слова оглушают. Бьют в висках. Сжимают тисками беспомощности. Ослабляют. Подкашивают.

– Я оплачу. Делайте.

Односложные предложения – это все, на что я способен в данный момент. Она согласно кивает мне в ответ, но тут же добавляет.

– Есть еще одна проблема. Нам требуется донор. Вы можете связаться с кем-нибудь из ее родных? Нужна такая же группа крови.

– Какая? – выдавливаю из себя, прекрасно понимая, что связаться ни с кем не получится.

– Четвертая.

– У меня четвертая положительная, – не задумываясь.

– Отлично. Мы сделаем все необходимые анализы, и если все будет хорошо, и вы согласны на донорство, подготовим ее к операции.

С готовностью киваю. Спустя какое-то время у меня берут кровь и наступают долгие часы ожидания. Стрелка на круглых настенных часах движется настолько медленно, что, кажется, они и вовсе остановились. Мимо мелькают люди, будто в ускоренной перемотке, а время тянется все также.

Внутри пустота. Ни одной мысли. Впервые мой мозг молчит, не находя сил для осмысления происходящего. До сих пор не верю, что это все происходит со мной, что я сейчас сижу в ожидании завершения операции человека, который стал мне небезразличен, и с мучительным напряжением жду результатов.

Отвратительный вкус кофе из автомата останется вечной ассоциацией со всем происходящим. Не помню, сколько стаканов этой гадости уже влил в себя. Наконец, ожидание подходит к концу. Вижу, как в коридоре появляется доктор Коул. Автоматически поднимаюсь с места.

– Все в порядке, – подходит ближе. – Никаких осложнений быть не должно. Чуть позже сможете зайти к ней. Но ненадолго.

– Спасибо, – с облегчением.

Она кивает и уже разворачивается, чтобы уйти, но вдруг вновь оборачивается и как-то странно смотрит на меня.

– Энджи, почему вы сразу не сказали, что вы с Кэтрин родственники? Это бы намного упростило процедуру.

Я непонимающе смотрю на нее несколько долгих секунд, пока слова пытаются достичь моего сознания.

– Нет, мы не родственники, – наконец, нахожусь с ответом. С чего она это взяла?

Доктор Коул внимательно следит за моим выражением лица и произносит.

– Тогда, думаю, вам стоит пройти со мной.

Я послушно следую за ней по коридору, теряясь от смутного, не до конца осязаемого предчувствия. Кажется, все внутри замерло в ожидании чего-то. Мы проходим в кабинет, и она указывает на свободный стул. Рассеянно усаживаюсь.

– Хотя это и не обязательно, но мы обычно делаем полный анализ крови для донорства. И для донора, и для реципиента. Особенно, если между ними нет родства. Но в вашем случае…

Доктор Коул протягивает мне какие-то бумаги, но я ничего не могу в них понять, поэтому растерянно вновь поднимаю на нее взгляд.

– О чем вы сейчас пытаетесь мне сказать?

– Энджи, вам знакомо понятие «индекс родства»?

Отрицательно качаю головой, но мозг уже знает ответ на все не озвученные мной вопросы. Знает и боится озвучить свою догадку.

– На основе результатов анализов ваш с Кэтрин индекс родства выше, чем при отсутствии родственной связи. Это означает, что наиболее вероятно, вы являетесь биологическими родственниками.

Немею. Тело разбивает состояние близкое к параличу и бумаги вываливаются из рук. Сквозь оглушающий стук крови, отдающий в ушах, слышу, как она добавляет.

– Братом и сестрой, если быть более точными.