Текст книги "Кощей. Перезагрузка (СИ)"

Автор книги: Ксения Чепкасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Я предостерегающе помахал факелом перед мертвым лицом.

– Придется, Ванечка. Иначе ты никогда не сможешь выбраться из лабиринта. Одна я знаю, как отсюда выйти. Отгадаешь мою загадку: скажу, что ждет тебя в будущем, и дам совет – как найти конец лабиринта. Без меня ты будешь бродить здесь до тех пор, пока не умрешь с голоду. Либо тебя не сожрут раньше другие чудовища.

Выходит, здесь не только птица Гамаюн пасется. Это плохо… Сколько там еще всяких монстров в темноте? Подумав, я ответил:

– Ты знаешь, я лучше испытаю судьбу в другом месте. Пошла ты со своими загадками. Я лучше еще в эти двери потыкаюсь. Глядишь, и сам разберусь, как найти выход.

Мой ответ явно не понравился пташке. Сияющие крылья нахохлились, а у женского лица вдруг выросли страшные клыки. Глаза налились кровью. Ну прямо скример настоящий!

– Нет, Ваня, никуда ты не пойдешь! Либо отгадай мою загадку, либо я сожру тебя прямо сейчас!

Длинные клыки и обезображенное лицо явно показывали, что Гамаюн не шутит. Ну, и так было понятно с самого начала, что моя карта бита. И она не отцепится, пока я не сыграю в ее дурацкие игры.

– Хорошо, – вздохнул я, – Загадывай свою загадку.

Едва я согласился, как лицо женщины снова стало обычным. Ну, настолько обычным, насколько может быть говорящая мертвая голова. Клыки втянулись обратно, глаза потухли. Птица раскрыла сверкающие крылья и громко произнесла:

– Слушай мою загадку, Иван! «Оно принадлежит тебе, но другими людьми оно используется больше тебя». Что это? Время пошло.

Между нами вдруг появились золотые песочные часы. Песок внутри них начал быстро сыпаться вниз. Слишком быстро.

– Еще и на время? – возмутился я, – Ты об этом ничего не сказала.

Птица-человек лишь злорадно улыбалась.

Ладно, надо думать. Думай, думай! Принадлежит мне, но другие используют больше меня. Что это может быть? Думай, Ваня… Стоп! Ваня!

Последние песчинки уже сыпались в нижний ярус часов.

– Имя! – истошно завопил я, – Это мое имя!

Последняя песчинка упала вниз. Птица молчала.

– Имя, – повторил я, – Имя принадлежит мне. Но другие чаще его используют, когда обращаются ко мне.

Я застыл, как студент, не учивший ничего, а теперь выдавший точный ответ. А вдруг ошибся? Вдруг отчислят? В смысле съедят.

Птица выдержала мучительную паузу, а затем выдала такой дикий крик, будто зажаривали чайку живьем. Я даже факел выронил и закрыл уши. На полу было столько воды, что факел тут же потух. И теперь единственным освещением служило яркое сияние от крыльев птицы.

– Ты угадал! – в ярости вопила Гамаюн, – На этот раз твоя смекалка помогла тебе, Иван. Я не трону тебя.

Она, кажется, собирается исчезнуть. Да щас прям! Мы не так договаривались.

– Э, постой! А как же мое предсказание и совет – как выбраться отсюда?

Гамаюн снова гневно взмахнула крыльями. И нехотя заговорила:

– «Слушай мое предсказание, смертный! Тот, кто владеет тремя ключами – владыка жизни и смерти. Но даются они лишь за три добродетели. Ежели сердцем правит смелость, новый владыка пройдет сквозь врата тьмы и получит власть над рождением и угасанием. Ежели мудрость направляет шаги его, новый владыка прочтет древнюю книгу и станет господином над порядком и хаосом. Ежели любовь будет пылать в его душе, и он отдаст свою жизнь в обмен на жизнь любимого человека, ему покорится само время. Но помни, ищущий власти, у всего есть цена! И тот, кто пройдет испытание тремя добродетелями и получит три ключа от меня – птицы Гамаюн – навеки будет проклят, ибо станет носить тьму всего мира внутри себя».

Я слушал, хлопая глазами. Какие еще ключи, какие добродетели? Что за бред она несет? Мне бы просто как-то выбраться отсюда. Нафига мне какая-то там власть? Я бы вообще лучше домой вернулся из этого дурдома.

Птица сложила крылья и устало опустила голову. А я неловко переминался с ноги на ногу.

– Это все замечательно, – наконец сказал я, – Но мне не нужны никакие ключи. Мне бы просто из лабиринта выйти.

Гамаюн снова подняла свою мертвую голову.

– Ты не тщеславен. И я вижу много добра в тебе. Но и много глупости и пустого порыва. Ты молод и неопытен. Тебе предстоит многому научиться, прежде чем претендовать на три ключа от всех миров.

Я уже начал терять терпение. Я что, на прием к мозгоправу пришел?

– Послушайте, дамочка, просто скажите – где здесь выход?

– Не пытайся идти вперед. Это не всегда верный путь. Иногда полезно сделать пару шагов назад и оглянуться на свой прошлый опыт. Конец порой может оказаться новым началом.

Сказав это, птица исчезла также неожиданно, как и появилась. И я снова остался один в полной темноте.

Напустила тумана и свалила. Вот и как понимать ее слова? Лучше бы табличку с надписью «Exit» прилепила.

Погоди, или она имеет в виду, что нужно просто идти назад? Ведь я действительно ломился в эти дурацкие двери и постоянно шел только вперед. Но ведь та дверь, через которую я сюда попал, больше недоступна. К ней не подобраться.

Ладно, попробую сделать так, как велела птица Гамаюн. Все равно ничего не теряю. К тому же я вспомнил, что однажды видел такой лабиринт в кино. У которого выход там же где вход. «Север-юг – самое сложное определить, где запад и где восток».

Я наощупь двинулся обратно. Через какое-то время мне показалось, что впереди та самая горка, на вершине которой была заветная дверь. Через нее меня втолкнули сюда добрые братцы.

Как я и думал, ничего это не даст. Зря только эту птичью голову слушал! Обманула гадина. Я уже развернулся, чтобы вернуться обратно в тоннель, но тут понял, что в лабиринте я снова не один.

Глава 6

В темноте копошились какие-то существа. Я не мог их рассмотреть, видел только горящие глаза. Волки что ли? У кого еще так светятся глаза в темноте. Так эти твари еще и зловеще смеялись. Скорее гиены какие-то. Но откуда им тут взяться? Ах да, лабиринт ведь волшебный. А может это монстры? Мало ли кто тут еще пасется, помимо птицы Гамаюн.

Существа явно были голодные. Они красноречиво клацали зубами прямо возле меня. И я даже почувствовал мерзкую, липкую слюну, обильно капнувшую мне на плечо. Нет уж, главным блюдом я быть не хочу!

Я выхватил меч и начал наугад им размахивать.

– Кыш-кыш!

Существа засмеялись громче. И я с отчаянием заметил, как сверкающих глаз становится все больше. Они явно окружают меня и ждут остальных сородичей. Чтобы напасть стаей. Или просто позвать соседей: приходите, у нас сегодня свежий Иван на ужин.

Когда я уже мысленно представил себя на тарелке с яблоком в зубах, рядом вдруг вырвался столб яркого света. Твари зашипели и отступили в темноту. А я зажмурил глаза, отвыкшие от света.

– Вот ты где, царевич!

Я с трудом приоткрыл глаза и увидел силуэт человека на фоне света. Кто-то открыл замаскированную дверь. Выходит, птица все-таки не обманула. И выход из лабиринта действительно спрятан там же, где вход.

– Емеля, ты что ли? – узнал я.

– Я тебя весь день ищу! Так и знал, что братья твои что-то задумали. Говорил же – нельзя их слушать.

– Ладно-ладно, без тебя уже понял.

Нашу милую светскую беседу прервали голодные монстры. Они уже были так решительно настроены на обед, что не побоялись даже света. Черные тени с горящими глазами наступали на нас, снова клацая острыми зубами.

Я принялся орудовать мечом. Попал по нескольким тварям, и те обиженно завыли. Не знаю – убил или нет, но они больше не решались бросаться на меня.

Емеля тем временем спокойно врезал одной из тварей прямо по башке – между горящих глаз. Нокаут!

– Скорей, Иван-Царевич! А то еще набегут.

Мы перепрыгнули через порог, и Емеля с грохотом захлопнул дверь. Я шумно выдохнул, согнувшись пополам и упершись в колени.

– Как ты вовремя, Емельян! Спасибо тебе! А то загрызли бы нахрен.

– Рад стараться! – улыбнулся парень, – Не забудь только меня, когда станешь царем.

Ну конечно, все не без корысти.

– И чего же ты хочешь в благодарность за спасение? – усмехнулся я.

– Да самую малость. Надоело мне в царских палатах служить. Постоянно «Емеля туда, Емеля сюда». Не мое это: работать. Мне бы вернуться в свою деревню.

– Чтобы лежать на печи?

– Как ты узнал?

– Да так, догадался.

Я только сейчас заметил, что в палатах подозрительно темно. А за окошком солнце бросало последние ярко-оранжевые лучи. Закат!

– Вот черт! – всполошился я, – Ночь наступает. Я должен быть в саду.

– Скорее беги, Иван-Царевич! – поторопил Емеля.

Мы были на втором этаже, и окно как раз выходило в сад. Времени на спуск не было. Солнце, как и положено сказочным законам, садилось слишком быстро. Да еще и, представьте, показало мне язык. Ну уж нет, я не опоздаю.

Пулей бросился к окну, перелез через него, прыгнул на козырек крыльца, а с него – на землю. Емеля выглянул следом и помахал мне рукой.

А я, вскочив на ноги, рванул в сад. Едва я зашел в зеленые дебри, как солнце село окончательно. Буквально за секунду наступила глубокая ночь. На небе вспыхнули тысячи звезд. А из терема раздался богатырский храп царя.

Отлично, в сад я успел! Остается только дождаться вора. Наверняка это какой-нибудь злой колдун. Я что-то читал об этой истории с похищением яблок. Но это было в далеком детстве. Хоть убей – не помню, кто там был виновником.

На всякий случай приготовил меч и проверил свой лук. А потом затаился в зеленой и серебряной листве. Предательский фонтан убаюкивал шумом воды. Но я специально расположился подальше от него. Так что глаза слипались, но я не вырубался. А когда голова делалась чугунной, я брал с листьев обильную, холодную росу и умывался ею.

Тут мне показалось, будто стало светлеть. Странно, как-то быстро наступил рассвет. Нет, стоп, дело не в рассвете. Это скорее яркий светильник где-то посреди сада. Свет перемещается, приближается к моему укрытию и становится все более ярким. Может мне снится? Ущипнул себя за руку. Ай! Нет, вроде не сплю. Наверно, это и есть тот самый вор. Как-то палевно для вора – приходить с лампой. Еще бы сирену включил.

Я осторожно раздвинул ветки и пригляделся.

На одной из яблонь, прямо возле меня, сидела большая красивая птица. Везет мне сегодня на пташек! Только эта, в отличие от Гамаюн, была с птичьей головой и пышным хохолком. А какой хвост! Почти как у павлина. И вся она переливалась, словно золотая статуэтка. От нее исходил такой ослепительный свет, что долго на нее смотреть невозможно. Да еще и такой жар исходит, прямо как от печки, о которой так мечтает Емеля.

Ну точно, Жар-Птица! Вот кто ворует яблоки. Теперь я вспомнил. И правда – птица бесцеремонно клевала золотое яблоко. Ну, теперь ты попалась! Смотри, не подавись золотишком.

Я резко выскочил из укрытия и вцепился прямо в хвост Жар-Птицы. Свет был таким ярким, что мне пришлось закрыть при этом глаза. Странно, в руках у меня как будто не перья. Что-то мягкое и округлое. Промахнулся? И схватил что-то другое вместо хвоста?

Открыв глаза, я с изумлением обнаружил под своими ладонями аппетитную женскую попку. На ветке дерева повисла девушка с золотым яблочком в зубах. А я вцепился в ее задницу. Никакой птицы не было видно. Только сама незнакомка слегка светилась золотистым светом, и у нее были длинные рыжие косы. А вместо хохолка – высокий золотой гребень.

Я поспешно прижал руки к груди. А то еще получу по мордасам. А девушка спрыгнула на землю и, выплюнув яблоко, повернулась ко мне.

Вот это красотка! Идеальная стройная фигура. Тонкая талия, но при этом пышный бюст. Одета в облегающее красное платье, а чашки на лифе сделаны в форме языков пламени. Это пламя словно обнимало большие, красивые сиськи, почти полностью открытые. На руках и платье сверкали драгоценные камни. Черты лица – острые, правильные. Взгляд дерзкий, хитрый. Ну просто рыжая бестия. Вернее – Жар-Птица. От такой реально становится жарковато…

– Простите, что схватил вас за… я забыл, как это по-латыни называется.

Жар-Птица не оценила мое плоское чувство юмора. Я заметил, что свечение, исходящее от нее, стало сильнее. Это не к добру.

– Пардон еще раз, но воровать чужие яблоки нехорошо. Меня тут поставили стражем, и я обязан отвести вас к царю.

Я протянул руку, надеясь, что мы уладим все мирно. Но дамочка явно не собиралась идти со мной. И даже совсем не выглядела виноватой. А жаль, я бы такую наказал…

– Так попробуй поймать меня, Иван-Царевич! – усмехнулась она.

Она взмахнула руками, и те вдруг превратились в сияющие крылья. Они светились так ярко, словно раскаленные угли. На них почти невозможно было смотреть.

Из этих крыльев вылетели несколько перьев. Они понеслись острыми концами прямо на меня, словно сверкающие кинжалы. Я чудом успел увернуться. Но не тут-то было. Перья тоже развернулись и снова полетели на меня. Я опять увернулся, но одно из перьев успело больно поцарапать мне щеку. Ну все, разозлила!

Пока перья делали разворот, я бросился прямо на огненную женщину. Та закружилась на месте, закрывшись крыльями-руками. Она стала похожа на вихрь из света и пламени. Мелькали то золистые перья, то рыжие волосы. Я попытался схватить этот вихрь, но не вышло. Из середины вдруг появилась птичья лапа с длинными, острыми когтями. Эти когти полоснули меня по груди, разорвав одежду и оставив кровавые следы. А следом меня ударило мощное крыло.

Падая, я успел схватить прекрасную дикарку за талию и повалить ее с собой на землю. Я подмял Жар-Птицу под себя, выхватил меч и приставил к ее длинной шейке. Вокруг меня тут же появилось несколько летающих перьев, прицелившихся в мою голову. Так мы и застыли.

Крылья красотки снова превратились в тонкие руки со сверкающими украшениями. Пышная грудь высоко вздымалась и опускалась от частого дыхания. Длинные рыжие волосы растрепались. Я чувствовал ее гибкое тело под собой.

– А ты не так плох, – хитро улыбнулась красавица, – Но ты же не убьешь беззащитную девушку?

Я глянул на самонаводящиеся перья, висевшие в воздухе. Им не хватало еще звука перезарядки для полного устрашения. Перья явно были настроены серьезно.

– Не так уж ты и беззащитна.

– Что делать, времена сейчас опасные. Одинокой девушке приходится самой себя охранять.

– Зачем ты вообще таскаешь ночью яблоки?

– Я ведь Жар-Птица. Я могу питаться только золотыми яблоками. А такие растут лишь в саду царя Берендея.

– Ну так попросила бы у него рацион из яблок. Купила бы, в конце концов.

– Я пыталась. Но царь ни за что не хочет их продавать и уж тем более дарить. Вот и приходится выкручиваться. А теперь – может отпустишь меня?

Она умильно взглянула на меня большими глазами. И я только сейчас заметил, что радужка у них тоже была красная.

Я убрал меч, поднялся сам и помог встать даме. Перья подлетели обратно к хозяйке и устроились прямо на ее платье.

– Прости, отпустить тебя не могу. Иначе царь отрубит мне голову и насадит на пику. Я должен привести тебя к нему. Но ты не волнуйся – я не позволю ему тебя тронуть. Мы все ему объясним и сможем что-нибудь придумать.

Жар-Птица провела пальчиками вдоль моей царапины на щеке. Я поморщился – от ее пальцев исходил жар как от зажженной спички.

– Я бы с радостью, мой дорогой, но боюсь у меня другие планы на утро. Прощай, Иван-Царевич!

Она вдруг резко толкнула меня в грудь. Из ее руки вырвался золотой луч, заставивший меня снова упасть. Сама рыжая бестия обернулась сияющей птицей и взмыла в воздух. Не успел я моргнуть глазом, как она исчезла, оставив после себя только облачко дыма, как от потушенного костра.

Нет, не только. Жар-Птица оставила еще сувенирчик на память: одно из своих перьев. Красивое перышко выпало и теперь медленно опускалось, кружась по воздуху. Драгоценная улика мягко приземлилась мне прямо на живот, ослепительно сияя.

Ну что, не будешь больше драться? Перо промолчало. Кажется, без хозяйки солдат больше не воевал. И позволил забрать себя в плен и заточить в моем кармане.

Рано утром я стоял перед царем в окружении любопытных придворных. Братья аж покраснели от злобы. А Берендей сверлил меня суровым взглядом. Вы на мне дыру протрете!

– Ну что, младший сын, поймал ты вора?

– Поймать не поймал, – честно ответил я.

– Так я и думал. Стража!

Охрана уже двинулась на меня, но я сунул руку за пазуху.

– Однако! – громко сказал я, – Воришка оставил после себя кое-что на память.

С этими словами я вытащил перо Жар-Птицы. Все ахнули и зажмурились. И вся царская палата наполнилась таким ослепительным светом, словно я включил прожектор.

– Перо Жар-Птицы! – вскричал Берендей, – Это она, лиходейка, мой сад разоряет!

Я спрятал перо обратно, и все опустили руки от глаз. Царь призадумался. Он долго хмурился и чесал седую бороду.

– Даю вам, дети мои, еще один шанс, – объявил он, – Седлайте коней, отправляйтесь по белу свету. Кто первый разыщет Жар-Птицу и приведет ее ко мне, тот и будет царем. Все мои условия остаются прежними. Не справятся старшие – в изгнание навеки! Не справится младший – голову с плеч! Я все сказал, отправляйтесь немедленно.

Я закатил глаза. Только кое-как справился с одним испытанием, как сразу следующее. Ну прямо как мой начальник, щедро осыпавший меня задачами в таск-трекере. Хотя… Лучше уж за райскими птичками гонятся, чем пытаться втюхать очередному гендиректору наши хреновые офисные стулья.

Стали собираться в путь. Старших снарядили и отправили первыми. Толстый поскакал в одну сторону, тонкий – в другую, ну а мне, соответственно, осталась последняя дорога.

Собрав сумку с провизией, я вышел во двор, в предвкушении потирая руки. Сейчас мне выведут мою Бурю. Уж с ней-то мы быстро доскачем до этой Жар-Птицы, где бы она не обитала.

Но, к моему разочарованию, Емеля вывел какую-то полудохлую, желтую клячу. Нет, ну вы вообще видели когда-нибудь желтую лошадь? Кажется, она болеет. Теперь я точно какой-то Д’Артаньян. В самом плохом смысле этого слова.

– Это что такое? – возмутился я, – Где моя Буря?

– Царь не велел отдавать тебе Бурю, – вздохнул Емеля, – Велел старшим сыновьям седлать хороших коней, а тебе – самую негодную.

– Да что же это такое! За что он меня так ненавидит? Точно хочет, чтобы я проиграл. Да эта кляча и двух метров не проедет!

– Да как же за что ненавидит. Ясное дело за что.

– Ну-ка проясни мне.

– Неужель не знаешь? – удивился Емеля, – Так ведь не сын ты ему, за то и ненавидит. Старшие-то сыновья – родные. А потом царь того… подовинником стал.

– Чего-чего? Подосиновиком?

– Подовинником. Ну, мужскую силу растерял.

– Ааа, понял.

– А матушка ваша, царица, чай еще молодая, красивая была. Вот и согрешила. И появился ты, Иван-Царевич.

Ну, теперь действительно понятно, за что царь меня так не переваривает. Да и братья – тоже.

– Напомни, Емельян, а кто мой родной батюшка?

– Так пес его знает, с кем там ваша матушка нагуляла.

Я сурово двинулся на Емелю.

– Ты давай там полегче. О матери моей говоришь!

Правда, формально она не моя мать. Но это неважно. Мама – это везде святое.

– Виноват, царевич! Я часто лишнее болтаю.

Честно говоря, не особо и интересно, кто там настоящий отец Ивана-Царевича. Мне от этого ни холодно, ни жарко.

– Ладно, поеду значит на той лошади, которую дают. А ты давай за Бурей как следует присматривай. Как вернусь с Жар-Птицей, дам тебе вольную, поедешь в свою деревню на печи лежать.

– Благодарствую, Иван-Царевич!

Пока Емеля кланялся, я быстро вскочил в седло – наловчился уже. Лошадь, кажется, уснула. Она никак на меня не отреагировала.

– Но, пошла!

Пришлось слегка двинуть ее кнутом по крупу. Кляча неохотно побрела к воротам. Похоже, это была ее предельная скорость. С такими темпами далеко не уедем. А Жар-Птица, по всем сказочным законам, наверняка живет черти где. За МКАДом где-нибудь. И как ее вообще искать?

Ладно, разберусь по дороге. Я уверенно направил свою коняшку на третью дорогу и разъехался с братьями в разные стороны. Вперед, на поиски Жар-Птицы!

Глава 7

– Давай, пошла, цок-цобэ!

Никакие «но», «гоп» и даже «цок-цобэ» не помогали ускориться. Вялая кляча еле-еле перебирала ноги и, казалось, вот-вот рухнет. С такими темпами я даже за пределы царских владений не смогу выехать. Куда уж там – искать Жар-Птицу.

Лошадь сделала очередной ленивый шаг и обо что-то споткнулась. Я едва удержался в седле. А снизу послышался мужицкий бас:

– Ээ, смотри куда прешь!

Лошадь шарахнулась назад и снова на что-то наступила. И с этой стороны тоже послышался чей-то недовольный окрик:

– Раздавишь, скотина!

Лошадь заметалась, и я едва смог ее утихомирить. На кого же мы наехали? Никого не видно.

– Мы внизу, умник!

Спешившись, я обнаружил целую поляну мухоморов. Для обычных грибов они были слишком крупные. Но все равно не настолько, чтобы я заметил их, когда сидел в седле. Ребята оказались крепкими, раз лошадь споткнулась и не сломала ни один из грибов. Я заметил у них крошечные лица на шляпках. А еще – маленькие ручки, которые они сурово уперли в бока.

– Чего ты тут бродишь в чужом районе? Да еще со своей клячей.

Что еще за гопо-гриб?

– А что нельзя? Не вижу нигде табличек с запретом.

Постараюсь не думать о том, что ругаюсь с мухомором. А то совсем крыша поедет.

– Слышь, хмыстень, это наша поляна, и мы тут командуем. Все люди и звери и так знают, что сюда нельзя. Без всяких табличек.

– Может он слепой, вот ему и нужна табличка? – хохотнул другой гриб, – Видели, как он лошадью правит? Ну точно глаза на заднице.

Грибы громко заржали. Прямо как моя кляча. Я нахмурился и склонился к старшему.

– А если вас с корнем вырвать? И тогда сразу можно будет проехать. Вот еще царевич будет просить разрешение у каких-то вонючих сорняков.

– Чего-чего?

Грибы вдруг начали быстро увеличиваться в размерах. Ручки превратились в мускулистые ручища. А красные шляпки теперь закрывали почти все небо. Мы с лошадью застыли, глядя на них снизу-вверх. Теперь уже мы сами стали похожи на каких-то сорняков на фоне великанов.

– Ну-ка повтори! – оскалился гигантский мухомор.

– Ребят, а может мирно все уладим? – пробормотал я.

– Что, уже не такой смелый? А ну-ка раздавим его, братцы! Вместе с его желтой кобылой.

Лошадь тоже смекнула, что дело запахло жаренным. И вдруг понеслась прочь с такой скоростью, которой позавидовала бы даже Буря. Ах ты обманщица!

Я решил не геройствовать просто так. Еще успеется. И предпочел такое же позорное бегство. За мной потянулся целый ряд гигантских рук, но я перескочил через одни, увернулся от других. И убежал на безопасное расстояние.

К счастью, мухоморы оставались в земле, поэтому погоня отменялась. Все, что они могли, это только злобно гоготать нам в след.

– Мы тя запомнили! Только сунься, мелюзга!

Нет уж, спасибо, больше не сунусь. Надо быть осторожнее. Сказочный мир все-таки. Мало ли, кто еще тут обитает. Только за ворота выехал, уже чуть не нарвался.

Ладно, теперь надо отыскать мою засранку с копытами. Поляна кончилась, и дальше передо мной начиналась стена из густого леса. Лошадь удрала куда-то в чащу. Вот и как ее теперь отыскать? Я еще Жар-Птицу не успел найти, а теперь еще и собственную лошадь потерял.

Со вздохом я нырнул в лес. Но не успел пройти и пару метров, как услышал стук копыт. Ветки раздвинулись, и ко мне вышла знакомая желтая коняшка. Ее вела под уздцы женщина. Ну, вроде как женщина. Это сложно было понять из-за зеленой кожи и грязной копны на голове. Вот это чудище! Ну прямо Шрэк в юбке. Толстая зеленая женщина в лохмотьях. С мерзким жабьим лицом.

– Уж не коня ли ты ищешь, добрый молодец? – заискивающе пробасила она.

– Да, его самого. Большое спасибо!

Я протянул руку, чтобы взять у нее повод и поскорее распрощаться. Но уродина спрятала повод за спину.

– Не так быстро, красавчик! А как же моя награда?

– Чего же ты хочешь взамен? У меня ничего нет. Разве что лепешки, да вяленое мясо.

– Нет, меня интересует более свежее и… сексуальное мясцо.

Я скривился. Это она обо мне что ли?

– Уговор такой: ты на мне женишься, Иван-Царевич, а я тебе верну коня.

– Что?!

Я даже засмеялся, но смех застыл у меня на губах. Так сурово она на меня посмотрела. Блин, как бы и вправду не сожрала, если отвергну. Вон у нее какие зубища.

– Али я недостаточно хороша для тебя? – обиделась мадемуазель, – Это потому, что я так бедно одета. Вот выйду за тебя замуж, стану царевной, выряжусь в богатые платья, и тогда все красотки позеленеют от зависти.

– Даже сильнее, чем ты? – не удержался я и тут же прикусил язык.

Горло у зеленой женщины раздулось, как у настоящей жабы.

– Ну так что, молодец, берешь меня в жены в обмен на коня?

– Нет, конечно. Пешком лучше пойду.

– Ну, пойди-пойди, – коварно усмехнулась моя «невеста».

Я хотел было сделать шаг, но только сейчас понял, что все это время стоял в настоящем болоте. Я так засмотрелся на это чудище, что не заметил, куда наступил. И теперь вонючая трясина медленно засасывала меня. Ноги увязли по щиколотку, и я никак не мог их выдернуть, как бы ни старался.

Болотная женщина расхохоталась.

– Попался, молодец! Я ведь обещала маменьке, что скоро приведу жениха и съеду из ее лужи. Теперь у нас с тобой новый уговор: либо женишься и получаешь обратно коня, либо погибнешь в болоте.

Она с удовольствием наблюдала за моими тщетными попытками освободиться.

– Ах ты ведьма! – в ярости вскричал я и запустил в нее комком грязи.

Зеленая женщина увернулась, и грязь угодила прямо в глаз лошади. Ну, она тоже за дело получила. Нефиг было притворяться больной, а потом еще удирать от меня.

– Не ведьма, а лешая, – снова надулась невеста, – Ничего, милок, как утонешь по грудь, так и женишься сразу. Поселимся с тобой в этом чудесном болоте и наплодим кучу красивых лягушат!

Я принялся барахтаться с удвоенной силой. Вот только лягушат мне еще не хватало! Да я лучше сдохну в этом болоте.

Нужен какой-то рычаг, чтобы выбраться. У меня нет опоры, вот меня и продолжает засасывать.

Тогда я решил пойти на хитрость. Глубоко вдохнув, я попытался придать своему лицо глуповато-влюбленное выражение.

– Ах, так я не рассмотрел тебя сразу. Здесь просто темно. Может ты и вправду красавица. Подойди поближе, я не вижу.

Лешая бросила лошадь и охотно приблизилась. Господи, у нее все лицо в мерзких бородовках. А из носа лезет какой-то червяк. Которого она мимоходом подцепила толстым языком и проглотила. Я прижал кулак к губам, сдерживая рвотный рефлекс. Выдохнув, продолжал медовым голосом:

– Не вижу, темно. Еще ближе. Еще. Ах, какая красотка! Ну и дурак я был. Чуть не упустил такую девушку! Иди, дорогая, я тебя поцелую. Закрепим наш союз.

Зеленая женщина захлопала длинными ресницами, ее жабий рот растянулся в улыбке.

– Сразу бы так!

Она широко расставила руки для объятия, закрыла глаза и потянулась ко мне. Слюнявые, толстые губы вытянулись трубочкой. Хорошо, что она вовремя закрыла глаза и не видит мое выражение лица…

Едва лешая оказалась достаточно близко, я схватил ее за плечи и повалил лицом вниз, прямо в болотную жижу. Пока лешая барахталась, я оттолкнулся от ее широкой спины, вырвал ноги из трясины и перебрался прямо по невесте на землю, как по мостику.

Пока лешая купалась в грязи с яростными криками, я вскочил на коня, и мы сразу дали деру. На этот раз лошадь не стала притворяться калекой и тоже предпочла убраться поскорее. Мы еще долго слышали отчаянные вопли брошенной невесты.

Скакали до самой ночи, и я даже немного приободрился. С такой скоростью уже появляются хоть какие-то шансы. Я даже ласково потрепал свою желтую лошадь по гриве и угостил ее яблоками из своих запасов.

Заночевать пришлось под открытым небом, прямо в лесу. Благо, что я прихватил огниво на такой случай. Я опасался, что такой штуки нет в сказочном мире. Но слуги тут же принесли, едва я попросил.

Собрал костер из веток, обложил его камнями. Несколько раз прошелся металлической полоской по кремню. Трут, состоявший из мха и шерсти, начал тлеть и потом разгорелся. Так что теперь мы с лошадью уютно грелись возле весело потрескивающего огня. Днем было тепло, как поздней весной. А вот ночью становилось прохладно.

Перекусив вяленым мясом с хлебом и водой (других безалкогольных напитков в царском баре не нашлось, да и самого бара тоже), я устроился спать прямо на голой земле. Других вариантов все равно не было.

Сперва было жутковато. Тьма за пределами света от костра. Странные ночные шорохи и звуки, силуэты деревьев. Но никаких хищников пока не было видно. Наверно, их отпугнул огонь. Да и стоявшая рядом лошадь составляла хоть какую-то компанию. Так что мне все-таки удалось ненадолго уснуть.

Проснулся я с первыми проблесками зари. Стало еще холоднее. Огонь уже погас, и от него теперь поднимался только серый столбик дыма.

Я потянулся, протер глаза и огляделся. Не понял… А где мой транспорт?! Лошади нигде не было видно. Опять что ли та зеленая баба подсуетилась?

Я заметался в поисках пропажи, попробовал посвистеть. Но все тщетно. Либо убежала, либо ее все-таки утащил какой-то хищник. Странно, что я ничего при этом не услышал. И вроде привязал ее к дереву достаточно крепко.

Делать нечего. Пришлось тащиться пешком. Это снова усложняло дорогу. Помимо того, что я понятия не имел – куда мне идти. Для полного кайфа оставалось только заблудиться в лесу. Что я благополучно и сделал.

Бродил по лесу, питался грибами. Хорошо хоть белочка подсказала, как выйти.

Шучу! До этого слава богу не дошло. Хотя в этом мире и без всяких грибов можно и с лешей поговорить, и с мухомором. Не то, что с белочкой.

На самом деле, я просто уныло брел по тропинке, доверившись судьбе. И, как оказалось, не зря. Вскоре услышал звук ломаемых веток и тяжелое дыхание позади себя. Кто-то явно меня догонял.

Положив на всякий случай руку на эфес меча, я обернулся. Из кустов навстречу мне вышел огромный волк. Сперва я отшатнулся и приготовился к бою. Но, приглядевшись, понял, что волк совсем не страшный. Даже несмотря на свои габариты и острые зубы, когти.

У волка было доброе выражение морды, он даже нелепо улыбался клыкастой пастью. На голове у него была высокая войлочная шапка – типо той, которую обычно носят крестьяне. На задние лапы натянуты порты, державшиеся на красном поясе.

– Ух, все-таки успел тебя догнать. Ну ты и шустрый царевич! – пропыхтел он.

На всякий случай я пока не стал убирать руку с меча.

– Ты меня ищешь?

– Ну конечно! А то неудобно все-таки получилось. Совсем совесть замучила!

– Да о чем ты болтаешь? – нетерпеливо спросил я.

Волк выглядел до комичного смущенным. И даже неловко водил лапой по земле.

– Конь твой…ты это…прости в общем! Бес попутал, ей-богу! Сколько держался, а тут увидел лошадку и все – снова сорвался.

– Ты сожрал моего коня!

Волк посмотрел на меня с удивлением. И даже – оскорблением.

– Да как можно! – заявил он, – Вот вечно вы, люди, так! Раз волк, так обязательно подлец. Я такой гадостью, как мясо, не питаюсь. Между прочим, я вегетарианец.