Текст книги "Месть Шивы. Книга 2"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Благодарю, дитя мое, благодарю! – закричал признательно Малькольм, – теперь я в руки не дамся!

И он схватил оружие.

– Бороться бессмысленно, – заметил Казиль, – если бы вы уговаривали своих противников до самого вечера, чтобы они вас не трогали, то и тогда вы были бы побеждены. Бегите к Гангу, он там.

– Смерть ему, смерть! – вопила между тем толпа, все более и более приближаясь к своей несчастной жертве.

– А, разбойники! – воскликнул Джордж, – нет, вам не удастся захватить меня живым, – и он взмахнул кинжалом, – я заставлю вас расступиться. Что, трусы, не ожидали?

И в самом деле, индусы, грозные крики которых не умолкали, а, напротив, усиливались, попятились от этого угрожающего кинжала в уверенной руке. Принцесса Джелла, смотревшая эту сцену, содрогнулась от ужаса, и ею овладело опасение, что все потеряно, хотя в глубине души она восхищалась мужеством Джорджа. Ненависть этой женщины к Джорджу, отвергнувшему ее любовь и участие в собственной судьбе, возрастала с каждой минутой.

– Неужели вырвется? – сокрушалась она.

– Пустяки! Это невозможно! – отвечал Дургаль–Саиб, вынимая из–за пояса пистолет с длинным дулом, украшенный коралловой ручкой в серебряной оправе.

Он взвел курок.

В это время борьба на городской площади переместилась к берегу священного Ганга. Джордж, стоя спиной к перилам набережной отступал перед натиском разъяренной толпы. Первый ряд нападающих отступил, но страшный напор толпы снова приблизил организаторов расправы к арестанту.

Джордж увидел совсем близко от себя искаженные злобой лица индусов. Они почти уже прикасались к нему, он чувствовал на своем лице огненное дыхание ненависти. Мнение Казиля было вполне справедливо: он мог убить пятерых, десятерых, мог, если повезет, сделать из трупов целый вал, но все–таки не выбраться живым из этой передряги.

Он очень дорожил своей жизнью, так как ее смыслом с недавних пор стало только одно желание: мстить. Вместо того, чтобы отбиваться от нападающих, он воспользовался мгновением и ловко вскочил на каменный парапет моста, закричав:

– Ну, смельчаки, кто хочет последовать за мной?

Затем быстро повернулся спиной к наседавшим и, не задумываясь, бросился в реку, в блестевшую внизу воду.

Толпа испустила яростный вопль. Джелла схватила руку Дургаль–Саиба.

– Стреляйте! – приказала она, и раджа спустил курок. Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда Джордж уже почти коснулся темных волн Ганга.

Джелла вопросительно взглянула на раджу.

– Я не даю промаха по летящей ласточке, – проговорил он, – не сомневайтесь, принцесса, он перестал жить, я никогда не даю промаха.

Про себя же Дургаль–Саиб подумал: «Я свободен теперь от соперника и претендента на руку мисс Марии Бюртель!»

«Я отмщена, – подумала в свою очередь принцесса, – но не успокоюсь до тех пор, пока не погибнет та, которая отняла у меня его сердце, пока не погибнет Мария Бюртель!»

В воображении двух ужасных существ образ молодой девушки возник одновременно, при этом одно из них должно было преследовать эту девушку любовью, а другое – ненавистью.

Что станет с ангелом между двух демонов?

Глава 13. Неожиданное посещение

Спустя два часа после описанных нами событий произошло нечто интересное и на загородней даче сэра Джона Малькольма.

Воспитанницы покойного владельца дома Мария и Эва сидели в большой зале нижнего этажа, служившей гостиной, возле больших окон, выходящих на веранду и в сад. Обе они, одетые в белые платья, сидели перед маленьким столиком, кроя для себя траурные платья, но дело их шло неспоро, потому что часто набегавшие слезы застилали им глаза, навертываясь на их опухшие и покрасневшие веки. Девушки молчали. Да и о чем можно было говорить? Сердца их, переполненные печалью, без лишних слов понимали друг друга.

Вдруг рыдания вырвались из груди Эвы, и она бросила работу. Встав со своего места и подойдя к окну, она устремила взор на разбросанные внизу склона деревья, совершенно не видя их.

– Что с тобой? – спросила Мария через несколько минут, в течение которых она не решалась прервать печальные думы сестры.

Слова эти заставили вздрогнуть Эву, как будто пробудив ее от глубокого сна, и она обернулась.

– О чем ты спросила, Мария? – сказала она тихим голосом.

– Ты никого не видишь на дороге?

Эва взглянула на аллею, извивавшуюся по склону холма между цветущими деревьями, и также тихо ответила:

– Никого!

И возвратилась на старое место возле сестры.

– Скоро наступит ночь, – заметила с тоской Мария, – меня очень пугает это бесконечное отсутствие.

– Чего ты опасаешься?

– И сама не знаю, но мне страшно.

– Эдвард и Джордж вместе, кроме того, с ними доктор Дьедоннэ, что же может случиться с ними? Тем более, тебе известно, что они пошли во дворец лорда Сингльтона.

– Да, я знаю это, но мне кажется непонятным, зачем бы губернатору задерживать их так долго. Почему не возвращаются они? Почему не дают о себе знать?

– Быть может, им удалось напасть на след убийц?

– Помоги–то Бог! – воскликнула Мария, воздев к небу свои покрасневшие глаза.

– Если это произошло, то, наверное, уже начато и судебное следствие, при котором необходимо участие сыновей покойного. Теперь ты понимаешь, что отсутствие их не заключает в себе ничего такого, что могло бы тревожить нас.

Мария с любовью прижала к своей груди голову сестры и несколько раз ее поцеловала.

– Милая Эва, ты стараешься успокоить меня, – проговорила она, – но тебе не удается это, ведь я вижу, что ты и сама не менее меня встревожена.

– Уверяю тебя…

– Зачем мне напрасно тревожиться, – перебила Мария.

– Я научилась многое понимать без слов, я вижу, как ты побледнела, ты страдаешь не менее меня. Расскажи мне о твоих тревогах, о мыслях, которые мучают, и тебе будет легче. Тогда не придется обманывать себя. Открой мне, что у тебя на душе.

При этих словах Эва не могла больше сдерживать слез, она обняла Марию и проговорила сквозь рыдания.

– Да, я страдаю… я боюсь… и меня волнует какое–то роковое предчувствие…

– Ну что, вот видишь, ты испытываешь то же, что и я! – успокоила ее Мария. – Ты боишься, что грозовая туча, набежавшая на нас, принесет беду и им?

– Действительно, я опасаюсь этого…

– И страх твой не беспричинен. Мне думается, что мы еще до глубины души не осознали, каковы изменения в наши судьбы принесет смерть человека, который был любим нами, который был нам фактически отцом. Тревожит то, что на нас снова обрушится несчастье, но больше всего я боюсь того, что оно задавит нас.

Но эти слова Эва ответила испуганно:

– О! Тогда мы погибнем!

– Господь, если его воле будет угодно, защитит нас, сестра, будем надеяться на него, и теперь помолимся, чтобы он спас и оградил нас своей всемогущей десницей!

– Помолимся, Мария.

Два невинных сердца устремились в мольбе к небу, два нежных голоса соединились в трогательной, беззаветной мольбе, которая не могла не достигнуть престола Всевышнего.

Медленно, но неотвратимо наступала ночь. Окрестность обволакивала мгла. Раздался тихий стук в дверь. Девушки вздрогнули. Мария спросила:

– Кто там?

– Это я, мисс, – ответил детский голосок, – это я, Скиндия.

– Войди.

Дверь отворилась, и на пороге появилась служанка. Это было хорошенькое юное создание лет пятнадцати с красиво очерченным овалом лица, правильными чертами, золотистым цветом кожи и большими черными глазами. Густые черные волосы волнами рассыпались по ее плечам.

Скиндия внесла в комнату два серебряных подсвечника с вставленными в них свечами, которые поспешила поставить на стол. Осветив комнату, она поглядела на Марию, ожидая, что барышня обратится к ней с вопросом.

– Что хочешь ты, Скиндия? – спросила ее Мария, все опасения которой и смутный беспричинный страх внезапно рассеялись при виде молоденькой и старательной служанки.

Скиндия ответила на своеобразном, ломаном английском языке, напоминающем разговор колониальных негров.

– Там, у подъезда, паланкин, весь в золоте, так и блещет великолепием.

– Паланкин у подъезда? – повторила изумленная Мария.

– А в паланкине богатая дама в роскошном платье.

– Кто она?

– Не знаю, я спросила ее об этом, но она не захотела отвечать, а лицо ее было закрыто густой вуалью.

– Что ей надо?

– Видеть вас, мисс…

– Нас? – удивились обе сестры.

– Да вас, она выразила желание видеть мисс Марию и Эву совершенно ясно.

– Мы не в силах принимать теперь кого бы то ни было, – заметила Мария.

– Знаю, – ответила Скиндия, – потому я и сказала ей: «Барышень нет дома». А она настаивала, говоря, что ей необходимо вас видеть.

– Я удивлена, – заметила Мария, – этому посещению незнакомки, тем более, что в доме нашем покойник.

– Быть может, – с робостью заметила Эва, – она принесла какие–нибудь известия.

– Известия? О ком?

– Об Эдварде и Джордже.

– И ты, вероятно, не ошибаешься, сестра, иная причина не могла привести сюда эту незнакомую даму.

– Так надо принять ее.

– Проси сюда незнакомку, – обратилась Мария к служанке.

– Сию минуту, – заторопилась Скиндия к двери.

– Только бы эта женщина не была вестницей скорби, – проговорила Эва так тихо, что Мария с трудом ее расслышала. – Я снова в смятении…

– К чему тревожиться преждевременно. Подождем, время объяснит все, – успокоила сестру Мария.

Дверь снова отворилась, и вошедшая Скиндия ввела в гостиную богато одетую женщину. Густая вуаль из черных кружев была по–испански наброшена на голову вошедшей, совершенно скрывая ее лицо. Сквозь ее почти непроницаемую преграду подобно бриллиантам сверкали глаза.

Незнакомка медленно подошла к сестрам и, остановившись от них в нескольких шагах, грациозно поклонилась им. Мария сделала Скиндии знак, чтобы та вышла, и обратилась к вошедшей:

– Как мы поняли, вы хотели видеть нас, хотя, очевидно, знаете, какое в нашем доме горе. Это несчастье заставляет нас пренебречь гостеприимством, отказаться от визитов и приемов. Нарушив наше уединение, вы имели для этого важные причины? Но позвольте сначала спросить вас…

Мисс Бюртель на минуту смолкла.

– Вы хотите спросить, кто я, мисс Мария? – пришла ей на помощь посетительница.

– Действительно.

– Вы сейчас узнаете это.

После этих слов незнакомка откинула вуаль. Девушки замерли от удивления. Казалось, они не могли понять, не обманывает ли их зрение и не мерещится ли им увиденное.

– Вы не ошиблись, – ответила женщина кротко, – да, это я, несомненно, я!

Закончив эту фразу, она улыбнулась и сделала шаг навстречу сестрам.

– Принцесса Джелла? – промолвила Мария, оцепенев.

– Принцесса у нас в доме! – с заметным волнением вторила ей Эва.

В голову молодой девушки пришла мысль, что ее самые мрачные опасения, самые тревожные предчувствия начинают сбываться.

Принцесса в совершенном безмолвии в течение нескольких секунд смотрела попеременно то на одну, то на другую сестру. В чертах лица, в каждой складке ее тела выражалось самое горячее участие и внимание. Взор ее блистал добродушием и сердечностью. Было достаточно одного взгляда, чтобы предположить, что визит дамы означает встречу старшей сестры с двумя младшими, с которыми она долгое время была в разлуке. Наконец, принцесса заговорила.

Глава 14. Великая актриса

– Милые, бедные дети, – начала она проникновенным и глубоко трогательным голосом, – визит мой, быть может, изумляет вас, даже тревожит?

Она взяла руки Марии и слегка пожала их, как бы не замечая, что пожатие это вызывает нервную дрожь во всем ее теле.

– О, соберитесь с духом, мои дорогие, и успокойтесь! Одно лишь искреннее участие и теплое сочувствие к вам обеим заставило меня прийти сюда и увидеть вас. Вы вызываете во мне огромное сочувствие, ваша горестная судьба меня волнует так же, как и трагическая смерть Джона Малькольма.

Если бы кто–нибудь во время речи принцессы стоял у окна и стал бы вглядываться в ежеминутно сгущающийся мрак, то поразился бы зрелищем поистине странным и даже необъяснимым. Между лиан и других вьющихся растений, наполнявших сад и образовавших зеленый свод над большим входом в загородный дом, проскользнула небольшого роста человеческая фигура и схватилась обеими руками за одну из колонок, служивших подпорою для веранды. Поднявшись с расторопностью матроса, это миниатюрное существо достигло платформы, после чего босиком, чтобы не обнаружить себя шумом шагов, стало красться по веранде до первого из отворенных окон и, затаившись между двумя огромными вазами, затихло, пробормотав едва слышным голосом всего одну фразу:

– Отсюда мне будет все видно и слышно.

Это был Казиль.

– Что ж, мои драгоценные, вы молчите? Почему не ответите на мой вопрос? – спросила принцесса Джелла, силясь придать своему голосу самый нежный, исполненный живейшего участия оттенок.

– Много благодарны вам, принцесса, – заговорила Мария, – за ваше расположение и внимание, оказанное нам, однако…

– Однако, – повторила Джелла, – вы остаетесь все–таки в удивлении, потому что видите (да и можете ли не видеть) во мне непрошеную гостью. Не это ли хотели вы выразить?

Мария не умела лгать.

– Вы правы, принцесса, – ответила она.

– Но тем не менее, – продолжала Джелла, – я ваш друг, и друг вполне искренний. Мною руководит движение сердца, и я повинуюсь ему одному. Каждый раз, как несчастье ложится на вас всей тяжестью, я прихожу к вам, чтобы не дать возможности упасть вам духом, утешить вас и защитить.

Эва с гордостью подняла голову.

– Мы имеем одного покровителя, принцесса, который нам не изменит, а сила и власть его несомненны, – заговорила она.

– Покровителя? – изумилась принцесса, – кого же это?

– Соотечественника нашего, губернатора президентства бенаресского, лорда Сингльтона.

– Лорда Сингльтона? – удивилась Джелла. – Я сейчас от него, именно он и послал меня к вам.

– А, – счастливым тоном воскликнули сестры, – значит, вы видели сэра Эдварда и сэра Джорджа и можете сообщить нам причину их столь продолжительного отсутствия.

– Сейчас они у губернатора, и исполнение печального долга, вероятно, еще не скоро освободит их.

– Слышишь, сестра, – обратилась Эва с радостью к Марии, – как мало разума было в наших волнениях.

– Слышу, – прошептала Мария, – понятно, что предчувствия могут быть обманчивы.

Джелла между тем продолжала:

– Я говорила с вашим другом лордом Сингльтоном о вас и вашем беспомощном одиночестве, которое меня глубоко смущает и даже огорчает.

– Мы не совсем одиноки, принцесса, – возразила Мария, – сэр Джордж и брат его Эдвард живут вместе с нами в доме, который принадлежал нашему дорогому опекуну.

– Да, я знаю это, но в том–то и вся беда…

– О какой беде вы говорите, принцесса?

– Лорд Сингльтон, которому я высказала свои предложения и который поддержал и даже одобрил их, просил меня помочь вам в трудные для вас дни…

– Мы не понимаем вас, принцесса.

– Потому я и хочу высказаться как можно яснее. Я жила в Англии, правда недолго, но, однако, вполне достаточно, чтобы совершенно изучить нравы и обычаи вашей страны, а потому мне хорошо известно, что там, в этой свободной стране, девушки наравне с мужчинами и женщинами пользуются полной свободой и независимостью, и никому и в мысль не приходит считать эту излишнюю свободу неприличием.

– Что хотите вы этим сказать, принцесса? – спросила Мария.

– А вот что: как ни беспредельна независимость и свобода молодых англичанок, однако она не простирается далее того, чтобы беспрекословно допустить молодым девушкам жить в одном доме с мужчинами, которые им не братья и не дальние родственники. Со времени смерти вашего попечителя вы находитесь именно несколько в двусмысленном положении. Здесь–то я и вижу опасность, которая угрожает не столько вам, сколько вашей репутации.

– Нашей репутации! – удивилась Эва, и ее маленькие брови резко взметнулись вверх.

– Мы не знаем за собой дурных поступков! – заметила Мария.

– В чем же, в таком случае, могут обвинить нас? – продолжала Эва.

– Конечно, ни в чем справедливом, – возразила принцесса, – но разве не могут говорить про вас ложь? Словом, оклеветать вас. А добрая молва, добрая слава о молодой девушке составляет наиглавнейшее ее сокровище. Молва не должна чернить се, если не ради ее самой, то, по крайней мере, ради любящего и любимого ею человека.

– Мне кажется, что рассуждения принцессы справедливы, сестра, – заметила Эва, – мы и не подумали об этом.

– Я согласна, – проговорила Мария.

– Хорошо, что я подумала об этом, так как люблю вас, – закончила Джелла.

– Как же нам поступить теперь? – почти в один голос спросили сестры.

– Как поступить? – задумалась на мгновение Джелла.

– Просто–напросто исполнить желание лорда Сингльтона, вашего законного опекуна со времени смерти сэра Джона Малькольма.

– И вам известно его желание?

– Он поручил мне передать его вам. Он просит вас согласиться хотя бы временно пожить в моем дворце.

Сердца девушек наполнились безотчетным страхом и подозрением.

– В вашем дворце, принцесса? Зачем это? – едва выговорили они, запинаясь.

– Первоначальное намерение лорда Сингльтона было предложить вам его собственный дом, но по зрелым размышлениям он пришел к выводу, что рука женщины с большей заботливостью сумеет вытереть слезы горести, и голос ее наполнен большим могуществом и убедительностью в деле утешения. Кроме того, он не желал лишить меня удовольствия, которое я получу, приняв вас в свой дом. Ведь я всем сердцем, всей душой предана вам, мои дорогие! Раз отдавши свое сердце, я не требую уже его возвращения, а вчера, во время бала у губернатора, вы всецело завладели им. С первого взгляда на вас я почувствовала расположение к вам, даже дружбу. Но вместе с тем заметила и недостаток взаимности с вашей стороны, хотя дала себе слово всеми путями добиться вашего доверия, так велико мое расположение к вам!

Принцесса взяла руки Марии и Эвы и, сжав их в своих, продолжала:

– Разве со своей стороны вы не поможете мне сдержать слово и хоть немного полюбить меня?

В голосе Джеллы слышалось непреодолимое обаяние. Взор ее был схож со взором сирены, а в улыбке было что–то материнское. Мария и Эва почувствовали, что холодность их тает, сомнение и недоверие исчезают. Они упрекали себя в этом непонятном и неоправданном и столь продолжительном сомнении.

Эва ответила откровенно:

– О! Теперь понятна вся ваша доброта, принцесса!

– Разве любить вас – значит быть доброю? Мои милые, славные ангелочки, кто же, увидев вас, устоит от желания быть вашим искренним другом и наставником.

Затем, обращаясь к Марии, принцесса добавила:

– А вы, мисс Мария, понимаете ли меня? Кажется, я внушала вам особенный страх и сомнение?

– Я вполне согласна с мнением сестры, принцесса, – ответила Мария.

Джелла с нежностью обняла ее, прижав к своей груди и, поглаживая рукой шелковистые волосы, заметила:

– О, благодарю вас, благодарю! Вы перестали бояться меня, не отвергаете мою дружбу, не чуждаетесь меня! Вы сделали этот день для меня особенно счастливым…

И она сжала в объятиях Эву.

Глава 15. Эдвард

– Так значит решено, – проговорила принцесса после выражения нежных чувств, в искренность которых, по ее мнению, сестры должны были поверить, – мой дворец в Шагабаде послужит для вас временным пристанищем, а сэр Джордж и Эдвард будут навещать вас.

Во время беседы Джеллы с Марией и Эвой один из ковров, закрывавший вход в гостиную, приподнялся, и на пороге появился Эдвард с бледным, совершенно отрешенным от реальности лицом. Увидев принцессу, он остановился точно заколдованный

– Она здесь, – пробормотал он, – вот дерзость!

Между тем Джелла продолжала начатый разговор:

– Не правда ли, мои милые, вы согласны поехать со мной?

– Ехать с ней? – переспросил Эдвард.

– Вполне согласны, принцесса, – ответила Мария, – завтра мы будем готовы.

– Вы сказали «завтра», – изумилась Джелла, – почему, же не сегодня?

«А, теперь я понимаю все!» – подумал Эдвард.

– Почему же завтра? Зачем не сегодня, не сейчас? – продолжала принцесса. – Зачем подвергать себя опасности еще в течение целой ночи ставить под сомнение себя и свою добрую репутацию, оставаясь в доме, в котором живут страх и горе. Внизу дожидается мой паланкин, поспешите!

– Но это невозможно, принцесса! – заметила Мария.

– Невозможно? – изумилась принцесса.

– К сожалению, мне и моей сестре нельзя покинуть дом, где нас так тепло приняли, не объявив сэру Джорджу, моему нареченному жениху…

– И сэру Эдварду, моему жениху, – прибавила в свою очередь Эва.

– Он уже предупрежден! – произнес Эдвард громким и исполненным твердости голосом, входя в комнату. Выражение его глаз не изменилось, а поза и особенно скрещенные на груди руки свидетельствовали о твердости намерений.

«Он! – прошептала Джелла. – Он! Я опоздала. Будь я здесь пятью минутами раньше, я была бы уже у цели!»

– Я предупрежден, мои милые, вы не уедете, Мария и Эва! – повторил Эдвард.

Затем, обращаясь к Джелле, проговорил с горечью, которую не старался скрыть:

– Я не понимаю вас, принцесса, что заставило вас приехать сюда? Ведь вам было известно, что воспитанницы сэра Джона Малькольма и нареченные его сыновей не могут согласиться принять гостеприимство принцессы Джеллы!

Принцесса удивленно посмотрела на Эдварда, и в глазах ее молнией сверкнул гнев:

– Почему же?

– В самом деле, Эдвард, почему же? – переспросили в один голос обе сестры.

– Нам нельзя оставаться в этом доме вместе с вами, – проговорила Мария. – Почему же препятствуете вы нам ответить согласием на великодушное предложение принцессы? К чему платить отказом, почти равным оскорблению за ее добродушие и гостеприимство?

– Вам угодно знать, зачем?

– Да, сэр Эдвард, им угодно, а я со своей стороны требую объяснения, – заметила принцесса Джелла.

– Готов, принцесса, сказать вам, и, надеюсь, вы прекрасно поймете меня. Разве может быть что–нибудь общее между принцессой Джеллой, связанной дружбой с раджой Дургаль–Саибом, и питомицами Джона Малькольма? Ваше предложение – это, ловушка, устроенная пока еще непонятно с какой целью… но ловушка эта останется пустой. Я еще жив и буду стараться мешать вам захлопнуть ее. Именем моего брата, Джорджа Малькольма, после смерти отца единственного главы семейства, предлагаю принцессе Джелле немедленно оставить этот дом.

Мария и Эва, дрожа от ужаса, стояли, прижавшись друг к другу. Джелла сделала два шага, приближаясь к Эдварду. В устремленных на него глазах горел огонь ненависти и страсти рода Тамерлидов. Затем она произнесла с расстановкой:

– Вы попросту прогоняете меня?

Эдвард, не отвечая, поклонился. Выражение лица непрошеной гостьи внезапно изменилось: ярость мгновенно уступила место хладнокровию. Опустив вуаль, она бросила насмешливую улыбку на молодого человека и обеих сестер, затем повернулась и прошла мимо них к двери. Достигнув порога, обернулась и проговорила тихим проникновенным голосом:

– Мария, Эва, Эдвард, я не говорю вам «Прощайте!», а только «До свидания!», потому что надеюсь еще увидеться с вами.

И вышла.

В это самое время Казиль, будучи безмолвным свидетелем двух предыдущих сцен, исчез с веранды, где сидел все это время.

После ухода Джеллы в комнате воцарилось молчание. Мария первой прервала его.

– Что сделали вы, Эдвард? – упрекнула она.

– Я только исполнил свой долг.

– Что же неприличного сделала эта женщина, что вы прогнали ее с таким позором?

– Женщина эта – наверняка наш враг, враг непримиримый, ожесточенный, безжалостный и хитрый. Она хотела заманить вас в ловушку и погубить.

– На каком основании вы обвиняете ее?

– На том, что несколько часов тому назад она и раджа Дургаль–Саиб с неслыханной дерзостью обвинили моего брата Джорджа в убийстве его отца. Причем принцесса вначале выказывала себя сторонницей Джорджа.

– Да, это ужасно! – воскликнули обе девушки.

– Но это несправедливое обвинение, конечно, было опровергнуто сэром Джорджем? – спросила Мария. – Он оправдал себя, не правда ли?

– Лорд Сингльтон твердо убежден в том, что брат невиновен. Он оставил меня на некоторое время, меня и доктора, чтобы более основательно убедить нас в этом мнении. Желая выставить для отпора хитрости хитрость и скорее обезоружить врагов, открыть их козни, он приказал арестовать Джорджа и отправить его под конвоем в крепость.

После этих слов Мария смертельно побледнела и едва не лишилась чувств.

– Так сэр Джордж под арестом? – едва слышно проговорила она.

– Теперь нет.

– Как это?

– В то время как конвой проходил через большую площадь, заполненную по случаю праздника Джагарната народом, он был окружен и обезоружен. Толпа, несомненно, действовала по чьему–то приказанию и неистово кричала: «Смерть англичанину! Смерть убийце родного отца!»

– Негодяи! – проговорила Эва.

– Эти крикуны, несомненно, были подкуплены, – вскрикнула Мария, и в голосе ее сквозило отчаяние, – с целью убить Джорджа. За смерть его им была обещана плата!

– Брату, невзирая на устремленные на него со всех сторон кинжалы, удалось скрыться. Эта сцена, полная ужаса, происходила на мосту. Джордж вскочил на перила моста и бросился в Ганг, но ни один из его гнусных противников не осмелился сопровождать его.

Дрожь пробежала по всему телу Марии, едва она услышала эти слова. Ужас, непреодолимый ужас овладел ею.

– В Ганг? – ужаснулась она, – в эту реку, которая не оставляет никого живым. Боже правый, значит он погиб?

– Брат неплохой пловец. Даже на море не боится бури, а волны ничего не значат для него. Он не из робкого десятка, а мышцы у него подобны железу. Я надеюсь на Бога, на силу и храбрость брата. Бог милосерден и спасет его. Он не допустит, чтобы вслед за отцом погиб и сын! Я уверен, мы еще увидим Джорджа!

– Пусть Бог услышит ваши слова, Эдвард! – ответила Мария. – Все–таки вам необходимо было осмотреть берег Ганга.

– Стоп и доктор Дьедоннэ именно этим и занимаются в настоящую минуту. Я вместе с ними начал было розыски, но странное чувство заставило меня возвратиться сюда. У меня было предчувствие, что вам грозит опасность и, как видите, я не ошибся, когда принцесса Джелла желала расставить вам западню, в которую вы, без всякого сомнения, должны были попасть.

Мария встала на колени и, сложив руки, искренне произнесла:

– Боже! Милостивый Боже! Внемли моим мольбам, благостию и правосудием Твоим защити Джорджа!

Едва барышня произнесла эту трогательную молитву, как Скиндия вбежала в гостиную с криком:

– Барышня! Сюда идут мистер Стоп и французский доктор!

– Какие вести принесут они, – прошептал Эдвард, – быть может, вести о новом горе?

Мария, не вымолвив ни одного слова, дрожала сильнее прежнего. В комнату вошел доктор Дьедоннэ в сопровождении Стопа. Оба вошли с поникшими головами, и их внешний вид не обещал ничего хорошего.

– Вот мы и пришли! – проговорил удовлетворенно доктор. Эдвард кинулся к нему с требованием:

– Ну, доктор, говорите скорее!

– Что с Джорджем? – торопила вошедших Эва.

– Какие известия получили вы? – спросила Мария.

Дьедоннэ грустно покачал головой:

– О! Мы пока ничего не знаем!

Все вздрогнули от ощущения новой опасности и неизвестности.

– О, мой добрый барин, – жалобно начал Стоп, утирая слезы, обильно катившиеся из глаз, – мой бедный барин! Я был уверен, что эта проклятая Индия – наше несчастье.

– И вы не нашли никаких следов? – спросил Эдвард подавленным голосом.

– Ганг не изменил себе, и тело сэра Джорджа не всплыло, – ответил доктор.

– Боже мой! – трижды вымолвила Мария, в отчаянии сжимая пальцы обеих рук.

Эва обняла ее и несколько раз поцеловала, повторяя:

– Успокойся, родная, зачем терзать себя напрасными слезами! Ведь еще надежда не потеряна, Господь поможет нам и спасет Джорджа.

Тем временем Эдвард расспрашивал Стопа и доктора.

– Может быть, вы поторопились окончить розыски?

– Мы завершили их только потому, что стало совсем темно, и не было возможности продолжать их. Мы прошли более четырех миль вдоль реки, подвергая осмотру каждый кустик, каждую кочку, поросшую травой.

– Бог оставил нас! – заметил Эдвард, теряя последнюю надежду на спасение брата и все более и более поддаваясь влиянию неудержимого горя. – Он оставил нас, если допускает судьбе безжалостно и беспрестанно наказывать нас. Вчера погиб отец, сегодня брат! Все гибнет, все рушится!

Бесцельно пройдя несколько раз по комнате, он, наконец, остановился и переспросил француза:

– Значит, Джордж погиб?

– Очевидно, это так, – опустив голову, будто признаваясь в своей вине, вымолвил доктор.

– Нет, не погиб! – раздался от двери чей–то голос, и на пороге показался человек со смуглым лицом, одетый в обычные одежды лодочников на Ганге.