Текст книги "Месть Шивы. Книга 2"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 23. Посланник богини

Прошло несколько минут, и Джордж все еще находился во власти двух чувств – жажды мести и любви. Он стоял у подножия лестницы, под которой хранились несметные сокровища и думал о своем предначертанном Всевышним пути: далекая Англия, приезд в Индию, встреча с незнакомкой, гибель отца… Как мало времени прошло, и сколько событий произошло в его несокрушимых границах. Теперь наступило время борьбы – борьбы жестокой, безжалостной, справедливой…

Он снова обратился к Казилю:

– Ты обещал обеспечить мне могущество и власть, исполнишь ли ты свое обещание?

– Исполню, господин.

Стоп радостно потирал руки, бормоча с восторгом:

– В самом деле, мальчуган этот обладает превосходными качествами и поможет нам.

Джордж протянул руку к ступеням, под которыми были скрыты сокровища Бовани.

– Ты намекал мне на эти богатства? – спросил он Казиля.

– Нет, господин. Вам понадобятся гораздо большие суммы для предстоящих действий, а значит, нам придется еще и еще раз вернуться, чтобы черпать из сокровищницы богини ее богатства. Но нам нужно другое…

– Я без колебания решусь на это: почему бы не побить врага его же оружием?

«И мне не худо воспользоваться обстоятельствами, – подумал Стоп, – чтобы достать для себя миллион–другой. Это будет моим трофеем, взятым у неприятеля в честном бою. Меня это соблазняет, и я начинаю думать, что Индия на самом деле неплохая страна».

– Если ты намекал не на золото, – заговорил Джордж, обращаясь к Казилю, – так где же хранится талисман могущества и власти?

– Вот здесь, – проговорил мальчик, указывая на святилище, – там хранится он, но достанет ли у вас смелости, господин, чтобы завладеть им? Для этого придется рисковать жизнью.

– И ты еще спрашиваешь? – удивился Джордж, – неужели ты сомневаешься в моей храбрости?

Нет, господин, я не сомневаюсь в вашей мужественной непоколебимости, но, согласитесь, бывают моменты, когда и храбрые из храбрых теряют присутствие духа.

– Заверяю, что присутствие духа не покинет меня и я не отступлю…

– Это касается и меня, – прошептал Стоп, – я покажу вам, какой я храбрец.

– Ты понял меня, – продолжал Джордж, – поэтому прошу сказать нам, что мы должны делать.

Казиль приблизился к трехголовому идолу и проговорил:

– Во–первых, я должен помочь вам привести в движение пружину, с помощью которой открывается вход в святилище.

– Согласен, – проговорил Джордж и приблизился к изваянию.

– Осторожнее, сэр, – вскричал Стоп, – осторожнее. Не ступайте слишком скоро и не забывайте о коварстве этих плит. Меня берет дрожь, когда я вижу, как небрежно шагаете вы по этому проклятому полу.

Джордж, не отвечая, пожал плечами и взялся за среднюю голову чудовища, в то время как Казиль нажимал на пружину. Наружная дверь тихо опустилась, образовав мост, и Джордж, перейдя по нему, отворил вторую дверь в святилище, заметив:

– Так вот где хранится тайна богини, теперь она в моих руках. Тайна, от которой, по убеждению заговорщиков, зависит существование Индии. В моих руках символы существования Индии: священное покрывало и кольцо!

– Да, господин, индусы единогласно утверждают это и искренне верят этому. А может, это действительно так?

– Что скрывает это покрывало?

– Статую богини.

– Что должен я сделать?

– Войдите в святилище и снимите покрывало.

Едва успел он выговорить это, как Джордж уже двинулся вперед, забыв об опасностях, поджидаемых любого, не испытавшего коварства браминов.

Тогда Казиль закричал:

– Стойте, господин, стойте!

Джордж удивленно обернулся.

– Что еще? – спросил он.

– Господин, я забыл напомнить вам одно священное предание.

– Говори же!

– Всякий, дерзнувший коснуться покрывала богини, упадет мертвым, сраженный громовым ударом.

– Пустяки! Суеверие! – улыбнулся Джордж. – Лишь христианский Бог может наказать меня смертью! Ваши же боги – дело наших рук, и от нас зависит их могущество.

– Какое святотатство! – заметил боязливо Казиль.

– Послушай, дитя, если я коснусь покрывала и гром не поразит меня, поверишь ли ты, что только Бог, которому я поклоняюсь, есть высший судья.

– Как не верить чуду?

– Так на колени, потому что ты сейчас увидишь чудо.

Джордж с поразительным хладнокровием поднялся на ступени и спокойно сорвал покрывало.

– Смотри, Казиль, смотри! – убеждал он, улыбаясь.

Мальчик, как бы озаренный свыше высочайшей истиной, пал на колени, шепча:

– Я верю вашему Богу! Верю!

Стоп был наверху блаженства и, забыв о ловушках, хотел броситься в пляс.

– Мы победили! – закричал он. – Да здравствует Англия!

– Где же власть? – спросил Джордж.

– Вы взяли покрывало, господин, возьмите и кольцо, которое блестит на пальце богини.

Джордж исполнил и это, сняв с руки богини кольцо, в котором красовался необычайной величины бриллиант, и надел его на свой палец.

– Имея это покрывало и кольцо, – добавил Казиль, – вы становитесь повелителем всех повелителей. В глазах поклонников Бовани вы будете ее посланником, а следовательно, их повелителем. Они склонят перед вами головы и будут вам покорны всегда.

Лицо Джорджа осветилось каким–то лучезарным светом, безумный восторг охватил его.

– О, Мария! О, Эва! Вы будете спасены, и я докончу дело, начатое отцом.

– Нет, ты рано торжествуешь, – раздался грозный голос брамина.

Священнослужитель, уже несколько минут, скрывавшийся за занавесью одной из галерей, выбежал из своего укрытия и наступил ногою на таинственную плиту, приводившую в движение колокола. Тотчас же раздался их звон, имевший столь странный характер.

– Мы погибли! Погибли! – бормотали прерывающимися голосами Стоп и Казиль.

– Быть может, и погибли, – отвечал Джордж, – но в любом случае этот болван не будет свидетелем нашей гибели.

Выскочив из святилища, он вонзил кинжал прямо в сердце брамина. Тот упал на мраморные плиты, не издав ни единого стона.

– А вы спрячьтесь! Спрячьтесь скорее! – обратился Джордж к Стопу и Казилю.

«Лучшего я и не желаю», – думал Стоп, дрожа от охватившего его страха.

Между тем все галереи наполнились голосами, топотом ног. Жрицы и брамины, повинуясь зову богини, возвращались в святилище.

– Они приближаются, – шептал Казиль, – теперь нет никакой надежды на наше спасение.

Джордж толкнул Стопа и Казиля в галерею, где они еще недавно скрывались.

– А вы, господин, разве не пойдете с нами?

– Нет.

– Так вы хотите умереть?

– Вовсе нет, я хочу жить и спасти вас.

Немного времени осталось Джорджу, чтобы сделать некоторые приготовления. Шаги между тем приближались все ближе и ближе. Были ясно слышны встревоженные голоса. Джордж бросился в святилище и укрылся за статуей Бовани. И как раз вовремя. Едва успел он спрятаться, как со всех сторон появились брамины и жрицы во главе с Жюбэ.

– Святилище открыто! – закричали они. В их выкриках звучали суеверный ужас и удивление.

– Труп! – вскричала Жюбэ, – О, святотатство! Пагода осквернена!

Она не закончила фразы. Лицо ее вдруг побледнело, она зашаталась, будто под влиянием громового удара. Это Джордж Малькольм, внезапно выдвинувшийся из святилища и закрытый густыми складками священного покрывала сумел воспользоваться ситуацией.

– Он осмелился нарушить тайну богини и теперь наказан! – закричал он.

– Верховный вождь! – едва смогла выговорить Жюбэ и упала на колени.

– Да, я – верховный вождь, – подтвердил Джордж, – нечестивый грешник осмелился коснуться своей презренной рукой покрывала богини – и вот он лежит сраженный! Я посланник богини Бовани, я руководитель грозного дела и представитель богини. Время пришло! Час настал!

Он медленно преодолел пустое пространство, и индусы в страхе упали на колени.

– Пусть волны Ганга поглотят тело нечестивца, – сказал он.

Жюбэ при помощи брамина привела в движение трехголового идола. Медная дверь закрыла вход в святилище, и тело с шумом рухнуло на дно рва.

– Жрицы и брамины! – начал Джордж, – теперь молитесь и вознесите свои души к премудрой богине уничтожения! Страна индусов совершит великое движение к освобождению от зла и прославится в веках своим могуществом и богатством.

Глава 24. Пленницы

Пора вернуться к Марии и Эве, которых мы оставили в положении самом отчаянном, а именно: связанными, с заткнутыми ртами, находившимися в паланкине, который несли неизвестные люди в неизвестном направлении. По всей видимости, это были ожесточенные враги. Примерно через час похитители девушек остановились на дороге, ведущей к загородному дворцу принцессы Джеллы, близ того места, где три громадных дерева росли у края дороги, прикрывая своими кронами гигантскую каменную глыбу, почти бесформенную, но, по убеждению верующих, изображавшую бога Вишну.

На землю опустилась темнота, густые тучи закрывали все небо, изредка пропуская скупой свет луны. Паланкин был опущен на землю, и один из носильщиков пронзительно закричал, подражая крику совы. На этот сигнал раздался ответный крик той же птицы, и спустя две или три секунды через вал, обрамлявший дорогу, перескочил человек высокого роста, который уверенно приблизился к паланкину. Это был Согор.

– Ты здесь, Самид? – спросил он.

– Нет, – ответил кто–то, – его здесь нет.

– А, это Тимор! – проговорил верный страж принцессы Джеллы, – но почему нет Самида?

– Он умер.

Согор содрогнулся.

– Умер? – переспросил он. – Кто же убил его?

– Английская пуля в доме судьи.

– Значит, вам сопротивлялись?

– И очень упорно.

– Но, конечно, победа за нами?

– Наши собратья зажгли дом и стерегут, чтобы никто не вышел. Все погибнут!

– Прекрасно. Шива останется доволен. Сколько погибло наших?

– Самид и еще двое.

– А где барышни?

– Здесь, – проговорил Тимор, указывая на паланкин.

Согор зажег фитиль и при его свете оглядел молодых мисс.

Они лежали внутри паланкина, беспомощно прижавшись друг к другу и глухо постанывая. Их лица были перепачканы багровой краской, а глаза горели лихорадочным блеском.

– Время! – шепотом проговорил Согор. – Еще полчаса – и было бы трудно поручиться за последствия. Не поблагодарила бы принцесса, которой хочется иметь их живыми в своих руках. – Он вынул из кармана пузырек и поднес его поочередно к ноздрям обеих девушек. Едва успели они вдохнуть в себя запах этой жидкости, как веки их сомкнулись, и сон овладел ими.

«Пока все очень хорошо, – подумал Согор, – наверное, принцесса будет вполне довольна».

Он развязал пленниц, освободил их дыхание в уверенности, что глубокий сон есть лучшая гарантия невозможности побега, затем, опустив занавеси, приказал носильщикам продолжать путь к Аллагабаду.

Около полуночи паланкин остановился возле двери летней резиденции принцессы.

Джелла, прибывшая часом раньше, с беспокойством ожидала появления своего отряда.

Когда Согор вошел, она спросила его:

– Удалось ли вам захватить их? Они там?

– Там, повелительница.

– Хорошо, – воскликнула она злорадно, – наконец–то они в моих, руках.

Согор передал принцессе рассказ Тимора, заключив, что смерть будет уделом всех обитателей дачи Джона Малькольма.

– Но кто были эти защитники? – спросила принцесса недоуменно.

Ответа на этот вопрос ей дать никто не мог.

«Не был ли там Джордж Малькольм? – подумала Джелла. – Но нет, это невозможно. Из волн Ганга вряд ли возможно выйти живым, так же, как спастись от пуль Дургаль–Саиба. Смерть Джорджа Малькольма несомненна. Надо думать, защищались Эдвард и доктор Дьедоннэ. Это весьма вероятно. Значит, они погибли. Это прекрасно. Нечестивое племя Малькольмов уничтожено, завтрашний день покажет, остался ли в живых Эдвард Малькольм».

Принцесса подняла голову, Согор не осмеливался нарушить ее размышления, храня молчание. Наконец, принцесса подняла голову. Охранник сделал шаг вперед, всей своей позой выражая почтение, и спросил:

– Что будем делать со спящими мисс? – и чтобы избежать долгих объяснений, он показал ей хорошо знакомый флакон.

– Значит, они проспят не менее двенадцати часов.

– Если только вы не пожелаете разбудить их ранее.

Странная усмешка мелькнула на ее губах.

– Быть может, я и пожелаю, – ответила она. – Прикажи отнести девушек в комнату соседнюю с моей и положить их на постель. Пусть даже во сне они чувствуют мое гостеприимство.

Последние слова были произнесены злобным, ироническим тоном, внушавшим ужас.

– Слушаюсь, – ответил Согор.

Он подал знак носильщикам, которые с точностью маятника положили паланкин себе на плечи.

– Наверное, ты утомился, Согор, – промолвила принцесса, – исполни мои приказания и отдохни час–другой. Еще до рассвета ты должен отправиться в Бенарес. Я дам тебе поручение, которое никому другому дать не могу.

– Слушаюсь госпожа, – склонив голову, вымолвил стражник и повернулся к двери, чтобы идти исполнять распоряжение принцессы.

Спустя несколько минут принцесса вошла в комнату, в которую внесли молодых мисс. Вся мебель ее состояла из широких диванов и большой кровати, на которую были положены спящие пленницы. На лицах девушек застыло выражение покорности и тревоги.

Джелла приблизилась к кровати. Лицо ее пылало адской злобой, а на губах блуждала улыбка ненависти и высокомерия. Взяв подсвечник, она поднесла его к лицам спящих.

– Да, – проговорила она медленно после долгого безмолвного созерцания, – они прекрасны. Особенно хороша Мария! О, проклятая, ты виновна в том, что Джордж Малькольм отверг мою любовь. Но берегись, теперь ты в моих руках, и я обещаю тебе расквитаться за все, что выстрадала сама.

Глава 25. У Казиля

Два часа спустя Джелла принялась писать какую–то записку и, окончив, протянула ее Согору:

– Скачи немедленно в Бенарес и у нанятых мною лодочников наведи справки, найдено ли тело Джорджа Малькольма.

– Исполню, но что далее?

– Ты должен разыскать Эдварда Малькольма.

– Разве он не умер вчера? – спросил изумленный Согор.

– Мне это известно настолько, насколько и тебе, а потому следует об этом разузнать более подробно. Если убедишься в его гибели, то вернись и сообщи мне. Если он жив, ты передашь ему это письмо. Без сомнения, он захочет узнать тайну исчезновения молодых мисс.

– Что должен я отвечать ему?

– Ни одного слова. Ты должен притвориться глубоко изумленным и сделать вид, что даже не понимаешь его вопросов. Ну, а теперь – в путь! И спеши возвратиться ко мне с хорошими вестями.

Индус поклонился и вышел.

В самой бедной части Бенареса, в конце улицы, стояла лачужка Казиля, полученная в наследство от отца, который был когда–то лодочником на Ганге. Лачужка эта была так ветха, что в любой момент, даже при малейшем порыве ветра, могла развалиться. Усилия ребенка было достаточно, чтобы выломать дверь, едва державшуюся на ржавых петлях.

По в большинстве случаев наружность обманчива. В особенности она была таковой в ту ночь, когда Согор садился на лошадь на дворе аллагабадского дворца.

После полуночи Джордж Малькольм, Казиль и Стоп имели дерзость три раза проникать в святилище пагоды Бовани и всегда возвращались оттуда с грудами золота. Золото это тайно вносилось в шалаш Казиля, складывалось на кровать мальчика и закрывалось тюфяком, набитым сухими листьями. После третьего посещения хижина Казиля была хранительницею по крайней мере четырех миллионов. Джордж и его товарищи вернулись из пагоды и, спрятав сокровища, присели прямо на пол хижины, томимые голодом и жаждой. Хотя у Казиля и не было запасов продуктов, их было легко достать, так как лавки по случаю праздника Джагарната не запирались. Казиль принес съестное, и трое совершенно разных по возрасту и положению, но соединенных силой опасности и чувством преданности людей, принялись за трапезу.

– Теперь поговорим, – обратился Джордж к Казилю, окончив обед. – Ты должен откровенно рассказать нам все, что знаешь, чтобы мне не сбиться с дороги среди этого мрака.

– Извольте, господин.

– Уверен ли ты в том, что женщина с покрытым лицом, перед которой преклонялись жрицы и брамины, именно принцесса Джелла?

– Я убежден в этом.

– И в одном из ее провожатых не узнал ли ты раджу Дургаль–Саиба?

– Именно.

– Значит, ты разделяешь то мнение, что принцесса и раджа участники убийства отца?

– Я готов поклясться в этом. Я инстинктивно чувствую, что принцесса ненавидит вас, но за что – не знаю.

«Зато знаю я!» – подумал Джордж.

– Принцесса убедила раджу обвинить вас перед лордом Сингльтоном.

– Я догадывался об этом.

– Толпа, находившаяся у моста на Ганге, чтобы расправиться с отцеубийцей, также собралась по ее приказанию. Ей помогали Согор и факир, они подогревали ненависть толпы. Выстрел из пистолета, который едва не послужил причиной вашей смерти, был сделан рукой Дургаль–Саиба, который стоял на балконе возле принцессы.

– Мне следует гордиться, – воскликнул Джордж, – эти могущественные враги страшатся меня. Наверное, теперь они успокоились, посчитав меня мертвым, они уверены, что волны Ганга гонят теперь мое тело к морю. Но я докажу им, что все еще жив! Однако как объяснить нападение на наш дом и исчезновение Марии и ее сестры? В этом преступлении также замешана принцесса?

– Без сомнения, господин.

– Ты подозреваешь или убежден?

– Убежден вполне. Самид, который предводительствовал толпой похитителей, был одним из самых доверенных слуг принцессы Джеллы.

– Ты прав, Казиль, последнее доказательство неопровержимо. Но в чем состоит цель похищения? Хотя догадываюсь, и это страшит меня.

– Не тревожьтесь, господин, успокоил своего хозяина Казиль. – Мисс Мария и Эва пока в безопасности. Если бы принцесса добивалась их смерти, то они на месте были бы без сожаления убиты ее доверенными. Они живы, господин, и мы найдем их.

– Помоги Боже! Но где искать их? Как добраться до места их заключения?

– Оно известно мне. Это ее аллагабадский дворец. Мне удалось узнать, что принцесса отправилась в Аллагабад, куда завтра утром к ней приедет раджа Дургаль–Саиб. Я уверен, что она отправилась туда, чтобы быть поближе к пленницам.

Предположение это было весьма вероятным, и Джордж, доверяя предчувствиям Казиля, был с ним согласен.

– Пожалуй, ты прав, – заметил он, – надо думать, что Мария и Эва в загородном дворце. Надо идти за ними туда и заставить принцессу сознаться во всех ее преступлениях, чтобы положить им конец. Но действовать мы будем, как и они, хитростью.

Она сейчас важнее силы. Ты не можешь подсказать, как незамеченным проникнуть во дворец?

Казиль молчал. Как и хозяин, он склонил голову и бессмысленно чертил веткой какие–то знаки. Изредка они обменивались взглядами, но оба молчали.

Стоп же делал отчаянные усилия, борясь со сном. Наконец, не выдержал и сдался во власть своего всегдашнего врага. Уже через минуту камердинер вовсю храпел.

Около четверти часа тишина прерывалась только заунывным храпом Стопа. Вдруг Казиль вздрогнул, лицо его вспыхнуло, как будто от отблеска пламени, возникшего внезапно, и он резко выпрямился. Джордж сразу заметил это.

– Я нашел, господин, – воскликнул юный индус.

– И что это за находка? – поинтересовался его хозяин.

– Как проникнуть средь бела дня в аллагабадский дворец, отыскать там обеих мисс и вынудить признание принцессы.

– Какое же это средство? Говори скорее, – торопил мальчика Джордж. От его резкого голоса камердинер мгновенно проснулся и в испуге вскочил на ноги.

– Оно опасно, – ответил Казиль.

– Но верно ли оно? Вот в чем вопрос, Казиль. Тебе пора знать, что я не боюсь смерти.

– Успех зависит от ловкости, смелости и обилия денег.

– Я обладаю первыми двумя качествами, – заметил Джордж, – а денег у нас куча. Ну, говори же скорее, я горю нетерпением узнать все, да и времени нам терять нельзя.

– Слушайте же, господин, – проговорил Казиль и стал излагать свою мысль.

Глава 26. Сестры

Джордж слушал жадно, и можно было заметить, что он одобрил эту мысль.

– Я думаю, что здесь нет ничего невозможного, – заметил он, когда Казиль высказал свое предложение, – Бог поможет нам сделать все именно так. Теперь – к делу, Казиль, начнем приготовления!

Казиль тотчас же распорол один из мешков и, набив карманы золотыми монетами, отправился за покупками, необходимыми для осуществления придуманной им комедии, которая, как мы увидим далее, могла превратиться и в трагедию. Ему необходимо было нанять и нескольких помощников.

Оставим в Бенаресе Джорджа, Стопа и Казиля и перейдем в аллагабадский дворец, в ту комнату, где обе сестры по приказанию принцессы были положены на кровать, оставаясь пленницами.

Уже прошло двенадцать часов, как длился сон обеих девушек. Мария первая стала приходить в себя. Она слегка потянулась, и это движение разбудило Эву. Открыв глаза, сестры мгновенно приподнялись на кровати, удивленно рассматривая свое необычное пристанище. Обычно дома они спали на разных кроватях, а потому сильно удивились, очутившись почти в объятиях друг друга, так как у них в памяти не сохранилось ничего, что предшествовало этому обстоятельству. Удивление их возрастало тем более, когда они увидели, что лежат одетыми в постели и что окружающие их предметы им совершенно незнакомы.

– Это, наверное, сон! – подумала Мария.

Эва думала то же самое.

Затем они обменялись вопросами:

– Где же мы? – спросила одна из сестер.

– Не знаю, – ответила Мария, – что же случилось с нами?

– Я тоже не знаю, – опустила голову Эва.

Непроницаемая тайна сковывала их волю и парализовала память.

– О, я все сейчас узнаю! – воскликнула Мария.

Она спрыгнула с кровати и подбежала к окну, затем, раздвинув кисейные занавеси, жадно прильнула к стеклу. Эва последовала ее примеру. Ужасное разочарование ожидало их: представившийся вид им был совершенно незнаком, роскошный парк и посыпанные золотистым песком аллеи им были совершенно незнакомы.

– Где же мы? – размышляла Мария. – Если нас похитили, то почему не связали руки и ноги? Если нас привезли в гости, то почему обеих положили на кровать?

– Как мы вышли из дома, – удивлялась Эва, – и перенеслись в этот незнакомый дом?

Мария обернулась и увидела перед собою дверь.

– А! – обрадовалась она, – мы сейчас узнаем где мы, тот, кого мы встретим, несомненно, должен ответить на наши вопросы.

– Действительно, – подтвердила Эва, – так пойдем же!

Мария взялась за ручку и толкнула се. Однако дверь не открывалась.

– Мы пленницы! – воскликнула Мария.

Обе девушки в смятении бросились на диван, расположенный в простенке окон, и заплакали.

– О, Господи! – причитала Мария, – где мы? В чьи руки попали? Какое зло грозит нам?

– Как мы попали сюда? – добавила еще один вопрос Эва, – где Эдвард, где Джордж?

Имена Эдварда и Джорджа, произнесенные Эвой, подобно молнии осветили погруженную в сумрак память Марии, и она стала припоминать.

– Сестра! – воскликнула она, – помнишь ли ты, кажется, это было вчера вечером, явился Эдвард и рассказал про Джорджа что–то страшное, мы посчитали его мертвым, но он вошел внезапно. Он жив! Припоминаешь, Эва?

– Действительно, кажется, все так и было. Как будто я очнулась от глубокого сна. Продолжай, продолжай.

– Джордж спешил куда–то и предложил нам собраться. Мы пошли в нашу комнату, стали за него молиться, – припоминала Мария.

– И за Эдварда, – прибавила Эва.

– После этого все путается в моем сознании, действительность сменяется ужасным сном. Нас хватают, завязывают глаза, связывают руки и под гром выстрелов куда–то уносят. Больше ничего припомнить не могу. А что помнишь ты, сестра?

– Почти то же самое, – проговорила Эва. – Происшедшее омрачает мой ум: мне кажется неестественным все, что ты рассказала и что припомнилось мне. Что за тайна окружает нас? Кому было выгодно похитить нас? Как ты считаешь?

– Решительно не могу ничего понять… Конечно, похитители действовали по чьему–то приказу, может быть, даже высшей власти, но в чем заключается цель этого пленения и кто распорядился его осуществить?

– Я! – ответил за спинами девушек голос.

Потайная дверь, скрытая обоями, отворилась, и на пороге появилась женщина со скрещенными на груди руками и гордо поднятой головой.

– Принцесса! – разом воскликнули Мария и Эва.

– Да, это я. Разве вы забыли, что я сказала вам: «До свидания!». Вот оно и состоялось.

– Но где же мы? – спросила Мария.

– У меня.

– Ах! – едва могли вымолвить ее губы.

– Да, у меня, но не в Бенаресе, а в Аллагабаде, моем загороднем дворце. Теперь вы понимаете, что неразумно отвергать мое предложение и пренебрегать моим гостеприимством.

– А разве это гостеприимство, принцесса? – удивилась Мария, – вы затащили нас в гости, как связанных овец на стрижку.

– Пришлось прибегнуть к силе. Моя воля – закон. А уговоры оказались бесполезными. Что я хочу, то и должно сбыться. Препятствия не останавливают меня, лишь бы был результат. Доказательством этого служит тот факт, что вы здесь, в моем дворце, хотя прибыть сюда добровольно отказались. Добро пожаловать, дорогие гостьи! – добавила она, злорадно улыбаясь.

– Дорогие гостьи, – повторила Мария, – быть может, вы хотели сказать «пленницы», принцесса?

– Пусть так. Стоит ли спорить о словах? Я получила от вас отказ следовать за мной добровольно в качестве друзей, так не моя вина, если и гостеприимство мое принимает другой вид.

– Так значит, вы – наш враг?

– А разве вы сомневаетесь в этом? – удивилась Джелла, и в глазах ее сверкнул злой, холодный свет.

– Я не только сомневалась, – ответила Мария, – но еще и теперь сомневаюсь, потому что не могу найти причины для столь странного поступка с вашей стороны.

– Вы ищете причину?

– Несомненно.

– И уверены, что я раскрою ее вам?

– Несомненно.

Некоторое колебание мелькнуло в глазах Джеллы, но принцесса по–прежнему спокойно стояла в проеме двери, не выказывая ни милости, ни гнева.

– Что вы мне сделали? – вдруг воскликнула она и резко шагнула к Марии, – вы хотите узнать это? Так знайте: Джордж Малькольм, прежде чем познакомиться с вами, был моим любовником.

У Марии вырвался глухой крик, скорее похожий на стон, она отпрянула назад, к стене, и застыла безвольно раскинув в обе стороны руки. Смертельная бледность медленно разлилась по ее лицу, в глазах застыли боль, отчаяние, мольба.

– Я боготворила его, – продолжала Джелла, – вникните в это слово, но вы похитили его у меня. Ради вас он отверг меня… И вы еще спрашиваете, за что я ненавижу вас?

Яркое пламя вспыхнуло на щеках Марии.

– Должно быть, вы много перестрадали, принцесса, – вдруг проговорила она тихим голосом, – и мне очень жалко вас.

Джелла отступила.

– Вы, вы меня жалеете? – выкрикнула она и расхохоталась. Этот смех был притворным и резким. Его звуки не могли ограничиться только этой комнатой и, видимо, были слышны в других таких же роскошных залах и комнатах, как эта.

– Да, принцесса, мне жалко вас, и я говорю об этом с искренним сожалением.

– Мне не нужны ваши сожаления. Поберегите их для себя, они вам еще понадобятся.

– Но не настолько, насколько вам, принцесса, потому что, невзирая на ваш сан, богатство, красоту, любовь вашу отвергают, а моей ищут. Ну, накажите меня за невольное преступление. Я в вашем распоряжении, мстите мне, но сестра моя вам не сделала ничего, пощадите ее и освободите.

Эва припала к груди Марии и сквозь слезы заметила:

– Зачем ты просишь моего освобождения, сестра? Ты же знаешь, что я не расстанусь с тобой.

– И вы обе останетесь здесь, – заявила решительно Джелла, – я ненавижу вас не менее вашей сестры. Я еще не забыла о том, что ваш жених, Эдвард Малькольм, нанес мне вчера самое глубокое оскорбление и как женщине, и как принцессе, выгнав меня из своего дома.

– А разве он был неправ? – проговорила Эва. – Видимо, он интуитивно чувствовал вашу недоброжелательность…

– Я оскорблена Джорджем Малькольмом, а кто решился на это, тот осужден заранее! Теперь его уже не существует, он погиб, сраженный пулей раджи Дургаль–Саиба, которому вы небезразличны. Это ему я приказала: «Мария Бюртель, так любимая вами, должна быть свободна, а человек этот – ее жених!». И раджа прекрасно понял меня.

Марии было неизвестно, что Джелла не знает о благополучном спасении Джорджа из волн Ганга, и она подумала, что ее жених убит во время ночного нападения. Она вскрикнула и упала на колени.

– И Эдвардом Малькольмом я также оскорблена, – продолжала Джелла, – он должен погибнуть, если уже не погиб.

Застыв от горя и страха возле сестры, Эва плакала, беспомощно вытирая ладонями струившиеся по щекам слезы.

– Но это не более как начало! – закончила разговор Джелла, – через несколько часов, мисс, вы узнаете, как умею я мстить.

С этими словами принцесса резко захлопнула за собой дверь.