Текст книги "Маг при дворе Ее Величества"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Например, вот это:

 
Пусть расстроятся их нервы,
Пусть ослабнет организм —
В каждой баночке консервов
Пусть их встретит ботулизм.
 

И добавил для комфорта своих людей:

 
Ветер подул в нашем саду,
Без шлема прошел – как хорошо!
 

Ветер ослабел и стих. Скунсовая вонь осталась, но большого неудобства осажденным она не причиняла. В рядах неприятеля еще царил хаос, им нужно было время, чтобы восстановить порядок.

Край солнца высунулся из-за горизонта. Крики триумфа потрясли монастырскую стену. Рыцари обнимались, пехотинцы пустились в пляс. Аббат, казалось, стал выше ростом и смотрел на восток с чувством, близким к благоговению. Когда победный шум поутих, Мэт завел гимн:

 
Поем предвечного Отца;
Суровой милостью творца
Он ночь изгнал и сонмы духов черных.
Своей божественной рукой
Он солнце поднял над Землей
И осветил простор полей и камни тропок горных.
 

Рыцари Монкера подхватили гимн, а вслед за ним – простые воины, и вот уже поют все:

 
О, Боже утренней зари!
К тебе лицо подняв из праха,
Мы, радуясь, благодарим —
Ты нас избавил от тьмы и страха.
 

Гимн кончился, и аббат снял свой шлем, отирая лоб. Мэт изучающе посмотрел на вражескую армию, все еще не восстановившую свои ряды.

– Мои поздравления, милорд. Мы выстояли против всего самого худшего, что Малинго мог сотворить.

– Против всего самого худшего? – чуть ли не с испугом переспросил аббат. – А ты не почувствовал, что они ослаблены?

– Ослаблены? – Эйфория Мэта угасла. – Нет.

– В полночь они были сильны, господин маг. Однако сила их натиска не возросла, как я ожидал, в самые темные часы ночи. Я не мог хорошенько разглядеть. Тем не менее держу пари, что часть войск они оттянули за холмы.

Мэт молча смотрел на аббата.

Тот продолжал:

– Их наступление, хотя и было самым мощным из отбитых нами, все же оказалось не таким страшным, как я опасался. Я ожидал встречи с ужасными чудовищами, исчадиями ада. Я ожидал заклинаний, которые иссушают мозг... Нет, господин маг, это далеко не все силы Малинго.

Мэт тяжело сглотнул.

– Значит, просто хорошая проба сил, да?

– Нет, конечно, – оговорился аббат. – В этом сражении они пустили в ход больше волшебства, чем я когда-либо видел. Я рад, что ты оказался здесь, господин маг.

Помедлив с минуту, Мэт склонил голову.

– Благодарю, господин аббат. Счастлив, что и я на что-то пригодился.

Но слова аббата навели его на разные мысли. Если вражеская армия после полуночи ослабела, зачем Малинго отвел за холмы резервные войска? И на что это будет похоже, когда придется столкнуться с объединенными силами колдуна?

Депрессия уже одолевала его, когда караульный крикнул:

– Смотрите, смотрите! Вон там!

В тылу врага, у подножия одного из холмов, появилось огромное темно-зеленое существо, а на нем еще нечто, в черном.

– Стегоман! – Мэт впился пальцами в плечо аббата. – Это мой друг, а у него на спине – один из вашей братии. Может, несколько нерадивый, но ваш! Если они проберутся к воротам, мы должны впустить их!

– Ясно, господин маг! – Аббат высвободил свое плечо и снова надел шлем. – Впустим!

Дракон тем временем врезался в тыл неприятельского войска и дохнул пламенем, расчищая себе дорогу. Ревом перекрывая крики воинов, он покатил вперед, но один из баронов отдал приказ, и воины выстроились, преграждая ему путь, а ближе к стене возникла фигура колдуна, который пассами подкреплял свои заклинания.

– Макс! – позвал Мэт. – Займись колдуном!

– Сию секунду! – пропел демон, даже не удосужившись появиться, и колдун рухнул наземь.

– Класс! – воскликнул Мэт. – А теперь проложи дорожку для моего друга.

Пехота и рыцари на пути Стегомана вдруг сразу ослабели и попадали на землю, а дракон шествовал вперед, извергая огонь. Со всех сторон в него летели копья и мечи, но отскакивали от тепловой волны.

– Надеюсь, он дойдет до нас целым и невредимым, – прошептала Алисанда, хватая Мэта за руку.

– У него хорошие шансы, – отвечал Мэт, не глядя на нее. – Что там еще такое?

Неприятель выстраивал линию защиты между драконом и монастырскими воротами.

Стегоман вышел из гущи неприятельского войска и остановился, изучая эту последнюю преграду.

По приказу командира лучники неприятеля натянули луки. Но крохотный светлячок проплясал между ними, и тетива у всех лопнула, а лучников отбросило назад. Пехота направила острия своих копий в грудь Стегоману, но ярко начищенный металл на глазах у Мэта покрылся ржавчиной.

Взревев, Стегоман бросился напролом.

Копья ломались от соприкосновения с его чешуей, мечи рассыпались при первом же ударе. К тому же дракон не забывал дышать огнем и обращал воинов в бегство.

– Он победил! – воскликнула принцесса.

– Спасибо, Макс, – пробормотал Мэт.

– Не за что, – пропело пятнышко света. – Пустяки.

Дракон достиг ворот, и аббат повелел:

– Отворите! Это наши!

Ворота распахнулись, и колдовское воинство завопило, решив воспользоваться удобным случаем. Целая тысяча пехотинцев бросилась вперед с копьями наперевес, за ними мчались колдуны, чертя в воздухе таинственные знаки.

– Стегоман! Огонь! – вскричал Мэт. И дракон, уже в воротах, развернулся всем телом. Десятифутовый язык пламени ринулся навстречу неприятелю.

– Окажи-ка ему поддержку, будь добр, – сказал Мэт в сторону.

И Макс пропел:

– Слушаюсь, маг!

Язык пламени удлинился до тридцати футов. Дракон от удивления мотнул головой, нечаянно опалив зазевавшегося колдуна. Площадка у ворот была выжжена дочиста, вражеские воины стонали: металлические доспехи – прекрасный проводник тепла. Бежали все, кто еще мог бежать, и Стегоман вступил в крепость. Монахи с натугой захлопнули за ним тяжелые ворота.

Возгласы отчаяния донеслись из неприятельского стана. Аббат с жесткой улыбкой повернулся к Мэту.

– Молодец, маг! А против наших ворот они ничего не сделают!

– Тут священник, господин аббат, – крикнул один из рыцарей. – Он совсем без сил.

– Знаю, что священник, – отвечал аббат. – Помогите ему подняться к нам на стену.

– А нужно ли это? – воспротивилась Саесса. – Разве он не может поговорить с вами, стоя внизу?

– Это нежелательно, – сказал аббат, нахмурясь. Рыцарь и послушник помогли патеру Брюнелу подняться вверх по лестнице. Тяжело дыша, он произнес:

– Хвала Господу!.. Я так скакал всю ночь, как будто... за мной... гнался демон... Я надеялся, что... найду вас!

– Приветствую тебя, святой отец! – Но какое-то сомнение чувствовалось в голосе аббата.

Мэт постарался как можно сердечнее поздороваться с Брюнелом:

– Рад снова видеть вас, патер! Вам удалось собрать монашеское войско?

Брюнел кивнул. Он уже отдышался.

– Рыцарей Креста и орден святого Конора. А вчера я поехал в монастырь святой Синестрии...

– Это еще зачем? – воскликнула Саесса. – По каким таким делам?

– Там тоже есть воины, – просто сказал священник.

– Да, и, кроме того, красивые женщины, – добавил Мэт. – Не очень-то это было разумно с вашей стороны, патер.

Аббат с подозрением уставился на него, нахмурив брови. Но Брюнел улыбнулся.

– О, не беспокойтесь. Я знал, что там с этим строго. А когда знаешь о возможном наказании, желание не спешит возникать.

У аббата мелькнула догадка. Но Мэт опередил:

– Вы сказали, что поехали в монастырь святой Синестрии. Вы попали туда?

– Я попал на холм, с которого виден монастырь. И с холма при лунном свете я увидел, как воинство Зла стягивается к его стенам.

Алисанда ахнула и зажала рот рукой, а аббат произнес:

– Пресвятая Мадонна!

Саесса же только засмеялась.

– Дурацкая затея! Если кто и может противостоять адскому воинству, так это обитель святой Синестрии.

– Справедливые слова, – согласился аббат. – Но ведь там живут смертные...

– Может, вы и правы, – сказал Брюнел, не глядя на Саессу, – они привели туда страшных чудовищ, и войско оснащено ужасным колдовским оружием. Но штурм еще не начался, я повернул дракона и поскакал искать вас.

– В котором часу вы там были? – поинтересовался Мэт.

– В пятом часу после полуночи, – недоуменно ответил священник. – Разве это имеет значение?

– Имеет! – У аббата засверкали глаза. – После полуночи они оттянули силы от нашего монастыря.

– Вы должны поехать туда! – горячо сказал патер Брюнел. – Не спрашивайте меня, почему. Я это знаю, я всем сердцем чувствую, что вы должны прийти им на помощь!

– Так мы и сделаем! – ответствовала Алисанда с железной решимостью. – В этом вы правы, святой отец. Я уверена.

Возражать принцессе было бесполезно, Мэт знал, и все же...

– Уф, ваше высочество, при всем моем к вам уважении... может быть, туда лучше направить целое войско?

– Войско? – Принцесса обернулась к нему. – То, что здесь? Если они выйдут не спеша, как положено войску, под этими стенами начнется великая битва, а воинство Зла, хотя и поредевшее, все же превосходит числом рыцарей Монкера.

– Все именно так, как говорит ее высочество, – согласился аббат. – Несколько человек под прикрытием лучников со стены смогут быстро выбраться отсюда. Но целая армия – нет. Придется вступать в бой... И все же мне жаль, что вы уйдете. Только Небеса знают, сможем ли мы выстоять еще одну ночь без помощи этого доброго мага и его... мм... духа.

«Избегает слова “демон”», – подумал Мэт.

– Не стоит ни о чем беспокоиться, милорд. Видите ли, Макс кое-что проделал с их оружием и доспехами. И к тому же я поселил кое-какие микроооганизмы в их провизию.

Аббат наморщил лоб.

– Что сие означает?

– Только то, что с наступлением ночи весь их металл рассыплется в прах. – Мэт ухмыльнулся. – А где-то к обеду дадут о себе знать последствия завтрака и ленча: колики в желудке, тошнота, понос и лихорадка. Биться в буквальном смысле не на живот, а на смерть они не слишком-то смогут – те, кто останется в живых.

У аббата отвисла челюсть.

Потом он улыбнулся и хлопнул Мэта по плечу.

– Выходит, мы продержимся в эту ночь даже без вас! Тогда поезжайте с легким сердцем. Если твои заклинания подействуют, к утру от их войска мало что останется. Тогда мы сможем выйти за пределы крепости, очистить окрестности и отправиться на запад, чтобы соединиться с вами в монастыре святой Синестрии.

– Замечательно. – Мэт улыбнулся. – И вот еще что – я боюсь показаться излишне оптимистичным, но если монастырское войско уже уйдет вместе с нами на запад, когда подоспеете вы, может быть, вы последуете за нами? Вы можете догнать нас уже в горах.

– Да, там вы будете нам очень нужны, – поддержала его Алисанда. Аббат поклонился ей.

– В таком случае мы придем, ваше высочество. Итак, до встречи либо в монастыре, либо в горах.

– А сейчас мы отправляемся в монастырь святой Синестрии. – Алисанда повернулась к лестнице.

Мэт мог бы указать на пару неблагоприятных факторов: например, на малую вероятность того, что четверо человек и дракон сумеют справиться с войском, укрепленным целым корпусом колдунов. Но он знал, какое будет ответ. Это было дело государственной важности, а в таких материях Алисанда всегда была права. Так что пришлось со вздохом последовать за ней.

– Я тоже еду! – сказала Саесса, опережая его. – Иначе я долго еще не увижу стен святой Синестрии.

– И я тоже! – Патер Брюнел рванулся было за ней.

Гнев вспыхнул в глазах Саессы. Но тут вмешался аббат.

Взяв патера Брюнела за грудки, он сказал:

– Нет, святой отец. Я думаю, тебе лучше остаться с нами. Ты слишком устал и не годишься для похода.

Патер Брюнел попытался возразить, но свет рыцарства блистал в глазах аббата, а он был простой деревенский священник. Поэтому Брюнел проглотил свои возражения и опустил глаза долу.

– Как вы скажете, господин аббат. Конечно.

– Конечно, – мрачно повторил аббат. – А когда вы отдохнете, добрый патер, я хотел бы побеседовать с вами.

Патер Брюнел поднял на него встревоженные глаза. Потом с тяжким вздохом отвел взгляд в сторону.

Глава 15

Стегоман присоединился к ним, когда они уже стояли у ворот.

– Ты, наверное, не выспался, – сказал ему Мэт.

– Ничего подобного, – отвечал дракон. – Я свеж и готов к еще одному двенадцатичасовому переходу. Не вздумай меня отговаривать, маг.

– Я и не собирался.

– Вот и хорошо, раз так. Залезай ко мне на спину.

Мэт аккуратно поместил себя между двумя острыми зубцами.

– Знаешь, Стегоман, я очень ценю то, что...

– Стреляйте! – раздался сверху голос аббата. Добрая сотня стрел полетела вниз. Навстречу им неприятельские воины выставили свои щиты.

– Открыть ворота! – приказал аббат.

– За мной, господа! – воскликнула Алисанда.

– Не пускай ее вперед! – шепнул Мэт Стегоману.

Тот ринулся наперерез и первым проскочил в ворота.

Принцесса гневно вскрикнула, но дракон уже пустил в ход свой огнемет и с Мэтом на спине резво поскакал по полю. Алисанда, сэр Ги и Саесса последовали за ним.

Но колдуны не теряли времени даром: прямо перед носом у дракона разверзлось жерло вулкана. Он отпрянул назад, чуть не нарушив всю цепочку. Сэр Ги и Алисанда едва успели осадить своих коней. Тут же с флангов на них напала пехота, они успешно отражали нападение, пока Мэт не погасил вулкан и не передвинул его жерло к ногам колдунов. Колдуны заметались, сбивая пламя с одежды, а Стегоман тем временем, не без поддержки демона, проложил проход через вражеское войско. Они промчались по нему полным ходом, и как будто бы ни у кого не было охоты вступать с ними в дискуссию о нарушении правил дорожного движения.

Только когда вереница холмов скрыла монастырь из виду, сэр Ги пустил коня шагом. Подняв забрало, он отер лоб перчаткой.

– Тяжелая работа, господин маг.

– Штоб не штояли вокруг – вшех шпалю! – прошепелявил дракон.

Мэт подозрительно взглянул на него, но тот казался вполне смирным. Дорога между тем была тряская.

– И все же мы отделались только царапинами, сэр Ги... А главное – мы едем на Запад, не так ли?

– На Запад. – Сэр Ги усмехнулся. – Дракон не слишком сбился с курса. Мы должны прибыть к святой Синестрии еще до ночи.

– Прекрасно. А то у меня такое чувство, что они там без нас пропадают.

– Если только их осаждает войско пострашнее, чем то, с которым мы бились прошлой ночью, – сказала Саесса.

– Так оно и есть, – отвечал Мэт. – Я бы мог привести много доводов в пользу этого. Вообще мне кажется, вся ситуация подстроена. Иначе что им дался именно этот монастырь?

– По-моему, это как-то связано с нашей милой Саессой, – задумчиво сказала Алисанда. – Может быть, в этой войне она играет более значительную роль, чем мы предполагаем.

– М-да... – пробормотал Мэт. – Священник, которому мы исповедовались в той деревенской церкви, намекал на что-то в этом роде.

– Что вы такое говорите! – возразила Саесса. – Я простолюдинка и грешница! Кому я нужна?

– И все же тебе напророчили, – сказала Алисанда. – А раз так, колдун из кожи вон вылезет, чтобы не допустить тебя в монастырь.

– Ничего у него не выйдет, – добавил Мэт.

– Разве что благодаря тебе, – заметила Алисанда, – но не впадай в грех гордыни, лорд Мэтью.

Наступит день, подумал Мэт, и Алисанда похвалит его по-настоящему, вполне и безоговорочно. А когда осознает это, с ней случится очередной приступ.

– Итак, – продолжала принцесса, – если он не может воспрепятствовать ее проходу к воротам Синестрии...

– ...он может уничтожить ворота, – подхватил Мэт. – А с ними заодно и весь монастырь. Ясное дело. Но не будет ли это значить, что дело тут не в Саессе самой по себе? Ее уход в монастырь – вот ключевое событие.

– Что же, с этим я скорее соглашусь, – сказала Саесса, – но только отчасти. Потому что я не поверю, что смогу прибавить силы этим святым, твердым в вере женщинам.

– Там ты тоже можешь претерпеть изменения, – возразила Алисанда. – На тебя может снизойти такая сила, о какой мы даже и помыслить не в состоянии.

– Не хочу больше этого слушать, – буркнула Саесса и пришпорила свою лошадку.

– На самом деле она мечтает так измениться, я думаю, – сказал Мэт.

– Может, ты и прав, – согласилась Алисанда. – А может, все-таки дело просто в ее уходе в монастырь. И то, и другое вместе было бы слишком мощным сочетанием. Вспомни, лорд Мэтью, синестрианцы принимают в послушницы только женщин, которые согрешили, и тяжко согрешили. Таким образом, за их стенами – одни только кающиеся грешницы, и в своем покаянии они особенно рьяно поклоняются Господу. Постятся и молятся денно и нощно, и молитвы их горячи и истовы.

– Хм... Представляю, сколько у них духовной силы для отпора Малинго! Иначе что бы могло сдерживать его войско целую ночь напролет!

– Если бы только это им на самом деле удалось, – оговорилась Алисанда. – О чем стоит помолиться... Но их сила не только в молитве. Среди них есть разбойницы.

– Женщины? – Брови Мэта поползли вверх. – Разбойницы – при таком общественном устройстве?

– Да, наши нравы и обычаи сделали их такими, – сказала Алисанда. – Это женщины, которые не могут и не хотят во всем подчиняться мужчине. А в такой стране, как наша, не много остается пространства для подобных неженственных женщин.

Сэр Ги кивнул.

– Эти леди-разбойницы хуже мужчин, я о них наслышался. Одна такая банда собралась год назад – целое маленькое войско, они рыскали по всей округе, грабили и жгли все на своем пути. Несколько месяцев они были грозой Запада и держали в руках всю пограничную местность.

– Ведь это началось, когда власть захватил Астольф? – уточнила Алисанда.

– Да, – подтвердил сэр Ги. – Каков король, таковы и подданные, а Астольф разве не разбойник? Однако когда от этих самых разбойниц совсем не стало житья, матушка настоятельница Синестрианского монастыря объявила, что они попирают самое Природу – ведь Господь создал женщин для заботы о ближнем, а не для грабежа и убийства. И еще объявила, что пойдет и заставит их покаяться – хотя бы даже ценой своей собственной жизни. С ней хотели пойти многие из ее ордена, но она никого не взяла с собой, сказала, что это ее, в только ее миссия. И вот она одна предстала перед целой беззаконной бандой. Ей пришлось выдержать оскорбления и издевательства, а потом она заговорила с ними об Иисусе Христе и Пресвятой Деве Марии. Так она напомнила им, для чего они были рождены, и – о, Небеса – ни одна разбойница не избежала раскаяния.

– Неужели она всех заставила раскаяться? – спросила Алисанда.

Сэр Ги улыбнулся:

– Всех до единой. Вместе с ней они пришли в монастырь и стали послушницами. Если стены Святой Синестрии еще стоят, ваше высочество, это из-за них, из-за бывших разбойниц. Это они приняли на себя главный удар неприятеля.

Почему-то Мэт не почувствовал острого желания познакомиться с добрыми сестрами – по крайней мере не раньше, чем они убедятся, что он на их стороне. Ближе к вечеру он улучил минуту, чтобы поделиться своими сомнениями с сэром Ги.

– Вы никогда их в этом не убедите, – заявил сэр Ги. – Они уверены, что все особи мужского пола враждебны им, за исключением Христа, которому они поклоняются. Но если вам удастся убедить их матушку, они пойдут воевать за вами, потому что ей они подчиняются.

– Гм-м. – Мэт немного поразмыслил. – Я, конечно, постараюсь быть убедительным, но это еще не значит, что я ей понравлюсь.

– Не значит, конечно, – согласился Черный Рыцарь. – Какую бы маску вы ни надели, она увидит ваше истинное лицо. Так что лучше его не скрывать.

– Ясно. – Мэт кивнул. – Мое «я» будет на виду.

– Нет, ваше истинное «я».

Мэт медленно повернулся к нему.

– То есть как? Я и есть мое истинное «я».

– Да? И вы не скроете, что чувства, которые вы питаете к нашей принцессе, выходят за рамки тех, какие подобает питать вассалу к своей госпоже?

– Полегче, друг! Какие еще чувства?

– Вот вам и истинное «я»! Нет, не отпирайтесь, я видел все собственными глазами. Признайтесь в своих чувствах, господин маг, хотя бы самому себе. Надо кончать эту игру, в которую вы играете.

– Игру? – Мэт вскипел. – О чем вы говорите? Я ни в какие игры не играю!

– В самом деле? Нет, вы просто не хотите признаться даже самому себе. Признайтесь, прошу вас. Скрытые желания могут ослабить вас, а через вас – нас всех.

Мэт разом успокоился и словно бы замкнул себя в глыбу льда.

– Если вы говорите о сластолюбии, будьте спокойны. Не могу сказать, чтобы я вожделел к ее высочеству. Как правило, этого нет.

Он вдруг вспомнил ее танец посреди Каменного Кольца. Но то было как раз исключение, не правило.

Сэр Ги отвернулся, сокрушенно вздыхая и качая головой.

– Что ж, я сказал, что считал нужным, хотя мне это было нелегко. Лучше бы вы прислушались к моим словам.

Пришпорив коня, он обогнал Мэта. Со жгучей обидой тот смотрел в спину рыцарю. В лучах заходящего солнца они увидели на невысоком холме посреди долины низкие постройки монастыря святой Синестрии с колокольней посредине. Все это напоминало монастырь Монкера.

Мэт внимательно оглядел осаждавшее крепость войско. Оно казалось ненамного превышающим численностью то, что осталось у стен монкерианцев. Но тут и там посреди войска виднелись странные прогалины, словно бы поджидающие кого-то. Мэту было очень интересно знать, кто – или что – появится на этих прогалинах, тщательно огибаемых воинами.

– Как мы пробьемся к стенам, господин маг? – спросила принцесса.

– В самом деле – как? – вторил ей сэр Ги. – Будьте поосторожнее с вашим волшебством, потому что я вижу там тьму-тьмущую черных плащей и не меньше серых.

– Да, похоже, у них там тяжелая магическая артиллерия. Что ж, иногда нет ничего лучше, чем добрая старомодная позиция силы... Стегоман, ты можешь дышать сильно, но без огня?

– Это как? – Дракон вывернул шею, глядя на своего седока. – Я знаю только, что огонь разгорается от ярости.

– О'кей, придержи свою ярость и просто дыши ртом... Вот, вот так.

Дракон приоткрыл пасть, ровно и мощно выпустил дыхание. Лошади шарахнулись, и Мэт не удивился, он и сам почувствовал запах: слабый, но отчетливый гнилостный запах. Вероятно, метан.

– Хорошо. – Он кивнул. – Так и держись – дуй, как ветер.

Стегоман втянул в себя побольше воздуха и снова сделал выдох. Мэт продекламировал:

 
Применить большой огонь
Нам поможет Стегоман:
Ты дыши сильней, дракон,
Ты лети к врагам, метан!
 

Воздух вокруг них заколыхался и преобразовался в постоянный ветер, дующий им в спины. Дул и Стегоман. Ветер нес его дыхание на врага. Между двумя вдохами дракон успел спросить:

– Как это у меня не закружится голова?

– Ты пьянеешь от своего огня, – объяснил Мэт не вполне точно. Ему не хотелось вдаваться в подробности и растолковывать, что такое продукты окисления.

– Лорд Мэтью! – нервничала Алисанда. – Что же ты ничего не делаешь?

– Пока не делаю, ваше высочество. – Мэт жалел, что при нем нет часов. – Стегоман должен надышать столько, чтобы его дыхание окутало войско от нас до ворот.

Он забарабанил пальцами по зубцу на Стегомановом хребте и принялся насвистывать сквозь зубы. Минут через десять он позвал:

– Макс!

– Я здесь, маг! – откликнулось пятнышко света.

– Послушай, Макс, ту часть войска, что перед нами, уже, я думаю, обволок такой воздух, который горит. Брось-ка туда искру, хорошо?

– С превеликим удовольствием, – ответил демон, упархивая.

Мэт с решительным видом наклонился вперед.

– Итак, все готово. Как только увидим огонь, едем.

Остальные переглянулись и тоже покрепче уселись в своих седлах, но лица их выражали некоторое сомнение.

Столб пламени взметнулся посреди войска, распространившись в обе стороны и соединив огненной дорогой монастырь и отряд Алисанды.

– Победа! – Стегоман сопроводил свой рык шестифутовым языком пламени. – О, прекраснейший из магов!

– Вперед! – крикнул Мэт.

Стегоман покатил вперед, как товарный вагон. Остальные помчались за ним во весь опор.

За несколько секунд огонь прибился к земле и погас: метан сгорел. Но сгорело и все органическое вещество, которого он коснулся: трава, листья, одежды и волосы. Воцарился хаос: люди метались в поисках ведер воды или вина, тушили друг на друге огонь и призывали колдунов сделать хоть что-то.

В этот-то хаос и ворвался пьянеющий дракон, поражая огнем всех вокруг без всякой дискриминации. С отчаянными воплями неприятель разбегался в стороны, а Стегоман даже не замедлил свой ход, пробираясь к воротам. Один из колдунов попытался было наспех прибегнуть к заклинанию, но Стегоман тут же превратил его в пылающий факел.

– Э-ге-гей! – Алисанда привстала в стременах и замахала рукой. – Отворите! Странники ищут убежища! Мы взываем к гостеприимству обители!

Фигура в черном одеянии, стоящая на стене, перегнулась через парапет: длинный покров свисал с головы, развеваясь по ветру, перехваченный на лбу белой лентой. Фигура исчезла, и минуту спустя ворота растворились.

– Въезжайте! – приказал чей-то голос. Но Стегоман уже въехал без приглашения, а за ним и все остальные. Ворота быстро захлопнулись за ними, и отряд очутился в узком тоннеле со стрельчатыми окнами. В конце его виднелись вторые ворота.

– Кто просит убежища? – раздался строгий резкий голос, принадлежащий как будто старой школьной учительнице.

Алисанда откинула назад свои длинные золотистые волосы.

– Я, Алисанда, принцесса Меровенса. И моя свита: сэр Ги Лособаль, лорд Мэтью, маг, и Саесса, кающаяся грешница, которая хочет принять постриг в вашем монастыре.

– Саесса? Коварная ведьма с торфяника? – Невидимый голос даже не подумал скрыть свое изумление. Саесса кивнула.

– Я была такой, пока эти добрые люди не сняли с меня заклятье и не отвели меня к священнику. Я глубоко раскаиваюсь и отрекаюсь от сатаны и от всех его деяний. Зная свою слабую несчастную натуру, я хотела бы остаться в ваших стенах и укрепить свой дух.

– Подожди, – произнес голос. – Мы должны посоветоваться.

Саесса застыла в ожидании. Вид у нее был торжественный, как перед входом в тронный зал.

И ворота открылись, зазвенели цепи, поднимая входную решетку, а за ней стояли три монахини, самая высокая – на шаг впереди других.

Саесса тронула свою лошадку, проехала под решеткой, спешилась и упала к ногам высокой пожилой леди.

– Зачем вы здесь? – строго спросила настоятельница, но за ее суровой миной явно скрывалось доброе чувство.

Она была сухощава, с длинным морщинистым лицом, с черными пронзительными глазами и тонкой ниточкой рта. Мэт сказал бы, что она еще сохранила следы былой красоты, но самой красоты уже не было в помине, как не было и нежности черт – выцветшая фотография в старой рамке.

– Так зачем вы здесь? – повторила она.

И Саесса ответила:

– Хочу принять постриг, матушка настоятельница.

Это было произнесено во второй раз: сначала как информация, сейчас – как порыв души.

– Ну-ка, подними голову! – приказала старуха. Саесса рывком подняла голову. На лице ее было написано смирение и такое одиночество, какого Мэт никогда не видел.

Настоятельница внимательно вглядывалась в ее лицо. Но если и прочла что-то по нему, то не подала виду.

– Почему ты думаешь, что сможешь принять постриг?

– Я грешила, – тихо заговорила Саесса, – так ужасно, что все, в ком есть совесть, страшились моего вида. Я раскаялась, и грехи мне отпущены. Я пустилась в странствие, одинокая, несчастная, близкая к отчаянию, хотя меня и поддерживали трое добрых людей. Но когда я увидела перед собой эти стены, сердце мое исполнилось радости. Я почувствовала, что вся моя жизнь вела к вашим воротам.

Настоятельницу как будто отчасти удовлетворил подобный ответ.

– Итак, при виде наших стен ты почувствовала, что твое место здесь. Но как тебе пришло в голову искать нас?

Еле слышно Саесса проронила:

– Я была послана сюда.

Старая женщина замерла.

– Кем послана? Расскажи, как это было!

Саесса заколебалась. Голос аббатисы смягчился.

– Ну же, дитя мое, говори – и не бойся сказать всю правду. Ты не встретишь ни осуждения, ни насмешек, ибо в этих стенах нет такой, которая не могла бы поведать историю, наполняющую ужасом сердце.

Саесса подняла на нее глаза, полные слез. Настоятельница сделала знак рукой двум другим монахиням, и они отступили в тень. После чего настоятельница опустилась на землю рядом с Саессой, взяла ее за руки и заглянула в глаза.

– А теперь рассказывай.

Саесса заговорила тихим, дрожащим голосом, сначала медленно роняя фразу за фразой, потом все свободнее – наконец речь ее полилась потоком, исходящим из самого сердца. Настоятельница застыла, как каменное изваяние, крепко сжимая руки Саессы в своих руках, сохраняя на лице торжественность. Слов Мэт расслышать не мог, он увидел только, как в конце концов Саесса низко склонила голову, волосы, рассыпавшись, скрыли лицо, а рыдания сотрясли тело.

– Ну, ну, продолжай. – Голос старой монахини приобрел оттенок нежности. – Не бойся позора, тут многие сестры могли бы рассказать нечто подобное. Все новенькие у нас думают, что их грех самый тяжкий, и стесняются смотреть сестрам в глаза. – Она пальцем приподняла подбородок Саессы. – Говори, дитя мое! Ты должна осознать, что глупо стыдиться – это оборотная сторона все той же гордыни. Ну ей-богу глупо.

Саесса всхлипнула и кивнула – с улыбкой, пробивающейся сквозь слезы.

– Да, твоя история ужасает, – сказала настоятельница. – Но я слыхивала и пострашнее. Соберись с духом, дитя мое, вступи под сень Божьей благодати. Ты, как каждая из нас тут, еще можешь спасти душу... Итак... – Лицо ее вновь обрело суровость. – Итак, ты исповедалась и вместе с этими добрыми людьми отправилась в путь, к нам в монастырь. На пути ты подверглась жестокому искусу, но удержалась от греха.

– Однако же я была на волосок от него...

– И тем не менее удержалась! Это не имеет значения, как близко от греха ты была, главное – ты выстояла и причастилась таким образом благодати и исполнилась силы. Тот священник был прав, что послал тебя к нам. Ты раскаиваешься искренне, я не сомневаюсь. Поживи в нашей обители, ты в этом нуждаешься, а там посмотрим.

– Как – поживи? – испуганно вскрикнула Саесса. – Матушка настоятельница! Разве я не могу стать послушницей?

– Сейчас трудно сказать, дитя мое, – мягко отвечала аббатиса. – Я бы хотела оставить тебя здесь послушницей, ибо я чувствую, сколь велик в тебе запас сил, которые нам тут очень бы пригодились. Но при всем при этом... – Ее глаза скользнули в сторону. – Я чувствую в тебе слабость, за которой таится большая опасность...

Она тяжело поднялась на ноги и подняла Саессу.

– Поживи у нас, и мы раскроем твою истинную природу. А теперь ступай.

Две монахини помоложе вышли из тени, чтобы сопроводить Саессу в монастырь.

Настоятельница повернулась к Алисанде.

Принцесса соскочила с седла и подошла к ней, сохраняя на лице невозмутимость. Но что-то в ее чертах говорило о готовности дать отпор.

– Вы оказываете честь нашей обители, ваше высочество, – церемонно сказала аббатиса. – Я рада вашему приезду. Ваше присутствие здесь укрепит сердца моих дочерей в эту ночь.

– Благодарю, матушка настоятельница, – с некоторым облегчением отвечала Алисанда. – Как быть с моими спутниками?

Аббатиса мельком взглянула на мужчин, и во взгляде ее не было привета.