Текст книги "Тринадцатый Койот (ЛП)"
Автор книги: Кристофер Триана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
Рассел откинул одеяло и, увидев распухшую, обесцвеченную ногу, Бирн поморщился и отвел взгляд.
"Сукин сын", – сказал он.
"Это плохо. Я надеюсь, что с учетом того, что ты волк и все такое, ты заживешь быстрее, чем большинство. Если нет, возможно, нам придется отрезать эту ногу".
"Сукин сын!" Он хлопнул кулаками по кровати. "Что, черт возьми, там произошло? Последнее, что я помню, Гленн убивал меня. Но потом... " Память начала возвращаться, продираясь сквозь мысленный туман. "Там был какой-то другой оборотень... которого я не узнал... он... он спас мне жизнь".
Рассел кивнул. "Да."
"Это была Сетимика? Он больше похож на оборотня, чем на медведя, но я могу ошибаться."
"Нет. Это был я".
Бирн поднял голову и почувствовал первое щекочущее действие лауданума.
" Ты?" – спросил он. "Ты волк?"
"Я был им на мгновение. Сетимика сняла скальп с одного из тех парней и отдал его мне в качестве чертовой шляпы".
Бирн рассмеялся, и хотя ему было больно это делать, он не мог остановиться.
"Полегче", – сказал маршал. "Тебе нужен отдых".
"Хотел бы я посмотреть на тебя в таком наряде!"
Теперь смеялся Рассел. "Я же просил тебя заткнуться".
"Спасибо, Генри. Спасибо, что спас мне жизнь. Я твой должник."
"Если хочешь отблагодарить меня, то просто выздоравливай. У нас много этих ублюдков. Заставили их пока отступить из города, но они далеко не все еще вылизаны. Ты нужен мне, Бирн. Ты знаешь Гленна. Ты понимаешь, чего он хочет".
***
Рассел вышел из дома на рассвете и отправился в город, одетый в свой самый респектабельный костюм. Он надеялся, что чистый и официальный вид подчеркнет, что он человек, а не чудовище. Была сильная метель. Не многие смогли бы увидеть его превращение, только те, кто находился в зданиях, расположенных ближе всего к месту действия. Но достаточно было одного человека, чтобы сплетни распространились как лесной пожар, – такого человека, как любопытная старушка Джойс Аберкромби. В ее доме было достаточно людей, которые наблюдали битву вблизи. Это действительно была небылица, но суеверные жители Хоупс-Хилла могли просто проглотить ее. В конце концов, это была правда.
Сначала он заглянул в пансион. Солнце уже взошло, и за окнами было заметно движение. Он надеялся, что на его стук ответят Грейс или Делия, но, конечно же, его встретила сама Аберкромби, ее пристальный взгляд бросился на него, как цирковые ножи.
"Я пришел проведать Джейка Довера", – сказал он.
"Я думаю, он еще спит".
"Я бы хотел проведать его в любом случае".
Хозяйка надулась. "Хорошо, я попрошу мисс Коулин посмотреть за ним, и она даст вам отчет".
Она начала закрывать дверь перед его носом, и Рассел уперся носком ботинка в косяк. Он осторожно толкнул дверь и снова открыл ее.
"Мэм, я городской маршал, а Джейк Довер – мой заместитель. Я ожидаю видеть его, когда захочу".
Аберкромби перекрестилась для драматического эффекта, ее крючковатый нос напоминал колдовство, которого он никогда не видел.
"Мистер Рассел, я не потерплю в своем здании такого существа, как вы! Это благочестивый дом, и он будет оставаться таковым, пока я здесь, чтобы поддерживать его".
Он скрестил руки. "Ваши оскорбления неуместны, а ваши опасения беспочвенны. Я не зверь, я человек".
"Я видела, как вы превратились в..."
" Вы видели лишь иллюзию".
У нее отвисла челюсть. "Прошу прощения! Я знаю, что я видела".
"Подумайте здраво, мисс Аберкромби. Если бы я действительно был оборотнем, зачем бы я сражался с другими и прогонял их из города?".
Хозяйка поднесла руку к подбородку и посмотрела в пол.
"То, что вы видели, было просто их уловкой", – сказал Рассел. "Иллюзия, придуманная дьяволом, чтобы подставить хороших людей. Если вы мне не верите, сходите в часовню и попросите сестру Мэйбл и преподобного Блэквелла объяснить вам все начистоту. Если, конечно, вы не считаете их тоже лжецами".
Аберкромби побледнела. "Боже правый, сэр! Я бы никогда не усомнилась в словах преподобного. Он говорит от имени нашего Господа и Спасителя".
"Тогда прошу вас отойти в сторону, уверяю вас, он поручится за меня".
Она отошла с его пути.
Когда Рассел дошел до комнаты Довера, Грейс Коулин уже была там, сидя у кровати помощника шерифа. Она повернулась, когда он вошел, и сказала Расселу два слова, чтобы Довер не услышал.
Он умирает.
Рассел подошел к кровати, и когда он увидел Довера, его дыхание замерло в груди. Молодой помощник шерифа выглядел стариком. Он исхудал от истощения. Его кожа была испещрена морщинами, мышечная масса исчезла, оставив лишь желтушный, скелетный каркас. Его волосы выпали, череп был испещрен пятнами от печени, глаза были белыми от катаракты, как у старой собаки. Когда он заговорил, один из его верхних зубов выпал.
"Маршал. . . "
"Полегче, Джейк".
"Мы... мы сделали это? Мы поймали этих сукиных детей?" Он остановил себя, казалось, вспомнив, что здесь присутствует женщина. "Я молю тебя. Скажи мне, что мы их взяли".
Рассел кивнул. "Да. Мы их взяли, Джейк. Без тебя мы бы не справились".
"Я гнался за ними... гнался упорно, как лев. Но тот большой... он размазал эту странную грязь по моему лицу. Оскару Шиесу тоже досталось, но я принял большую часть на себя. Это отравило меня".
"Я знаю."
"Я не выживу".
"Ну же, Джейк. Ты можешь..."
"Скоро я пройдусь по золотым улицам Славы. Увижу свою мать и всех тех, кто ушел, как говорится в старой песне "Странствующий странник". Похоже, теперь я – странник-путешественник. Не знаю, почему я так сильно боюсь попасть на небеса".
У Рассела не было слов. Все, что он мог сделать, это быть рядом. Грейс закрыла глаза, опустив голову на грудь.
"Весной мне должно было исполниться двадцать три года", – сказал Довер, усмехаясь. "Это хороший возраст, чтобы жениться, создать семью. Вы можете себе это представить, маршал? Джейк Довер – папа?"
"Ты был бы прекрасным отцом, Джейк. Ты добрый человек, храбрый мужчина, достойный своей чести".
"Черт, у меня нет даже возлюбленной, не говоря уже о жене. Я думал, будет время, понимаешь?"
Глаза Довера затуманились, но он сдержал слезы. Рассел понимал, что мужчина должен оставаться сильным даже на смертном одре, не показывать слабость. Для мужчины было важно сохранять достоинство, особенно когда это было все, что у него осталось.
"У меня была собака", – сказал Довер. "Он был хорошим старым мальчиком. Это что-то вроде сына, я считаю. Я имею в виду, мне приходилось заботиться о нем и все такое. Конечно, его укусила змея, и он умер". Он вздохнул. "Хотел бы я, чтобы этот старый славный мальчик был сейчас здесь, маршал".
Золотой дневной свет пробился сквозь окно и упал на распадающееся тело Джейка Довера. Молодой человек повернул голову, следуя за солнечным светом, хотя уже не мог его видеть и никогда больше не увидит, ощущая его тепло и наслаждаясь им так долго, как только мог.
"Я назвал его Бандитом", – сказал он, усмехаясь. "Как тебе это нравится? Его звали Бандит, а я здесь помощник шерифа".
Он все еще улыбался, когда умер.
***
Рассел вошел в мэрию и направился прямо в кабинет Мерфи Хайерса, обнаружив его за письменным столом, большой живот мужчины был прижат к столу, когда он писал. Когда он посмотрел поверх очков на Рассела, его лицо потемнело.
"Вы чертовски наглы, раз пришли сюда".
Рассел остановился перед столом. "Как это?"
"Ты шутишь, Генри? Ты прекрасно знаешь, что! Ты собрал отряд без разрешения совета и превратил мой город в поле боя!"
"До прихода Гленна Амарока и его приспешников здесь было спокойно. Все, что я сделал, это остановил их. Думаю, я заслуживаю немного больше благодарности за это. Черт, мой отряд только что спас этот город!"
Хайерс поднялся со своего места. "Спас? У меня шестнадцать трупов в похоронном бюро! Это включая помощника шерифа! И что еще хуже, никто, похоже, не знает, куда исчез этот маленький гад Верн Пипкин, так что у нас нет гробовщика, чтобы ими заняться. Пришлось просить об одолжении друзей в Бэттлкрике, чтобы они нам его нашли".
“Ты знал, что дела здесь пойдут плохо. Поэтому ты и взял меня с собой в Хоупс-Хилл, чтобы уладить все проблемы, чтобы ты мог укреплять это поселение и сделать себя мэром."
"Да, но сейчас это вряд ли имеет значение". Хайерс обошел свой стол и собрал некоторые бумаги, занятый суетливой работой. "После того, что произошло вчера, никто не собирается вкладывать деньги в этот забытый город или даже жить в нем, если уж на то пошло. Люди уже собирают вещи и уезжают. Они боятся не просто разбойников – они боятся кровавых монстров! Нелепая, суеверная чушь! Это взрослые люди, и они говорят мне, что это место кишит оборотнями. Сначала они кричали о ведьмах, а теперь о людях-волках, ради всего святого. Эти деревенщины не заслуживают ни поселка, ни железной дороги, которую я пытался провести здесь".
Рассел шагнул к нему. "Тогда зачем вы вообще беспокоились, Хайерс? Зачем вы сказали мне, что хотите спасти эту деревню, если собираетесь просто отказаться от нее при первых неприятностях?"
"Я думал, что мы имеем дело с угрозой самосуда из-за того, что скот дает кислое молоко! Я думал, что вопрос был решен после того, как вы и ваши помощники остановили похищение школьной учительницы. Я не думал, что мне придется иметь дело с перестрелками на улицах! Черт, да это же может быть форт Гриффин или Каньон Дьябло со всеми этими свистящими пулями!".
«Тогда дайте мне еще людей», – сказал Рассел, его глаза стали жесткими. «Довер только что умер. У меня не осталось помощников. Вы – глава города. Идите в совет! Скажите им, что нам нужно больше служителей закона. Пусть пришлют федеральных маршалов из...»
"Забудь об этом, Генри. Совет не собирается бросать кучу хороших законников в город с одной лошадью только для того, чтобы их убили. Перестрелки, плохие урожаи, плохой скот и целая куча перепуганных граждан, которые будут вести себя еще более безумно. Лучшее, что мы можем сделать, это собрать вещи и уехать. И делать это быстро".
Хайерс застегнул брюки и пошел к двери, открыв ее для Рассела. Рассел подошел к двери, а затем повернулся, чтобы в последний раз встретиться взглядом с Хайерсом.
"Я не уйду", – сказал он. "Вы и совет можете поджать хвосты и бежать, но я все еще маршал Хоупс-Хилла и буду защищать тех, кто решил остаться".
Хайерс покачал головой, глядя на него печальными глазами. " Поступай, как хочешь, Генри. Но скоро тебе придется взглянуть в лицо фактам. В Хоупс-Хилле не осталось никакой надежды. Я молюсь, чтобы ты понял это до того, как все это обрушится на тебя".
ГЛАВА XXXVI
НА СВОЕМ ПУТИ НА ЧЕРНУЮ ГОРУ Койоты пересеклись с человеком, путешествующим в одиночку, и без единого слова Хайрам выстрелил ему в лицо и украл его сивого коня. Лошадь была молодой и мощной, и Хайрам был рад снова оказаться в седле. В сумке мужчины не оказалось ни оружия, ни патронов, но у него было несколько долларов и банка самогона. Уэб был единственным, кого заинтересовало спиртное, но Гленн приказал ему не налегать на него. Он хотел, чтобы тот был достаточно трезв, чтобы сражаться, если они столкнутся с неприятностями.
Зимнее небо было цвета снега под ним, неподвижный туман висел над морозными холмами, где белые березы поднимались из земли, словно скелеты, восставшие из могил. Мужчины ехали медленно, колеса телеги скрипели похоронной мелодией, пока измученный пони тащил ее вверх по склонам, продираясь сквозь слякоть, лед и общее горе. А на самой вершине вороны, сопровождавшие их в битве, парили в круговом полете, каркая и маня.
Гленн потер распухшую шею. Она болела сильнее, чем следы когтей, которые оставил на теле Бирн, хуже, чем рука, в которую тоже попала пуля. У него болела поясница и сильно болела голова. Может быть, он все-таки сделает глоток этого вина, но только после того, как они доберутся до места назначения.
Он подумал о ферме, которую они покинули тем днем. Под этой отравленной землей ощущалась какая-то вибрация. На ферму О'Коннеров опустилась тьма, уносящая жизни. Он был уверен в этом. Пока мужчины отдыхали, Гленн пошел к останкам дома и стал рыться в обломках, ощущая вибрацию земли, копаясь когтями в грязи, как гончая, и, как собака, нашел кость. Потом еще одну. И еще одну. Его подозрения были верны. Здесь произошло что-то плохое – что-то дьявольски злое. Он собрал три бедренные и две лучевые кости, плечевую кость и сломанную лопатку. В одном кармане было полно пальцев. В глубине был зарыт самородок кремового цвета, и когда Гленн вытащил его, позвонок раскрылся, как размотанная змея. Когда он держал кости в руках, от них исходило странное тепло, которое почему-то обжигало холодом. Он отнес кости обратно в сарай, положил их в пустой мешок для кормов и бросил его в телегу. В этих костях была какая-то сила. Они могут оказаться полезными.
Ночь опустилась на всадников плотной пеленой. Луна стала для Койотов маяком, когда они следовали за ней по склону горы, словно поднимаясь в космос.
"Луна сегодня светит как надо", – сказал Уэб.
Гробовщик хихикнул. "У луны нет своего света".
"Ну и черт с ней. Я смотрю на нее прямо сейчас".
"Это всего лишь отраженный солнечный свет".
"Кто сказал?"
"Леонардо да Винчи".
Гленн сказал: " Уэб, тебе лучше заткнуть этого грабителя могил".
"О?" сказал Верн. "Я защемил нерв?"
"Я вырву нервы из твоего тела, если ты не прекратишь разевать пасть. Может, ты и хочешь умереть, но я позабочусь о том, чтобы ты страдал гораздо сильнее, чем сейчас".
"Невозможно."
"Не испытывай меня, Пипкин".
Уэб снова повернулся к Верну. "Лучше делай, что он говорит".
Верн поджал губы и откинул голову назад, вглядываясь в звездную ночь. Облака рассеялись, и вселенная представляла собой ослепительный гобелен.
Гленн заметил Марс. Сила красной планеты излучалась через него мягкой волной.
Когда они достигли равнины, то сошли с коней и шагнули через заросли в безветрие. Сегодня не было ни костра, ни легиона Манад, кормящих волчьих детенышей, готовых торжественно встретить Койотов. Холод загнал этих экзотических существ в пещеры, которые они называли своим домом.
"Рад, что мы пришли сюда", – сказал Уэб, его волнение было заметно. "Я бы не отказался от хорошего подарка".
"И подлечиться", – сказал Гленн.
Они с Хайрамом направились к устью главной пещеры, а Уэб поднял Верна и перекинул его через спину с помощью веревочной стропы. Верн уперся подбородком в плечо Уэба, лицом вперед, отчего казалось, что у него две головы. Вход в пещеру светился желтовато-оранжевым светом, тени живых существ поднимались, предчувствуя их появление.
Та, которую звали Тииан, подошла к Глену с глазами, вновь полыхнувшими желанием. Она прикусила нижнюю губу и закрутила волосы в обеих руках, как школьница. Дочери Манад собрались вокруг Койотов, как рыбы-лоцманы вокруг акул. Они были одеты в звериные шкуры, а некоторые носили тиары из змеиных голов и гниющих человеческих пальцев. На шее Тииан висело ожерелье из проволоки, пропущенной через ряд яичек, вырванных у мужчин, которых заманили в мертвецкую песней сирены Манады. Она положила ладони на грудь Гленна, задыхаясь от вида его ран.
"Седьмой Первый", – сказала она, – "ты ранен".
Она накрыла губами одну рану и начала сосать, ее слюна стала мазью для его израненной плоти. Манады начали раздевать Койотов. Верна положили на пол пещеры, а Уэб стянул с него штаны, чтобы черноволосая Манада могла пососать второе отверстие, проделанное в его заднице. Молодая блондинка с коротким хвостом, торчащим из набедренной повязки, занялась починкой плеча Хайрама, и он закрыл глаза от эротической природы этого ухаживания.
Неся факел, Тииан провела Гленна через пещеру в более уединенное место, где волки-матери спали рядом со своими детенышами. Она уложила его на подстилку, ласкала его, ласкала его до полного возбуждения, а затем опустилась на Гленна и ввела его внутрь. Хотя природа манад такова, что они скачут на мужчинах, как на быках на родео, Тииан была нежна, используя свое тело, чтобы успокоить его и восстановить его плоть. Ее язык то и дело проникал в открытые порезы на его груди, а зубами она засасывала волосы на его груди. Гленн погладил ее соски и обильно отпил. Матерые волки смотрели на любовников горящими глазами.
Тииан вздрогнула, когда Гленн кончил в нее. Он решил, что это его долг. Сперма стекала по ее бедру, когда она стояла – бесплотная, сияющая черным светом.
Тииан заметила его озадаченное выражение лица.
"Твое семя реагирует на мои жидкости", – сказала она. "Мы можем создать инкуба".
" Ты можешь его создать. Теперь это твое проклятое семя".
Она повесила голову. "Конечно, Седьмой. Я не так выразилась".
Омоложенный, Гленн встал и потянулся. Шея немного болела, но рана полностью закрылась. Руку покалывало, как будто она спала, но в остальном она полностью функционировала. Даже головная боль прошла. Тииан предложил проводить его, но Гленн помнил дорогу и, поскольку страсти улеглись, больше не хотел общества менады.
Но тут ему пришла в голову одна мысль.
"Остается еще кое-что, что ты можешь сделать, чтобы служить мне", – сказал он ей.
"Все, что угодно, мой король".
Он схватил ее одной рукой за горло, и хотя в ее глазах промелькнул страх, она не сопротивлялась. Он начал сжимать руку, ладонь его почернела от растущих подушечек лап, пальцы утолстились, ногти проросли. Но Менад не сопротивлялась. По ее щеке скатилась слеза.
"Жертва", – только и сказал Гленн.
Он впился ногтями в ее шею, и кровь запеклась в уголках ее рта. Она закричала, но звук был приглушен, когда он сдавил ей гортань. Трахея лопнула. Когда ее шея была раздроблена, ее голова запрокинулась на одну сторону, и на нее снизошло спокойствие, когда он наклонился для последнего поцелуя, облизывая ее пухлые и окровавленные губы и слизывая кровь, которая теперь капала из каждого отверстия в ее голове.
Он бросил Тииан, и ее тело раскололось, ударившись о пол пещеры. Это было не так хорошо, как приносить в жертву невинного человека, но это послужило напоминанием сатанинским силам, которые предлагали ему власть. Он был предан злым силам так же, как и эта мертвая Менада. Он не остановится ни перед чем, чтобы служить Аду.
Все еще обнаженный, Гленн пробирался по пещере, пока скала не превратилась в мостовую из костей, сталактиты – из спрессованных клубков скелетов, связанных пенькой и конским волосом, сталагмиты – из спрессованных черепов, обмазанных глиной. Он снова прошел через обсидиановый бассейн и вышел в мертвый лес, с каждым шагом увязая в иле. Недоброжелательное карканье ворон раздавалось в платанах, и, глядя вверх, он почувствовал, что местность словно заключена в серый шар, как будто это было маленькое, унылое измерение. Возможно, так оно и было. Дойдя до саманного дома, он остановился у пентаграммы на крыльце и улыбнулся, увидев, что она светится тем же красным, что и его глаза, а затем оттянул сыромятную шкуру и шагнул во мрак.
Джессамин Бессмертная была источником света в этой хижине с одной комнатой. Ее лицо казалось еще более исхудавшим, чем когда он видел ее в последний раз, тело выглядело изможденным под платьем с загорелыми и сшитыми вместе лицами потерянных детей.
"Я знала, что ты вернешься", – сказала она.
Он отчаялся. "Я был так близок к этому".
"У тебя сердце Первого Койота, но не талисман, который искало это самое сердце".
"Может, и так. Но я нашел тело Джаспера".
Джессамин смотрела на него бледными глазами. Он провел рукой по голове, убирая волосы. Черная слизь из пруда стекала по лбу, а когда капля попала на губы, вкус у нее был как у рвоты. Джессамин прижала руки к груди и вдохнула, а когда выдохнула, облако паутины покинуло ее легкие и унеслось в потолок, как сигаретный дым. Гленн посмотрел вверх и увидел, что он весь покрыт этими паутинами и поймал в ловушку множество насекомых, ящериц и маленьких лягушек, которыми Джессамин собиралась полакомиться.
"Отведи меня к нему", – сказала она.
***
По команде Гленна Уэб отодвинул крышку гроба, но не мог оторвать глаз от призрачной женщины, стоявшей между ними. Что-то в ее облике заставило его мошонку напрячься, а волоски на израненной заднице встать дыбом. По крайней мере, его рана больше не жалила. Это значительно облегчило бы езду на жестком сиденье телеги.
Когда Джессамин подошла к трупу, она положила одну руку на грудину Джаспера и замерла, словно ожидая чего-то. Уэб не знал чего. Честно говоря, он и не хотел знать. Ему до смерти надоело все это колдовство. Как же ему хотелось ограбить банк и на вырученные деньги принять ванну, поесть, напиться вина и поспать в настоящей постели!
Когда он обнаружил Гленна и Хайрама у амбара, он был даже разочарован. Это означало, что ему снова придется ехать со стаей, хотя он уже подумывал о том, чтобы отправиться в одиночку. Ну, не в одиночку, если считать Верна Пипкина. Уэб не оставит его позади. Пока гробовщик был жив, он был хорошим собеседником на тропе со всеми своими маленькими фактами и лакомыми кусочками. Это не давало Уэбу тосковать, и он тоже узнавал что-то новое. Но теперь он вернулся к своей банде, вернулся к этому странному колдовству.
Светящаяся зеленой краской женщина посыпала чем-то голову трупа, и черные зерна падали в углубления, где когда-то были глаза и нос. При жизни у Джаспера был неплохой нос, но теперь там была лишь щепка с двумя отверстиями в виде капель. Когда в них попал черный песок, череп начал дребезжать.
"Господи, – прошептал Уэб.
Джессамин забралась в повозку. Гленн присоединился к ней. Вместе они вытащили тушу Джаспера из гроба и положили его на повозку. Джессамин задрала платье из плоти и оседлала труп, как будто седлала кобылу. Уэб увидел, что под ней ничего нет. Она наклонилась и поцеловала Джаспера в зубы. Уэб отпрянул от этого зрелища, но продолжал смотреть одним глазом. Ведьма похлопывала пальцами по сломанной грудной клетке Джаспера, словно играла на гитаре, а когда из нее выползла сороконожка, она схватила ее и съела.
"Отдай его мне", – сказала она Гленну.
Он потянулся в карман пальто и достал огромное пульсирующее сердце. Оно из черного превратилось в темно-малиновое, и когда Джессамин взяла его, ее собственное свечение от водорослей переплелось с красным светом сердца, создав в ночи аврору бореалис. Она просунула руки под ребра и положила сердце туда, где оно когда-то покоилось. Она начала скрежетать бедрами, вдавливая половые губы в гнилой таз мертвеца. Ее влагалище было поросшим плесенью, влажно блестевшим. Уэб отпрянул еще дальше. Он никогда не видел ничего настолько извращенного. Даже Хайрам, трахающий детей, не казался таким вульгарным, как это. Ведьма теперь улыбалась, ее выточенные зубы сверкали в неземном сиянии, как острые бритвы. И когда она достигла мастурбационной кульминации, труп внезапно поднялся, челюсть отвисла в огромном глотке воздуха – первый вздох долгожданного воскрешения, хотя у него не было легких, чтобы насладиться им. Туша повернула голову, ослепнув без своих глаз, и, когда она подняла руки, кости затрещали, как костер, пыль и порошкообразная плоть посыпались вокруг нее, как снег.
Уэб сглотнул комок в горле.
Джаспер Терстон вернулся.
ГЛАВА XXXVII
НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДКА ХОУПС ХИЛЛ сократилось вдвое менее чем за двадцать четыре часа. Несмотря на то, что горожане оставляли свои дома и предприятия, они все равно бежали толпами, слишком напуганные, чтобы остаться, и слишком слабые, чтобы противостоять злу, которое они не понимали до конца.
Рассел наблюдал из здания вокзала, как очередная вереница повозок проезжает по вымощенным галькой улицам. В воздухе носились легкие хлопья. Зима никуда не уходила. Он покачал головой. Для семей путешествовать так далеко на север в это время года было бы самоубийством. Но его опасения были высказаны и отвергнуты. Место, которое он поклялся защищать, было искалечено страхом и покинуто своими лидерами.
Рассел подумал о Хайерсе и усмехнулся над отвратительным сочетанием эгоизма и трусости этого человека.
Он увидел Браззо, поднимающегося по дорожке, и поднялся со своего места. Когда мужчина вошел в дом, его лицо было серьезным, но глаза сохранили свой блеск – взгляд воина, поступившего неправильно.
"Мой народ хочет возмездия", – сказал он. "Они хотят, чтобы их любимый Сетимика был отомщен, чтобы его дух покоился с миром".
"Я сожалею о твоей потере".
"И я сожалею о твоей. Но именно они, люди-волки, будут сожалеть по-настоящему. Я сожалею, что смог разнести в клочья только одного из этих ублюдков. Хотел бы я, чтобы они были сейчас здесь. Я бы выпотрошил их, как форель".
"Возможно, ты еще исполнишь свое желание. К сожалению, я не думаю, что мы видели последнего из этих парней".
"Я вижу в этом не несчастье, а возможность. Месть будет за нами".
Рассел подошел к подоконнику, наблюдая за проходящим парадом дезертиров. Браззо присоединился к нему.
"Это была крошечная деревушка, когда я впервые приехал сюда", – сказал Браззо. "Теперь это полноценный город, пусть и меньший по размеру. Он заслужил шанс на развитие, а его жители – на процветание. Мне очень неприятно видеть, как он падает под нашими каблуками".
Рассел только кивнул.
Браззо спросил: "Как Лютер?".
"Жив, по крайней мере".
"Так плохо, да?"
"В той форме, в которой он находится, просто чудо, что он еще не умер".
"Адский огонь. Он нам нужен, если мы хотим разделаться с этими ублюдками. Он из их рода. У него будет шестое чувство, связь с ними".
"Нам понадобится целый отряд, учитывая, что мои помощники ушли".
"Ты чертовски зубаст. У меня есть племя кайова, готовое сражаться за своего павшего члена племени".
Рассел почесал щеку, раздумывая. "Сколько их?"
"Пять мужчин и две женщины, оба сильны как быки".
Глаза Рассела расширились. "А что, это небольшая армия. Они хорошо сражаются? Они умеют стрелять из винтовки?"
"Некоторые знакомы с огнестрельным оружием. В основном они привыкли к стрелам, томагавкам и тому подобному. Но у меня есть целый арсенал".
"Так я и понял".
Браззо зашелся смехом. "А женщины особенно талантливы".
"Как это?"
Браззо положил руку на плечо Рассела и наклонился к нему, ухмыляясь как сумасшедший.
"Они оборотни, маршал! Медведи, рожденные на Земле! Когда-нибудь видели, как гризли ест койота?"
Браззо снова рассмеялся, его смех эхом разнесся по зданию вокзала, в котором стало тоскливо из-за отсутствия Хастли и Довера.
"Не могу сказать, что видел", – сказал ему Рассел.
"Ну тогда, я думаю, нас обоих ждет удовольствие!"
***
Ледяной дождь стучал по крыше.
Грейс смотрела, как повозки катятся дальше, как ее соседи навсегда покидают Хоупс-Хилл. Эта мысль пришла в голову и ей, но она не хотела бросать студентов, которые останутся здесь. Она также не хотела оставлять Генри Рассела без какой-либо помощи, особенно если им придется удалить бедняге ногу.
Когда речь заходила о существах, терроризировавших ее город, у нее в животе появлялось нехорошее предчувствие, которое уверяло ее, что битва еще не выиграна, что это всего лишь антракт. Добрый Маршал скоро вернется на войну, и ему понадобится любая помощь. Хотя она и не была солдатом, но могла послужить лекарем. Она молилась, чтобы до этого не дошло.
Она отвернулась от окна и посмотрела на спящую Делию. Что будет с этой девушкой, если она снова столкнется с этими чудовищами? До сих пор ей везло, она лишь упала и почти не пострадала, но удача имеет свойство уходить, когда она больше всего нужна. Делия едва вышла из детского возраста и уже была одиноким кочевником. Одинокие мужчины становились грабителями и бродягами. Попадет ли одинокая женщина в эти же сети? Неужели жизнь Делии пройдет в салунах и игорных залах, в виски и в драках с теми, кто пытался ее обмануть? Грейс было больно думать о том, что девушка превратится в женщину, которая вместо детей растит пистолеты. Это был путь к погибели.
По крайней мере, она не будет старой девой.
Грейс ругала себя. Она была слишком молода, чтобы бояться таких страданий. Хотя многие женщины выходили замуж в более раннем возрасте, чем она, это ни в коем случае не обрекало ее на жизнь в бесплодном одиночестве, жизнь, лишенную любви, как та, которой она жила сейчас. Да, конечно, она хотела стать невестой, хотела стать матерью. Но сейчас, наблюдая, как мужчина за мужчиной уезжают из города, она задавалась вопросом, не вредит ли она себе тем, что не делает того же самого.
Но время еще было – много времени.
По крайней мере, так она себе твердила.
Глядя на Делию, она решила, что хотела бы иметь девочку, но потом передумала. Если бы сначала родился мальчик, у ее дочери был бы старший брат, который защищал бы ее.
Когда ты женщина на западе, защита стоит дороже золота.
ГЛАВА XXXVIII
ДЖАСПЕР НЕ МОГ ГОВОРИТЬ. Он был слеп и глух, и все еще был абсолютно мертв.
И все же он был жив.
Гленн ехал рядом с телегой, рядом с ожившим трупом. Он сидел прямо, повернув безжизненное лицо к ветру. Гленн подумал о том, что сказала ему Джессамин перед тем, как они покинули мертвецкую.
"Сердце станет более сильным, когда вернется к своему законному владельцу".
Гленн усмехнулся. "Сила этого сердца – моя".
"Так и должно быть, Седьмой. Тебе не нужно завидовать трупу Джаспера. Он не займет твое место во главе стаи. Это всего лишь еще один инструмент для поиска талисмана, который ты ищешь".
"Я до сих пор даже не знаю, что я ищу".
"Но ты узнаешь, когда найдешь его. В теле Джаспера Терстона все еще хранится часть волшебства, которым он обладал при жизни. Он может определить талисман, а талисман приведет тебя к порталу".
"Портал? Вот что это будет?"
"Портал в самое темное измерение, где тебя ждет трон, который, как мы давно знаем, тебе суждено занять. В этом вихре находится самое горло Ада. В нем достаточно черноты, чтобы сорвать солнце с неба".
Гленн кивнул. "Погрузить мир во тьму".
" Вечная Тьма".
Джессамин потянулась к кожаному лоскуту, служившему карманом платья, и достала мешочек из джута. Он был запечатан свечным воском в форме перевернутой звезды. Она протянула его ему, и он взял его без лишних слов.
Койоты ехали дальше, пробираясь через заросли, их лошади фыркали от холода, а черные птицы следовали за ними, несмотря на проливной дождь. Люди были почти в полном составе, их подбадривал колдун-зомби, чья рука была вытянута, словно указывая путь.
На этот раз отступать было нельзя.
Единственным результатом будет успех или смерть.
***
Бирн ходил по коридору и обратно. Рассел помогал ему в этой физиотерапии, поощряя его снова использовать свои мышцы, а Грейс Коулин приходила к нему и меняла повязки. Рыжеволосая девушка тоже навещала его, собрав букет цветов, чтобы придать комнате тепло. Лауданум облегчал боль, но с каждой дозой ему требовалось все больше, чтобы он подействовал. Не было времени беспокоиться о зависимости. Койоты спускались с горы. Он чувствовал их присутствие, приближающееся, как цунами.
