Текст книги "Вот мы и встретились"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

«Кайл, – гласили каракули на лицевой стороне конверта. – Раньше в этом доме жил парень по имени Уилл Джеймс. Ты с ним встречался. Он будет на матче в честь встречи выпускников. Найди его и передай ему эту записку. От этого все зависит».

Уилл прочел надпись во второй раз. Затем в третий. Волоски у него на загривке встали торчком, и он нахмурился, складывая конверт пополам. Искоса глядя на Кайла, Уилл внимательно изучал парнишку.

Странная щекотка пробежала по его коже, как будто все тело Уилла спало, и кровь только теперь снова начала стремительно течь по жилам. Каковы вообще-то были шансы на то, что рассказ этого парнишки сможет выдержать хоть какую-то критику? Здесь не было ничего похожего ни на смятение Уилла вчера вечером, ни на то, как сегодня утром его голова казалась набита ватой. Здесь все было физически ощутимо. Кто-то все это проделал. Кто-то засунул записку под потолок кладовки дома его детства.

«Кто-то круто меня дурит», – подумал Уилл.

И тут же нахмурился.

Кайл поймал его взгляд и вздрогнул.

– В чем дело?

– Ты уверен, что рассказываешь мне всю историю? – подозрительно сузив глаза, проговорил Уилл. – Серьезно, Кайл. Сегодня я не тот парень, которому стоит лапшу на уши вешать. Этот уикенд уже вышел длинным, хотя пока еще и до половины не добрался. Кто-нибудь тебя на это подбил?

Впрочем, еще не досказав своего вопроса, Уилл уже знал ответ. Он увидел вспышку в глазах Кайла – вспышку гнева и удивления. Примерно так реагирует любой парень, когда его правдивый рассказ ставится под вопрос. Если кто-то и впрямь дурил Уилла, роль Кайла была в этом деле совершенно невинной. Этот пацан был всего лишь пешкой. Но вопрос уже вышел наружу.

– Все это говно мне без надобности, – ответил парнишка. – Мне даже не требовалось сюда приходить. Я просто… мне было любопытно, только и всего. Слишком уж это причудливо.

Отвечая Уиллу, Кайл начал соскальзывать со скамьи, вставая на ноги. Уилл схватил его за плечо, окликнул, и Кайл жестко на него глянул.

– Вряд ли вы и впрямь этого хотите, – сказал парнишка, и предположением его слова не прозвучали.

Уилл тут же убрал руку, но внутренне порадовался тому, что по крайней мере привлек к себе внимание Кайла.

– Извини, – сказал он, – просто… ну, ч-черт, ведь так дьявольски очевидно, что кто-то меня дурит. Я только хотел удостовериться, что ты в этом не участвуешь.

Кайл направился было вниз по лестнице, но затем заколебался. Секунду спустя он огляделся по сторонам, убеждаясь, что они не привлекают к себе особого внимания, после чего вернулся и снова сел рядом с Уиллом.

– Хорошо, – сказал парнишка. – Так в чем здесь тогда вся соль?

Какой-то миг Уилла терзало искушение все рассказать, изложить загадочные события последних двадцати четырех часов. Но затем он передумал. Что мог в связи со всем этим сказать обычный старшеклассник, кроме того, что у дяденьки крыша поехала? Тогда, вместо объяснения, Уилл предложил Кайлу наиправдивейший изо всех возможных ответов.

– Понятия не имею.

– Но вы сказали…

– Я потом тебе расскажу, – перебил Уилл, качая головой. В основании его черепа теперь усиливалась боль – такая боль, которая заверяла его в том, что все это только начало. Чувствуя, что Кайл пристально на него глазеет, Уилл какое-то время мог лишь следить за событиями на футбольном поле. Мяч, брошенный разводящим, воспарил высоко над травой, по широкой дуге летя к протянутым вперед рукам принимающего.

Наконец принимающий поймал мяч. Стук столкнувшихся шлемов разнесся по всему стадиону, когда защитник команды противника взял его в захват, после чего на них налетели другие игроки. Полдюжины подростков рухнули на землю в неистовом столкновении плоти и пластика, и до Уилла вдруг дошло, что он совершенно не уверен в том, кто к какой команде принадлежит. Ему пришлось хорошенько поморгать и прочистить голову, прежде чем он понял, что мячом владела средняя школа Нэйтика, что это их разводящий дал такой роскошный пас, что это их принимающий так классно поймал мяч.

Внезапно Уилл повернулся к Кайлу.

– Когда я все как следует разведаю, я тебя найду. Я сказал тебе, что расскажу, в чем тут соль, и я обязательно это сделаю. Если, конечно, ты все еще будешь хотеть обо всем узнать.

Кайл медленно кивнул.

– Буду, не сомневайтесь.

– Вот и отлично. – Хотя до сих пор уйти порывался именно парнишка, теперь уже Уилл встал со скамьи и направился вниз по лестнице. – Я знаю, где ты живешь. – Одарив Кайла заговорщической улыбкой, Уилл тут же ощутил всю ее отвратную фальшь. Затем он отвернулся, не желая больше смотреть на парнишку, не желая больше обо всем этом думать.

* * *

Кайл сидел и наблюдал за тем, как Уилл Джеймс спускается к передней части открытых трибун. Ему хотелось смеяться. Вся эта история была такой идиотской. Его друзья, скорее всего, были внизу, на поле, наблюдая за игрой с бесплодных клочков земли за трибунами. Они всегда там болтались – в основном потому, что там запросто можно тайком попить пивка. Еще оттуда было куда легче улизнуть вместе с девчонкой. А он, Кайл, сидел здесь вместе с этим взрослым парнем, похожим на Мэтта Деймона, с…

Кайл сделал глубокий вдох, а затем, качая головой, медленно выпустил из себя воздух.

– Что ты делаешь? – пробурчал он себе под нос.

Словно бы отвечая на свой вопрос, Кайл встал и направился вниз по лестнице, ведущей к полю, засовывая руку в карман пиджака, чтобы достать оттуда пачку сигарет, а затем роясь по всем остальным карманам в поисках дешевой зажигалки из оранжевого пластика. Он помедлил в самом низу лестницы, ведущей с трибуны, как раз у ее продолжения, которое спускалось непосредственно к полю. Затем Кайл развернулся лицом к трибунам, лихорадочно выискивая Уилла Джеймса, но этот мужчина уже успел бесследно исчезнуть в море фанатов «Пум».

Убрав пачку и зажигалку обратно в карман, Кайл от души затянулся закуренной сигаретой. Задерживая дым в легких, он стал оглядывать футбольное поле, где «Пумы» проигрывали Нэйтику два очка. Ничего страшного в этом не было. Игра еще только начиналась.

«Какой же я мудак», – подумал Кайл. Отвернувшись от поля и сплюнув за ограду, он стал спускаться дальше, топая вниз, – к асфальтовой дорожке вокруг поля.

Кайлу определенно казалось, что он обнаружил настоящую тайну. Было что-то по-настоящему странное в той записке, которую он обнаружил в кладовке под домом. Эта ее странность никуда не исчезла, но теперь Кайл жалел, что не пошел дальше в своем расследовании. Правда заключалась в том, что он вовсе не собирался посещать футбольный матч в честь праздника встречи выпускников, пусть даже уйма его друзей была здесь. Однако эта записка заставила Кайла передумать.

«Записка, – подумал он. – Господи Иисусе».

Когда Кайл думал об этой записке, держал ее в руках, его голова болела еще сильнее, и теперь он был рад тому, что наконец-то от нее избавился. Шагая по территории стадиона, он от души затягивался сигаретой. Веки его то и дело трепетали, и всякий раз, как они трепетали, Кайл всего на миг снова оказывался в тесной и пыльной кладовке под своим домом. Он тогда засунул пальцы в ту дыру в изоляции и вытянул оттуда недавний номер «Хастлера», который Нил Паджетт спер у своего папаши. И, как только журнал вылез из дыры, оттуда же в облаке пыли вылетел желтоватый конверт.

Этот конверт был так покрыт пылью, как будто целую вечность там пролежал. Чего, понятное дело, быть не могло. Кайл бы уже давным-давно там его обнаружил. С другой стороны, он очень сильно сомневался в том, что кто-то потрудился вскрыть замок, проникнуть в кладовку, положить конверт в дыру, да еще и так его обработать, чтобы он выглядел старым и пыльным.

«Но как тогда все случилось? – спросил себя Кайл. – Откуда взялся этот чертов конверт?» Как раз немыслимая странность случившегося и заставила его прийти на стадион и передать Уиллу Джеймсу записку. Однако этот мужчина оказался совсем без понятия, как будто его пыльным мешком по голове треснули. Кайл хотел получить разгадку маленькой тайны, обнаруженной им в кладовке и был капитально разочарован, когда в результате ушел ни с чем, если не считать головной боли и неприятного ощущения в животе.

Он остановился, бросил сигарету на землю и раздавил ее тяжелым ботинком.

«Наплюй, – сказал себе Кайл. – Тебе здесь ничего не поделать. Пустая трата времени. Все, проехали».

* * *

Уилл с головой ушел в самые разнообразные мысли, сомнения и подозрения. Как все это могло произойти? Кто-то явно его дурачил – записка и конверт у него в кармане казались достаточным тому подтверждением. Однако они никак не могли объяснить той дикой гимнастики, которой последние двадцать четыре часа занималась его память. И в то же самое время записка – «Не забывай» – почему-то казалась Уиллу прямой ссылкой на те образы, что сменяли друг друга у него в голове.

– Господи Иисусе, – прошептал он, направляясь вверх по трибуне к тому месту, где сидели его друзья. – Лучше бы я весь этот уикенд проработал.

Уилл негромко рассмеялся, перевел дух и попытался избавиться от напряжения, сковавшего его тело. Ему отчаянно не хотелось с кем бы то ни было обо всем этом разговаривать. И он уже упустил славную возможность как следует насладиться редкой встречей старых друзей. Уилл помотал головой точно так же, как он это делал, стараясь не заснуть за рулем, и поклялся себе не думать обо всех своих треволнениях, пока не закончится игра.

Когда кусочек хотдога стукнул его по лбу, Уилл поднял взгляд и увидел, как Эльфи и Лолли буквально воют от смеха, как Эшли закатывает глаза, а Дэнни, Эрик и Ник старательно обсуждают события на футбольном поле. Получалась картинка сущей невинности. Слабая улыбка появилась у Уилла на лице, и он не на шутку удивился, ощутив, что улыбка эта была лишь наполовину притворной.

Но затем Уилл вздрогнул и почувствовал, что его улыбка стремительно исчезает. Стейси там не было. Одолевая последние несколько ступенек к тому месту, где сидела вся компания, Уилл посмотрел дальше на трибуны, а затем оглянулся назад – туда, откуда пришел. Наконец он подошел к Эшли, и она сразу же ухватила его за руку. Затянув ей в лицо, Уилл различил там одновременно и удовольствие, и сочувствие.

– Она заприметила, как мимо проходит Трей Морел, выкинула какой-то причудливо-придурочный номер, а потом ушла вместе с ним.

Уилл тяжко вздохнул и покачал головой. «Вот долбаный уикенд», – подумал он. Все, казалось, шло наперекосяк, и тем не менее небо оставалось голубым, солнце теплым, шлемы и наколенники вовсю сталкивались на футбольном поле, а фанаты буйно болели, обсыпая друг друга попкорном и обливая напитками. Да, какой-то гад разбередил в Уилле мрачные мысли и наполнил его жизнь хаосом, но Земля продолжала крутиться, как будто все было в полном порядке и шло своим чередом.

Уилл еще раз как следует огляделся, но с тем же успехом. Стейси исчезла.

Тут Дэнни вскочил со своего сиденья, крича, как психованный. Разводящий «Пум» только что дал точный пас, и состоялось первое приземление мяча в зачетной зоне противника. Но стоило только Дэнни бросить взгляд вправо и заприметить Уилла, как его восторг резко улегся.

– Садись и наслаждайся игрой, дурачина. Хватит уже этого мрачного и безмозглого бреда. Сегодня вечером, мудила, я так тебя напою, что из тебя вся дурь вылетит.

Уилл одарил его кривоватой ухмылкой.

– Обещаешь.

Тут Кейша задала мужу какой-то вопрос, и Дэнни ненадолго отвлекся. Эшли снова потянула Уилла за руку.

– Садись с нами. Давай, садись. Просто остынь. Сегодня вечером ты ее увидишь.

Уилл кивнул и сел рядом с ней на сиденье, от всей души желая, чтобы внезапный уход Стейси был единственным что его в данный момент тревожило.

– Или ты пытаешься ее отпугнуть? – предположила Эшли.

– Зачем мне это делать?

Она пожала плечами.

– Сам знаешь, какой ты. Стоит только девушке слишком тебе понравиться, как ты в ту же секунду отправляешь ее паковать вещички.

Уилл закатил глаза.

– Почему все думают, будто я боюсь близости с женщиной?

Эшли молча на него воззрилась. На лице у нее выражалась лишь малая толика веселья.

Уилл рассмеялся.

– Ну ладно, помимо этого. Да и все равно это неправда. На самом деле я отправляю их паковать вещички, как только начинаю думать, что они мне недостаточно нравятся. – Тут он сделал паузу и огляделся, словно по-прежнему рассчитывал заприметить Стейси. – А она ничего не сказала?

Эшли одной рукой взяла под локоть своего мужа, а другой – Уилла. Затем он почувствовал, как она расслабляется, наслаждаясь надежностью этого контакта. Эшли всегда любила так гулять – рука об руку с ними двумя. Со своим возлюбленным и своим лучшим другом. Эрику пришлось к этому привыкнуть, но сделал он это не без частых поддразниваний в адрес Эшли на предмет ее склонности к составлению любовного треугольника. В результате Эшли обычно стукала костяшками пальцев Эрика по голове, и Уилл теперь задумался, не этим ли объясняется ее нынешняя необычная молчаливость.

– Эш? – продолжал настаивать он.

Хитроватая улыбочка тронула уголки ее губ.

– Она ничего не сказала?

Эшли искоса на него глянула.

– Она сказала, что вечером с тобой увидится. И чтобы ты приберег для нее танец. – Ее самодовольная улыбочка была просто уничтожающей. – Затем она вроде как рассмеялась и сказала, что по здравому размышлению надеется на то, что ты прибережешь для нее все танцы.

На какое-то время у Уилла отвисла челюсть, а затем он нерешительно рассмеялся.

– Черт тебя побери. Она такого не говорила.

Эш подняла руку, словно свидетельствуя в суде.

– Богом клянусь.

Все, на что Уилл смог сподобиться, было негромкое «кхе-кхе». Затем он едва заметно кивнул сам себе. Тогда Эшли пихнула его локтем в универсальном жесте «даешь, братишка», и на сей раз улыбку Уилла сопроводило чувство колоссального облегчения.

Вполне возможно, еще не весь мир шел на дерьмо.

– Интересно, как все меняется, правда? – спросила Эшли.

– Вернее не скажешь.

– А ты хорошо себя чувствуешь, Уилл? Между вчерашним вечером и сегодняшним днем…

– Тогда я не слишком хорошо себя чувствовал. Зато сейчас я в полном порядке. – Уилл внимательно на нее взглянул. – Разве что малость напряжен.

Эти слова дошли до мужа Эшли, и он подался вперед, чтобы обратиться напрямую к Уиллу.

– Давай-давай, расслабься. Тебе совершенно не от чего напрягаться, пока снова не подкатит утро понедельника. Ты среди друзей. Не зажимайся. Как я смотрю, этот уикенд уже проходит куца лучше, чем ты надеялся.

Заканчивая последнюю фразу, Эрик многозначительно поиграл бровями, и Уилл рассмеялся.

– Решено. Я об этом подумаю.

Но внимание Эрика было уже отвлечено от Уилла. Вся компания – да что там, по сути, вся толпа фанатов «Пум» – вскочила на ноги, театрально улюлюкая.

– Помеха пасующему! – выкрикнул Дэнни.

– Судью на мыло! – дружно в такт завизжали Эльфи и Лолли.

Конечно, это была сущая анархия, зато привычная и потешная. Одной лишь мысли о том, что две прекрасные женщины, экзотические противоположности друг друга, в унисон орут на судью, хватило, чтобы вернуть Уилла к другому времени в его жизни. К тому времени, когда он никогда так не смущался по поводу чего бы то ни было, как в последние двадцать четыре часа. Да, подростки являли собой сущее воплощение надменности и развязности – порой до смешного. И все же бывали времена, когда Уилл тосковал по той чистоте совести и намерений которая была у него в те дни.

«Анархия, – размышлял он, наблюдая за тем, как народ швыряет на поле бумажные стаканчики и трубки из-под попкорна. – Может статься, в конечном счете хаос не так уж и плох».

Ник Акоста подскользнул к нему сзади. Широкая ухмылка вовсю растягивала жуткий шрам у него над глазом, а курчавые волосы Ника были всклокочены еще пуще обычного.

– Слушай, Уилл, – сказал он. – Чего тебе нужно, так это пивка.

Уилл удивленно разинул рот.

– Только не говори мне, что ты холодильную сумку сюда протащил.

Все старшие классы они проделывали это на вечерних матчах, передавая друг другу холодильную сумку через ограду под трибунами. И теперь Ник лишь развел руками. – Секрет фирмы. С тобой не поделюсь. Так хочешь пивка?

На поле главный судья дунул в свисток, оповещая всех об окончании первой половины матча. Уилл пожал плечами.

– Конечно, хочу.

Ник пробрался обратно к своему месту на трибуне и выудил из холодильной сумки банку «Бадвайзера». Затем наклонился и передал ее Кейше. Побывав в руках Дэнни, Эрика и Эшли, банка пива наконец оказалась у Уилла. Местами к алюминию прилипли кусочки льда. Вообще-то Уилл не очень любил пиво, а «Бадвайзер» в особенности, но когда оно было таким холодным… Оглядевшись, он заприметил поднос, который они со Стейси взяли у торгового лотка. Уилл совершенно о нем забыл, а Эшли не потрудилась ему напомнить, так что теперь остатки еды уже остыли. Однако один из бумажных стаканчиков остался полупустым, так что Уилл выплеснул остатки шипучки на лестницу и налил туда пивка.

Затем он поднес стаканчик ко рту и сделал глоток.

– А я думала, ты теперь пиво не любишь, – с озадаченным выражением на лице сказала Эшли.

Уилл скривил верхнюю губу, как будто попробовал какой-то кислятины.

– Не люблю. – Тут он взглянул на Эшли, и они дружно рассмеялись. Пока Уилл на нее смотрел, по всему его телу словно бы разливалось тепло. Как же он последнее время скучал по этому смеху. Эшли была взрослой, деловой женщиной, адвокатом, матерью и женой, но для Уилла она всегда оставалась той девочкой, с которой он делился всем. Конечно же он ее любил, но теперь ему грустно было понимать, что прошедшее время заставило его забыть, как. Когда Эшли рассмеялась, ее каштановые волосы упали ей на лицо, и она слегка прищурилась. Уилл потянулся к ее ладони, накрыл ее своей, и Эшли сжала его пальцы.

– Я так рада тебя видеть, – сказала она.

Почти все напряжение, казалось, ушло из Уилла. Что бы там ни происходило, кто бы его ни дурачил, вся эта чепуха уже украла часть времени, которую ему следовало провести с Эшли. Больше Уилл этого времени терять не желал. Ему хотелось по крайней мере до понедельника напрочь забыть про все те невероятные и жутковатые странности.

– Я тоже рад, Эш, – сказал Уилл. – Ужасно рад.

На сей раз, как только она улыбнулась, в голове у Уилла мигом возник образ этой женщины в качестве старшеклассницы, когда она была тощей Эшли Уиллер с пластинками на зубах.

– Не знаю, согласишься ты или нет, – сказала она, – но я тут подумала, может, ты в этом году сможешь приехать и провести с нами Хэллоуин. Выведем близняшек поиграть в «кошелек или жизнь».

Уилл кивнул.

– С удовольствием. В свое время мы славно веселились в Хэллоуин, правда?

– Да, всякий раз. Помнишь тот Хэллоуин, когда ты вышел в наряде человека-паука и порвал штаны на заднице?

Уилл закатил глаза.

– Как бы я ни старался об этом забыть, ты мне никак не даешь.

Эшли чуть сдвинулась на своем сиденье и повернула к нему голову.

– Как раз тогда я больше всего думаю о тебе. В Хэллоуин. Нам, правда, следовало бы попытаться почаще видеться. Эрик все время толкует мне, что мы просто должны приложить усилие. Странно, как порой жизнь поворачивается. Я о том, что восемнадцать лет виделась с тобой почти каждый день. И никогда не думала, что буду жить где-то еще, кроме Истборо.

– Да-да, вся эта история с подрастающими сосунками! – воскликнул Уилл, выражая деланный протест. Затем он смягчился. – На самом деле все не так плохо. Хотел бы я больше со всеми вами видеться. Как там говорят? «Жизнь – это то, что происходит, пока ты занят составлением других планов». Истинная правда, ага?

Эшли помрачнела.

– Жаль, что с этим ничего не поделать.

Уилл еще раз глотнул из стаканчика и скривился. Он думал, ему хочется пива, рассчитывал, что одно лишь алкогольное содержимое полностью окупит отвратный вкус, но теперь он поставил бумажный стаканчик себе между ног и решил про него забыть.

– Я бы с удовольствием приехал к вам на Хэллоуин.

– Значит, договорились, – отозвалась Эшли.

В этой фразе Уилл расслышал призрак ее матушки и тут же представил себе миссис Уиллер у кухонного стола, произносящую те же самые слова. Матушка Эшли была женщиной грубоватой, но добросердечной, у нее всегда имелось наготове шоколадное пирожное или леденец. Однако она также обладала неистребимым желанием воспитывать детей, неважно, своих или чужих. Миссис Уиллер умерла, когда они с Эшли были на втором курсе университета.

– А с кем-то еще из наших тебе удалось пообщаться? – спросил Уилл.

– Ох, Боже ты мой! – воскликнула Эшли, и глаза ее заискрились, совсем как у прежней старшеклассницы. – Ты не видел Найлу Леонтис?

Уилл ухмыльнулся, видя ее возбуждение.

– Но ведь ты слышал, что она лесбиянка, да?

Уилл мысленно нарисовал у себя в голове старшеклассницу Найлу. Стереотипы всегда были сплошной чепухой, без всяких вопросов. Однако, подмечая мужские черты лица Найлы, полное отсутствие в ней всякой женственности, короткую стрижку, люди склонны были сразу же перескакивать к уверенному заключению о том, что она лесбиянка.

– А что, она не лесбиянка? – спросил Уилл.

– Да нет, лесбиянка, – сказала Эшли, с таким пренебрежением от него отмахиваясь, словно ничего глупее он брякнуть просто не мог. – Прежде всего, она классно выглядит. Но Боже ты мой, я познакомилась с ее подружкой, и она такая красотка! Клянусь, даже я бы с ней переспала.

– Ты это признание на пленку не запишешь?

Эшли ткнула его кулачком в плечо, после чего продолжила подробный отчет обо всех тех бывших одноклассниках, с которыми ей пока что удалось пообщаться. А затем опять принялась дразнить Уилла на предмет Стейси, напоминая ему ее фразу о том, чтобы он сегодня вечером приберег для нее все танцы. Наконец Уилл рассказал ей про ту компанию, с которой он встретился во время парада.

– Мартина все такая же потрясающая. А то, что произошло с Брайаном… просто класс, другого слова не подыскать. Он уже далеко не тот неряха, каким я ожидал его увидеть. Еще я вчера вечером поговорил с Тимом Фрилем. У него полный порядок. А сегодня я поаплодировал, когда они вместе с Тэсс проехали мимо в составе парада…

– Погоди, – перебила его Эшли, недоуменно хмуря брови. – Тим и Тэсс? Почему Тэсс была в составе парада?

В животе у Уилла вдруг зашевелилась тошнота, а голову пронзил острый штырь боли. Он аж вздрогнул. Рука Уилла невольно поднялась к виску, а в последующие секунды его разум опять стали заполнять противоположные образы. Вот Тим и Тэсс каких-то сорок минут тому назад едут в составе парада в качестве Короля и Королевы праздника в честь встречи выпускников десятилетней давности. А вот Тим и Кейтлин – его Кейтлин – едут на точно таком же параде десять лет тому назад. На Тиме футбольная форма, а на Кейтлин, ослепительной красавице, то самое платье которое Уилл помог ей тогда выбрать. И еще диадема на голове.

– Уилл? – спросила Эшли, кладя ему руку на плечо. – С тобой все хорошо?

Он кивнул.

– Да. Просто… просто голова болит.

– Так что ты сказал про Тэсс? Как она оказалась в составе параде?

По спине у Уилла пробежал холодок. Он почувствовал, как воспоминания сменяют друг друга у него в голове, новые скользят поверх старых, как будто он тасовал некую мысленную колоду карт. Кейтлин. Прежде чем прийти на стадион, он видел ее в толпе, наблюдающей за парадом. Но теперь он уже отчетливо помнил, как поднимает взгляд и видит ее в машине бок о бок с Тимом. Проезжая мимо, Кейтлин ему помахала. Королева праздника в честь встречи выпускников.

Собственный смех показался Уиллу каким-то глухим. Он взглянул на Эшли.

– Извини. Я имел в виду Кейтлин. Тима и Кейтлин. Фрейдистская оговорка, надо думать. Возможно, я всегда втайне считал, что королевой того праздника должна была стать Тэсс.

Эшли резко опустила глаза. И сердце Уилла мигом затрепетало. Он что-то не то сказал? В голове у него царила такая сумятица, что Эшли он ничего не мог объяснить. Нет, только не теперь. Не раньше, чем он наконец поймет, что же за дьявольщина творится с его рассудком. Уилл сомневался в способности Эшли выдержать мысль о том, что он этот самый рассудок теряет.

– Она и должна была стать Королевой, – негромко сказала Эшли. А затем, не поднимая головы, бросила взгляд на Уилла. – В этом-то как раз самый ужас, Уилл. Порой я даже забываю о том, что с ней такое случилось.

В животе у него вдруг образовался комок льда.

– Что?

Эшли огляделась, убеждаясь в том, что к их разговору никто не прислушивается.

– Тэсс получила большинство голосов, Уилл. Она должна была стать Королевой праздника в честь встречи выпускников. Но тем утром она отказалась от участия, а Кейтлин заняла второе место, и Чедберн убедил ее принять корону. Тэсс не пошла ни на матч, ни на танцы. Она не хотела, чтобы кто-то узнал. Она ужасно стыдилась.

Уилл не хотел спрашивать, но просто не удержался.

– Чего она стыдилась?

– В тот пятничный вечер – перед праздником в честь встречи выпускников – ее изнасиловали.

– Господи, – так тихо прошептал Уилл, что даже Эшли вряд ли его услышала. – Господи Иисусе.

Он оглядел толпу, ища там лица своих друзей. Эрик и Дэнни ушли – то ли воспользоваться туалетом, то ли купить себе что-нибудь у торгового лотка. Ник поймал взгляд Уилла, и на его лице тут же выразилось участие, но Уилл его проигнорировал. Другие женщины были поглощены разговором друг с другом. Сам воздух, казалось, подрагивал, а солнечный свет искрился, вызывая у Уилла жуткое предчувствие того, что в любую минуту реальность может порваться, как будто ткань этого мира была бесконечно податлива.

По-прежнему ощущая гнусный вкус пива во рту, Уилл почувствовал, как у него в глотке буквально клокочет желчь. Все, что он теперь мог делать, это удерживаться от тошноты.

Колода карт тем временем продолжала тасоваться у него в голове. Кейтлин. Тэсс. Майк Лейбо.

Уилл повесил голову и потер загривок.

– Господи, – снова сказал он. – Это… это ужасно. У меня просто нет слов. И Тэсс больше никому об этом не рассказала? Полиции, я имею в виду? Что могло помешать тому парню изнасиловать кого-то еще?

Эшли буквально оцепенела и ничего не ответила. Уилл поднял голову, чтобы на нее посмотреть, недоуменно задумываясь, что он такого сказал и чем так ее расстроил. Подозрительно сузив глаза, Эшли в упор на него смотрела. Губы ее были так плотно сжаты, что почти побелели.

– Откуда ты об этом узнал? Никто из парней не знал Тэсс взяла со всех девочек клятву, что они никому ничего не расскажут.

Но Уилл почти не прислушивался к ее словам. Затаив дыхание, он смотрел на Эшли и чувствовал, как ее глаза наполняются непролитыми слезами скорби и беспомощности. Ибо прямо у него на глазах Эшли менялась. Да эта перемена была смутной, но вполне реальной. На лице у нее появились те черточки, которых считанные секунды тому назад там не было. Прическа ее была теперь слегка растрепана, и там появились седые волоски, которых Уилл раньше не замечал. На лице у Эшли вдруг стало заметно больше косметики. Более яркая губная помада. Тени для глаз. И сами глаза. В них было что-то такое, чего Уилл там никогда раньше не видел.

Боль.

Потребовалось некоторое время, чтобы ее слова осели у него в голове. Страх, который Уилл со вчерашнего вечера в себе вскармливал, теперь расцвел и превратился в настоящий ужасный кошмар. Повсюду вокруг него происходило совершенно невозможное. Все, что Уилл, казалось бы, знал наверняка, теперь ускользало от его понимания. Слегка наклонив голову, он стал внимательно прислушиваться.

– Послушай, Эш. Эшли, ты мне сказала. Только что. Ты… мне… сказала.

Опустив глаза, Эшли помотала головой.

– Не надо так со мной, Уилл. – Тут она испустила звук, который вполне можно было бы счесть смешком, не будь в нем такой грусти. – Ты так заморочил мне голову, что я даже могла бы тебе поверить.

– Эшли…

Внезапно она снова на него посмотрела, решительно встречая его взгляд.

– Что ж, раз ты знаешь про Тэсс, тогда ты также знаешь и про то, что случилось со мной. Скажи, Уилл, как давно ты уже об этом знаешь?

Он мог лишь молча на нее взирать. Во рту у него совсем пересохло, а горло так сжималось, что туда уже с трудом проходил кислород. В уголках глаз начали скапливаться слезы, но Уилл поскорее их оттуда смахнул. Он не мог ответить Эшли, вообще не мог с ней заговорить.

Ее голос понизился до какого-то бумажного шелеста.

– Мне пришлось сделать аборт. Они тебе об этом не рассказали? Те, кто решил, что им можно поделиться секретами? Но у меня остался шрам. Все всегда удивляются, когда мы с Эриком говорим, что хотим иметь детей, – что ж, вот тебе и ответ. Мы просто не можем их иметь.

Эшли покачала головой.

– Я знаю, мне следовало тебе об этом рассказать. Тебе, если вообще кому-то. Но я дала обещание. И мне всякий раз казалось, что не время и не место тебе все это выкладывать.

Оливия. Роза. Так звали трехлетних дочерей-близняшек Эшли и Эрика. Оливия и Роза. Уилл совершенно точно это знал. Он держал малышек у себя на руках. Дома у него были их фотографии. Однако теперь он также знал, что этих фотографий там больше нет – как больше нет в его записной книжке и адреса Майка Лейбо. Потому что Майк Лейбо был мертв.

И дочери Эшли никогда не рождались.

Карты снова тасовались у него в голове, но теперь уже одна из них разыгрывалась. Формировалась некая модель. Сквозь туман своего страха и бешеного сердцебиения Уилл видел, как это происходит. А затем что-то щелкнуло у него в голове. Звук этот отозвался у него в ушах, как порой бывало с сердцебиением. Больше всего он напомнил Уиллу резкое шуршание разыгрываемой карты, когда ее цветистым жестом сдергивают с верха колоды.

Всего этого никогда не происходило.

Но отныне все это считалось случившимся.

И теперь Уилл понял. Все это было не у него в голове. Он вовсе не был шизофреником, страдающим навязчивыми галлюцинациями. «Не забывай» – гласила записка. Хотя Уиллу совершенно не хотелось о ней думать, ему пришлось признать некую непрямую связь этой записки с той эфемерностью, которая вдруг стала свойственна его воспоминаниям. И теперь стена рухнула у него в голове – стена, которую Уилл сам воздвиг из угрызений совести и страха, используя те самые навыки, которые он так капитально хотел забыть. Впервые за многие годы воспоминания, спрятанные Уиллом от самого себя, вернулись. Вместе с ними вернулась правда о нем самом и о ткани того мира, который он пожелал больше никогда не вспоминать.

На части распадался вовсе не рассудок Уилла, а магия. Темная, жестокая магия.

В свое время Уилл воспользовался этой магией, чтобы заставить себя забыть. Теперь же кто-то опять ее применял, искажая его реальность. В результате шока, испытанного Уиллом, вуаль забывчивости, наброшенная им на свое сознание, оказалась сорвана.