Текст книги "Вот мы и встретились"

Автор книги: Кристофер Голден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Учителя вовсю размахивали флагами с надписями «ВПЕРЕД, ПУМЫ!» и дули в свистки. Затем в главные ворота въехала еще одна машина, груженая еще несколькими учителями и лысым здоровяком, который, если верить указателю на борту машины, был мэром города Аароном Пирклем. Последовали аплодисменты, выкрики и несколько свистков из толпы, но затем все голоса временно утонули в грохоте барабанов и реве горнов, после чего в ворота с идеальной синхронностью прошагал марширующий оркестр средней школы Истборо.

Для школы этот оркестр всегда служил предметом особой гордости. Вне зависимости от того, сколько народу насмехалось над участниками марширующего оркестра, те никогда к этим насмешкам не прислушивались. Оркестр соревновался на самом высоком уровне даже несмотря на то, что школьная футбольная команда ни разу не выигрывала своего дивизиона.

За оркестром последовала первая парадная платформа на колесах – подлинный шедевр, тщательно разукрашенный бумажными цветами. Там изображался участок пересеченной местности со скалами и деревьями, а в самой середине этого участка стояла крупная пума, талисман средней школы Истборо. Уилл изумленно глазел на пуму, прикидывая, действительно ли этого роскошного зверя сделали ученики средней школы.

Дальше последовала пара других платформ, гораздо менее впечатляющих по сравнению с первой (судя по всему, комитет выбрал платформу с пумой для сосредоточения на ней всеобщего внимания), а еще дальше – сущая выставка на колесах, которая парадной платформой, собственно говоря, и не являлась. Это был грузовик с безбортовым кузовом, края которого были задрапированы цветами школы, а в середине, надо полагать, располагалась вся футбольная команда Истборо, а также группа ее поддержки. Девочки из группы поддержки (облаченные в такую скудную униформу, какую десять лет тому назад в средней школе Истборо нипочем бы не допустили) уже затеяли свою традиционную перекличку типа «вопрос-ответ», докрикиваясь до хрипоты еще до начала матча.

Они прекрасно проводили время.

Вовсю глазея на грузовик, Уилл широко ухмылялся – в основном улыбкам девочек и выражениям лиц футболистов. Для всех них это наверняка был чертовски славный момент. Мысленным взором Уилл видел парад встречи выпускников в последний год своей учебы в школе, вспоминал то, как в воздухе тогда словно бы веяло чем-то особым. Вкус и аромат того времени не походили ни на что на всем белом свете.

Люди что-то кричали, швыряя букеты цветов в футболистов и девушек из группы поддержки, пока грузовик проезжал мимо. По большей части то были нынешние ученики и их родители, однако по другую сторону дороги Уилл наконец-то заприметил несколько знакомых лиц. Мартина Динст, Брайан Шнелль, Скотт Кельсо и Мия Скопис дружно орали и махали игрокам с таким рвением, как будто все четверо напрочь забыли, что прошло уже целое десятилетие с тех пор, как они в последний раз здесь стояли и делали то же самое.

А затем в самой гуще толпы, чуть слева от дружной четверки, Уилл заметил Кейтлин.

Охватившая его дрожь не имела никакого отношения к витавшему в воздухе осеннему холодку. Тысяча образов, подобных осколкам разбитого зеркала, тут же закрутилась у Уилла в голове. Образы эти были столь же ясными, сколь и колкими, зазубренными. Кейтлин причинила ему боль. Очень сильную боль. И все же они делили между собой столь многое, что Уилл не мог просто взять и отбросить годы, проведенные вместе с ней. И теперь, в толпе, предельно сосредоточенной на параде, Кейтлин первой его заметила.

Ее голубые глаза ярко сияли даже на таком расстоянии, и она подняла руку, сгибая пальцы в самом деликатном и нерешительном из помахиваний. Пробуя воду. Прикидывая, что будет дальше.

Самым странным было то, что правая рука Уилла словно бы сама собой поднялась. Он помахал в ответ, и уголок его рта приподнялся в грустной улыбке. Уиллу больно было видеть Кейтлин; один ее вид бередил тоску, сидящую глубоко у него внутри, тоску, которая никогда уже не могла оттуда уйти. И все же, странным образом, в сложившихся обстоятельствах, видя Кейтлин как часть живой картины их общего прошлого, среди старых друзей, которых они также между собой делили, Уилл испытывал поразительное удовольствие.

Затем Мартина его заметила и замахала рукой, улыбаясь с такой неподдельной радостью, что Уиллу страшно захотелось ее обнять. Когда он снова оглянулся на Кейтлин, она уже затерялась в толпе. В глубине души Уиллу хотелось снова с ней заговорить, но даже этот небольшой обмен любезностями вызывал у него чувство глубокого облегчения. Выбросив Кейтлин из головы, Уилл помахал в ответ Мартине и принялся протискиваться сквозь толпу, дожидаясь того промежутка в параде, который позволил бы ему проскочить через дорогу и присоединиться к друзьям. После грузовика с футбольной командой и группой поддержки в ворота стали проезжать автомобили, увешанные лентами, гирляндами и гофрированной бумагой. Еще одна волна аплодисментов прокатилась по толпе, когда Король и Королева нынешней встречи выпускников прокатили мимо в классическом «мустанге» с откидным верхом. Рядом с машиной и следом за ней шло немало людей, и Уиллу, удалось сквозь них протолкнуться.

– Привет, Марти, – радостно поздоровался он.

Мартина удивленно изогнула бровь.

– Знаешь, Уилл, ты единственный человек в мире какой когда-либо награждал меня прозвищем.

– Ты меня за него ненавидишь?

– Вовсе нет. На самом деле, это даже вроде как мило.

Мартина чмокнула его в щеку, а затем они повернулись к остальным. В средней школе Брайан Шнелль всегда казался Уиллу неопрятным простофилей. Половина пуговиц рубашки Брайана вечно была расстегнута, а его волосы постоянно нуждались в расческе. Детский жирок задержался на Брайане, придавая его лицу некоторую одутловатость, хотя ни капли лишнего веса у него не было. Во взрослом Брайане Шнелле легко узнавался тот самый парень, но один лишь взгляд на него мгновенно вызвал у Уилла мысли про разные причудливые эпизоды в альтернативной вселенной, которые время от времени показывали в телесериале «Стар Трек». Брайан из альтернативной вселенной был очень неплохо одет и умел так носить свою одежду, что она производила впечатление только что выглаженной. У него имелась козлиная бородка, а его черные волосы были превосходно уложены. Несмотря на его двадцать восемь лет, в волосах Брайана уже виднелась легкая седина.

Стоило Брайану Шнеллю увидеть Уилла, как лицо его тут же озарилось неподдельным удовольствием, словно кто-то только что рассказал ему чудный анекдот.

– Надо же, Уилл Джеймс, – сказал Брайан, раскрывая объятия.

Уилл заколебался, но лишь на мгновение. В свое время они с Брайаном были лучшими друзьями. И эта их дружба не закончилась каким-то откровенным разрывом и расхождением. Все словно бы произошло само собой. Порой так бывает. Они просто отплыли в разные стороны, обнаруживая, что у них меньше общего друг с другом и больше общего с остальными.

Но ведь именно в этом и заключалась самая суть нынешнего уикенда. В воссоединении с людьми, которые в свое время от тебя отплыли. И потому, когда Брайан подошел его обнять, Уилл в ответ от всей души притянул его к себе.

– Рад тебя видеть, Брай. Как поживаешь, приятель?

Разорвав объятие, Брайан удержал Уилла на расстоянии вытянутой руки.

– Неплохо, Уилл. Правда неплохо.

– С виду так и похоже, – сказал ему Уилл.

На какое-то мгновение улыбка Брайана сделалась неуверенной. Уилл почувствовал, как между ними проходит безмолвная коммуникация, как будто без единого слова они только что начали разговор о крушении их старой дружбы. Подобная неловкость удивляла, поскольку поначалу Брайан казался так мил и любезен.

Затем этот момент прошел. Широкая улыбка Брайана вернулась на место, и он развел руками.

– Говорят, время лечит все раны. А по тебе похоже, что ты и сам прекрасно справляешься.

– Уилл! – крикнул кто-то, и Уилл, повернув голову, увидел Тима Фриля, сидящего на заднем сиденье кадиллака вместе с Тэсс О'Брайен, которая одиннадцать лет тому назад была Королевой встречи выпускников. Еще в нескольких машинах, следующих за царственной парой, ехали другие члены королевской семьи того праздника воссоединения.

Когда Уилл снова повернулся к Брайану, выяснилось, что у того завязался оживленный разговор с Мартиной. Тогда Уилл, поздоровавшись со Скоттом и Мией, немного с ними пообщался. Затем Мартина внезапно прервала разговор с Брайаном и подступила к Уиллу, кладя ладонь ему на предплечье.

– Мы собираемся направиться внутрь. Там у нас назначена встреча с уймой народу. Хочешь к нам присоединиться?

– Я пойду с вами, – тихо сказал Уилл, – но я обещал Эшли найти их компанию, как только туда доберусь.

Самый хвост парада уже завернул на автостоянку перед стадионом «Пум», и дорогу заполнили люди направляющиеся к входу на стадион. Пятеро бывших одноклассников слились с единым гуртом, терпеливо ожидая и быстрей шевеля ногами, когда это требовалось. Выяснилось, что Мия работает закупщицей в сети магазинов, торгующих женской одеждой. Ее контора находилась в Сан-Франциско. Скотт работал инженером в какой-то технической фирме, название которой Уилл забыл в тот же самый момент как услышал. Брайан удивил всех, объявив о том, что работает в крупной фирме грамзаписи. Даже на Мартину это произвело сильное впечатление.

Уилл в своей время провел множество дней в подвале у Брайана, слушая всевозможные CD, подпевая и подыгрывая на воображаемой электрогитаре. Теперь же он испытывал гордость за этого парня, который сумел обратить свое страстное увлечение в работу. Подобно самому Уиллу, а также Тиму Фрилю, бывшему талантливому футболисту, который теперь стал тренером, Брайан, разумеется, не сумел воплотить в жизнь всех своих мечтаний, но по крайней мере продолжал следовать намеченным курсом, занимаясь тем, что доставляло ему радость.

– Как это славно, Брай. Серьезно, просто класс.

К тому времени они уже оказались за воротами стадиона, и настала пора расходиться. Уилл отступил в сторонку, позволяя толпе протекать мимо. Несколько секунд он наблюдал за остальными, пока их не унес человеческий водоворот. А затем принялся внимательно озираться по сторонам.

Подростки. Семьи с детишками всех возрастов. Несколько учителей, которых Уилл узнал. У торгового лотка рядом с входом на трибуны он заметил Келли Месерв и парочку других бывших одноклассников, но не позаботился привлечь к себе их внимание. Для начала Уилл хотел здесь обосноваться. Ему потребовалось совсем немного времени на то, чтобы определить, какая часть поля закреплена за командой хозяев. Дэнни, Эрик и Ник должны были сидеть на стороне «Пум».

Наконец Уилл направился к трибунам.

Но затем по ту сторону волнующейся толпы, что текла впереди, он заметил одинокую неподвижную фигуру, прислонившуюся к одной из трибун. Стейси Шипмен немедленно одарила Уилла той своей лукавой улыбкой. Глаза ее буквально искрились, и Уилл задумался о том, как долго Стейси за ним наблюдала, прежде чем он осознал о ее присутствии.

Приятно удивленный, Уилл помахал Стейси и бочком пробрался сквозь длинную очередь к торговому лотку. До сих пор во всем уикенде встречи выпускников Уилл ощущал какую-то странность, горькую сладость – даже без учета загадочных событий прошлого вечера. Однако это ощущение странным образом развеялось, стоило ему только заприметить стоящую у трибуны Стейси.

– Привет, – сказал Уилл, подойдя к ней.

– Привет, – откликнулась Стейси. – Любопытно тебя здесь встретить.

Лукавая улыбка так и осталась у нее на лице, а подбородок слегка опустился в чарующем жесте. Уилл ни секунды не сомневался, что этот жест был бессознательным. Стейси не отодвинулась от трибуны и вообще никак не изменила своей позы. В душе у Уилла затеплилась искорка надежды на то, что она его здесь поджидала.

Не зная, что сказать дальше, Уилл растерянно почесал в затылке.

– Послушай, Стейси, – медленно начал он. – Насчет прошлого вечера. Если я показался тебе немного странным…

– Вы, мистер Джеймс, всегда казались мне странным. И это одна из тех вещей, которые меня больше всего в вас восхищают.

Уилл удивленно заморгал и почувствовал, как его улыбка становится еще шире.

– Пожалуй, мне следует принять это за комплимент. И, между прочим, я надеюсь, все сказали тебе, какой потрясающей ты была вчера вечером. Хотел бы я еще раз послушать, как ты поешь.

Стейси задумчиво наклонила голову. Веснушки у нее на переносице казались темнее в ярком солнечном свете. Прохладный ветерок сдул толстый локон темных волос ей на лицо, и Стейси одним пальцем ловко заправила его за ухо.

– Время покажет, – сказала она, после чего оттолкнулась от стены и схватила Уилла за руку. – Идем. Давай я куплю тебе хотдог. Они, конечно, просто ужасны, но ведь это непременная часть встречи выпускников, правда?

Чувствуя, как пальцы Стейси сплетаются с его пальцами, Уилл безропотно позволил ей отвести себя в самый конец очереди к торговому лотку.

– Правда. – И на лице у Стейси опять появилась та самая улыбка. Вся ее внешность словно бы говорила о том, что она женщина великой загадки и множества тайн, и что если Уилл их раскроет, они смогут доставить ему не меньшее наслаждение, чем самой Стейси.

Они встали в очередь, которая вскоре стала еще длиннее ввиду полной неспособности парочки, что обслуживала торговый лоток, выполнить даже самый простейший из заказов, не допустив при этом хотя бы одной ошибки. И все же, хотя Уилл и осознавал всевозможные недоразумения у прилавка – скверно приправленные хотдоги и диетическую кока-колу вместо нормальной, неверно подсчитанные суммы и недоданную сдачу, – ни эти недоразумения, ни задержка в очереди к торговому лотку ни в малейшей степени его не раздражали.

Пока они ждали, Стейси рассказывала Уиллу про свою жизнь после окончания средней школы Истборо – про незаконченную и поистине катастрофическую учебу в университете, а также про небольшую задержку в реабилитационном центре, на которую она вынуждена была пойти из-за одного конкретного белого порошка. Рассказывая свою историю, Стейси сохраняла удивительное спокойствие и полную безмятежность, хотя, когда Уилл хорошенько задумался, все это не показалось ему таким уж замечательным. Просто такова была Стейси. Ее реальная жизнь в последнее время оказалась куда менее сексуальной, чем можно было подумать, исходя из ее хриплоголосого сценического образа. Стейси всегда интересовали старые дома и архитектура. Кокаин не позволил ей получить степень бакалавра, но теперь она вместе с одной своей подругой основала собственное предприятие по восстановлению исторических домов. Удовольствие от этого занятия слышалось буквально в каждом слове, сказанном Стейси про свою новую работу. Между архитектурой и музыкой она нашла свое место в жизни и явно этим местом наслаждалась.

Уилл очаровывался ею все больше и больше ею очарован. Женщина, которой стала Стейси, завораживала его еще больше той девушки, которой она была прежде. Уилл хотел было ей об этом сказать, но побоялся того, что Стейси может подумать, будто он всего лишь флиртует. Когда они наконец добрались до лотка, Уиллу показалось, будто время, проведенное ими в очереди, было равно нулю, и он почувствовал себя последним дураком, внезапно осознав, что понятия не имеет, что ему нужно. Заказав в итоге хотдог с кока-колой, он неожиданно для самого себя обнаружил, что кивает, когда Стейси спросила, не хочет ли он вдобавок и начос. Затем Уилл стал наблюдать за тем, как Стейси достает из заднего кармана джинсов деньги и расплачивается с седовласым мужчиной в кабинке. Тому старику было, наверное, лет шестьдесят пять, но Стейси в один миг безумно его очаровала. Сперва Уилл не был уверен, но затем, пока Стейси клала сдачу в карман, проделал мысленное вычисление и прикинул, что очарованный старикан забыл взять с них плату за начос.

Прежде чем у Уилла появился шанс хоть что-то предложить, Стейси взяла поднос с хотдогами и кока-колой, после чего локтем указала на начос.

– Вот, займись. Не забудь про салфетки. Это чисто мужской задвиг. Забывать про салфетки.

– И про соломинки, – добавил Уилл.

– Да, и про них тоже.

Оставив торговый лоток позади (очередь к нему была еще длиннее, чем раньше) и пробравшись наконец на трибуны, Уилл со Стейси обнаружили, что игра уже началась. В первой четверти прошло уже пять с лишним минут, но ни одна из команд еще не смогла открыть счет. «Пумы» владели мячом на двадцатипятиярдовой линии Нэйтика, но это была уже третья попытка, а до зачетного поля оставалось еще семь ярдов. Разводящий Истборо дал длинный поперечный пас, и принимающий поймал мяч, но оказался за пределами поля.

– Проклятье, – прошептала Стейси.

Остановившись перед Уиллом и явно не тревожась о тех, кому она могла загораживать обзор, Стейси повернулась понаблюдать за очередным розыгрышем. Четвертая попытка, последняя, все та же двадцатипятиярдовая линия «Пумы» собрались на игровое совещание, после чего решили попробовать поразить с той точки ворота Нэйтика.

– Давайте, же, парни, – простонала Стейси. А затем приободрилась и протяжным голосом крикнула: – Вперед «Пумы»!

Уилл рассмеялся, и Стейси бросила на него недовольный взор.

– Извини, – сказал он, по-прежнему улыбаясь. – Просто… просто это совсем не те вещи, которые в свое время тебя волновали.

Стейси задумчиво закатила глаза, и взгляд ее стал смущенным.

– Да, я знаю. Если честно, футбол по-прежнему меня не волнует. Но ведь это наш праздник, встреча выпускников и все такое прочее. Если наши продуют, это станет дурным знаком. А значит – вперед, «Пумы»! Ага?

Тут толпа взорвалась аплодисментами, и Уилл со Стейси снова повернулись к полю как раз в тот момент, когда судья в концевой зоне выбросил обе руки вверх, сигнализируя о взятии ворот. Сам удар по воротам они пропустили, но куда важнее этого удара было табло, которое теперь гласило: «Хозяева-3, Гости-0». Стейси опять испустила свое забавное завывание насчет «Пум» и пошла дальше.

– А где должны сидеть твои друзья? – спросила она, полуобернувшись к Уиллу.

Прежде чем Уилл успел ответить, он уже их заприметил – сидящих на полпути вверх по трибуне. Были там и другие знакомые лица, но на трех скамьях у самого прохода он увидел Эшли и Эрика, Дэнни и Кейшу, Лолли, Эльфи и Ника Акосту.

– Стейси, – позвал Уилл.

Она остановилась и оглянулась. Уилл указал подбородком вверх, в тот участок трибуны, где только теперь заприметившие их Дэнни и Эшли так бешено махали руками, как будто пытались подманить к себе авиалайнер.

– Вон туда. К тем ненормальным, у которых, похоже, коллективный припадок. Может, нам побежать?

Стейси рассмеялась. В уголках ее мягких карих глаз появились едва заметные морщинки.

– Лично я не побегу. А если они не прекратят, нам, пожалуй, придется по-тихому ускользнуть прочь.

– Тогда они просто подумают, что мы пошли потискаться под трибунами.

Брови Стейси опять изогнулись.

– И, может статься, будут правы.

Уилл открыл было рот для ответа, но Стейси уже пустилась вверх по трибуне, спеша присоединиться к теплой компании. Впрочем, он все равно не знал, что ему сказать. Уилла просто поразило, с какой легкостью Стейси способна вот так его ошарашивать. И ему это понравилось.

Но стоило только Уиллу, осторожно держа в руках поднос с начос, устремиться следом за Стейси, как чей-то палец постучал его по плечу.

– Привет. Вас зовут Уилл Джеймс?

Недоуменно сдвинув брови, Уилл обернулся и обнаружил перед собой высокого, жилистого, рыжеволосого подростка, который с решительно неловким видом там стоял. Этого хмурого парнишку Уилл почти мгновенно узнал.

– Погоди секунду, – сказал Уилл, указывая на него пальцем. – Ты… я вчера тебя встретил. Ты…

Парнишка кивнул.

– Угу. Я живу в вашем бывшем доме. Меня зовут Кайл. Кайл Броуди.

«Какого черта этот пацан здесь делает? – подумал Уилл. – И откуда…»

– Откуда ты узнал, как меня зовут?

Парнишка вздохнул и огляделся с таким видом, как будто боялся, что его засекут разговаривающим с Уиллом.

– Все это… черт, все это так глупо. Не могу поверить, что я сюда заявился. Послушайте, это какой-то бред, но у меня есть для вас записка.

– Что? – спросил Уилл, тупо таращась на парнишку. – О чем ты говоришь?

Но еще раньше, чем он спросил, Кайл Броуди уже протягивал ему пожелтевший клочок бумаги. На этом клочке зловеще знакомым почерком были нацарапаны два слова.

«Не забывай».

Глава пятая

Неистовые выкрики подобно грому прокатывались по трибунам. В самом средоточии этой какофонии кто-то так громко и протяжно выкрикнул популярное нецензурное выражение, что последнее слово прозвучало почти как призыв о помощи: «Ма-а-а-а-ать!».

Уилл нервно вздрогнул. В горле у него пересохло. Его взгляд метался с пожелтевшего клочка бумаги на невозмутимое выражение бледного лица Кайла Броуди. Ни к селу ни к городу Уилл задумался о том, не выделили ли Кайлу его родители ту же самую спальню, в которой вырос Уилл. Затем он снова неотрывно воззрился на знакомый почерк. «Не забывай». Что это должно было значить?

– О чем не забывай – спросил Уилл, едва сознавая о том, что слишком уж повышает голос.

– Откуда мне знать? – раздраженно отозвался Кайл. Затем он пожал плечами и отступил на шаг. – Послушайте, я просто передал вам записку. Правда, я сам не понимаю, зачем я это сделал, но все-таки передал. А теперь мне пора.

Парнишка развернулся и стал спускаться по проходу, явно намереваясь покинуть трибуны. Несколько мгновений Уилл мог лишь качать головой и тупо глазеть ему вслед. А затем он резко развернулся и посмотрел наверх. Стейси была уже на полпути туда, где Эшли и компания теперь встали со своих мест, с любопытством за ним наблюдая. Все остальные зрители увлеченно следили за игрой. Какой-то момент Уилл внимательно изучал лица своих друзей, такие знакомые и приветливые, чувствуя свою к ним привязанность. На скамье перед Эшли и Эриком было оставлено как раз достаточно места, чтобы они со Стейси смогли там устроиться, и Уилла невольно туда потянуло. Однако в то же самое время все окружающее казалось ему туманным, как будто во сне. Весь мир словно бы затянула пелена невнятицы, а в воздухе ощущался легкий намек на угрозу.

Пальцы Уилла словно бы сами собой мусолили пожелтевшую бумажку. Записка была сложена вдвое. Плотная, грубая на ощупь, она морщилась, пока Уилл ее разворачивал. В тот момент вокруг него попросту не было ничего реальней этой записки.

Уилл снова оторвал взгляд от пожелтевшей бумажки и стал всматриваться поверх голов движущихся по трибуне людей, которые пытаясь найти свой ряд. Прошло несколько секунд. Наконец он увидел впереди ярко-оранжевую голову Кайла. Парнишка, похоже, был уже на полпути вниз по лестнице, что вела с трибуны. И тут, даже толком не осознавая собственных намерений, Уилл пустился в погоню, ловко огибая попадавшихся ему по дороге людей.

Он догнал парнишку в самом низу трибуны.

– Кайл!

Рыжеволосый пацан так резко развернулся, как будто его дернули за шиворот, бросил всего один взгляд на Уилла и закатил глаза. К тому времени Уилл был уже совсем рядом, перекрывая Кайлу вид на трибуны. Здесь, в гуще фанатов «Пум», он старался сделать их разговор хотя бы отчасти приватным.

Вытянув руку, Уилл сунул записку парнишке чуть ли не под нос, точно священник – облатку.

– Рассказывай.

Пацан нахмурился, неловко переступая с ноги на ногу.

–  О чеммне вам рассказывать?

Прилив гнева и разочарования буквально омыл Уилла. Как он ни пытался выбросить это из памяти, вчера вечером шестеренки у него в голове все-таки давали сбои. Утром, проснувшись, Уилл испытал капитальное расстройство в связи с теми подлыми фокусами, которые устраивала ему собственная память. Однако записка у него в руке, грубая и шершавая, вовсе не являлась продуктом его воображения. Она была реально ощутима.

Уилл покачал головой, а затем, впервые с той самой секунды, когда парнишка передал ему записку, заглянул Кайлу в глаза, как следует на него посмотрел.

– Послушай, пацан… извини, Кайл. Последнюю пару суток со мной происходила уйма всякой странной всячины. – Уилл потряс бумажкой. – Эта записка – всего лишь самая последняя странность из этой уймы. Для меня почти все это – полная бессмыслица. Ты здесь. Ты пришел сюда издалека, чтобы вручить мне эту…

Кайл хмуро наморщил лоб.

– Между прочим, я хожу в среднюю школу Истборо. А сегодня праздник встречи выпускников.

– Да. – Уилл кивнул. – Да, ясное дело. Но послушай – ты захватил эту записку с собой. И тебе ни капельки не любопытно, что за дьявольщину она означает?

Парнишка хмуро наклонил голову набок и опустил глаза. Затем слегка пожал плечами.

– Кажется, да.

– Кажется?

Кайл огляделся по сторонам, словно боясь того, что за ним подсматривают. Затем он кивнул.

– Ну да, вы правы. Мне любопытно. Здесь вы в самую точку попали. Так расскажите мне. В чем тут соль?

Теперь уже сознавая о том, как бешено колотится его сердце, Уилл кивнул в сторону трибуны. Несколькими рядами выше в самом конце скамьи было свободное место. С очевидной неохотой Кайл поднялся по лестнице и сел, слегка отодвигаясь от края, чтобы Уилл тоже смог там устроиться.

– Откуда взялась записка? – спросил Уилл.

Кайл вроде бы наблюдал за игрой. Глаза его фокусировались на поле и в то же самое время смотрели куда-то вдаль.

– Странно, – сказал парнишка и покачал головой, не отвлекаясь впрочем от событий на футбольном поле. – Это действительно был ваш дом? Вы там жили?

– Да. Пока я не поступил в университет. – Уилл хотел было подстегнуть пацана, но тут же понял, что ему придется позволить этому парнишке рассказывать обо всем в своей манере – иначе он вообще ни о чем не станет рассказывать. Народ вокруг вовсю орал и аплодировал. В воздухе летал попкорн, а чуть дальше в том же ряду, где они сидели, Уилл заприметил ровесника Кайла, который выливал бутылку «Джека Дэниелса» в полупустую двухлитровую бутылку кока-колы, пока приятели пацана с нетерпением за ним наблюдали.

– А какая комната была вашей? – спросил Кайл.

– Та, что в самом конце коридора с окнами на улицу. Та, перед которой как раз был ясень… а, неважно. – Ясеня там уже не было.

Кайл кивнул с таким видом, как будто сказанное Уиллом имело для него колоссальный смысл.

– Это и моя комната.

– Значит, эту записку ты в своей комнате нашел?

Парнишка покачал головой. Наконец он повернулся и принялся осторожно изучать Уилла, заглядывая ему в глаза. В глазах же у самого Кайла была неловкость, которую он изо всех сил пытался скрыть.

– А где у вас была кладовка? Под домом? – начал парнишка.

– Ага. Мы хранили там всякую всячину. Тачку. Наружные оконные переплеты на случай бури. Уйму всего. Часто мне казалось, мои родители уже забыли, что эта кладовка там есть. Порой мы с друзьями там околачивались.

Уиллу даже не пришлось ничего уточнять, объяснять, что они с друзьями время от времени забирались в кладовку попить пивка, а порой и забить косяк. Между ними словно бы существовало мгновенное сообщение. Кайл понимал все нюансы, потому что теперь это был его дом, потому что он был в том возрасте и баловался тем самым.

Уголки рта парнишки слегка дернулись в секундном намеке на улыбку.

– Мой папаша прошлым летом повесил туда замок. Но я снял копию с его ключа и сделал свой. – Тут всё следы веселья исчезли, и Кайл опять повесил голову, не в силах поднять глаза на Уилла. – Отсюда-то вся проблема и пошла. Я тысячу раз бывал в той дыре. И в потолке, у самой балки, там изоляция порвалась…

В голове у Уилла встали вспыхивать образы. Он так четко сумел нарисовать перед своим мысленным взором кладовку под застекленной верандой полуэтажа, как будто не далее как вчера там побывал. Дверца в кладовку была так себе – всего лишь несколько досок тяжелой древесины и щеколда. Внутри пол был из того же бетона, что и в патио. Чтобы пролезть в дверцу, приходилось скрючиваться и пригибать голову. Даже внутри ты вынужден был стоять внаклонку. Уилл не мог сосчитать, сколько раз он стукался головой о потолок. Там висела единственная голая лампочка, которая включалась и выключалась при помощи свисавшей с нее цепочки. Через весь потолок тесного помещения тянулись две опорные балки, на которых покоилась застекленная веранда.

А в изоляции, которая не позволяла просачиваться на ту самую веранду зимнему холоду, имелось множество порезов и разрывов, идеально подходивших для того, чтобы прятать там всякую всячину. Скажем, пакетик марихуаны, которая Уиллу вообще-то не особенно нравилась. Однако, если у его друзей она оказывалась, он не прочь был за компанию ее покурить. Или, к примеру, обнаженные полароидные снимки, которые Уилл делал с Кейтлин на втором году старшей средней школы, а позднее по ее настоянию сжег.

Уилл кивнул.

– Ты прячешь там разное, – сказал он. Собственный голос странным образом показался ему каким-то далеким, и даже рев трибун словно бы притих. Уиллу почудилось, будто он ускользает в ту самую дымку, которая теперь, казалось, окутывала все окружающее. Но затем его пальцы зашуршали пожелтевшей бумагой той записки, он вздрогнул и снова повернулся посмотреть на Кайла.

А парнишка разглядывал Уилла с каким-то новым интересом, как будто только сейчас впервые его увидел. Или как будто только что обнаружил, что Уилл являет собой некий новейший тип существа, нечто совершенно неожиданное.

– Угу, – сказал Кайл. – Порой я так делаю. – Приступ угрызений совести заставил парнишку опустить глаза, но затем он снова их поднял и более уверенно посмотрел на Уилла. – Я побывал там вчера, сразу же после того, как вас увидел. Я собирался взять кое-то из припрятанного, но затем обнаружил записку.

Речь Кайла сделалась более торопливой, а в его тоне послышалась тревога.

– Если не считать моего отца, ключ есть только у меня. Сперва я подумал, что он нашел мой… в общем, ту вещь, которую я там спрятал. Я вытянул оттуда конверт. Я с трудом сдерживался, думал, теперь мне совсем кранты. Но затем я увидел, что там написано, и…

– Какой конверт?

Кайл умолк и вопросительно посмотрел на Уилла. Затем до парнишки дошло, и он еще раз слегка пожал плечами.

– Вы ведь не думаете, что эта записка пришла сама по себе, правда? Откуда, по-вашему, я узнал, как вас зовут, где вас найти и все такое прочее?

– Он все еще у тебя? – спросил Уилл. – Тот конверт?

Тут их обоих словно бы одолела какая-то странная медлительность. Кайлу потребовалось добрых несколько секунд, чтобы кивнуть, а затем еще немало времени, чтобы залезть в задний карман джинсов и вытащить оттуда жутко измятый конверт. Как только Кайл извлек свою добычу на свет, и Уилл ее у него выхватил, он тут же увидел надпись на пожелтевшей бумаге. Почерк в точности соответствовал тому, которым была накорябана записка, и казался еще более знакомым. Тем не менее Уилл почему-то не мог его опознать.