Текст книги "Битва троллей"

Автор книги: Кристоф Хардебуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

– Нет! – снова прокричала влахака.

В дикой ярости она набросилась на масридов, которые загораживали ей путь к Ионне. Время от времени в просвете между телами она видела упавшую княгиню. Влахаки плотной стеной стояли вокруг нее, защищая властительницу. Некоторые спешились и удерживали врагов на расстоянии, соорудив небольшую стену из щитов. Другие все еще боролись верхом.

Однако прежде чем Флорес успела добраться до них, знаменосца тоже сбили с лошади, и ворон упал на землю. По рядам врагов пронеслось ликование, и Флорес как громом пораженная смотрела на то, как группа вокруг Ионны была затоптана. Влахака почти физически почувствовала, как военная удача отворачивается от них. Воины вокруг нее тоже были в полном замешательстве. Все видели падение ворона, и моральный дух солдат надломился. Пока объединенные масриды под предводительством Тамара медленно оттесняли врага назад, линии влахаков были слишком растянуты. Южный фланг все больше пододвигался к центру, и вот уже враг окружал их с двух сторон. «Нам нужно восстановить колонну, и быстро, иначе это будет катастрофа», – поняла Флорес, у которой совсем не оставалось времени для печали. Она не могла думать о павших, если сама хотела выжить. Быстро глянув через плечо, она заметила, что некоторые воины уже бежали.

– Соберитесь! – громко прокричала она. – Ко мне!

Ее голос был услышан влахакскими воинами, которые медленно продвигались в ее направлении. Она не увидела, подействовал ли ее приказ на бегущих с поля боя, так как в этот момент новая атака врага заставила ее снова включиться в бой.

Теперь они отступали назад, шаг за шагом, в то время как группы Ионны больше не было видно. С юга к ним оттеснялось все больше влахакских воинов, когда их фланг, несмотря на ожесточенное сопротивление, начал разрушаться. Флорес потеряла какое-либо чувство времени. Солнце нещадно палило, и она не могла сказать, сколько времени уже сражается.

Снова и снова она выкрикивала приказы, снова и снова бросалась в бреши, которые образовывались в линиях. Странно, но она совсем не чувствовала усталости. Ее тело двигалось быстро и целенаправленно, как будто она не боролась все это время. Но вокруг себя она видела бледные лица влахаков, страх в их глазах. Она почти чувствовала запах зарождающейся паники, среди всех этих запахов крови и экскрементов. «Если начнется паника и все побегут, то здесь развяжется самая настоящая кровавая резня. Нам нужно держаться, пока мы не сможем немного отдалиться от врага». Больше Флорес ни о чем не думала; на это у нее не было времени. Вместо этого она пыталась удерживать боевые линии влахаков и медленно отступать в сторону крыла Тамара.

После последней жесткой атаки, которую влахакам удалось отбить с большим трудом, натиск стал слабее. Сражение еще не прекратилось, но на какое-то время получилось так, что на поле шли лишь отдельные небольшие бои. Флорес воспользовалась этой передышкой, чтобы осмотреться и оценить ситуацию. На юге враг продвинулся далеко вперед, зажав в тиски основную группу влахаков. На севере Тамар все еще держал свои позиции, но из-за отступления влахаков он скоро будет вынужден также отступить или же будет отделен от врага. Знамя с грифом развевалось над самой плотной толпой сражающихся. Где-то там и должен был быть Тамар, но Флорес не удалось разглядеть его.

Тут она увидела, как позади линий с севера к ним скачет всадник и громко зовет Ионну.

– Держите позицию, – приказала Флорес воинам в своем окружении и побежала назад, где масрид скакал сквозь ряды, пытаясь найти Ионну, и даже привставал в стременах, чтобы получить лучший обзор.

– Ионна сейчас нужна на поле боя, – крикнула влахака всаднику. – Что ты хочешь?

– Марчег Тамар просит сообщить, что происходит в ваших рядах.

Флорес не могла толком разглядеть лицо мужчины под шлемом, но она почувствовала упрек в его голосе. Она осторожно подошла ближе и прошептала:

– Скажи Тамару, что Ионна погибла. Скажи ему, что наши линии в любой момент могут быть прорваны. Нам нужна любая помощь, которую он может нам выслать, иначе все напрасно!

Насколько Флорес смогла заметить, глаза посланника расширились. Мужчина молча кивнул и развернул коня. Влахака посмотрела ему вслед и попыталась представить себе, как Тамар отреагирует на такое известие. «Он будет в ярости, это точно. Но сдаст ли он свои позиции и присоединится ли к нам? Или он понадеется на то, что мы сами сможем удержать позиции, пока не наступит ночь? Он предостерегал Ионну; вполне возможно, что теперь он бросит нас на произвол судьбы».

Однако еще до того, как начался новый штурм, с севера донеслись сигналы горна масридов, и воины Тамара начали укреплять ряды влахаков. Все теснее становились ряды невольных союзников, в то время как теперь их сжимали с трех сторон.

Напор отрядов Сциласа заставлял влахаков и масридов медленно подниматься на косогор, с которого Ионна совершила свою фатальную атаку. Флорес боролась в первой полосе, пытаясь удерживать влахаков рядом с собой. Где-то по левую сторону находился Тамар, который наверняка пытался сделать что-то подобное со своими подданными.

И только незадолго до захода солнца их ряды вырвались из смертельного окружения. Не было ни сигнала, ни приказа; солдаты марчега Ласцлара просто перестали преследовать отступающих воинов противника. Возможно, все дело было в опустившемся кроваво-красном солнце, которое уже висело над холмом и своими последними лучами слепило врага. Возможно, им просто уже расхотелось убивать. А возможно, и простая усталость была сильнее, чем любой приказ об атаке. Какова бы ни была причина, Флорес не думала над этим, а просто повела влахаков дальше, вверх на последний отрезок косогора, в то время как их противник собрался в долине. Внизу, где весь день бушевала самая жестокая борьба, земля была усеяна погибшими и ранеными. Убитые лошади лежали рядом с масридами и влахаками, которые в смерти нашли общее последнее пристанище. Ворон и гриф лежали рядом с драконом – заметила Флорес, кинув последний взгляд назад, прежде чем перейти через холм и оставить поле боя позади.

36

Даже если Стен и пытался представлять себе подземный мир еще со времен первых рассказов Друана, то все равно описания тролля не смогли подготовить влахака к тому, что он здесь увидел. Хотя туннели, по которым они шли, были достаточно большими для тролля, уже через несколько метров Стену показалось, что потолок начинает давить. Он время от времени поднимал взгляд вверх на серые скалы, которые угрожающе нависали над ним. Стену казалось, будто гора всем своим весом давит на него, что в любой момент она может потребовать свою дань и просто раздавить юного воина. «Почему я думал, что отправиться с троллями на их родину будет хорошей идеей?» Вопрос был вполне обоснованный, и Стен не мог дать на него ответа.

Здесь, под огромной толщей камня и земли, человек и эльф были непрошеными гостями. Так же как Пард и другие тролли на поверхности, Стен чувствовал себя потерянным в этом чужом мире. Печаль, которая овладела им после смерти Висинии, была еще сильнее, чем при дневном свете. Его шаги отражались эхом в туннеле, но даже эхо затихало, поглощенное этим мрачным подземным миром, который грозился теперь поглотить и Стена.

Эльф шел рядом со Стеном в середине колонны троллей и казался гораздо менее скованным, чем чувствовал себя Стен. Естественно, человек тоже не показывал, как он себя ощущает, но Тарлин двигался настолько легко, словно чувствовал себя как дома в этом темном мире. Его босые ноги не производили никакого шума, будто он брел по мягкой лесной почве своей родины. Чисто внешне для Стена эльф сейчас был гораздо больше похож на троллей, хотя до сих пор их поведение для влахака было всегда понятнее, чем поведение таинственных эльфов.

Когда Тарлин заметил изучающий взгляд Стена, то насупил свои тонкие брови:

– Что-то не так?

– Нет, нет, – поспешил заверить его Стен. – Я просто задавался вопросом, как ты ощущаешь себя в мире под горами.

Эльф немного подумал.

– Чувствую себя чужим.

– Я тоже.

На этом разговор оборвался, так как Тарлин отвернулся и пошел дальше. Лампа Стена освещала не очень большой круг, однако троллям было совсем не трудно двигаться даже в полной темноте. Для Стена же, наоборот, маленький круг света был краем его собственного мира; за ним лежал непроглядный мрак подземного царства, который становился реальностью лишь шаг за шагом, как только его освещал свет.

– А ты знаешь эту дорогу? – спросил Стен Керра, который бежал немного позади него.

– Нет. Я еще никогда не был здесь.

– А откуда тогда вы знаете, что она ведет к вашим пещерам?

– Мир под вашей землей большой. И совсем немного путей, которые заканчиваются просто так. Многие разделяются и пересекаются с другими, – объяснил юный тролль. – Этот туннель длинный, я чувствую это. Вероятно, он будет где-то пересекаться с другим путем, и с того места мы уже посмотрим, куда пойдем.

– А как вы вообще здесь ориентируетесь, если ваш мир даже на карте не нарисован? – удивленно спросил Стен.

– Как нам может помочь нарисованная дорога? Опытные показывают дороги другим. Многие пути просто известны, особенно там, где мы живем. Можно чувствовать дуновение ветра или иногда идти по следу животных. Многие лазутчики хорошо знают скалы, где находятся проходы и пещеры. Но самое важное – это биение сердца мира, его эхо в камне, которое и указывает нам дорогу.

– Я все еще не могу понять… Это дыхание духа темноты или нет?

– Да, – вмешался Тарлин. – Здесь, в подземном мире, оно сильнее и громче. Я могу чувствовать его. Курперла дышит.

Керр пожал плечами.

– Может быть. Я никогда над этим не думал. Биение сердца было всегда, сколько я себя помню.

– У вас есть какие-нибудь истории об этом? Легенды?

– Когда я был маленьким, один тролль положил мою руку на грудь и дал мне почувствовать биение сердца. Он сказал, что у мира тоже есть сердце, которое бьется. Громко и равномерно. Мы исчисляем его в дреегах, что значит удары сердца.

– Это сердце старого тролля, – вмешалась вдруг Грена. – Когда появился этот ужасный небесный свет, он спустился со своими детьми под землю. Там он лежит и спит, а биение его сердца слышно и сейчас.

– Откуда ты знаешь эту историю?

– Ну, так, – пожав плечами, ответила тролла. – Так мне рассказывали. Биение сердца принадлежит отцу всех троллей.

– А откуда пришел небесный свет?

– Карлики ненавидели все, что было в этом мире, так как они хотели, чтобы он принадлежал только им. Но они бы никогда не могли выиграть войну против людей, троллей и эльфов. Поэтому они придумали план, как прогнать всех других. Они вырубили из скалы самый большой драгоценный камень, какой только смогли найти, и наполнили его огнем. Они перехитрили людей и заставили их построить приспособление, при помощи которого выстрелили этим камнем в небо. Огонь горел в нем сильный и был гораздо ярче, чем добрая луна. Старый тролль повел свое племя под землю, так как небесный свет околдовывал их и заставлял спать, когда он был на небе. Тролли всегда жили в пещерах, но теперь им пришлось спуститься еще глубже. Под землей они начали бороться с карликами, чтобы наказать их за свои деяния. Но люди и эльфы остались наверху, потому что этот свет был недостаточно ярким, чтобы прогнать их.

Закончив историю, Грена неуверенно посмотрела на человека и эльфа, словно ожидала, что они высмеют ее. Заметив это, Керр пришел ей на помощь:

– Мы рассказываем не так много историй.

Стен задумчиво сказал:

– Но у вас все-таки есть легенды. Такие же, как и у нас. А расскажите нам тогда еще, откуда вы произошли?

Они молча шли дальше. Наконец Керр нерешительно ответил:

– Об этом я ничего не знаю. Как мы приходим из скал и уходим в них… если мы умираем, то наше биение сердца поднимается к биению сердца мира. Откуда мы пришли? Кто может сказать это? Разве не важнее, куда мы идем?

Стен удивленно посмотрел на юного тролля.

– Да ты настоящий философ!

– Что я? – переспросил Керр.

Сначала на его лице появилось удивление, а потом и гнев.

– Я же тебя никогда не оскорблял, зачем ты такое говоришь?

– Это не было оскорблением, – рассмеявшись объяснил Стен. – Философы – это… люди из Дирийской империи. Их основное занятие – это думать над всем, что только возможно. По-моему, так.

Хотя Стен и слышал об этих мыслителях, но не мог вспомнить о них очень подробно. Как и о тирадах Саргана о прогрессивности Золотой империи, которые всегда превращались в жалобы на отсталость Влахкиса. «Интересно, что сейчас делает этот дириец?» – вдруг подумал он. Саргану наверняка удастся в конце войны оказаться на стороне победителя. Уж в этом сомневаться не приходится.

– Я не думаю все время, – обиженно возразил Керр.

– Эй, хватит болтать там, сзади, – неожиданно прокричал им Пард. – Лучше поберегите свое дыхание для более разумных вещей, вместо того чтобы нести чушь!

– Почему? – спросил Керр.

– Почему? Потому что я так говорю, пустая башка!

– А ты как думаешь, откуда вы произошли? – быстро спросил его Стен, пока Пард не рассердился еще больше.

Большой тролль остановился и мрачно посмотрел на человека. «Никто не может смотреть так зло, как Пард. Даже у меня по спине идет холодок, когда он сердится, а ведь я уже довольно много раз видел этот взгляд».

– Откуда я знаю! И какая разница! Мы всегда были в этих туннелях и пещерах. Все это здесь – наша родина. Мы каждый дреег боремся за выживание. Ничто другое не считается, понятно?

– И ты никогда не думал над смыслом всего этого?

– Нет. Я борюсь. Я веду племя. У меня не остается времени на глупую болтовню.

– Друан думал о таких вещах, – тихо сказала Грена, и Керр согласно кивнул.

– Друан мертв. Мы живем и должны бороться. Кто хочет знать, что произошло с карликами много дреег назад?

– Я, – признался Керр с серьезным выражением лица.

Грена тоже хотела возразить Парду, но промолчала, как только его взгляд упал на нее.

Даже Тарлин склонил голову и не смотрел на исполинского тролля, который в конце концов отвернулся от них с презрительным фырканьем.

– Не очень умно было дразнить его, – прошептал Стен Керру. Юный тролль потряс головой.

– Он прав. Он должен вести нас и защищать. Но я не охотник и даже не лазутчик. Я хочу знать, что происходило раньше.

С этими словами тролль потопал прочь, и Стену пришлось поспешить, чтобы не отстать. Он смотрел на спину Керра, всю в рубцах, со следами когтей от предыдущих боев, и с удивлением покачал головой. Взглянув на Тарлина, увидел, что тот явно развеселился.

– Когда Рувон рассказывал мне, что тролли разумные существа и с ними можно говорить, я думал, что он шутит. Но с тех пор, как я сам познакомился с ними…

Голос эльфа замер в темноте.

– С тех пор ты боишься Парда?

Услышав это, Тарлин неудержимо и звонко рассмеялся, а потом вновь посерьезнел:

– Нет. Ну, да, Пард может иногда нагнать немного страху. Я просто хотел сказать, что они гораздо менее чужды нам, чем я думал.

– Понимаю, – из вежливости согласился с ним Стен, хотя сам подумал: «Ты просто ни разу не видел, как они относятся к чужим, насколько они опасны и непредсказуемы».

– Ты сомневаешься, – констатировал Тарлин. – Возможно, тролли гораздо ближе мне, чем вам, людям. Расскажи мне, откуда вы произошли.

Этот вопрос застал Стена врасплох. Потом он сказал:

– Я не историк и не прорицатель.

– Я знаю. Ты воин и предводитель своего народа. Так рассказывал мне о тебе Рувон. Но какие истории люди рассказывают о себе?

– Собственно, наши легенды очень просты. После того как земля появилась из темноты, духи поняли, что ее нужно населить жизнью. Они дали немного от себя в неживой мир, и так возникли растения и животные. Некоторые дали от себя больше, почти полностью растворились в своих дарах, и так появились люди, тролли, эльфы и все другие жители этого мира. Но не все были хороши для земли, и поэтому духи подняли горы, чтобы защитить ее. С тех пор Соркаты окружают Влахкис, словно каменное кольцо. Но этого было недостаточно, так как многие существа были хитрыми и хотели завоевать весь мир. Некоторые прорывали ходы в горах, другие поднимались через них. Тогда один дух отдал себя на то, чтобы создать защитников для земли. Так в мир пришли влахаки, дети земли и духов. Но это лишь одна из историй, которые передаются из поколения в поколение. Масриды считают, что они пришли из божественного света, который их создал. В империи считают, будто боги вымесили людей из земли и воды и вдохнули в них жизнь.

– А во что веришь ты?

Стен долго думал над этим вопросом. В юности ему рассказывали истории влахаков, хотя масриды и запрещали это делать и могли даже наказать смертью. Для него легенды необъяснимым образом всегда были правдивыми, хотя он даже не раздумывал над ними. Однако сейчас, после того как послушал рассказы других, он понял, что на самом деле в нем не было твердой веры ни в одну из этих легенд. Когда он попытался представить хоть одну, остался лишь туман, который невозможно было ухватить. Влахак растерянно покачал головой.

– Я не знаю.

– Духи повсюду, Стен, – серьезным тоном возразил ему Тарлин.

– Но разве мы избранный народ? Разве Влахкис действительно наш? Я всегда думал, что это так. Но теперь…

«Теперь я больше ни в чем не уверен. Я сказал Флорес, что наша земля приносит смерть. Разве это так? Может, это дух темноты, который отравляет нас? Может, это масриды, которые не дают нам мира? Или, может, дело в нас самих?»

– Человек, ты слишком много думаешь, – раздался вдруг голос Парда и оторвал его от невеселых мыслей. – Это неполезно!

Некоторые тролли рассмеялись, но Стен промолчал. Необычное для него окружение все еще давило его дух. Чуждыми и нереальными возникали перед ним причудливые скалы и тени, чтобы потом снова исчезнуть в вечном мраке. Между тем они прошли уже несколько входов в пещеры, а хождение по виткам туннеля создавало впечатление лабиринта.

Неожиданно Стен понял, что без помощи троллей ему уже никогда не удастся найти дорогу назад, к той пещере, через которую они опустились в подземный мир. «Теперь я действительно все оставил позади. И больше нет пути назад». Осознание этого поразило его словно молния, и у него даже перехватило дыхание. Его одолевали сомнения. Перед ним возникли образы Флорес и Ионны, других людей из Дабрана. «Я бросил их на произвол судьбы. Принял ли я правильное решение? Дух темноты опасен, но смогу ли я что-нибудь вообще сделать здесь, чтобы изменить это? Разве мое место не на поверхности, рядом с Флорес, в борьбе за Влахкис?» Стен не знал, что ответить на эти вопросы, которые прогнали все остальные мысли. А тем временем тролли все глубже и глубже спускались в подземный мир.

И только когда несколько троллей перед ним начали переговариваться, влахак смог выбраться из этих мыслей. Пока Стен погружался в свои заботы, троллям, похоже, было совсем неплохо. Они тихо переговаривались, шутили, разыгрывали друг друга, смеялись и вообще казались сейчас самыми мирными существами под землей. До этого Стен настолько был занят своим собственным миром, что даже не замечал, как сильно тролли наслаждались возвращением домой. И тут до него донеслось глубокое, медленное пение; несколько троллей пели песню без слов, от которой, казалось, содрогается воздух. Эта песнь неслась по туннелю, отражаясь от стен, и вместе с собственным эхом стала такой проникновенной, что потрясла Стена до глубины души.

И хотя он не различал слов, человек испытал все чувства троллей, которые выражались в этой песне. Гордость и печаль, победа и поражение звучали в этих темных звуках, усиливаясь от голоса к голосу, пока они, казалось, не наполнили весь подземный мир. Стен почувствовал, как его тоже подхватила эта песня, и он забылся в музыке, которая несла в себе и его собственную противоречивость.

Так он и шел сквозь темноту, сопровождаемый песнями троллей. «Возможно, они все-таки более похожи на нас, чем мне казалось», – подумал Стен, в то время как подземный мир принимал его в себя.

37

– Кто еще?

– Старес, Антра, Оден, Цорге…

Список, казалось, был бесконечным. Пальцы Тамара так сильно сжали край стола, на который он опирался, что косточки побелели. В уме прокручивались имена погибших и пропавших, которых Рурьос называл бесцветным голосом.

Юный марчег понимал, что этот список должен привести его в ярость. Он хотел ненавидеть, но больше не был способен ни на какие сильные чувства. Только глухое отчаяние, которое заглушало все остальные переживания, поднялось у него внутри.

– Катастрофа, – закончил Рурьос свою речь. – И это еще не все.

– Есть еще плохие новости? – спросил Тамар, не поднимая глаз на ветерана.

– Да. Сообщения наших лазутчиков.

– Позволь угадать: Сцилас следует за нами по пятам?

– Он повернул и идет на запад. Его кавалерия уже подошла к Маги.

Тамар с удивлением посмотрел на старого воина, усталое лицо которого было омрачено беспокойством. Сложный марш-бросок во время бегства на юг не прошел бесследно и для Тамара, но от Рурьоса вообще осталась одна тень.

– На запад? – повторил вдруг юный марчег.

Он быстро раскрыл карту на столе и провел пальцем по течению Маги, на берегу которой остатки объединенной армии разбили лагерь.

– Тогда Сцилас окажется между нами и Теремией. Теперь влахакам отрезан путь назад.

– Не только им, – мрачно перебил его Рурьос. – На северо-западе Сцилас стоит с основной частью своей армии. На западе ждет его кавалерия, которая довольно долго сможет удерживать любую попытку прорваться, пока подоспевшая пехота не пойдет в атаку. На юге протекает Маги, которую мы не сможем пересечь без лодок.

– Мы можем пойти на восток, вглубь Сиревы.

– А потом? Турдуй все еще занят солдатами Сциласа. Единственной надеждой был бы быстрый штурм. Но если дракон сможет удержать город и нам останется только осада, тогда его армия развернется к нам и разобьет нас прямо под стенами своего собственного города!

Хотя Тамар и взвесил тщательно все слова ветерана, он в конце концов должен был признать, что тот прав.

– Куда еще? – мрачно спросил Рурьос, но Тамар не знал, что ответить.

«Нам остается только дорога на север в непроходимые горы. Но там мы станем не более чем кучкой беззаконных, которые скрываются в долинах. Вряд ли я смогу найти достаточно воинов, чтобы еще раз открыто противостоять ему».

Казалось, Рурьоса занимали похожие мысли, так как он задумчиво поскреб свой небритый подбородок и уныло покачал головой.

– Если мы сейчас спрячемся, то Сцилас объявит о своей победе и, возможно, сразу займет трон Ардолии. Как много масридов устремится к нему, когда он пообещает им новое покорение влахаков?

– Слишком много, – пробормотал Тамар.

Солдаты в лагере все еще были обессилены переходом и подавлены ужасом поражения. Однако уже скоро начнется недовольство. И хотя вопреки всем надеждам им удалось уйти от войска марчега Ласцлара не в беспорядочном бегстве, а организованно, потери все же были ужасными. Моральный дух воинов висел на тонкой ниточке, которая готова была порваться в любую секунду. Юный марчег чувствовал беспокойство и страх в лагере, он видел их в глазах своих воинов, слышал в перешептываниях у костра.

– Приведи мне госпожу Флорес, – резко приказал он. – Мне нужно обсудить с ней кое-что.

Не поднимая глаз на Рурьоса, Тамар знал, что на лице ветерана появилось выражение презрения. Но он ничего не сказал, а только молча вышел из шатра и исчез. Тамар со вздохом опустился на низкий стул и погрузился в безутешные мысли над картой страны, которая кусочек за кусочком ускользала от него. И только когда полотнище входа откинулось, марчег снова поднял голову.

Флорес сал Дабран тоже выглядела уставшей. Ее камзол был весь заляпан кровью, грязный и разорванный. В таком виде она больше походила на нищенку с улиц Турдуя. Но хоть лицо Флорес и было бледным, а под глазами легли темные круги, оно выражало решительность, которой Тамар всегда завидовал.

– Марчег, вы посылали за мной?

– Да. Есть новости и, к сожалению, совсем не хорошие, – добавил Тамар и указал на карту. – Сцилас отрезал вам путь на запад. Он пытается прижать нас к реке.

Теперь уже лицо Флорес выражало беспокойство, когда она склонилась над столом и начала изучать карту. Ее взгляд прошелся по карте, она сжала руки в кулаки.

– Вот ублюдок, – выдала она.

– Для нас положение выглядит не лучше. На востоке у нас едва ли есть возможность выступить в бой против Сциласа и при этом победить.

Тамар покачал головой.

– Слишком велика опасность, что мы простоим там слишком долго, так что нас догонит армия Сциласа. Мы можем сбежать на север, но как нам кормить целую армию?

– Но, с другой стороны, нельзя, чтобы марчег Ласцлар навязал нам битву. Не сейчас, иначе он просто уничтожит нас. Воины обессилены; к тому же все еще сильно подавлены поражением. Мы не сможем выстоять в мало-мальски серьезной атаке.

– Я знаю, – ответил Тамар и опустил голову на руки. – Мы в ловушке. Или же мы сбегаем и прячемся в горах, где умираем медленной смертью, или же принимаем вызов и умираем быстро.

– Или же мы идем на юг.

Тамар растерянно посмотрел на боярыню, потом горько улыбнулся.

– Прекрасная идея, госпожа Флорес: только не забывайте о том, что перед нами этот трижды проклятый поток!

– Нам как раз через него и нужно перебраться на ту сторону.

– Да? Но прежде чем мы успеем построить достаточно лодок, Сцилас уже будет здесь. Что нам делать? Плыть?

– А вы послушайте меня, – ответила Флорес, и робкая улыбка озарила ее лицо.

Несмотря на продолжительную летнюю жару, вода в реке была очень холодной. В Маги впадали горные речки, истоки которых были на вечно заснеженных вершинах Соркат. Тем не менее Тамар без промедления нырнул в ее воды. Марчег молча бранил себя за собственное безрассудство. «И почему я согласился принять участие в этой рискованной операции? Это такое безрассудство». Но при обсуждении плана участие в этой вылазке показалось ему хорошей идеей. Ему сейчас срочно нужно было восстановить доверие своих воинов. Если он еще не совсем потерял его, то вся надежда было на это.

Тем не менее он был не очень хорошим пловцом, а Маги даже с низким уровнем воды оставалась опасной.

Флорес со своими людьми уже вошла далеко в реку и нырнула. Тело Тамара покрылось мурашками, однако он прыгнул в воду, решив не отставать от влахаков. Холодная вода накрыла его с головой, и звуки мира доносились глухо и искаженно. Затем он снова вынырнул и поплыл мощными рывками.

Однако вместо того чтобы бороться с течением, он позволил ему нести себя вниз и при этом приближался к противоположному берегу. Вокруг себя он слышал журчание речки и всплески множества рук, однако темная ночь не позволяла ему увидеть всех, а только тех, кто плыл поблизости. Посередине реки течение вдруг с непреодолимой силой потянуло его, и на какой-то момент Тамар подумал уже, что не сможет выплыть, но затем сила течения стала слабее, и он смог спокойно плыть, пока, тяжело дыша, не добрался до небольшого откоса и не вылез на берег.

Прохладная вода стекала по его коже, отчего ему было очень холодно. От легкого ветерка становилось еще холоднее, марчег прямо-таки начинал дрожать. Но ему нельзя было терять время, и он попытался сориентироваться в темноте. С этой стороны реки местность выглядела совершенно другой. Наконец он заметил большую иву, которая низко склонялась над водой. Тамар тихо прокрался через высокую траву к условленному месту встречи. Возле дерева уже стояли несколько воинов; двое были на страже, но они пропустили марчега без вопросов.

– Не хватает двух влахаков и четырех масридов. Нет, только трех масридов, сейчас, когда вы уже здесь. Мы еще немного подождем.

Тамар молча кивнул и попытался сдержать стук зубов. Чтобы отвлечься от холода, который словно покрывало накрыл все его тело, он решил проверить, хорошо ли этот ночной заплыв перенесло его снаряжение. Его клинок еще прочно сидел в ножнах, он был длиннее, чем кинжал, но в лучшем случае как короткий меч. Это оружие очень любили сцарки, которые выступали в бой в основном с луками, а такой клинок использовали только при крайней необходимости. Хотя это оружие и было заострено с двух сторон, но в основном смертельный удар наносился острым кончиком лезвия. Будучи удобным для беспощадного рукопашного боя, из-за своей маленькой длины он не подходил для больших сражений. Сцарки называли его собачьим хвостом, вероятно, потому, что длина клинка была как раз равна собачьему хвосту.

– Симпатичный кинжал, – заметила Флорес, которая растирала себе ладонями руки и бежала на месте, чтобы согреться.

Тамар с улыбкой посмотрел на боярыню.

– Это и есть один из знаменитых народных танцев Ардолии?

– Влахкиса, – сразу же поправила его Флорес и остановилась. – Вода чертовски холодна.

Однако прежде чем Тамар успел согласиться с ней, к ним подошли еще пять воинов.

– Теперь уже все, – пробормотал Тамар и повернулся к группе из почти двух дюжин солдат. – Итак, в путь. Отставшим придется догонять нас или возвращаться назад. Все идут за Флорес, только тихо!

Не медля больше ни секунды, влахака пригнувшись побежала вдоль берега реки. Рядом с берегом проходил бечевник, тропа бурлаков, которой, однако, явно пользовались гораздо меньше, чем самой северной тропой, так как местность здесь была совсем необжитая, во многих местах заросшая густым кустарником. Тем не менее они легко продвигались вперед, пока Флорес не остановила их, подняв руку. Тамар осторожно прокрался к ней и присел в траву рядом с влахакой.

– Там, – прошептала она и показала на маленький огонек на расстоянии нескольких десятков шагов от реки.

Там явно был костер. Тамару удалось разглядеть, что он уже догорал. Он молча кивнул Флорес, и она передала сигнал остальным воинам. Вместе они тихо подкрались ближе, пока расстояние до противника не уменьшилось до тридцати шагов.

Заметив силуэт возле костра, он побежал к нему, вынув клинок из ножен. Воины последовали за ним без приказа. В этот момент были забыты все воспоминания о поражении, и Тамар ринулся в круг света. Караульный удивленно обернулся к нему, но прежде чем успел отреагировать, Тамар уже вонзил клинок ему в горло. Пока мужчина хрипя оседал на землю, мимо марчега проскочили его солдаты и кинулись на спящих. Быстро осмотревшись вокруг, Тамар увидел, что его помощь уже не нужна. Тут он почувствовал, что его правой руке необычно тепло, он глянул вниз и увидел, что она в липкой крови, которая забрызгала его до самого локтя, когда он вынимал клинок из горла убитого. Вытирая руку о плащ караульного, он обратился к Флорес:

– Возьмите их лодки. Нам нужно поспешить. Чем больше мы успеем этой ночью, тем лучше.