Текст книги "Битва троллей"

Автор книги: Кристоф Хардебуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)

2

И хотя солнце только недавно поднялось над горизонтом, его жар уже жег голые плечи Стена. Пот стекал по телу тонкими струйками. Машинально смахнул несколько капель с бровей и сделал небольшой перерыв. Затем он вновь воткнул лопату в темную тяжелую землю и продолжил копать. Влахак поставил себе и своим людям цель на этот день, которую обязательно нужно было достичь до захода солнца, для того чтобы завтра они смогли вырыть неглубокие канавки. На расстоянии нескольких сотен шагов они стояли по двое и копали узкие траншеи, по которым уже скоро потечет вода из близлежащей речки.

Рядом со Стеном сал Дабраном старательно копал Василе. Однако по загорелому лицу старого солдата было видно, что он не в восторге от такого задания. Но работу нужно было сделать, так как лето в этом году было жарким и сухим, что грозило засухой для пшеницы. Поэтому Стен поручил четырем дюжинам своих воинов вместе с ним провести оросительные каналы от Керниса до полей.

Сам же Стен почти наслаждался этой тяжелой монотонной работой. Он мог копать землю до тех пор, пока мышцы не становились свинцовыми от напряжения и кости не начинали болеть, в то время как голова не думала ни о чем, кроме оросительных каналов. После целого дня работы, от рассвета до заката, его тело было настолько утомленным, что сон редко заставлял себя ждать. Стен продолжил работу с хорошим чувством, что он делает что-то полезное.

Василе тяжело задышал и остановился, оперевшись на черенок лопаты.

– Может, стоит продвигаться медленнее, боярин? – сдавленным голосом сказал он и провел рукой по наголо бритой голове, блестящей от пота. – Пробить голову проклятому масриду и то гораздо легче, чем это трижды проклятое копание.

Стен с сомнением посмотрел на ветерана.

– Но у нас сейчас наконец-то мир, Василе, по крайней мере почти мир, – возразил юный боярин и тоже перестал копать. – Так что проламывать головы – больше не твоя задача.

– Может, в таком случае мы должны исчезнуть отсюда так, как это сделали ваши друзья тролли, господин. А вы знаете, куда они пошли?

– Назад, в свое царство, глубоко в недра земли.

Стен вздохнул. Вот уже несколько раз после той большой битвы против масридов он задавался вопросом, как сложилась дальнейшая судьба троллей. Ведут ли они все так же беспощадную войну против карликов? Ведь с тех пор, как Друан попрощался с ним, Стен ни разу не видел ни одного из них на поверхности. И только с Друаном во время их общего похода у них действительно сложились дружеские отношения, больше ни с кем из троллей.

– Кстати, троллям, так же как и тебе, очень не нравится жить в мире и ни с кем не сражаться.

– Тогда почему же вы не нашли какой-нибудь другой работы, кроме как изображать здесь крестьян?

Изобразив задумчивость, Стен потер темную щетину, которая выросла у него на подбородке за последние несколько дней.

– В принципе, я мог сказать тебе, что в выгребных ямах в замке уже нужно положить свежий слой извести… или что ты можешь поискать себе нового боярина, которому военные походы больше по душе, чем мне.

Лицо Василе исказил испуг.

– О нет, господин, я ни в коем случае не сделаю этого! И никто из нас, боровшихся вместе с вами, не сделает ничего подобного! Если понадобится, мы проведем для вашего корабля канал из Керниса в Рейбу.

– Думаю, это не понадобится, Василе. Насколько я знаю, боярыня не любит прогулок на корабле.

При упоминании Висинии воин облегченно вздохнул, успокоенный тем, что Стен, скорее всего, не всерьез предлагал ему нового господина.

– А с такой красивой женой никто не захочет ссориться, не так ли? Даже вы, да, господин?

Вместо ответа Стен только усмехнулся и вновь принялся за работу.

Стен вновь оторвался от работы, только когда услышал вдали топот копыт. Ладонью он прикрыл глаза от солнца и посмотрел вверх на дорогу, по обеим сторонам которой росли низкие фруктовые деревья. По утрамбованной красной земле в направлении города быстро, но без особой спешки скакал рыцарь. На таком расстоянии Стен не мог разглядеть регалий, указывающих на личность рыцаря, но он (или она) наверняка приехал с севера, вероятно, от Маги, а следовательно, из Теремии. Когда рыцарь проехал через открытые ворота города и направился дальше на лобное место за фахверковыми домами Дабрана, у Стена возникло подозрение, что это мог быть гонец.

– Думаю, сегодня ты сможешь отправиться в свою таверну раньше, – сказал он Василе. – Я отправлюсь в замок посмотреть, что за новости принес гонец.

Лицо Василе озарила улыбка, и он отошел к соседней канаве, чтобы передать остальным столь приятную новость. Вздохнув, Стен подкинул лопату на плечо, поднял свой тюк, бросил последний взгляд на работу и отправился домой в крепость.

Однако еще до того, как он успел перейти реку Кернис в месте, где она была особенно мелкой, из замка выехал другой рыцарь и направился прямо в его сторону. На этот раз у Стена даже не возникло вопроса, кто это мог быть, так как он сразу узнал по длинным рыжим волосам, развевающимся на ветру, свою жену Висинию, скачущую к нему неспешной рысью. Стен воспользовался короткой передышкой, которая ему представилась, чтобы быстренько обмыться в реке. Он смыл грязь и пот с тела и промыл свои длинные темные волосы от пыли. Висиния прискакала, когда он уже сплетал волосы в косу. Она с улыбкой посмотрела на него сверху.

– Приятно.

Стен с удивлением взглянул на нее.

– И что же приятного?

– Твой вид, – все так же с улыбкой ответила она и спрыгнула с лошади. – Капли воды на твоей прекрасной коже, – игриво заявила она и нежно провела пальцем по его груди.

По спине Стена пробежали холодные мурашки, и даже руки покрылись мурашками от ее прикосновения. «Я, наверное, самый счастливый муж во всем Влахкисе», – подумал он. Он заговорщически посмотрел на нее и сказал:

– Осторожно, госпожа Висиния, что люди подумают о таком поведении?

– А может, то, что жена любит и боготворит своего мужа? – невинным голоском заявила Висиния. – И почему так официально, Стен? Нужно ли мужчине, на котором одни лишь мокрые штаны, следовать этикету?

– А вот как раз потому, что на мужчине одни только штаны, он и должен быть особенно вежлив, – возразил Стен. – Иначе его намерения могут быть истолкованы превратно.

– И каковы же его намерения?

– В основном они совершенно неприличные, – ответил Стен с наигранно строгим выражением лица и притянул расхохотавшуюся Висинию к себе.

Их губы встретились, и на какое-то мгновение он просто растворился в ее объятиях, наслаждаясь ее запахом, ее теплом и близостью. Он закрыл глаза и почувствовал вкус ее поцелуя, только затем они отпустили друг друга. В глазах Висинии Стен видел отражение своей собственной любви. Однако тут он вспомнил о рыцаре, и беззаботность сразу улетучилась.

– Есть новости? – спросил он, надевая рубашку через голову.

– Да. Ты наверняка видел гонца. Ионна получила известие с востока.

– От марчега Гиулы? – осторожно переспросил Стен.

И хотя с момента заключения мирного соглашения с масридами прошел почти год, его до сих пор мучили воспоминания о жестокой войне против марчега Цорпада. Слишком долго Стен боролся против масридов, чтобы теперь так просто доверять их словам.

– Переговоры проходят хорошо. Все выглядит так, что Гиула почти готов согласиться на более длительное перемирие, – заявила Висиния.

Однако по ее глазам Стен видел, что есть и другие, плохие новости.

– Если только это не какой-нибудь трюк, чтобы усыпить нашу бдительность, тогда это самые лучшие новости из тех, которые я когда-либо получал с тех пор, как Ионна пронзила проклятое сердце Цорпада. Так почему же ты не радуешься?

– Ну почему, я радуюсь. Мир – возможно, даже союз – это больше того, на что мы надеялись.

– Но?…

– Ионна хочет отправить во двор Гиулы Бекезара гонца. Парламентера, которому она может доверять и словам которого марчег Гиула тоже будет доверять безоговорочно.

– Естественно, – уныло ответил Стен. – Может, следует послать родственника Ионны? Может быть, ее сестру, дипломатические способности которой еще во время войны стали легендой?

– Ионна попросила меня…

– Попросила? – перебил ее Стен, высоко вскинув брови. – Не приказала?

– Нет, попросила меня принять участие в переговорах. Она верит, что мое присутствие придаст важности и значения нашему предложению.

– Она, конечно, права, – согласился влахак, но тут же тихо добавил: – К сожалению.

– Что? – озабоченно переспросила Висиния, но Стен только отмахнулся.

– Ах, ничего. Это все жара, у меня от нее уже совсем кружится голова.

– Ну да, голова у него кружится, – насмешливо повторила Висиния и театральным жестом приложила руку ко лбу. – Ах, боже мой! Я Стен сал Дабран. От копания я совсем не устал, а от жары у меня кружится голова!

– Эй! – закричал Стен наигранно сердито и схватил свою лопату. – Ты хочешь, чтоб я показал тебе, как хорошо я умею копать?

И, не дожидаясь ответа, он начал лопатой черпать воду в речке и брызгать ею в сторону жены, которая только раскинула руки и радостно засмеялась.

В конце концов он еще раз обмылся, и они отправились в замок. По дороге они больше не говорили о послании и попытались по обоюдному молчаливому согласию избегать упоминаний о скорой разлуке.

Когда они приблизились к замку, низкой прямоугольной крепости, Стен не мог не посмотреть на восточную башню, обугленные полуразрушенные стены которой виднелись на фоне неба. Когда слуги баро Хази после последней битвы против масридов в спешке покидали замок Рабенштайн, в порыве злобы они разожгли огонь. И только смелое вмешательство жителей Дабрана предотвратило полное уничтожение крепости.

«Вот еще работа, которую наконец предстоит выполнить», – подумал Стен, почувствовав себя немного виноватым из-за того, что так долго медлил с восстановлением этой башни. Так как старые покои его семьи был разрушены, ему пришлось устроить свою с Висинией спальню в части, принадлежавшей управителю замка, а Костин на время переехал в комнаты для прислуги. Хотя жена его не жаловалась, а Костин был даже рад тому, что наслаждался в замке женским обществом, все же каждый раз при виде полуразрушенной башни Стен чувствовал укоры совести.

Стену пришлось обсудить некоторые вопросы с торговцами и ремесленниками из города, которые жаловались на плохое состояние улиц и ухудшение по этой причине торговли. Так что они вновь встретились с Висинией уже после захода солнца. Она в маленьком кабинете писала письма и депеши, которые нужно было подготовить для путешествия. Когда Стен вошел в комнату, Висиния подошла к нему с кувшином разбавленного вина и двумя кружками в руках:

– Ну что, эти ненасытные отстали от тебя наконец?

Такой оборот развеселил Стена, и он рассмеялся, но потом серьезно ответил:

– Их требования справедливы. Улицы в плачевном состоянии, их сильно разбили за последнюю осень и зиму. Но ведь у нас каждый человек на счету, нам все до единого нужны для работы на полях и для строительства в городе. Я бы и сам с удовольствием отремонтировал улицы, но мне, к сожалению, не хватает рабочих рук.

– А как же беженцы? Как только для них было построено жилье, им практически больше нечего делать.

– Мы не можем требовать, чтобы они трудились бесплатно. Ведь тогда их жизнь на свободе во Влахкисе станет ненамного лучше, чем под кнутом у масридов, – возразил Стен, нахмурив лоб.

Он устало опустился на стул и налил вина себе и Висинии.

В комнате было тепло, несмотря на то что окна стояли настежь открытыми. Толстые стены замка нагревались за день, сохраняя тепло, отчего ночи здесь становились очень душными.

– Тогда заплати им за работу.

– Чем? Баро Хази, да будет его имя трижды проклято, оставил нам пустую казну. И мы не можем даже собрать налоги, так как сейчас это просто невозможно. Хази обескровил земли, забирая у людей последние деньги на содержание своей армии, которую требовал у него Цорпад. Эта война все поглотила.

– А как же торговцы? Они не могут внести хоть какой-нибудь вклад в это дело? – спросила Висиния, взяла у Стена свою кружку и отпила глоток вина.

– Это возможно, – задумчиво произнес Стен. – Ведь все-таки ремонт улиц пойдет им же на благо. Но кто их сможет убедить в этом?

– Я вполне могу поговорить с торговцами. Прямо завтра утром, на пути к Гиуле Бекезару, я поговорю с Матеем. Он пользуется большим авторитетом среди торговцев.

– Но ведь это моя задача, – возразил Стен. – Ведь это я боярин Дабрана. Я не могу требовать ни от тебя, ни от кого-либо из своих людей выполнять мою работу.

– Ты и так нагрузил себя целой горой работы, Стен, и ты знаешь об этом. Люди в Дабране тоже видят это. Но ты можешь работать, используя только те средства, которыми располагаешь И когда в прошлый раз ты пытался серьезно поговорить с торговцами, все закончилось криками и непониманием. Со мной у них так легко это не пройдет.

Стену ничего не оставалось, как только согласиться. Управление Дабраном после его назначения борином оказалось очень трудной задачей. Конечно, Стен всегда знал, насколько сложной была судьба влахаков под гнетом масридов, но масштаб проблемы он осознал только тогда, когда ему пришлось лично заботиться об обеспечении всех жителей города и его окрестностей.

После победы влахаков множество народа с востока сбежало на свободные земли. Оставив все свое имущество дома, изнуренные и голодные, они появились в городах и деревнях влахаков. Они были истощены от долгого пути, затравлены преследованиями феодалов масридов, которые не хотели отпускать своих крепостных.

Эти беженцы, которыми все еще правили оба марчега масридов, полностью потеряли урожай вследствие плохой погоды, нуждались в постоянной заботе и обеспечении продовольствием. К тому же война прогнала с земли много крестьян, поэтому невозделанная земля нуждалась тоже в особенном уходе и обработке. Семенное зерно было в дефиците, так же как и скот, потому что в последнюю лютую зиму люди израсходовали почти все свои запасы. Над землей нависла угроза голода.

В других барониях дело выглядело ненамного лучше, хотя Стен и чувствовал, что баро Хази был особенно жестоким и расточительным. В Теремии Ионна делала для обеспечения своего народа все, что могла, но в стране, истощенной войной, постоянно возникали все новые неразрешимые проблемы. В дополнение к этому спор с масридами еще не был разрешен окончательно, что также требовало бдительности от солдат на временных границах. Солдат, которые намного нужнее сейчас были бы на полях.

Опять же, масриды и сцарки постоянно нарушали границы и нападали на влахаков. Уже несколько раз Стену приходилось выезжать с оруженосцами своей баронии, чтобы выгнать непрошеных гостей. И хотя на восточные земли влахаков прибыло много беженцев, точно так же после их победы на восток сбежали воины и приверженцы масридов, перейдя таким образом на службу к марчегу Бекезару и марчегу Сциласу. Эти воины, уже раз потерпевшие поражение, затаили ненависть к влахакам и испытывали страх перед армией Ионны, потому все время устраивали вылазки, дабы нарушить перемирие. До сих пор дело не пошло дальше одиночных случаев, и Стен знал, что и среди влахаков были такие, которые, окрыленные победой над Цорпадом, готовы были продолжить войну на других землях масридов, пока не выгонят их из Влахкиса всех до одного. И хотя эта мысль не была Стену абсолютно чуждой, он понимал, что народ устал от войны, житницы пусты, поля невозделанны, а города и деревни опустошены. Поэтому на каждом собрании, созываемом Ионной, Стен и Висиния призывали к перемирию и спокойствию.

– О чем ты думаешь? – нежно спросила Висиния, вырвав тем самым Стена из водоворота мыслей.

– О войне, мире, обо всем этом, – уклончиво ответил он.

– Дай людям задание. Скажи им, что они могут помочь. Никакого принуждения, никакой кабалы, а только добровольно, – предложила Висиния.

– Что? А, ты имеешь в виду улицы… Может быть. Но пока еще все заняты строительством домов и приютов. Кроме того, нужно еще отремонтировать городскую стену. И, конечно же, восточную башню…

– И все же до зимы еще есть время. Я уверена, ты найдешь много людей, которым будет лучше работать, чем сидеть без дела.

– Я подумаю над этим, как только будут выполнены самые срочные работы. Но не волнуйся, тебе придется ехать по плохой дороге только до Теремии, оттуда ты поплывешь по Маги вниз по реке до Турдуя.

Нахмурив брови, Висиния вспыхнула:

– Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду. Неужели ты думаешь, что я с большим удовольствием оставляю все здесь, чтобы вести переговоры о мире с масридами? Ты не думаешь, что мне лучше было бы остаться здесь, с тобой?

– Ну почему же, – расстроенно ответил Стен и потер глаза. – Прости меня, я устал.

– Когда ты несколько недель назад уехал, чтобы прогнать этих мародеров, разве я тебя хоть в чем-то упрекала? Это нужно было сделать, и я хорошо это понимала, – продолжила Висиния, которая явно рассердилась не на шутку.

Стен поднял руки в знак примирения и улыбнулся жене.

– Я знаю, я знаю. Но мысль о разлуке не дает мне покоя. Мне так хотелось бы, чтобы у нас было больше времени друг для друга.

– Мне тоже, Стен, – прошептала Висиния. – Но, возможно, скоро так и будет. Когда действительно наступит мир…

– Да, мир. Что именно написала тебе сестра? Насколько искренним она считает предложение Гиулы? – спросил Стен.

– Думаю, она не стала бы посылать за мной, если бы не верила в это.

– Она написала об условиях?

– По всей вероятности, отказ Ионны от титула королевы убедил марчега. Пока Ионна не стала королевой всего Влахкиса и тем самым не мешает претензии марчега на господство, он согласен на сохранение мира. Еще ведутся переговоры об обмене пленных.

– Да, со стороны Ионны было очень умно не претендовать на трон, – заметил Стен. – Сторонники войны среди нашего народа еще живут в надежде, что Ионна скоро вновь поднимет меч, чтобы стать королевой…

– Пока оба марчега чувствуют себя равными ей по положению и не опасаются возможного коронования, – добавила Висиния.

– Оба марчега, да… А что обо всем этом говорит Ласцлар Сцилас? Что будет делать Валедоара?

– Если Ионна как властительница над Мардевом и Садатом заключит союз с Гиулой, властителем Сиревы, марчегу Сциласу не останется ничего иного, как тоже искать мира. Ведь даже если Валедоара богата, а Ласцлар командует большой армией, ему совсем не до войны с нами и Гиулой. Альянс между Ионной и Гиулой заставит и его заключить союз, – объяснила Висиния.

Стен задумчиво потер подбородок. Он еще раз обдумал все отношения, которые так долго обеспечивали равновесие сил во Влахкисе. Ведь масриды были едины только в вопросе подчинения влахаков, а так каждый из влиятельных марчегов мечтал о троне. Долгое время никто из них не мог добиться значительного преимущества, так как ни один не был настолько силен, чтобы одному справиться с двумя другими. И только со смертью Цорпада в битве и победой последних вольных влахаков Мардева, которых возглавила Ионна, эта взаимозависимость была нарушена. Однако насколько мало масриды доверяли недавно поднявшемуся влахаку, настолько же плохо у них получалось преодолевать недоверие друг к другу, возникшее за столько лет противостояния. «Удар может вполне последовать этим летом, – подумал Стен, – когда как раз идет перестановка сил. И то, что до сих пор мы имели дело только с отдельными нападениями, показывает, что наши враги до сих пор не смогли объединиться. А нам нужно спокойствие мира, даже если он продержится и недолго».

– И сколько же еще продержится это перемирие? – спросил Стен вслух.

– Год, два, может, пять? Я не знаю этого. Ведь мы знаем, что оно не будет вечным.

Перед мысленным взором Стена всплыло лицо, худое, с голубыми глазами, обрамленное короткими темными локонами. «Ты прав, мой друг, – с грустью подумал Стен. – Для нас в этом мире никогда не будет мира. Может, ты сможешь найти его в следующем мире».

– Что с тобой? – встревожилась Висиния, которая обладала прямо-таки невероятной способностью понимать, что чувствует Стен.

– Воспоминания, – признался Стен. – Мне вдруг вспомнилось, что говорил мне Нати, прежде чем он…

Висиния осторожно поставила свою кружку, подошла к Стену и опустилась перед ним на колени. Ее глаза нашли его, и он увидел, что она разделяет его печаль о погибшем друге.

– Натиоле точно гордился бы тем, чего мы смогли достичь. Он всегда желал этого, – добавила она.

– Тем не менее он мертв. Он говорил, что наше прошлое всегда настигает нас. Единственное, чего мы можем достичь, так это мира для других.

– Ты думаешь, он был прав? – спросила Висиния и провела пальцами по щеке Стена.

– Не знаю. Иногда я верю в это, и, когда я вижу все эти трудности, которые навалились на нас, мне с трудом удается не поддаваться сомнениям. Вот сейчас тебе нужно отправляться к масридам, а я, наверное, скоро отправлюсь бороться с новыми нарушителями спокойствия, которые хотят новой войны. Будет ли в следующем году иначе? И еще через год? Что будет, когда перемирие закончится и мы снова выступим против масридов?

– Возможно, у нас никогда не будет настоящего мира, Стен, но, согласись, нам обязательно надо воспользоваться тем временем, которое у нас есть. Может, нам и придется жить все время с тенями прошлого. И все же мы живем. И мы вместе. Разве это совсем ничего не значит? – спросила Висиния.

Улыбнувшись, Стен попытался смягчить возникшее мрачное настроение:

– Ну почему, значит. Но иногда я чувствую себя, как Пард: возможно, мир – это и правда только для слабых, у которых от солнца спеклись мозги.

Висиния еле удержалась от дрожи, а Стен подумал об исполинском тролле, который не только в решающей битве против масридов, но и во всех предыдущих показал себя сильным бойцом, наводящим страх. Для него слово «мир» было, как минимум, ругательством.

Жена пытливо взглянула на Стена.

– Таким я тебя совсем не знаю.

Стен растерянно посмотрел в ее темные глаза. Он покачал головой, а затем улыбнулся.

– Это не похоже на то, что говорят о нас, влахаках? Что мы унылый народ?

Теперь уже Висиния невольно улыбнулась.

– Унылый народ, который все трудности жизни переносит без стенаний, дорогой.

– Я не жаловался, – бурно отреагировал Стен. – Может, совсем немного. И то только потому, что мне придется расстаться с такой чудесной женщиной, которая услаждает мои ночи! – Он взял Висинию за руки и нежно притянул к себе.

Висиния медленно запустила руку под рубаху Стена и провела ноготками по его коже, отчего у того по спине побежали мурашки.

– Сладкие ночи, так-так. Так это все, что я для тебя значу?

– Нет, конечно, нет, – ответил Стен с наигранно серьезной миной. – Я радуюсь также и сладким дням, которые ты… эй!

Нежные ноготки превратились в острые когти, впившиеся в его кожу. Широко улыбаясь, он обхватил руками ее тело и прижал к себе. Локоны ее рыжих волос упали ему на грудь и лицо, он вдохнул их запах. Висиния погладила его по спине, в то время как он пропустил ее волосы сквозь пальцы. Он почувствовал, как к затылку поднялся жгучий жар. Ее губы нашлись сами собой, и он нежно открыл ее рот языком. Почувствовав его возбуждение, она тихо застонала и слегка двинула бедрами, отчего уже и он не смог сдержать стона.

Тут Висиния поднялась на носочки и посмотрела на него сквозь рыжие локоны, упавшие ей на лицо.

– Пойдем, – прошептала она охрипшим от возбуждения голосом и взяла его за руку.

Он медленно встал, наслаждаясь и буквально впитывая в себя то, что видел: стройную фигуру Висинии, ее светлую кожу, растрепавшиеся волосы, лихорадочно блестящие глаза. Она потянула его в направлении двери, но ему не хотелось ждать так долго, поэтому он снова обнял ее и медленно поднял платье. Когда она поняла, чего именно он хочет от нее, то с легким вздохом опустилась на пол. Его руки гладили ее тело. Она задрожала под его ласками, в то время как он расстегивал ее платье, а затем снял его совсем. Его губы опустились к ее груди, поцеловали ее затвердевшие соски. В возбуждении она прижалась к нему. Пальцами она расстегнула его штаны, погладила живот, а затем опустилась еще ниже. Когда они оба были полностью раздеты, он притянул Висинию к себе и вошел в нее, наслаждаясь жаром ее тела, ее дыханием над своим ухом, нежными словами, которые она шептала ему, пока они занимались любовью. Сначала медленно, а потом все быстрее… А он снова и снова шептал ее имя.

Потом они лежали рядом в постели, накрытые лишь тонким покрывалом. И хотя была уже середина ночи, через узкое окно проникал лишь слабый теплый ветерок. Висиния спала мирным глубоким сном, прижавшись всем телом к Стену. Однако молодой боярин не мог сомкнуть глаз. Наконец он освободился от ее объятий, встал и почти бесшумно подошел к окну. Из комнаты высоко в башне он видел весь спящий городок Дабран, беленые дома и избы, жавшиеся друг к другу по эту сторону городской стены. За стеной до самого горизонта простирались поля, сады и леса. Как и в другие ночи, когда он не мог уснуть, он стоял здесь и оглядывал землю, которая была его наследством. Весь ее вид действовал в такие моменты успокаивающе, но тем не менее внезапно он почувствовал, как в нем поднялся страх, объяснить причину которого он не мог.

Тут позади послышался какой-то шорох, в то же мгновение рядом с ним появилась Висиния. Она обняла его.

– Я скоро вернусь, любимый, – пробормотала она совсем сонным голосом. – Не волнуйся. И потом, нам нужно еще отстроить многие улицы, мосты и стены.

А потом, не говоря больше ни слова, она потянула его в кровать, и Стен охотно последовал за ней, обнял ее и поцеловал. Он наслаждался каждым мгновением и отдал бы все за то, чтобы помешать восходу солнца, который будет означать начало дня разлуки.