Текст книги "Девочка для ледяного (СИ)"

Автор книги: Кристина Юраш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 65

Тревога не давала мне покоя.

Я понимала, что убийца все слышал и все видел. И теперь я не могла отделаться от чувства, что что-то должно случиться.

Оно сжимало мою грудь, как обруч, не давая мне вздохнуть.

А что, если он решит все-таки убить Лиора?

Что, если мои слова для него ничего не значат?

Я не могла дышать.

Не от холода – он уже не пугал меня. Не от страха – он давно стал моим вторым дыханием. А при мысли, что я стану причиной смерти ни в чем не повинного человека.

И теперь он убьёт его, чтобы доказать мне, что свет – ложь. Что я – его. Навсегда.

Я бросилась в коридор. Босые ноги скользили по холодному паркету. Я не думала. Не планировала. Я просто бежала – к его двери, к его комнате, к тому, кто еще не стал трупом.

– Лиор! – вырвалось из меня, когда я рванула дверь.

Но на пороге стоял мистер Холлингс. Его лицо было бледнее обычного, а глаза – полны той самой тишины, что бывает перед грозой.

– Мадам… – прошептал он, делая шаг назад. – Господин Лиор… Его нет здесь.

– Где он? – Я схватила его за руку. Мои пальцы дрожали, как лист на ветру. – Где он?

– Он… вышел. Не сказал, куда. Только… взял плащ. И ушел.

Снег.

Он вышел в снег.

Моё сердце остановилось. Потом – рванулось вперед, как лошадь, которую погнали в пропасть.

Я вырвалась из дома.

Ветер ударил в лицо, как холодный кнут. Снег падал густыми хлопьями, укрывая мир белым саваном. Я бежала, не замечая, как ткань моей ночнушки прилипает к ногам, как ветер рвет волосы. Я бежала к склепу.

К его приоткрытой двери.

На ступенях – две пары следов.

Я вбежала внутрь.

Темнота. Пахло камнем, пылью, чем-то старым, затхлым.

И тут я услышала голоса.

Говорил убийца. Я сразу узнала его хрипловатый и глуховатый голос. И в звуке его голоса – вся моя тьма, вся моя боль, вся моя одержимость. Я узнала его. Сразу. С первого слова.

– Не впутывай в эту дрянную историю мою девочку. Я здесь. Я перед тобой. Тот, кто убил твою драгоценную Лизетту. А теперь просто дай мне повод.

Я застыла. Задыхаясь. Не двигаясь. Не дыша. Камень подо мной стал льдом. Мой пульс превратился в гул в висках.

– Зачем ты это сделал? – спросил Лиор. Его голос был тихим. Спокойным. Как будто он уже знал ответ.

– Все просто, – ответил убийца. – Твоя чистая и прелестная невеста предложила милую идею: найти слугу, который надругается над моей девочкой. Я помню, как она шептала Лионелю о том, что после такого ни одна женщина не отважится жить дальше. Останется только предложить ей яд и подождать.

– Нет, я знаю её! – возразил Лиор. И в его голосе – не гнев. Не ярость. Только боль. Глубокая, бездонная. – Она не могла даже о таком помыслить!

– Наивный, – хрипло рассмеялся убийца. – В каждой женщине есть тьма. Та, которую она скрывает в глубине души. А ты принимал только её свет. Отвергал эту тьму. Но, как видишь, тьма победила. Раз она больше не дышит.

Тишина.

Длинная. Мёртвая.

Я не могла дышать.

– Давай. Отомсти за нее. Дай мне повод тебя убить.

И снова тишина. Зловещая. Холодная.

– Твое счастье, что я пообещал моей девочке не убивать тебя просто так, – послышался насмешливый голос убийцы. – Иначе бы я всадил в тебя нож еще до того, как ты стал искать улики преступления и рыться в чужой могиле.

– Пообещал?

Голос Лиора был удивленным.

– Значит, вы знакомы? Значит, она знает про убийства! Она знает, что это делаешь ты, и покрывает тебя!

Голос Лиора дрогнул.

– Не совсем, – послышался ответ. – Она не знает, кто я. Она меня даже ни разу не видела. Она просто так же, как и ты, чувствует мое присутствие. И периодически разговаривает в тишине.

– То есть, – выдохнул Лиор. – Она просила за меня?

– К моему прискорбию. Тебя защищает та, кого ты собираешься предать правосудию! – усмехнулся убийца.

– Вы меня не понимаете. Я хочу, чтобы справедливость восторжествовала! Я не желаю зла Риэль. Но если она виновата. Она должна понести наказание…

Глава 66

Эти слова больно ударили меня.

То есть, погодите… Он готов бросить меня в темницу за свою возлюбленную?

– То есть, ты готов ее бросить на костер? За свою Лизетту? – заметил убийца, словно прочитав мои мысли.

– Теперь уже нет. Я знаю, что она не убийца, – послышался голос Лиора. – Я знаю, что убийца – ты.

– Да, только доказать ты это никак не сможешь, а пострадает она, – в голосе была неприкрытая насмешка. – А я не хочу, чтобы моя малышка пострадала. Но, как оказалось… Видит моя девочка, я честно пытался найти с тобой общий язык.

Я чувствовала, что все вокруг застыло, словно в ожидании удара.

– Так и быть, – послышался смех убийцы. – Я дам тебе время до Черного Бала. Чтобы ты сжег все, что ты сумел накопать.

Я бросилась бежать в дом. Не помня себя, я вбежала в свою комнату, закрывая дверь. Значит, Лиор искал улики, доказательства… Он готов был предать меня правосудию…

Послышался стук.

– Войдите, – прошептала я, сидя в кресле.

В комнату вошел Лиор.

– Мадам, – произнес он. – Скажите мне, только честно… Что случилось перед тем, как умерли Лизетта и ваш муж?

Я подняла на него глаза, понимая, что ему нужна правда. Правда. Про его Лизетту.

– Мадам, я слышал кое-что… Про изнасилование, – прошептал Лиор.

Я стиснула зубы, а потом подняла на него ледяной взгляд.

– Да, это правда, – прошептала я, а плечи дернулись. Я словно снова очутилась в той ужасной ночи, когда спасения ждать было неоткуда.

– Кто-то может подтвердить ваши слова? – осторожно произнес Лиор.

Я понимала, что правда защищает убийцу. Что правда спасает жизнь Лиору. И не могла ее не сказать.

– Можете сходить к конюху, к Гаррету, – прошептала я. – Или позвать его сюда. Как вам будет угодно. Ведь именно он должен был уничтожить меня в ту ночь.

Лиор попросил дворецкого позвать Гаррета.

Не прошло и десяти минут, как на пороге появился огромный детина.

– Простите, я хотел бы вас кое о чем спросить, – произнес Лиор. – По поводу той ночи. Когда вам отдали приказ обесчестить госпожу…

Гаррет бросил взгляд на меня. Я кивнула. Мол, говори, как есть.

– Ну… Господин и мисс Соун собрали всех слуг мужского пола. И мисс Соун сама выбирала. Я ей очень понравился. Она сказала, что я огромный, страшный и от меня жутко воняет. Но вызвался кучер господина. И тогда я сказал, что я согласен! И выбрали меня. Я бы никогда не причинил боль госпоже. Но мисс Соун просила, чтобы я избил ее и… Я боюсь сказать это при госпоже… Грубо, короче…

Он замялся и опустил глаза.

– Я могу идти? – спросил Гаррет. – А то я сено не донес. А лошадушка голодная.

– Иди, – кивнула я.

Как только дверь за ним закрылась, я посмотрела на Лиора.

– Вы узнали, что хотели? – произнесла я, а голос дрогнул. – Надеюсь, ваша правда стоила того, чтобы я снова пережила мысленно эту ужасную ночь.

– Мадам, – прошептал Лиор, протягивая ко мне руку.

– Уходите, – отвернулась я. – Оставьте меня одну. Я сейчас никого не хочу видеть…

Я услышала за спиной шаги и легкий скрип приоткрывающейся двери.

– Мадам, если вы захотите, чтобы вас кто-то выслушал… Если вам нужна поддержка, – начал голос Лиора, а я поморщилась. – Вы можете позвать меня…

Тишина. Я просто ничего не ответила.

Дверь мягко закрылась, словно боясь потревожить мои мысли.

Дворецкий принес обед. Я поела совсем чуть-чуть. Больше не хотелось.

– Зал уже украшен. На приглашения уже ответили. Я бы хотел утвердить с вами меню…

– Полагаюсь на ваш вкус, – кивнула я.

– Как скажете, – кивнул дворецкий, а мне было откровенно все равно, что будут есть гости на этом балу. Сейчас сердце замирало, прислушиваясь к тишине.

Я ждала, когда он придет. Мучительные минуты складывались в часы. Когда служанка унесла почти нетронутый ужин, я взяла в руки тонкую ночную рубашку и прижала ее к груди.

Мой взгляд скользил по зеркалу, чтобы увидеть знакомый узор. Время было уже за полночь, а я свернулась в кресле в тонкой рубашке и ждала.

Тишина.

Я сидела перед зеркалом, глядя на своё отражение. Оно казалось мне чужим – слишком бледным, слишком напряжённым, слишком… живым.

Тонкая ночная рубашка цвета тумана на рассвете была единственным, что скрывало мою кожу. Я медленно провела ладонью по плечу, вспоминая его прикосновение. Не перчатку – нет. Его пальцы. Холодные, сильные, жадные. Как они касались моей шеи, оставляя после себя узоры изморози, словно вырезали моё имя.

Я встала, подняла руки и начала расшнуровывать завязки у горловины. Медленно. Каждый узелок – как воспоминание. Первый – это когда он впервые вошёл в мою комнату, а я не могла пошевелиться от страха… и желания. Второй – когда его губы коснулись моего плеча, и я замерла, забыв, как дышать. Третий – когда он сказал: «Я одержим тобой» – и я поняла, что это больше, чем любовь. Это мое проклятие.

Рубашка сползла с одного плеча. Потом с другого. Я позволила ей соскользнуть вниз, по бёдрам, по ногам, пока она не легла у моих ступней, как белая полоса снега.

Я стояла обнажённой перед зеркалом. Голой. Открытой. Преданной.

И всё ещё одна.

Я провела рукой по животу, вспоминая, как его ладонь накрывала меня там, где сердце бьётся быстрее всего. Как он сжимал, как учил моё тело отвечать ему. Как боль смешивалась с жаром, и я уже не могла отличить одно от другого.

Я закрыла глаза. Перед внутренним взором возник его образ – высокий, в плаще, с маской, сквозь которую сверкали льдистые глаза. Его рука на ремне. Его голос, хриплый, как шёпот дьявола: «Это может быть больно…»

Я хотела, чтобы он был здесь. Хотела, чтобы он увидел меня. Такой. Без защиты. Без стыда. Без страха.

Я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне. Чтобы снова покрыл мою кожу инеем. Чтобы сжал горло. Чтобы заставил меня задыхаться от его имени.

Но зеркало оставалось чистым. Ни трещин. Ни узоров. Ни следа его присутствия.

Он не пришёл.

Я открыла глаза. В них – не разочарование. А что-то глубже. Что-то темнее. Понимание.

Он наблюдает. Он всегда наблюдает. Но сегодня он решил не показываться. Сегодня он хочет, чтобы я призналась себе в том, чего хочу на самом деле. Чтобы я сняла не только рубашку, но и последнюю маску. Маску “приличной женщины”.

И сняла ее вместе с рубашкой, оставив лежать на полу.

Я подошла к кровати. Лёгкие шаги по холодному полу. Я опустилась на край, чувствуя, как простыни цепляются за мою кожу, как будто пытаются удержать тепло, которое он забирает.

Я легла. Запрокинула голову. Глаза устремились к потолку, но видели только его.

Его силуэт в аллее. Его руку, проводящую по воздуху. Его палец, который касается своих губ, как будто целует меня.

Я не накрылась одеялом. Оставила себя открытой. Обнажённой.

Пусть знает, что я жду. Не света. Не тепла. Не исцеления.

Я жду его. Свою тьму. Свой кошмар. Свою истину.

Тьму, которая не отдаст правосудию.

Тьму, которая наказывает сама.

Глава 67

Она спала.

Мой взгляд скользил по ней – медленно, словно лезвие ножа.

Изгибы ее обнаженного тела вырезаны самой природой для того, чтобы я коснулся их губами. Каждая кость, каждый изгиб, каждая впадина – как карта, которую я знал наизусть.

Я знал, где её кожа тоньше, нежнее, чувствительней. Я знал, как она дрожит, когда я дышу рядом. Я видел, как её грудь поднимается – не от страха, а от дыхания. Медленно. Глубоко. Как будто она вдыхает меня, даже во сне.

Я видел, как моя тень ложится на ее бедра, как прикосновение тьмы.

Мои пальцы сжались. Кожа на руках потрескалась от напряжения. Я хотел – всё. Не просто прикоснуться. Не просто сжать. Не просто взять.

Я хотел вдохнуть её.

Я хотел, чтобы моё дыхание стало её дыханием. Чтобы мои руки сжимали её грудь, чтобы мои бёдра прижимали ее к кровати, чтобы мои губы поглотили каждый её стон, прежде чем он вырвется из её горла.

Я хотел, чтобы она проснулась – не от боли, не от страха – а от того, что я стал её воздухом. Её кровью. Её сном. Её желанием.

Она перевернулась.

Одна нога скользнула вниз, обнажая внутреннюю сторону бедра – тонкую, нежную, как лепесток розы.

Я хотел, чтобы она дрожала от того, что я больше не человек. Я – жажда. Я – голод. Я – ледяной вихрь, который не может дышать, пока не поглотит её.

Я шагнул вперёд.

Один шаг.

И тут – она вздохнула.

Тихо. Безмятежно. Как будто во сне вспомнила, что я – её тьма. Что я – её одержимость. Что я – её единственный.

И в этом вздохе – не было страха.

Была надежда.

Она ждала меня.

Но сегодня я не приду.

Пусть не ждет.

Я не хочу быть любовником при хорошем и добром муже, который спит в своей спальне, не подозревая, от чего стонет его жена в своей постели.

Это унизительно для меня.

Так что выбирай, малышка. Или он, или я. И я посмотрю, как ты ищешь глазами мой взгляд на Черном Балу.

И ты будешь дурой, если выберешь Лиора. Охотники за приданым убьют его первым. Даже если вы поженитесь. Какая разница, сколько раз будут умирать твои мужья, если на кону твои деньги.

Этот мир жесток, девочка. И ты не знаешь всех правил игры. Я тоже их не знал. А теперь знаю.

Что ж, выбор за тобой.

Глава 68

– Вы так и не сказали мне ни слова с того нашего разговора, – послышался голос Лиора.

Он постучался, а затем вошел в комнату, где служанки делали мне прическу перед балом.

Я тоже думала о том разговоре, после которого убийца ни разу не пришел.

«Не пришел…» – почувствовала я, как заныло все внутри.

Я чувствовала, что после того, как он ушел, внутри наступила пустота.

Роскошное черное платье, сверкающее черными драгоценностями, выглядело безупречно.

Надо же!

Даже траурные бальные платья придумали! Служанка поправляла мою прическу, а я смотрела на те самые серьги, которые хотела присвоить Лизетта.

Я не помню, чтобы поднимала их со снега, но они лежали на своем месте в моей шкатулке среди немногочисленных драгоценностей, которые принадлежали мне.

Теперь они украшали мои уши.

Если он придет, то пусть увидит. Пусть поймет, почему я выбрала именно их. Пусть это будет мой шепот в зале, где полным-полно гостей. Мой зов. Мой беззвучный крик.

Служанки поправили последний локон, а я посмотрела на себя в зеркало. Меньше всего на свете я напоминала скорбящую вдову. Плечи были оголены, как и положено на балу, черное кружево оттеняло бледность кожи.

Из траурного на мне была крошечная сеточка вуали, которая даже не закрывала лицо, а просто была, чтобы все понимали, кто здесь главная скорбящая.

Я встала с пуфика.

– Ваши розы, мадам! – произнесла Бэтти, подавая мне букет из двух красивых роз, перевязанных черным бархатным бантом и сколотых золотой брошкой.

Лиор стоял в дверях и ждал, когда я выйду в коридор. Мне не хотелось с ним разговаривать. Я чувствовала злость на него за то, что свет обманул меня, едва не сдав правосудию, о том, что этот, так называемый, свет, искал доказательства моей вины за моей спиной.

Я чувствовала стыд за то, что искренне тянулась к нему, думая, что сумею смыть с души тьму, которая радовалась мертвым телам, словно подарку судьбы. Тьму, которая тянулась к горячим губам со связанными за спиной руками, умоляя о поцелуе.

– Мадам, мне очень жаль, что я вообще затронул больную для вас тему, – слышался голос Лиора, пока я шла по коридору.

Надо же! Свет оказался подлее тьмы. И сейчас он пытается снова наладить отношения. Вернуть тот хрупкий мостик между нами.

Где-то внизу уже играла музыка.

– Я понимаю, что это ужасные воспоминания. Но, может, вы хоть что-нибудь скажете? – с надеждой произнес Лиор.

– Нам пора, – равнодушно прошептала я, не глядя на него. – Бал уже начался.

Лиор остановился, а я направилась в зал, прижав к груди скромные цветы, как дань памяти мертвому мужу.

Опомнившись, Лиор догнал меня в коридоре.

– Мадам, я понимаю, что я не должен был ворошить прошлое. И я понимаю, что вы обижаетесь на меня за это. Но я прошу вас проявить благоразумие и далеко от меня не отходить, – услышала я голос. – Ради вашей же безопасности.

Когда слуги открыли дверь в зал, я увидела темноту. В зале, как и полагается по традиции, царил полумрак.

Гости были уже в сборе, приветствуя меня, как хозяйку бала и траура.

Не было пестрых нарядов, ярких красок. Все были в черном. Платья дам мерцали темными украшениями, как и мое.

Мужчины тоже были в черном. Вместо нарядных белых нашихных бантов – черный шелк, скованный брошками. Ни единого белого или яркого пятна.

Даже розы в вазах были черными, так же как скатерть и посуда.

Портрет Лионеля украшал главную стену. Вокруг него были розы, свечи и красивая драпировка из черной ткани.

Однако, несмотря на столь гнетущую и таинственную атмосферу, оживленную только теплым светом свечей, на лицах гостей были улыбки.

Они общались непринужденно, словно это обычный бал, пробовали закуски со стола, обсуждали повара, чью-то несостоявшуюся помолвку, вели беседы и неизменно кивали мне, как хозяйке.

– О, дорогая, – слышались голоса, а гости менялись в лицах, становясь грустными. – Это такая утрата… Просто словами не передать…

Я кивала, направляясь в сторону портрета мужа.

Отдав должное соболезнованиям и погрустив ради пары красивых фраз, гости отходили в сторону. Улыбки снова возвращались на их лица, а они продолжали разговоры.

– Вам следовало бы надеть вуаль, – послышался негромкий голос Лиора. Его голос был мрачен и насторожен.

Глава 69

Только сейчас я поняла, какими взглядами смотрят на меня мужчины.

«Охотники!» – пронеслось в моей голове.

Каждый из них считал своим долгом выразить мне соболезнования в связи с трагической и безвременной смертью моего мужа. Кто-то пытался взять за руку, считая, что именно так сможет поддержать меня в моем горе.

Молодые, старые, все они как один сливались в бесконечный поток сочувствующих.

Под ревнивые взгляды жен и невест каждый хотел задержаться рядом со мной подольше.

– Мадам не станет танцевать! Мадам разбита горем! – оттеснил от меня мужчин Лиор.

Танцевать? Да я готова была станцевать на краю пропасти, лишь бы снова почувствовать его взгляд. Лиор хотел спасти меня. А я… Я хотела упасть.

Я не ответила. Мои пальцы сжали черную бархатную складку платья. Разбита? Да, я была разбита. Но не горем. А двумя противоположными желаниями, рвущими меня на части. Одно – стать невидимкой, послушной женой, которая сидит в уголке и терпит. Другое – броситься в центр зала и закричать: «Я здесь! А ты? Пришел? Дай мне знак! Дай знак моему сердцу!».

Я положила две розы под портрет супруга. Цветы легли рядом с другими, став частью маскировки. Лжи, в которую играет весь зал, делая вид, что им ужасно жаль Лионеля.

«Извини, Лионель, – подумала я. – Эти розы – не для тебя. Они – для него. Для того, кто знает, что я рада твоей смерти. А гости? Выбирая между устрицами и твоей памятью, они бы предпочли устриц! Конечно, после того, что ты для меня сделал, мне проще засунуть эти розы в тебя, как в вазу, но придется положить их здесь. Традиция!».

Стоило мне только отвернуться, как меня обступили мужчины.

Все в черном. Все с улыбками. Каждый что-то говорил, кто-то пытался выразить соболезнования. Даже старенький дедушка, похожий на деревянную тощую куклу с механическими движениями робота, тоже решил выразить свое почтение. И тут же завис, пока его слуга не подсказал ему, что он собирался сделать мне предложение. Дедушка на мгновенье потерялся в пространстве, а ко мне подлетел мальчик лет шестнадцати.

– Вы так прекрасны! – прошептал он. И глаза его заискрились. Я смотрела на него, понимая, что среди холодных глаз охотников, этот мальчик единственный, кто претендовал на искренность. – Будьте моей женой!

– Так! Но это уже наглость! – произнес Лиор, оттесняя женихов. – Господа! Имейте совесть! Мадам, прошу вас, пойдемте!

Толпа женихов рассосалась, понимая, что кучей они ничего не добьются.

А я искала его взглядом. Все были в черном. Поэтому сливались. Среди мужчин было много высоких, плечистых, со светлыми глазами. А я даже не знала цвет его волос.

Неужели он не пришел? Неужели решил, что я выбрала Лиора?

Сердце неприятно сжалось, а я умоляла его дать знак, что он здесь. Среди гостей.

Я присела в роскошное черное кресло хозяйки, пока Лиор отваживал очередного ухажера, рассказывая ему о том, что его дети от первого брака будут явно недовольны его новой женитьбой.

Мужичок потрепанной лысоватой наружности ломился ко мне с горячим желанием засвидетельствовать свое почтение, но Лиор не пускал его.

В этот момент где-то в глубине зала, в самом темном углу, на стекле окна медленно пополз иней. Красивый, ажурный узор, словно чье-то дыхание замерзло на стекле. Я почувствовала это. По коже пробежал знакомый холодок.

Он был здесь.

Сердце вдруг так обрадовалось. Я почувствовала, как лихорадочно осматриваюсь по сторонам и ищу знакомый силуэт, знакомые глаза.

Я чувствовала, что он смотрел.

На меня.

На те самые серьги, которые едва не перешли к Лизетте.

На меня – его девочку, которая сердцем выбрала не свет, а тьму.

Он пришел.