Текст книги "Карамель (СИ)"

Автор книги: Кристина Тарасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

По Южному району мы передвигаемся спокойно: плетемся всей компанией по мосту к Золотому Кольцу. Оу и Лехандра устремляются вперед. Я вижу решетку, что совершенно неудивительно – Южный район отстранили от Нового Мира.

– Что теперь делать? – спрашиваю я.

– Для этого-то они и пошли с нами, – Серафим указывает на Оу и Лехандру, смотрит на часы на своем запястье. – Мы даже раньше. Скоро Б-Нель отключит камеры и сигнализации.

Мы занимаем время болтовней – стараюсь не впадать вглубь беседы, очень внимательно наблюдаю за присутствующими. Это первое ответственное дело в моей жизни, к которому я не просто имею какое-то отношение, а принимаю в нем участие.

Вдруг впереди раздается хлопок. Оу и Лехандра вместе хватают решетку и относят в сторону, скидывают вниз – удивленно смотрю на них. Теперь мы можем перейти на Золотое Кольцо? Так просто? Они пробегают мимо нас, хлопают ладонями по вытянутой руке Серафима и возвращаются, судя по всему, в резиденцию.

– Первый пункт выполнен, – объявляет мой друг. – Мы попали, куда требовалось, Оу и Лехандра свою часть работы выполнили.

Сами того мы сделать не могли по причине возможных неполадок; Серафим уследил даже за этим аспектом выполнения задания: малейшая неудача, и план сорвался бы на начальном этапе, что позволить мы себе никак не могли. Двое только что оставивших нас аккуратно выполнили свою работу и открыли нам доступ в отрешенный Новый Мир.

Из-за того, что Южный район закрыли, потребность в нижних этажах Золотого Кольца резко спала. Мы проскальзываем наверх без лишних глаз, на половине дороги Поларис и Шейни останавливаются, говорят, чтобы мы ждали их на посадочном месте на самом верху – убегают.

– Украденное Рики снаряжение в машине, – говорит Серафим, и тут же получает по плечу кулаком от Не-л-Ех. – О, прости, «позаимствованное» снаряжение Рики из дорогих отделов в машине.

Они смеются, но шутка обходит меня стороной – наверное, я слишком сосредоточена.

Мы поднимаемся.

Жизнь на поверхности не меняется изо дня в день: люди с пустыми глазами ходят по отделам, скупают вещи и предметы, которые им не нужны, и едут на работу – обыкновенное утро.

У посадочного места порхают две машины. Я сажусь к Поларис, рядом приземляется Не-л-ех; Шейни садятся Кир и Серафим. Поначалу меня смущает это – хочу быть ближе к своему другу, но раз обстоятельства требуют иного, я не противлюсь.

Пока мы летим, я смотрю в окно: на высокие дома, переплетающиеся друг с другом мостами, на серое небо, похожее на грязный смятый картон, на низкие облака, застилающие этажи домов пониже. Паутина… На ум приходит Ромео и его появление в моем сне – точно ли во сне? Теряюсь и отвлекаюсь.

– Эй, ты готова? – доходит до меня вопрос. – Я спрашиваю, ты готова?

Оборачиваюсь – Не-л-Ех положила свою руку мне на плечо.

– Да-да, готова, – отвечаю я и спешу оправдаться, – просто… задумалась. А мы уже на месте?

– Защитная стена и море – мы на месте. – Улыбка украшает ее смуглое лицо, глаза устремляются на перечисленные объекты.

Я гляжу вперед – через лобовое стекло. Море… Море, на берегу которого я согласилась стать парой Ромео; море, где я ужинала с семьей в ресторане «Фалафель», море, где я убила в себе ту самую Карамель, море, где я увидела убитого Бон-Тона младшего.

Мы так близко к защитной стене; смотрю влево – за ней грязные лужи и влажно-мертвая почва. Удивительно, как людям удалось перекрыть море и дальнейшее заражение источников воды. Как в действительности работали эти стены и правда ли они были защитными? Может, там – в почти иссохшем источнике – воет и плачет последний живой организм на Земле; он бьется в конвульсиях, видит беспорядочно неухоженную воду за стеной и мечтает пуститься в нее, но мы не позволяем. Мы поставили забор и окрестили территорию своей, мы забрали все ресурсы и истрачивали их без раздумья.

– Вон! Кажется, я вижу вертолет, – шепчет Не-л-ех. – Карамель, открывай дверь со своей стороны. На… для начала.

Она отклоняется назад и достает рюкзак со снаряжением, дает мне перчатки без пальцев – интересная ткань. Прилипаю к скамейке, когда кладу ладони – еле-еле отдираю их обратно. Себе девушка берет такие же перчатки, вокруг пояса обвязывает крепкую веревку.

– Страховка, – поясняет она. – О… Рики балует меня.

Женщина достает маленький прибор и засовывает его в карман.

– Что это? – интересуюсь я.

– Электрошокер, – смеется Не-л-Ех. – Давно просила его у Рики.

– О…

– Он бьет током.

Отвожу взгляд, не желая выслушивать продолжения.

– Вас там не ждут, – подхватывает Поларис, – так что не пугайся, Карамель. Оружие пригодится. Я вас доставляю – и моя работа окончена, встретимся вечером в резиденции с выпивкой.

Ее стройный, заводной голос затихает, в запасе у нас остается несколько минут.

Сначала действуют Кир и Серафим, что летят впереди. Мы замираем в воздухе, а они продолжают лететь.

В вертолет загружают ящики, что стоят на берегу; люди расходятся, а само средство для транспортировки поднимается в воздух.

– Мы не успели на посадку? – задаюсь вопросом я.

– Мы на ходу, – улыбается Не-л-Ех.

Я наблюдаю за тем, как вертолет взлетает достаточно на большую высоту (выше того, как двигаются машины) и парит над морем. Вдруг Шейни резко выворачивает и начинает поднимать автомобиль.

Наши приятели тоже набирают высоту, как вдруг боком влетают в вертолет – не успеваю испугаться, хочу вскрикнуть, но из окна появляется Кир – лепит что-то на дверь вертолета, и тогда я могу прикинуть, каких он огромных размеров. Кир выползает из окна и, кое-как цепляясь, держится за машину. Дверь воздушного транспорта вылетает, виснет на канате, который тут же обрубают, и летит в море. Шейни выравнивает машину. Кир помогает выползи Серафиму, с толчка отправляет его внутрь вертолета, затем шмыгает следом – они оказываются там. Шейни разворачивается и, резко снижаясь, летит обратно в город.

– Мы что… сделаем то же самое? – взволнованно спрашиваю я. – Серьезно?

– Он смог, и ты сможешь, – утешает меня Не-л-Ех. – Я же буду тебя держать.

– Почему мы не можешь на машине долететь до Ранида?

– Потому что весь подобный транспорт работает на определенной дистанции, затем просто глохнет. Нам нельзя медлить, если мы не хотим рисковать. – Поларис быстро глядит на меня и подмигивает. – Начинаем?

– Начинаем, – шепчу я.

– Хорошее решение, – посмеивается девушка и дает по газам, поднимаясь вверх.

– Открывай дверь! – командует Не-л-Ех, и я выполняю ее поручение.

– Почему так? Ребята выползли через окно, – подмечаю я.

– А у меня бедра широкие, – смеется девушка и выглядывает; затем смотрит на мое перекошенное лицо и добавляет, – боже, Карамель, я шучу, не бойся так! Просто тебе легче будет – цепляться не придется.

– Ладно, – быстро киваю ей. – Просто легче.

Женщина переползает на крышу – мы выравниваемся с вертолетом.

Чертовы аферисты!

– Руку! – Не-л-Ех протягивается ко мне.

Бездумно хватаюсь за нее, решив не вестись на собственные толкования в голове, рассуждения и страхи – я верю ей. Встаю ногами на самый край машины, и Не-л-Ех без предупреждения толкает меня. Лечу вперед.

Машина зависает в воздухе чуть выше вертолета, поэтому я хлопаюсь прямо в него. Острая боль в бедре дает о себе знать, и я начинаю соскальзывать. Серафим кидается ко мне и помогает заползти. Оборачиваюсь – Не-л-Ех потягивается как кошка, а затем прыгает, очень изящно приземлившись на обе ноги.

– Как ты, дорогая? – с улыбкой спрашивает Кир.

– Размялась, – ехидничает она и смотрит назад. – Все хорошо. Да, Карамель? – Она видит, как я широко распахнула глаза и невольно сжала ладонь Серафима. – Оставить панику, конфета наша.

Обиженно киваю ей… она толкнула меня!

Поларис машет нам рукой, разворачивается и улетает. Я смотрю на наши соединенные руки с Серафимом, подаюсь назад и отцепляюсь.

– Это лишнее, – шепчу я и получаю согласие.

– Да. – Юноша глубоко вздыхает. – Ты молодец, Карамель. Мы рядом – не беспокойся.

Я веду бровью, и он замечает это.

– Я серьезно, Карамель, – добавляет юноша. – Мы друзья. И если что-то случится – спрячем за спинами.

Кому-то все равно придется остаться на передовой… трясу головой – оставить панику, Карамель, да?

– Мы на разведку. – Не-л-Ех и Кир бегут к единственной двери и пропадают за ней.

– А что делать нам? – спрашиваю я.

– Притаиться и подождать конечной. – Серафим оценочно оглядывает помещение, в котором мы оказались. – Ты правда молодец, Карамель. – Я расслабляюсь, а он быстро касается моего плеча. – Я считаю, ты хорошо справляешься.

– Думаешь, никто не заметил, как мы вынесли дверь? – быстро свожу тему.

– Здесь везде шумоизоляторы. Я раньше бывал в военных вертолетах, окна у пилотов смешные: видно лишь то, что впереди – по бокам обзора никакого.

Задумываюсь о том, при каких обстоятельствах Серафиму доводилось находиться в военных вертолетах – откуда он знает их строение?

Мой друг хочет что-то спросить, как вдруг вертолет резко вздрагивает, и мы, встряхнувшись, с большим трудом остаемся стоять на ногах. Хочу подойти к стене и облокотиться о нее, но мы будто встаем на дыбы и резко хлюпаем носом вперед, после чего наоборот тянемся еще выше к облакам – заваливаемся на бок. Вижу, что Серафим хочет взять меня за руку, но вертолет опять дергает: я качусь к выбитой двери, вскрикиваю и пытаюсь ухватиться за что-либо. Парень протягивается, ворот моей куртки оказывается зажат в его кулаке, и он быстро подтаскивает меня к себе.

– Так и должно быть? – испуганно выдаю я.

Юноша томно глядит, проглатывает слюни и оглядывается, отвечает качанием головы, и еле слышное «нет» с трудом выбирается из его губ. Ответ этот вызывает спазмы внизу моего живота.

– Давай спрячемся? – предлагаю я.

Кир врывается обратно к нам и кричит о том, что Они – некто – знают о нашем пребывании сие и что Они – некто ожидали того. Серафим начинает перечить и качать головой, «быть того не может» слышно от него чаще, чем видно вздымающуюся в такт дыханию грудь. Из коридора за открытой дверью доносится грохот.

Ждали! Знали!

Вижу ухмылку юноши – как будто это наш план; растерянность сменяется на противоположное, улыбка – на звериный оскал.

За Киром врывается несколько мужчин в одинаковой форме песочно-зеленого цвета. Вертолет выравнивается, и Серафим помогает мне подняться. Кир ударяет одного из мужчин: ловит его кулак, выкручивает локоть и отталкивает к открытой двери. Тот вываливается и, должно быть, летит в воду. В воду!!!

Зачем он это сделал?! Он же убил его! Для чего?!

Серафим притягивает меня к себе и отводит как можно дальше от двери, подступает к Киру, чтобы помочь. Я спиной влетаю в стену и скатываюсь коленями вниз, наблюдаю, падаю, боюсь… Кир и мужчина в форме сталкиваются, заваливаются на пол: пытаются перебороть друг друга и подкатываются к двери. Вертолет опять наклоняется, я липкой стороной перчаток цепляюсь за стену, а Серафим в последний момент кидается от друга ко мне и хватает за талию – променял…

Кир толкает мужчину, тот успевает схватить его за ногу, и они выскальзывают вместе.

Я сжимаюсь – от страха, от незнакомцев, от драки, от рук моего друга-спасителя-губителя.

– Помоги ему! – кричу я, пытаясь отбиться.

– Руку! – доходит до нас вой Кира.

Серафим оставляет меня: бросается к мужчине. Вертолет опять дергается – мы падаем, и Кир вылетает вместе с солдатом.

Все происходит так быстро, и я не понимаю, что мне делать. Захлебываюсь от обилия действий, мыслей, эмоций… происходящее никак не укладывается у меня в голове. Серафим пытается от шока пробудить меня хлопками перед лицом, то и дело щелкает пальцами и трясет за плечи, и, уловив мое внимание, говорит, что нам необходимо найти Не-л-Ех, ибо планы меняются. Он помогает мне подняться и добавляет, что управление мы возьмем на себя.

– Сколько тут этих людей? – с всхлипом выдаю я, и вертолет опять подбрасывает. – Что с Киром? Он умер? Он… что с Киром, Серафим?!

Одна из перчаток рвется, я отцепляюсь и падаю на бок – уходим в наклонную. Я качусь к двери и вываливаюсь из нее. И именно в этот момент я понимаю, как хочу жить. Хочу! Никогда прежде мне не хотелось сохранить себя, уберечь, уцелеть – я хватаюсь за край пальцами и пытаюсь подняться, кричу, что есть сил, и болтаю ногами в воздухе.

– Карамель! Держись! – Серафим подползает ко мне, пытается взять за руку, но вертолет слишком сильно трясет.

Грохот. Двери со стороны салона выламывают, и появляется еще один мужчина. Серафим бьет его кулаком по лицу, хватает за волосы и со всей силы ударяет о стену – слышу хруст – волна ужаса пробегает по спине – и вижу кровь – гул в голове не перестает – на пальцах юноши.

Он приседает ко мне, и грохот повторяется.

– Оставь меня! – на эмоциях кричу я. – Оставь меня! Ты спасайся!

Серафим вторит «твоя семья, твоя семья…», и я не понимаю, почему он это делает. Единственное, что я знаю – ему тяжело; и впервые хочу сбросить тяжесть с чьих-то плеч.

– Отец выпустит закон! – кричу я. – Он подпишет его ради меня! Я просила!

Ободрение сейчас необходимо – нужен стимул!

Серафим предлагал поговорить мне с родителями после поездки в «Ранид», чтобы я могла удостовериться, что люди из Острога – неплохие; иное. Но я убедилась в этом куда раньше. Затем он сказал, что этот разговор совсем ни к чему, что я могу просто попрощаться со своей семьей. Мне хочется сделать ему хорошо, хочется утешить, хочется зажечь янтарный блеск в карих глазах.

– То есть, мы свободны? – оживляется он, но искренний блеск – мелькнувший в секунду – сменяется насмешливостью. – Территория общая?

Я чувствую слезы. Почему Серафим перестает поднимать меня?

– «К» – значит кара, – шепчет он. – Это твое наказание за все содеянное людьми Нового Мира.

– О чем ты, Серафим? – испуганно спрашиваю я, пытаясь обеими руками зацепиться за его ладонь.

– Тот парень, из-за которого разразился конфликт с Острогом – Бон-Тон младший. Я убил его, а затем и самого Бон-Тона. Золото – девушка в белом платье, – говорит он и отпускает меня.

Я проношусь мимо лопастей на боковых крыльях – к счастью меня не задевает; к счастью, да? Я машу руками, разрезая воздух, я молюсь спасению, я уповаю чуду – вот она моя религия.

Остаются секунды до воды, и мне поры бы что-нибудь переосмыслить. Нет… Все стало понятным и так: мой перевоз оказался необязателен.

– Мы ваши Создатели!

Вторит голос, и я вижу перед собой воду. Не понимаю, что происходит… Я тону?

– Мы будущее этого мира!

Глубоко вдыхаю – пара секунд – и замираю – пара секунд.

– И если вы живете…

Вода наполняет легкие как сосуд, но чья-то дрогнувшая рука не останавливается, и жидкость льется через край, ощипывает меня и давит.

– … дышите нашим воздухом…

Барахтаюсь и пытаюсь всплыть, вскидываю руками кверху, но не могу более двигаться.

– … едите нашу пищу…

Я хочу закричать.

– … смотрите на наше небо…

Кричу!

– … знайте! без нас не было бы и вас.

Дыхание перехватывает: ощущаю, как ледяная жидкость растекается внутри меня, обволакивает органы и удушливо стискивает их в своих объятиях.

– Вы наши подчиненные, а мы Боги!

Все тело обливается жаром. Я чувствую, что вот-вот – и вспыхну; загорюсь, как спичка, которую в следующий миг потушат и избавятся от нее.

– Восхваляйте же своих Создателей!

Я резко открываю глаза.

Помню, что тонула; вода была ледяной, но все тело жгло – у меня не получается это объяснить.

Эпилог

Раздается женский крик, когда ничейный темный силуэт проносится мимо. Он – крик – повторяет о том, что все свершенное рано или поздно ударит со спины последствиями. Также он – крик – молит о возвращении сына, и он – крик – осуждает за недавние действия его – темный силуэт.

– Вколите ей снотворного, – еле слышно мямлит мужчина в халате, проходя мимо палаты, откуда доносится женский голос. – Три капсулы.

В окошко на двери смотрит медсестра.

– Три? – переспрашивает она. – А если… не проснется?

Интонация ее содрогается и падает под ноги, бьется о грязный кафельный пол и эхом звенит по коридору.

– Что значит «если»? – смеется врач и шагает дальше.

Крик следует за ним. Вой проносится по палате – по каждой палате, заглядывает к пациентам – к каждому пациенту, но стены больницы сдерживают его: не выпускают за свои пределы.

Крик уверяет о том, что она согласна закрыть глаза на все с ней сотворенное, если ей немедля вернут ребенка, но такого – увы – последовать не может. Медсестра смотрит на девушку – молодую, красивую, но невзрачную и бледную. Ее черты лица прекрасны, но сама она измучена.

Девушка ловит взгляд медсестры и шепотом молит о том, чтобы та принесла ей сына. Вой не останавливается, всхлипывания ударяются вместе с кулаками о кровать, ногти рвут простыни и больничную обыкновенную тишину. Женщина в белом халате порывается ей помочь, но должность обязывает к иному, правила подчиняют обратному. И тогда раздражающие ум и слух всплески чувств более не утаиваются сполна: женский голос указывает на том, что каждый, коснувшийся ее горя, потерпит наказание.

Эту девушку отправили в психиатрическую лечебницу сразу же после родов – несовершеннолетняя, доказывающая, что любит; сумасшедшая – не иначе.

«Мудрым в жизни бывает не тот, кто познал и познает науки, а тот, кто испытал и испытывает любовь», доказывает она сама себе в своих спутанных как улицы и мосты Нового Мира мыслях. Фраза эта глубоко засела в ней – паразит искусал все другие рассуждения и восприятия, капнул смолой и велел застыть. И только янтарные глаза могли бы напомнить ей истинность действий; та самая – настоящая смола.

Девушка шепчет «Отдайте мне моего мальчика…» – не громко и не тихо; стройно и грубо; вязко и вскользь. Кашляет и уже срывающимся голосом проклинает, повторяет «Отдайте мне моего мальчика, отдайте…» И в следующий миг, не сдержавшись, но издержавшись долго, взвывает о том, что никто не смеет поступать так с ней и ее сыном. Она бьет руками и ногами, плачет, ревет и трясет головой.

– Отдайте мне моего сына, отдайте мне моего…

– Б-Нель, моя родная, ты здесь? – спрашивает Серафим, проходя к шезлонгам во дворе резиденции.

Девушка лежит, держа на коленях маленького котенка песочного цвета с коричневыми пятнами, рассыпавшимися по всему телу. Он облизывает ее пальцы шершавым языком, на лице ее держится еле заметная улыбка.

– Б-Нель? – повторяет юноша и, заметив девушку, стремится к ней. – Кара вернулась к своей семье, она захотела остаться с ними.

– В нашем мире не хватает чего-то особенного, – шепчет девушка, и на глаза ее падает тень от зонта. – Чего-то, – продолжает она, – от чего обыкновенно заводится балерина в шкатулке и начинает грациозно крутиться на одной ноге, то приседая, то выпрямляясь…

Юноша останавливается, мрачнеет и оборачивается.

– Кир и Не-л-Ех остались в «Раниде». Район процветает, – уже не так радостно говорит он. – Откуда у тебя…

– Это Саят. – На лице девушки появляется широкая улыбка. – Присядь, мальчик мой.

Он послушно садится на край шезлонга, Б-Нель продолжает гладить котенка – вздыхает.

– Б-Нель, хватит, – просит он. – Мы договаривались. Я уже устал.

– Ты же знаешь, как я тебя люблю.

– А я люблю тебя. И ты это тоже знаешь. Ради тебя я сделаю все, что угодно.

Он наклоняется к ней, прикасается пальцами к щеке и целует в висок. Котенок успевает задеть своим языком тыльную сторону руки. Она сдавливает своей рукой его горло.

– Скоро АндеРоссия переберется на остров – в район «Ранид». И мы улетим вместе с ними, – шепчет юноша. – Мы оставим Новый Мир со всеми старыми воспоминаниями. Я хочу увезти тебя.

Чувство дежавю обволакивает его с ног до головы.

– Мы оставим Новый Мир со всеми старыми воспоминаниями, – повторяет он.

– Но себя-то мы увезем, – смеется в ответ девушка.

В этот момент он думает о том, что все года жизни вместе никогда не называл ее истинным именем и – поистине – даже не знал, грезила ли она тем или нет.

– Я хочу, чтобы Карамель улетела вместе с нами. – Б-Нель начинает приподниматься – тень с ее лица постепенно спадает, переплывая на плечи. – За пару дней мы о многом успели поговорить. Она рассказала мне о Бесе, что, от такой как она, означало «я полностью доверяю тебе, я открыта для тебя». Карамель не хотела возвращаться на поверхность…

– Мы не можем ее заставить. Она сделала свой выбор.

Опять дежавю.

– Этот выбор сделал ты.

Больше книг Вы можете скачать на сайте – Knigochei.net