Текст книги "Дарованный остров (СИ)"

Автор книги: Кристина Камаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

– Нет, Дилидин. Мириэль действует иначе, чем действовали бы мы, но у нее хватит силы победить тьму в себе.

– Ты упрямишься, Яшмет, и поступаешь не так, как учит наше племя. Ты убиваешь, тьма проникает в тебя. Тогда зачем ты обманываешь себя? Думаешь, что сможешь остановиться?

– Мне жаль, что разочаровал вас. Я отчасти принадлежу к этому миру, Дилидин. Противоречия живут в моем сердце и в моих поступках.

– Как же ты остановишь зло? – прошептала Дилидин.

– Если бы мне это было ведомо, – вздохнул Юниэр, – не переставайте надеяться! – и он приготовился в обратный путь.

– Постой, Яшмет! – воскликнула Дилидин. – Я заглядывала в зеркало, в твое будущее. Если ты не помешаешь принцессе, то все обернется плохо, очень плохо для тебя. А то, что вы задумали… Лучше не делать этого, Яшмет.

– Прощай, Дилидин… – отвечал он уже из небесной выси. Ноги ее подкосились, она села на камни и уронила голову на грудь. А он очнулся в постели в маленькой комнатке под самой крышей. Луна уже исчезла из его окна.

Да, конечно, они все о нем знали, люди-птицы. И тревожились за его судьбу. Дилидин было жаль, слишком сурово он поговорил с ней, а она желала ему добра, хотела предупредить о надвигающейся опасности. В зеркало заглянула она. «Лучше не делать то, что вы задумали», – не слишком приятное предзнаменование накануне покушения на короля, намечавшегося на это утро. Но уже поздно что-либо менять. Юниэр тряхнул головой, отгоняя дурное предчувствие. Все эти предсказания – туманная наука, никакое зеркало не расскажет обо всем, что может произойти.

Но тяжесть была такая, словно сама смерть присутствовала с ним рядом, дышала в затылок и караулила любую оплошность. Он встал с постели, умылся холодной водой и сел у окна дожидаться назначенного времени.

– Надеюсь, что дело, с которым ты пришел ко мне в столь поздний час, заслуживает внимания.

– Я не посмел бы тревожить своего господина по пустячному поводу.

– Что ж, выкладывай.

– Сегодня вечером трое солдат пришли в «Шальной ветер» (это самый обыкновенный затрапезный постоялый двор в порту Андуниэ). Я бы не обратил на них внимания, хотя все трое были одеты в дорогие доспехи, которые носит королевская гвардия. Вельможи тоже заглядывают в бесхитростные заведения типа «Шального ветра», так как само по себе их появление не было удивительным. Но я оказался за соседним с ними столиком и рассмотрел их поближе. На одном из воинов я узнал доспехи Криода, одного моего приятеля, который, похоже, пропал без вести. Во всяком случае, недели две о нем точно никто ничего не слышал. А Криод был охранником самого короля. Этот тип в его доспехах Криодом не был. Тогда я стал следить за ними. Вели они себя слишком тихо для гвардейцев, которые пришли поразвлечься. Не сняли шлемов, не заказывали женщин и старались не обращать на себя внимание. Поужинав, сразу направились наверх, в свои комнаты.

– В «Шальном ветре» не проверяют, кому сдают комнаты?

– Нет, господин! В «Шальном ветре» вы не найдете ни одной трезвой души. Хозяин берет плату вперед, иначе ему ни за что не запомнить всех, кто у него ночует. Но я проследил, где они остановились, и попросил комнату рядом с ними. Ухом припал я к стене, надеясь, что, оставшись одни, они заговорят, и мне удастся выяснить больше. О, повелитель! Один из них вдруг запел по-эльфийски, а другой зашикал на него тут же. Осторожнее, мол, помни, где ты находишься. – Рассказчик вспотел от усердия, ему очень хотелось, чтобы новости оказались полезными господину. – Один из них – эльф, а другой – женщина, – выпалил он последнее.

– Их было трое?

– Третий взял отдельную комнату, – пояснил доносчик, – я проходил мимо, но ничего не услышал. Но если повелитель прикажет, мы поймаем их всех тепленькими, пока они спят, и приведем в храм.

– Погоди. Прежде нам стоит выяснить их планы.

Два брата пришли к Саурону вскоре после той ночи, когда разбежались артисты их цирка. Слютко рассудил, что жрец отчасти виновен в их разорении, и, кроме того, подумал, что без знака Паука вести дела с гражданами Нуменора будет проблематично. Поэтому, преодолев страх, который внушал им нечеловеческий жрец, братья явились к нему и предложили свои услуги. Саурон допросил их, буравя бездонным оком. Утаить от него что-либо, нечего было и мечтать, и после краткой беседы братья чувствовали себя вывернутыми наизнанку. Но жрец остался доволен, он видел перед собой пару отменных шпионов и сметливых слуг, лучше их ему и самому не удалось бы сыскать. Братья получили работу и печать на запястье. Печать приобщала их к высшей крови, посвящала выходцев из Средиземья в сверхрасу. Слютко обрадовался, что не ошибся в своих расчетах. С тех пор они действовали по указке Саурона, и ему не в чем было их упрекнуть. Братья в работе сочетали инициативу, усердие и смекалку. Вот и сейчас Слютко нутром чувствовал, как взволновало его сообщение непроницаемого с виду Саурона.

– Проведи меня в «Шальной ветер», – сказал Саурон.

– Да, господин! – Слютко ликовал, значит, дело и впрямь было важным, раз жрец решил разобраться в нем лично.

Флот Нуменора едва вмещался в огромной гавани, корабли качались на волнах плотными рядами, и леса их мачт уходили в даль, застилая горизонт. Король приказал привести в боевую готовность все корабли, теперь их перетягивали из Восточных бухт к западному берегу острова Эленны. Заброшенный доселе Андуниэ заполнили горделивые красавцы: ветераны морей рядом с неиспытанными кораблями, выделявшимися ярким, еще не потемневшим деревом мачт.

Ар-Фаразон ежедневно совершал ритуал осмотра своего флота, также он посещал учения, на которых весь цвет мужского населения острова осваивал искусство боя под руководством опытных воинов королевской гвардии. Ар-Фаразон давно оставил прежние привычки, когда он вел себя с поданными панибратски и участвовал в их упражнениях и развлечениях. Теперь, не иначе как на Золотом Драконе являлся он перед людьми, недоступный и возвеличенный, под торжественную музыку, окруженный бравыми легионерами, которые шли плечом к плечу так плотно, что казалось, гвоздя не вбить между ними. Такой выход требовал огромных пространств, и по приказу короля, вдоль западного берега была за несколько дней проложена и вымощена белым камнем широкая дорога только затем, чтобы его громоздкая колесница с двадцатью лошадьми могла проехать величественно и плавно.

Ар-Фаразон опасался покушения, он считал, что уже скоро завладеет землями Валаров и обретет долгожданное бессмертие. Жрец также советовал ему быть на чеку. Во дворце охрану усилили до абсурда, и все-таки Ар-Фаразон предпочитал, чтобы жрец всегда находился при нем (тогда он чувствовал себя защищенным не только от людей, но и от призраков). Колесницу – Золотого дракона – спроектировал ему сам Саурон. Подступить к дракону не давали легионеры, а при малейшей тревоге король мог скрыться внутри дракона и уберечься от стрел и злоумышленников. Внутри дракона находилась комната-тайник со стенами из непробиваемого мифрила. Так что, Ар-Фаразон чувствовал себя в безопасности, разъезжая по городу на гигантском драконе.

Заговорщики решили похитить короля вместе с колесницей. По мощеной дороге колесницу можно было гнать вперед до башни Минастира, а там уже извлечь короля. Весь план состоял в следующем: Юниэр и Мириэль, переодетые королевскими легионерами, собирались примкнуть к строю охранников короля. Оба были искусными в магии, им удалось бы на некоторое время пустить пыль в глаза бдительным стражам. Остроглазый Лот должен был занять позицию высоко на маяке, мимо которого каждый день совершалось торжественное шествие. Оттуда при приближении колесницы он должен был засыпать стрелами легионеров и тем самым внести смятение в их ряды. Пользуясь сутолокой, Юниэр и Мириэль заняли бы место колесничего и погнали бы лошадей во весь опор. Лоту тогда следовало спуститься с башни, не мешкая. Дориан с лошадьми ждал его на задворках ближайшей улицы. Потом они оба должны были примкнуть к Мириэль и Юниэру. Они рассчитали, что у башни Минастира им удастся оторваться от погони, если она будет. Тогда они вытащат Ар-Фаразона из мифриловой комнаты.

Накануне у принцессы был жесткий разговор с Элендилом. Обсуждали вопрос о взятии короля в заложники. Но Элендил горячо противился и этому варианту.

– Саурон, может быть, только порадуется, если вы избавите его от Золотого паука. В любом случае он найдет способ обхитрить вас. Все, чего вы добьетесь – это нападения нуменорцев на Роменну. Они ни за что не поверят, что Верные не имеют отношения к похищению, и истребят нас всех!

– Когда я вернулась в Нуменор, вы обещали мне содействие, – напомнила Мириэль холодно.

– Я не собираюсь жертвовать своим народом из-за вашей прихоти! – вспылил Элендил.

Они рассорились. Но многие Верные пришли в восторг от задуманного похищения и желали войны, потому что унизительная блокада и ожидание стали невмоготу.

Мириэль решила, что не будет откладывать мести только потому, что предводители Верных считают ситуацию неблагоприятной. Она слишком долго к этому шла.

«Если все пройдет успешно, – загадала она, – то действительно не имеет смысла держать Фаразона пленником. Он заслужил немедленного возмездия. Только пусть знает, от чьей руки умрет, пусть увидит свою смерть в лицо».

Рано утром все трое вышли из гостиницы. Мириэль и Юниэр подстраховали Лота, пока тот взбирался на маяк. Все было тихо, им никто не встретился и не воспрепятствовал. Потом они прогулялись по набережной, вдоль которой уличные торговцы расставляли свои лотки. С ними заискивающе здоровались и почтительно кланялись, но они никак не реагировали на приветствия и быстро шли вперед. Внизу, на море, работы давно начались, мастеровые вставали рано.

Два легионера присели под навесом уличного кафе и заказали зара. Время тянулось медленно. Юниэр не стал делиться дурными предчувствиями с друзьями. Внешне спокойный и расслабленный, он был на чеку, чтобы не пропустить сигнал тревоги. Солнце щедро рассыпало греющие лучи, и хотелось вздремнуть вопреки рассудку.

Громкая песня труб и звон литавр возвестили о том, что король выехал на прогулку задолго до того, как показалась колесница. Легионеры переглянулись, расплатились за напиток и встали у края мостовой. Колесница двигалась не быстро, но не потому, что лошадям было трудно тянуть за собой такую махину, а чтобы стражники, телохранители и музыканты могли поспеть за нею. Едва лишь процессия поравнялась с ними, легионеры прошмыгнули в строй, и другие солдаты спокойно подвинулись, восприняв их маневр, как нечто само собой разумеющееся. Теперь каждый их шаг тяжело ударял о мостовую, повинуясь ритму, заданному строем солдат. В ушах гудело от громыхающих за спиной инструментов, а волнение все нарастало по мере приближения к маяку, где они оставили Лота.

«И раз, и два, и еще», – считала Мириэль, чтобы не сбиться. По непонятной причине ее охватил озноб, и даже зубы отбивали дробь. Хорошо, что в этой лавине звуков никто, кроме нее, этого не слышал. «Но ведь пора, так, еще шаг, еще… Пора, Лот! – они подходили все ближе. – Ну же, миленький! Заснул ты там, что ли?» Они шли уже вровень с маяком, но стрелы не летели. Все легионеры в строю смотрели прямо в затылок друг другу, но принцесса не выдержала и отыскала взглядом Юниэра. Нетерпением и ненавистью пылал ее васильковый взор. Она легко вспыхивала и негодовала, если ей не удавалось сразу то, что она задумала. Их план срывался. Юниэр отвел глаза и посмотрел вверх, на темное окошко маяка. «Так вот, где таилась угроза! Вот, где подкарауливал коварный враг!» – Забыв про осторожность, Юниэр бросился к башне. Тогда и принцесса поняла, что с эльфом, должно быть, случилось что-то неладное, и вырвалась из строя, едва не опрокинув своих марширующих соседей. На этот раз легионеры заметили их внезапное бегство, и ряды смешались. Но король, глядевший в морскую даль и рисовавший заветные земли в своем воображении, не обратил внимания на возникшую сутолоку. Легионеры выровнялись и зашагали дальше.

Юниэр, а за ним Мириэль почти взлетели на высокий маяк. «Пусть бы он просто замешкался, ну, пожалуйста!» – взмолилась Мириэль, а слезы уже катились градом. В каморке, где сторож должен был поддерживать пламя всю ночь, чтобы корабли не сбились с пути или не натолкнулись на скалы во тьме, и откуда должен был стрелять Лот, они увидели эльфа, который стоял спиной к ним, как будто опершись на подоконник от усталости. Но тяжко недвижным был он, а его серый плащ набух и побурел от крови. Упав на колени перед ним, Мириэль издала нечеловеческий крик, ее сердце разрывалось от горя и боли. Крик утонул в шуме труб и литавр. Юниэр подхватил тело Лотлуина. На лице эльфа застыло выражение простодушного недоумения, словно он сам так и не поверил до конца в свою смерть. У Юниэра ком подкатил к горлу. Ему и прежде приходилось видеть мертвых, но осознать, что умер Лот, было трудно. Всегда веселый, жизнерадостный непосредственный Лот, чье бытие в мире казалось гимном жизни, вдруг умер…. Это было нелепо, не нужно, несправедливо! Такие, как Лот должны жить вечно.

Мириэль рыдала в полный голос: «Нет, только не ты, только не ты», – различил он слова в ее стенаниях.

– Мирэ! Мы должны вынести его отсюда, – сказал он сквозь слезы.

– Кто убил его? Кто посмел? – всхлипывала Мириэль. – Где он? Где прячется? – Но зря она обыскивала каморку и швыряла о стены предметами, которые попадались ей под руку. Убийца не дожидался их на месте преступления.

– Да, увезем его отсюда, Юниэр! Увезем к нашим. Может, еще можно вернуть его? Конечно, они помогут! – убеждала она себя. Теперь они наконец-то могли двинуться прочь из проклятой башни. Обернув тело Лотлуина еще одним плащом, Юниэр спустился первым, принцесса за ним. В душе ее бушевал шторм, и она ненавидела весь мир.

– Да, чтоб ты канула в небытие, продажная Эа! – твердила Мириэль, и ей казалось, что ни один человек не достоен жить в мире, если Лот мертв. Оглянувшись на злосчастный маяк, Мириэль выплеснула на него мощный заряд своей ненависти. Крепкая башня треснула, закачалась и рухнула на набережную. Только после этого принцесса последовала за Юниэром в тот переулок, где Дориан должен был ждать их.

На набережной начался переполох. Вся процессия, сопровождающая выезд короля, успела миновать то место, куда угодила рухнувшая башня. Всполошились прохожие и уличные торговцы, увертываясь от осколков камней, летевших во все стороны. Никто так и не узнал, отчего упал маяк. Ар-Фаразон был страшно возмущен и проклинал строителей, из-за которых стало опасно ездить по городу. Того и гляди, на тебя упадет какая-нибудь башня. Он распорядился, чтобы все маяки в Нуменоре проверили и укрепили. Этим дело и кончилось. Король так и не узнал о том, какой опасности ему удалось избежать в этот день.

В толпе зевак неподалеку от рухнувшей башни были Слютко и Громилло Выдрыч, и с ними третий, с которым братья держались очень почтительно. Жрец нарядился обыкновенным бродягой, широкополая шляпа скрывала его лицо. Он расхохотался от души, когда разъяренная принцесса обрушила маяк.

– Почему мы не схватим их всех, господин? – поинтересовался Слютко.

– Не спеши. Зачем портить себе удовольствие? – ответил жрец. – Охота только начинается.

Со скорбными вестями, а не с победой примчали кони заговорщиков к холму Оромет, где дожидались их нетерпеливые элендили. Смерть Лотлуина поразила всех и наполнила сердца горькой печалью и жаждой возмездия. Юниэра беспокоило также то, что погони за ними не было, следовательно, враг задумал новую хитрость, и будет нападать исподтишка и неожиданно.

Принцесса обезумела от горя, никто не смел приблизиться к ней, чтобы успокоить. Она твердила, что Лота необходимо вернуть. А кто-то из Верных подлил масла в огонь, предложив сделать это ей, поскольку она обладает магической силой. Успокоили ее Айрен и Дориан.

– Не думайте, что Лотлуин умер, принцесса. Вы же знаете, что дух его попал во владения Ирмо, где забываются все даже самые неизбывные печали, где исполняются все заветные желания, где сон и явь сменяют друг друга незаметно, где каждый день наполнен впечатлениями такой силы, что с ними не сравнится ни одно из земных переживаний.

– Вы не понимаете! Лот любил эту жизнь и не хотел умирать. Он должен был остаться с нами.

– Он не забудет нас и будет встречать всех в Лориэне. И любить вас будет по-прежнему, принцесса. Власть Ирмо такова, что он может окружить обитателей садов Лориэна образами самых близких друзей и любимых.

– Это всего лишь иллюзия!

– О, нет! Поверьте, ему там хорошо, принцесса. Он воспринимает все, как реальность, и счастливые видения наполняют его благодатью. Нежная Эсте исцелит его раны и скорби. Ниенна омоет чистой слезой все его потери, тревоги и страхи. Целебные воды озера Лореллин снимут усталость прожитых лет. И когда душа его станет легкой и чистой, отдохнувшей, сияющей новизной, как первоцвет весной, он сможет вернуться в наш мир, если захочет. Не плачьте о нем, принцесса. Мы все очень любили его, и нам больно расставаться с ним. А он ушел в лучший мир. Так давайте проводим его со светлым чувством.

Мириэль притихла. Легче стало на сердце и у Юниэра после рассказов о прекрасном Лориэне.

– Помнишь, – обратился он к Мириэль, – как Лот говорил о заветном уголке, где все могут жить, не зная забот, не страшась врагов и напастей, где можно только любить и наслаждаться бытием? Теперь он как раз попал в такое место. Его мечта исполнится.

– Да, наверное, так, – тихонько кивнула принцесса, лицо ее смягчилось, – пусть обязательно сбудется мечта Лота. Он так этого достоин!

Айрен и Лиэль отмыли от крови тело Лотлуина, закрыли страшную рану у него на горле так аккуратно, что не осталось и шрама, натерли его ароматными травами, любовно причесали золотые кудри и обернули в легкую белую ткань. Мужчины изготовили длинную узорную ладью из ясеня, а напутствия в последний путь вырезали эльфийскими рунами. Весь день подходили к эльфу его собратья и элендили, прощались. Ночью не спали, сидели у костров и тихо пели, и была эта ночь хороша и исполнена светлой грусти. И хотя Андуниэ больше не была их землей, никто их не потревожил. На следующий день, когда все было готово, эльфа уложили в ладью, отнесли к морю, осторожно спустили на воду и подтолкнули вперед. Изящная ладья, медленно покачиваясь, поплыла вдаль по солнечной дорожке в заветный Валинор.

Провожая любимого друга, Верные и эльфы обнялись, стоя на песчаном берегу. Мириэль прильнула к Юниэру, и он воспринял это, как знак примирения между ними. Он подумал о том, удастся ли им когда-нибудь обрести свой заветный уголок, счастливую землю?

– Смотрите! Смотрите! – засмеялась Лиэль. Она первая заметила, как по обе стороны от ладьи, рассыпая вокруг жемчужные брызги, запрыгали дельфины. Все заулыбались. У эльфа будут провожатые до самого Валинора.

Позже все Верные разъехались с грустным чувством, понимая, что не скоро смогут вернуться сюда. Фаразоновский флот разрастался, вскоре нуменорцы обоснуются здесь по всему берегу, и тогда никто не окажет элендили теплый прием. Страшно было думать, что эта прекрасная гавань, которую их предки обустраивали вместе с эльфами, послужит местом отправления нуменорского воинства в Валинор.

Принцесса не изъявила желания возвращаться в Роменну, и Юниэр остался с ней. В тот день они долго бродили вдвоем и переговорили о многом. Она рассказала ему о своей жизни после разлуки с ним, и он узнал, наконец, какой неласковой оказалась ее судьба, непосильными испытания, легшие на хрупкие плечи. Они не сломили ее, но ожесточили. Юниэр много отдал бы, чтобы в прошлом они не расстались, чтобы и она вместе с ним попала в Ориену. Еще острее захотелось ему защитить ее, уберечь от всех страхов, увидеть вновь безмятежно счастливой. Мириэль было приятно находиться с ним рядом, она поняла вдруг, как трудно всегда самой принимать решения и нести за них ответственность, как устала она рассчитывать только на себя. И ей захотелось побыть маленькой девочкой, о которой заботится сильный рыцарь.

В тот день Юниэр подумал, что доверие между ними восстановлено навсегда.

А ночью ему опять было видение – корабль Вингилиот воссиял на небе точь-в-точь как во время праздника Благодарения на Менелтарме, и капитан Эарендил глядел на него сурово. Черный вихрь пронесся мимо ожившего созвездия, Эарендил поднял серебристый меч и рубанул им по хвосту пролетавшего вихря, тот вздрогнул, но не рассеялся.

– Она не сделает этого сама, – прозвучал голос ниоткуда, и Юниэр очнулся ото сна. Вместе с принцессой они ночевали в башне Минастира. «Чего же не сделает она?» – подумал Юниэр. «Она не уничтожит книги», – ответ пришел сам собой.

Какое-то время он сидел перед спящей принцессой и мучился сомнениями. Ему следовало спросить ее согласия, но он не был уверен, что получит его. Не обращать внимания на знаки? Это тоже не выход. Если бы накануне он настоял на отмене заговора против короля, Лотлуин, возможно, был бы жив. Но он никак не предполагал, что под удар попадет эльф, а не он сам. Быть может, если сейчас он ничего не предпримет, то потом горько раскается. И Юниэр решился. Он хорошо знал, где принцесса хранит книги Моргота, и легко нашел их в темноте. Они показались ему еще тяжелее, чем прежде. Потом он поцеловал Мириэль, и та улыбнулась во сне. «Она поймет, что это было необходимо. Утром я все расскажу ей», – решил Юниэр и начал спускаться с башни. Он не стал отходить далеко, было тревожно. У подножия башни собрал ворох сухих веток, а потом высыпал из мешка книги самым непочтительным образом. Ночь выдалась темная, жуткая, неприятная. Может, это книги заражали его враждебной силой, стремились напугать, смутить, заставить поверить, что он совершает нечто неразумное. Ветер поднялся, едва он вынес книги из башни, редкие деревья вокруг скрипели и отбрасывали зловещие тени. Совы, тоже не ясно, откуда их вдруг набралось столько в этом месте, неприятно ухали. Единственным утешением для него ярко полыхала в небе звезда Эарендила. Но ветер нагнал чернильные тучи, и время от времени она скрывалась за ними. «Скорее, – думал Юниэр, – кажется, надвигается гроза». Руки его тряслись, когда он высекал искру, его воля боролась с волей книг, костер все не вспыхивал, все труднее было противостоять желанию открыть книги и читать, читать, вбирать их мудрость. В них знания, накопленные веками, в них силы самих стихий! Наконец-то запылали сухие ветки, и Юниэр вздохнул с облегчением. Ветер раздул костер, и он заполыхал, взвившись на такую высоту, что едва не опалил Юниэра, и тот отскочил в сторону. «Горите, горите, – думал он, – недолго вам еще осталось торжествовать, ядовитые твари». Тут он заметил, что дерево горит, а книги – нет. Ничем не вредило им жаркое пламя. «Что за напасть», – испугался Юниэр, когда в ярком свете костра книги вдруг раскрылись сами собой, и перед ним заплясали буквы языка, которого он никогда не знал и не желал бы знать, но смысл каждого слова был ему понятен.

– Знаешь ли ты, с какой звезды пришло твое племя, воин? А хочешь, мы укажем тебе путь, и ты вернешься назад?

Юниэр был потрясен. Откуда знали книги о его племени? О том, что веками не оставляла людей-птиц надежда, что однажды придет к ним посланник и заберет их, затерянных, домой? Откуда все это известно книгам?

– Ты и есть посланник, Юниэр, – выдали они ему очередное откровение. – Только ты укажешь путь к отчему дому своему народу. На тебя они уповают. Неужели ты обречешь их вечно жить в изгнании?

Юниэр колебался. А вдруг они не лгут? Соблазн узнать, где находится звезда, с которой пришло его племя, и как туда вернуться, был велик. Нет, нужно уничтожить Азбуку Врага. Не затем ли отправили его в Средиземье люди– птицы? Нельзя поддаваться их лжи, они искушают любого, кто их слушает.

– Мы многому научим тебя, воин. Даже тому, как не гореть в огне, – издевались книги. Но на этот раз противник им достался упрямый. «Если они улещивают меня, то, стало быть, опасаются, что я уничтожу их, – рассудил Юниэр, – значит, это возможно. Попробуем еще раз». Он набрал еще больше хвороста и разложил вокруг книг. Те зашипели презрительно. «Не сгорите, – решил Юниэр, – размочу вас в море и разорву на клочки». Снова ярко заполыхал хворост.

Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Его воля спотыкалась о чью-то чужую непомерно сильную волю, как будто не книги были перед ним, а их хозяин и создатель хотел сокрушить его. И тут в стороне от костра Юниэр увидел мелькнувшую тень. Перед ним возник красноглазый волк. Он подумал, было, что этот образ вызвали к жизни книги, чтобы напугать его, но потом понял, что это Саурон. В прошлый раз он сам в облике волка атаковал жреца, и тот пришел отомстить. Как противостоять одновременно и Саурону, и его повелителю – Морготу, действующему через черные знаки своих неистребимых книг? Если он проиграет битву, Саурон завладеет азбукой врага, свершится зло, которое и представить страшно. Быть может, Эа погибнет, а Моргот восторжествует. Если он проиграет битву, то Саурон доберется до принцессы, и некому будет защитить ее. Так почему же ему – избранному, так до сих пор и неизвестно, как он может победить своих врагов?

Юниэр и волк не сводили глаз друг с друга и медленно передвигались вокруг костра. «Если бы у нас были сильмарилы, – вспомнилось Юниэру простодушное замечание Исилдура, – да, больше, избранный, ты ничего придумать не можешь», – горько усмехнулся Юниэр. В это мгновение он увидел в приблизившихся зрачках волка, как звезда Эарендила выглянула из-за туч, волк ощерился и на миг отвел взгляд. «Сильмарил на небе», – мелькнула мысль, и тут его осенило. Молниеносным движением Юниэр выхватил из кармана кристалл, который вручил ему оракул, и поймал в него луч звезды Эарендила. Молния проскочила сквозь кристалл и ударила в волка, но тот, хитрая бестия, уже догадался, в чем дело и бежал прочь, прижав уши. Все же ожог он получил немалый. Весь бок был опален. Сам Юниэр едва удержался на ногах от удара молнии и от неожиданной удачи. «Пламя сильмарила смертельно для плоти врага», – снова вспомнил он Исилдура с благодарностью и, не дожидаясь пока звезда Эарендила снова зайдет за тучи, Юниэр поймал вторую молнию и направил ее на книги Моргота. Вот оно пламя, от которого книгам пришлось не сладко! С наслаждением наблюдал Юниэр, как скукожились пропитанные магией зла страницы, как они чернели и превращались в прах. Книги свистели от злобы и стреляли искрами в своего убийцу, и все-таки они умирали! Юниэр не успокоился, пока от книг не осталось ничего, даже пыль ушла под землю. Где-то далеко, далеко, за пределами Арды, его проклял могучий мятежный дух, но это не имело значения. Он справился. Он совладал с искушением и уничтожил Азбуку Врага.

Грянул гром, из скопившихся туч хлынул ливень, и изнемогший Юниэр побежал назад в башню. Он никак не мог поверить, что все сошло так удачно. Но по дороге наверх ужасная мысль посетила его, что, если пока он возился с книгами, Саурон побывал в башне, и принцесса…бедная Мириэль…что если она мертва? Скачками преодолел он последние ступени и подбежал к принцессе, ощупывая ее в темноте. Мириэль проснулась.

– Что такое? Что случилось?

Он, смеясь, обнял ее, прижал к себе.

– Там дождь? – она коснулась его мокрой щеки.

– Да, дождь. Как я люблю тебя! – он прильнул к ее губам в долгом страстном поцелуе. Они так и уснули в объятьях друг друга, а прежде он подумал: «Моя хорошая, завтра я расскажу тебе о моем открытии. Вместе мы одолеем Саурона».

– О, ужас! Юни, ты не представляешь, что произошло! Мы пропали!

Юниэр взглянул в ее растерянное лицо.

– Что такое?

– Книги. Мои книги куда-то исчезли, – всхлипнула Мириэль. – Неужели, кто-то был здесь, пока мы спали?

– Ты уверена, что хорошо искала? – не мог удержаться Юниэр, чтобы не подразнить ее.

– Ну, конечно! Юниэр, это же катастрофа. Ты понимаешь, если книги попадут ему в руки…. О, Юни! Там столько всего! Мир погибнет.

– Тише, Мирэ. Может все не так плохо. Мы что-нибудь придумаем.

– Мы уже ничего не придумаем! – заламывала она руки в отчаянии. – Как я могла так забыться? Я должна была следить за ними, не спускать с них глаз! Что я наделала, Юни!

Ее горе было таким трогательным, таким искренним.

– Почему ты улыбаешься? – возмутилась она.

– Иди ко мне, Мирэ, – позвал Юниэр, – не убивайся так. Ничего страшного не произошло, и мир не погибнет. Твои книги не достались врагу. Я сжег их, Мириэль.

Какое-то время она безмолвствовала, застыв посреди комнаты, не веря своим ушам.

– Ты, что? – переспросила она, облизнув сухие губы.

– Сжег их. Сегодня ночью. Больше они не потревожат тебя, – добавил он.

И тут у принцессы началась истерика. Она залилась искусственным смехом.

– Ну, конечно! – вздрагивала она, захлебываясь от негодования. – Я должна была догадаться. Ты все время следил за мной. Шпионил. Как это низко, низко! Ты заставил меня поверить, что все еще любишь меня. О, подлое племя! Тебя подослали сюда, чтобы обезоружить меня, проклятый предатель!

– Нет, Мирэ, нет! – Юниэр вскочил. – Что ты такое говоришь?! Я люблю тебя, я сделал это для твоего же блага.

Он пытался подойти к ней и успокоить, но она не давалась. Взгляд ее стекленел, губы дрожали.

– Мерзавец! Не подходи! Не касайся меня! Как смел ты тронуть мои книги? Ничего, не обольщайся. Думаешь, обезвредил меня, да? Я знаю их наизусть! Они живут во мне. Так что ты зря старался, обманщик!

– Мирэ! Успокойся же, наконец! – Юниэр прыгнул вперед, чтобы схватить ее, но не успел.

– Это ты успокойся, предатель, – принцесса произнесла заклятие, и Юниэр застыл в своем порыве к ней, а потом упал на каменный пол бездыханным.

– Вот так-то лучше, – ее все еще трясло от припадка. Никто не смеет лгать ей, играть на ее чувствах и трогать ее вещи. Никому нельзя доверять. Она была права, рассчитывать можно только на себя. Что за затмение нашло на нее вчера? Теперь ей все стало ясно. Она опустилась перед Юниэром на колени и обшарила его одежду. Ничего кроме кристалла там не было. «Заберу эту вещицу, – решила принцесса, – кто его знает, что еще задумали эти хитроумные люди-птицы?». Поднявшись, она бросила полный презрения взгляд на того, кто притворялся ее другом, и ушла прочь, бросив его в башне. Но не в Роменну отправилась она. А куда? Едва ли она сама представляла в тот момент куда идет.

Неподвижного Юниэра обнаружили в башне Слютко и Громилло. Саурон порадовался удаче. Больше, чем этот человек, ему никто прежде не досаждал. Он сдержался и не размозжил ему голову немедленно. От него можно было многое выведать о таинственной Стране Вечных Льдов.