Текст книги "Дарованный остров (СИ)"

Автор книги: Кристина Камаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Хитрость Саурона

– Их тысячи тысяч, – прерывистым голосом докладывал Саурону Якитур, полуорк, воочию наблюдавший приближение нуменорских кораблей к причалам Умбара – самого крупного порта нуменорцев в Средиземье. В то утро вся водная гладь была устлана сияющими парусами. Многие подумали, что это Валары покинули свои земли, но, когда корабли подошли поближе, на парусах и флагах засверкали знаки царского отличия Нуменора, и все поняли, что Золотой паук пожаловал в Средиземье.

– Они в золоте, шелках, парче, – продолжал Якитур, – каждый маленький кинжал усыпан бриллиантами! Разве может быть такое богатство, повелитель!?

Сведения лазутчика совпадали с предупреждением коршунов. Это не фантазии. Ар-Фаразон задумал объявить ему войну, опередил во всех отношениях. Пока он, Саурон, собирался на разведку в Нуменор, король-выскочка уже пришвартовался к берегам Средиземья и угрожает Великому Мордору – средоточию его планов и надежд. Не таясь, не шпионя, открыто, он бросает ему вызов, кичится своим богатством.

Внешне Саурон не выразил ни страха, ни злобы, он только взглянул на Якитура мрачными, пустыми глазами, и сердце полуорка затрепетало от ужаса. Но Саурон не стал наказывать его за дурные вести, напротив, вручил слуге кошелек с золотом за усердие. Якитур склонился подобострастно, но от Черного Властелина не ускользнуло выражение легкого разочарования полуорка, видимо он рассчитывал на более весомую награду. Саурон отпустил его. «Конечно, мои воины не избалованы роскошью, – думал он, – Ар-Фаразон чувствует уязвимое место. Много ли у меня преданных солдат, готовых умереть? Скольким можно доверять? Не ждет ли большинство из них моего поражения? Как уничтожить врага? Якитур, пожалуй, натерпелся страху, летая с духом-кольценосцем. Их путешествие заняло два дня, следовательно, по земле армия Фаразона будет идти не меньше двух недель. Ну что ж, я приготовлю им достойную встречу. А ты, выродок, Терлок, попляшешь на сковородке», – произнес Саурон вслух свою последнюю мысль. Теперь он не сомневался в двойной игре старого колдуна.

Каждый день Саурон выслушивал донесения своих приближенных о походе Золотого Паука. Армия двигалась вперед практически без помех. Кочевые племена и поселения людей, признававших Саурона повелителем, не только не оказывали сопротивления, но с радостью переходили на сторону врага, соблазненные богатством и благополучием Фаразоновой армии. Шубудуны, буриды, антипы и верпы хвастались друг перед другом новыми платьями и сытой жизнью. «Примитивные людишки, – скрипел зубами Саурон, – никакой преданности идеям зла, не понимают, что за свою верность и страдание сейчас они вскоре получили бы богатств неизмеримо больше, превратились бы из рабов в господ. Кидаются на жалкие подачки и довольны, лишь бы пузо было набито»! Саурон нехотя признал, что Ар-Фаразон обхитрил его. Золотой Паук привлекал сторонников в свои ряды видимыми и ощутимыми сокровищами, и люди, неизбалованные и недоверчивые, легко притягивались к ним, предпочитая быструю выгоду туманным посулам Черного Властелина.

С каждым днем Саурон все больше мрачнел, необходимо было срочно принять решение, чтобы спасти положение. Ученик Моргота пристально вглядывался в своих подопечных, и всюду ему мнилось предательство. Только в назгулах он не сомневался. «Я в ловушке», – думал он, наблюдая из башен Мордора, как Фаразон покупает его владения. И тут у него блеснула мысль, и показалось, что выход найден.

Далеко-далеко, на юге Средиземья, находились Драконьи пещеры; испокон веков там обитали крылатые чудовища, и от их горячего дыхания дымились и клубились горы, испещренные норами. Драконы совсем обленились и лишь изредка вылетали на охоту. У каждого в пещере хранились излюбленные сокровища, тщательно подобранные, пересчитанные тысячи раз, недоступные никому. Жестокая расправа ожидала смельчака, посмевшего посягнуть на их владения. Никто и не смел, гостей у драконов не было. «Они алчны, беспринципны, хитры и умеют летать. Я легко уговорю их вступить со мной в сделку», – довольно усмехнулся Саурон.

Бозорг был очень старым драконом, он давно уже утратил блеск и походил на груду серых камней, когда не двигался. Но молодые драконы повиновались ему беспрекословно. Это был не просто вождь, а, прежде всего, талисман их племени. Считалось, что пока он жив, драконов минуют все беды и несчастья. Его почитали, ему поклонялись. Бозорг не летал на охоту, но всегда был сыт подношениями родичей. Вот к нему-то и направился Черный Властелин. Саурон изложил свой план с присущим ему красноречием и теперь уже устал ждать ответа. Дракон не спускал с него водянистых глаз, но никак не реагировал на вдохновенную речь. «Оглох ты что ли, выцветший крокодил», – подумал Саурон, но вслух спросил:

– Каков же будет ответ уважаемого Повелителя Драконов?

Дракон злорадно усмехнулся.

– Ученик Моргота мало упражняет свои мозги, – начал он протяжно. – Как долго плывут корабли из Средиземья в Нуменор? Месяц, а то и больше. На этом пути… – дракон зевнул, – нет ни одного островка, чтобы передохнуть. Может быть, ученик Моргота знает магическое средство для поддержания моих крыльев в полете больше десяти дней? – Саурон пожал плечами. Никакого средства он не знал. Снова неудача.

Он заметил, как в глазах чудовища вспыхнули искры.

– Драконы, – сказал Бозорг с угрозой, – не нуждаются в советах, где им искать сокровища. Богатства людей добыть легко, они не зарывают их глубоко в горах, как гномы, и не оплетают магией, как эльфы. Мы давно разграбили бы Нуменор, если бы это было возможно. – Бозорг зевнул.

– Фаразон привез немало богатств в Средиземье, чтобы соблазнить моих слуг… – вкрадчивым голосом начал Саурон в надежде натравить дракона на армию врага.

– Но не столько, чтобы мы тратили силы и рисковали шкурой, – заметил дракон, – разбирайтесь с вашими склоками сами. Глаза его закрылись, он опять превратился в груду серых камней, из ноздрей повалил пар.

– Уснул, будь ты проклят, – выругался Саурон и ни с чем отправился в обратный путь.

Больше недели продвигалась армия Фаразона вдоль реки Эгры. В сумерки они вышли к обширной долине, посреди которой возвышался Амон Рим – высокий холм с приятными округлыми очертаниями.

– Отличное место, – объявил Фаразон своему войску, – мы встанем здесь на ночлег. – Солдаты начали готовиться к привалу, никто не торопился. Всюду в обозримом пространстве вырастали разноцветные шатры, взвивались к небу костры. Позже зазвенели веселые голоса, солдаты ужинали и пели, откупоривая одну за другой бутылки бодрящего вина.

Ар-Фаразон радовался тому, что армия находится в самом радужном расположении духа, погода в Средиземье прекрасная, враги сдаются, а у него нет никаких потерь.

– Налей еще, – подал он опустевший кубок щеголеватому Арфесту. Шатер для Фаразона разбили у подножия холма. Эльсия сопровождала короля в походе. Стемнело, но удачливый полководец не торопился отдыхать. Перед шатром развели огромный костер, разложили вокруг подушки, и Фаразон, расположившись поудобнее, развлекался беседой с друзьями.

– Когда я разделаюсь с Сауроном, – бахвалился Фаразон, – то поймаю одного назгула, посажу в клетку и буду держать в маленькой комнатке во дворце. Если моя Эльсия перестанет слушаться, я запру ее в этой комнате…, – король, смеясь, потрепал Эльсию за щёчку.

– Очень смешно, – пожала плечами красотка, – что он мне сделает: он же в клетке?

– А он, как тень, Эльсия, – страшно застонал Арфест, – он начнет просачиваться сквозь прутья и шептать: «Я так голоден, дорогая, иди ко мне, я хочу твоей теплой крови». Все рассмеялись. «Вот она человеческая природа, – думал расположившийся неподалеку Терлок, – все осмеют – и опасное, и грустное». Он встал и отошел от костра. Никто не заметил, как на освободившееся место молча подсел еще один человек.

– Сегодня опять приходили эльфы, – сменил тему Фаразон, – предлагали услуги. Какие наивные, думают, что я захочу поделить с ними свою победу. Я считаю, что для нас они такие же враги, как орки, разве что симпатичнее. Ненавижу их за высокомерие. Говорят вроде вежливо, не придерешься, а все равно чувствуешь, что презирают тебя. Гордятся тем, что и прадедушку, и дедушку моих знали, и внуков похоронят. Проклятые немрущие снобы! – Фаразон разгорячился. – Когда покончим с Сауроном, создадим им в Средиземье такие условия, чтобы убирались в Валинор, не оглядываясь.

– Как мне близки мысли короля, – услышали все приятный мужской голос, – две расы не могут полноценно существовать вместе. Как трехсотлетние дубы бросают тень на кусты, так эльфы мешают развитию человечества. Они живут всегда и никуда не торопятся, мир с ними застывает и становится скучным. Только люди привносят в жизнь новые идеи, новые формы и страсть. Человечество – движение и развитие, эльфы – застой и смерть при жизни.

– Интересно! – воскликнул Фаразон. – Разве ты не хотел бы стать бессмертным?

– Бессмертными должны быть все, а не только избранные. Иначе никогда не прекратятся зависть и ненависть. Я подозреваю, что тому, кто создал такое неравенство, было скучно.

– Люблю, когда критикуют Илуватара, – усмехнулся Фаразон.

– Нас учили тому, что он сотворил Землю и отдал своим детям, – продолжал незнакомец, – а я думаю, что он создал театр и отдал нам в ренту. Пока мы забавляем его, мы существуем. Без тени жалости он будет наблюдать за нашей гибелью.

– Так грустно! – всхлипнула Эльсия, с опаской поглядывая на обладателя завораживающего голоса.

– Грустно будет до тех пор, пока мы не захватим театр, – осклабился незнакомец. Наблюдавший за королевским окружением Терлок сразу узнал его. «Началось, – пронеслось у него в голове, – что он задумал? Напасть на армию или это только разведка»? Саурон встретился с ним взглядом и скривился в улыбке. Терлок натянуто улыбнулся в ответ. «Я думаю о том, как прикончить тебя, предатель, а чему улыбаешься ты, я не знаю». Терлок бесшумно попятился подальше от шатра.

– Я вижу тебя в первый раз, сладкоречивый, – заметил Фаразон, – у нас есть примета; если спросить незнакомца о будущем, то ответ его будет предсказанием. Я задам тебе вопрос и только потом спрошу имя.

– Да, повелитель, – поклонился неизвестный.

– Назови мне день, когда моя армия покорит и свергнет Черного Властелина?

– Сегодня вечером, – не задумываясь, ответил пришелец.

– Я не нахожу тебя остроумным, – разозлился Фаразон, – мы слишком далеко от проклятого Мордора. За такие шутки ты можешь поплатиться жизнью…. Что же ты молчишь?

– Я жду, когда повелитель спросит мое имя, – ответил незнакомец терпеливо.

Весть о том, что Саурон находится в лагере, быстро донеслась до самых дальних палаток.

– Сам пришел к королю. -

– Сдался без битвы. -

– Вы думаете – это ловушка? Мы окружены? – недоумевали солдаты.

И у Фаразона не было оснований доверять врагу. Саурона заковали в цепи. Шести лучшим воинам было приказано не спускать с него глаз. Всю долину и леса вокруг обыскали, но никого не нашли. Казалось, что и вправду Черный Властелин пожаловал к ним один. Все-таки беспокойство не оставляло Фаразона, он был так возбужден, что не ложился спать в эту ночь.

– Лучше признайся сразу. Что у тебя на уме? – допрашивал король пленника, я не верю, чтобы тот, перед кем трепещет все Средиземье, пришел вот так и сдался добровольно.

– Тогда вы недооцениваете себя, мой повелитель, – скромно отвечал Саурон, – поверьте, я долго взвешивал свои шансы; противостоять вам это все равно, что кидаться вниз со скалы в надежде, что крылья вырастут в полете. Когда я увидел величие вашей армии, я понял – передо мной мощь, сила, король, которому нет равных на земле. И я счастлив служить такому королю.

– Действительно? – Фаразон проглотил ком в горле, – А кто же величал себя королем мира, покорителем людей? Кто клялся подчинить себе все Средиземье, поработить Нуменор? Не ты ли, лицемерная росомаха?

– Я не давал себе титулов, – спокойно возразил Саурон, – может, люди дали мне несколько громких имен от страха. Сам я взлетать так высоко не собирался. Я же всегда был вассалом, мой повелитель. Мой господин был величайшим явлением в этом мире. Но с тех пор как… его не стало, я живу, как неприкаянный, сам по себе, и не было другого властелина, равного по мудрости моему прежнему хозяину, которому я мог бы предложить свои услуги. Я ненавижу эльфов, ваше Величество. Многие годы я вредил нуменорским войскам только потому, что они потворствовали эльфам. Признайтесь, долго, очень долго держался этот противоречивый союз, в котором эльфы использовали людей, как щиты для своей безопасности, ведь они ценят свою вечную жизнь гораздо больше, чем короткую человеческую. А люди, защищая свою «дружбу» с бессмертными, на самом деле, становились их рабами. Да, я противостоял нуменорским королям, потому что люблю человечество. Люди часто ошибаются и легко попадают в тяжелые ситуации, но я всегда мечтал, чтобы они были свободными. Я слышал о вас, но до того как увидел собственными глазами, сомневался в том, что услышанное – правда. Но теперь я вижу, как изменились люди: страсть и надежда в их сердцах. Теперь я знаю, что вы – король, который в силах изменить судьбы людей. Мои желания не расходятся с вашими, мы должны действовать заодно. Я ваш слуга, мой повелитель.

– А не пришло тебе в голову, что я могу просто убить тебя? – спросил Фаразон.

– Что ж, значит, не судьба, – осторожно улыбнулся Саурон, – тогда я умру, разочаровавшись в вас. Я живу уже очень долго. Отвергнув меня, вы отвергнете опыт, знания, магию и тайны, которыми я владею.

– Посмотрим, – процедил сквозь зубы Фаразон, – вообще, я не люблю магов. Это палка о двух концах: иногда полезны, иногда вредны. Был у меня один маг – Терлок, так сейчас как сквозь землю провалился. Не знаю, когда теперь объявится.

– Не объявится, – зловеще произнес Саурон. Фаразон уставился на него вопросительно.

– Терлок боится, что я расскажу, как он подстрекал меня объявить вам войну. Он называл ваше положение шатким, а вашу жену не настоящей…. Палка о двух концах, как вы верно заметили, ваше Величество.

– Что?! – Ар-Фаразон побагровел от ярости. – Терлок был твоим шпионом?!

– Плохим шпионом, – спокойно ответил Саурон, – он очень искажал сведения.

– Убью недостойного!

– Предоставьте это мне, я лучше знаю, как уничтожать магов.

– Хвалю за усердие, но для тебя было бы лучше молчать про Терлока. Если ты знаешь столько же, сколько он, у меня есть все основания убить тебя. Лучше жить, полагаясь на свой опыт, чем бояться, что какой-то колдунишка однажды напакостит тебе.

– Я знаю много больше Терлока, – произнес Саурон завораживающим шепотом. – Он – мелкая сошка, я же – великий маг. Я не предам вас, поскольку у нас одна цель. А Терлок всего лишь хотел натравить нас друг на друга, чтобы казаться значительнее, когда мы исчезнем с лица земли. Мне нет дела до ваших секретов, я знаю немало других. Например, мне известно, кто помог Мириэль сбежать из вашего замка.

– Эльфы?

– Нет, тот же Терлок. Он предполагал с ее помощью держать вас в страхе, если ваша политика перестанет его устраивать.

– Мерзавец! И это ему удалось?

– Она его перехитрила, сообразительная была интриганка.

– Была?

– Да. – Саурон выдержал паузу. – Она умерла, бросившись в колодец в подземельях моего замка в Мордоре. Испугалась, что я приготовил ей смерть более мучительную – она ведь покушалась на мою жизнь. – Саурон с удовлетворением заметил, что Фаразон не смог скрыть свою радость, услышав о смерти кузины.

– Ответь мне, – вдруг возбужденно заговорил король, – в твоих подвалах, наверное, много эльфов нашли свой последний приют?

– О да, это удовольствие – отнимать жизнь, зная, что она длилась бы вечно без моей помощи.

– Расскажи мне об этом подробнее…

Терлок метался вокруг лагеря, пока не выяснил мотивы поведения Саурона. Он был поражен, узнав, что тот просто сдался; маг всегда считал его гордым и самоуверенным. «Это же такой риск! – паниковал Терлок. – Откуда он знает, будет ли Фаразон соблюдать древний закон о неприкосновенности пленника?! Уж, в этом случае никто не будет соблюдать законы. Как он посмотрел на меня, хуже змеи. Он надеется обольстить короля, с его способностями ему нетрудно будет сделать это». Терлок хотел, было, пойти предупредить короля, но передумал. «Саурону тоже есть, что сказать, куда мне тягаться с этим сладкоречивым. Я хотел избавиться от двух врагов, а на деле помог им объединиться. Плачь, Средиземье! Плачь, Нуменор! То ли еще будет. А пока старик Терлок побредет в безопасное место».

Осторожно пробирался Терлок через лесную чащу. Пока разговор пойдет о нем, и король узнает о его двойной игре, пройдет время. Терлок хитер. Средиземье огромно, найдется место, где спрятаться. Не было видно ни зги. – Цок – цок – цок, – услышал вдруг Терлок, и замер от страха. До него доносилось чье-то дыхание, но он старался убедить себя, что это волки. Терлок шумно вздохнул, чтобы подавить страх. «Люди тьмы да не боятся тьмы», – произнес он девиз тех, кто практиковал черную магию, и почувствовал себя смелее. Он пересекал поляну, когда каждой клеточкой своего тела ощутил вдруг неладное. Терлок застыл, стараясь стать невидимым и неслышимым. Его окружили четыре черных всадника. Ужас объял колдуна. «Нет! Этого не может быть», – помертвел несчастный. Безлицые всадники сгущались вокруг него, наклоняя вниз бездонные капюшоны. Он не знал, каким образом, но чувствовал, что они высосут всю его кровь.

– Что вам надо?! Уйдите прочь, – пискнул Терлок.

– Мы жаждем мести, – прошипели всадники в ответ. Терлок уже терял сознание от страха, когда почувствовал, как теплый соленый фонтан вырывается из его груди, и отвратительное чмоканье с четырех сторон оглушило его.

Он очнулся в темной выси, где сияли равнодушные звезды. В его кожу впились когти, время остановилось. Пять назгулов летели высоко в холодном небе, и Терлок умирал много раз, когда черные твари выпускали из когтей легкую ношу, а потом снова подхватывали ее, прекращая стремительное падение. Долго играли назгулы в эту странную игру, пока не опустились вниз, в степи, перед одиноким деревом. Как в тумане слышал Терлок гулкий голос, вещавший ему приговор, и не мог определить, кто говорит с ним: то ли Саурон, то ли разгневанный Создатель, то ли еще кто-нибудь. «Ты хотел быть властелином мира, и наказан… Ты жаждал бессмертия, и оно тобою получено…, но ты проклянешь его много раз…. Перед тобой ненасытное дерево, сейчас мы опустим тебя в дупло, и вы будете едины: твои ноги прорастут в корни, где будут гнить, и черви отложат в них яйца, жуки поселятся в твоем сердце. Но ты не умрешь, ты выстоишь вместе с деревом студеную, ветреную зиму и сухое жаркое лето… такова судьба предателя».

И он был опущен назгулами в дупло, и деревянная тюрьма сковала его измученное тело, и он плакал, потому что хотел умереть. «Плачь, Нуменор, и плачь, Средиземье, – проносилось у него в голове снова и снова, – ибо вам неведомо, что грядет, ибо не знаете, кто приближается к благородному трону. Он ненавидит меня и вас ненавидит. Он и есть сама ненависть, уничтожающая все живое. А вы слушаете его с удовольствием, когда он смеется над вами».

Дерево сжимало его все крепче, стараясь придать ему свою форму и выжать последние соки. Кости рассыпались и кололи его изнутри. «Я пакостил, шпионил, отравлял жизнь другим, я лгал, шантажировал, подводил людей, которые были добры ко мне. Но многие еще хуже, Господи. Если можешь, убей меня»

Назгулы, выполнившие поручение Саурона, взвились в небо черной стаей и прокричали торжествующе – их вопль, вселяющий ужас, донесся до лагеря Ар-Фаразона. Уже рассвело.

– Эй, – вздрогнул Фаразон, – твои слуги угрожают мне?

– Нет, – покачал головой Саурон, – вы в безопасности, мой повелитель. – Саурон потянулся довольно. – Терлок наказан.

Начался дождь, сначала слабый, потом грозовой. «Небо, сжалься», – молил Терлок. Раскаты грома сотрясли Средиземье. Расширенными от удивления глазами Терлок наблюдал ослепительную вспышку света – это молния ударила в его дерево. «Он един. Он сострадает», – благодарно прошептал Терлок. Дерево сгорело дотла, и он вместе с ним. Никто не вправе в этом мире выносить приговор другому.

Весть о победе Ар-Фаразона, вопреки ожиданиям, была воспринята в Линдоне нерадостно. Все надеялись на битву, в которой Саурон будет повержен и уничтожен. Случилось иначе, Саурон сдался, и король взял его в плен. Ар-Фаразон объявил, что не будет спускать с него глаз и заберет с собой в Нуменор. Многие эльфы видели возвращение короля в Умбар. «Саурон закован в цепи, – докладывали они, – но король обращается с ним, как с другом: он подолгу беседует с ним наедине и угощает его лучшей пищей. Когда мы вспоминаем, сколько горя причинил нам Черный Властелин, то сердце обливается кровью. Не такого исхода мы ожидали».

– Можно гарантировать, что в скором времени они договорятся объединиться против нас, – вздохнул Гил-Гэлад.

– Такое не случилось бы раньше, – грустно заметил Чайлдин. – Если Саурон ищет путь к сердцу короля Нуменора, значит, он вполне уверен в испорченности человеческой расы и, следовательно, в своей победе.

– О! Он умеет убеждать! – воскликнула Мириэль. – Если ему не удалось взойти на нуменорский трон с моей помощью, то кузен, падкий на лесть, усадит его рядом с собой.

– Одно хорошо, – вставил Лотлуин, который в любой ситуации находил что-то положительное, – король увезет Саурона из Средиземья.

– И превратит мой Нуменор в Мордор! – возмутилась Мириэль.

– Не возмущайся, принцесса, тебе всегда найдется место среди гостеприимных эльфов, – заверил ее Лот.

– Но это моя земля, я отвечаю за свой народ, – еле слышно произнесла Мириэль.

Гил-Гэлад внимательно наблюдал за ней. Он слышал, что Юниэр покинул ее и ушел с какой-то колдуньей из страны Вечных Льдов. «А была такая любовь, – думал эльф. – Теперь, когда сердце ее опустело, она вспомнила о своем предназначении, о своей земле. Но что может сделать эта хрупкая, обиженная девочка, когда враги ее столь могущественны?»

– Мы должны поспешить, – настаивала Мириэль, – нельзя допустить, чтобы Саурона живым привезли в Нуменор, надо действовать, пока Фаразон окончательно не подчинился его воле.

– Фаразон сейчас на гребне власти, он еще сильнее, чем был прежде, – прервал ее речь Гил-Гэлад. – Победой над Сауроном он завоевал сердца многих нуменорцев и людей Средиземья, даже тех, кто прежде его недолюбливал. Разве ты не понимаешь, для них он сейчас герой на все времена. Саурон под его защитой в полной безопасности.

– Вы, эльфы, слишком много рассуждаете! – вспылила Мириэль. – У нас, де, такой сильный противник, что нет смысла ему сопротивляться. Но ведь и мы обладаем какой-то силой. Надо как следует подумать и уничтожить эту парочку. Они уязвимы. Они смертны.

– Уничтожить Саурона не так просто. Ты же сама пыталась. Тут нужна магия и сверхъестественная осторожность, – возразил Гил-Гэлад – а, если ты выступишь против Ар-Фаразона, то твой же народ тебя растерзает. Ты никто для них сейчас – самозванка, он – их кумир. Люди изменчивы, не спорю. Но даже им необходимо несколько лет, чтобы понять свои ошибки. Многие годы пройдут, прежде чем Фаразон приведет государство к закату, а Саурон обратит их в свою веру. И, когда люди будут жить все хуже и хуже, они возмутятся и станут думать, что однажды произошла непоправимая ошибка. Они обвинят в своих несчастьях короля и возненавидят его. И тогда твое время придет. А сейчас этот геройский король и его могущественный пленник льстят их мелкому самолюбию. Им этого достаточно.

– Мы должны ждать пока эти двое приведут Нуменор к гибели? – изумилась Мириэль. – Вместо того чтобы спасти его?

– Невозможно спасти того, кто не хочет быть спасенным, – уверенно возразил Гил-Гэлад. Мириэль поняла, что ей никогда не убедить Перворожденных. Она осознала, что говорит с ними на разных языках. «Они поучают меня, – думала она, – наверное, так и должно быть. Для них я словно младенец на фоне прожитых ими лет. Но Нуменор – это страна людей. Я не могу допустить, чтобы он погиб».

Позже она пристала с расспросами к магу:

– Чайлдин, объясните мне, неужели вы тоже не можете извести Саурона? Вы же великий маг!

– Дитя мое, – вздохнул Чайлдин, – я пробыл в плену у Саурона десять лет. Все эти годы он не оставлял меня, он ведь тоже силен в магии, а раз так, он может проникнуть в сознание другого мага и уничтожить или заблокировать слова и формулы, хранящиеся в памяти. Он атаковал меня бессчетное множество раз, и я истратил все силы на охранную магию. Увы, я так истощен, что мне понадобится несколько лет, чтобы восстановить утраченную силу. Да и вряд ли я буду таким, как прежде. – Чайлдин устало улыбнулся. – И еще одно, но важное обстоятельство ты должна знать: никогда моя магия не была направлена на уничтожение. Я защищаю, помогаю, улучшаю и украшаю. А причиняющим вред кому-либо, даже самому последнему злодею, я не могу себя представить. Чтобы совладать с Сауроном, нужен маг-воин.

– Вы убиваете меня, – вздохнула принцесса, – неужели вы не способны возненавидеть Саурона и после того, что он сделал с вами и тысячами других лучших из лучших детей Илуватара!? У вас не закипает кровь, сердце не требует возмездия?

– Может, это наивно, – Чайлдин пожал узкими плечами, – но мне кажется, что на любое, даже бесконечно злобное существо, может сойти благодать, и оно потянется к свету и теплу других и поймет, что было несчастливо, потому что блуждало одиноко среди тьмы и не имело друзей. У всех есть шанс измениться, Мириэль, у всех.

– Я бы не стала ждать исправления злодея, который увечит и истребляет невинных людей, – упрямо возразила принцесса. – Чайлдин! Пожалуйста, передайте мне ваши знания! Огонь отмщения, жажда справедливости переполняют меня. Я могу быть магом-воином и принести избавление людям. Возьмите меня в ученицы. Вы же знаете, у меня есть дар.

– Да, у тебя есть дар, перешедший к тебе по наследству от Феорены, – улыбнулся Чайлдин. – Но осознаешь ли ты до конца, о чем просишь меня? Посвятить себя магии – это значит отречься от всего прочего. Магия – это не забава, она приручает тебя, затягивает в такие глубины, что и представить страшно. Она требует большой сосредоточенности и неусыпной бдительности. Магические знания необходимо контролировать, иначе магия подчинит тебя и будет твоим властелином, а это ведет к саморазрушению и пагубной практике. Магия заберет все твои силы и время, в твоей жизни не будет места ни для любви, ни для друзей. Ни для радостей жизни, ни для огорчений.

– Пусть так, – сказала Мириэль, – у меня нет привязанностей в этом мире. Нуменор не должен погибнуть. Для этого я должна победить Саурона и Фаразона. Сейчас я слаба, чтобы противостоять им. Никто не хочет мне помочь. Я должна стать сильной и знать магию, Чайлдин.

– Такие решения не принимаются сразу, – грустно посмотрел на нее маг. – Подумай еще неделю. Если ты будешь тверда в своих намерениях, как сегодня, я берусь обучить тебя.

Мириэль сидела на берегу реки и беседовала с Лотлуином.

– Лот, я сегодня ухожу.

– Вот как, а мне можно с тобой?

– Нет, Чайлдин берет меня в ученицы. Мы исчезнем с ним на несколько лет. Я вернусь, когда буду знать магию.

– Ты шутишь? – Лот уставился на нее удивленно. – Ты с ума сошла. Хочешь стать нервной, бледной колдуньей? Заучивать наизусть пыльные книги? Постоянно жить в опасности? Не суйся в магию, Мириэль, а то тебе не будет покоя, другие ведуны и ведуньи тебя одолеют. Пока ты их не трогаешь, и тебя не тронут, но, если ты вмешаешься в их дела, то пиши пропало. Вся жизнь будет сплетена из заклинаний, а ты будешь состязаться день и ночь с помутившимися разумом колдунами. Что ж хорошего?

– Я буду обладать силой, Лот, – возразила Мириэль, – я узнаю, как победить Саурона, я смогу быть полезной для моей несчастной страны. Это лучше, чем каждый день наблюдать, как мир катится в тартарары и твердить себе, что ты ничего не можешь сделать.

– С чего это ты решила, что мир катится в тартарары? – приблизился к ней Лот. – Ничего знаменательного не произошло за последние триста лет. Или для тебя весь мир окрасился в серый цвет, когда твой возлюбленный тебя покинул, а?

– Замолчи, Лот! Может, с тобой ничего не случилось. Ар-Фаразон убил моего отца. Саурон навредит моему народу. Я знаю, что Нуменор без меня погибнет… Юниэр тут ни при чем. – Она сжала губы и подумала: «Какое право он имеет напоминать об этом, старательно забытом человеке?!».

Но Лотлуин пошел дальше: он обнял ее и попытался приласкать.

– Что ты делаешь? Прекрати это, Лот! – попыталась вырваться Мириэль.

– Скажи мне, – не послушался Лот, – если бы Юниэр был здесь, и он обнял бы тебя вот так, как я, и сказал: «Милая моя Мирэ, давай ты забудешь про магию, мы построим дом в красивом месте, в Средиземье, и будем жить, любить друг друга и растить детей». Тогда ты по-прежнему стремилась бы в ученицы к Чайлдину? Только честно?

– Я не знаю, – выдохнула Мириэль, невольно приблизившись к Лоту.

– Я только хочу показать тебе, от чего ты отказываешься, – улыбнулся эльф. – Ты еще такая юная, страстная. Зачем ты хочешь запереть себя на несколько лет со старым магом? Зубрить эти никому не нужные формулы. – Мириэль, – он коснулся губами ее лица, – много рыбы в синем море. Ты еще не раз полюбишь и разлюбишь, ты узнаешь эту загадочную способность сердца разбиваться и срастаться в пламени новой любви. Не приходило ли тебе в голову, что помимо Юниэра, в мире много достойных молодых людей, смелых и благородных, готовых полюбить тебя беззаветно.

Лот целовал ее и отмечал с удовольствием, как напрягается и дрожит ее тело, сопротивляясь растущей страсти. «Это так приятно», – призналась себе Мириэль, поневоле мечтая, чтобы ощущение продлилось подольше, каждый нерв отзывался на щекочущие губы Лота…. Но ничто уже не могло изменить ее решения.

– Ты – сама нежность, Лот, – сказала она, опустив глаза, – спасибо тебе за эти мгновения, я чувствовала себя на седьмом небе. Ты осчастливишь безмерно какую-нибудь красавицу или много красавиц, – усмехнулась она. – Но я, все-таки, выучу магию и постараюсь изменить ход событий в Нуменоре.

– Что ж, – грустно вздохнул эльф, – желаю успеха, учись побыстрее, чтобы пропустить как можно меньше мгновений жизни. Оставайся такой же пламенной и прекрасной. Мне очень жаль…, что я познакомил тебя с Чайлдином.

Они стояли друг против друга, и смешанные чувства терзали их.

– Прощай, Лот, – решилась, наконец, Мириэль, – ты очень дорог мне.

Они обнялись на прощание.

– Обещай мне, что ты не станешь обращать свое колдовство против меня, – попросил Лот.