Текст книги "Дарованный остров (СИ)"

Автор книги: Кристина Камаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

– Боги превыше мести, – не согласилась Мириэль, – они не станут наказывать людей. А Ярона кто-то должен остановить. Может, мы сами справимся, надо только поверить, что это возможно, и страх уйдет.

– То, что мы не в силах сделать, получится у Избавителя, – вдруг заговорила рыбачка, – он уничтожит Ярона.

Мириэль нахмурилась. Здесь тоже верили и ждали кого-то могущественного. Как жаль, что у нее не было возможности забрать книги. С их помощью она бы избавила всех от ненавистного Ярона.

Бируз превзошел самого себя в стремительных прыжках и мертвых петлях; невозможно было уследить за траекторией его полета. Лидии было страшно, но в то же время она испытывала торжество и восторг. Сердце бешено колотилось. Ярона полет возбуждал, сладострастно сжимал он тело подруги, наслаждаясь ужасом и восхищением в ее глазах. Когда новизна ощущений притупилась, он посмотрел вниз, на землю.

– Бируз, – что это за сборище там внизу? Разве сегодня праздник у рыбаков?

– Я думаю, свадьба, – отозвался Бируз, проявляя свойственную всем драконам осведомленность в людских делах.

– Спускайся, – приказал Ярон.

Веселье, как и предполагал Альбер, было в полном разгаре. Торжественные речи отгремели, гости разогрелись вином, на которое Родриг не поскупился, чтобы никто не обвинил его в скупердяйстве в такой значительный день. Ароматное мясо подрумянивалось на углях, и дразнящие запахи перемешивались с соленым морским воздухом.

Люди сидели на циновках по периметру устланного коврами пространства и отдавали должное угощению. Молодым не терпелось потанцевать, и они торопили музыкантов поскорее заняться делом. По традиции первый танец принадлежал невесте. Она должна была, используя язык жестов, показать жениху как она его любит, а он, покоренный ее искусством, преподнес бы ей щедрые дары.

Гости дружно захлопали в ладоши, и Элфея, нежно-румяная от смущения, встала и взяла в руки бубен. Все замерли, любуясь ею. Но она не успела и шагу ступить, как солнце померкло, и шум мощных крыльев заставил всех вздрогнуть и обернуться. Началась паника: кто-то замер на месте, кто-то, напротив, бросился бежать. Огромный дракон несся на них с бешеной скоростью, но в последний момент сделал вираж и приземлился немного поодаль растерянной толпы. Он чуть-чуть развернулся, чтобы не полоскать кончик хвоста в океане. Потом отставил в сторону крыло, так, чтобы Ярону и Лидии было удобно спуститься. Хмуро смотрели рыбаки, как сходит с дракона Неприкаянный. Неужели не мог он не вмешиваться в их дела?

Ярон протянул руку Лидии. Она смотрела на собравшихся немного свысока, как королева на челядь, призванную развлекать ее.

– Что ж вы стоите, как истуканы? – недобро бросил Ярон. – Разве мы помешали? Невежливо было не пригласить меня на свадьбу, но я не сержусь! Продолжайте пир.

Непрошеные гости расположились на циновках, а расстроенные рыбаки вернулись на свои места, не в силах противиться воле Ярона. Элфея все еще стояла на ковре, прижимая к груди бубен. Мать и жених бросились к ней одновременно с двух сторон, намереваясь увести, спрятать, уберечь, чтобы она не привлекла внимания Неприкаянного.

– Ты собиралась плясать? Так пляши! – цепкий взгляд Ярона уже выделил невесту в толпе. Музыканты поспешно схватились за инструменты, и грянула музыка. Элфея закружилась в вихре разноцветных юбок, выбивая с помощью бубна особый ритм. Рыбаки, увлеченные пляской, расслабились и хлопали в ладоши, подзадоривая танцовщицу. Только мать ее все шептала и шептала заговоры от дурного глаза. Лидия постукивала ножкой, ей тоже хотелось танцевать. Рыбацкая девица кружилась неплохо, но до настоящего мастерства было очень далеко. Лидия надеялась, что Ярон попросит ее станцевать, и тогда она покажет этому сборищу, каким совершенным может быть тело в стремительном танце.

Постепенно к невесте подходили другие люди. Вышел жених с дружками, кланяясь и предлагая дары в обмен на ее благосклонность. Потом в круг вступили подружки невесты, защищая ее, и не позволяя юношам приблизиться к ней. Вступил на ковер осанистый Родриг, как бы предлагая жениху потолковать сначала с ним. Вышли братья невесты, задиристые и готовые сражаться. Начался шутливый торг, и караван преподнесенных подарков оставлял для танца все меньше и меньше места. Так танец превратился в настоящий спектакль. И, наконец, Родриг вручил руку Элфеи жениху, и все закричали: «Счастья молодым!»

Ярон, все это время молча наблюдавший обрядовый танец, вдруг поднялся.

– Рыбак! – крикнул он. – Отпусти-ка свою дочку покататься с нами. Это не займет много времени.

Гости умолкли, поглядывая в его сторону с досадой и страхом. Побледневшую невесту обступили со всех сторон братья. Жених выступил вперед.

– Она никуда не пойдет, – от возмущения пот капельками выступил у него на лбу, а пальцы сжались в кулаки.

– Ты только выиграешь, – лицо Ярона не выражало ничего, – мы с Лидией научим ее, как ублажать такого статного молодца как ты. – Послышался глухой ропот. Праздник был окончательно загублен.

– Она не пойдет с тобой, – повторил жених. Лидия, не ожидавшая такого поворота событий, попыталась урезонить Ярона.

– Давай, скорее улетим отсюда, – мягко подкралась она к нему и попыталась обнять, – мы уже видели все самое интересное. – Но на этот раз Ярон не поддался ее чарам.

– Есть еще выбор, – кивнул он несговорчивому жениху, – я оставлю тебе вот эту красотку, – он хлопнул Лидию по плечу. – Она не даст тебе скучать, пока твоя невеста будет любоваться Тол-Фаласом с высоты птичьего полета.

– О! – возмутилась Лидия. – Как ты можешь предлагать такое? Для тебя нет ничего святого!

Напрасно она несколько мгновений назад воображала себя покорительницей сердец, неотразимой возлюбленной властного Ярона.

– Убирайся отсюда! – сказал жених Ярону. Хрипло прозвучал его голос, но все расслышали фразу. На него смотрели с восхищением и жалостью. Было ясно, что он поплатится жизнью за свою смелость.

– Даже так? – непроницаемое лицо Ярона посерело и на мгновение показалось всем окаменевшим. – Не слишком теплый прием я тут встретил. Боюсь, что совсем окоченею от ваших проклятий.

– Бируз! Подай-ка огня на этот стылый пир!

Дракон, все это время мирно наблюдавший людские игры из-под полуопущенных век, поднялся на четыре чешуйчатые лапы, выгнул шею, ощерился и равнодушно дыхнул на толпу. Сноп пламени, вырвавшийся из его пасти, мгновенно испепелил ковры, на которых только что проходил веселый торг. Люди катались по земле, пытаясь погасить вспыхнувшую одежду, некоторые прыгали в море, началась паника. Больше всех пострадал жених, он попал в самый центр огненного дыхания дракона и корчился в муках, не в силах совладать с пламенем.

– Мог бы не спорить, – презрительно процедил Ярон сквозь зубы. Он был зол на рыбаков и вовсе не сочувствовал их горю. Никто не смеет нарушать его планы. Он грубо увлек за собой рыдающую Лидию, и через мгновение Бируз уносил их ввысь от погребального костра, в который превратился свадебный пир.

В это время к пожарищу подоспели опоздавшие Мириэль, Альбер и рыбачка.

– Как только носит земля это гнусное существо! Боги! Сделайте же что-нибудь, – яростно и горько сетовал рыбак. Почерневшего жениха, которого огонь так и не отпускал, окатили водой.

– Его не спасти, он не выживет, – шептали в толпе.

– Назовите его имя, – попросила Мириэль.

– Атара гни зерва, – прочла она памятное заклинание, когда услышала ответ, – жилен аба.

Только теперь огонь исчез, и обожженный человек упал на землю. Не медля, Мириэль приступила к лечению. Он почти умер, этот несчастный рыбак, и ей пришлось отдать свои жизненные силы, чтобы привести его в чувство и восстановить сгоревшую ткань. Женщины-рыбачки стояли на коленях рядом с ней и молились. Невеста держала на коленях голову своего суженого, с трепетом и надеждой наблюдая, как проявляются любимые черты на нечеловечески изуродованном лице.

Принцесса сама уже была в полуобморочном состоянии, но не прерывала работу. В это время к ним подошли слуги Горудуна.

– Вам не следовало отлучаться из замка. Мы должны привести вас туда.

– Ну что ж, все-таки маг вспомнил обо мне, – подумала принцесса. Обессиленную ее подхватили под руки. – Я успела спасти этого человека, – улыбнулась Мириэль и взглянула на Альбера. Она увидела благодарность и преданность в его глазах, а по губам прочитала: «Мы рискнем!» Значит, можно рассчитывать на него, если удастся сбежать из замка еще раз.

– Между тем, в небесной выси Ярон срывал свою злобу на Лидии.

– Как посмела ты перечить мне!? – возмущался он. – Разве ты не знаешь, что все мои желания истинны, и никто не смеет им противиться.

– Эти люди ничего плохого тебе не сделали, – причитала Лидия, – они танцевали, радовались, а ты испортил им праздник, сделал невесту вдовой. Зачем? Из-за мгновенной прихоти? Чудовище!

– Заткнись! Я всегда прав, запомни это. Ты видела кусок угля, в который превратился нахальный жених? Это ничему тебя не научило?

– Ты раскаешься! Останешься один во всем мире, и никто не придет тебя утешить, никто и никогда не полюбит тебя!

– Мне нет дела до людей! – прорычал Ярон. – А ты со своим нытьем мне надоела. – С этими словами он сдернул кнут, висевший на поясе, и начал без всякой жалости стегать бывшую возлюбленную. Она закричала, пряча лицо от ударов.

– Это уже слишком! – возмутился дракон. – Какая муха тебя сегодня укусила? Прекрати бить Лидию, а то я сброшу тебя на землю.

Ярон застыл в бешенстве. Сегодня весь мир обратился против него. Все, кому не лень, учат его жить, даже эта бесчувственная туша!

– Это тебя не касается, чешуйчатое сало! Твоя работа – летать, а не вмешиваться в мои дела. А не то я и тебя отстегаю, лодырь.

Никто не любит оскорблений, но драконы их просто не терпят. Одним движением хвоста Бируз зацепил Ярона и швырнул вниз, в морскую пучину. От негодования он развил огромную скорость, и Лидия, забившись в щель между буграми на спине, зажмурилась и сжалась в комочек. Зачем только она согласилась полетать на драконе? Но был ли у нее выбор?

Бируз помнил о ней и приземлился неподалеку от дворца.

– Иди куда хочешь, – сказал он, – но держись подальше от Ярона. Ему не избежать расплаты. И, распаленный жаждой мести, Бируз отправился на поиски своих собратьев. Лидия, рыдая и прихрамывая, вернулась во дворец, который совсем недавно покинула гордая и счастливая. Подруги бросились утешать ее и расспрашивать о том, что произошло, а потом Горделия увела девушку к себе и в тихой дремотной обстановке напоила целебным травяным чаем, и наложила примочки на кровоточащие раны.

– Поднять руку на такую красоту, – сокрушалась она. – Бесчувственный изверг!

Солнце становилось малиновым, большим и тяжелым, и спешило скрыться за кромкой свинцового моря. Поднялся ветер, и в продуваемом Горудуновском замке сделалось неуютно. По террасе прохаживался Горудун, не выпускавший четок из влажных ладоней. Он был недоволен, более того, возмущен, но принцесса знала, что не ее самовольный уход испортил настроение хозяину замка. Это Ярон в который раз нарушил его покой. Он находился тут же, молчаливый и, судя по внешнему виду, спокойный. Его обманчивая задумчивость не могла ввести в заблуждение принцессу и мага, они-то знали, что он всегда начеку. Ярон следил за кипящим, как самовар, наставником, который едва сдерживал желание выбранить или даже ударить своего подопечного. Но не смел, слишком мощная недобрая сила исходила от озлобленной души Ярона. И Горудун терпел.

– Сын мой! Этот благополучный, обильный остров – твой дом, – начал волшебник, подавив свой гнев. – Зачем тебе понадобилось пугать мирных жителей, работающих ради твоего процветания, и уродовать ландшафт такой черной, безобразной прогалиной?

– Эти глупые люди возомнили, что могут указывать мне! – с готовностью возразил Ярон. – Я не потерплю, чтобы ко мне относились без должного уважения, не позволю говорить мне «убирайся с этого острова», который, как ты верно заметил, есть мой дом, – усмехнулся он, закончив фразу.

– Чего же ты ожидал? – не унимался Горудун, сердце которого ранил всякий ущерб, нанесенный красоте. – Зачем тебе понадобилась чужая невеста?

– Не твое дело, – нахмурился Ярон.

Много упреков Ярону Горудун так и не высказал, не хватило смелости, да и ясно было, что все его увещевания пропадут втуне. Особенно обидно было магу за Лидию, едва ли теперь удастся привлечь внимание этого чудовища к не угодившей ему наложнице.

Мириэль стояла лицом к окну и рассеянно слушала их разговор. Ее опять не замечали. Никто за ней не следил. Неужели прав Альбер, и покинуть этот остров невозможно? Она позавидовала птицам, беспрепятственно парящим в безбрежной выси. Ровно летели они, выделяясь черными штрихами на фоне вечернего неба. Очарованная принцесса следила за их плавным полетом, лелея мечты о свободе. Не сразу она поняла, что птицы не удаляются от острова, а приближаются к нему, стремительно увеличиваясь в размерах. Она почувствовала вдруг такую угрозу от этой стаи, что сердце похолодело и замерло от страха. Очнувшись от грез, Мириэль выдохнула:

– Драконы.

Ярон и маг бросились к окну.

– Почему их так много? – Горудун охватил цепким взглядом вереницу крылатых чудовищ, летящих обманчиво медленно и плавно, но приближающихся быстро.

– На этот раз они летят не в гости, – с издевкой промолвил Ярон, и глаза его возбужденно заблестели, – они летят разрушать и убивать.

– Ты натравил на меня драконов?

Мириэль видела, как посерел от страха хозяин острова, да и она, наверняка, выглядела не лучше. Если драконы направят на замок свое смертоносное пламя, то обуглятся камни, а все, что внутри вспыхнет и истлеет. Они погибнут.

– Ты им не нужен, – объяснил Ярон Горудуну. – Это на меня разозлился Бируз. Но мне кажется, что драконы не станут особенно разбираться, что к чему.

Он был прав. Драконы летели плотным строем, держась друг от друга на расстоянии, достаточном лишь для того, чтобы не задевать крыльями друг друга. Сколько их было? Восемнадцать, двадцать? Она никак не могла их сосчитать, да это и не имело значения.

– Проклятье! – выругался Горудун. Его руки судорожно вцепились в каменный подоконник и задрожали. «Вместо того чтобы городить заслон вокруг острова, мог бы обезопасить замок», – зло подумала принцесса.

Небо озарилось голубыми вспышками. Это не был испепеляющий огонь из смрадных пастей драконов. Когтистые твари искрились сами по себе, как будто предупреждая узников замка о своем намерении убивать.

– Сделай же что-нибудь! – воззвал Горудун к Ярону. – Ты же Избранный!

Ярон расхохотался ему в лицо.

– Да, похоже, вам здесь придется несладко. Взбодрись, старик! Смерть настигает всех рано или поздно. Ты же не надеялся жить вечно? Ну, а я не могу здесь больше задерживаться, прости. Рад был знакомству! – блеснул он зубами, повернувшись в сторону Мириэль. А потом быстро и легко прошел к противоположной стороне замка и остановился у окна. Через какое-то мгновение в небо взвился огромный сокол, Ярон покинул остров.

Он бросил их. Поссорился с драконами, а сам улизнул от их мести. Эти чудовища не станут разбираться в деталях, погибнут все. Тень, отбрасываемая стаей, наползала на замок быстрее наступавших сумерек. Воздух звенел от рассекавших его крыльев, и этот звон, предвещавший гибель, был невыносим. Горудун сполз на колени перед окном, прижался к стене и сжал голову руками, судорожно рыдая. Мириэль думала о том, что надо бежать, укрыться от огня, защитить себя заклинанием, но она уже взглянула в пылающие, как угли глаза чудовищ – так близко они подлетели. А тот, кто посмотрит в глаза дракону, не может сдвинуться с места. «Что ж, – подумала принцесса почти безучастно, – пусть все закончится скорее. Нет больше сил противиться судьбе».

Но тут случилось что-то странное. Когда драконам оставалось долететь до замка последние два десятка метров, они вдруг отпрянули назад, их ряды смешались, а воздух огласился дикими, яростными криками. Язык драконов принцессе был неведом, но она поняла, что гигантские ящеры испытывают боль и исторгают вопли, совершенно не понимая, откуда эта боль взялась. Драконы вытягивали вперед уродливые складчатые лапы, сталкивались лбами, беспомощно хлопали крыльями, как перепуганные курицы. Они не могли прорваться к замку, как будто встретились с могучей препятствующей силой. Похоже, у замка тоже была защита. Измученные и злые, одичавшие от боли и собственного бессилия, драконы начали разлетаться в разные стороны. Они стонали, выли, извергали пламя, обжигая друг друга и беснуясь еще больше. Некоторые бросались в море, в надежде унять жуткую боль.

Когда угроза атаки миновала, Горудун медленно поднялся с колен. Его халат взмок на спине и плечах от пота, а всегда румяное лицо казалось посыпанным серым пеплом. Стемнело, в замке зажглись огни, все было как обычно. Хотелось быстрее забыть кошмарное нападение на дворец драконьего племени. Утомленные стояли они оба не в силах двигаться и даже разговаривать. Через некоторое время в зале появилась Горделия. Она не шла, а плыла по скользкому полу, величественная и спокойная.

– На тебе лица нет! – обратилась она к Горудуну, зрачки которого все еще были расширены от ужаса.

– Они улетели, – прохрипел он чужим голосом.

– Ты разве не знал? – удивилась старуха.

– Я не верил, – покачал головой Горудун. Губы Горделии скривились в усмешке. Во взгляде ее Мириэль увидела и торжество, и иронию, и презрение.

Ярон

В комнату старухи Горделии никогда не проникал солнечный свет – в ней не было окон. Это была крохотная келья, где едва помещались кровать и ее любимое кресло. Но здесь, как и в других комнатах замка, освещение появлялось чудесным образом. Стены, похожие на скалистые своды, спонтанно и гармонично, как может быть только в природе, искрились и сияли соцветиями кристаллов. Днем – по желанию хозяйки, призрачным, ледяным блеском, вечером – голубоватым лунным светом.

На кровати ничком лежала Лидия. Рубцы на ее спине ощутимо ныли, но знахарка обещала ей, что они затянутся без следа. Сильнее боли жгла молодую девушку обида на Ярона, который неожиданно оказался таким жестоким с ней, до сих пор внушающей людям только восхищение и любовь. Время от времени она поднимала голову и осматривалась. В этой ледяной пещере она чувствовала себя скованно и неуютно.

Сама Горделия полулежала в кресле, укутавшись пледом. Веки ее были прикрыты. Пятна слабого синего света на лице и руках придавали ей потусторонний вид. Казалось, она дремала. Это было единственное место в замке, где Горделия могла позволить себе расслабиться, и уже в течение многих лет чувствовала себя, как дома. В замке Горудуна было несколько потаенных уголков, о которых Ярон не знал. Ее убежище было одним из них.

Между тем, в хорошенькой головке Лидии вспыхивали и гасли один за другим планы отмщения.

– Нелюдь, – простонала она с ненавистью, – кто сможет одолеть тебя?

При этих словах Горделия открыла глаза. Она не спала. Давно уже ее мучила бессонница. Да и мудрено уснуть, если тебя терзают мрачные мысли, тяжелые догадки и предположения с тех пор, как в замке появилась принцесса Мириэль. Впрочем, догадки и угрызения совести были и прежде, но встречу с принцессой Горделия сочла роковой, судьбоносной, потому что догадки получили подтверждение. Необходимо было действовать. Предотвратить надвигающееся на них зло, по сравнению с которым налет драконов был сущей безделицей. Предпринимать что-то против Ярона рискованно и страшно. Но и медлить нельзя. Что ж…, в качестве первого шага, она – последняя из посвященных, избавится от груза тайн, который носила в себе долгие годы.

– Нелюдь. Ты угадала, Лидия, – голос ее прозвучал так глухо, что девушка вздрогнула.

– Я думала, что ты спишь.

– Я хочу рассказать тебе сказку на ночь, дитя мое. Но, если в какой-то момент ты утомишься, не стесняйся, спи в сладость. Только не прерывай меня.

Лидия замерла в молчании, обратившись в слух. Горделия поежилась в своем кресле, задумалась. Слова поначалу приходили с трудом, это было болезненно извлекать со дна сознания тяжелые воспоминания о минувшем, но слушательница ей попалась благодарная и терпеливая, и вскоре рассказ Горделии потек плавно и споро, перенося их обоих во времени и пространстве в удивительную страну Ориену – Страну Вечных Льдов.

Об этой стране немногие знают, а живет там удивительное племя людей, которые верят, что их предки родились не в Арде, а пришли в этот мир из иного, более совершенного. Они никогда не записывают событий и сказаний, так как считают, что доверивший свои знания книгам расслабляет ум и утрачивает способность помнить о многом. Свою историю они передают из уст в уста от поколения к поколению. И все-таки никто не может однозначно сказать, как все было на самом деле. Ориенцы верят, что однажды явились в Арду посланниками, чтобы подружиться с жителями незнакомой прекрасной планеты и выяснить, каким благотворным опытом они могут обменяться с народами Арды. Они попали в Средиземье, раздираемое войнами, заселенное чудищами, порожденными Мелкором. Народы, с которыми они столкнулись, были настолько ниже их уровня развития, что ориенцы навсегда оставили мысль о духовном сотрудничестве с ними. Они хотели вернуться в свой мир, но произошла катастрофа, из-за которой путь назад был закрыт. Горстка пришельцев осталась один на один с чужим и враждебным миром.

Это были годы печали и утрат. Прародители были вынуждены сражаться, чтобы выжить. Они были сильнее и способнее своих врагов, но погибали, потому что не могли нарушить свой закон, гласивший: «Не убивай!» Говорят, что прежний мир ориенцев был устроен просто, лишь три разновидности жизни было в нем: люди, смелые и верные им белые волки и величественные огромные соколы. Они сосуществовали в полном согласии, могли передавать мысли без слов, а люди имели способность перевоплощаться в соколов.

Попав в Средиземье, они испытали шок. Здесь, в малом пространстве размещалось столько рас и, кроме того, обитали тысячи видов зверей.

– Это безумный мир! – воскликнула Горделия. – Здесь никогда не будет спокойной и безопасной жизни, а людям не удастся достигнуть вершин в саморазвитии. Слишком много усилий приходится тратить просто на то, чтобы выжить!

Ориенцы не хотели бороться за власть и подчинять себе средиземские расы. Да и мало их было, чтобы победить в подобной борьбе. Прародители решили, что их главная цель – оставаться верными своим принципам, не нарушать заповеди и на этой чуждой земле, где действовали жестокие законы, оставаться такими же, какими они были прежде в своем мире. Они ушли высоко в горы, на север, полагая, что другие народы не станут стремиться заселять эти малопригодные для жизни места.

«Мы будем жить в изоляции от всех народов Арды. Не следует смешивать свою кровь с чужой кровью, чтобы не утратить наши исключительные свойства, дары, которые обеспечивают наше превосходство над людьми этого мира, – обратились вожди ориенцев к своему народу. – Мы верим, что наше пребывание в юдоли скорби не будет вечным. Явится посланник с родной звезды и укажет нам путь домой. Когда бы это ни произошло, он увидит, что ориенцы остались верными себе, всегда поступали по совести и не запятнали себя преступлениями».

Для того, чтобы пресечь все контакты с внешним миром, недостаточно было поселиться в труднодоступном месте. Чтобы защитить свою страну от вторжений, ориенцы потратили много усилий и в результате создали мощный энергетический барьер вдоль границы. Ни один обитатель Арды не в силах был преодолеть его. У северных народов появился миф о загадочной Стране Вечных Льдов, где живут непостижимые разумом существа.

Обживая новые места, защищая свою страну от зла, а себя от упадка духа, ориенцы были изнурены и медленно утрачивали присущие им с рождения способности. Но постепенно им удалось сделать приютившую их землю прекрасной и удобной для жизни.

С тех пор прошло более двух тысяч лет. Ожидаемый посланник не появлялся. Люди старели и умирали. Дети рождались все реже и реже. Все это время страной правила одна королевская династия. Король передавал скипетр наследнику или наследнице, когда те достигали зрелого возраста. Поэтому правители в Ориене всегда были полны сил, энергии и следовали заветам прародителей. Но среди ориенцев появились разочарованные. Возвращение на утраченную родину казалось им мифом, пророчества оракулов – сказками, не приносящими утешения. Разочарованные убеждались в том, что жизнь в изоляции от других народов Арды приводит их к вырождению, и что очень скоро их след навсегда исчезнет на приютившей их планете. А ведь она вполне пригодна для жизни, и ориенцы, как наиболее одаренная раса по сравнению со всеми другими, могли бы возвыситься над людьми, если бы отказались от нелепых принципов и традиций, завещанных давно почившими предками. Особенно много разочарованных было среди ориенцев, чувствующих скорое приближение смерти. Неиспользованные открытия, не пригодившиеся знания, нерастраченные способности – неужели все это придется уносить с собой в холод могилы? А ведь все могло быть иначе.

Королевская династия никогда не одобряла идей разочарованных. А выступить против нее открытым бунтом никто не решался. У тех же, кто всем сердцем был предан королевскому дому, они тоже не получили поддержки. Я принадлежала к этой горстке отчаявшихся людей. Не было у нас дерзости, чтобы пойти против правды королей силой.

Большие надежды мы возлагали на Орминэ, новую королеву. Она была дружна с Аргуином, сыном Велега, и кое-что знала о проектах разочарованных. Нам казалось, что Орминэ прислушается к нашему мнению и начнет новую политику.

В это же время произошли еще два события, которые всколыхнули наши надежды. Тайные многолетние опыты Велега увенчались, наконец, успехом. Он понял, как создается новое тело, как оно проходит все естественные этапы развития. А это означало, что каждый мог получить повторную жизнь, снова быть ребенком, снова быть юным! Достаточно было оставить свое старое, сморщенное, сгорбленное тело и войти в чудесную маленькую клеточку, которая быстро росла, развивалась и превращалась в тебя нового. Теперь жизнь могла бы быть вечной. Конечно, опыт был трудный, энергоемкий, незавершенный, одним словом. Но, заручившись поддержкой королевского дома, мы могли бы довести его до совершенства. А жители Ориены все до единого могли бы стать вечными и ждать обещанного посланника, уже не тревожась о смерти.

Другое открытие сделал Аргуин. Он был исключительно любознательным человеком и много странствовал. Однажды, вернувшись из очередного похода, он привез серые кристаллы с металлическим блеском. Случай помог ему узнать удивительное свойство этой находки: кристаллы многократно увеличивали силу переданной им мысли, мощная энергия, излучаемая ими, могла заставить подчиниться любому приказу и выполнить любое желание человека, пославшего импульс. Эти кристаллы стали бы мощным оружием в борьбе с племенами Средиземья, появилась бы возможность заставить людей подчиниться ориенцам, не убивая и не причиняя им боли – не нарушая заветов прародителей. Под руководством ориенцев население Средиземья развивалось бы быстрее, войны перестали бы терзать Арду. А земля превратилась бы в цветущий, благодатный край, где жизнь дарила бы только радость, и не надо было бы печалиться об утраченной родине.

Картины новой жизни рисовались нам с такой яркостью, как будто мы уже побывали в этом придуманном нами будущем. Главное, мы чувствовали себя необходимыми, полезными. Да, что там, мы считали себя Дарителями жизни и предчувствовали великие почести и восторг благодарных потомков и современников.

Наконец, мы решили, что пора посвятить Орминэ в наши планы, воодушевить ее нашими открытиями. Сделать это должен был Аргуин. Характер и мысли мужа Орминэ, Зария, мы знали недостаточно хорошо, так как замуж она вышла недавно, поэтому осторожный Аргуин попросил аудиенцию только у королевы. Она с радостью согласилась принять его».

Старуха Горделия вдруг замолчала, мерно покачиваясь в своем кресле. Воспоминания расшевелили старую боль.

– Ну, так что же? – не выдержала Лидия. – Королева Орминэ одобрила ваши планы?

– О, да! – вздохнула Горделия, неприятно усмехнувшись. – Королева выслушала Аргуина с живым интересом. Она сказала, что и не подозревала, что в ее государстве совершаются такие удивительные открытия, и люди мыслят так широко и интересно. Она согласилась, что наступило время перемен, и пожелала посмотреть лабораторию Велега и месторождение кристаллов, найденное Аргуином.

– Значит, вы в ней не ошиблись, – удовлетворенно кивнула Лидия.

– Змея! Лицемерка! – закричала Горделия так громко, что Лидия соскочила с постели.

– Она выведала все подробности о наших делах, – продолжала старуха, ее трясло от гнева, – она выпотрошила из Велега все знания. Он сам охотно поведал ей о своих опытах. Она даже не поленилась выехать в Средиземье, чтобы воочию увидеть находку Аргуина. А потом… уничтожила все наши труды. У Велега отняли лабораторию, всех, кто что-то знал об эксперименте, подвергли гонениям, кристаллы стерли в пыль.

– Постой, она хотела воспользоваться вашими открытиями сама, без вас?

– Если бы! Она уничтожила все, что мы сделали! Даже из памяти она попыталась стереть обретенные нами знания.

– Неужели она была такой глупой? Ей не хотелось быть вечно юной? Повелевать всем миром? – Лидия сидела на кровати, обхватив руками колени, совершенно позабыв о своих ранах.

– Вот ее отповедь, слово в слово: «Вы зашли слишком далеко. Даритель жизни может быть только один, и он распорядился, чтобы все было так, как есть. Мы не знаем, что ждет нас после смерти, но не вправе вмешиваться в естественный ход вещей. Ваши новые тела – суть темницы, куда вы собираетесь заключить свои души. Вам не дано предугадать, к каким бедам это может привести. Я благодарна судьбе за то, что мне удалось помешать вам свершить непоправимое и ввести в соблазн других. И еще, пока я правлю Ориеной, люди-птицы не будут вмешиваться в жизнь народов Средиземья, если только нам не будет угрожать непосредственная опасность. Мы никогда не станем диктаторами. Мы – пришлое племя, гости на этой земле, придет время, и мы покинем Арду. И пусть здесь все идет своим чередом».

– Ты еще хуже других! – воскликнул тогда Аргуин. – Я родился в Ориене и другой родины не знаю. О том, что мы здесь гости, твердят уже две тысячи лет. Какой еще нужен срок, чтобы почувствовать себя здесь хозяевами? Не будь наивной! Твой народ вымирает в изоляции. Ориенские девы уходят в Средиземье в поисках мужей, и кровь смешивается вопреки воле прародителей. Пройдет еще немного времени и разочарованных будет больше, ориенцы рассеются по свету. Мы хотели предотвратить нашу гибель, создать сильную нацию, дать всем возможность жить настоящим, а не пустыми мечтами о Посланнике.