Текст книги "Семейные тайны"
Автор книги: Кристин Сэлингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Ее издатель благосклонно отнесся к идее написать книгу о динамике жизни и традициях маленьких городов. В сущности, это был всего лишь предлог, чтобы поехать в Сент-Кристофер по личному делу. Но потом она решила не отказываться от замысла, предположив, что исследование должно получиться интересным. В конце концов, она ведь профессиональный аналитик и знает, как грамотно записать свои наблюдения.
В любом случае работа избавит ее от нервных стрессов, думала она, расхаживая по уютному гостиничному номеру. Да и вообще поездку в Сент-Кристофер следует рассматривать как вид редакционного задания. Это разумный подход во всех отношениях. Цель, стоящая перед ней, как и любая работа, требует времени, беспристрастности и доступа к исследуемым объектам.
Благодаря удачному стечению обстоятельств, сейчас в ее распоряжении, похоже, все три составные потенциального успеха.
Она вышла на узенький балкон, который служащие гостиницы высокопарно величали террасой. С него открывался чудесный вид на Чесапикский залив и набережную, являвшую собой весьма интригующее зрелище. Ей уже довелось наблюдать, как швартуются в доках катера и разгружают баки с голубыми крабами, которыми славился этот район. Она видела ловцов крабов за работой, любовалась полетом чаек и цапель, но в маленькие лавки на берегу пока еще не наведывалась.
Потому что в Сент-Крис она приехала не за сувенирами.
Возможно, она передвинет стол к окну и станет работать, наслаждаясь прекрасным видом. Иногда ветер будет доносить до нее обрывки местной речи, более размеренной и плавной, чем говор людей на улицах Нью-Йорка, где она жила последние несколько лет.
Своеобразный диалект. Не такой протяжный, как у южан – жителей Атланты, Мобила или Чарлстона, но и напрочь лишенный отрывистости и жесткости северян.
В солнечные дни она будет садиться на одну из железных скамеечек на набережной и созерцать маленький мирок, сотканный из воды, рыбы и трудового пота.
Она познакомится с традициями, обычаями, стилем одежды, манерой поведения и речи обитателей этой небольшой общины, обосновавшейся на берегу. Люди редко сознают, что они подчиняются негласным законам морального кодекса, присущего данной местности.
Законы, правила, принципы, нормы. Они существуют везде. Это неоспоримый факт, считала Сибилл.
Так по каким же законам живут Куинны? Что является залогом их сплоченности? Разумеется, в этой семье существуют определенные устои, арго, сложившийся порядок подчинения, дисциплинарные нормы и формы поощрения.
Вписывается ли в данную систему Сет? Какое место ему отведено в ней?
Вот это она и должна выяснить. Не вызывая подозрений.
Пока Куинны не знают, кто она, не догадываются о ее родственных связях. И слава Богу. Иначе, возможно, они попытаются воспрепятствовать ее общению с Сетом. И, скорей всего, добьются своей цели. Ведь Сет живет с ними вот уже несколько месяцев. Откуда ей знать, что они ему наговорили, как объяснили, почему оторвали его от матери.
Она понаблюдает, оценит обстановку, взвесит все «за» и «против» и сделает соответствующие выводы. А потом начнет действовать. Руководствуясь только собственным суждением. Отрешившись от чувства вины и ответственности. Любое давление исключено. Спешить она не будет.
После встречи с Куиннами ей казалось, что познакомиться с ними поближе смехотворно легкая задача. Она просто войдет в то большое кирпичное здание и выкажет интерес к процессу создания деревянного парусника. Остальное образуется само собой.
Филипп Куинн будет ее проводником. Судя по его поведению, она его заинтриговала. Почему бы не воспользоваться его слабостью? Поскольку он проводит здесь только выходные, можно не опасаться, что легкий флирт перерастет в серьезное увлечение.
Он наверняка пригласит ее к ним домой, потому что напроситься в гости для нее не проблема. А ей нужно посмотреть, где и как живет Сет, и узнать, кто заботится о его благополучии.
Счастлив ли он?
Глория сказала, что они украли у нее сына. Используя свое влияние и богатство, просто взяли и отняли его.
Однако слепо верить словам Глории нельзя; она часто лжет. Сибилл зажмурилась, пряча в душе боль, стараясь сохранить самообладание и объективность. Да, Глория лгунья. Хищница. Но ведь она мать Сета.
Сибилл прошла к столу и достала из ящика фотографию, с которой ей улыбался маленький голубоглазый мальчик с соломенными волосами. Она сама сделала этот снимок в тот первый и единственный раз, когда видела Сета.
Должно быть, тогда ему было четыре года. Филипп сказал, что сейчас ему десять. Верно, шесть лет миновало с тех пор, когда Глория появилась с сыном на пороге ее нью-йоркской квартиры.
Она конечно же была в отчаянии. Рыдала, ругалась, умоляла. Сибилл пришлось приютить ее у себя. Она не могла отказать несчастной женщине с ребенком, смотревшим на нее огромными глазами, в которых затаились страх и недоумение. Сибилл ничего не знала о детях, видела их только издалека. Наверное, поэтому она так быстро и искренне привязалась к Сету.
И, когда спустя три недели она вернулась домой и обнаружила, что Глория исчезла, прихватив вместе с сыном и всю наличность, имевшуюся в доме, и ее драгоценности, и дорогую коллекцию фарфора фирмы «Даум», ею овладела горькая безысходность.
Она должна была это предвидеть, говорила теперь себе Сибилл. Глория иначе и не поступала. Но она тогда верила, хотела верить, что между ними наконец-то установилось взаимопонимание. Что с рождением ребенка Глория изменилась к лучшему. Что она, Сибилл, сумеет помочь ей.
Что ж, теперь, думала Сибилл, убирая фотографию на место, она будет более осторожна, не столь эмоциональна и любое свое действие основывать только на собственном суждении.
Выводы она начнет делать тогда, когда увидит племянника.
Сибилл включила свой переносной компьютер и стала печатать первые заметки.
«Насколько можно судить после первой встречи, братьев Куиннов связывает крепкая мужская дружба. Они непринужденны в общении и, наверное, умеют согласованно работать вместе. Я должна еще понаблюдать, чтобы понять, какое место занимает каждый из них в деловом партнерстве и в семейной иерархии.
Кэмерон и Этан недавно вступили в брак. Составить представление о динамике отношений в семье Куиннов можно будет только после встречи с их женами. По логике, одной из них отведена роль матери. Поскольку жена Кэмерона, Анна Спинелли Куинн, каждый день ходит на работу, нетрудно предположить, что эту функцию взяла на себя Грейс Монро Куинн. Однако было бы ошибкой полагаться в подобных случаях на стереотипы. Выводы следует делать на основе личных наблюдений.
Меня поразило, что на вывеске, которую Куинны прикрепили сегодня на своей мастерской, указано имя Сета, но под фамилией Куинн. Интересно, зачем они это сделали? Чтобы успокоить себя или его?
Мальчику наверняка известно, что Куинны подали прошение об установлении опеки над ним. Пока не могу сказать, получил ли он письма, которые Глория отправляла ему. Возможно, Куинны скрыли их от него. Положение у Глории незавидное. Она в отчаянии оттого, что лишилась ребенка. Я ей глубоко сочувствую, но пока воздержусь сообщать о том, что приехала сюда. Свяжусь, когда соберу все необходимые сведения. Если дело дойдет до суда, мы должны оперировать только фактами, а не эмоциями.
Надеюсь, адвокат, нанятый Глорией, вскоре обратится к Куиннам по официальным юридическим каналам. А я, со своей стороны, постараюсь завтра встретиться с Сетом и вникнуть в ситуацию. Попытаюсь выяснить, что он знает о своем происхождении. Эта информация пришлась бы кстати. Поскольку меня лишь недавно посвятили в курс дела, я еще не до конца усвоила суть всех фактов и их последствий.
Посмотрим, справедливо ли мнение, будто обитатели маленьких городов не имеют секретов от своих соседей. Я намерена узнать все, что возможно, о профессоре Реймонде Куинне, прежде чем решу, как действовать дальше».
ГЛАВА 3
По роду своей деятельности Сибилл знала, что в любом городе, большом или маленьком, типичным местом для общения, свиданий и сбора информации является местный бар.
Как бы ни было оформлено такое заведение – металлической стойкой с листьями папоротника или арахисовой скорлупой с оловянными пепельницами, – какая б музыка там ни звучала – душещипательное кантри или зажигательный рок, – это была традиционная точка для встреч и обмена новостями.
Обитатели Сент-Криса собирались в баре Шайни. Стены заведения украшали выцветшие плакаты с изображением лодок. Сибилл оглушила музыка, вырывавшаяся из высоких динамиков, установленных по бокам небольшой сцены, на которой бездарно, но с энтузиазмом колотили по струнам гитар и барабанам четыре молодых парня. В каком стиле они играли, определить она затруднялась.
Трое мужчин у стойки приковались глазами к маленькому экрану телевизора. Они увлеченно смотрели бейсбольный матч, запивая пивом сухие соленые крендельки.
На крошечном танцевальном пятачке топтались четыре пары. Время от времени они натыкались друг на друга и пихались локтями, но никто ни на кого не обижался.
На официантках – короткие черные юбки, облегающие блузки с V-образным вырезом, чулки в сеточку и лодочки на высоких шпильках. Наряд, стимулирующий глупые мужские фантазии.
Уютное заведение, решила Сибилл.
Она устроилась за шатким столиком, самым дальним от сцены с динамиками. Дым и шум ее не беспокоили, равно как не вызывали омерзения липкий пол и качающийся стол. Выбор места был продиктован желанием иметь в поле зрения сразу всех посетителей.
Ей надоело торчать в гостиничном номере, и она отправилась в бар, чтобы побаловать себя бокалом вина и понаблюдать за местными жителями.
К ней подошла официантка, хрупкая брюнетка с завидным бюстом и доброжелательной улыбкой.
– Привет. Что вам принести?
– Бокал «Шардонэ» и отдельно лед.
– Сию минуту. – Официантка поставила перед ней черную пластмассовую миску с солеными крендельками и пошла назад к стойке, принимая по пути заказы.
Интересно, думала Сибилл, не с женой ли Этана она только что повстречалась? По ее данным, Грейс Куинн работает именно в этом баре. Однако на маленькой ручке брюнетки не было обручального кольца, которым новобрачная, безусловно, не стала бы пренебрегать.
Значит, вторая официантка? Та на вид роковая женщина, отметила Сибилл. Высокая, белокурая, томная. Несомненно, красивая. Даже, пожалуй, яркая. Но на новобрачную определенно не похожа. Вон как низко склонилась над столиком благодарного клиента, без стеснения демонстрируя ему свою грудь в глубоком вырезе.
Сибилл, хмурясь, грызла кренделек. Такая Грейс Куинн на роль матери явно не годится.
Очевидно, в бейсбольном матче произошло что-то интересное, потому что болельщики у стойки бара вдруг закричали в три голоса, подбадривая игрока по имени Эдди.
Сибилл привычно вытащила блокнот и начала записывать наблюдения. Зафиксировала поведение мужчин, дружески похлопывающих друг друга по спине. Телодвижения женщин, пытающихся привлечь к себе внимание сильного пола. Взгляды, жесты, прически.
Такой и застал ее Филипп, когда вошел в бар. На губах загадочная улыбка, взгляд блуждающий, рука бегает по бумаге. В целом вид абсолютно невозмутимый, отрешенный. Словно отгородилась от всех тонким односторонним зеркалом.
Волосы стянуты на шее в элегантный хвостик, в ушах золотые капельки с цветным камушком в каждой. Вот она положила ручку и сняла бледно-желтый замшевый пиджак.
Он отправился в бар, поддавшись сиюминутному порыву. Весь вечер мучился неприкаянностью и в результате решил развеяться. Но теперь он благословлял свое состояние смутной неудовлетворенности, погнавшее его из дому. Именно с ней он искал встречи, признался себе Филипп.
– Сибилл, если не ошибаюсь?
Она вскинула голову. В лице промелькнуло удивление. Он наконец-то увидел ее глаза – чистые и ясные, как родниковая вода.
– Не ошибаешься. – Оправившись от неожиданности, она закрыла блокнот и улыбнулась. – Филипп из «Судостроительной компании Куиннов».
– Ты здесь одна?
– Да… если только ты не составишь мне компанию.
– С удовольствием. – Он выдвинул стул и кивком показал на ее блокнот. – Оторвал тебя от работы?
– Я не работала. – Она улыбкой поблагодарила официантку, поставившую перед ней бокал с вином.
– Привет, Фил, не желаешь смочить горло?
– Ты читаешь мои мысли, Марша.
Марша, отметила Сибилл. Значит, бойкая брюнетка отпадает.
– Необычная музыка.
– Музыка здесь неизменно отвратительная. – Он сверкнул чарующей улыбкой. – Местная традиция.
– В таком случае, за традиции. – Она поднесла ко рту бокал, пригубила и, хмыкнув, стала перекладывать в вино лед.
– Как тебе вино?
– Ничего особенного. Обычная кислятина. – Она сделала еще глоток и добавила с милой улыбкой: – Отвратительная.
– Традиционное пойло Шайни. Гордость его погребов. Его поставщик – Сэм Адамс. Лучший винодел в округе.
– Я запомню. – Она склонила голову набок. – Судя по всему, ты знаток местных традиций. Наверное, давно здесь живешь?
– Давно. – Он прищурился, всматриваясь в ее лицо. Знакомые черты. – А я тебя знаю.
Сибилл вся похолодела и, надеясь выиграть время, вновь схватилась за бокал. Рука, к счастью, не дрожала.
– Не думаю, – ровным беспечным голосом произнесла она.
– Нет, знаю. Твое лицо мне знакомо. Днем ты была в очках, и я не сообразил сразу… Что-то в… – Он вдруг взял ее за подбородок и чуть повернул голову. – Ага, вот так.
Подушечки пальцев были у него чуть шершавые, прикосновение твердое и уверенное, свидетельствовавшее о том, что этот мужчина привык трогать женщин. А она не привыкла, чтобы ее трогали.
Пытаясь скрыть растерянность, Сибилл насмешливо вскинула брови.
– Женщина циничного склада ума предположила бы, что это уловка, и, надо признать, весьма банальная.
– Я не прибегаю к уловкам, – отвечал он, продолжая разглядывать ее. – Разве что к оригинальным. У меня хорошая память на лица, и твое я определенно где-то видел. Ясные умные глаза, недоумевающая улыбка. Сибилл… – Его губы медленно изогнулись. – Гриффин. Доктор Сибилл Гриффин. «Знакомые незнакомцы».
Сибилл с облегчением перевела дух. Знаменитостью она стала совсем недавно и до сих пор неизменно удивлялась, когда ее узнавали на улице. Правда, сейчас она больше обрадовалась, чем удивилась. Значит, между доктором Гриффин и Сетом Делотером нет внешнего сходства.
– Молодец, угадал, – беззаботно бросила она. – Читал мою книгу или просто полюбовался фотографией на пыльной обложке?
– Читал. Интересная штука. Понравилась настолько, что я даже приобрел твою первую. Правда, до нее пока руки не дошли.
– Я польщена.
– Ты хорошо пишешь. Спасибо, Марша, – добавил он, обращаясь к официантке, поставившей перед ним пиво.
– Крикните, если еще что нужно. – Марша подмигнула им. – Только громче кричите. А то эти стукачи на сцене сегодня в ударе.
Это дало ему повод придвинуть к Сибилл свой стул. Он склонился к ней и незаметно втянул носом воздух. Неуловимый запах, отметил Филипп. Только с очень близкого расстояния способен мужчина определить аромат ее тела и настроения.
– Скажите, доктор Гриффин, что известная писательница делает в таком захудалом прибрежном городишке, как Сент-Крис?
– Занимаюсь исследованием форм поведения и обычаев населения, – она приподняла бокал, будто провозглашая тост, – маленьких городов и сельских общин.
– По-моему, это не твое амплуа.
– Интересы социологии и культуры не ограничиваются только рамками крупных городов.
– Так ты делала заметки?
– Кое-какие. Вот, например, местная таверна, – уверенно начала Сибилл. – Здесь почти одни завсегдатаи. Трио у бара с увлечением смотрит спортивную передачу, не обращая внимания на царящие вокруг шум и суету. С таким же успехом они могли бы болеть дома на диване, но нет, они предпочитают переживать за любимую команду в компании. С приятелями, которые разделяют их интерес к игре и с которыми можно поспорить. Причем последнее не суть важно. Главное для них – сопричастность.
Филипп наслаждался звуком ее голоса. Она словно читала лекцию, и в ее оживленной манере речи сейчас отчетливо прослеживался акцент урожденной северянки.
– Ну да, «Иволги» борются за обладание кубком, а вы их ярый поклонник. Так, может быть, все дело в игре?
– Игра всего лишь повод. Схема останется неизменной, будь то футбол или баскетбол. – Сибилл пожала плечами. – Мужчина, как правило, получает больше удовольствия от спортивного матча, если смотрит его в компании хотя бы одного единомышленника своего пола. Давайте обратимся к рекламе товаров, потребителем которых являются главным образом мужчины. Вот, например, пиво. – Она постучала пальцем по его бокалу. – Наибольший спрос та или иная марка зачастую приобретает после того, как ее разрекламирует группа привлекательных мужчин. Мужчина-потребитель покупает это пиво, потому что ему внушили, будто, употребляя его, он возвысится в глазах своих приятелей.
Заметив, что на губах Филиппа играет снисходительная усмешка, она вскинула брови.
– Ты не согласен?
– Напротив. Я сам занимаюсь рекламой и, должен признать, ты попала в самую точку.
– Занимаешься рекламой? – притворно изумилась Сибилл, стыдясь собственного лицемерия. – Плохо представляю, что здесь у вас можно рекламировать.
– Я работаю в Балтиморе. Сюда приезжаю на выходные. По семейным делам. Длинная история.
– Я не прочь послушать.
– В другой раз. – До чего восхитительны эти голубые, почти прозрачные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, думал Филипп. От них невозможно отвести взгляд. – Расскажи, что еще ты видишь.
– Ну… – Настоящий мастер, решила Сибилл. Виртуоз. Смотрит на женщину так, будто она для него самая желанная на свете. При этой мысли сердце сладостно защемило. – Видишь ту, вторую официантку?
Филипп глянул на белокурую женщину. Та, повиливая бедрами, направлялась к стойке бара. Бант на юбке кокетливо вращался в такт ее поступи.
– Ее трудно не заметить.
– Верно. Воплощение типичных примитивных мужских фантазий. Однако я имею в виду не внешние данные.
– Интересно. – Филипп провел языком по зубам. – И что же она?
– Расторопна, знает свое дело, но уже готовится к закрытию. Она с ходу определяет, от кого может получить хорошие чаевые, и подыгрывает им. А вот столик со студентами открыто игнорирует, потому что они ей много не добавят. Подобную технику выживания демонстрирует и опытная циничная официантка в нью-йоркском баре.
– Линда Брюстер, – представил блондинку Филипп. – Недавно развелась с мужем и теперь ищет другого, более совершенного. Ее семья держит пиццерию, так что она официантка со стажем. Обслуживает клиентов в барах и пивных с перерывами на протяжении многих лет. Ей плевать на свою работу. Может, потанцуем?
– Что? – Значит, и это не Грейс, подумала Сибилл, утратив на мгновение нить разговора. – Прошу прощения?
– Тише не стало, но музыка пошла медленная. Не желаешь потанцевать?
– Почему бы нет?
Филипп взял ее за руку и, лавируя между столиками, повел к сцене. Они втиснулись в толпу танцующих.
– Полагаю, нам исполняют особую версию «Энджи», – сказал Филипп.
– Да уж. Если бы Мик с ребятами услышали это, мальчикам не уйти бы от них живыми.
– Ты любишь «Роллингов»?
– А за что их не любить? – Поскольку они могли только покачиваться в такт музыке, она чуть склонила набок голову, чтобы видеть его лицо. Близость Филиппа ее не смущала. Она чувствовала себя совершенно свободно. – Сплошной секс. Откровенный, без претензий на интеллектуальность.
– Тебе нравится секс?
Сибилл хохотнула.
– Ничего не имею против. Мысль, безусловно, заманчивая, но у меня на сегодняшний вечер другие планы.
– Всегда есть завтра.
– Разумеется. – А что, если поцеловать его? Позволить ему поцеловать ее? Это должно быть приятно, подумала Сибилл, но отмахнулась от искушения и чуть повернула голову, касаясь щекой его щеки. Он слишком привлекательный, чтобы разрешать себе столь неоправданный риск. Лучше проявить осторожность, чем глупость.
– Давай завтра поужинаем вместе. – Он дразняще провел ладонью по ее спине. – Я знаю одно замечательное место здесь, в городке. Потрясающий вид на залив, лучшие блюда из морепродуктов на всем побережье. И не надо орать во весь голос, чтобы тебя услышали. Побеседуем там в спокойной обстановке. Расскажешь мне о себе.
Разговаривая, он задевал губами ее ухо, вызывая блаженный трепет во всем теле. Ей следовало сразу догадаться, что мужчина с такой внешностью, как у него, в совершенстве владеет техникой эротического искусства.
– Я подумаю, – промурлыкала она и, желая отплатить ему той же монетой, стала кончиками пальцев гладить его по шее. – И дам тебе знать.
Когда «Энджи» сменила оглушающая мелодия в бешеном ритме, Сибилл высвободилась из объятий партнера.
– Мне пора.
– Что? – Он наклонился, подставляя ей ухо.
– Я говорю, мне пора. Спасибо за танец.
– Я провожу.
Они вернулись к столику. Пока Сибилл собирала вещи, он выложил несколько купюр. Они вышли на тихую улицу.
– Да, впечатление незабываемое, – воскликнула она, полной грудью вдыхая холодный воздух. – Благодарю за компанию.
– Всегда к твоим услугам. Еще не очень поздно, – добавил он, беря ее за руку.
– Да нет, поздновато. – Она вытащила ключи от машины.
– Приходи завтра в мастерскую. Я устрою тебе экскурсию.
– Может быть. Спокойной ночи, Филипп.
– Сибилл! – Он поднес к губам ее ладонь и поверх их сомкнутых пальцев глянул ей в лицо. – Я рад, что ты выбрала Сент-Крис.
– Я тоже.
Она села в машину, радуясь, что должна сейчас сосредоточиться на приборах и механизмах. Водить машину нелегкое дело для женщины, которой большую часть жизни приходилось полагаться на общественный транспорт и личных водителей.
Сибилл дала задний ход и выехала на дорогу, упорно игнорируя слабый зуд в костяшках пальцев, к которым он недавно прижимался губами. Но она не стала противиться желанию еще раз взглянуть на его отражение в зеркале заднего вида.
Филипп решил не возвращаться в бар, рассудив, что ничего, кроме разочарования, ему это не принесет. Он сел за руль и поехал домой, всю дорогу думая о Сибилл. Вспоминал, как выгибались ее брови, когда она говорила. Вспоминал ее запах, этот едва уловимый сокровенный аромат кожи, вдохнув который, мужчина начинал надеяться, что теперь у него, возможно, появился маленький шанс узнать ее ближе.
Пожалуй, он готов приложить усилия к тому, чтобы сблизиться с ней. Идеальная женщина, абсолютно в его вкусе. Красивая, умная, образованная, утонченная.
И сексуальная.
Филипп любил женщин и жалел, что с некоторых пор лишен возможности регулярно общаться с ними. Конечно, с Анной и Грейс тоже интересно поболтать, но ведь они жены его братьев. Другое дело женщина, беседуя с которой, одновременно можно фантазировать о том, какая она в постели. А именно таких отношений ему не хватало в последнее время. Он вваливался домой после десяти– или двенадцатичасового рабочего дня, уже не имея ни сил, ни желания заняться чем-то более приятным. Его интересный и разнообразный календарь светских развлечений претерпел значительные изменения, с тех пор как в их семье появился Сет.
Будни были посвящены работе над рекламными проектами и консультациям с адвокатом. Борьба со страховой компанией относительно денежного возмещения по случаю смерти отца достигла критической стадии. В течение трех месяцев должно быть рассмотрено их прошение об установлении постоянного опекунства над Сетом. В связи с данными процессами приходилось перелопачивать горы бумаг и постоянно сидеть на телефоне. Это была его прямая обязанность, потому что он единственный среди братьев умел обстоятельно разбираться в деталях.
В выходные приходилось заниматься хозяйством, горбатиться в мастерской и доделывать работу, которую не успел завершить на неделе.
Если все это суммировать, сразу становилось ясно, что о приятных ужинах с привлекательными женщинами и тем более о плотских утехах с ними можно только мечтать.
Очевидно, этим и объясняются приступы дурного настроения и раздражительности, навещающие его в последнее время. Когда мужчина перестает жить нормальной половой жизнью, нервные срывы неизбежны.
Он затормозил на подъездной аллее. Дом был погружен в темноту, только на крыльце горела одинокая лампочка. А ведь сегодня пятница, вздохнул Филипп. И еще даже не полночь. Вот вам и могущественные Куинны! Было время, когда они с братьями до рассвета шатались по городку в поисках приключений. Этан был менее заводной, чем он и Кэм, но, если уж им удавалась утянуть его с собой, тот не давал спуску. Братья Куинны тогда не имели привычки ложиться спать по пятницам.
А сейчас, думал Филипп, выбираясь из джипа, Кэм наверняка пригрелся под бочком у своей жены наверху в их комнате, а Этан милуется с Грейс в ее маленьком домике. И оба, без сомнения, довольно улыбаются.
Везет же чертякам!
Зная, что не сможет уснуть, Филипп обошел дом и направился к берегу. Там лес подступал почти к самой воде.
По ночному небу катила круглая луна, отбрасывая мягкий белый свет на темную поверхность воды, густые кроны и морскую траву. В прибрежных зарослях монотонно стрекотали цикады, где-то в чаще ухала сова.
Может быть, звуки большого города более приятны слуху, но этот уголок всегда был мил его сердцу. Он, конечно, скучает без театров, музеев, экзотических блюд и разношерстного общества, однако как не оценить покой и стабильность, царящие здесь день за днем из года в год?! Без этого, теперь был убежден Филипп, он рано или поздно вновь оказался бы в канаве. И умер бы там.
– Просто покой и стабильность тебя никогда не устраивали. Ты всегда хотел большего.
Филипп похолодел. На берегу в лунном свете, просачивающемся сквозь деревья, стоял его отец. Его отец, которого он похоронил полгода назад.
– Я же выпил всего одну кружку пива, – пробормотал Филипп.
– Ты не пьян, сынок. – Рей шагнул к нему. В его серебристой гриве и сияющих синих глазах, полнящихся юмором, мерцали лунные блики. – Сделай глубокий вдох, пока не упал в обморок.
– Ух, – протяжно выдохнул Филипп, однако звон в ушах не прекращался. – Сяду-ка я, пожалуй. – Он медленно, словно дряхлый старик, опустился на траву. – Я не верю в привидения, – сказал он, обращаясь к воде. – А также в перевоплощения, загробную жизнь, встречи с умершими и прочие паранормальные явления.
– Ты из всех троих всегда был наибольшим прагматиком. Всегда считал, что реальны только те объекты и явления, которые можно увидеть, потрогать, понюхать.
Рей сел рядом с ним и, удовлетворенно вздохнув, вытянул вперед ноги в потертых J джинсах. Он скрестил лодыжки, и Филипп увидел на нем старые рыбацкие башмаки, которые самолично почти полгода назад упаковал в коробку вместе с другими вещами для Армии Спасения.
– Ну, – весело продолжал Рей, – ты ведь видишь меня, верно?
– Нет. У меня галлюцинация, вызванная, вероятно, переутомлением и вынужденным половым воздержанием.
– Я не стану спорить с тобой. Больно уж ночь хороша.
– А я, пожалуй, поспорю, – сказал Филипп. – Мне до сих пор не дает покоя твоя нелепая смерть. Как ты погиб? Вопросов уйма. Так что попробую порассуждать.
– Я догадывался, что из троих ты самый крепкий орешек. Всегда на все имел ответ. Да, я знаю, тебя мучают неразрешенные загадки. В тебе клокочет гнев. Ты настроен любой ценой докопаться до правды. Тебе пришлось изменить свою жизнь и взвалить на плечи обязанности, которые никак не должны были стать твоими. Но ты не отмежевался от них, и я этому очень рад.
– У меня нет времени бегать по врачам. В моем расписании не осталось места для сеансов психотерапии.
Рей расхохотался.
– Парень, я же сказал: ты не пьян. И уж тем более не сумасшедший. Ты просто большой упрямец. Ведь у тебя гибкий ум, Филипп. Почему ты не хочешь допустить, что это возможно?
Филипп обнял себя и повернул голову. Да, это лицо отца – широкое, морщинистое, полное жизни и юмора. В лучистых голубых глазах пляшут лукавые смешинки, ночной ветерок теребит седые волосы.
– Потому что это невозможно.
– Когда мы с матерью взяли вас к себе, некоторые говорили, что наша затея обречена на провал, что создать нормальную, полноценную семью мы не сможем. Они заблуждались. Если бы мы прислушались к ним и действовали по законам логики, ни один из вас не стал бы нашим сыном. Но судьба не признает закономерностей. Как есть, так и есть. Вам было предначертано стать нашими сыновьями.
– Ну хорошо. – Филипп протянул к отцу руку и словно ошпаренный отдернул ее. – Как я могу поверить? Как я могу коснуться тебя, если ты призрак?
– Потому что тебе это нужно. – Рей небрежно потрепал его по плечу. – Я еще побуду в этом мире некоторое время.
Филипп почувствовал, как к горлу подступил комок, а в животе завязался узел.
– Почему?
– Не все дела довел до конца. Придется тебе с братьями отдуваться за меня. Ты уж извини, Филипп.
Нет, не может быть, убеждал себя Филипп. Он просто грезит наяву. Вероятно, это первая стадия психического расстройства.
Теплый влажный ветерок обдувал лицо. В траве все так же стрекотали цикады, в лесу по-прежнему ухала сова.
Если это видение, следует выжать из него все, что можно, решил Филипп.
– Говорят, ты покончил жизнь самоубийством, – медленно произнес он. – Страховая компания оспаривает требование о выплате денежного возмещения.
– Надеюсь, ты понимаешь, что это полнейшая чушь. – В голосе Рея теперь сквозили раздражение и досада. – Я не стал бы искать легкого выхода. Мне нужно было заботиться о мальчике.
– Сет твой сын?
– Могу сказать одно: он принадлежит мне.
С болью в висках и в сердце Филипп опять воззрился на воду.
– Мама была еще жива, когда он родился.
– Знаю. Я никогда не изменял твоей матери.
– Тогда каким образом…
– Ты должен принять его ради себя. Я знаю, он тебе небезразличен и ты делаешь для него все, что в твоих силах. Остался последний шаг. Принять его. Он нуждается в тебе. Ему нужны вы все.
– С ним ничего не случится, – мрачно сказал Филипп. – Мы этого не допустим.
– Если позволить, он изменит всю твою жизнь.
Филипп коротко рассмеялся.
– Уже изменил, уверяю тебя.
– В лучшую сторону. Ты скоро это поймешь. Не исключай интересные возможности. И пусть этот маленький эпизод не тревожит тебя. – Рей дружески похлопал его по коленке. – Поговори с братьями.
– Ну да, так и скажу им: сидел ночью на берегу и беседовал… – Филипп взглянул на отца, но вместо него увидел деревья, залитые лунным светом. – С пустотой, – закончил он и, устало откинувшись на траву, устремил взгляд на луну. – О Боже, пора брать отпуск.
ГЛАВА 4
Не следует выказывать слишком явное нетерпение, напомнила себе Сибилл. Или являться туда слишком рано. Все должно выглядеть так, будто она забрела к ним случайно. И вид у нее тоже должен быть непринужденный.
