Текст книги "Сын Солнца"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19

Путешественник нес на спине свернутую, перехваченную ремнем циновку, его сопровождала рыжая собака с висящими ушами. В левой руке у него был кожаный мешок с набедренной повязкой и сандалиями, в правой – палка. На привале он разворачивал циновку в тени какого-нибудь дерева и засыпал под охраной своего верного спутника.

Сын Фараона, Рамзес, проделал первую половину пути на корабле, вторую – пешком. Выбирая узкие тропинки, протоптанные на холмах, вдалеке от воды, он прошел через множество деревушек и часто обедал с крестьянами. Устав от города, он открывал спокойный тихий мир, всегда живущий в неизменном ритме смены времен года и праздников.

Рамзес не предупредил ни Амени, ни Красавицу Изэт. Он хотел путешествовать один, как любой египтянин, отправляющийся навестить свою семью или идущий на одну из многочисленных строек, на которых и во время разлива кипела работа.

Там, где дорогу преграждала вода, он подзывал перевозчика, переправляющего бедных и тех, у кого не было даже примитивной ладьи. На широкой поверхности воды встречались десятки судов самых разных размеров, некоторые – полные детей, которые, отчаянно размахивая руками и хохоча, в конце концов падали в воду и бросались плыть наперегонки.

Время отдыха, игр и путешествий… Рамзес чувствовал дыхание египетского народа, его спокойную и сильную радость, основывающуюся на доверии к Фараону. Тут и там с уважением и восхищением говорили о Сети. Его сын испытывал гордость за отца и поклялся быть достойным его, даже если останется обычным писцом, наблюдающим за поступлением зерна или записью указов.

На въезде в Файюм, зеленеющую провинцию – царствие Собека – бога-крокодила – царский гарем Мэр-Ур («любимец небес») простирался на несколько гектаров, за которыми следили самые опытные и лучшие садовники. Хитроумно устроенная сеть каналов обслуживала это обширное владение, которое многие считали красивейшим местом в Египте. Пожилые знатные дамы спокойно проводили здесь остаток своей жизни в обществе великолепных молодых женщин, допущенных к работе в прядильных мастерских и учебе в школах поэзии, музыки и танца. Мастера по эмали совершенствовали здесь свою технику рядом с создателями украшений. Как настоящий улей, гарем гудел от непрерывней деятельности.

Прежде чем предстать у входа во владение, Рамзес сменил набедренную повязку, надел сандалии и стряхнул пыль со своего пса. Решив, что вид у него сносный, Рамзес подошел к стражнику.

– Я пришел навестить друга.

– У тебя есть рекомендательное письмо, юноша?

– Оно мне не нужно.

Стражник вздернул подбородок, взглянул строже:

– Почему такая самоуверенность?

– Потому что я – Рамзес, сын Сети.

– Ты что, смеешься надо мной?! Сына Фараона всегда сопровождают слуги.

– Мне хватает моей собаки.

– Иди своей дорогой, мальчик. Твоя шутка не удалась.

– Я приказываю вам пропустить меня.

Твердость тона и резкость взгляда удивила стражника. Что делать: оттолкнуть этого самозванца или принять меры предосторожности?

– Как зовут твоего друга?

– Моисей.

– Подожди здесь.

Дозор уселся в тени дерева. Воздух благоухал, сотни птиц щебетали в деревьях гарема. Существовала ли еще где-то более приятная жизнь, чем здесь?

– Рамзес!

Оттолкнув стражника, Моисей подбежал к Рамзесу. Друзья расцеловались, потом вместе вошли в дверь, за ними побежал Дозор, не зная, к чему принюхиваться – столько приятных запахов доносилось из кухни сторожевого поста.

По вымощенной плиткой аллее, вьющейся между высокими сикоморами, Моисей и Рамзес подошли к озерцу, покрытому белыми кувшинками с широкими листьями. Они сели на скамью из трех кусков известняка.

– Какой приятный сюрприз, Рамзес! Тебя назначили сюда?

– Нет, мне просто захотелось с тобой увидеться.

– Ты приехал один, без сопровождения?

– Ты удивлен?

– Нет, это похоже на тебя! Что ты делал с тех пор, как распалась наша компания?

– Я стал царским писцом и решил, что мой отец избрал меня в качестве наследника.

– С согласия Шенара?

– Нет, это просто мечта, но я упорствовал. Когда же отец открыто дал мне понять обратное, иллюзия рассеялась, но…

– Но…

– Но какая-то сила, та самая, что заставила меня переоценить свои возможности, продолжает руководить мною. Погрязнуть в лени, как любой вельможа? Это у меня вызывает отвращение. Что делать с нашей жизнью, Моисей?

– Ты прав, это единственный важный вопрос.

– А как ты отвечаешь на него?

– Не лучше тебя. Я один из помощников хозяина по гарему, работаю в прядильной мастерской, кроме того, проверяю работу гончаров. У меня есть дом с пятью комнатами и садом, изысканная пища. Благодаря библиотеке гарема, я, еврей, имею в своем распоряжении всю мудрость египтян! Что еще можно пожелать?

– Красивую женщину.

Моисей улыбнулся.

– В них здесь нет недостатка. А ты уже любишь кого-нибудь?

– Может быть.

– А кого?

– Красавицу Изэт.

– Можно сказать, царский удел. Я бы тебе даже позавидовал. Но почему ты говоришь «может быть»?

– Понимаешь, она великолепна, мы прекрасно ладим, но я не могу утверждать, что я ее люблю. Я по-другому представлял себе любовь: более сильной, более безрассудной, более…

– Не терзай себя и наслаждайся настоящим, разве не так советуют поступать арфисты, которые чаруют наш слух во время пиров?

– А ты нашел любовь?

– Я был несколько раз влюблен… Но ни разу не любил по-настоящему. Меня тоже сжигает какой-то огонь, но я не могу понять, что лучше – забыть о нем или дать ему разгореться.

– У нас нет выбора, Моисей. Если мы попытаемся бежать от него, то исчезнем, как злополучные тени.

– Думаешь ли ты, что этот мир есть свет?

– Свет в этом мире.

Моисей поднял глаза к небу.

– А разве свет не скрывается в сердце солнца?

Рамзес заставил друга опустить глаза.

– Не смотри прямо на него, оно слепит тебя.

– Я найду то, что скрыто.

Крик ужаса прервал разговор. По параллельной аллее со всех ног убегали две ткачихи.

– Теперь моя очередь удивить тебя, – сказал Моисей, – пойдем, накажем демона, который пугает этих несчастных.

Виновник и не пытался ускользнуть. Опершись одним коленом о землю, он спокойно подобрал змею красивого темно-зеленого цвета и засунул в мешок.

– Сетау!

Заклинатель змей никак не выразил удивления. Когда Рамзес спросил, что он здесь делает, объяснил, что продажа змеиного яда в лаборатории гарема обеспечивает ему независимость.

Кроме того, он будет рад провести несколько дней в обществе Моисея. Ни один, ни другой не обременяли себя строгими моральными предписаниями и хотели пожить на широкую ногу, пока их дороги вновь не разойдутся.

– Я научил Моисея азам моего искусства, – закрой глаза, Рамзес.

Когда Рамзеса попросили снова открыть глаза, Моисей, крепко упершись ногами в землю, держал в правой руке тонкую палку темно-коричневого цвета.

– Это не великий подвиг.

– Посмотри лучше, – посоветовал Сетау.

Вдруг палка ожила и задвигалась. Моисей бросил на землю длинную змею, которую Сетау тут же опять поймал.

– Разве это не отличный фокус естественной магии? Немного хладнокровия и попадут врасплох все, даже Сын Фараона.

– Ну хорошо, научи тогда и меня управлять такими палками.

– Почему бы и нет?

Трое друзей уединились в уголке сада, где Сетау обучал своих спутников. Для управления живой змеей требовалась ловкость и четкость.

Группа стройных девушек упражнялась в сложном акробатическом танце. Одетые в узкие и короткие набедренные повязки, которые держались на лентах, перекрещивающихся на груди и спине, с волосами, собранными высоко на затылке в хвост, на конце которого болтался деревянный шарик, они одновременно исполняли сложные фигуры, и это великолепно смотрелось со стороны.

Рамзес наслаждался этим зрелищем благодаря Моисею, который пользовался большим расположением танцовщиц, но чье настроение день ото дня становилось мрачнее. Сетау не разделял волнений своих друзей. Постоянное общение со змеями, несущими внезапную и неотвратимую смерть, давало его жизни достаточный смысл. Моисей предпочел бы жить подобной страстью, но он был пленником сети административных поручений, однако исполнял он их так безупречно, что ему можно было надеяться вскоре занять место управляющего гаремом.

– Однажды я все брошу, – пообещал он Рамзесу.

– Что ты имеешь в виду?

– Я сам не знаю, но это существование становится мне все более невыносимо.

– Мы уйдем вместе.

Какая-то танцовщица с благоухающим телом оказалась совсем близко от двух друзей и почти коснулась их, но это не развеяло их дум. Но когда представление закончилось, они все же дали себя убедить и согласились выпить с девушками у прекрасного бассейна с голубой водой. Сыну Фараона, Рамзесу, пришлось ответить на несколько вопросов о жизни двора, о своей должности царского писца и планах на будущее. Он отвечал довольно резко и уклончиво. Разочарованные, его собеседницы устроили конкурс поэтических цитат, показывая свои обширные знания.

Рамзес заметил, что одна из них молчала. Моложе своих подруг, с черными блестящими волосами и глазами цвета морской волны, она была восхитительна.

– Как ее зовут? – спросил он у Моисея.

– Нефертари.

– Она всегда такая застенчивая?

– Она родом из скромной семьи и совсем недавно поступила в гарем. Ее заметили, благодаря ее выдающимся способностям к ткачеству. Она стала лучшей во всем. Девушки из богатых семей не прощают ей этого.

Возобновив выступление, несколько танцовщиц попытались завоевать благосклонность Рамзеса. По слухам, он брал в жены Красавицу Изэт, но разве сердце Сына Фараона не должно быть больше, чем у других мужчин?

Рамзес оставил кокеток и сел рядом с Нефертари.

– Вас не стеснит мое присутствие?

Прямота вопроса разоружила ее. Она подняла на Рамзеса беспокойный взгляд.

– Простите мне мою грубость, но я вижу, что вы совсем одна.

– Дело в том, что… я размышляла.

– Какая же забота занимает ваш ум?

– Мы должны выбрать одно изречение из сборника мудрого Пта-Хотепа и прокомментировать его.

– Я преклоняюсь перед этим текстом. Какое изречение вы выбрали?

– Я еще не решила.

– Для какого дела вы готовите себя, Нефертари?

– Цветочное искусство. Я бы хотела составлять букеты для богов и проводить в храме большую часть времени в году.

– Это не слишком суровая жизнь?

– Я люблю размышлять, в этом черпаю силу. Ведь сказано у мудрецов, что в тишине душа растет и расцветает, как дерево.

Надзирательница танцовщиц попросила их собраться и переодеться перед тем, как идти на урок грамматики. Нефертари поднялась.

– Одну минуту… Вы согласитесь сделать мне одно одолжение?

– Надзирательница строга и не допускает опозданий.

– Какое изречение вы выберете?

Ее улыбка усмирила бы самого пылкого воина.

– Совершенное слово спрятано глубже, чем зеленый камень, однако его находят у служанок, работающих у мельничного жернова.

И она исчезла, светящаяся и воздушная.

Глава 20

Рамзес пробыл в гареме Мэр-Ур неделю, но у него больше не было случая снова увидеться с Нефертари. Моисей, которого начальник, пользуясь его расторопностью, перегрузил работой, смог уделить другу совсем немного времени. Однако они почерпнули в своих беседах новую силу и пообещали друг другу никогда не давать своему разуму погружаться в сон.

Очень скоро о присутствии младшего сына Сети в гареме стало известно всем. Пожилые знатные дамы желали побеседовать с ним, некоторые надоедали ему своими воспоминаниями и советами. Многие мастера-ремесленники и вельможи добивались его расположения, что же касается управляющего, то он без конца расточал Рамзесу почести и внимание, чтобы тот рассказал отцу о прекрасном руководстве гарема. Если Рамзесу удавалось укрыться в саду, чтобы почитать в тишине сочинения древних, это было настоящим счастьем. Чувствуя себя пленником в этом раю, Сын Фараона в один прекрасный день водрузил на спину свой походный мешок, взял циновку, папку и ушел, никого не предупредив: он знал, что Моисей поймет его.

Дозор растолстел. Несколько дней ходьбы должны были вернуть ему стройность.

Глава службы безопасности дворца был изнурен до предела.

Никогда еще он столько не работал, бегая повсюду, вызывая десятки ответственных лиц, ревностно проверяя все детали, возобновляя допросы и угрожая ужасными наказаниями.

Трудно было установить, затормозил ли кто расследование, или же административная машина сама дала сбой. На вельможу, действительно, пытались оказать давление, но он не смог определить, от кого исходят эти действия, а царица внушала ему больший страх, чем какой угодно придворный, даже самый суровый.

Когда он удостоверился, что исчерпал все свои силы и не может больше ничего сделать, он пришел к Туйе.

– Примите уверения в моей совершенной преданности.

– Меня интересует, чего вы добились.

– Вы просили меня установить правду, какой бы она ни была.

– Да, это так.

– Вы не должны быть разочарованы, так как…

– Позвольте мне самой судить об этом, и перейдем к фактам.

Вельможа все еще колебался.

– Я хочу подчеркнуть, что моя ответственность…

Взгляд царицы помешал подчиненному произнести себе хвалебную речь.

– Ваше Величество, правду порой тяжело слышать.

– Я слушаю вас.

Он проглотил слюну.

– Так вот, я вынужден сообщить о крушении надежд.

Амени старательно переписывал декреты, которые должен знать каждый писец. Хотя его и задело недоверие Сына Фараона, он знал, что тот скоро вернется. Он продолжал свою работу, как если бы ничего не случилось.

Когда Дозор прыгнул ему на колени и стал лизать его щеки своим мягким влажным языком, Амени тут же забыл все упреки и радостно приветствовал вернувшегося Рамзеса.

– Я был уверен, что найду твой кабинет пустым, – признался тот.

– А кто бы следил за делами?

– На твоем месте я бы не простил такого внезапного ухода без предупреждения.

– Но я – это я, а ты – это ты. Такова воля богов, и я удовлетворяюсь ею.

– Прости меня, Амени.

– Я поклялся быть верным тебе, и сдержу свое слово, иначе пусть демоны ада проткнут мое сердце! Ты видишь, я действую из эгоистических соображений. Ты хорошо попутешествовал?

Рамзес рассказал ему о гареме, о Моисее и Сетау, но умолчал о краткой встрече с Нефертари. Приятное мгновение, которое его память сохранит, как драгоценность.

– Ты вернулся как нельзя кстати, – сообщил Амени. – Царица желает видеть тебя как можно быстрее, а Аша приглашает нас на ужин.

Аша принимал Рамзеса и Амени в своем рабочем кабинете, который ему недавно выделило управление по иностранным делам. Помещение это находилось в центре города, недалеко от самой канцелярии, в которой работал Аша. Несмотря на свой юный возраст, он уже походил на опытного дипломата, имел слащавые манеры и говорил умиротворяющим тоном. Заботясь о своем внешнем виде, он следовал последней мемфисской моде, сочетавшей классические формы и кричащие яркие цвета. Теперь к его врожденной элегантности прибавилась уверенность, которую Рамзес за ним не замечал. Аша, очевидно, нашел свой путь.

– Ты, кажется, доволен своей жизнью, – заметил Рамзес.

– Я выбрал нужное направление, и удача улыбнулась мне: мой доклад о Троянской войне был признан самым точным.

– А кстати, что там?

– Поражение троянцев бесспорно. Вопреки тем, кто верит в милость Агамемнона, я предвижу избиение жителей и разрушение города. Однако мы не будем вмешиваться, Египта этот конфликт совершенно не касается.

– Сохранить мир – это главное желание Сети.

– Именно поэтому он так озабочен.

В тревоге, Рамзес и Амени в один голос задали один и тот же вопрос:

– Ты опасаешься какого-то столкновения?

– У хеттов начались беспорядки.

С первого же года своего правления Сети пришлось усмирять восстание бедуинов, которые под натиском хеттов захватили Палестину и объявили независимое государство. Мятежные группировки, однако, вскоре перебили друг друга. Когда мир был восстановлен, Фараон отправился в поход, чтобы утихомирить Ханаан, присоединить к Египту южную часть Сирии и проверить финикийские порты. На третьем году правления все решили, что прямое столкновение с хеттской армией неизбежно, но две армии, простояв на своих позициях, отошли назад.

– Ты знаешь это наверняка? – спросил Рамзес.

– Эти сведения секретны. Хотя ты и царский писец, ты не принадлежишь к дипломатическим службам.

Аша указательным пальцем пригладил свои маленькие безупречно подстриженные усики. Рамзес усомнился. Действительно ли он шутит, насмешливый оттенок в блестящих глазах друга успокоил его.

– Хетты подстрекают к волнениям сирийцев, некоторые финикийские князья готовы им помочь в обмен на приличное вознаграждение. Военные советники фараона ратуют за скорейшее вмешательство. По последним сведениям, Сети считает его необходимым.

– А ты будешь участвовать в экспедиции?

– Нет.

– Уже немилость?

– Не совсем.

Лицо юноши немного передернулось, как если бы вопросы Рамзеса показались ему неуместными.

– Мне доверили иную миссию.

– И какую же?

– Ну вот в этот раз я, действительно, должен хранить тайну.

– Секретная миссия! – воскликнул Амени – Это великолепно, но опасно.

– Я служу государству.

– Ты, действительно, совсем ничего не можешь нам рассказать?

– Я уезжаю на юг. Не требуйте от меня большего.

Дозор по достоинству оценил обильную еду в саду царицы. Он радостно прыгал и старался в благодарность лизнуть руку царицы, которую это позабавило. Нетерпеливый Рамзес нервно жевал травинку.

– У тебя хороший пес, сын мой. Это большое счастье, цени его.

– Ты желала видеть меня, и вот я здесь.

– Как прошло твое пребывание в гареме Мэр-Ур?

– Ты всегда все знаешь!

– Разве я не должна помогать Фараону в царствовании?

– Каковы результаты расследований?

– Начальник службы безопасности добился больше, чем я ожидала. Мы сдвинулись с мертвой точки, но новости не блестящие. Возничий, который завел тебя в западню, был найден, но мертвым: его труп обнаружили на заброшенном гумне, на юге Мемфиса.

– Как он туда попал?

– Нет ни одного достоверного свидетельства. А что касается мастерской по изготовлению чернильных брусков, владельца определить невозможно. Папирус с его именем был уничтожен в архивной службе.

– Только знатный человек мог совершить это противозаконие!

– Ты прав, знатный, а также достаточно богатый и влиятельный, чтобы подкупить своих сообщников.

– Мне противна такая продажность… Мы не должны на этом останавливаться!

– Ты подозреваешь меня в трусости?

– Мама!

– Мне нравится твое возмущение. Никогда не смиряйся с несправедливостью.

– А что делать теперь?

– Глава по безопасности неспособен пойти дальше, я приму у него эстафету.

– Я в твоем распоряжении. Приказывай, и я подчинюсь.

– Ты способен на такую жертву, чтобы узнать правду?

Улыбка царицы была одновременно насмешливой и нежной.

– Я даже неспособен открыть ту правду, что во мне.

Рамзес не решался доверить Туйе больше, чтобы не показаться смешным в ее глазах.

– Настоящий мужчина не довольствуется одной надеждой – он действует.

– Даже когда судьба перечит ему?

– В его силах ее изменить, если же он на это не способен, пусть обвиняет в этом свою посредственность и не сердится на других за свое несчастье.

– Предположи, что это Шенар подстроил покушение на меня.

На лице царицы появилось выражение грусти.

– Это ужасное обвинение.

– Это подозрение и тебя тоже терзало?

– Вы оба – мои сыновья, и я люблю вас обоих, несмотря на ваши разные характеры. Но даже если ваши честолюбивые планы очевидны, как допустить, что твой брат настолько низок?

Уверенность Рамзеса был поколеблена: его до такой степени ослепило желание царствовать, что он был готов предположить самый ужасный заговор.

– Мой друг Аша опасается, что мир вскоре будет нарушен. – Он хорошо осведомлен.

– Мой отец решил сражаться с хеттами?

– Положение вынуждает его к этому.

– Я хочу отправиться с ним и сражаться за свою страну.

Глава 21

В той части дворца, в которой расположился Шенар, слуги и подчиненные были неприветливы и угрюмы. Все жались к стенам и выполняли свою службу, строго соблюдая указания – ни смех, ни разговоры не нарушали тяжелой атмосферы.

Новость обрушилась на них к полудню: немедленная мобилизация двух отборных полков для срочного военного вмешательства. Короче говоря, война с хеттами! Шенар был сражен. Эта акция компрометировала торговый курс, который он начинал вводить в действие и первые плоды которого он надеялся вскоре собрать.

Это бессмысленное столкновение породит чувство неуверенности в завтрашнем дне, повредит торговым делам. Как и многие его предшественники, Сети погружался в трясину. Опять эта устаревшая мораль, это желание защитить египетскую землю, утвердить величие цивилизации, впустую растрачивая энергию, которая была бы так полезна в другом месте! Шенар не успел подорвать репутацию военных советников фараона и доказать их несостоятельность, эти вояки только и мечтали перейти врукопашную, они принимали себя за завоевателей, перед которыми должны были склониться все народы. Шенар пообещал себе, что если экспедиция приведет к разгрому египтян, он сделает так, чтобы всех этих тупиц изгнали из дворца.

Кто будет управлять страной во время отсутствия фараона, его помощника и его главнокомандующего? Разумеется, царица Туйя. Даже если беседы с Шенаром иногда и отдаляли их друг от друга и оставляли неприятное ощущение, все же они испытывали настоящую родственную привязанность. Пришел час прямо и откровенно объясниться. Туйя не только поймет его, в чем он был уверен, но, может быть, даже сможет повлиять на Сети, чтобы тот постарался сохранить мир. Поэтому Шенар настоял на том, чтобы как можно скорее увидеть царицу, несмотря на ее перегруженный распорядок дня.

Туйя приняла его в середине дня в своей приемной.

– В какой торжественной обстановке ты меня встречаешь, дорогая матушка!

– Могу поспорить, что ты пришел не по личному делу.

– Вы, как всегда, догадались. Откуда у вас это шестое чувство?

– Сын не должен льстить матери.

– Вы не любите войну, не так ли?

– А кто ее любит?

– Решение отца не кажется вам слишком поспешным?

– Ты считаешь, что он способен действовать необдуманно?

– Конечно, нет, но обстоятельства… Хетты…

– Тебе нравится красивая одежда?

Шенар был сбит с толку.

– Конечно, но…

– Следуй за мной.

Туйя провела своего старшего сына в соседний зал. Там, на низком столике, лежал парик с длинными завитыми прядями, сорочка с широкими рукавами, длинная юбка в складку с бахромой внизу, длинный шарф, которым подпоясываются крест-накрест, чтобы подогнать одежду по размеру.

– Великолепно, не правда ли?

– Прекрасная работа.

– Эта одежда для тебя. Твой отец выбрал тебя знаменосцем. Ты будешь по правую руку от него во время предстоящей кампании в Сирии.

Шенар смертельно побледнел.

Знаменосец справа от Фараона всегда держал древко с головой барана наверху – одним из символов Амона, бога побед. Итак, Шенар отправляется с отцом и будет в первых рядах во время боя.

Рамзес в нетерпении расхаживал по комнате.

Почему Амени до сих пор не принес указ с именами придворных, которых Сети берет с собой в поход? Сыну Фараона не терпелось узнать чин, присужденный ему. Ему даже неважно было то звание, которое ему дадут. Главное – сражаться.

– Ну наконец-то! Где список?

Амени опустил голову.

– В чем дело?

– Читай сам.

Указом Фараона Шенар был назначен знаменосцем. А имя Рамзеса отсутствовало.

Все казармы Мемфиса перешли на военное положение. На следующий день пехота и конная армия с колесницами под личным командованием Фараона выступили в Сирию.

Рамзес провел целый день во дворе главной казармы. Когда при наступлении ночи его отец вышел с военного совета, он осмелился подойти к нему.

– Могу я обратиться к вам с прошением?

– Я слушаю тебя.

– Я хочу поехать с вами.

– Мой указ не подлежит изменению.

– Для меня неважно, буду я офицером или нет, я желаю сразиться с врагом.

– Значит, мое решение было верным.

– Я… Я не понимаю!

– Желание, не соответствующее действительности – вздор. Чтобы сразиться с врагом, надо быть на это способным!. А ты, Рамзес, не способен на это.

Когда прошли первый гнев и разочарование, Шенар понял, что ему не так уж плохо на своем новом посту, который повлечет за собой длинный ряд почестей. Действительно, невозможно быть приобщенным к трону, не проявив своих воинских достоинств. Со времен первых царей Фив: фараон должен был доказать, что способен сохранить единство территории и потеснить захватчиков. Итак, Шенар подчинился этой бессмысленной, но очень важной в глазах народа традиции. Он даже про себя порадовался ей, когда во время проезда передового отряда, в который входил знаменосец, встретился взглядом с Рамзесом, явно удрученным.

Уход армии на войну, как любое исключительное событие, сопровождалось праздником, Народу в этот день был предоставлен выходной, и он воспользовался этим, чтобы утопить свою тревогу в пиве. Но кто мог сомневаться в победе Сети?

Несмотря на свой личный триумф, Шенару было не по себе. Во время сражения даже лучший воин мог попасть под удар. Когда Шенар представлял себя раненным или покалеченным, у него холодело сердце. «На фронте следует укрыться от опасности, предоставляя опытным воинам выполнять сложные задачи», – подумал он.

Удача еще раз улыбалась ему. Во время этой кампании у него будет возможность переговорить с отцом и определить свое будущее. Эта перспектива вполне заслуживала усилий, хотя оставить покой и уют дворца было для него тяжелым испытанием.

Разочарование Рамзеса только подстегивало его.

Бакхену не понравился новый состав призывников – одни провинциалы. Когда появлялась угроза войны, набирали воинов-добровольцев, мечтающих о подвигах в дальних странах. Но это войско неотесанных крестьян не двинется дальше границ Мемфиса и скоро вернется на свои поля.

Бакхен – управляющий конюшен, наделенный незаурядной силой, с квадратным лицом и короткой бородкой, должен был инструктировать молодых новобранцев.

Своим хриплым голосом он приказал взять каждому мешок с камнями, взвалить на правое плечо и бежать с ним вдоль стен казармы до тех пор, пока он не прикажет остановиться.

Отбор был жестоким и немедленным. Большая часть новичков плохо рассчитали свои силы. Задыхаясь, они сбрасывали свою ношу. Бакхен подождал, пока осталось человек пятьдесят, и только тогда прервал испытание. Вдруг он с удивлением узнал одного из воинов. Выше своих товарищей на целую голову, он, казалось, совсем не устал.

– Царевич Рамзес! Вам здесь не место.

– Я желаю выдержать это испытание и получить свидетельство о пригодности к военной службе.

– Но… Вам нет необходимости это делать! Вам достаточно…

– Я так не считаю, и ты тоже. Воина на папирусе не воспитаешь.

Застигнутый врасплох, Бакхен теребил кожаные браслеты, подчеркивающие размеры его бицепсов.

– Это щекотливый вопрос…

– Ты что боишься, Бахкен?

– Я боюсь! Становитесь в строй вместе с остальными!

Три дня подряд Бакхен изматывал людей до изнеможения. Он отобрал два десятка человек, наиболее стойких. Рамзес был среди них.

На четвертый день началось обучение владению оружием: дубинками, короткими мечами и щитами. Бакхен ограничился тем, что дал несколько советов, а затем приказал юношам сражаться друг с другом.

Когда один из них был ранен в руку, Рамзес бросил свой меч на землю. Его товарищи последовали примеру Сына Фараона.

– Что это вы? – прогремел Бакхен. – Продолжайте упражнение. Или убирайтесь отсюда!

Новобранцы подчинились требованию инструктора. Слабые и неловкие отсеялись. Из первоначального состава осталось только двенадцать добровольцев, которые были признаны годными к тому, чтобы стать профессиональными воинами.

Рамзес держался молодцом. Десять дней напряженных занятий не охладили его энтузиазма.

– Мне нужен один офицер, – объявил Бакхен утром на одиннадцатый день. Все кандидаты, за исключением одного, оказались равными по ловкости в обращении с луком из дерева акации, стрелы которого летели на пятьдесят метров.

Приятно удивленный, Бакхен тогда показал им очень большой лук, украшенный роговыми пластинками, потом установил в ста пятидесяти метрах от лучников медный слиток.

– Возьмите это оружие и попадите в цель.

Большинству не удалось даже натянуть лук.

Двое выстрелили, но стрелы едва пролетели метров сто.

Рамзес под насмешливым взглядом Бакхена подошел последним. Как и его товарищи, он имел право на три выстрела.

– Лучше бы Сын Фараона не выставлял себя посмешищем. Более сильным, чем вы, не удалось попасть в цель.

Сосредоточившись, Рамзес думал только о мишени, в этот момент для него ничто больше не существовало.

Чтобы натянуть лук, потребовалось неслыханное усилие. Рамзес до боли напряг мышцы – и справился с тетивой, сделанной из бычьего сухожилия.

Первая стрела прошла слева от цели. Бакхен рассмеялся.

Рамзес выдохнул, затем задержал дыхание и почти сразу же выпустил вторую стрелу, которая пролетела над медным слитком.

– Последняя попытка, – объявил Бакхен.

Сын Фараона на минуту закрыл глаза и представил себе цель. Он вообразил, что она близко, что он становится стрелой, испытывающей властное желание слиться с целью.

Эта попытка принесла победу. Стрела пронзила воздух, как злой шершень, и проткнула медный слиток.

Все новобранцы приветствовали победителя радостными криками. Рамзес вернул большой лук Бакхену.

– Я предлагаю вам еще одно испытание, – сказал инструктор, – рукопашный бой со мной.

– Таково правило?

– Так решил я. Вы боитесь драться со мной?

– Выдайте мне свидетельство офицера.

– Сражайтесь и докажите, что способны биться с настоящим воином!

Рамзес был выше Бакхена, но не так силен и вынослив, поэтому он сделал ставку на свою реакции. Инструктор атаковал без предупреждения. Сын Фараона уклонился, и кулак Бакхена лишь задел его левое плечо. Пять раз подряд удары инструктора уходили в никуда. Взбесившись, он ухватился за левую ногу противника и лишил его равновесия, но тот высвободился, ударив противника ногой в лицо, а затем что есть силы рубанул Бакхена ребром ладони по затылку.

Рамзес решил, что выиграл схватку. Но в порыве ярости Бакхен поднялся и, бросившись на Рамзеса, сшиб его ударом головой в грудь.

Красавица Изэт смазывала грудь возлюбленного сильнодействующим бальзамом, и боль быстро утихла.

– Ну разве у меня не рука ценительницы?

– Я был глупцом, – пробормотал Рамзес.

– Это чудовище могло убить тебя.

– Он делал свою работу, а я решил, что победил его. Если бы удар пришелся в лоб, я бы уже был мертв.

Рука Красавицы Изэт ласкала все нежнее и смелее.

– Я так счастлива, что ты остался жив! Война – такая мерзость!

– Иногда она необходима.

– Ты знаешь, как я люблю тебя!

Девушка обвилась вокруг Рамзеса с гибкостью стебля лотоса.

– Забудь о битвах и насилии. Разве я не лучше их?

Рамзес не оттолкнул ее и поддался удовольствию, которое она ему дарила. Однако он испытывал более сильное счастье, о котором ей не сказал: он был доволен, что получил свидетельство офицера.