Текст книги "Сын Солнца"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 38

Человек, который некогда пытался устранить Рамзеса с помощью услуг конюха и возничего, не ошибся: младший сын Фараона был рожден, чтобы стать преемником Сети. Многими чертами своего характера он походил на отца: его энергия казалась неисчерпаемой, его ум и решимость были способны преодолеть любые препятствия, и огонь, горевший в нем, предназначал его для верховной власти.

Несмотря на его неоднократные предостережения никто не хотел слушать этого человека. Выбор Рамзеса в качестве соправителя открыл, наконец, глаза его близким, и многие пожалели о том, что его попытки провалились. К счастью, конюх и возничий были мертвы, и поскольку он сам лично с ними никогда не встречался, а посредник уже не мог заговорить, дело завязло в песке. Не было никакого способа выйти на него и доказать его виновность.

Учитывая его планы, хранимые в строжайшей тайне, он не мог позволить себе ни малейшей неосторожности. Нанести сильный удар прямо в цель было единственно верным решением, даже если теперь высокое положение Рамзеса делало задачу непростой. Рядом с соправителем постоянно находились люди, Амени выпроваживал всех незваных гостей, а лев и пес были превосходными телохранителями. Действовать внутри дворца представлялось невозможным.

Зато организовать несчастный случай во время какого-нибудь переезда или путешествия при условии, что место будет хорошо выбрано, почти не представляло сложности и одна удачная мысль не давала ему покоя. Если Сети попадет в ловушку и согласится поехать с сыном в Ассуан, Рамзес оттуда не вернется.

В девятый год царствования Сети, Рамзес отмечал семнадцатилетие в обществе Амени, Сетау и его супруги Лотос. Он жалел о том, что нет Моисея и Аша, но первый задержался на стройке в Карнаке, а второй только что уехал в Ливан с поручением по сбору сведений для Управления по Иностранным Делам. Отныне очень трудно было собрать выпускников Капа всех вместе, разве что соправителю удастся сделать из друзей своих непосредственных помощников. Независимость их умов, однако, скорее разводила их дороги. Только Амени отказывался удаляться от Рамзеса, ссылаясь на то, что без него соправитель был бы неспособен управлять своей канцелярией и следить за текущими делами.

Лотос отпустила дворцового стольника и сама приготовила жареного ягненка, приправленного виноградом и турецким горохом.

– Слюнки текут, – признался Рамзес.

– Давайте попробуем, но только не будем объедаться, – предупредил Амени, – меня еще ждет работа.

– Как ты выносишь этого дотошного ворчливого писца? – осведомился Сетау, кормивший собаку и льва, размеры которого с каждым днем становились все более впечатляющими.

– Не у всех есть время бегать за змеями, – возразил Амени, – если бы я не давал себе труда записывать названия лекарств, которые ты предписываешь, твои изыскания были бы напрасными.

– Где поселились молодожены? – спросил Рамзес.

– На краю пустыни, – ответил Сетау с горящим взглядом. – Как только наступает ночь, змеи выползают наружу, и мы с Лотос идем на охоту. Я не знаю, хватит ли жизни на то, чтобы изучить все виды змей и их повадки.

– Твой дом – не лачуга, – уточнил Амени, – а, скорее, лаборатория. И ты все время расширяешь его. И ничего удивительного, ведь у тебя постепенно собирается маленькое состояние от продажи яда жрецам-врачевателям.

Заклинатель змей с любопытством посмотрел на юного писца.

– Кто доложил тебе? Ты ведь никогда не выходишь из своего кабинета!

– Пусть твой дом и на отшибе, он все равно внесен в регистр и записан в службе чистоты, ну а я обязан обеспечивать соправителю надежные сведения.

– Так ты шпионишь за мной! Этот уродец опаснее скорпиона!

Рыжий пес в шутку залаял, не поверив гневу Сетау, который продолжал обмениваться с Амени кисло-сладкими речами, пока вдруг не появился гонец от Фараона. Рамзес, оставив все дела, немедленно должен был явиться во дворец.

Сети и Рамзес медленно шли по тропинке, змеившейся между огромными глыбами розового гранита. Приехав в Ассуан утром, владыка Египта с сыном немедленно отправились в карьеры. Фараон пожелал лично проверить содержание встревожившего его отчета, который ему прислали, и хотел, чтобы сын познакомился с этим каменным миром, откуда происходили обелиски, колоссы, врата и пороги храмов и еще множество шедевров, вытесанных из твердого камня с несравненным блеском.

В послании говорилось о серьезном столкновении между мастерами, рабочими и воинами, которым было поручено переносить монолитные блоки весом в несколько тонн на специально построенные огромные плоты, привязанные один к другому. К этим волнениям прибавлялось другое, еще более серьезное: опытные мастера считали, что главный карьер истощен. По их мнению, оставались только небольшие жилы, слишком незначительные, чтобы вытесать из них обелиски и гигантские статуи нужного размера.

Под посланием стояло только одно имя Апера, начальника карьеров. Он обошел своих непосредственных начальников, так как боялся наказания за то, что сообщил правду и обратился прямо к Фараону. А писец фараона, найдя тон донесения уравновешенным и здравым, передал его Сети.

Среди раскаленных солнцем скал Рамзес почувствовал себя в своей стихии. Он осознал силу вечного материала, который скульпторы делали говорящим. Огромный карьер Ассуана был одним из фундаментов, на которых стояла страна со времен первой династии. Он воплощал незыблемость творения, которое переживало многие поколения и само время.

Рабочие, занимавшиеся выработкой камня, подчинялись строгой иерархии. Разделившись на группы, каменотесы отмечали лучшие блоки, ставя на них засечки, испытывали их на прочность и только тогда осторожно начинали их извлекать. От качества их работы зависел завтрашний день Египта. Под их руками начинались храмы, где находились творческие силы, и статуи, в которых селились души воскресших из мертвых.

Все фараоны заботились о карьере и об условиях жизни тех, кто там работал. Каменотесы были рады видеть Сети и приветствовать соправителя, чье сходство с отцом становилось все более явным. Имени Шенара здесь не знали.

Сети вызвал начальника карьеров.

Приземистый, широкоплечий, с квадратной головой и толстыми пальцами, Апер простерся ниц перед Фараоном. Похвала ждала его или же порицание?

– Стройка показалась мне спокойной.

– Все в порядке, Ваше Величество.

– А по твоему письму можно понять, что это не так.

– По моему письму?

– Ты будешь отрицать, что писал мне?

– Писать… Это не по мне. Когда необходимо, я пользуюсь услугами писца.

– Не предупреждал ли ты меня о столкновении между рабочими и воинами?

– Вот еще, вовсе нет, Ваше Величество… Бывают иногда мелкие трения, но все улаживается.

– А мастера?

– Мы их уважаем, и они нас тоже. Это ведь люди не городские, а вышедшие из рабочих. Они работают собственными руками и знают дело. Если один из них принимает себя не за того, кто он есть, мы тут же разбираемся.

Апер вытер ладони, готовый хоть сейчас схватиться врукопашную с тем, кто злоупотребит властью.

– Не грозит ли главному карьеру истощение?

Начальник карьеров так и застыл с открытым ртом.

– Вот это да… Кто вас предупредил?

– Так это правда?

– Как сказать… Работать становится труднее, приходится глубже копать. Через два-три года нужно будет подыскивать новое месторождение. То, что вы уже в курсе… Это просто ясновидение!

– Покажи мне это место.

Апер отвел Сети и Рамзеса на вершину небольшого холма, откуда открывалась почти вся обрабатываемая зона.

– Вот здесь, слева от вас, – указал он протянутой рукой, – мы сомневаемся, удастся ли извлечь обелиск.

– Тихо! – потребовал Сети.

Рамзес увидел, как меняется взгляд отца: тот смотрел на камни с невероятным напряжением, как будто проникая внутрь, как будто его тело само становилось из гранита. Рядом с Сети стало невыносимо жарко. Начальник карьеров сначала остолбенел, потом отодвинулся в сторону. Рамзес остался рядом с владыкой. Он тоже попытался проникнуть по ту сторону видимого, но его мысль натолкнулась на глухую преграду, и он испытал резкую боль в солнечном сплетении. Но все равно упорно продолжал вглядываться. В конце концов он различил отдельные жилы. Казалось, они выходят из глубины земли, раскрываются солнцу и ветру, принимают особую форму, а затем затвердевают и становятся розовым гранитом, усеянным блестящими звездочками.

– Оставьте старое место, – приказал Сети, – и копайте направо, на широком пространстве. Карьер будет щедрым еще десятки лет.

Начальник карьеров сбежал по склону в указанном направлении и заостренным молотком разбил верхнюю черноватую оболочку, которая не сулила ничего хорошего. Однако Фараон не ошибся: им открылся гранит ослепительной красоты.

– Ты, Рамзес, тоже увидел. Продолжай в том же направлении, проникай глубже в сердце камня – и знание придет к тебе.

Меньше чем за четверть часа новость о чуде Фараона распространилась по карьерам, на набережных и в городе. Она означала, что эпоха великих работ продолжится и что процветанию Ассуана не придет конец.

– Письмо написал не Апер, – заключил Рамзес, – кто-то пытался обмануть вас?

– Да, меня заставили приехать сюда затем, чтобы открыть новый карьер, – сказал Сети, – отправитель послания надеялся не на такой результат.

– Чего же он ждал?

Фараон с сыном стали в задумчивости спускаться с холма по узкой тропинке. Сети шел впереди уверенным шагом.

Вдруг какой-то гул заставил Рамзеса насторожиться.

В то мгновение, когда он обернулся, два камня, подпрыгивающие, точно испуганные газели, оцарапали ему бедро. Они были предвестниками мощной лавины камней, за которой с огромной скоростью скатывалась огромная глыба гранита.

Ослепленный облаком пыли, Рамзес прокричал:

– Отец, в сторону!

Отступая назад, юноша упал.

Сильной рукой отец приподнял и отшвырнул его в сторону. Гранитная масса продолжала свой смертоносный бег. Раздались крики. Рабочие карьеров и каменотесы заметили убегающего человека.

– Это он, вон там! Это он свалил глыбу! – закричал Апер.

Многие бросились за ним в погоню.

Апер первым догнал беглеца и сильно ударил его кулаком по затылку. Начальник карьеров не рассчитал свои силы: фараону был доставлен труп.

– Кто он? – спросил Сети.

– Я не знаю, – ответил Апер, – он здесь не работал.

Стража порядка Ассуана быстро дала ответ: этот человек был лодочником, переправлял гончарные изделия, был холост и не имел детей.

– Он целился в тебя, – заявил Сети, – но твоя смерть не была написана на этой глыбе.

– Дадите ли вы мне право самому разыскать истину?

– Я требую этого.

– Я знаю, кому доверить расследование.

Глава 39

Амени трепетал и радовался.

Трепетал, слушая рассказ Рамзеса, избежавшего ужасной смерти, а радовался, потому что соправитель принес ему еще одну замечательную улику – письмо, присланное Фараону, чтобы вызвать приезд Сети в Ассуан.

– Красивый почерк, – констатировал он. – Писал человек из высшего общества, образованный, для которого составлять послания – обычное дело.

– Значит, Фараон знал, что письмо прислано не начальником карьеров и что ему готовят ловушку.

– По-моему, делились в вас обоих, ведь на стройке несчастные случаи – не редкость.

– Ты согласен вести расследование?

– Конечно! Однако…

– Однако?

– Должен тебе признаться: я продолжил поиски владельца подозрительной мастерской. Мне бы очень хотелось предоставить доказательства, что речь идет именно о Шенаре, но я потерпел неудачу. А теперь ты даешь мне еще больше шансов.

– Надеюсь, что это так.

– Удалось ли еще что-нибудь узнать о лодочнике?

– Нет. Тот, кто его нанял, кажется, вне досягаемости.

– Настоящая змея… Надо бы обратиться за помощью к Сетау.

– Почему бы и нет?

– Не волнуйся, это уже сделано.

– И что он ответил?

– Поскольку речь идет о твоей безопасности, он согласен оказать мне помощь.

Шенар совсем не любил юг: слишком жарко, и люди менее восприимчивы к тому, что делается во внешнем мире. Однако огромный храм в Карнаке был таким богатым и влиятельным, что никакой претендент на высшую власть не мог обойтись без поддержки его верховного жреца. Поэтому он нанес верховному жрецу визит вежливости, во время которого они обменялись ничего не значащими фразами. Шенар был удовлетворен тем, что не почувствовал никакой враждебности со стороны столь важного человека, который следил за борьбой за власть в Мемфисе издалека и готов был в нужный момент принять сторону сильнейшего. Отсутствие похвал в адрес Рамзеса было добрым знаком.

Шенар попросил остаться некоторое время в храме и помедитировать там вдали от суеты общественной жизни. Разрешение было дано. Старший сын фараона неуютно чувствовал себя в лишенной удобств келье, куда его поместили, но добился своей цели, встретился с Моисеем.

Во время перерыва в работе, еврей разглядывал колонну, на которой скульпторы засекли сцену жертвоприношения Божественному Оку, содержащему в себе все для того, чтобы воспринять мир.

– Великолепная работа! Вы превосходный зодчий.

Моисей, который стал еще крепче, оглядел говорившего с явным презрением к его дряблым телесам и непомерной тучности.

– Я только учусь своему делу, эта удача – заслуга главного мастера.

– Не скромничайте.

– Я ненавижу льстецов.

– Кажется, я вам не очень нравлюсь.

– Надеюсь, это взаимно.

– Я приехал сюда, чтобы сосредоточиться и обрести ясность духа. Назначение Рамзеса было, признаюсь, для меня очень тяжелым ударом, но ведь нужно в конце концов смиряться с реальностью. Тишина этого храма поможет мне.

– Тем лучше для вас.

– Дружба с Рамзесом не должна ослеплять вас. У моего брата недобрые намерения. Если вы любите порядок и правосудие, не закрывайте на это глаза.

– Вам не нравится решение Сети?

– Мой отец – исключительный человек, но кто не совершает ошибок? Для меня дорога к власти окончательно закрыта, и я не сожалею об этом. Я занимаюсь протоколом и не стремлюсь ни к чему большему. Но что будет с Египтом, если он попадет в руки невежды, занятого только своим честолюбием?

– Каковы ваши намерения, Шенар?

– Открыть вам глаза. Я убежден, что вас ждет большое будущее. Делать ставку на Рамзеса было бы непоправимой ошибкой. Завтра, когда он взойдет на трон, у него больше не будет друзей, он забудет вас.

– Что же вы предлагаете?

– Перестать покоряться судьбе и начать готовить иное будущее.

– Я предполагаю, ваше?

– Это не имеет значения.

– У меня нет такого чувства.

– Вы заблуждаетесь на мой счет. Моя единственная цель – служить моей стране.

– Боги слышат вас Шенар. Вы разве не знаете, что они ненавидят ложь?

– Жизнью Египта управляют люди, а не боги. Я стремлюсь к дружбе с вами. Вместе мы добьемся успеха.

– Вы ошиблись в выборе. Убирайтесь.

– Напрасно вы так.

– Я не желаю повышать голос или применять насилие в таком месте, как это. Если хотите, продолжим разговор снаружи.

– В этом нет необходимости. Но не забудьте мои предостережения. Придет день, когда будете благодарить меня.

Гневный взгляд Моисея убедил Шенара, что лучше не настаивать. Он потерпел неудачу, как и опасался. Еврея будет не так легко завоевать, как Аша. Но и у него должны быть свои слабости, которые со временем раскроются.

Долент оттолкнула Амени, который не мог противостоять натиску разъяренной женщины. Сестра Рамзеса толкнула дверь в кабинет соправителя и ворвалась внутрь подобно порыву бури.

Рамзес, сидя на циновке в позе писца, переписывал указ Сети о защите деревьев.

– Ты в конце концов подчинишься или нет?

– В чем причина этого вторжения, дорогая сестра?

– Как будто ты не знаешь!

– Освежи мою память.

– Мой муж ждет повышения.

– Обращайся к Фараону.

– Он отказывается давать членам своей семьи привилегии, которые считает… несправедливыми!

– Что тут еще добавить?

Ярость Долент умножилась.

– Это его решение несправедливо! Сари заслуживает повышения, а ты – соправитель, ты должен назначить его главным приказчиком в амбарах!

– Разве соправитель может пойти против воли Фараона?

– Не веди себя, как последний подлец!

– Я не совершу оскорбления величества.

– Ты что, издеваешься?

– Успокойся, прошу тебя!

– Дай нам то, что нам причитается!

– Это невозможно.

– Не разыгрывай из себя неподкупного! Ты не лучше других… Ты должен объединяться со своими!

– Обычно ты так спокойна!

– Я вырвалась из-под тирании Шенара не затем, чтобы терпеть твою. Ты по-прежнему отказываешься?

– Не стремись получить больше, чем у тебя есть, Долент, алчность – смертный грех.

– Оставь при себе свою устаревшую мораль.

Она удалилась, изрыгая проклятия.

В саду в поместье Красавицы Изэт росли царственные сикоморы с благотворной тенью. Девушка прохлаждалась под ними, пока Рамзес пересаживал молодые ростки во вскопанную рыхлую землю. Над головой Рамзеса под нежным северным ветерком трепетала листва. Дерево, в котором любила воплощаться богиня Хатор, протягивало свои зеленые ветви в высоту, чтобы накормить и напоить души праведных, открыть им уста и ноздри и окружить их божественным запахом, зачаровывающим самого Властителя Вечности.

Красавица Изэт сорвала несколько цветков лотоса и украсила ими свои волосы.

– Хочешь кисть винограда?

– Через двадцать лет великолепный сикомор сделает этот сад еще уютнее.

– Через двадцать лет я буду старухой.

Рамзес внимательно посмотрел на нее.

– Если ты и дальше с таким же искусством будешь накладывать мази и румяна, ты будешь еще более восхитительна.

– Выйду ли я замуж за человека, которого люблю?

– Я не прорицатель.

Она легонько шлепнула его по груди цветком лотоса.

– Рассказывают, что ты чудом избежал смерти в карьерах Ассуана.

– Под защитой Сети я неуязвим.

– Значит, нападения на тебя не прекратились?

– Не волнуйся, виновного скоро обнаружат.

Она сняла свой парик, распустила длинные косы и рассыпала их по плечам Рамзеса. Своими горячими губами она стала покрывать его поцелуями.

– Так ли уж это сложно, счастье?

– Если ты нашла, бери его.

– Быть с тобой – мне больше ничего не нужно. Когда ты поймешь это?

– Тотчас же.

Обнявшись, они повались на бок. Красавица Изэт встретила желание своего возлюбленного с опьянением счастливой женщины.

Изготовление папируса было одним из главных ремесел египетских мастеров. Цена его колебалась в зависимости от качества и длины свитка. Некоторые, отрывками из Книге о выходе к свету [10]10
  Ее несправедливо называли «Книгой мертвых»


[Закрыть], были предназначены для могил, другие – для школ, большая же часть – для управления. Без папируса править страной было бы невозможно.

Сети доверил соправителю периодически проверять производство папируса и следить за его справедливым распределением. Писцы, как один, жаловались, что им достается недостаточно, и обличали жадность соседа.

Рамзес как раз обнаружил злоупотребление, совершенное писцами, работающими на Шенара. Поэтому он вызвал старшего брата, намереваясь положить этому конец.

Шенар, казалось, был в прекрасном настроении.

– Я нужен тебе? Я в твоем распоряжении.

– Ты следишь за работой своих писцов?

– Да, но не входя в подробности.

– Например, покупка папируса.

– Там что-то не так?

– Да, твои писцы произвольно забирают большое количество лучшего папируса.

– Я люблю писать на хорошем папирусе, но признаю, что такие действия недопустимы. Виновные будут наказаны со всей строгостью.

Реакция Шенара удивила Рамзеса, он не только не протестовал, но еще и признал свою ошибку!

– Мне нравятся твои методы, – заявил Шенар, – нужно преобразовывать и оздоровлять страну. Нельзя терпеть никакой продажности, пусть даже самой незначительной. В этом я могу помочь тебе действенными способами: занятия протоколом позволяют хорошо узнать нравы при дворе и обнаруживать незаконные действия. Мало разоблачать, надо их исправлять.

Рамзес засомневался, действительно ли он разговаривает со своим старшим братом: какой добрый дух превратил хитрого придворного в поборника справедливости?

– Я охотно принимаю твое предложение.

– Ничто не могло бы доставить мне больше радости, чем это открытое сотрудничество! Я начну с того, что вычищу свои собственные конюшни, а потом мы примемся за конюшни царства.

– А там много грязи?

– Сети – великий правитель, его имя останется в Истории, но он не может заниматься всем и всеми! Когда ты вельможа, сын и внук вельможи, то приобретаешь дурные привычки и присваиваешь себе чужие права. Ты как соправитель можешь положить конец этому попустительству. В прошлом я сам извлек из него выгоду, но это время прошло. Мы братья, и Фараон отвел для каждого из нас свое место в жизни: вот истина, которой мы должны подчиниться.

– Это мир или перемирие?

– Мир, окончательный и бесповоротный, – заявил Шенар. – Мы много ссорились и оба согласись, несем за это долю ответственности. Но эта братоубийственная борьба бессмысленна. Ты соправитель, я распорядитель протокола. Давай оказывать друг другу помощь на благо страны.

Когда Шенар ушел, Рамзес остался в недоумении: была это ловушка, перемена стратегии или искреннее стремление к дружбе?