Текст книги "Брат для волчонка 2 (СИ)"

Автор книги: Кристиан Бэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19

Рэм куснул губу, разглядывая невысокого пожилого дядьку в лиловых тряпках. Наверное, он резко похудел, иначе, почему одежда просто висела на нём?

Отметил угрюмое, нездорового цвета лицо и… скованные руки.

– Смотри, – сказал он девочке. – Это пленник! Наверное, опасный. Или болеет – потому и серый.

– Болезнь другого цвета – уверенно ответила Амаль. – Он думает про плохое. Его зверь пьёт его красную кровь, и она становится серой.

– Зверь? Это… метафора какая-то?

Рэм осёкся, начал подыскивать слова. Вряд ли Амаль изучала метафоры, она же маленькая.

Но девочка его поняла.

– Почему метафора? – удивилась она. – Метафора – иносказание. А внутри человека живёт настоящий зверь – его инстинкты. Мы биологически готовы убивать с удовольствием. Гормоны радости выделятся у нас даже тогда, когда мы просто думаем об убийстве.

– Человек не думает об убийстве, – не согласился Рэм. – Зачем?

– Разве человек не радуется, когда убивают его врага?

– Ну, ты придумала, – улыбнулся Рэм. – Я видел трупы таггеров. Условно – они враги. Но никакой радости у меня не было.

Амаль покачала головой.

– Тебе просто рано понимать такое в себе. И мне рано. Понимать себя, отслеживать, как в глубине души просыпаются твои настоящие эмоции – очень трудно. Нас учат, как надо думать. Как правильно и положено человеку. И нам кажется, что мир наш такой, как о нём говорят. Но ты пошёл служить в Армаду Империи, значит, твой зверь уже пробуждался.

– Ты не понимаешь, – вздохнул Рэм. Ему было немного обидно слушать про себя, что он – зверь. – У меня убили родителей. Я должен был убежать куда-то. У меня не было другого выбора, только записаться в спецон. Это не потому, что меня радует, что я буду кого-нибудь убивать.

– И ты не думал про месть? – удивилась Амаль. – Совсем-совсем? И внутри не рождалась тёмная волна радости? Невесёлой такой радости. Она – словно тёмный свет: «Я отомстил…»

Рэм сглотнул.

– Откуда ты знаешь?

– Меня когда-то не забрали домой родители. То есть они забрали. И неделю я была дома с ними. А на вторую мама не выдержала. Она взяла меня за руку и опять отвела в храм. И убежала, втолкнув меня в темноту, где только линии светятся у алтаря. В храме никого не было. Я не видела, где дверь. Я ощупывала в темноте стены. А потом села и заплакала.

– И ты хотела ей отомстить? Матери? – тихо спросил Рэм.

– Это проснулся мой зверь, – вздохнула Амаль. – Очень рано.

– Да, – выдохнул Рэм. – Я тоже хотел отомстить. Юристу, который донёс на моих родителей. Сжечь его таким же светочастотным. Наверное, это плохо.

– Это хорошо, – сказала Амаль. – Ты уже знаешь своего зверя. Он есть у всех. Не надо бояться его увидеть. Пока ты не видел его – ты не победишь. Но теперь ты знаешь, против кого надо бороться.

Рэм мотнул головой. Можно было забыть слова Амаль, не думать над ними. Отказаться. Она же ещё маленькая, глупая.

Но радость, когда он думал про смерть юриста… была. Тёмная и злая.

На кусочки этого гада. Сжечь в такой же белый пепел, что остался от родного дома!

Рэм замолчал. Он смотрел, как к могиле подходили всё новые и новые люди: военные и гражданские, адепты эйи в простецких, храмовых платьях или ритуальных длинных одеждах.

И все они бросали в могилу по горсти земли. Горсть за горстью.

И только серый человек всё говорил о чём-то с капитаном Пайелом.

* * *

– Куда Энрек запропастился? – спросил Дерен.

Предатель Имэ так и вертелся вокруг капитана. Остальные высокие гости разошлись по двое или по трое. У них накопились свои важные разговоры.

Лендслер и Локьё говорили с инспектором Джастином. Эрцога Симелина увёл генерал Абэлис. Он читал ему надписи на могильных плитах.

Энрек был не из их компании, он должен был остаться с капитаном, но вдруг пропал. Уследить, куда он подевался, пилоты не успели.

Капитан Пайел хмурился. Он не хотел разговаривать с Имэ, но не мог от него отвязаться.

Рос стукнул по браслету, жалея, что у Энрека нет маячка, как у пилотов. Тогда ему можно было бы написать, невзирая на то, что они не знакомы…

Ингвас Имэ был истником уровня Локьё и Симелина. Нельзя было допускать, чтобы он оставался один на один с капитаном. Мало ли что он сумеет ему внушить?

– Если бы тут был генерал Мерис – я бы предупредил его, – прошептал Дерен. – Но подойти сейчас к командующему – это слишком.

– А ты можешь как-нибудь долбануть Имэ по тыкве? На расстоянии? – предложил Рос. – Есть же у вас какие-то хитрые техники воздействия?

– Я… – Дерен замялся, но потом кивнул. – Я попробую.

Он закрыл глаза. На лице его выступили мелкие капли пота, словно кто-то плеснул на него водой.

Рос следил за предателем – подействует или нет?

Имэ так и увивался вокруг капитана, пытался ему что-то втирать. Но морда лица у недорегента вытягивалась при этом всё больше.

Похоже, «магия» Дерена действовала на предателя, но он боролся и от капитана не отставал.

Рос наклонился и поднял камушек, но Дерен перехватил его руку.

– Только внимание к себе привлечём. – Он цепко взглянул на Имэ и тот споткнулся.

– Бо! – осенило Роса. – Беги и найди Энрека!

Бо сделал шаг назад и буквально растворился в соседних кустах.

Дерен снова закрыл глаза, так ему было легче сосредотачиваться на чём-то, понятном только ему.

– Врезать бы по роже этому недорегенту! – прошипел Рос.

У капитана Пайела явно вертелись в голове похожие мысли. Разговор был ему неприятен.

Имэ пытался воздействовать на жертву, как это умеют истники, но выходило у него плохо.

Бывший регент морщился, не понимая, что с ним такое.

Конечно, он видел стоящих рядом пилотов, которых принимал за охранников капитана. Но даже подумать не мог, что один из плебеев умеет работать с паутиной (так называли причинность разные высокородные типы с Экзотики).

Дерену тоже приходилось непросто – под глазами залегли тени, пот ручейками стекал по лицу.

Рос то и дело озирался: ни Бо, ни Энрека, Хэд их возьми!

Капитан повысил голос, и до пилотов донеслось:

– Уйди добром, Имэ, или я не сдержусь, и мне будет очень стыдно, если убью тебя прямо здесь!

Рос хлопнул Дерена по плечу, сигнализируя, что капитан недоволен и у них появился повод подойти ближе.

Дерен быстро пошёл вперёд, Рос – следом.

От капитана пошла такая явственная волна гнева, что Имэ отшатнулся. Дерен же, напротив, приблизился на нужное расстояние, и воздух задрожал от напряжения.

Имэ повернул голову, не понимая, кто набрасывает на него ментальную сеть.

Скользнул глазами по Дерену, но не смог даже заподозрить парня плебейской наружности в ментальном воздействии на ледяного аристократа.

Недорегент стал пятиться, выставляя вперёд скованные наручниками запястья. Он решил, что рядом, в кустах, прячутся эрцог Симелин или Локьё.

И тут низкий горловой звук предупреждающе завибрировал на самой грани человеческого слуха.

Из кустов появился Энрек, прижимающий к груди стебель растения, похожего на бамбук и в изобилии растущего в лесу за кладбищем.

Он принюхался и зарычал, уловив, что капитан в бешенстве, а Имэ опять пытается сотворить какую-то гадость.

Дерен рванул Роса за плечо, утащил в кусты и, задыхаясь, уткнулся лицом в ствол грока.

– Он же его сожрёт! – прошептал Рос.

– Ну и Хэд с ним, – Дерен дышал с сипом, прерывисто. – Такая тварь… Если бы он смог, он бы убил капитана. Запрограммировал его на смерть. Какая скотина…

Рос выглянул из кустов.

И с неудовольствием отметил, что предателя всё же спасли. Молодые эйниты обступили озверевшего Энрека и сумели успокоить. Они тоже правильно поняли происходящее.

Имэ, пользуясь суматохой, смылся.

Рос вернулся в кусты. Сел на выступающий корень. Дерен так и стоял, обняв ствол с мягкой толстой корой.

Между стволами протиснулся Бо. С тревогой посмотрел на Дерена.

– Ему плохо?

– Отдыхает, – пояснил Рос.

Он открыл давно начатую карточную игру. Задумался над ней. Бо сел рядом, заглядывая ему через плечо.

Изредка Рос вставал, выглядывал из кустов и снова садился.

– Чего они там? – спросил Дерен, отдышавшись.

– Пьют в соседних кустах. У Энрека какой-то алкоголь в этом куске травы.

– Это – стебель скании, – пояснил Дерен и тоже плюхнулся на торчащий из земли корень.

– Скания растёт за кладбищем? – оживился Рос. – Вот Келли обрадуется…

– Тебе бы только напиться…

– Я бы и тебя напоил.

– Рано. Надо будет уложить капитана спать. Скания сильно по мозгам бьёт, а его спать тянет, когда сознание начинает мутиться. Потом… – он потёр лоб. – Хеммет та мае… Потом найдём Эмора и Инка, пусть они подежурят, пока кэп поспит…

– А мы напьёмся! – подытожил Рос весело.

Для него боевая ситуация была завершена, да ещё и без потерь, не считая головной боли.

Наконец, капитан расстался с Энреком, выбрался из кустов, где они глушили сканию без закуски, заметил эйнитских девушек и пошатываясь направился к ним.

Рос, Дерен и Бо тут же пристроились следом. Теперь они уже не держали дистанцию – вдруг кэп начнёт падать?

Капитан добрёл до девушек, начал расспрашивать их, где Дерен.

Эйнитки смеялись – Дерен стоял у капитана за спиной.

Кэп был всё-таки ну очень здоровенным мужиком. Пилоты втроём едва увели его в учебный корпус – так было ближе – и уложили там спать.

– Ну вот, – сказал Рос с чувством глубокого удовлетворения в голосе. – Давай-ка теперь и мы пойдём пить! На тебе лица нету.

– Ещё надо выяснить, где Рэм, – Дерен щёлкнул по браслету, разыскивая знакомый маячок.

– Да пусть погуляет с девчонкой, – рассмеялся Рос. – Уж ребёнок-то его не съест, твоего малолетнего пилота.

– Вон они! – Бо указал на змеящуюся по саду тропинку.

Дерен обернулся, и спустя пару секунд из зарослей действительно появились Амаль и Рэм, чинно держась за руки.

Глава 20

Могила быстро наполнилась землёй до краёв, как ямка в песке у реки – водой.

Рэм видел много похорон. Всю его сознательную жизнь на Мах-ми шла гражданская война, где не было правых и виноватых.

Просто одни хотели остаться в Империи с тем куском хлеба, который у них уже был, а другие думали, что в Содружестве им дадут второй.

Две разных стратегии выживания – синица в руке или журавль в небе. И никто не думал о том, что синицей сыт не будешь, да и журавль – птица не промысловая.

Так говорил отец. А ещё он говорил, что выбирать можно было бы между гусем и уткой, но так ли велик тогда гастрономический интерес?

Отец много чего говорил. Рэм почти не слушал его. Он не верил, что придёт время честной торговли – ведь все вокруг покупали и продавали «в чёрную».

На Мах-ми процветало беспошлинное таггерство, никто не хотел кормить администраты, а они, лишённые большей части налогов, не могли никого защитить.

Но торговать без налогов было выгодно, несмотря на подстерегающие таггеров опасности. И Рэм, чуя эту выгоду всем своим юным желанием риска, спорил с отцом.

Если таггерство прибыльно, говорил он, – нужно торговать, как таггеры. Отец просто трусит. Просто не готов рисковать.

Рэм посмотрел в могилу, что как чаша наполнялась землёй. Если он правильно понял слова Амаль, были люди, которые не гонялись за личной выгодой. Они здесь и сейчас пытались остановить войну.

Чтобы не было сверхприбылей таггерства.

И чтобы из-за доносов не гибли люди.

Это было невыгодно, и вело тебя только чашке, полной земли… Но вокруг тебя становились тогда те, кто был рядом.

Рэм нашёл тёплую ладошку Амаль.

Прошептал:

– Пойдём к реке?

И она молча пошла за ним.

Река давно размыла маленькую могилку для воды, что выкопал Рэм.

Он разделся и зашёл поглубже, смывая ту боль, что через поры выступала наружу.

Вышел. Лёг на песок.

– Ты сгоришь, – Амаль погладила его по руке. – Идём к нам, я умею делать оладушки. Хочешь оладушков?

Рэм мотнул головой – он сам не знал, голоден или нет.

Амаль так и не разделась, сидела на песке в платье, и он заставил себя встать и одеться.

– Ладно, – сказал он. – Может ты и права про зверя. Главное, знать о том, что он есть. И не кормить.

Держась за руки, они прошли через сад и вышли к учебным корпусам эйнитской общины – длинным одноэтажным домам.

Перед домами была большая утоптанная площадка. Там стояли парни и девушки, смеялись, словно и не было никаких похорон.

Девушки были красивые. Но таких огромных, как у Амаль, глаз не было ни у кого.

Рэм засмотрелся и налетел прямо на Дерена.

Пилоту похороны на пользу не пошли. Выглядел он ещё более мрачным, а напряжение, идущее от него, было похоже на перегрузки при неумелом разгоне.

– Ты ел? – спросил он Рэма.

Пацан быстренько запихал Амаль за спину. Нечего девчонку пугать. Дерен был похож на мертвеца, только что восставшего из могилы.

– Нет. – Рэм не понимал, что надо говорить, чтобы успокоить пилота. – Я сейчас… Я…

Руками он удерживал за спиной Амаль, пытающуюся выглянуть.

Помог Рос. Он сгрёб Дерена за плечи:

– Отстань от мальчишки. В общине никто с голоду не умрёт, а Имэ сюда не пустят даже в наручниках. Смотри: Бо нашёл Эмора. Пусть теперь он подежурит. Пошли искупаемся!

Дерен подёргал плечом, пытаясь вывернуться, но долго сопротивляться не смог. Рос утащил его, а Рэм выдохнул: «Пронесло».

Он снова взял Амаль за руку, и они пошли по тропинке, ведущей к её дому.

Но только под яблонями Рэма отпустило, и он ощутил усталость.

В доме было прохладно и тихо.

Амаль усадила Рэма на кухне. Захлопотала возле плиты. Она действительно умела печь оладьи – кругленькие, золотистые.

Достала готовое тесто, нагрела огромную сковороду, какие-то минуты, и в комнате сладко запахло жареным.

Рэма тянуло положить руки на деревянную столешницу, а на них и голову. Он сонно жевал оладьи, запивал молоком, а глаза слипались.

Девочка есть не стала. Она сидела рядом, а потом довела гостя до своей постели, куда Рэм рухнул не раздеваясь.

Его день слишком растянулся. Он провалился в сон, едва голова коснулась подушки.

Амаль долго смотрела на спящего Рэма. Она не видела войны, но хорошо ощущала чужую боль. Колючую, тёмную…

На улице было жарко. Рэм не знал, что палящее солнце Ареды разгоняет сейчас на сиесту даже привычных к здешнему климату.

Но Амаль выбралась на жару и отправилась искать старших учеников.

Кто-то был в саду, не враз и найдёшь, но Йан всё ещё сидел с девушками в тени учебного корпуса.

Его сестра, рыженькая Йана, что-то втолковывала ему.

Амаль подошла и встала в сторонке. Ей было неловко тревожить Йану. Она знала, что они с Тоо часто ходили по саду за руку, и теперь рыженькой девушке грустно.

Но брат и сестра сами её заметили.

– Тебя кто-то расстроил, Амаль? – спросил Йан.

В отличие от сестры, он был тёмно-русым, но таким же худым и хрупким.

– Я не знаю, как помочь Рэму, – сказала Амаль и растерялась – как объяснить сложное? – Его привёз Дерен, это его младший пилот. Ему больно. У него погибли родители. И он… – Амаль не сразу смогла подобрать слова: – Он… боится своего наставника.

Девочка вздохнула.

Это было так нехорошо, так неправильно. Наставники в общине были ученикам ближе родителей.

Но Амаль видела сама – Рэм очень боялся Дерена. У него сбилось дыхание и дрожали руки.

– Его наставник – Дерен? – удивлённо уточнил Йан.

Он знал Дерена, но не замечал в нём желания обижать тех, кто слабее.

Амаль кивнула:

– Он прилетел на похороны вместе с названым сыном Проводящей Айяны, капитаном Агжеем.

– Вижу и понимаю тебя, – кивнул Йан, наклонился и коснулся виском виска Амаль. – Я попрошу помощи у старших. Пусть твой друг спит.

* * *

Заталкивание Дерена в реку в релакс так и не превратилось.

Солнце жарило, как сумасшедшее. Если бы не крепкий загар, купание белых пилотов могло бы превратиться в купание красных, но и только.

Однако и Рос, и Дерен, и Бо были как на подбор, загорелые, потому никакого эффекта от купания они не получили вообще: Дерен был зол и шипел, как кошка во время мытья.

В конце концов Рос бросил попытки хоть как-то расшевелить приятеля.

Они с Бо посетили плантацию скании, убедились, что сорняки там кто-то выпалывает, потому срезали три куска стебля с самого краю, чтобы в глаза не бросалось.

Потом пилоты нарвали яблок в храмовом саду и вернулись на пляж. Перевернули лодку, сделав из неё «тенёчек». Подтащили туда Дерена за ноги. Воткнули свои «бокалы» в песок.

Дерен лежал на пузе и на предложения написаться не реагировал. Он о чём-то сосредоточенно размышлял и даже чертил на песке.

Рос отведал сока скании, закусил яблочком. Бо тоже попробовал, и лицо его приобрело задумчивое выражение.

– Нравится? – спросил Рос.

Крепости в добытом напитке было с избытком. Сок скании мог достигать девяноста семи градусов.

Но спиртометра у Роса не было, а пился сок удивительно легко, с кондачка и не поймёшь, то ли не самый крепкий, то ли вкусовые ощущения обманчивы.

– Не знаю, – честно признался Бо. – Я не очень понимаю, зачем люди пьют.

– Эйниты говорят, что алкоголь притупляет контроль интеллекта над телом. Многие знания – многие печали. Потому когда часть знаний блокируется – человек веселеет.

Бо недоверчиво хмыкнул.

– Чтобы проверить, надо напиться. Ты попробуй? – предложил Рос. – Всё равно мы лишнего принесли. Отчего бы тебе хоть раз не напиться?

Бо кивнул, зажмурился и выпил всё содержимое травяного колена.

– Невкусно, – признался он и взял яблоко. – А Дерен не хочет повеселеть?

– У Дерена свои насекомые в голове, – усмехнулся Рос. – Если не хочет – как ты его заставишь? Не поить же насильно?

– А почему? – спросил Бо. – Мы же в воду его насильно затаскивали?

– Вода интеллект не отключает, – Рос отхлебнул из своего стебля. – А поить насильно – это уже не игра. Тут есть свои тонкие границы.

Бо кивнул.

Эти границы он и пытался понять, наблюдая за пилотами. И уже догадывался, что если на насильственное купание Дерен не обижался, то вполне мог обидеться, если завернуть ему за спину руки, зажать нос и влить в горло пол-литра крепкого алкоголя.

Они допили сок, разделив пополам порцию Дерена. Искупались ещё раз.

В конце концов Рос проголодался, и Дерена подняли с песка и потащили в общину.

Он шёл так же механически, продолжая витать в своих нелёгких мыслях.

Только личико Амаль, поджидающей у дома Дараи, где пилоты собирались поесть и отдохнуть, слегка оживило его.

– А где Рэм? – спросил Дерен и посмотрел на браслет.

Вместо ответа Амаль протянула руку и осторожно дотронулась до его плеча.

– Тебя зовёт Йан. Он хочет поговорить о важном, – сказала она, вглядываясь в его тёмное от неприятных мыслей лицо.

– А где он?

– В учебном корпусе. Пойдём, я тебе покажу?

– А Рэм?

– Спит. Он устал.

Дерен вспомнил, что личное время Рэма сегодня три раза сдвигалась из-за перемещений в пространстве, и кивнул.

– Я сейчас, – бросил он пилотам и пошёл за девочкой.

Отказаться Дерен не мог.

Он знал, что Йан – брат симпатичной Лисички-Йаны, подруги Тоо. В общине отношений не скроешь.

Йана была совсем юной, она не смогла не плакать на похоронах. Хотя эйниты считают, что мёртвых положено провожать в землю с улыбкой.

Дерен сам должен был найти в себе силы и поговорить с Йаной и её братом. Наверное, девушка не решилась на встречу, но Дерен-то должен был догадаться, что и это нужно сегодня сделать.

Амаль подвела пилота к одному из домов для обучения и отпустила его руку. Дерен кивнул: длинное деревянное здание, прохладное в такую жару, хорошо подходило для разговора.

Пилот вошёл. Огляделся.

Длинное помещение без единого стола или стула – ученики сидели здесь на полу – было пустым и гулким.

Пол да потолок. И спрятанные в стенах шкафы. На некрашеных деревянных досках лежали коврики и подушки, оставленные учениками.

Дерен пожал плечами – может, девочка перепутала?

Он взглянул на браслет: пару минут подождать для вежливости и…

Воздух качнулся.

Кто-то вошёл, сдвинув полосу ткани, висящую вместо дверей.

Дерен обернулся. На него смотрел крепкий пожилой мужчина в свободной длинной рубахе проводящего эйи.

Следом вошёл Йан, но мужчина едва заметно качнул головой, и ученик попятился, скрылся за дверной занавеской.

Дерен видел этого проводящего на похоронах. Мельком. Вспомнил и имя – Глен. И ничего больше.

– Садись, – сказал Глен.

– А если я не хочу? – спросил Дерен.

Проводящий улыбнулся, и колени пилота подогнулись, вынуждая его опуститься на забытую кем-то подушку.

– Сейчас здесь хочу я, – сказал Проводящий. – Недолго. Мои желания слишком тяжёлые, как и твои сейчас. Чего ты хочешь?

Слова его падали как камни, не давая Дерену подняться с пола.

– Я не хочу, – выдохнул он, пытаясь сбросить наведённую тяжесть.

– Это неправильный ответ, – улыбнулся Глен. – Ты найдёшь правильный. Или не выйдешь отсюда.

Глава 21

Дерен понимал, что сопротивление ментальному воздействию – вопрос не силы, но воли.

Воли у него всегда хватало с избытком. Он никогда никому не подчинялся ментально. Ни родителям, ни наставнику в Союзе Борге, где его обучали.

Пилот сбросил невидимую руку, прижимавшую его к полу, и встал.

Проводящий улыбнулся.

– Твоё «не хочу» выросло больше тебя самого, – сказал он. – Оно убьёт тебя. Нельзя позволять чему-то в себе нарушать равновесие. Тело, душа и воля – растут ветвями дерева твоего я. Что будет, если одна ветка высосет из ствола все соки?

Дерен молчал. Он никогда и никому не подчинялся. Это и было его сутью. Его деревом.

Его учили смирению, и он мог выражать его как угодно долго. Но это не означало, что он подчинялся.

– Нет, – покачал головой Глен. – Ты не знал настоящего смирения. И потому не сможешь вырасти над своей волей. Не ты ей хозяин, а она тебе.

Дерен мотнул головой и шагнул к выходу.

– Мне больно, что ты не умеешь думать, – вздохнул Глен.

Если до этого невидимая рука лишь слегка прижимала Дерена, мешая ему двигаться, то сейчас она вдруг стала стеной, что покачнулась и обрушилась всем пластом, придавливая человека, как пресс.

Дерен вскрикнул.

Невидимое давление проходило через каждую его клетку, сминая и сплющивая её. Забиваясь в лёгкие и не давая дышать.

Он сам не понял, как оказался на полу.

Глен встал на колени рядом с пилотом. Положил руку ему на голову.

– Ты подчинишься мне, – сказал он тихо. – Сделаешь так, как хочу я. И ты поймёшь себя через мою волю.

Дерен закрыл глаза – говорить он не мог, как и дышать.

– Я знаю, что хорошо обученный пилот может не дышать достаточно долго, – кивнул Глен. – Но ты устал. И сознание твоё меркнет. Ты должен подчиниться мне или умрёшь.

Дерен отвёл назад плечи, пытаясь набрать в лёгкие воздуха.

Он знал, что невозможность дышать и это жуткое давление – всего лишь иллюзия. Но она была слишком тяжёлой и липкой.

Бледное лицо встало перед закрытыми глазами. Дерен много раз видел смерть в бою, знал её в лицо.

Узнал и сейчас.

Иллюзия кинжала – так же опасна, как и кинжал. Обманутое сердце лопнет.

Нужно было или сдаваться, или умереть от самой иллюзии смерти. На полу учебной комнаты для детей. С учителем, сидящим рядом.

Какая нелепая смерть…

Судорога прошла по телу Дерена, и он перестал бороться.

И тут же невидимое давление ослабло.

Пилот закашлялся.

– Вот это и есть – твоё настоящее «хочу», – тихо сказал Глен. – Ты не так плох, как себе придумал, если сохранил хотя бы желание жить.

– Я должен был их спасти! – Грудь Дерена болела – воздух резал лёгкие.

– Значит, спасёшь, – кивнул Глен. – Но только если сумеешь отдать саму возможность спасения кому-то другому. Не дашь своей воле вить из тебя верёвки. Если их жизнь выше твоего хочу – шанс у тебя будет. Один.

– Я… – Дерен попытался сказать, но не смог.

У него сейчас просто не было своего «я».

Он лежал, как марионетка на полу перед Гленом. Если бы тот приказал, тело Дерена натянуло бы невидимые нити и встало.

Но ему пока не приказали встать, и пилот лежал, словно кукла.

– Я верну тебе твоё «я», – кивнул Глен, видя его усилия собрать себя. – Но ты возьмёшь его из моих рук. Один раз. Чтобы ты знал, как это бывает.

Он убрал ладонь с головы Дерена и встал. Протянул руку:

– Бери. Или оставайся здесь.

Дерен сжал зубы, пытаясь подняться самостоятельно, но не смог.

Он застонал и протянул руку.

Глен снял с запястья браслет-змейку и надел на руку Дерена.

– Когда ты научишься просить о помощи – ты сможешь его снять. Это мужской брачный браслет. Он символизирует духовное подчинение учителю.

Дерен кивнул. Он знал, что адепты многих культов заключают духовный брак между собой и богом. Дают обет высшего подчинения.

Но Союз Борге был духовным союзом людей. И воля Дерена была скована впервые в жизни.

Проводящий протянул Дерену руку, помогая подняться.

– Ты слишком много берёшь на себя, – повторил он терпеливо. – Не можешь просить других, сделать что-то вместо тебя. Пообещай мне, что ты научишься?

– Я… – выдохнул Дерен и ощутил, как в груди разливается тепло. Он снова был одним целым. – Я… научусь.

* * *

Рэм проспал до утра.

Никто его не будил. И когда он открыл глаза, солнце уже светило вовсю, заливая золотом пол спальни.

Рэм взглянул на браслет и увидел маячок Дерена. Тот мигал где-то совсем рядом.

Наверное, пилот его потерял!

Пацан подскочил, бросился на улицу и застыл в дверях.

Дерен сидел прямо на крыльце и играл с собакой.

Вернее, это собака играла с пилотом. Тот словно бы спал с открытыми глазами, а здоровенная, круглоухая, с чёрными и рыжими пятнами псина лизала ему руки, потом поставила лапы на грудь и взялась за лицо.

Брюхо у собаки как-то странно раздулось, и торчали здоровенные чёрные соски.

– У неё щеночки будут? – спросил Рэм.

– Будут, – очнулся Дерен и осторожно убрал собачьи лапы с груди.

– А как её зовут?

– Кьё. Это наша корабельная собака. Её капитану на Гране подарили.

– Корабельная?! – Рэм перешагнул невысокий порожек, присел на корточки и протянул собаке ладонь: – А меня будешь облизывать?

Кьё понюхала его руку и решила, что можно и облизать.

Рэм рассмеялся.

– И физиономию ей подставь, – посоветовал Дерен. – Но лучше умойся. Выспался?

– Ага, – Рэм наглаживал Кьё. – Какая бархатная у неё шкурка.

– Умывайся. – Дерен встал. – Эта девица может полдня лизаться, она это любит. Я хочу, чтобы ты поел и полетел со мной.

– А куда?

– Просто прогуляемся. Посмотрю, что ты умеешь.

Умываться пришлось у фонтанчика возле дома. Рэм просто не знал, где у эйнитов туалет.

А потом Дерен показал висящее на яблоне полотенце, и пацан понял, что с умыванием угадал.

Однако чистить зубы у фонтанчика было нечем. И не у кого спросить.

Амаль убежала куда-то. Наверное, на учёбу – община жила своей жизнью.

Туалет он после некоторых раздумий нашёл, очень хотелось. Но там были совершенно незнакомые баночки и коробочки. Потому Рэм расчесался пятернёй и решил, что этого хватит.

Завтрак ждал на столе. Очень простой: каша из местных злаков, яичница и варенье.

Варенье Рэму особенно понравилось. Пёстрое, сладко-терпкое, из разноцветных ягод – красных, зелёных, жёлтых.

Все ягоды были незнакомые. Особенно странный и ни на что не похожий вкус был у зелёных.

Рэм выловил несколько штук на блюдце, начал разглядывать.

– Это орехи, а не ягоды, – пояснил Дерен. – Неспелые только.

Он вошёл в дом, устав ждать на крыльце. По-свойски сел на подоконник.

– Откуда ты знаешь? – удивился Рэм.

– Мы часто бываем на Кьясне. У капитана здесь дочка.

– Но это же?..

Рэм хотел сказать, «чужая территория», но осёкся.

Храмовая община была какой угодно, но только не «чужой». Ему были здесь рады. Ни одного косого взгляда Рэм не заметил, а ведь они с Амаль вчера долго стояли у могилы и видели множество местных.

– Это же планета Содружества, – нашёлся он. – А у нас перемирие непостоянное: то воюем, то не воюем…

– Воюют правительства, – пожал плечами Дерен. – Эйниты вообще вне политики. Тут главное не попасться секторальному патрулю – местные к нам привыкли.

Рэм оторвался от варенья.

Вот и отец говорил так же: воюют правительства. А ещё он говорил: «И эта война когда-нибудь кончится…»

Дерен был уже не сердитый, а просто задумчивый, и пацан решился спросить:

– Вальтер, а как ты думаешь: на Мах-ми правы центристы или конфедераты?

Дерен ответил, хотя мог бы, наверное, поторопить:

– Основное занятие революционеров – убивать тех, кто с ними не согласен, – пояснил он. – Кто тут может быть прав? Кто больше убил?

– Я не знаю, – Рэм выловил и съел орех. – Но мы же воюем за Империю. Значит, правы центристы? Они ведь тоже за Империю топят.

– Мы воюем с мерзавцами и предателями, – покачал головой Дерен и уставился в пол. – Боремся со всякой дрянью. Иногда эта дрянь воюет на стороне Содружества, иногда на стороне Империи. Мы – спецон. Подразделение специального назначения. Нас для этого создавали.

– А почему тогда война тянется уже восемь лет? Ну, поймали бы всех предателей? На Мах-ми же поймали Римова?

Дерен отвлёкся от созерцания пола, удивлённо посмотрел на Рэма и… рассмеялся.

– Ну как же тебе объяснить… – Он опустил руку, чтобы погладить собаку, ткнувшуюся в него мордой. – Беда в том, что предать в определённых условиях способен почти любой человек. Нужно менять условия, а не затыкать дыры спецоном. Прекращать войну, наводить порядок на Юге галактики.

Кьё села и застучала хвостом.

Рэм отложил ложку, давая понять, что слушает.

– Ты ешь давай.

– А ты – рассказывай. Я хочу понять… Ну… Вот ты говоришь, почти каждый. Это значит, что и я… тоже предатель? Так, что ли?

Рэма здорово задела эта странная мысль.

Что значит: почти любой? Типа, обстоятельства сильней человека?

Но ведь он в спецон записался, а не в таггеры! Хотя… и дураку было понятно, что таггеры сдали бы пацана бандитам и за меньшие деньги, чем были назначены за его голову.

– Может быть, и нет, – легко согласился Дерен. – По крайней мере, ковчег на твоей шее обнадёживает.

Рэм нащупал и сжал маленькую фигурку ковчега.

– Но я не верю в… Ну… в Ноя, если ты об этом.

– Думаю, ты носишь его для памяти, – согласился Дерен.

Рэм вздохнул. У него и в самом деле не осталось другой памяти о семье, и маленький ковчег постепенно приобрёл особенную ценность.

– Память – один из краеугольных камней человеческого, – Дерен улыбнулся. – Память расширяет наше понятие о мире. Человек не способен видеть мир таким, какой он есть, но память всё-таки даёт дополнительный бонус.

– Почему – не способен? – удивился Рэм. – Я вижу дом, стол, стулья. Они настоящие.

– Верно. Но ты даже в здешнем городе не был. Вся Кьясна для тебя – этот дом и часть храмового сада. Ты создал здесь свой маленький мир. – Дерен наклонился и стал гладить Кьё. – И так во всём. Мир – слишком большой, слишком сложно устроен. А наш мозг маленький, он не может вместить все планеты, всех людей, все идеи. Он берёт из них по чуть-чуть и создаёт для себя собственный маленький мир. И человек живёт именно там, а не в мире вообще. Если в его маленьком мире считается, что предавать – нехорошо, он и не предаёт.

– Но так же везде! Везде считают, что предавать – плохо!

– А разве на Мах-ми доносчик не получает часть имущества того, кого предал?