Текст книги "Заткнись и поцелуй меня (ЛП)"
Автор книги: Кристи Крейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 19
Шала увидела, как Скай обернулся, а затем почувствовала, как он обхватывает ее – жестко и быстро. Его плечо, мощное и мускулистое, ударило ей прямо в живот, вышибая воздух из легких и отбрасывая ее на несколько метров – вверх и в сторону. Шала шлепнулась спиной на землю; сверху приземлилось что-то тяжелое, но тут же скатилось. Подождите-ка… Не «что-то», а «кто-то». С нее скатился Скай.
В ушах зазвенело от рева двигателя в сопровождении визга шин. Вонь выхлопных газов подсказала Шале, насколько близко от нее пронесся автомобиль. Она хватала воздух ртом, но кислород в горло не поступал.
Скай вскочил на ноги и вытянул что-то из-под рубашки. Пистолет. Он прицелился, но не выстрелил.
– Что б тебя, сукин ты сын!
Эти слова так и крутились в голове. А затем пришло озарение: «Кто-то пытался раздавить меня в лепешку!» Все еще задыхаясь словно рыба, вытащенная из воды, Шала посмотрела на нависшего над ней Ская. Наконец легкие заработали и втянули необходимый кислород. Звучало, наверное, будто тут слона душили.
– Ты цела? Эн джей шесть три два восемь. Эн джей шесть три два восемь…
Дышать стало легче, но речевые функции еще не восстановились, так что Шала просто кивнула.
– Эн джей шесть три два восемь, – повторил Скай. – Номерной знак «эн джей шесть три два восемь». Встать можешь?
– Кажется, да, – выдавила она.
Он помог ей подняться и, притянув к себе, обнял. Крепко. Шала чувствовала, что вокруг собирается толпа. Да и плевать! Ей хотелось просто стоять вот так и впитывать силу Ская.
– Все хорошо, – сказал он.
– Я знаю, – прошептала Шала и тут поняла, что обращаются не к ней.
– Я этим займусь, – сообщил Скай толпе. – Расходитесь, мы разберемся.
Он казался спокойным, но Шала знала правду. Чувствовала, насколько напряжено его тело. Слышала, как под прижатой к его груди щекой, колотится сердце. Скай по-прежнему ее обнимал, а Шала позволяла. Затем ощутила, как сдвинулась его рука, и раздался звук набора номера.
– Марта, это Скай. Мне нужно знать, на кого зарегистрирован автомобиль. Номер – Эн джей шесть три два восемь. Позвони, как только выяснишь… Просто сделай это! И свяжись с Рикардо и Питом, пусть один из них летит к больнице и ищет серебристый внедорожник с этим номером… Просто сделай! – повторил он, нажал отбой и, осторожно отстранив голову Шалы от своей груди, сердито нахмурился: – Проклятье, у тебя кровь.
Рот наполнился привкусом меди, и Шала вспомнила:
– Я прикусила губу, когда приземлилась.
– Пойдем, пусть тебя осмотрит врач. – В голосе Ская вновь послышались властные стальные нотки.
Она высвободилась из его объятий:
– Я в порядке. Смотри. – И оттянула губу, демонстрируя повреждение.
Скай привычно потер лицо ладонью и потащил упрямицу в больницу.
– Я сильно тебя ударил. – Он снова, словно плащ, нацепил вину.
– Ты сбил меня с пути мчащейся машины. Прокушенная губа – маленькая цена. И уж точно не причина идти к врачу.
Скай не остановился, пока за ними со свистом не закрылись больничные двери.
– Можешь поклясться, что не пострадала?
– Клянусь.
Он посмотрел на выход.
– Тебе нужно его догнать? – спросила Шала.
– Нет, гаденыш смылся. И я уже отправил на поиски патрульного.
– Какое разочарование, – вздохнула она, надеясь, что немного юмора снимет напряжение.
– В смысле?
Шала усмехнулась:
– Просто полицейские в кино – ну, знаешь, голливудские копы – преследовали бы негодяя пешком, потом конфисковали бы мотоцикл или какой-нибудь «порше», а после будоражащей скоростной погони прыгнули бы на крышу движущейся машины и схватили бы гада.
В глазах Ская заискрился смех.
– Ага, я так и собирался, но не хотел красоваться. Мы же только начали встречаться.
– Смешно.
Легкомысленное настроение исчезло столь же внезапно, как появилось. Пока Скай вел Шалу к лифту, в ушах все еще звучали его слова, по телу расползалась дрожь – начиная от талии, где лежали его руки, – и воспоминания об их поцелуе проигрывались в голове, словно медленная музыка.
Которая с визгом остановилась, когда рухнул очередной эмоциональный барьер Шалы. «Я не могу». Она отстранилась.
– А еще смешна эта ложь, мол, мы встречаемся.
– Чего это ложь? – удивился Скай.
– Я уже говорила.
Шала уставилась на закрывшиеся двери лифта, желая вот так же закрыть свое сердце.
– Я, видимо, прослушал. Это было прямо перед тем, как ты меня поцеловала?
Она впилась в Ская взглядом, чувствуя, как эмоции выходят из-под контроля.
– Это ты меня поцеловал. Не я тебя.
– Семантика. – Скай подошел ближе, прикоснулся. Наклонился и прижался губами к виску Шалы. – Ведь тебе это понравилось не меньше, чем мне.
– Это кто такое сказал? – огрызнулась она.
Чистая правда, но ему Шала в этом никогда не признается. Как и себе.
Ага, самообман рекомендован врачом. Или, по крайней мере, не запрещен, в отличие от сигарет.
– Я. Я говорю. – Скай рассмеялся. – И, бьюсь об заклад, если спросишь мэра, он тоже подтвердит.
* * *
– Видишь, не так уж это и сложно, женщина.
Рэдфут вытянул шею, встретившись глазами с Вероникой.
Потребовался почти час, чтобы заманить ее к себе в койку.
– Только на минутку. И клянусь, если нас застукают, я скажу, что ты меня принудил.
– Не скажешь.
Рэдфут улыбнулся и прижался губами к ее губам. Поцелуй затянулся – это ли не показатель, что женщина хочет мужчину? Нуждается в нем?
Он переместил руку к округлой груди. Насладившись сладкими, как и положено женским, губами, Рэдфут начал целовать ее шею. И, черт, его «часовой» тут же встал по стойке смирно! Может, таблетки больше не нужны? Может, теперь, когда одной страстью чувства не ограничиваются, тело согласно сотрудничать?
Рэдфут начал играть пальцами с сосками любимой, и тут она отодвинула его руку:
– Кажется, твоя минута истекла, вьехо.
Индеец засмеялся и чмокнул ее меж грудей. Вероника обхватила его за шею и крепко прижала к себе:
– Ты ужасный человек, но благодаря тебе я чувствую себя молодой и дерзкой.
– Ты и так молодая и дерзкая. – Рэдфут попытался отстраниться, но его волосы запутались в крошечных пуговицах на ее блузке.
– Рэдфут, мне нужно встать, пока кто-нибудь не пришел.
– Я б с радостью помог, но мои молодые и дерзкие волосы зацепились за твои пуговицы.
Вероника толкнула его, и индеец почувствовал, как выдираются пряди.
– Погоди. Дай я заберусь сверху, и ты посмотришь, как все это распутать.
Он перевернулся, взгромоздившись на свою женщину, простыня соскользнула, и голые ягодицы обдало прохладным ветерком.
– Подними голову, – хихикая, попросила Вероника.
– Я тут задом свечу, – сквозь смех пожаловался Рэдфут.
– Зад не так уж плох, – поддразнила она. – Ну приподними голову хоть чуть-чуть.
Он попытался, но волосы зацепились намертво. Тогда индеец опустил лицо к груди Вероники и вновь попробовал подняться.
– Не сейчас. – Ее пальцы ковырялись в его вихрах. – Только попробуй.
Она легонько толкнула Рэдфута – вспышка боли, и его нос опять уткнулся в женское декольте. Вероника потянула его вверх – он снова рухнул. Кабы не подозрения, что эта игра сделает его лысым, Рэдфуту бы даже понравилось. Так они и развлекались – голозадый индеец двигается вверх-вниз, оба что-то бормочут и хихикают, а иногда и стонут, – когда позади с шумом распахнулась дверь.
Рэдфут дернулся, чтобы прикрыться простыней. К сожалению, движение принесло лишь вспышку боли в голове, и он в очередной раз уткнулся в Веронику. Та попыталась вывернуться, но куда сбежишь, когда к твоей груди прицепилась добрая половина чужой шевелюры.
– Ма-а-ам? – Голос эхом разлетелся по палате. Вероника застыла, и Рэдфут услышал такие слова, каких ее уста никогда прежде не извергали.
– Па-а-ап? – Раздался другой голос, и индеец узнал собственного сына.
– Убирайтесь! – рявкнул он.
Послышался звук отступающих шагов.
С помощью того, что можно описать только как «материнскую силушку», Вероника оттолкнула от себя Рэдфута, лишив его большей части скальпа, и соскочила с койки.
– Мой сын! – обвиняюще закричала она. – Ты сказал, он не явится в больницу. А теперь он видел меня и… он знает. О боже! Что ты сотворил со мной, Рэдфут?
* * *
Хосе смотрел на Рамона, ошеломленно застывшего возле палаты Рэдфута.
– Скажи, что мы этого не видели. Скажи, что этого не было.
Бедняга прижал ладони к глазам, будто ребенок, вынужденный смотреть ужастик.
– Не знаю, что это было. Но могу поклясться, что ничего не видел.
Хосе зажмурился, надеясь, что это поможет. Но картинка, словно плохой порно-ролик, снова и снова проигрывалась в голове: вот задница его старика двигается вверх-вниз, вверх-вниз. И тогда весь комизм ситуации смехом забурлил в груди.
– Предлагаю сделку. Ты выткнешь глаза мне, я – тебе.
– Выткнешь глаза? Я уже ослеп! И никогда не стану зрячим.
Хосе расхохотался:
– Говорю тебе… здорово знать, что мы все еще сможем делать это в таком возрасте. Видел, как они наяривали?
– Не смешно.
– Очень даже смешно, – продолжал развлекаться Хосе. – Как кролики!
И только сейчас заметил, что во взгляде друга веселья не наблюдается.
– Это моя мать, черт возьми! И я убью твоего отца. – Он шагнул к двери.
– Нет. Оставь их в покое. – Хосе схватил Рамона за руку.
Тот обернулся, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
* * *
Скай только закончил говорить по телефону с Лукасом, который ждал их на выходе из отделения неотложки, когда позвонила Марта. Серебристый внедорожник принадлежал доктору Генри Майклзу. Скай ни на секунду не поверил, что приятель к этому причастен.
– Засранец, видимо, угнал машину Генри.
– Не хотелось бы, чтобы это прозвучало не по-христиански, – сказала Марта, – но если он тронет мой «Кадиллак», я лично отправлю его к Иисусу для вразумительной беседы.
Оставив Шалу с Лукасом, Скай прочесал больничную парковку. И нашел черный седан. Согласно полученным данным, машину вчера украли в Сан-Антонио. Установить личность преступника это не поможет, а вот временные рамки… Парень не мог приехать в город раньше вчерашнего утра. Значит, снимок, вызвавший весь этот дурдом, Шала сделала уже после… Если на снимке именно этот человек. А то его могли просто нанять. Дерьмо, все без толку. Остается надеяться, что в машине есть отпечатки, которые хоть куда-нибудь приведут.
Скай позвонил Рамону. Механик слонялся где-то в больнице, так как его эвакуатор – вместе с тем, что, предположительно, являлось разбитой тачкой Хосе, – был припаркован в паре мест от черного седана.
Рамон не ответил, но Скай наткнулся на него, когда возвращался в здание.
– Привет. Я как раз пытался тебе дозвониться.
– А я не ответил, и на то есть причины. – Рамон даже не остановился.
Скай двинулся за ним к стоянке:
– Что случилось?
– Твой гребанный папаша случился. И запомни, если этот старик считает, что может творить с моей мамой всякие непотребства, ему лучше хорошенько подумать.
Скай открыл было рот, но понятия не имел, что сказать:
– Я… Что?
– Твой старикашка кувыркается с моей мамой, вот что! И мы с Хосе только что стали этому свидетелями!
– Тпру. – Скай поднял руку. Его мозг не хотел вникать в смысл этих слов, а уж тем более их визуализировать. – Что?!
– Ты слышал. Он кувыркался с моей мамой в своей больничной койке! У твоего старика, видимо, нет тех же проблем со стояком, что у тебя.
– Что? Нет у меня проб… – Тут до него дошла остальная часть фразы. – Рэдфут никогда не стал бы…
Голос снова подвел, но Скай продолжал идти рядом с Рамоном.
– Слушай, наверняка произошла какая-то ошибка. Но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.
– Ну да. Вот только прямо сейчас я не слишком-то готов к сотрудничеству. – Рамон достал из кармана ключи. – Можешь у Хосе спросить.
– Нет. Нужно, чтобы ты оставил машину, которую эвакуируешь, и доставил другую, – Скай указал на черный седан, – к полицейскому участку. За этой вернешься позже.
– Как я уже сказал, я не готов к сотрудничеству, – повторил механик.
– Это важно. Речь о стрелявшем в Джесси.
Ярость исчезла из глаз Рамона.
– Ладно. Но клянусь богом, Скай, при следующей встрече я наваляю твоему старику.
– С этим разберемся позже, – отмахнулся Скай.
Да он сам выбьет дерьмо из любого, кто тронет Рэдфута – Рамон не исключение. Однако что за громадная неразбериха там произошла?
Скай вдруг вспомнил таблетки, которые отец всучил ему прошлым вечером. Ну, допустим, мать Рамона и Рэдфут спят вместе. Но ничто в мире не заставило бы старика заняться сексом прямо в палате, куда может войти любой. Он слишком ценил личную жизнь.
Рамон завел эвакуатор и начал сбрасывать машину. Когда он вышел, чтобы отцепить «Мустанг», Скай спросил:
– Это арендованная тачка Хосе?
– Угу. И, когда увидишь его, скажи, я сожалею, что ему вмазал. Он не в ответе за Рэдфута.
Скай покачал головой. У Хосе выдался чертовски плохой денек.
Глава 20
– Сукин сын! – пробормотал Хосе, разглядывая себя в зеркале больничного туалета.
На лбу красовалась огромная шишка, глаза радовали чернеющими вокруг фингалами, из носа все еще торчали колючки – к тому же блондинка неслабо вдарила по нему «Рибоком», – а теперь еще и губа распухла. А в мозгу засела картинка, как папа имеет свою соседку.
Хосе плеснул в лицо водой:
– Добро пожаловать в гребанное Совершенство.
Утеревшись бумажным полотенцем, он вышел в коридор и уставился на дверь в отцовскую палату. Неизвестно, ушла ли мать Рамона, так что лучше наведаться в хирургию, узнать, как там Джесси, и, возможно, найти Ская. Смотреть на отца Хосе сейчас точно не сможет. Единственный плюс сложившейся ситуации в том, что они могли бы поговорить о чем-то помимо его возвращения в родные пенаты.
«Ну что, папань, как тебе секс со старушкой Клауд на больничной койке?»
В приемной хирургии ни Ская, ни Марии не обнаружилось, зато Хосе заработал несколько странных взглядов. Он знал по имени большинство встреченных здесь людей, но и остальных помнил хотя бы внешне. Он вырос в этом городишке и видел их десятки раз в магазине или закусочной.
Заметив Шерил – еще одну подружку Марии и Джесси, – Хосе спросил о сводной сестре.
– Кажется, она говорила, что хочет сбегать в кафешку на третьем этаже и взять чего-нибудь перекусить, – сообщила Шерил, разглядывая его лицо. – Что с тобой произошло?
– Просто на кое-что наткнулся.
Она усмехнулась:
– Выглядит так, будто ты на много чего наткнулся. – И указала на кровь на его рубашке.
Отмахнувшись, Хосе направился в кафе. А выйдя из лифта на третьем этаже, увидел Марию: она стояла у прозрачной перегородки, прижав нос к стеклу, словно ребенок у витрины кондитерской.
Желая избежать неловкости, Хосе подошел и замер рядом. Мария даже не повернулась, чтобы посмотреть на него. Так и стояла, глядя на спящего в кроватке младенца.
– Это ребенок кого-то из наших знакомых? – спросил Хосе.
Мария отскочила и наконец его заметила. А он заметил отразившиеся в ее глазах эмоции. Уже известно, что с Джесси все хорошо, значит, грустить Марию заставляет что-то еще…
– Ты как?
– Нормально. – Она вытерла щеки. И уперлась взглядом в кровь на его рубашке. – Что с тобой произошло?
Хосе пожал плечами, сомневаясь, что сможет произнести это вслух:
– Ты не поверишь.
Между бровей Марии пролегла глубокая складка.
– Кто знает. После всего, что я видела прошлым вечером и этим утром, меня вряд ли можно удивить.
«Ладно, заслужил».
Вздохнув, Хосе сунул руку в карман и начал перебирать ключи.
– Кажется, я должен перед тобой извиться.
– Да ну?
– Я сожалею.
Мария снова мельком глянула в окно детской комнаты, и глаза ее наполнились слезами.
– О чем, Хосе? О чем ты сожалеешь? О прошлой ночи или последней паре лет?
Он затаил дыхание, не уверенный, что готов к этому разговору. Черт, он вообще не знал, что хочет сказать! Стоит ли попросить о втором шансе? Или Хосе обманывает сам себя, полагая, будто этот шанс вообще возможен? Если что-то и прояснилось за последние двенадцать часов, так это его полная несовместимость с Совершенством. И все же этот разговор необходим.
– Ты бы поехала со мной, если бы я попросил? – выпалил Хосе.
Мария молчала, будто вопрос не имел никакого смысла.
– Не знаю, – наконец произнесла она. – Но мне казалось, ты сказал, что твоя работа важнее меня.
Хосе покачал головой:
– Я такого не говорил.
– Но ведь это правда, да? Ты предпочел мне Нью-Йорк.
– Я предпочел Нью-Йорк Совершенству. Дело не только в работе, Мария. А именно в месте. Я ненавижу Совершенство. Ненавижу его миниатюрность, здешнюю жару. Ненавижу всеобщие ожидания, что я стану точной копией отца, напялю этот маскарадный костюм и буду выполнять дурацкие ритуалы, в которые не верю. Ненавижу разочаровывать своего старика, когда рядом вы со Скаем – такие правильные.
Слеза скатилась по щеке Марии.
– Не смей винить нас в своих отношениях с отцом.
Она развернулась, собираясь уйти, но Хосе схватил ее за руку:
– Подожди. Я не в том смысле… Я вас не виню. Лишь себя, и этот город просто постоянно мне об этом напоминает.
Он притянул Марию к себе и обнял. И плевать, что не имел на это никакого права. Хосе зарылся носом в ее мягкие черные волосы.
– Мария, ты не представляешь, сколько раз я поднимал трубку, чтобы позвонить и позвать тебя к себе. Но это было бы нечестно. Просить тебя отказаться от этого места, когда я знаю, как много оно для тебя значит. Потому я ждал, а вдруг ты приедешь сама…
– Это ты свинтил, – ответила она, не отстраняясь. – Почему я должна была бежать следом?
Хосе сглотнул ком в горле, чувствуя, как ответ вибрирует в голове. «Потому что тогда бы я понял, что значу для тебя больше, чем Совершенство». Но он не мог произнести этого вслух. Хосе положил руку на затылок Марии. Сказать было нечего, но одно он знал наверняка: обнимать ее чертовски приятно. Раздался звонок открывающегося лифта. Послышались шаги, но Хосе не был готов отпустить Марию.
Она вырвалась сама. Подняв глаза, он увидел застывшего неподалеку мужчину и в тоже время услышал испуганный вздох Марии. Потребовалась еще пара секунд, чтобы сообразить: парень с песочными волосами, в данный момент убивающий Хосе взглядом, – тот самый, кто застукал его прошлой ночью голым, пьяным, принимающим спринцовочный душ.
Не говоря ни слова, новоприбывший повернулся, чтобы уйти. Мария смотрела, как он сделал шаг, второй… Сердце Хосе пело от счастья. Она не пошла за ним! Ага, слишком рано обрадовался. Через мгновение Мария сорвалась.
– Мэтт? – окликнула она.
«Это ты свинтил. Почему я должна была бежать следом?» Видимо, к Мэтту это не относилось, потому как за ним она бежать готова.
Лифт снова открылся. Пожилой мужчина вышел, Мэтт зашел. А за ним и Мария. Двери закрылись, Хосе остался в одиночестве. И второй раз за утро почувствовал себя оглушенным.
* * *
Сердце бешено колотилось о ребра. «Что я делаю?» Мария уверила себя, что с Мэттом покончено. Очевидно же, в Далласе у него другая. Дура. Но как же хотелось надеяться… Мария видела, как Мэтт смотрел на них с Хосе. Видела боль в его глазах. Но он все не так понял! Может, и она ошиблась насчет Далласа?
– Я слышал о Джесси, – сказал Мэтт, глядя в сторону. – Подумал, что нужен тебе. Совсем забыл, что у тебя есть кое-кто другой.
– Все не так.
– А как же? – Он хмуро уставился на двери лифта.
«Почему ты не смотришь на меня?»
– Было, но прошло, – призналась Мария. – Давным-давно.
И сама почувствовала лживость этих слов. Потому что не «прошло». Ничего не кончено. Прежде чем двигаться дальше, нужно рассказать Хосе правду.
Джесси была права – он должен знать о ребенке. Последняя точка, так необходимая Марии. Но тогда придется признаться и Мэтту. Рассказать, что потеряла малыша Хосе и потому не сможет больше родить.
Мария вдруг поняла, что Мэтт наконец-то на нее посмотрел. Словно пытался прочесть ее мысли.
– Ты права. Все совсем не так, как мне почудилось. Все гораздо серьезнее.
– Он обнял меня. Вот и все.
Что ж, почти правда.
Мэтт покачал головой:
– Я уже однажды с таким сталкивался. Любил женщину, которая любила другого. Я заплатил высокую цену. До сих пор плачу, и отказываюсь проходить через это снова.
– Все не так, – повторила Мария.
– Да ну? Посмотри мне в глаза и скажи, что больше его не любишь. Скажи, что он больше ничего для тебя не значит.
Она открыла рот, но слова отказывались выходить наружу. Хосе ей не безразличен. Мария не влюблена в него, но можно ли сказать, что она его не любит? Чувства к нему такие спутанные… В сердце Марии целых два Хосе: Хосе-мужчина и Хосе-сын-Рэдфута. Но как объяснить это Мэтту, когда она и сама толком не может разобраться?
Время истекло. Двери лифта разъехались, Мэтт вышел, и Мария почувствовала, что он никогда не вернется.
* * *
Хосе добрался до этажа отца в тот же момент, когда открылся другой лифт, и оттуда появилась Мария. Она снова плакала.
– Все хорошо?
Она посмотрела на него со смесью ярости и отчаяния:
– Нет, все плохо. И, вероятно, уже никогда не будет хорошо.
Это она о Мэтте? Хосе не знал, испытывает ли радость от того, что они, возможно, расстались, или вину, потому что стал тому причиной. Он двинулся за Марией по коридору.
– Я не хотел вызывать проблемы.
Они добрались до палаты Рэдфута, и Мария собралась было толкнуть дверь, но Хосе схватил ее за руку:
– Сначала постучи.
Она закатила глаза:
– И что он сделает? Скажет: «Входите»?
– М-м-м… просто на всякий случай, – промямлил Хосе и постучал.
– Входите, – отозвался Рэдфут.
Они шагнули в палату. Старик кивнул. Хосе кивнул в ответ. Повисло молчание.
– Выглядишь, как застарелое дерьмо, – наконец произнес Рэдфут.
– Ты тоже, – отозвался Хосе.
– Обожаю, как вы демонстрируете свою привязанность. Мужики… – Мария подтолкнула его к койке. – Иди и обними своего отца.
Хосе так и сделал. Рэдфут обхватил его руками и неловко сжал:
– Не знал, что ты приедешь.
– Я услышал о случившемся и заволновался.
– А жил бы здесь, и волноваться бы не пришлось.
Ага. Проклятье! Хосе надеялся, что, застукав отца кувыркающимся с соседкой, получит хотя бы несколько минут передышку. Размечтался.
– Тебе сказали, когда можно домой? – спросила Мария.
– Доктор только ушел. Могу выписываться. Говорит, я в отличной форме. Для чего угодно.
– Я бы мог ему об этом многое поведать, – вставил Хосе.
Мария непонимающе на него глянула и снова повернулась к отцу:
– Он тебя в чем-нибудь ограничил?
– Если и да, то слишком поздно, – пробормотал Хосе и пожал плечами, когда Мария снова на него посмотрела. – Ну просто он выглядит так, будто может прямо сейчас… с мечом в бой.
– Ты только что сказал, что он выглядит, как дерьмо.
Хосе уставился в окно:
– Угу, но лишь после того, как он сказал мне то же самое.
– Не ходил я «с мечом в бой», – высказался в свою защиту Рэдфут. – Я застрял.
Хосе поперхнулся.
Мария переводила взгляд с него на отца и обратно:
– Где застрял?
– Никогда не слышал, чтоб вот так застревали, – с трудом выдавил Хосе.
– Да о чем вы? – не выдержала Мария.
Рэдфут хлопнул ладонью по матрасу:
– Кто-нибудь даст мне штаны, или мне по дороге сверкать голым задом?
– Несколько минут назад ты об этом не беспокоился, – заметил Хосе.
