Текст книги "Движимые (ЛП)"
Автор книги: Кристи Бромберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 35
Прекрасное солнце Флориды дарит великолепные ощущения моей коже и поднимает настроение. Приехав в Сент-Питерсберг на день раньше, чем нужно, я в полной мере воспользовалась стоящей теплой погодой и роскошным бассейном курорта «Vinoy Resort and Golf Club», ставшим на следующие несколько дней базой «CD Enterprises» и «Коллективной заботы». Нет ничего лучше отдыха и прикосновения солнца к моей коже, чтобы восстановиться перед моими служебными обязанностями и вихрем событий, которые начнутся завтра.
Дело не в том, что я против сумасшедшего графика – на самом деле, я с нетерпением жду, чтобы встретиться и поблагодарить людей, которые помогли сделать проект реальностью – вот только мне придется стоять бок о бок с Колтоном, показывая сплоченность наших компаний. А кроме всего прочего, перед гонкой в воскресенье будут еще фотосессии и спонсорские мероприятия.
Съеживаюсь при мысли о своем расписании – близости к Колтону – зная, что мне удавалось избегать его всю оставшуюся части вечеринки Шейна, и поэтому я не выполнила своего обещания поговорить с ним. Уверена, завтра, когда я его увижу, мне припомнят должок, но сейчас, я с головой окунулась в солнце и отдых.
В моих наушниках играет «Останься» в исполнении Рианны, слова песни оказываются слишком близки к истине. Желая избежать солнечных ожогов в первый же день пребывания здесь, собираю вещи и возвращаюсь в номер.
Захожу в пустой лифт, и как только дверь начинает закрываться, от мраморных стен вестибюля эхом разносится: «Подержите лифт!». В небольшое пространство между движущейся дверью и стеной вклинивается рука и тут же толкает ее в сторону. Втягиваю воздух, когда очень потный, в высшей степени притягательный Колтон пробирается в лифт. Он замирает, встретившись со мной взглядом.
С голым торсом, в пропитанных потом спортивных шортах, низко сидящих на бедрах. Его загар темнее, без сомнения из-за тренировок на ярком солнце, и на каждом сантиметре его обнаженной кожи блестит пот. Мои глаза беспомощно блуждают по четко очерченным мышцам его живота, по замысловатым знакам татуировок, туда, где струйки пота стекают по треугольнику мышц, уходящих ниже пояса. Сглатываю в ответ на воспоминание о своих руках, обрисовывающих эти линии, и как они сжимались под моими пальцами, когда он вонзался в меня. Отрываю глаза и поднимаю их на встречу великолепным зеленым омутам, которые смотрят на меня с мрачной решимостью.
Из всех лифтов на всем чертовом курорте, он должен был выбрать этот?
Осторожная улыбка появляется в уголках его губ, когда он шагает вглубь лифта ближе ко мне. Он знает, как действует на меня.
– Рад, что ты в порядке.
– Да… – я прочищаю горло, мне трудно заставить мысли превратиться в слова, когда искушение так мучительно близко передо мной. – Да, я в порядке. Спасибо.
– Хорошо, – говорит он, глядя мне в глаза.
Двери снова начинают закрываться, и когда в него пытается зайти какой-то джентльмен, Колтон разрывает наш визуальный контакт и встает перед ним, перегораживаю рукой вход.
– Извините, этот лифт занят. – Его голос говорит о том, что спорить бесполезно.
Я начинаю протестовать, двери закрываются, Колтон разворачивается ко мне, его хищный взгляд соответствует позе его тела.
– Даже не начинай, Райли… – рычит он, делая шаг ко мне, заставляя меня замолчать. Его грудь вздымается, и я не уверена, то ли это от бега, то ли из-за нашей близости. Его господство в этом маленьком пространстве всепоглощающее. – Это закончится прямо сейчас.
Он делает еще один шаг в мою сторону, челюсть сжата, глаза неумолимы, когда отпускают мой взгляд и бродят по моему телу, одетому в бикини. Казалось, мой купальник более чем достаточно прикрывал меня, когда я его покупала, но, стоя здесь в лифте на глазах у Колтона, исследующего каждый изгиб моего тела, чувствую себя до неприличия голой. И я знаю, это из-за того, что, даже не прикасаясь ко мне – хотя я страдаю и не хочу иметь с ним ничего общего – мое тело слишком хорошо помнит хаос, в который он может меня затянуть, простым прикосновением пальцев или лаской языка.
Приказываю себе, избавиться от этого. Вспомнить, что он сделал со мной, но это так чертовски трудно, когда после тренировки его пьянящий аромат воцаряется в небольшом пространстве лифта. При виде его, глубоко внутри моего тела зарождается жажда, создавая желания, которые, как я знаю, может удовлетворить только он. Меня не перестает тянуть к этому мужчине, даже когда он этого не осознает.
– Сейчас неподходящее время, Колтон.
Он усмехается, но на его лице нет и следа юмора. Делает ко мне последний шаг, в своем отступлении я вынуждена прижаться спиной к стене. Колтон наклоняется вперед и упирается ладонями по обе стороны от меня.
– Ну, лучше, чтобы оно стало подходящим, Райли, потому что мне действительно плевать. Все закончится здесь и сейчас. И это не обсуждается.
Когда его тело касается меня, дыхание прерывается, выдавая с головой мое напускное безразличие. Тепло, исходящее от его кожи, проникает и в меня. Его губы в нескольких сантиметрах от моих. Все, что мне нужно сделать, чтобы почувствовать их – это податься вперед. Снова попробовать его на вкус. И тогда я понимаю, этого-то он и добивается. Хочет напомнить мне о физической близости, чтобы я простила и забыла о том, что произошло на уровне эмоций.
Ошибочная тактика по отношению ко мне.
Я хочу его – Боже, как же я его хочу – но не на таких условиях. Не с ложью, все еще стоящей, между нами. Не с болью от его обмана, отравляющей мое сердце.
Мы не можем надышаться друг другом, ни один из нас не может отвести взгляд, и я горжусь тем, что продолжаю держаться.
– Думаю, ты забыла, насколько нам хорошо вместе, – говорит он раздраженно, понимая, что я могу ему сопротивляться.
Наклоняю голову и смотрю на него.
– Легко забыть, когда Тони открывает входную дверь твоего борделя в одной футболке, Ас – усмехаюсь я, рассчитывая время так, чтобы мое последнее слово совпало с сигналом лифта, прибывшего на нужный этаж. Воспринимаю этот звук как знак и быстро ныряю под его руки, бросаясь в коридор под проклятия Колтона. Мне следовало бы уже знать, насколько он быстр, но у меня в голове все перемешалось.
Слышу позади себя его шаги, когда вожусь с карточкой-ключом от своего номера. Думаю, что пронесло, но как только открываю дверь, его рука ударяет по ней, заставляя с треском распахнуться. У меня нет даже минуты, чтобы вскрикнуть, прежде чем он разворачивает меня и всем своим телом прижимает спиной к стене.
– Тогда позволь тебе напомнить, – рычит он, и в моем удивленном состоянии я едва улавливаю его слова, но они проникают в мое затуманенное сознание за миг до того, как его губы захватывают мои. Удивительно, что независимо от того, как давно это было – как я страдала – когда мы соединяемся, я чувствую, что оказалась дома. В настоящее время этот дом объят пламенем, но, тем не менее, это дом. Его рот страстно овладевает моими губами, а руки странствуют по каждому сантиметру моей обнаженной плоти. Сминают. Возбуждают. Овладевают. Я теряюсь в его вкусе; его прикосновении; низком гортанном стоне; его крепком теле, прижимающимся к моему, одна его рука обвивается вокруг водопада кудрей, струящегося по моей спине, и удерживая меня в плену, изменяя натиск.
Моему разуму требуется мгновение, чтобы преодолеть хаос и взрыв возбуждения, который он только что вызвал между моих бедер. Борюсь с туманом, вызванном желанием, которое лишает мое тело костей. Черт! Черт! Черт!
– Нет! – это сломленный, придушенный крик, но все же крик. Я с силой надавливаю ему на грудь, отрывая его рот от моих губ. – Я не могу. Просто не могу! Это ничего не исправит!
Стою и смотрю на него, у нас у обоих вздымается грудь и скачет пульс – верный признак того, что наша химия все еще есть – и его более чем вызывающий привыкание вкус все еще на моих губах. Его руки обвиваются вокруг моих запястий, прижимая мои ладони к его влажной и соблазнительной груди.
– Райли…
– Нет! – я снова пытаюсь толкнуть его в грудь, но моя сила не сравнится с его. – Ты не можешь просто взять то, что хочешь, когда хочешь.
– Боже, женщина, ты сводишь меня с ума! – бормочет он.
– Почему? Потому что тебя поймали?
– Чтобы быть пойманным, ты должен напортачить! – кричит он, отпуская мои запястья и отталкиваясь от меня, его лицо – смесь раздражения, разочарования и неудовлетворенного желания. – Ничего! Твою мать! Не было! – его голос грохочет в комнате и эхом отдается в пустоте моего разбитого сердца.
– Тигры не могут сменить свои полосы, Ас.
– Ты и твои гребаные тигры и утки, – бормочет он, прежде чем повернуться спиной и пройти дальше в номер и подальше от меня.
– Не забудь ослиные задницы! – кричу я.
– Черт побери этих раздражающе упрямых женщин! – бормочет он себе под нос, прежде чем обернуться.
Этот мужчина приводит меня в ярость, он думает, что может просто ворваться сюда и зацеловать до потери сознания, чтобы я забыла обо всем остальном.
– Да ладно, с каких это пор скандально известный дамский угодник Колтон Донаван может устоять перед полуголой женщиной? – усмехаюсь я, делая к нему шаг, наполняя сарказмом следующие слова. – И подумать только, ты был настолько щедр, что предложил ей свою футболку – фыркаю я. – С таким послужным списком, как у тебя, уверена, в добавок ты предложил и то, что у тебя в штанах. Ох, прости… мы же знаем, ты сделал это, чтобы избавиться от боли. Ничего не было? Только поцелуй? И я должна в это поверить?
– Да! – кричит он достаточно громко, чтобы я вздрогнула. – Так же, как я должен был поверить твоим отмазкам на вечеринке Шейна. Это была чушь собачья, и ты это знаешь.
– Не смей переводить стрелки на меня! – кричу я на него.
– Ты правда веришь, что между нами был только секс? – вызывающе хрипит он, сжимая челюсти.
– О, а мы были чем-то большим? – мои слова источают сарказм.
– Да, черт возьми! – он бьет кулаком о стену. – И ты это знаешь!
Делаю к нему шаг, гнев преобладает над любым страхом, который я обычно чувствовала.
– Что же, в свете твоего признания то, что ты сделал выглядит еще хуже.
– А что я сделал, Райли? Скажи мне конкретно, что я сделал?! – кричит он на меня, внедряясь в мое личное пространство.
– Теперь ты хочешь посыпать соль на рану? Хочешь бросить это мне в лицо, заставив произнести вслух? Пошел ты, Колтон, – кричу я на него, гнев начинает расползаться по телу, причиняя боль.
– Нет. Я хочу услышать это от тебя. Хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и увидела в них ответ. Что я сделал? – приказывает он, слегка встряхивая меня за плечи. – Скажи!
А я не хочу. Не хочу смотреть на ухмылку, которая, знаю, заиграет в уголках его губ, если я подчинюсь ему, поэтому вместо этого я говорю единственное, что приходит на ум.
– Кря!
– Ты ведешь себя сейчас как ребенок! – в раздражении он отпускает меня и проводит рукой по волосам, прежде чем отойти на несколько шагов, чтобы взять себя в руки.
– Ребенок? – бормочу я в шоке. Чья бы корова мычала. – Чертов ребенок? Уж кто бы говорил!
– Ты, – говорит он, с усмешкой выгибая брови, – ребенок, закатывающий чертову истерику. Это так глубоко засело в твоей голове, что ты не понимаешь – твой маленький припадок происходит на пустом, мать твою, месте.
Мгновение смотрю на него, наши глаза устремлены друг на друга, и понимаю, что мы разрываем друг друга на части, и ради чего? Очевидно, мы не можем пройти через это. Я обвиняю. Он отрицает.
– Это пустая трата времени, – тихо говорю я, по щеке скатывается слеза, а в голосе слышится смирение.
Он делает ко мне еще один шаг, а я лишь качаю головой, не в силах унять бушующие внутри меня эмоции. Как я могу любить этого прекрасного мужчину и одновременно презирать его? Как я могу жаждать и хотеть его, все время желая придушить? Я облокачиваюсь на стену, пытаясь осмыслить все, что я боялась, выйдет наружу.
– Почему она была там, Колтон? – я пристально смотрю ему в глаза, спрашивая, но на самом деле не желая знать ответа. Он на мгновение опускает глаза, и от его нерешительности я становлюсь несчастной. Собираю каждую каплю боли, и когда начинаю говорить, она исходит из меня вместе со словами. – Я говорила тебе, что для меня измена – повод для расставания.
– Ничего не было. – Он вскидывает руки вверх, а образ загорелых ног Тони, затвердевших сосков, прижимающихся к ткани его футболки, и ее самодовольной улыбки мелькает в моей голове. – Что мне сделать, чтобы ты мне поверила? – интонация в его голосе застает меня врасплох. Будто он действительно не может поверить в мои сомнения в нем. Слова Хэдди мелькают в моей голове, но я от них отмахиваюсь. Ее там не было. Она не видела того, что видела я. Она не видела ничего, начиная от взъерошенной после сна Тони до ее победоносной улыбки сирены на припухших губах. Упаковка от презерватива, трепещущая на земле, как гвоздь, вбиваемый в крышку гроба. – Райли, Тони пришла в дом. Мы были пьяны. Все вышло из-под контроля. Все произошло так быстро, что…
– Остановись! – кричу я, поднимая руку, не желая слышать чудовищных подробностей, которые, уверена, еще больше разобьют мое сердце. – Все, что я знаю, Колтон, то, что ты заставил меня открыться – снова начать чувствовать после всего, что случилось с Максом – и я делала именно то, что ты говорил. Я доверяла тебе, несмотря на то что разум говорил мне не делать этого. Я позволила себе снова почувствовать. Отдала тебе всю себя. Была готова дать намного больше… и в ту минуту, когда ты испугался, ты бросился в объятия другой женщины. Для меня это не приемлемо.
Он прислоняется спиной к стене напротив меня, и мы просто смотрим друг на друга, печаль повисает между нами, лишая воздуха. Вижу, как он борется с чем-то, но сдерживается.
– Я не знаю, что еще сказать, Райли…
– Не сказать ни слова и убежать – это две совершенно разные вещи. – Он отталкивается от стены и делает шаг в мою сторону. Я отрицательно качаю головой. Тот факт, что он ни разу не признал, что я сказала ему о своей любви, ударяет мне в голову. Он здесь пытается все исправить, но не может признать слова, которые я ему сказала. Это так хреново. – Я могла бы пережить твое молчание. Могла бы принять твой побег. Но ты бросился в объятия другой женщины. Я не могу заставить себя поверить, что это не повторится. Ты сделал свой выбор, когда переспал с Тони.
Его плечи опускаются, от моих слов глаза вспыхивают огнем, когда он произносит, прежде чем смириться с поражением.
– Ты нужна мне. – Безграничная искренность его слов поражает меня и вырывает мое сердце.
– Есть тонкая грань между тем, чтобы желать меня и нуждаться во мне, Колтон. Ты мне тоже был нужен. – И нужен до сих пор. – Но она была нужна тебе больше. Надеюсь, она того стоила. – Я задыхаюсь от этих слов и качаю головой. Все, что угодно, лишь бы стереть звук его голоса, говорящего, что я нужна ему. Все, что угодно, лишь бы избежать медленно подкрадывающихся сомнений.
Боль побуждает меня мыслить. Опустошение управляет моими действиями.
– Думаю, тебе лучше уйти – шепчу я, заставляя губы произносить слова.
Он просто смотрит на меня, молча умоляя своими зелеными омутами глаз.
– Значит, ты сделала свой выбор… – Его голос сломленный. Тихий. Смирившийся.
Не могу заставить себя согласиться с ним. Мое тело – это буйство противоречивых решений, и, сказав это вслух, я лишь добавлю уверенности к тому, что половина меня хочет со всем покончить, а другая половина убьет за возможность иметь второй шанс. Мне больше нечего сказать. Но несмотря на это я говорю:
– Да, сделала. Но только потому, что ты сделал его за меня.
– Райли…
– И я больше не твоя.
Отрываюсь от его взгляда и смотрю в пол. Что угодно, лишь заставить его уйти. Какое-то время он стоит и глядит на меня, но я отказываюсь поднимать голову и смотреть на него.
– Это гребаная чушь, Райли, и ты это знаешь, – говорит он мне спокойно, прежде чем повернуться, чтобы уйти. – Видимо, ты все-таки не любишь ту часть меня, которая сломана.
Рыдания застревают у меня в горле от его слов, и мне требуются все силы, чтобы удержаться на ногах. И даже стоять оказывается слишком тяжело, потому что в ту минуту, когда я слышу, как закрывается дверь, я сползаю вниз по стене, пока не падаю на пол.
Плачу. Мое тело сотрясают сильные, прерывистые рыдания, каждое из которых крадет маленький кусочек моей души. Его прощальные слова звучат в моей голове снова и снова, пока я точно не понимаю, что сломана я, а не он.
Внутрь меня прокрадываются сомнения. Принося с собой тоску. Мною правит опустошение.
ГЛАВА 36
Проскальзываю обратно в свой гостиничный номер для быстрой передышки перед следующим событием. Говорю себе, что мне просто нужно передохнуть, но точно знаю, я просто трусливо избегаю Колтона, как делала большую часть дня. Перед другими он был само дружелюбие, но отчужденным, когда никто не смотрел. Явная боль в его глазах также преобладает и в моих.
В один из редких моментов, когда мы оказались одни, я попыталась поговорить с Колтоном о его прощальных словах. Хотела сказать, что люблю его сломанную часть – что все еще хочу те его части, которые он прячет и боится выпустить – но когда я открыла рот, он просто проигнорировал меня с ледяным взглядом. Его терпение, очевидно, иссякло. Как раз то, чего я хотела, так почему же внутри я чувствую, что умираю.
Что я делаю? Не совершаю ли огромную ошибку? Прижимаю ладони к глазам и вздыхаю. Заставив его двигаться дальше, я должна была стать счастливой. Это должно было заставить меня вздохнуть с облегчением, ведь теперь мне нет необходимости терпеть эти однообразные слова из серии «позволь мне объяснить». Тогда почему я так несчастна? Почему мне приходится сглатывать огромный комок в горле каждый раз, когда я думаю о нем или смотрю на него?
Я все испортила. Может, мне стоит его выслушать. Дать ему шанс объяснить. Может, если я узнаю всю историю, как только услышу все грязные подробности его ночи с Тони, это поможет мне преодолеть боль и двигаться дальше. И, думаю, этого-то я и боюсь… что, если нет никаких грязных подробностей? Что если все, что Хэдди натолкала мне в уши, вполне обоснованно?
Что, если я ошибаюсь?
Дерьмо. Я все испортила. Я даже не могу думать трезво – мысли разлетаются на миллион направлений – но я знаю – я все испортила.
Сотовый сигналит о входящем сообщении, и это отвлекает меня от шизофренических мыслей. Это от Дэйна о Зандере. Я тут же ему перезваниваю.
– Что случилось? – спрашиваю я в ответ на его приветствие.
– У него была довольно тяжелая ночь, Рай. – Он громко вздыхает. – Вообще-то, речь идет о сегодняшней ночи. Его отец, Рай. Он клянется, что прошлой ночью видел в окне отца. Он был в полном шоке. Буквально. Но в комнате с ним находилась Эйвери и сказала, что там никого нет.
– О Боже! – это все, что я могу сказать, представляя страх, разрывающий его маленькое тело.
– Да… Эйвери проделала отличную работу. На самом деле, он не отходил от нее весь день.
– Он по-прежнему разговаривает? – я сразу же думаю обо всех успехах, которых он достиг за последний месяц. О том, как на сеансах терапии он начал рисовать картины, изображающие то, что произошло в ту ужасную ночь, и собирать все детали воедино для своих воспитателей и представителей власти. Такой стресс мог свести все это на нет, и сделать даже хуже.
– Немного, но эта ночь еще свежа в его памяти. Я просто держу Эйвери рядом с ним. Эти двое по-настоящему сдружились.
– Нужно ли мне вернуться домой? Я могу… – меня пронизывает чувство вины. Сейчас я должна быть там с Зандером. Утешать его. Помогать пройти через это. Держать его за руку.
– Не говори глупостей, Рай. У нас все под контролем. Просто я знаю, как тебе нравится знать все о детях, когда подобное случается.
– Уверен?
– Абсолютно, – подтверждает он. – Как твое сопротивление Адонису? Корабль все еще тонет или ты погрузилась в его райские уголки?
Не могу сдержать улыбку, возникающую на губах.
– Ты разговаривал с Хэдди, не так ли? – его молчание – единственный ответ, который мне нужен. Смирившись и нуждаясь в ком-то, чтобы спросить совета, я неохотно отвечаю. – Это… сбивает с толку. – Я вздыхаю.
– Мужчины всегда такие, детка.
Я смеюсь.
– Не знаю, Дэйн. Я знаю, что видела. Я же не глупая. Но из-за Хэдди, говорящей мне, что я упрямая, и Колтона, постоянно отрицающего, что что-то было, я задаюсь вопросом, не совершаю ли я ошибку. Просто я не понимаю, как один плюс один не равняется двум.
Он издает неопределенный звук на другом конце линии, пока раздумывает.
– Черт, Рай, не все черно-белое, если ты понимаешь, о чем я. Кто пострадает от того, что ты выслушаешь его?
Шумно выдыхаю, сквозь меня покатывает волна страха, что я действительно могу ошибаться. Что я уже могу опоздать.
– Моя гордость.
– Сладкая, может, тебе стоит крепче держаться за этого Адониса, а не за свою гордость? Иначе в итоге ты останешься в одиночестве с кучей кошек.
Между нами воцаряется тишина, его слова звучат чуть ближе к истине, чем мне хотелось бы признать.
– Да… знаю.
– Тогда подними свою задницу и сделай что-нибудь! Такой великолепный мужчина не будет ждать вечно, независимо от того, насколько ты восхитительна. Черт, может просто попытаться обратить его в свою веру.
Я снова смеюсь; благодарная Дэйну и его непрошеным советам, которые, без сомнения, ставят меня на место. Дерьмо! Я быстро благодарю его и отключаюсь. Немедленно выбираюсь из своего делового наряда, снимая его через голову, и хватаю самое сексуальное платье, которое у меня есть в чемодане.
За время, что мне пришлось посидеть и хорошенько обо всем подумать, я освежила макияж и прочитала себе ободряющую речь, чтобы восстановить часть своей уверенности. Не уверена, что скажу Колтону, но что-то сказать я должна. Мне нужно исправить вред, нанесенный этой гребаной ситуацией, в которой мы постоянно оказываемся.
Настало время надеть на себя штанишки большой девочки.
Я подумала, что если успею быстро с ним поговорить, то смогу позже спланировать встречу и все обсудить. Дважды проверяю свое отражение в зеркалах лифта. Мое скорое преображение сотворило чудо как с моей внешностью, так и с моим настроем. Направляюсь в бальный зал, где проходит вечернее мероприятие. Мероприятие, на которое я не была приглашена, но мне все равно. Я должна сделать это сейчас.
Не могу больше ждать. Не могу терять ни минуты, цепляясь за свою гордость.
Кроме того, я и правда ненавижу кошек.
Мероприятие – благотворительная коктейльная вечеринка, где люди делают требуемое пожертвование в обмен на право сказать, что они выпили с неуловимым Колтоном Донаваном. Как бы я не была рада, что средства пойдут в пользу организации для детей-сирот Сент-Питерсберга, у меня есть подозрение, что участники праздника будут больше обеспокоены, пытаясь привлечь внимание Колтона – вернее того, что у него в штанах – чем детьми, которым помогут их деньги.
По пути делаю глубокий вдох. Я уже приняла решение. Мне нужно поговорить с Колтоном. Сегодня вечером. Нужно либо предать это забвению, либо рискнуть, довериться ему и послушать, что он скажет. Поверить его словам о том, что он не спал с Тони, никогда мне не изменял. Молча репетирую слова, которые хочу сказать. От нервозности скручивает живот. Разглаживаю руками платье, поворачиваю за угол фойе, ведущего в бальный зал, и останавливаюсь, как вкопанная, когда сталкиваюсь лицом к лицу с человеком, которого я боялась увидеть всю эту поездку. Единственным человеком, которого, я уверена, Колтон намеренно держал подальше от моих глаз.
– Ну надо же, какой неожиданный сюрприз, – журит она меня своим неповторимым голосом, заставляя волосы на затылке встать дыбом. Мне требуются все силы, чтобы не броситься на нее. Не стереть пощечиной с ее лица эту самодовольную, вкрадчивую ухмылку и показать, какие чувства я на самом деле к ней испытываю.
И только я собираюсь всё ей высказать, когда проходящий мимо джентльмен ловит мой взгляд и кивает мне, пробормотав «Райли» – это один из наших спонсоров.
Киваю ему в ответ, заставляя себя слегка улыбнуться в знак приветствия, зная, что, как бы я ни хотела наброситься на Тони прямо здесь и показать, что я о ней думаю, я не могу совершить профессиональное самоубийство, которое могло бы произойти из-за этого. И я понимаю, Тони знает об этом, потому что водит языком по внутренней стороне щеки, и ее ухмылка становится шире.
– Что? – говорит она, глядя на меня сверху вниз. – Ты наконец-то готова простить Колтона за его проступки? – она хмурит брови, ее глаза выражают не только презрение. И для меня не ускользает, что слово «проступки» использовано во множественном числе. Смотрю на Тони, столько всего, что бы мне хотелось на нее вывалить, проносится у меня в голове. Мне приходится сжать кулаки, чтобы не потянуться и не ударить ее. Гнев так давит мне на горло, что я не могу произнести ни слова. Чувства-эмоции-ненависть переполняют меня, но слова не идут наружу.
– Думала, он изменится только ради тебя, куколка? Может, тебе стоит спросить его, чем или, я бы сказала, с кем он занимался последние пару недель. – Резкий смех срывается с ее губ, накаченных ботоксом, она делает шаг вперед. – Ни Ракель, ни Кэсси, ни… – она поднимает брови, намекая на себя, – не жаловались в твое отсутствие.
Ее слова сначала шокируют меня, а потом приводят в ярость.
– Катись к черту, Тони, – выдавливаю я, шагая ближе к ней, нарушая границы ее личного пространства. Руки трясутся. Кровь прилила к голове. Она в одиночку сменила мою надежду примириться с Колтоном на гнев и абсолютное отчаяние. А чего я ожидала? Уж если на то пошло, ведь это она отняла его у меня.
С меня хватит. Охренеть как хватит. Как раз, когда я заставила себя поверить, что это я виновата во всех этих страданиях – бац, и правда ударяет меня по лицу. Моя надежда разлетается и осколками падает на землю к моим ногам.
– Знаешь что? – усмехаюсь я, желая прижать ее к стене и схватить рукой за горло. – Мне уже все равно кому он достанется, но, черт возьми, уж я точно сделаю так, что это будешь не ты!
Она притворно смеется, мои слова не трогают ее.
– Ох, ужасное для тебя потрясение, милая, но ты уже все продула, потому что до конца ночи Колтон мой. – Она ухмыляется, подмигивая мне, прежде чем повернуться и уйти. Стою и смотрю ей в спину, пока она удаляется, и даже не могу начать обдумывать водоворот своих мыслей.
Он был с другими женщинами? Все это время, пока он пытался вернуть меня, он трахал своих бывших? Слова Тиган с вечеринки возвращаются ко мне. Какая же я дура. Поверила, что он хочет меня вернуть. Что он был готов измениться ради меня.
Большой Плохой Волк действительно обманул Маленькую Красную Шапочку.
Слишком знакомое чувство обиды, превратившееся в ярость, проносится сквозь меня. Раньше, в подобной ситуации, где я бы убежала и спряталась, сейчас – в данный момент – я хочу обрушить свою ярость на Колтона. Вывалить все на него и высказать то, что я о нем думаю. И хотя сейчас не то время и, не то место, очевидно, моим ногам плевать с высокой колокольни на это, потому что, прежде чем понимаю, я уже толкаю дверь в бальный зал.
Женщина на задании.
Когда я вхожу, в помещении уже полно меценатов, так как это одно из главных событий этого вечера. Осматриваю переполненную комнату, пытаясь зацепить взглядом Колтона. Это не сложно – кажется, мое тело всегда знает, где он находится, независимо от местоположения – но скопление людей в дальнем углу, граничащее с небольшой толпой, подкрепляет тот гул, который проходит сквозь мое тело.
Надеюсь, со временем этот гул сойдет на нет, потому что я сыта по горло. Я так чертовски устала.
Прохаживаюсь по комнате с колотящимся сердцем, отмечая, что декольте, открытые ноги и облегающие наряды, похоже, являются дресс-кодом вечера. Слышу смех Колтона, прорывающийся из толпы, который заставляет меня распрямить плечи, а желудок подняться к горлу.
Когда я приближаюсь к скоплению людей, клянусь, они расступаются, открывая моему взору великолепное зрелище. Колтон стоит среди толпы женщин, которые охотно придерживаются облегченного дресс-кода. Он полностью расслаблен и, очевидно, находится в центре внимания среди этих людей. Обе его руки небрежно обнимают двух женщин, в одной он держит пустой бокал.
Что-то в его улыбке не так. Его взгляд отрешенный. Чего-то не хватает в выражении его лица. Возможно, это просто образ Колтона, на полную включившего режим публичной персоны. Или, судя по пустым бокалам на столе позади него, возможно, он пьян.
Держусь на расстоянии, наблюдая за демонстрацией эстрогена на грани отчаяния, моя ярость растет, и как только я собираюсь подойти и прервать их небольшую встречу, Колтон поднимает взгляд вверх, и его глаза фиксируются на мне. В них мелькают какие-то безымянные эмоции, но исчезают прежде, чем я могу их распознать. Делаю шаг вперед, и крошечная улыбка слегка приподнимает один из уголков его губ. И очень медленно, очень сознательно Колтон наклоняется к блондинке справа – его глаза по-прежнему смотрят на меня – и начинает ее целовать. И я говорю не о том поцелуе, когда просто чмокают в губы. Я говорю о полноценном поцелуе.
И все это время зеленые глаза неотрывно смотрят на меня.
Кажется, мой рот приоткрывается. Кажется, с губ даже срывается слабый писк. Чувствую, как вся кровь отливает от головы, устремляясь по венам.
– Чертов ублюдок! – слова слетают с губ, но они такие тихие, такие жалкие, что я не уверена, слышит ли их кто-нибудь.
Поворачиваюсь к нему спиной и выбегаю из комнаты. В моем сознании вспыхивает то, что я только что видела. Лицо девицы мерцает и превращается в лицо Тони. Ракель. Других безликих и безымянных, чьи образы швырнула мне в лицо Тони. Пролетаю мимо официанта, не заботясь о том, что чуть не опрокидываю его поднос, и протискиваюсь в ближайший выход, который могу найти.
Слезы, обжигают мне горло, но пронизывающий меня гнев иссушает их. Во мне накопилось столько ярости – столько боли – что я не знаю, что делать. Направляюсь в противоположный конец пустой комнаты, в которой я оказалась, но не нахожу выхода.
Из меня вырывается истеричный смешок, когда из гребаных динамиков мои уши атакует песня, пытаюсь успокоиться и найти другой выход, кроме как через бальный зал. «Медленный танец в горящей комнате». Эта песня как нельзя идеально подходит к этому хреновому моменту.
Опираюсь руками о стол в холле и пытаюсь отдышаться. Повторяющийся образ его губ, так демонстративно целующих эту подстилку на моих глазах, заставляет мой желудок вывернуться наизнанку. Какого черта я здесь делаю? Пытаюсь помириться? Кто эта женщина, которой я стала? И я была готова пойти на компромисс, поступится своими моральными принципами, ради него? Слышу, как позади меня открывается дверь. Пытаюсь выпрямиться и смахнуть с глаз слезы.
