Текст книги "Похождения в Амстердаме"

Автор книги: Крис Юэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

После его ухода я какое-то время сидел за письменным столом, курил и смотрел в окно, наблюдая за рисунками, которыми ветер покрывал поверхность канала. Возникла мысль поработать над рукописью, попытаться разрешить неувязку с портфелем, замеченную Викторией, но я знал, что это бесполезно. Голову занимало совсем другое – история, в которую я влип. Я думал, стоило ли лгать Бюрграве, потом решил, что, может быть, следует согласиться с Викторией и покинуть Амстердам. Ничего тут меня не держало. Все мои вещи умещались в двух сумках, за квартиру я платил каждую неделю, последняя кража принесла мне шесть тысяч евро. Но я понимал, что это было бы ошибкой. Я же сам сказал Бюрграве, что намерен какое-то время побыть в Амстердаме, и мой внезапный отъезд будет выглядеть подозрительно. А, кроме того, уехав, я наверняка упускал шанс неплохо заработать.

Отодвинувшись немного, я вытащил средний ящик стола. Опустил на пол у ног. Залез рукой в черную щель, покопался там, достал статуэтки и поставил на стол перед собой. Одна обезьяна прикрывала уши, вторая – рот, а я вспоминал третью, закрывавшую глаза, и думал о том, что сейчас вижу ничуть не больше, чем она. Сколько стоит полный комплект? Кто коллекционирует такие статуэтки? И что мне теперь с ними делать?

Я вздохнул, легким движением ладони повалил обезьян на бок, надел пальто и шарф, сунул статуэтки в карман и вышел в зимний, щедро смоченный моросящим дождем ветер.

Добравшись до «Кафе де Брюг», увидел, что оно забито почти до отказа. Посетители в вязаных свитерах и шерстяных шапках грелись кофе с молоком, один или двое ели яблочный пирог с корицей и горкой взбитых сливок. Мне показалось, что собрались тут исключительно голландцы, и я немного стеснялся, пробираясь к стойке, а потом обращаясь по-английски к стоящему за ней молодому человеку.

– Марике здесь? – спросил я его.

Бармен сощурился.

– Вы кто?

– Мы – друзья.

Он сощурился еще больше – так сильно, что мне захотелось посоветовать ему не выходить с таким прищуром за стеклянную дверь кафе, потому что на ледяном ветру намокшие от дождя ресницы могут быстро смерзнуться.

– Она здесь? – повторил я.

С неохотой молодой человек снял трубку, а когда ему ответили, что-то пробормотал по-голландски. Я разобрал слово «engelsman», но ничего больше. Затем он вновь оглядел меня, а потом, похоже, сообщил в трубку мои приметы. Я сказал, что зовут меня Чарли, но он это проигнорировал и положил трубку на рычаг.

– Она наверху. – Бармен указал на дверь с табличкой «Только для персонала» в дальнем конце зала. – Она вас ждет.

Я прошел мимо нескольких столиков к указанной двери. Пролет деревянных ступеней привел меня на лестничную площадку второго этажа, где я увидел Марике. В легинсах, мешковатом свитере, с грязными, собранными в узел на затылке волосами, ненакрашенная. Но, даже хмурясь, выглядела она далеко не столь суровой, как ее сменщик внизу, и по-прежнему могла заставить меня забыть обо всем.

– Нам нужно поговорить. – Я не решался встретиться с ней взглядом.

Марике еще несколько мгновений изучала меня, потом повернулась и прошла в ближайшую дверь. Я последовал за ней и очутился в светлой комнате, окнами выходящей на мост через канал Кейзерграхт, который и дал название кафе. Середину комнаты занимала плетеная мебель, у дальней стены расположились двуспальная кровать и гардероб, на металлических полках стояли банки с кофе и орешками, лежали стопки салфеток. Марике села на плетеный диван, подобрала ноги под себя. Я устроился на краешке кресла, уперся локтями в колени, потер руки, чтобы их согреть.

– Я хочу знать, что происходит, – начал я. – Вы должны рассказать мне, с кем вы говорили и что сказали. Все, и подробно.

– Майкл жив, – ответила она после паузы. – Я думаю, что вам все равно, но он жив.

– Мне не все равно, – я смягчил тон.

– Он в больнице, за него дышит машина. Он все время спит. Его пальцы… – По ее телу пробежала дрожь.

– Я сказал, мне не все равно, Марике.

Она пристально посмотрела на меня, сжимая и разжимая пальцы. Не знаю, что она во мне увидела, и совсем не уверен, что увиденное ей понравилось.

– Почему вы убежали? – наконец спросила она.

– Вы знаете, почему.

– Потому что вы трус? – Она вскинула подбородок.

– Возможно. Но, если бы я остался, Майклу бы это не помогло. Я не знаю, как бы я объяснил свое появление в его квартире. Меня могли принять за взломщика. А вас я совсем не знал.

– Это было нехорошо.

– Знаете, Майкл предложил, чтобы я тоже сделал кое-что нехорошее. И мне почему-то кажется, что сам он в прошлом не был ангелом.

– Возможно, но он больше никогда не откроет глаза.

– Я это знаю. Говорил с кем-то из персонала больницы.

– Вы там побывали? – спросила она.

– Воспользовался телефоном. Сходить туда я не решился. И я не уверен, следует ли вам делать это. Сейчас я очень во многом не уверен.

– Может, вам лучше бежать, и подальше. Трус!

Я вздохнул.

– Послушайте, этим утром ко мне приходила полиция.

Ее глаза превратились в щелочки. Я понял, что слушает она внимательно.

– Они спрашивали о Майкле. Им известно, что мы встречались. Они сказали, что выяснили это, заглянув в его компьютер, но я не знаю, можно ли им верить.

– Как еще они могли узнать?

– Вот об этом я хочу спросить у вас.

– Ха! – она вскинула руки. – Вы думаете, это я? Вы думаете, я тоже трусиха?

– Я думаю, что вы расстроены. В шоке. Вы, возможно, даже не знали, что говорили.

– Я ничего им не сказала.

– Я не говорю, что сказали намеренно. Возможно, вы этого даже и не помните. Когда человек в шоке, такое случается. Вы могли сказать им о моей встрече с Майклом. Может, только это. Может, до остального они додумались сами.

– Вы думаете, я – дура? Я ничего им не сказала.

– Хорошо, – я кивнул. – Но они все равно знали. Они не знали, насколько это важно, но все-таки сочли необходимым прийти и поговорить со мной.

– Что вы им сказали?

– Что мы никогда не встречались.

– И они вам поверили?

– Не уверен. Вы сказали полиции о двоих мужчинах, с которыми ужинал Майкл?

Она уставилась в пол.

– Разумеется.

– Вы их знаете?

– Нет. Я их описала.

– Полиции известно, кто они?

Марике пожала плечами.

– Сомневаюсь. Они хотели знать, встречался ли Майкл с ними раньше.

– И?

– Я ответила, что не знаю. Это правда. – Она посмотрела на меня, глаза ее широко раскрылись. – Я никогда не встречалась с друзьями Майкла.

– Те еще друзья.

– Он называл их именно так.

– А насчет обезьян? – спросил я. – Вы рассказали полиции о статуэтках?

Она покачала головой.

– А что вы о них знаете? Сколько они стоят?

– Сами они ничего не стоят.

– Вы уверены? Когда в тот вечер я показал вам одну… ваши глаза.

– Что?

– Они широко раскрылись. Словно в руке у меня было что-то красивое и сверкающее.

Ее губы изогнулись в улыбке, словно Марике собралась рассмеяться. Но она сдержалась, опустила подбородок на скрещенные пальцы.

– Раньше я такую не видела, – призналась Марике. – Ту, что закрывает глаза, видела. Остальные – нет.

– Что они означают, Марике, для вас и для Майкла?

– Они при вас? – спросила она, не отрывая от меня взгляда.

– Нет.

– А где они?

– В безопасном месте.

– Покажите мне их.

– Пока не покажу. Я не знаю, во что впутался. Они – моя защита.

– Деньги вы получите, – холодно отчеканила она.

– Возможно. Но сейчас я хотел бы получить кое-какие ответы. Почему бы вам не рассказать мне о втором воре? Вам о нем известно?

Лицо Марике превратилось в вопросительный знак: рот превратился в точку, брови изогнулись дугами.

– Значит, неизвестно. Я склонен вам верить. Был второй человек, Марике. Он вломился в квартиру в Йордане, когда я там находился. Искал то же, что и я.

– Я ничего не знаю об этом втором человеке, – ответила она.

– Я думаю, его нанял Майкл. Я думаю, ему потребовался дублер после того, как я отказался.

– Но зачем?

– Потому что он хотел заполучить обезьян именно в тот вечер. Тут двух мнений быть не может. Меня это насторожило, но, как выяснилось, он не ставил передо мной непосильной задачи.

Марике опустила ноги на пол, встала, подошла к окну. Обхватила себя руками, уставилась на свое едва заметное отражение в стекле. Я наблюдал за нею. Эти веснушки на шее. Эти маленькие пятнышки. Они так и звали к себе.

– Он хотел только вас. Никого больше. Вас ему рекомендовали. Кто-то в Париже. Друг.

– Такого быть не может, – возразил я. – Я знаю одного человека в Париже, но он бы мне об этом сказал.

– Не сказал бы, если Майкл попросил не говорить.

– Сказал бы. Даже в этом случае.

– Вы так думаете?

– Этот человек дает мне работу и так зарабатывает на жизнь. Но, чтобы работать на него, я должен ему доверять. Он это знает.

Она повела плечами.

– Возможно, и Майкл должен был ему доверять.

– Вероятно, мы говорим о разном доверии.

– Мы говорим об одном и том же. – Она повернулась ко мне.

– Нет, – настаивал я. – Вы не понимаете. Человек, о котором говорю я, – скупщик краденого.

– Да?

Я смотрел на нее, ожидая, пока смысл моих слов отложится в ее тупой голове. Похоже, не отложился. Зато я начал понимать, что к чему.

– Марике, а чем Майкл зарабатывал на жизнь?

– Ты не знаешь?

Я покачал головой.

– Он такой же, как ты, Чарли.

– Такой же, как я?

– Да, да. Ты ведь вор, правильно?

Глава 9

Я сидел за столом, сцепив пальцы за шеей, и пытался разрешить проблему, с которой столкнулся.

Убийцей был Николсон. Я знал об этом с самого начала книги и знал, как доказать его вину. Ключ к разгадке таился в портфеле: кисть правой руки жертвы – дворецкого Артура. Мой герой Фолкс обо всем догадался: как Николсон хотел убить Артура, чтобы проникнуть в дом и забрать фотографию, которой его шантажировали, как он создал себе алиби, убедив жену, что провел ночь в своем кабинете, тогда как на самом деле поймал такси, хитростью проник в квартиру Артура, задушил дворецкого, отрезал правую кисть, положил в портфель, найденный в квартире Артура, и воспользовался ключами Артура, чтобы проникнуть в особняк, а кистью покойного – чтобы открыть сейф, приложив пальцы к сканирующей пластине замка. Но одного я не заметил (пока Виктория не ткнула меня носом): Фолкс в качестве доказательства вины находит в кабинете Николсона портфель с отрезанной кистью, и Николсон ломается и во всем сознается, но я не объяснил, каким образом этот портфель попадает из хранилища вещественных доказательств в полицейском участке в дом Николсона.

Загвоздка была та еще. В прошлых книгах я обходился с подобными проблемами просто: Фолкс залезал в те или иные дома и перемещал вещественные улики в полном соответствии с моими желаниями. Здесь я такого сделать не мог. Портфель находился в святая святых полицейского участка, и какой бы дьявольской изобретательностью ни обладал мой взломщик, я не мог позволить ему совершить кражу в полиции. Как вариант, я мог ввести в книгу нового персонажа, умудренного опытом патрульного, которого Фолкс уговаривает помочь ему. Пусть коп получит какую-то важную информацию в обмен на портфель. Идея была неплохая, но мне не нравилась тем, что потребовалось бы переписать чуть ли не всю книгу. Если коп столь важен для сюжета, то его придется вводить в первых главах и добавлять большие вставки, по ходу которых Фолкс должен завоевать доверие копа. Взваливать на себя такую ношу не хотелось. А кроме того, если события начнут развиваться по такому сценарию, читатель нисколько не удивится, когда Фолкс откроет шкаф в квартире Николсона и достанет портфель.

На этой мысли зазвонил телефон, и я взял трубку. Пьер звонил по моей просьбе: я оставил сообщение на автоответчике. Теперь я уже нисколько не сомневался, что звали его вовсе не Пьером, но, если тебя связывают с другим человеком деловые отношения, без имени никак не обойтись, а поскольку человек этот – француз и живет в Париже, имя Пьер представлялось удачным выбором. Со своей стороны, Пьера совершенно не волновало, как я его называю, – при условии, разумеется, что он получит свою долю как с каждого переданного мне заказа, так и с реализации украденных вещей.

– Чарли, ты хочешь предложить мне какое-то дело в Амстердаме? – начал он.

– Возможно, – я откинулся на спинку стула и положил, скрестив, ноги на стол. – Хотя все зависит от тебя, Пьер. Точнее, от того, могу ли я тебе доверять.

– Чарли, пожалуйста. Мы – друзья. Мы не можем так говорить друг с другом.

– Обычно – не можем. – Я посмотрел на роман Хэммета под стеклом. Висел он низко, так что я мог дотянуться до него рукой. Что и сделал, поправив чуть перекосившуюся рамку. – Но я слышал, что ситуация изменилась. Мое имя от тебя теперь может узнать кто угодно.

На другом конце провода молчали. Я стер со стекла пылинку.

– Американцы, Пьер, – уточнил я, – поклонники моего таланта. Тебе это что-то говорит?

– Чарли…

– Не торопись. От твоего ответа многое зависит.

– Он тоже друг, – осторожно ответил Пьер. – Давний друг. Он хотел лучшего специалиста, какого я только могу найти в Нидерландах. А ты лучший, Чарли.

– Это вдохновляет. Он сказал тебе, на что нацелился?

– Нет. Я предложил ему связаться с тобой, но он не пришел от этого в восторг.

– Почему?

– Он не сказал.

– Ты знал, что он вор?

– Разумеется. А как иначе мы могли познакомиться? – В голосе Пьера послышалось искреннее недоумение.

– И тебе не показалось подозрительным его желание нанять кого-то, а не сделать все самому?

– Если на то пошло, показалось. Но у многих людей наступает момент, когда им недостает уверенности и они не могут идти на дело.

– Ты решил, что это тот самый случай?

– Двенадцать лет – долгий срок, знаешь ли.

Я выпрямился, плотнее прижал трубку к уху.

– О каких двенадцати годах ты говоришь, Пьер?

– Ты не знаешь?

– Не знаю чего? Он сидел?

– Он тебе не сказал?

– Нет. – Я схватил ручку, проверил на верхней странице моей рукописи, пишет ли она. – За что он сидел?

– Убил человека.

– Он убийца?

– Нет. Этот человек… он попытался изобразить героя… остановить Майкла, уносящего бриллианты.

– Так он специализировался на драгоценностях? – спросил я, рисуя распростертое тело со знаком вопроса на груди.

– Бриллианты, Чарли. Вот что он воровал. Исключительно бриллианты.

– И кто-то попытался его остановить?

– Охранник.

– И он его убил?

– Похоже на то.

Я задумался. О мужчине, с которым виделся в кафе. Он выглядел совершенно обычным человеком. Не преступником, осужденным на длительный срок. Не убийцей.

– Где это произошло? – я уже рисовал бриллиант, размером с нарисованное тело.

– В Амстердаме.

– Он сидел в голландской тюрьме?

– Да.

– Его не депортировали?

– Депортировать – это что?

– Вышвырнуть из страны. Отправить обратно в Штаты. Я думал, именно так с ним и поступили.

– Этого я не знаю.

Я изобразил дугу вопросительного знака и начал утолщать ее, обводя с обеих сторон. Потом принялся расширять точку увеличивающимися кругами.

– Пьер, он что-нибудь говорил тебе о предстоящей работе? Хотел, чтобы ты что-то продал?

– Нет. Это были не бриллианты?

– Нет. Обезьяны.

– Обезьяны?

– Статуэтки. – Я отложил ручку и потер глаза. – По виду – дешевка. Набор из трех штук. Одна закрывает глаза, вторая – уши, третья – рот. Ты о таких слышал?

– Разумеется.

– Ты полагаешь, они могут дорого стоить?

– Не знаю. Зависит от многого.

– Они достаточно дороги, чтобы убить из-за них человека?

– Он убил?

– На этот раз нет. – Я вздохнул. – Дело в том, что он в больнице, Пьер. И, насколько мне известно, со здоровьем у него сейчас не очень. Я не знаю, во что ты меня втянул.

– Ничего не могу тебе сказать. – В его голосе послышались печальные нотки. – Я очень сожалею. Он был из тех, кому я мог доверять. Как и тебе.

– Я никогда никого не убивал.

– Это правда… Но что я могу теперь сделать?

– Ты можешь хоть что-то выяснить об обезьянах? Прощупать, какой на них спрос?

– Разумеется. Это просто. Приступлю немедленно.

– И вот что еще, Пьер. Больше никому не рассказывай обо мне. Особенно тем, кто был осужден за убийство.

Я положил трубку и забарабанил пальцами по рукописи, в такт моим мыслям. Три обезьяны, три взломщика, трое мужчин в кафе. Всего по три. А сколько трупов? Пока два. То есть почти два… Мне оставалось только надеяться, что третьего не будет.

Глава 10

Вскоре после разговора с Пьером я позвонил Виктории и сразу перешел к делу.

– Послушай, вот о чем я подумал. А если портфелей было два?

– Продолжай.

– Допустим, Фолкс достает второй портфель и подкладывает его в кабинет Николсона.

– Такой же портфель?

– Совершенно верно. Помнишь, Фолкс пытается открыть сейф, когда слышит шум и прячется в чулан? Но, допустим, на этот раз он оставил дверцу чуть приоткрытой и увидел, с каким портфелем приходит Николсон.

– Но ведь он увидит, кто убийца. То есть на десятой странице твоя книга заканчивается.

– Да, глупая идея. Тогда так: Фолкс узнает о портфеле от кого-то из сотрудников полиции, лучше от женщины, которую угощает обедом со стейком. Портфель из тех, что продаются в любом магазине, вот он идет и покупает такой же.

– Если настоящий портфель находится в полицейском участке и все, включая Николсона, знают об этом, они поймут, что это фальшивка.

– Черт!

– И портфель – только часть проблемы, Чарли. Тебе нужна кисть. Тебе нужно раскрыть этот портфель и швырнуть окровавленную кисть в лицо Николсону. И в лицо читателю тоже. Таким должен быть финальный аккорд.

– Значит, это будет другая рука.

– Другая рука? И как ты это сделаешь? Отрежешь Артуру левую кисть?

– Нет, разумеется, нет. Как насчет племянницы Артура, актрисы? Допустим, она не только актриса, но и разрабатывает спецэффекты.

– Ты хочешь ввести в сюжет протез?

– Не то чтобы хочу. Просто подумал, может, это сработает.

– Но у тебя еще нет второго портфеля, по крайней мере ты не знаешь, как Фолкс узнает, каков оригинал, чтобы добыть точную копию.

– Ты права, эту идею нужно довести до ума.

– И я про то же.

Я тяжело вздохнул.

– Знаешь, подбодрить меня ты могла бы и другими словами.

– Если на то пошло, ты так и не нашел удобоваримого решения, на что я надеялась. Так что, похоже, мы оба разочарованы.

– Гм-м.

– Хотя я рада твоему звонку. Я волновалась.

– Как мило.

– Правда. Скажи мне, как дела?

– Воровские?

– А какие еще?

– Все очень любопытно, полагаю. Или запутано, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть.

– Просвети меня.

Я выполнил ее просьбу. Рассказал о визите инспектора голландской полиции Бюрграве, о моих беседах с Марике и Пьером, о том, что узнал об американце. Словно говорил о сюжете детективного романа, за который собирался взяться.

– Так он – взломщик, как и ты, – сказала она, когда я закончил. – Странно, что он нанял тебя.

– Трудно с тобой не согласиться.

– Ты действительно думаешь, что он потерял уверенность в себе?

– На все сто утверждать не могу. А ты что думаешь?

– Трудно сказать, не зная его.

– Разумеется.

– Но вот что мне непонятно: спланировать кражу уверенности ему хватило, а совершить – уже нет.

– Ты читаешь мои мысли, Виктория. И учтем: он убил человека. Конечно, можно утверждать, что тюрьма перевоспитала его, но решивший начать новую жизнь преступник не берется за старое, едва выйдя за порог исправительного учреждения.

– Мне совершенно не нравится, что он убил человека. А если вспомнить пистолет, который ты нашел в квартире, получается, что в этой истории тебя окружают люди, способные на весьма опасные поступки.

– Скажем, сломать пальцы или проломить череп?

– Вроде того… А эта блондинка? – Последнее слово сочилось презрением. – Что она тебе рассказала?

– Ее, как тебе известно, зовут Марике. И по моему разумению, она рассказал мне не все, что могла.

– Они никогда не рассказывают всего.

– Блондинки?

– Femme fatales, [2]2
  Роковые женщины (фр.).


[Закрыть]Чарли.

– Она не такая!

– Если и не такая, то очень похожа. Ты наверняка задаешься вопросом, как поступил бы Фолкс, оказавшись на твоем месте, не так ли?

– Фолкс на моем месте не оказался бы. Я перепишу начальные главы, чтобы добавить ниточек, за которые он может уцепиться. Подумай вот о чем: мужчина, который знает все, находится в коме, femme fatale, как ты ее называешь, держит меня на расстоянии вытянутой руки.

– Во всех смыслах.

– Как смешно. Что еще? Ах, да, Пьер, который втянул меня в эту историю, знает не больше моего, а может, и меньше. Есть еще человек, который вломился в квартиру следом за мной.

– Плюс Бритоголовый и Дохлый, которые, между прочим, с каждой минутой все больше напоминают комедийный дуэт.

– И, наконец, обезьяны.

– Бах-бах-бум!

– Это была одна из лучших реплик Дохлого.

– Из их самого удачного сезона в Блэкпуле?

– Несомненно, – Виктория вздохнула. – И что ты собираешься делать?

– Не понял?

– Твой следующий шаг.

– Следующий шаг к чему?

– Я подумала, что ты захочешь разобраться, что к чему. Воровская честь и все такое.

– Да. Конечно. Но дело в том, Вик, что мне желательно прикрыть свой зад. И я хорошо понимаю, что абсолютно лучший для меня вариант – держаться от всего этого подальше. Я закончу книгу, потом решу, где буду работать над новой, – и все.

– То есть ты думаешь уехать?

– Как только книга будет закончена, да.

– А ты не рассматривал Лондон? Мы бы хоть встретились.

– Чтобы лишить наши отношения ореола загадочности? Позволить моему имени обрести лицо?

– Чарли, – так обычно говорят со слабоумными, – я сотню раз видела твое лицо на обложке. Помнишь?

– Ну, конечно, – ответил я. – Забыл.