Текст книги "Похождения в Париже"

Автор книги: Крис Юэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Меня все это могло не волновать. Благодаря моей договоренности с Пьером, деньги я получил авансом и поэтому полагал, что пропажа картины никакого значения не имеет. Но если дело обстояло так, что же тогда не давало мне покоя?

Конечно же, Бруно. Он обвел меня вокруг пальца, и мне это не нравилось. У меня уже не осталось сомнений в правоте Виктории. Конечно же, квартира принадлежала не ему. Он подождал, пока я допью кофе, пожелал мне спокойной ночи, а как только за мной закрылась дверь, пошел в спальню, снял картину, сунул в рюкзак, захваченный аккурат для этой цели, и благополучно отбыл. И, конечно же, от продажи картины он выручил существенно больше, чем те пятьсот евро, которые я согласился принять за урок воровского мастерства, а потом еще и посмеялся, довольный тем, как ловко ему удалось меня надуть.

Тревожило и другое: что может подумать Пьер? Конечно же, я ни при каких обстоятельствах не мог рассказать ему о Бруно. Я, возможно, тупой, но уж точно не безумный, поэтому не собирался говорить человеку, который меня нанял, что сразу, едва получив адрес, понял – ничего путного из этой затеи не выйдет. Но мне еще предстояло убедить Пьера в том, что, когда я попал в квартиру, картины здесь уже не было. Мы работали вместе много лет, но я был вором, а он – скупщиком краденого, так что взаимное доверие не могло выйти за достаточно узкие пределы. Я уже надавил на него и авансом получил все причитающееся мне вознаграждение, поэтому он вполне мог прийти к выводу, что, получив десять тысяч евро, я решил продать картину кому-то еще и лишить его причитающейся доли.

И я ничем не мог доказать, что говорю правду. С тем же успехом я мог бы доказывать существование духов… потому что видел только признаки отсутствия картины.

Наверное, будь у меня фотокамера, я бы сделал фотографию серого прямоугольника на белой стене. Но и в этом вряд ли обнаружился бы толк. В конце концов, я мог сделать фотографию, сняв картину и уложив ее в чемодан. Более того, если бы я взял с собой фотокамеру, это выглядело бы так, будто я с самого начала собирался кинуть Пьера.

В общем, мне требовались доказательства того, что я действительно побывал в квартире. Я не рассчитывал, что, предъявив их, смогу убедить Пьера в своей честности, но в сложившейся ситуации приходилось довольствоваться малым.

Я повернулся к антикварному туалетному столику, что стоял справа от меня. Резному, из вишневого дерева, со сдвижной крышкой. Я сдвинул крышку. Разумеется, я не собирался брать что-то такое, чего хозяин (или хозяйка) квартиры мог хватиться, поскольку получил четкое указание взять только картину, но полагал, что смогу найти какую-нибудь ненужную вещицу, которая засвидетельствует мое пребывание здесь.

Прежде всего в глаза бросилась фотография в рамке, и лишь потому, что лежала она лицом вниз. Я взял ее и увидел, что это фотопортрет мужчины и женщины. Мужчина выглядел лет на шестьдесят пять – семьдесят, его седые волосы были забраны на затылке в конский хвост. Женщина, загорелая дочерна платиновая блондинка с сильно накрашенными глазами, была лет на десять-пятнадцать моложе. Фотографию сделали на курорте: парочка сидела на залитом солнцем балконе на фоне бескрайнего зеленого океана.

Я вернул фотографию на место, решив, что ее обязательно хватятся. На столике было немало косметики, еще там лежали резинки для волос, пилочки, ножницы, щипчики. Все это однозначно указывало на то, что квартира принадлежала не Бруно. Я открыл пару крошечных ящичков. В одном лежали ватные шарики, во втором – все та же косметика.

Все это никак не могло мне помочь. Я присел, заглянул под столик и увидел пластиковую папку-аккордеон, закрытую на защелку. Поднял ее, открыл и обнаружил аккуратно разложенные по отделениям карточки магазинов и видеоклубов, страховые полисы, счета, официальные письма, рецепты. Здесь же лежало водительское удостоверение. Все это принадлежало одному человеку – мадам Катрине Ам; с водительского удостоверения на меня смотрела та самая платиновая блондинка с фотографии. Я подумал о том, чтобы взять что-нибудь, но мне нужен был предмет, несомненно имеющий отношение к этой квартире, хорошо бы с указанием адреса, а он имелся только на водительском удостоверении, которое я брать не собирался.

Я продолжил осмотр и чуть ли не в самом крайнем отделении нашел выписки с банковского счета. Первой лежала та, что была получена последней. В самом низу стопки на выписках стояли уж очень старые даты, и я решил, что одной из них хозяйка точно не хватится. Вытащил выписку, проверил фамилию и адрес и сунул в карман. Закрыл папку и положил на место.

Я пробыл в квартире не так уж много времени, но все равно чувствовал себя неуютно. Так случалось всегда, если я не знал точного времени возвращения хозяев. Не было никакой гарантии, что меня не застанут в квартире, а никаких запасных или аварийных выходов не было: покинуть ее я мог только через входную дверь. Тем не менее я полагал, что уходить мне рано. Если рассуждать логически, то картину взял Бруно, но я поступил бы неправильно, не обыскав квартиру и не убедившись, что картины здесь нет. В конце концов, мадам Ам могла узнать, что за картиной охотятся, и спрятать ее.

Я бросил взгляд на часы и все-таки решил потратить пятнадцать минут на поиск тайников. Ощупал кровать и матрац, заглянул в гардероб, за туалетный столик, в ванную, где, правда, много времени не провел: нормальный человек не стал бы прятать картину в сыром месте. На кухне изучил все столики и буфеты, не оставил без внимания высокий шкаф в коридоре. Не поленился просмотреть все картины, которые стояли у стен в гостиной, даже холсты на мольбертах. Простучал и обои, но никаких ниш не обнаружил.

Наконец, убедившись, что картины в квартире нет, пожал плечами, подхватил чемодан, поставил дверь на сигнализацию и, выйдя в коридор, запер ее. Поднялся на крышу дома, перебрался на крышу отеля, даже побывал в номере, за который заплатил. Дверь открыл не отмычкой – ключом. В номере спустил одноразовые перчатки в унитаз, сунул пустой чемодан в шкаф. Потом спустился в вестибюль, вернул ключ от номера Квазимодо, попрощался с ним и покинул отель.

ГЛАВА 8

Когда я вошел в книжный магазин «Парижские огни», Пейдж, как обычно, сидела за кассовым аппаратом. Волосы ее были забраны черной лентой, подчеркивающей белизну кожи, в правой руке она держала какую-то книжку в обложке, блестящие глаза просматривали страницу за страницей. Автором книги в темной обложке был кто-то из русских – я их произведения как-то не воспринимал. А вот Пейдж была увлечена действом, зрачки пребывали в непрерывном движении, смещаясь слева направо и обратно, напоминая каретки миниатюрных пишущих машинок, – они словно впечатывали слова в мозг.

Я подошел к ее столику и откашлялся. Пейдж оторвалась от книги, увидела, кто пришел, улыбнулась.

– А вот и наш незнакомец. – Она отложила книгу, убрала за ухо локон, вылезший из-под ленты. – Куда ты исчез вчера вечером?

– Важная встреча, – ответил я. – Хорошо провели время?

– Да. Хотя тебя недоставало.

– Неужто?

Она нахмурилась, вены на висках, просвечивающие сквозь белоснежную кожу, запульсировали.

– Итальянец – у него длинная рука, – напомнил я.

– Паоло?

Я пожал плечами.

– Глупый! – Она протянула руку, сжала мою. – Знаешь, я прочитала твою книгу. Такая забавная.

– Я слышу в голосе удивление.

– Честно? Я действительно такого не ожидала. Вчера читала ее целый день, отрываясь только на покупателей, и она мне очень понравилась.

– Полагаю, это уже что-то.

– Я даже отложила моего фаворита, чтобы прочитать твой роман. – Она указала на книгу в обложке.

– Достоевский? Неужели?

– Ты его не любишь?

Я поджал губы.

– Я исхожу из того, что к концу первой главы уже все ясно.

Пейдж закатила глаза, давая понять, что тут наши мнения сильно расходятся. Потом указала на стол в другом конце зала, под пыльной люстрой. На нем лежало несколько экземпляров моей книги, а рядом догорающая ароматическая свечка.

– Я поговорила с Франческой. Это ее магазин. Она сказала, что стол твой на два дня.

Я изогнул бровь.

– Это много, да?

Пейдж ткнула меня локтем.

– Слушай, стол – это большое дело. Ты должен меня поблагодарить.

– Обедом?

Пейдж улыбнулась и покачала головой, показывая, что надеяться мне не на что. Потом сложила руки на груди, сощурилась, впилась в меня взглядом.

– Слушай, хотел тебя спросить, – я сменил тему. – В баре, после встречи с читателями, я разговаривал за стойкой с одним парнем. Его зовут Бруно. – Я оглядел торговый зал, словно надеялся увидеть его здесь. – Я не думаю, что он тут работает, но, может, ты его знаешь?

– Бруно? – Пейдж наморщила носик. – Точно сказать не могу. Как он выглядит?

– Чуть выше меня. – Я прибавил к своему росту сантиметра три, подняв ладонь над головой. – Мускулистый. Короткие каштановые волосы. Небрит. Он был в джинсах и зеленой рубашке поло. С рюкзаком.

– Нет. – Пейдж качала головой и жевала нижнюю губу. – Я знаю одного Бруно, но он черный.

– Не тот Бруно.

– Сожалею.

– Да ладно. Я просто подумал, а вдруг? Слушай, ты не могла бы спросить у остальных? Может, кто его знает?

– Конечно, – без должной уверенности в голосе ответила Пейдж. – Ты потерял номер его телефона или как?

Я ухмыльнулся, погрозил ей пальцем.

– Ничего такого. Он упомянул, что может доставать билеты на игры «Пари Сен-Жермен». А мне как раз хотелось сходить на одну.

– Ладно. Я спрошу. Слушай, а я могу тебя кое о чем попросить?

– Само собой.

– Дело в твоей книге, знаешь ли. Замки и все такое. Ты действительно умеешь их открывать?

Я встретился с ней взглядом. Этот вопрос задавали мне не единожды, и я до сих пор не смог найти правильного ответа.

– Дома немного практиковался. Входил в образ главного героя, ты понимаешь.

– Отлично. – Пейдж встала. – Пойдешь со мной?

Я не заставил просить себя дважды и последовал за ней в глубь магазина, мимо койки, накрытой побитым молью пледом, на которой лежали сборники стихотворных произведений Китса. Книги здесь занимали все свободное пространство, лежали на столах и на полках, громоздились на полу, заполняли пластмассовые ящики и картонные коробки. Справа я видел лестницу, всю также забитую книгами в обложках, карманного формата, – занимали зазоры между ступеньками и стойками перил. Лестницу затрясло, когда Пейдж начала подниматься по ней, и я задался вопросом, не рухнет ли это сооружение на какого-нибудь невезучего покупателя.

Я следовал за Пейдж, уже не думая о книгах, сосредоточившись исключительно на плавном покачивании ее бедер. Длинная юбка плотно их облегала. Из-под нее то и дело выглядывали миниатюрные лодыжки Пейдж, голые и соблазнительно близкие.

Лестница вывела нас в узкий коридор, уставленный полками с книгами самых разных размеров. Мы прошли мимо крохотной ниши, где на столике стояла пишущая машинка. «Писательский уголок», – подумал я.

Проходя мимо открытой по левую руку двери, Пейдж проворковала: «Привет». Бросив взгляд в дверной проем, я увидел небольшую комнату, обстановку которой составляли просиженный диван, лежащие на полу диванные подушки и старые коврики. Двое мужчин читали книги, еще двое что-то строчили в блокнотах. Увидел я также электрический чайник и старый кальян, при курении которого определенно не соблюдались правила личной гигиены. Еще один мужчина, в кипе, тот самый, что сидел в баре за одним столиком с Пейдж, декламировал стихи, но, насколько я мог заметить, никто его не слушал.

Коридор упирался в другую, совсем уж хлипкую лестницу. Ступеньки на ней были еще уже, так что подниматься пришлось, наступая на книги. Наверху Пейдж оглянулась, чтобы убедиться, что я по-прежнему рядом, и повела меня в большую комнату, где я не увидел ни ковриков, ни подушек, ни людей. Зато в углу стоял унитаз, правда, не подключенный к канализационной системе, и, конечно же, коробки с книгами. Судя по всему, комнатой этой не пользовались. Пейдж направилась к двери в противоположной стене, подергала за ручку.

– У нас недавно работала женщина из Эстонии, – пояснила она. – Ее звали София. Думаю, уезжая, она взяла с собой ключ. И что бы я ни говорила, Франческа отказывается заплатить слесарю, чтобы тот открыл замок, и не позволяет никому вышибить его.

– Вышибить замок вообще не так-то просто, – заметил я. – А здесь можно обвалить полдома.

Пейдж улыбнулась, посмотрела на меня из-под полуприкрытых век.

– Может, ты попробуешь открыть замок?

Я сглотнул слюну.

– Попробую.

Она отступила в сторону. А потом все норовила заглянуть через плечо, пока я осматривал дверь. Замок был весьма стар. С такой широкой щелью для ключа, что я невооруженным глазом мог разглядеть штифты. Я посмотрел на Пейдж, изо все сил попытался изобразить нерешительность.

– Дашь мне несколько минут?

– Сценическое волнение?

– Что-то вроде этого.

– Я могу подождать в коридоре.

– Знаешь, я не стану возражать, если ты принесешь мне телефонный справочник.

– Тебе нужен телефонный справочник, чтобы открыть замок?

Я улыбнулся.

– Нет. Я хотел спросить, есть ли он у вас, когда шел в магазин, но увидел тебя и забыл.

– Внизу есть. – Пейдж пожала плечами. – Но придется его поискать.

Как только она ушла, я достал из кармана мой верный очешник, выбрал нужную отмычку и самую большую из моих отверток. Не помешал бы и баллончик с аэрозольной смазкой, который всегда кстати, если замком какое-то время не пользовались, но я его с собой не захватил, а идти вниз, спрашивать, нет ли у кого оливкового масла для готовки, или просить у итальянца дозволения провести рукой по его блестящим волосам не хотелось. Я решил положиться на свои инструменты и врожденный талант.

Присел на корточки, посмотрел в щель, вставил отвертку и отмычкой принялся нащупывать штифты. К тому времени, когда Пейдж принесла справочник, я уже осваивался на новой территории.

Размерами комната не превышала ванную в двухкомнатной квартире, но в отличие от остальных помещений книжного магазина здесь был относительный порядок. На крепких, сработанных на века стеллажах стояли книги в переплетах. Противоположную стену занимал письменный стол с обтянутой кожей столешницей. Усевшись за стол, человек мог разогнать полумрак, включив лампу под зеленым абажуром. Компанию лампе составлял древний телефонный аппарат с диском набора номера. Довершало обстановку кресло для чтения, поставленное под узким окном. Его частично закрывала грязная тряпка, вроде бы занавеска. Пахло в комнате сыростью и пылью.

– Кабинет Франчески, – приглушенно пояснила Пейдж. – Завораживает, не так ли?

– Впечатляет, – не стал спорить я.

Пейдж глубоко вдохнула, вскинула руки, повернулась на триста шестьдесят градусов.

– Я думаю, это особенное место. Здесь такая аура.

– Запах.

Пейдж бросила на меня недовольный взгляд.

– Ты всегда такой? Пытаешься шутить?

– Только пытаюсь?

Пейдж на мгновение задумалась, бросила короткий взгляд на дверь, на открытый мною замок. Потом подошла ближе, очень близко. Подняла голову. Я посмотрел на ее глаза – закрыты.

Я поцеловал Пейдж, вдруг ощутив, что вокруг все застыло и царит мертвая тишина. Одну руку подсунул под волосы, ощутив мягкость кожи и идущий от нее жар. Вторая уже начала спускаться к попке Пейдж, когда она отступила на шаг и прижала палец к моим губам.

– Разве ты не хотел позвонить?

– Позвонить?

– А для чего я принесла тебе телефонный справочник? – Она указала на толстенную книгу, которую ранее положила на письменный стол. – Сейчас я должна вернуться вниз, и все такое.

– Прямо сейчас?

Она засмеялась:

– Прямо сейчас. – И пробежалась пальцами по моей правой руке.

Я постарался не поморщиться, когда она коснулась распухших суставов.

– Этот телефон работает? – спросил я внезапно осипшим голосом.

– Скорее всего, – ответила Пейдж. – А когда поговоришь, подумай, куда пригласишь меня на обед.

ГЛАВА 9

Закрыв за Пейдж дверь, я какое-то время привыкал к кабинету Франчески. Здесь было холодно, хотя на улице буйствовала весна, и очень уж тихо, как в забытом всеми святилище, где неудачливый паломник мог оказаться запертым на долгие часы и никто бы его не нашел. Я понятия не имел, сколько еще этажей занимает книжный магазин, но почему-то не сомневался, что тут меня никто не потревожит. Поэтому перенес телефонный аппарат к креслу, предварительно вытащив провод из-за письменного стола, сел, положил на колени телефонный справочник и позвонил Виктории. Последовала серия щелчков, пауза, наконец пошли гудки, чуть более длинные, как и положено на международных линиях. Я смочил палец и начал перелистывать тонюсенькие страницы справочника.

– Виктория слушает, – ответили мне после, наверное, четвертого гудка.

– Это твой любимый клиент, – представился я.

– Да, да. Они все так говорят.

– Но сейчас это правда. Как жизнь?

– Нормально. А у тебя?

– Занят. – Я продолжал пролистывать справочник.

– Фолксом? Он еще не ограбил банк? Я думаю, что теперь ему что-то понадобится в Пентагоне.

Я покачал головой, хотя Виктория и не могла этого увидеть.

– Он все еще готовится.

– То есть ты готовишься.

– Возможно. – Я вздохнул. – Дело в том, что иногда мне очень трудно разделить нас. Будто я с головой ушел в писательство и стал единым целым с моими персонажами.

– Уф-ф-ф.

– Уф-ф-ф? Действительно?

Виктория не ответила. А я как раз нашел нужную страницу в справочнике и вел пальцем сверху вниз, чтобы убедиться, что в Париже нет ни одного Б. Дунстана. Разумеется, сие не означало, что Бруно назвал мне вымышленные имя и фамилию, но мои поиски, конечно же, усложнялись.

Я перелистал назад и начал просматривать страницы с фамилиями на букву «А».

– Ты больше ничего не собираешься сказать, Чарли? – наконец полюбопытствовала Виктория. – В конце концов, это ты мне позвонил, и если только мой мобильник не отключился, пауза слишком уж затягивается.

– Ох, извини! – Я прервал поиски. – Я тут кое-что проверяю. Как вышло, что ты говоришь по мобильнику? Я же звоню тебе на работу.

– Я запрограммировала рабочий номер на переадресацию. Я в поезде.

– Тогда понятно, откуда этот шум. У тебя хорошее место?

– Я как раз вышла из купе, чтобы не мешать людям. Они и так уж уставились на меня.

– Мерзавцы. Но, с другой стороны, ты так хороша.

Виктория застонала:

– И ради этого я выходила из купе? Но раз уж ошибка допущена, скажи мне, ты звонишь, потому что проигнорировал мой совет, влез в квартиру и все пошло не так? Или ты звонишь, чтобы похвалиться?

– Нет, все пошло не так. – Я вновь сосредоточился на телефонном справочнике.

– Господи. Тебя хоть не арестовали?

– Нет, ничего такого. Наоборот, что прошло блестяще. Только картины уже не было.

– Ага! Как я и говорила. Готова поспорить, ее взял Бруно. И, готова поспорить, он там не живет.

Я оторвал трубку от уха, хмуро глянул на микрофон.

– Похоже на то.

– Что ж, я тебе говорила.

Ответил я не сразу, потому что нашел в телефонном справочнике некую К. Ам, которая жила в Марэ, на улице Бирагю. Может, подумал я, следует ей позвонить и спросить, куда, по ее мнению, подевалась картина. И даже предложить ей часть моего вознаграждения.

– Я тебя предупреждала, – повторила Виктория.

– Да. Извини. Так глупо с моей стороны… но я заработал на этом десять «штук».

– Что-то тут не так. Ты должен это признать.

– Охотно, если тебя это порадует.

– Порадует, и очень.

Я перевел взгляд со справочника на закрытую дверь. На ней висел кардиган, из кармана торчала пачка сигарет. Я подумал, а не закурить ли мне, но отказался от этой идеи. Не хотелось, чтобы нашему разговору помешали, а потому не следовало привлекать к себе внимание: кто-то мог прийти, почувствовав запах дыма.

– Да, конечно, что-то пошло не так. Но я не мог отказать Пьеру, не имея на то веской причины. В конце концов, мой повторный визит в квартиру никому не причинил вреда.

– Гм-м… И что ты собираешься теперь делать?

– Точно не знаю. Такое развитие событий мне в новинку.

– Неудача?

– Не-е-ет. В новинку узнать, что кто-то побывал в нужном мне месте до меня. Учитывая, что этим кто-то был я.

Виктория начала что-то говорить, и по тону я понял, что не мне. Судя по всему, кто-то хотел пройти мимо нее по вагону. Я закрыл справочник.

– Извини, – Виктория вернулась к разговору со мной. – Пытаюсь вспомнить, на чем мы остановились. Я говорила тебе, что надо держаться от этого подальше, а ты убеждал меня, что у тебя есть причина лезть в эту историю?

– Такое ощущение, что для этих разговоров я тебе и не нужен совсем.

– Может, и не нужен. Я заранее знаю твой следующий шаг.

– Да уж… подобно Немезиде…

– Вот именно.

– Я вряд ли придумаю что-нибудь особенное. – Я оперся подбородком на кулак. – У меня нет простора для действий. Я попытаюсь найти Бруно, но, боюсь, это будет непросто.

– Тем более что зовут его не Бруно.

– Скорее всего. А если это так, то искать я его могу только в двух местах. Первое – это книжный магазин, возможно, кто-то его знает.

– А второе – банк, приславший ему письмо.

Я кивнул – разумеется, себе.

– Именно. Если, как ты совершенно правильно заметила, это подделка, тогда есть шанс, что он как-то связан с банком. В этом случае становится понятно, каким образом у него оказались фирменный бланк и кредитная карточка. Возможно, прояснится и еще один момент.

– Какой же?

– В квартире я нашел личные бумаги. Принадлежат они женщине, которую зовут Катрина Ам. И у нее счет в том же банке.

– Подожди… у банка только одно отделение?

– Нет, банк международный – «Банк Сентраль». Возможно, это совпадение.

– Или зацепка.

– Или даже ложный след. Какой вариант кажется тебе предпочтительным?

Виктория глубоко вздохнула.

– Даже не знаю. Возможно, это ложный след, но, возможно, и нет. В любом случае, это зацепка. Однако, если выяснится, что это совпадение и твои ниточки приведут в тупик, что ты собираешься делать?

Я ответил не сразу. Потому что еще не успел над этим подумать.

– Наверное, скажу Пьеру, что картину украли до того, как я попал в квартиру.

– И ты думаешь, он тебе поверит?

– Надеюсь. Но, полагаю, если не поверит, я всегда могу разделить с ним десять тысяч. С учетом сложившихся обстоятельств будет несправедливо, если он останется с пустыми руками.

– Да, да, вновь обретенные моральные принципы… Берегись, Чарли… Тебе грозит опасность создать персонаж, которому поверят.

– Слушай…

– Ладно, ладно. Это пустяк. Такой же, как твои шу-точки о муже.

– Слушай, – я попытался не выдавать тревоги, – что произошло? Я же чувствую, что-то произошло. Но что?

– Это все ерунда.

– Да перестань. Я чем-то тебя расстроил. Недавно ты как-то странно говорила по телефону, а теперь ты…

– Что?

– Ну, не знаю… – Я искал подходящее слово. – Дерганая?

– Дерганая?

– Вот-вот. Очень резко отзываешься насчет моей работы, чего раньше не было.

– Ты мой клиент. Вот я и подумала, что должна поговорить с тобой прямо и откровенно.

Я представил, как она расправляет плечи.

– Твой клиент?

– Да, Чарли. Я всегда полагалась на тебя, и когда…

– Подожди, подожди… – Я наклонился вперед. – Ты более не думаешь, что можешь на меня положиться? С каких это пор…

– Достаточно! – прервала меня Виктория. – Больше говорить не могу. Заканчиваю.

И оборвала связь, чего никогда раньше, разговаривая со мной, не делала. Я положил трубку на рычаг, потер шею. Забарабанил пальцами по телефонному справочнику, оглядывая книги на ближайшем ко мне стеллаже. Далеко не на всех корешках были буквы. Я подумал о том, чтобы поставить телефонный аппарат на пол и уделить пару минут изучению одного из старых томов, но отказался от этой мысли и вновь снял трубку. Набрал номер мобильника Виктории.

– Да? – приглушенным голосом ответила она.

– Это я. Скажи мне, что происходит.

– Я вернулась в купе, – прошептала она. – Поговорим позже.

– Я хочу знать сейчас. Вероятно, я что-то сделал не так и хочу загладить свою вину. Я не думаю, что нам…

– Подожди, – прервала она меня, – дай выйти из этого чертова купе.

Я ждал, прислушиваясь к смазанным шумам: Виктория поднималась с кресла, выходила из купе, перед кем-то извинялась, что-то громко шуршало.

– Я еду в Париж, – наконец раздался ее голос.

– Что?!

– Я в поезде «Евростар», еду, чтобы встретиться с тобой. И мне все равно, что ты скажешь, Чарли. Мы же ни разу не виделись, и это неправильно. Твои отговорки я слушать больше не желаю. Мы встретимся, и баста!

Мои брови метнулись вверх. Пришлось поднимать руку и снимать их с потолка. Я не верил своим ушам.

– Но я на середине книги и никак не могу прерваться. В твоих же интересах…

– Чарли, достаточно. Я не знаю, чего ты боишься. Не знаю, что, по-твоему, я могу сделать. Но ты же понимаешь, что все это чушь собачья. Раз у тебя есть время, чтобы залезть в чью-то квартиру, ты можешь выкроить пару часов на обед со мной.

– Вик, будь благоразумна. Я приеду в Лондон, как только допишу книгу.

– Ты не приедешь. Мы оба это знаем. И, честно говоря, я не понимаю, почему.

Я сглотнул слюну, кровь громко шумела у меня в ушах.

– Ты не справедлива ко мне.

– Пожалуй. Все зашло слишком далеко. Если ты хочешь, чтобы я по-прежнему занималась твоими книгами, тебе придется со мной встретиться. Сам видишь, все очень просто.

– Но Адам… – начал я.

– При чем тут Адам?

– Он не возражает?

Виктория сделала паузу, словно попыталась успокоить себя.

– Адам – взрослый человек, Чарли. И не из ревнивых.

– Я не хотел…

– Хотел. Но мне без разницы. Мне наплевать. Я буду в Париже через два часа. Остановлюсь в отеле «Модерн». Встретимся там в семь, а потом пойдем куда-нибудь пообедать. Договорились?

– Гм-м…

– Вот и хорошо. Тогда и поговорим.

Виктория оборвала связь. Я положил трубку на рычаг, покачал головой, схватился за волосы, гадая, что же мне делать. Вновь позвонил ей.

– Виктория, послушай, я действительно думаю…

– Мы с Адамом разбежались.

– Что?

– Разбежались.

– Но ты только что…

– Знаю. Тем не менее мы разбежались. Еще пять месяцев назад.

У меня отвисла челюсть.

– И ты мне ничего не сказала?

– Не сказала. Ты все шутил насчет муженька, а я не могла заставить себя рассказать, что случилось. Много раз жалела, что молчу. Но вот теперь сказала.

Я на какое-то время лишился дара речи.

– Просто не знаю, что и сказать.

– Скажи, что прощаешь меня и сожалеешь, что у нас с Адамом не сложилось.

– Разумеется, сожалею. Но еще больше сожалею из-за того, что ты не решалась мне об этом сказать.

– Я тоже. Послушай, может, и ты хочешь скинуть какой-нибудь камень с сердца до нашей встречи? Назовем это официальной амнистией. Говори… сейчас можешь сказать мне все.

– Нечего мне тебе сказать, – пробормотал я, положил трубку на рычаг и подумал: «Если сбросить со счетов то, что выгляжу я совсем не таким, как ты меня представляешь».