Текст книги "Похождения в Париже"

Автор книги: Крис Юэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 31

– Боже! – Виктория потерла виски. – Теперь я вообще ничего не понимаю. Ты говоришь, что Катрина наняла тебя, чтобы ты ограбил ее?

– Нет. Катрина наняла Пьера, чтобы тот нашел человека, который ее ограбит. За двадцать тысяч евро.

– Но это же безумие!

Теперь уже я воззрился на нее.

– Почему?

– Слушай, с какой стати кому-то захочется, чтобы его ограбили?

– На этот счет у меня есть гипотеза.

– Которая базируется на интуиции?

Я улыбнулся, покачал головой.

– Я надеюсь, фундамент у нее более существенный. Во всяком случае, он оказался достаточно крепким, чтобы убедить господина Фармера поверить мне.

– Я ничего об этом не знаю, – вставил Фармер.

– Но логика в моих рассуждениях есть. Хочешь послушать?

– Господи, как будто ты не знаешь?

Я улыбнулся и показал Виктории ладони – совсем как фокусник перед выступлением, показывающий, что они пустые.

– Как нам известно, Катрина и ее муж подготовили детальный план кражи «Гитариста».

Виктория кивнула, ее глаза блестели, как у собаки, ожидающей лакомства.

– Мы также знаем, что Катрина изучала работы Пикассо в архиве музея, расположенного под Орлеаном, и создала блестящую подделку, – продолжила Виктория, но я поднял руку, останавливая ее.

– Жерар тоже не сидел без дела и добыл много интересного. В том числе компромат на сотрудника музея. И после того как они прижали бедолагу к стенке, шансы на замену оригинала подделкой существенно возросли.

– Конечно. Но Жерара арестовали до того, как они смогли реализовать свой план.

– Я думаю, это было частью их плана.

– Что?

– Я уверен, что Жерар специально нарвался на арест. Подумай вот о чем: Франческа уверена, что Жерар не научился держать язык за зубами даже после того, как болтливость довела его до тюрьмы. Но, предположим, он выучил полученный урок…

– Я не понимаю тебя.

– Жерара никогда не заподозрили бы в ограблении, если бы было точно известно, что картину украл кто-то другой, так?

– Но ты говоришь, они украли не картину, а подделку.

– По моему разумению, все произошло следующим образом. Несколькими месяцами раньше Жерар реализовал свой план. Подделка Катрины заняла место оригинала в музее, а сам оригинал Катрина упрятала в банковское хранилище. Потом Жерара, как он и наметил, арестовали. Вскоре после его ареста Катрина дала всем знать, что она сыта по горло своим мужем и готова обменять его планы на деньги. В конце концов, не могла же она сама ограбить музей.

– Выглядит притянутым за уши, Чарли.

– Согласен. Но ничего фантастического в моей версии нет.

Виктория поморщилась.

– Ты думаешь?

– Но кража «Гитариста» – точно не фантастика. Сотрудник музея Девиль способствовал замене оригинала на подделку, А затем… не было лучшего способа сбить полицию со следа, чем нанять человека, чтобы тот украл план кражи до того, как автор плана приступит к его реализации.

– Пусть даже проку в этом плане уже не было никакого.

– Это все дымовая завеса!

Виктория сощурила один глаз.

– И все равно я ничего не понимаю.

– Это неудивительно. Но, даже запутавшись в моих рассуждениях, ты не можешь игнорировать тот факт, что таинственный клиент Пьера звонил ему из квартиры Катрины.

– А вдруг Катрина тут ни при чем. Разве Пьер не говорил, что с ним связывался мужчина?

– Да, конечно. Но даже если у меня нет ответов на все вопросы, эта версия имеет право на существование. А ее подтверждение – вот та картина. – Я указал на монитор. – И она очень похожа на оригинал.

– Точный ответ дадут только необходимые технические экспертизы, – вставил Фармер.

– Само собой, – кивнул я.

Виктория повернулась к нему.

– А какова ваша роль, господин Фармер? Вы работаете на музей?

Фармер расправил плечи.

– Клиентов у меня много, но так уж вышло, что в этом случае интересы нескольких совпали.

– Это означает, что он работает на музей, страховые компании и на местные власти, – указал я. – Я что-нибудь упустил?

– Не вижу причин подтверждать ваши предположения.

– Мне тоже это не нужно. При условии, что я чист.

Фармер покачал головой, сунул руки в карманы брюк.

– Я не уверен, что все у нас так хорошо.

– Но я вернул музею Пикассо. Именно этого вы и хотели, так?

– Изначально. Но остался еще труп Катрины Ам, найденный в вашей квартире.

– Я надеюсь, что Чарли справился и с этой загадкой, – сказала Виктория. – Давай, Чарли, расскажи нам, кто убийца.

– Ты, наверное, и без меня догадаешься. – Я склонил голову набок.

– Пьер?

– И ты знаешь, почему?

– Пожалуй, нет. Хотя подозрительно, что ему звонили из той самой квартиры, которую он попросил тебя ограбить, а он этого будто бы не понял.

– Он все понял. В телефонном справочнике, который я нашел в его квартире, этот номер обведен кружком.

– Что ж, важный момент.

– И это не все. Когда я был в квартире Пьера, мне пришлось заглянуть в ящики на кухне, и я наткнулся на рулон с пластиковыми мешками. Точно такой же мешок надели на голову Катрины.

– Мешки? – В голосе Фармера слышалось сомнение.

– Плюс кольцо изоленты. Того же цвета, что и лента, которой обмотали пластиковый мешок на шее Катрины.

– Вы строите обвинение на пластиковых мешках и изоленте, которые можно найти в каждом доме.

– Еще есть интуиция. А кроме того, есть мотив. Катрине и Жерару требовалось продать картину Пикассо, не так ли? То есть им требовался скупщик краденого. Посредник. Возможно, они переговорили с Пьером…

– Гм-м… – Фармер покачался на каблуках. – Здравого смысла в ваших рассуждениях минимум. Я вынужден указать на серьезный прокол в вашей версии.

– Правда?

– Полиция арестовала Пьера в тот самый день, когда он вас нанял. И он никак не мог убить Катрину Ам.

ГЛАВА 32

– Что теперь? – спросила меня Виктория, едва Натан Фармер вышел из комнаты, ускользнув от осколков бомбы, которую он так небрежно взорвал.

– Не знаю, – рассеянно ответил я. – Наверное, я могу влипнуть.

Я смотрел на мониторы, словно музейные залы, которые они показывали, могли натолкнуть меня на дельную мысль. Итак, Пьер убить Катрину не мог, какими бы серьезными ни были его мотивы, и я остался у разбитого корыта. Я пытался что-то склеить, но ничего не получалось. Похоже, Виктория занималась тем же.

– Пребывание Пьера в камере, возможно, ничего не меняет, – сказала она. – У него же полно контактов. Ты вот наверняка не единственный вор в его списке. В нем могут быть и убийцы.

Я нахмурился.

– Ты хочешь сказать, наемные убийцы?

– Почему нет?

– Я не могу это принять, – я покачал головой, – поскольку не нашел этому в квартире Пьера никаких подтверждений. К тому же я, кажется, не учел один нюанс.

– Да?

– Пьер не знал, где я живу. По крайней мере я не думаю, что он знал. Поэтому, даже если бы он кого-то и нанял, то не знал бы, куда посылать киллеров.

– Но, если он кого-то нанял, они могли выследить тебя.

– И все для того, чтобы меня подставить?

– А для чего же еще? Наверное, мы должны рассказать об этом Фармеру?

– Нет, не надо. – Я сел на вращающийся стул, откинулся на спинку, прижал ладони к вискам. – Я думаю, мы должны вычеркнуть Пьера из списка подозреваемых.

– Но почему? Ты же нашел мешки и изоляционную ленту у него дома.

– Но не провода, которыми Катрине связали руки. Фармер прав. Будь Пьер убийцей, он бы не оставил дома ни мешков, ни изоленты.

– Телефонный номер. Он же обвел его кружком в справочнике.

Я выпрямился, посмотрел на Викторию, стараясь не выглядеть виноватым.

– Нет, это не он.

– Но ты сказал…

– Да, сказал… Но, если честно, я сам обвел телефонный номер кружком. Тогда я не сомневался, что убийца – Пьер, но чувствовал, улик не хватает. Вот и решил добавить недостающее звено.

Виктория присвистнула, закатила глаза.

– Не уверена, что ты поступил правильно, Чарли.

– Я и сам в этом не уверен, но лучше мучиться угрызениями совести, чем сидеть во французской тюрьме за убийство, которого не совершал.

Виктория скрестила руки на груди. Я, конечно, понимал, что перегнул палку, но каяться не собирался. Вся эта история начинала сводить меня с ума. Словно я напоролся на какой-то чересчур надежный замок и сколько бы штифтов ни отжимал, чертова штуковина никак не хотела открываться. Причина, вероятно, заключалась в том, что я открывал замок, не разобравшись с принципом его работы. Стремясь найти разгадку, я лез и лез вперед, пытаясь взять напором, хотя, возможно, требовался совсем другой подход. Наверное, мне следовало отступить на шаг и взглянуть на ситуацию заново.

– Забудем о Пьере, – решительно заявил я. – Будем считать, что он ни при чем. И кто тогда остается?

– Тебе не понравится.

– А ты попробуй.

– Ладно. – Виктория сложила руки домиком. – Повторю: убийца среди тех, кого ты знаешь.

– Глупости. Давай не будем ходить по кругу.

Виктория опустила руки, поджала губы.

– Извини, – добавил я. – Но нас это никуда не приведет. Среди тех, кого я знаю, нет никого, кто мог бы это сделать.

– Бруно мог.

– Но зачем? Он продал картину с изображением Монмартра задешево. И понятия не имел о тайнике.

– И что с того? А вдруг он просто хотел убить Катрину.

– В моей квартире?

– Почему нет?

Я покачал головой, поднялся со стула, прошел в угол, уперся ладонями в стены. Наклонил голову и зарычал.

– Тогда Пейдж, – предположила Виктория.

– Нет, – сказал я стене.

– Откуда тебе это знать?

– Я знаю! – Я сжал левую руку в кулак, ударил по правой ладони. – Извини, понимаю, что ты пытаешься помочь, но у Пейдж не было причин убивать Катрину.

– Тогда Франческа. Или кто-то из магазинной банды.

– С Франческой я встретился только вчера.

– Катрину убил человек, затянутый в эту историю, и Франческа знала о важности картины. Она знала все о планируемой краже из музея.

– Но, кроме кражи, ее ничего не интересовало. Не было у нее необходимости убивать Катрину.

– Даже если бы она выяснила, что ее обманули?

– Но она не выяснила. Если бы выяснила, не стала бы забирать подделку.

Я указал на монитор, потом вскинул руки. Повернулся вокруг оси, потирая лоб, чтобы обеспечить доступ свежих мыслей. Мне нельзя было не открыть этот чертов ментальный замок. В противном случае я точно рехнулся бы. Волна раздражения накрывала меня с головой. Я уже начал думать, что ничего у меня не выйдет.

– Тогда Фармер, – прошептала Виктория, бросив короткий взгляд на дверь.

– Нет.

– Ты вообще не рассматривал этот вариант, Чарли. Нельзя так сразу вычеркивать людей из списка.

– Это не он, – пробурчал я.

Встретился с Викторией взглядом, потом опустил голову, провел левой рукой по распухшим суставам. Физическая боль меня даже порадовала, поскольку хоть как-то отвлекла от тяжелых мыслей.

– Остался кто-нибудь еще? – спросил я, отчаянно пытаясь не потерять самообладания.

Виктория покачала головой.

– Осталась я, – сказала она, сухо улыбнувшись.

– Определенно это не ты.

– Тогда у меня подозреваемых больше нет. Разве что та девушка, что пришла на встречу с тобой со стопкой книг. Или мужчина-модель, фотография которого украшает романы о Фолксе.

Она рассмеялась, я ей улыбнулся и поднял забинтованные пальцы, чтобы почесать висок. Закрыл глаза и вдруг сообразил, что Виктория протянула мне золотой ключик. Я его вставил, повернул, и замок, как по мановению волшебной палочки, открылся. Сковывающее меня напряжение улетучилось, как дым.

– Сумочка при тебе?

– Да, – настороженно ответила она.

– А мобильник?

Она показала его мне.

– Давай сюда. У меня идея.

ГЛАВА 33

Я позвонил Бруно в отделение «Банк Сентраль», сказал, что нам нужно встретиться, и попросил связаться с Пейдж. Не прошло и пяти минут, как он перезвонил и предложил увидеться в баре – том самом, где сидели после встречи с читателями. Ни Бруно, ни Пейдж не пришлось убеждать, но, надо отметить, меня это не сильно удивило. Я полагал, что их не оставляют мысли об убийстве Катрины, они не знали, чем им грозит расследование, и хотели снять неопределенность.

Когда мы шли по мосту Нотр-Дам и улице Ситэ, Виктория умоляла меня поделиться возникшей идеей, но я попросил ее помолчать и дать мне подумать. Свободные концы еще оставались, и я не мог их связывать под ее непрерывными вопросами. Отвлекающих факторов и так хватало: здание главного полицейского управления и старинная тюрьма Консьержери, где держали Марию-Антуанетту и французских революционеров, навевали на меня неприятные мысли. К счастью, когда мы добрались до бара, все элементы картинки-головоломки вроде бы заняли положенные им места. Но только Бруно и Пейдж могли подтвердить мою правоту.

Я подвел Викторию к столику под открытым небом, рядом с выключенным обогревателем. Мы сели, я подозвал официанта, заказал два эспрессо и закурил. Виктория не сказала ни слова, но помахала рукой перед лицом, когда я в первый раз выдохнул дым. Второй раз я выдохнул его уже в сторону, а потом затушил сигарету. Принесли кофе, мы пили его в молчании. Я слушал урчание автомобильных двигателей на набережной, которое иногда перекрывалось гудками с реки. Иногда сквозь шум двигателей и гул разговоров в кафе прорывался голос гида с проезжающего мимо речного трамвайчика. За соседним столиком парочка ела мидий, и мне в нос ударил резкий запах лимона, когда женщина выдавливала его. Я прикрыл ноздри рукой и попытался сосредоточиться. Я все еще проверял свою версию, выявляя слабые места, когда увидел Бруно и Пейдж, которые направлялись к нашему столику.

– Присаживайтесь, – предложил им я, ногами выдвигая два свободных стула.

– Она кто? – спросила Пейдж, кивнув в сторону Виктории. Смотреть в ее сторону девушка не желала.

– Моя хорошая подруга, – ответил я. – Бруно с ней уже встречался. В банке.

Пейдж медленно повернулась, окинула Викторию недовольным взглядом. Потом наклонилась ко мне, ударила по мне взглядом, как хлыстом.

– В чем дело? Ты нас подставляешь? – сказала она, глядя поверх моего плеча в зал.

– С чего ты так решила?

– Эта встреча, такая внезапная. Бруно не сказал, чего ты хочешь.

– Потому что он не знает, – заступился я за Бруно. – Но вам обоим незачем тревожиться. Мне хочется, чтобы вы взглянули на одну картинку.

– Картину? – спросил Бруно.

– Нет. – Я повернулся к Виктории. – Водительское удостоверение Катрины Ам еще у тебя?

Зрачки Виктории превратились в вопросительные знаки. Она нагнулась, чтобы поднять с пола сумку. Поставила на колени, открыла, порылась в ней, достала маленькую пластиковую карточку размером с кредитку, на лицевой стороне которой фотография Катрины Ам соседствовала с ее именем, фамилией и адресом.

Я взял удостоверение и передал Бруно. Тот всмотрелся в фотографию, потом перевел на меня взгляд, в котором читалась неуверенность.

– Но это не Катрина, – наконец выдавил он из себя.

Я посмотрел на Пейдж, которая тут же вырвала удостоверение из руки Бруно и поднесла к глазам.

– Знаешь, кто это? – спросила она, ткнув пальцем в фотографию.

– Кто?

– София.

– Эстонка? Которая, по твоим словам, унесла с собой ключи от кабинета Франчески?

– Точно.

– А ты не знаешь ее фамилию?

Пейдж покачала головой. Я всмотрелся в ее лицо, потом забрал удостоверение и сунул в карман.

– Что с ней случилось? – спросила Пейдж.

– Неважно. – Я встал, подхватил Викторию под локоток. – Извините. Нам нужно идти.

– Но вы не можете так просто уйти, – сказал Бруно.

– Сейчас мы тебе это продемонстрируем, – ответил я. – И, пожалуйста, не нервничайте. Вам ничего не грозит и волноваться не о чем.

Из кафе мы с Викторией пошли к Сене, спустились к воде по каменным ступеням, рядом с киоском, где продавали старые плакаты, нашли пустую скамью неподалеку от ярко освещенного плавучего ресторана. Пока шли, я постоянно оглядывался, вертел головой, как марионетка, чтобы убедиться, что за нами не следят. Но даже если бы кто и наблюдал за нами с набережной, подслушать нас точно не могли.

– Ты наконец скажешь мне, что происходит? – спросила Виктория.

– Я попытаюсь. Мне самому еще не все ясно.

– Но какие-то идеи есть…

Я кивнул.

– Думаю, я знаю, кто убийца.

– Так скажи мне.

– Катрина.

Взгляд Виктории однозначно продемонстрировал то, что она зачислила меня в психи.

– Ты же говорил, что это не самоубийство.

– Говорил. И теперь уверен. Потому что убитая в моей квартире женщина – не Катрина Ам. Это София, о которой только что упомянула Пейдж.

Виктория потерла лоб.

– Ты уж объясни.

– Все довольно сложно.

– Мог бы этого и не говорить.

Я улыбнулся и посмотрел на реку. Большая самоходная баржа, под завязку нагруженная песком, приближалась к мосту. Поворачиваясь к Виктории, чтобы объяснить, что к чему, я вдруг подумал, что знаю, каково капитану управлять баржей в черте города.

– Трудно даже определить, с чего начать. Для окружающих Катрина была скромной сотрудницей архива Музея современного искусства Центра Помпиду. Но кроме этого она отлично рисовала и не чуралась подделки документов.

– Конечно. Мы знаем, что она подделала картину Пикассо. Это мне понятно.

Я изогнул бровь.

– Возможно, она подделала и много чего другого. Когда я просматривал полотна в ее квартире, я как-то об этом не думал. Но теперь вспоминаю, что картины эти относятся к разным стилям и, возможно, среди них хватает копий.

По выражению лица Виктории было видно, что эти подробности она считает несущественными.

– Это общий фон, – продолжил я. – Катрина – специалист по подделкам, это у нее в крови. И можно предположить, что картинами она не ограничивалась.

– В смысле?

– Я про фотографию на водительском удостоверении. Я дважды обыскал ее квартиру и нашел только две фотографии. Одна на водительском удостоверении, другая в рамке на туалетном столике.

– Могли быть и другие.

Я покачал головой.

– Поверь мне, я бы их нашел. И это странно. Человек, который занимается живописью…

– Так что ты думаешь? – Виктория прервала меня. – Она подделала эти фотографии? Но зачем ей это потребовалось?

– Подготовка. С помощью компьютерной графики не так уж сложно поменять себя на Софию на старой фотографии с Жераром. Они, наверное, были похожи, иначе у нее не выгорело бы.

Виктория фыркнула.

– Что не выгорело, Чарли?

– Убить Софию и выдать за себя. Вот почему она удушила Софию мешком. Кожа поменяла цвет, лицо раздулось, различия во внешности затушевались. Катрина подделала не только картину Пикассо, но и свою смерть.

Виктория отпрянула от меня, крепко закрыла глаза, словно унюхала что-то неприятное.

– Но в полиции не дураки. Они проверят зубную формулу, и все такое.

– Не обязательно. К записям дантистов обращаются в последнюю очередь. В реальной жизни не все делается по науке, пусть нас в этом и убеждают. Первым делом они будут исходить из чего-то более очевидного.

– Например?

– Удостоверения личности, найденного на месте преступления. Или изучат вещи в сумочке.

– То есть Катрина могла это спланировать?

– Да. Но это не все. Требовался еще человек, который знал ее и мог опознать.

– Тогда у тебя нет никаких шансов.

– Это мы еще поглядим. – Я погрозил ей пальцем. – К кому они обратились бы прежде всего?

– Полагаю, к мужу. Но Жерар в тюрьме.

– И что? Он по-прежнему ближайший родственник Катрины. И, если он в курсе, то ему достаточно сказать: «Это она». Полиция наверняка не станет копать дальше, если учесть, что настоящая жертва – иностранка, работавшая за хлеб и крышу над головой в книжном магазинчике в центре Парижа. Большинство работников «Парижских огней» – перекати-поле. А Софии было лет пятьдесят. Одинокая женщина. Может быть, на родине у нее никого и не осталось. В любом случае пройдет много месяцев, прежде чем кто-то из родственников или знакомых поднимет тревогу.

– Выглядит все довольно дерзко…

– Еще бы! Но почему бы таким же образом не обеспечить себе и алиби?

– Алиби обоим? – переспросила Виктория.

– Конечно. Жерар отправился в тюрьму, рассказав всем, кому только можно, что грандиозный план по похищению «Гитариста» остался нереализованным. А вскоре Катрина погибает от рук человека, который пытался добраться до планов Жерара. И они чисты, как ангелы.

– Все это напоминает дымовую завесу.

– Сначала они создали впечатление, что кражи, которую они совершили, не было вовсе. Потом приняли меры к тому, чтобы выйти из игры, и им оставалось только дождаться, пока Жерар отсидит в тюрьме, чтобы забрать Пикассо, продать за кругленькую сумму и начать новую жизнь совсем в другом месте.

– Но подожди, ведь картина находилась в хранилище банка. Если все будут знать, что Катрина мертва, она же не сможет забрать «Гитариста».

– Я думал об этом. Но потом задался вопросом: кому она завещала свое состояние?

Виктория вздохнула.

– Если твоя версия соответствует действительности, то мужу.

– Именно. Прямиком из тюрьмы Жерар идет в банк и в полном соответствии с законом забирает картину.

Виктория откинулась на спинку потемневшей от времени каменной скамьи, покачала головой, словно разгоняя сомнения, которые еще туманили мозг. Но вроде бы не добилась успеха.

– Если все, что ты говоришь, верно…

– Должно быть верно, – вставил я.

– Тогда как ты объяснишь, что карточка с магнитной полосой от банковской ячейки Катрины оказалась за фотографией в рамке? Я бы не оставила ее валяться в квартире.

– Она не валялась. Ее спрятали.

– Не очень-то надежно.

– Это только кажется. Дело в том, что искал эту магнитную карточку вор, которому очень хотелось ее найти.

– Не знаю. Мне представляется, что Катрине следовало держать карточку при себе. Я хочу сказать, что, инсценировав свою смерть, она потеряла доступ в квартиру.

– Скорее всего, они с Жераром полагали, что квартира – самое безопасное место, потому что вряд ли кто туда зашел бы до его освобождения.

Виктория сложила руки на груди.

– Почему они сразу не продали Пикассо?

– А риск утечки? А возможный доносчик? Нет, они хотели максимально обезопасить себя. Утечку можно было допустить после того, как Жерар выйдет на свободу и продаст картину, но не раньше.

Виктория встала, направилась к кромке воды. Посмотрела вслед барже, словно та являла собой некий секретный ответ на ее вопросы. Я понимал, что воспринять мой рассказ не так-то просто, но это не означало, что Жерар и Катрина не сделали всего того, о чем только что услышала Виктория. И потом: у меня ушло несколько дней, чтобы разложилось все по полочкам.

– Пока я не нахожу проколов в твоей версии.

– Ничего, найдешь. Ты всегда находишь что-нибудь этакое.

– Главный недостаток твоей версии в том… что это только версия и, если на то пошло, очень уж экзотическая. Пусть ты прав, но Катрина спряталась, а Жерар ни в чем не сознается, и ты останешься главным подозреваемым… даже если полиция идентифицирует эту Софию.

– Вот почему мне необходимо поговорить с Натаном Фармером. – Я достал из кармана визитную карточку. – Я должен убедить его в своей правоте.

– А как насчет доказательств?

– Важность доказательств преувеличена. – Я протянул руку и защелкал пальцами, желая заполучить мобильник. – Я, во всяком случае, всегда так думал.