Текст книги "Кольцо власти"
Автор книги: Крис Уэйнрайт (Уэнрайт)
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Конан огляделся и, заметив небольшое возвышение за родником, направился туда. Неторопливо снял со скакуна упряжь, набрал в кожаное ведро воды и в первую очередь напоил коня. Потом, привязав на шею буланому торбу с овсом, запасенным вчера в деревне, занялся своими делами. Колдовство колдовством, а подкрепиться все же не мешает. Варвар присел на пригорок и, прислонившись к стволу могучей сосны, принялся за еду, мрачно посматривая на расстилающуюся перед ним поляну, за которой снова вставал казавшийся бескрайним лес. Прогалина в стене золотившихся в вечернем свете стволов указывала на продолжение дороги.
«Завтра поеду дальше, – меланхолично перемалывая зубами зайчатину, которой его в изобилии снабдил гостеприимный Хольгер, думал варвар. – Клянусь Кромом, торопиться не буду, может быть, и пронесет. Кто знает, по какой причине наложено это колдовство. Вряд ли именно против меня. Скорее всего, я угодил в эти гиблые места случайно, иначе давным-давно уже что-нибудь бы произошло».
Киммерийцу не раз приходилось сталкиваться с магией, и всегда это вызывало у него чувство раздражения и тоски. Он растянулся на прогретой за день земле, подложив руки под голову. Сквозь неподвижные ветви варвар видел быстро бегущие по небу легкие белые облачка, чуть розоватые в лучах заходящего солнца.
«Быстро летят, – подумал он, – как и жизнь. Давно ли лежал я вот так же в Шадизаре, на пригорке во дворике пройдохи Ши Шелама? Тоже была весна, и по небу бежали облака… Сколько с тех пор прошло лет? Два десятка? Да, пожалуй, не меньше, – Он сорвал стебелек какого-то растения и задумчиво покусывал свежую упругую зелень, предаваясь воспоминаниям. – Интересно, где сейчас мой бывший подельник, хитрый заморанец Шелам по прозвищу Ловкач? Да и жив ли? Столько лет пролетело… – Киммериец попытался восстановить в памяти облик невзрачного человечка со смышленым лицом, напоминающим своим выражением мордочку хорька. – Если увижу, ни с кем не перепутаю, клянусь Кромом, – махнул он рукой, – узнал же я Нинуса в Зингаре спустя столько лет».
Воспоминания о Нинусе, когда-то пробовавшем заниматься магией и кое-чего добившегося в этом искусстве, вновь вернули Конана к мыслям о колдовстве, с которым опять пришлось столкнуться. Он помрачнел, но рассудил здраво: «Делать все равно нечего. Боги не выдадут, Нергал не сожрет. Пора и ко сну, утром посмотрим, что к чему. Если, конечно, завтра для меня наступит».
Сделав столь мудрое заключение, варвар поднялся на ноги.
Он отошел чуть поглубже в лес, накинул на коня уздечку и привязал повод к дереву. Сам же завернулся в плащ и поудобнее устроился на груде мягких ветвей, которые наломал в ближайшем ельнике. Сон долго не шел, несмотря на мертвую тишину, окутывавшую все вокруг. Когда киммериец наконец заснул, его довольно скоро разбудил какой-то звук, который чуткое ухо уловило по привычке, выработавшейся за долгие годы: чуять опасность даже тогда, когда спишь. Варвар открыл глаза и прислушался. На поляне что-то происходило. Он приподнял голову и осмотрелся. За стволами деревьев мелькнул огонь, послышались голоса и треск ломаемых сучьев.
Нащупав кинжал, Конан осторожно, чтобы не выдать себя хрустом сухой ветки или шуршанием валежника, пополз к опушке. Когда достиг пригорка, где журчал родник, чуть приподнял голову, и зрелище, что открылось перед ним, заставило его подумать, что он все еще спит.
На поляне, шагах в пятидесяти, ближе к противоположному краю леса, горел костер. В отблесках пламени киммериец разглядел фигуры нескольких людей. Один, переламывая ветки о колено, подбрасывал их в огонь. Пламя с треском охватывало сухое дерево, выбрасывая вверх снопы искр. Двое других сидели, скрестив ноги, и о чем-то негромко переговаривались. Варвар слышал голоса, но слов разобрать не мог, поскольку беседа велась слишком тихо. Что-то в облике сидящих у костра было необычным, но киммериец не сразу смог понять, что именно. Он снова пополз вдоль опушки, стараясь приблизиться к заинтересовавшим его людям. Треск горящего дерева заглушал звук от его движения, и Конану удалось подобраться к ним совсем близко. Устроившись за кустом, растущим на пригорке, Конан внимательно присмотрелся. Теперь, находясь неподалеку, он смог определить то, что ему показалось странным с самого начала.
У людей были неестественно зеленоватые лица, напоминавшие покрытый лишайником камень.
Глава третья
– Боги! – У Конана даже перехватило дыхание. – Призраки, не иначе! Впереди послышался треск и шум, и на поляне появился еще кто-то. Сначала отблески костра мешали варвару разглядеть нового пришельца, но, когда тот сделал несколько шагов к огню, стало видно, что это существо неестественно широко в плечах, но низкого роста. Морда, похожая на кабанью, с двумя козьими рогами на плоском волосатом лбу, была перекошена от напряжения. На спине, придерживая длинными лапами, существо несло предмет, показавшийся варвару похожим на бочку. Пыхтя и отдуваясь, странное создание подошло к костру и сбросило свою ношу наземь. Подхватив предмет длинной волосатой лапой, монстр поставил его вертикально. Варвар не ошибся. Это был бочонок, в каком обычно держат вино или пиво. Человек, бросавший ветки в костер, захихикал:
– Упарился небось?
Существо обернулось к говорившему, и киммериец увидел, как его черты исказились, будто кто-то невидимый растягивал и тряс морду и все широкое нескладное тело то ли человека, то ли зверя. Двое сидящих подняли головы, словно ожидая чего-то. Через некоторое время судороги перестали сотрясать тело чудовища, и перед изумленным взором варвара предстал человек, похожий по одеянию на немедийского воина, но с таким же зеленым, как и у остальных собравшихся у костра людей, лицом.
– Вот сейчас отвешу в ухо, сам вспотеешь, сучий сын, – рявкнул солдат на хихикающего человечка. – Давай пожарче пали, холодно.
Он обменялся приветствиями с людьми, сидящими у костра, и присоединился к ним.
– Сколько нас еще осталось? – громким голосом спросил он.
– Откуда мне знать? – ответил один из сидящих. – Может быть, кто и успокоился уже.
– Ох-хо-хо! – вздохнул солдат. – Надоело, Нергал мне в печень!
– Он давно там, – хохотнул его собеседник, показавшийся варвару похожим, судя по одежде, на чиновника.
Постепенно на поляне появлялись все новые чудища, странного и невиданного никогда варваром обличья: какие-то полузайцы-полуящерицы, уродливые обрубки с человеческими лицами, громадные волки с горящими в отблесках пламени красными глазами, звери и полузверей заполнили все пространство вокруг костра.
Подходя к огню, они некоторое время стояли, сотрясаемые крупной дрожью, после чего превращались в людей с мертвенно-зеленоватой кожей. Одежда на призраках была самая разная, по ней Конан мог различить солдат и купцов, чиновников и нобилей, а то и просто бродяг, чьи лохмотья не оставляли сомнений в роде занятий их владельцев. Варвар распластался по земле и уже начинал жалеть, что подполз так близко к этому колдовскому сборищу. Сомнений не было – судьба забросила его на шабаш оборотней, и Конан молил богов, чтобы они не выдали его присутствия на этом страшном собрании.
«Вот ведь везет! – подумал он. – Видно, суждено мне судьбой – вляпываться постоянно во всякие нергальи проделки…»
Невесть откуда в руках собравшихся зеленых созданий появились кружки, кто-то вышиб дно у бочонка, и все бросились черпать из него. Веселье пошло полным ходом. Разговоры становились громче, вся братия приветствовала истошными криками и визгом очередных подходящих, особенно если это были женщины или богатые нобили. В прошлом, разумеется. Конан понял из обрывков доносившихся до него слов и восклицаний, что наблюдает за сборищем духов давно умерших существ, которых язык не поворачивался назвать людьми.
– Вот и он! – раздались крики, и варвар сначала услышал громкий треск ломаемых веток, а потом увидел, как на поляну вышел огромный медведь.
«Клянусь Кромом! – помыслил киммериец, едва не вскрикнув от неожиданности. – Это же тот самый зверюга, у которого я вытащил из бока обломок копья!»
С медведем произошли те же изменения, что и с его предшественниками по шабашу, и он превратился в высокого и представительного пожилого мужчину, в облике которого варвару почудилось что-то знакомое.
«Может быть, я с ним когда-то встречался, – подумал Конан. – Определенно, я его знаю!»
– Ну что, зелень мертвецкая? – гаркнул бывший медведь. – Давненько я всех вас не видел. Как дела, души грешные? Ты еще шастаешь по лесам, похотливая коза? – Он обнял вертлявую женщину с пепельно-серыми волосами, которая тонко взвизгнула, почувствовав на бедре его тяжелую руку.
Вся братия почтительно замолкла, давая возможность вновь прибывшему говорить без помех. Чувствовалось, что среди зеленых оборотней он если и не является главарем, то по крайней мере пользуется немалым уважением.
– Ты дорогу закрыл, блоха зингарская? – рявкнул мужчина на человечка в сером камзоле, явно не немедийского происхождения.
– Не сомневайся, герцог, – приплясывая и размахивая кружкой, отвечал тот, – все исполнено в лучшем виде.
– Исполнено, говоришь? – взревел герцог и отвесил человечку увесистую оплеуху. – Нергал тебе в задницу, мерзкий ублюдок! Кто разрешил охотникам пройти к убежищу, песий сын? Из-за тебя я шатался по лесу, да еще с копьем в боку. Жрать нечего, рана болит… спасибо, какой-то всадник не испугался и помог. Дурак безмозглый! – Он наградил человечка еще одной оплеухой. – Лентяй и пьяница, каким был при жизни, таким и сейчас остался. Надо мне было тебе ноги вырвать еще пять лет назад, скотина!
– Помилуй, герцог, – взмолился человечек, – я уж и так наказан богами…
– Если бы богами! – рявкнул бывший медведь. – Ты наказан колдовством Локиса, как и все мы. Иначе давно бродили бы по Серым Равнинам, как все нормальные люди, – мечтательно добавил он. – И каждый знает, за что, не так ли, трупняки вонючие?
«Митра! Сохрани, Солнцеликий! – беззвучно воскликнул варвар. – Это же старший сын герцога из Хельсингера! Как его, забыл… Гюннюльф, кажется. Пропал бесследно, как говорят, пару лет назад. Но почему же дух его не успокоился, а бродит в образе медведя?»
Как бы в ответ на его мысли, ветхая старушонка в темном бархатном платье, выдававшем ее знатное происхождение, скривив тонкие зеленые губы, бросила герцогу:
– Отстань от него, бедняге еще двадцать лет прыгать по лесам в обличье зайца. Это тебе не медвежья стать. Кстати, кто тебе бок-то пропорол?
– Егеря моего братца, графиня, будь они неладны, – ответил герцог. – Мало того, что сжил меня, скотина, с белого света, так и теперь не оставляет в покое! Могли и убить, тогда снова пришлось бы пройти через мученья смерти. У, гадина! – он размахнулся, чтобы еще раз ударить провинившегося слугу, но старушонка предостерегающе подняла руку:
– Хватит, герцог! Не надо ссориться. Как старшая среди вас, призываю прекратить ссору!
– Твое приказание – закон, графиня, – почтительно отвечал герцог, – но если этот ублюдок не будет впредь исправно блюсти свои обязанности…
– Клянусь тебе, – обрадовано заверещал человечек, – этого больше не повторится! Я обещаю!
– Ну ладно, заячья морда, – уже более миролюбиво сказал зеленый призрак герцога, – налей мне кружку. Выпьем в знак примирения.
Вся компания встретила последние слова радостными восклицаниями, и веселье продолжилось. Оборотни жадно пили вино, постепенно пьянея. Рев и гомон двух десятков человеческих голосов, визг, взрывы смеха и утробного хихиканья, казалось, заполнили весь лес. Варвар с тоской вспоминал тишину, которой все было объято днем, пока человечек в камзоле трудился над тем, чтобы закрыть дорогу, как выразился относительно его обязанностей призрак герцога.
Духи лопотали громко и бессвязно, постоянно перебивая друг друга, и Конан почти ничего не мог уловить из их речей, хотя изо всех сил напрягал слух. Он разобрал только слова одного призрака о том, что старушонка будет мучиться в образе болотной ведьмы еще лет сто, и будет попадать ей от деревенских жителей кольями, да так, что смерть свою придется пережить несчастной еще множество раз.
– Так сказал Локис! – подняв вверх большой палец, ревел какой-то рыцарь в старых латах и шлеме, которые были в ходу неизвестно сколько лет назад.
– Сиди уж! – отрезала старушка, хихикнув. – Твое существование тоже не больно-то сладко. Знал бы, как попадешься, наверное, не зарезал бы этих бритунок? А?
– Экая дура! – закричал рыцарь. – Дура, хоть и графиней была! Не из-за этого я здесь. Да кому нужны эти бритунки? Я не послушал предостережений колдуна Краутвурста и пошел охотиться. Вот! А ты говоришь, бритунки… Тьфу на них, да и на тебя тоже!
– Краутвурст? – удивился герцог. – Сколько же он живет? Я ведь утонул в болоте тоже по милости Краутвурста, с которым сговорился мой братец… Мерзавец! – выругался он, скрипнув зубами. – Знал бы, что Бьергюльф так поступит со мной, удавил бы своими руками. И этого Краутвурста тоже!
– Мальчишка! – презрительно бросила графиня, – Его, – она указала на рыцаря, – разорвал медведь сто лет назад. Тогда жил настоящий Краутвурст, а тебя погубил, наверное, его внук или правнук.
– Может, и так, – не стал спорить призрак герцога.
– И долго тебе еще гулять медведем? – полюбопытствовала старушонка.
– Пока жив мой братец, – ответил герцог.
– Да, – пожалел его рыцарь, – Бьергюльф – мужчина крепкий, не скоро тебе на Серые Равнины. Весьма крепкий… Ловко же братец управляется с твоей Гунхильдой, да и не только с ней, – причмокнул он зелеными губами, – а тебе только с медведицами теперь миловаться… Тьфу!
– Молчи, сучий потрох! – Герцог запустил в него кружкой.
Рыцарь наклонил голову, и сосуд пролетел мимо в сторону вжавшегося в землю варвара, шлепнувшись в двух шагах от него.
«Сейчас этот призрак подойдет сюда, – мелькнуло в голове Конана, – и мне крышка!»
Но герцог, уязвленный словами рыцаря, бросился на того с кулаками. Рыцарь явно был мужчиной не робкого десятка, и драка завязалась нешуточная. Остальные призраки – те, кто еще держался на ногах, – сбились в кучку, подзадоривая дерущихся. Варвар, мысленно поблагодарив богов, подтянулся на руках вперед и отбросил злосчастную кружку обратно, поближе к поляне.
«Собственно, что я здесь делаю? – спросил он себя. – Бежать бы отсюда сломя голову, пока цел!»
Он уже было начал отползать назад, как вдруг поляна осветилась странным призрачным светом. Киммериец поднял голову, но не смог сквозь густые ветви деревьев разглядеть источник мерцающего сияния. Однако то, чего не удалось заметить варвару, хорошо видели призраки, собравшиеся у костра. Как по команде, все стихли, и даже герцог с рыцарем, пнув друг друга по последнему разу, разошлись в стороны.
– Ублюдки! – загремел откуда-то сверху голос, похожий на рев водопада, от которого у киммерийца, человека отнюдь не робкого десятка, по телу побежали мурашки. – Если вы еще раз устроите подобный шум и драку, я больше никогда не дозволю вам подобной встречи. Ходите в своих шкурах и перьях до конца срока и жрите друг друга!
– Пощади, Локис! – взмолились враз протрезвевшие призраки, пав на колени и задрав головы. – Это они, они! – Все дружно указывали пальцами на рыцаря и герцога.
– Чтобы в последний раз! – предупредил исходящий сверху рык, и свет пропал.
Призраки вновь собрались в кружок, но теперь голоса их звучали совсем тихо, и бурное веселье уступило место печальной беседе со вздохами и причитаниями, временами достигавшими ушей варвара. Перед рассветом оборотни приняли свои прежние обличья и тихо, без шума скрылись в чаще. Лишь догорающие угли костра в лучах поднимающегося солнца напоминали киммерийцу, что все происшедшее ночью не привиделось в кошмарном сне. Он поднялся на ноги и только тогда почувствовал, что длительное время пролежал почти неподвижно. Руки и ноги застыли, в ушах все еще стоял леденивший кровь рев, раздававшийся откуда-то сверху.
Когда рассвело окончательно, Конан обошел поляну, где плясали, гомонили и дрались призраки, но никаких следов их ночного присутствия не обнаружил. Только У самого кострища лежало кольцо с печаткой, на которой были вырезаны пять подков. Наверное, выпало у кого-нибудь из дравшихся оборотней: рыцаря или герцога. Варвар обтер перстень о рукав. Золотой! Стоит денег, поэтому брезговать не следует. Памятуя приключившееся с ним лет пятнадцать назад в Туране, он не стал надевать кольцо на палец, а положил его в висевший на поясе кошель. Тогда, вспомнил киммериец, он легкомысленно надел на палец украденный у купца из Акита перстень с вырезанным на нем золотым павлином, а снять его не удавалось никакими силами. Хорошо, помог один маг, а то неизвестно, ходил ли бы он сейчас живым? Веселое тогда было время!
Киммериец присел на пенек, вспоминая свои приключения в Туране. С тех пор прошло немало лет, в его жизни было множество женщин, но он до сих пор не мог забыть свою тогдашнюю подругу Испарану. Какая была женщина! Как она владела мечом, а как метала нож! По меньшей мере два раза ее точные броски спасли киммерийцу жизнь.
Пожалуй, только сейчас, по прошествии стольких лет, Конан мог бы посоревноваться с замбулийкой в этом искусстве. Варвар вздохнул. Столько воды утекло с того времени, неизвестно – жива ли еще пылкая Спарана… Он тогда оставил ее с нынешним властителем Замбулы Джунгир-ханом, совсем еще мальчишкой. Как он таращил глаза на его подругу! Было, кстати, на что посмотреть. Необыкновенная красавица, с удивительно нежной кожей и роскошными черными волосами… а ведь Испарана была гораздо старше его, Конана. Ну а Джунгиру годилась в матери. Или почти годилась, поправил себя варвар и на мгновение, невзирая на прошедшие годы, почувствовал что-то похожее на укол ревности.
Испарана могла бы стать достойной спутницей в скитаниях бродяге, авантюристу и искателю приключений, каким был Конан. Но тогда киммериец решил, что подобная жизнь вряд ли подойдет женщине и гораздо лучше для замбулийки остаться при дворе, где она по праву носила титул Первой соратницы хана, а сам юный правитель без памяти влюблен в нее. Варвар не раз жалел потом о своем решении. Как сложилась в дальнейшем судьба Испараны? Около пяти лет назад киммериец снова побывал в Замбуле. Там по-прежнему правил Джунгир-хан, и варвар опять оказался втянутым в интриги вокруг сатрапа и его возлюбленной Нефертари. Конана поразило, что молодая женщина внешностью чем-то напоминала Испарану. Но никто уже не помнил о гордой красавице, бывшей когда-то фавориткой властителя…
«Хватит! – оборвал киммериец свои воспоминания. – Расчувствовался! Пора в путь!»
Оседлав коня, Конан направился дальше. Оглянувшись назад, он с радостью убедился, что дорога оставалась на месте, а не исчезала, как вчера.
«Слава Митре! Пронесло! – с облегчением вздохнул он и пустил коня рысью. – Надо побыстрей попасть в Хельсингер. Наверное, мои орлы уже ждут меня там».
Он почти добрался до замка, но, выезжая из леса на пригорок, увидел, как из ворот крепости выехали большая группа всадников и несколько повозок. Отряд пересек поляну перед замком и направился по южной дороге.
«Нергал мне в печень! – выругался варвар. – Неужели опоздал и они поехали без меня?»
Он прикинул расстояние до всадников, но на усталом коне вряд ли имело смысл пускаться в погоню.
«Пес с ними, – решил варвар, – приеду в замок – обо всем узнаю. Если что, догоню их в Бельверусе».
Он спустился с холма, проехал еще довольно долго лесом и наконец выбрался на поляну перед замком. Стражники долго не хотели открывать ворота незнакомцу, потом послали человека к Эрленду… Пока киммерийца наконец впустили, времени прошло немало, и солнце уже клонилось к закату. На замковой площади слуги разгребали остатки сгоревших бревен, подметали золу и уголья.
– Что у вас, пожар был? – спросил варвар какого-то прислужника, бежавшего по двору с метлой.
– Нет, господин, колдунов палили, – поклонившись на бегу, бросил тот.
Соскакивая с коня, варвар увидел выходящего на крыльцо Эрленда.
– Вовремя приехал, – приветствовал его аргосец, – завтра приказано выезжать.
– Моя пятерка здесь?
– Уже три дня, – ответил Эрленд, жестом приглашая пройти через высокую резную дверь, над которой Конан заметил прибитый герб: щит и пять подков на нем.
«Надо же, – подумал варвар, – перстенек-то я, похоже, подобрал не простой…»
Глава четвертая
Семь всадников покинули утром замок Хельсингер и направились по южной дороге, ведущей в Бельверус и дальше, в Аквилонию. Отряд увеличивал десяток лошадей с поклажей. Путь предстоял неблизкий – в Пуантен. Из монастыря Соважон они должны были забрать племянницу герцога Хайделинду и привезти ее домой, в Хельсингер. Конан ехал позади других, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами с Эрлендом. Киммериец был задумчив и молчалив. Приключение, которое он пережил в лесу, по пути в Хельсингер, настроило его на философский лад, и он восседал на своем буланом жеребце, меланхолично оглядывая окрестности и наслаждаясь теплой погодой и чистым синим небом.
Чем дальше они продвигались к югу, тем заметнее становились приметы пришедшей весны. Если в Немедии крестьяне только начинали пахать свои наделы, то на берегах Тайбора вовсю зеленели молодые всходы, а стоило отряду миновать Шамар, путники увидели заколосившиеся на полях первые хлеба. Тут вовсю властвовало лето, и девушки в деревнях, попадавшихся на пути, были одеты настолько легко, что тонкая ткань совершенно не скрывала их прелестей. В ранней юности Конану пришлось участвовать в штурме аквилонской крепости Венариум, но там, на границе Аквилонии и Киммерии, места были совсем другие, нежели здесь, где среди дубовых и платановых рощ вилась мощенная камнем дорога, ведущая в Пуантен, а оттуда в Аргос. Со столицей этого южного государства и у Конана, и у Эрленда было связано немало воспоминаний. Они и познакомились там, в одном из портовых кабачков, когда варвар пиратствовал у зингарских берегов, а Эрленд постигал науку жизни в Мессантии, столице Аргоса.
Путешествие по Аквилонии проходило без осложнений, нужно было только время от времени раскошеливаться на оплату проезда через посты и крепости. Но на это шли деньги хозяев, и варвара мало беспокоило, сколько золотых перекочевывает из кошеля Эрленда в сумки королевских командиров и начальников караулов.
Слава богам, времена сейчас были спокойные, и разбойничьи шайки, частенько грабившие в прежние времена проезжавших по дорогам, присмирели, поскольку патрули королевских всадников успешно вылавливали бандитов, если поведение последних становилось особенно наглым. Так что работы у отряда киммерийца считай что и не было. Конан ничего не имел против, его солдаты были весьма сведущими в военном деле людьми, и он хотел использовать свою пятерку и дальше. Не хотелось бы потерять хоть кого-нибудь из наемников при выполнении столь пустячного поручения. Чем меньше неприятностей, тем меньше потерь, резонно считал киммериец.
* * *
В излучине реки, где на горизонте вставала гряда Рабирийских гор, отряд расположился отдохнуть на постоялом дворе, недалеко от дороги. Хозяин таверны оказался давним знакомцем Эрленда еще по Мессантии и не ударил лицом в грязь перед гостями из Немедии. Ужин был обильным и, по аквилонским меркам, изысканным: нежная, розовая индюшатина, приправленная тонкими ломтиками душистого сельдерея и бледно-зелеными листьями салата, мягкое, тающее во рту, филе какой-то неизвестной варвару рыбы, запеченный в ореховом тесте фазан, алиманские булочки, чья хрустящая корочка, посыпанная кунжутным семенем, одним своим видом вызывала желание вонзить зубы в податливое сладковатое нутро, целое блюдо овощей, среди которых выделялись своей красной упругой кожей сочные томаты, паштет из бараньей печенки, политый столь любимым местными чревоугодниками соусом из черных грибов, тонко нарезанные пластины дивного копченого окорока – не во всяком богатом замке можно было полакомиться такими яствами.
Конан в изумлении разинул рот, увидев заставленный блюдами стол в отдельном помещении, куда пригласил их трактирщик. Кроме всего прочего, украшением трапезы являлись несколько пузатых, офирской чеканки, кувшинов с лучшими винами из тех, чем мог похвалиться хозяин: красное барахтанское; цвета спелого граната, розовое, терпкое на языке, торское; чуть сладковатое с легким ароматом изюма – знаменитый аргосский нектар.
– Что случилось? Ты получил богатое наследство? – с легким удивлением в голосе спросил варвар у Эрленда.
– Старый приятель достоин хорошего ужина, – наливая всем по кружке вина, ответил за него хозяин, улыбчивый черноволосый аквилонец с хитрым прищуром чуть раскосых темных глаз, выдававших, что какая-то из его бабок была близко знакома с гирканцами. – Когда в следующий раз придется увидеться? Одни боги знают. За тебя Эрленд и за тебя, киммериец. – Он поднял свою кружку и залпом выпил ее до дна. – Милости прошу, отведайте, а у меня дела. – И он заторопился к выходу.
Эрленда и киммерийца дважды упрашивать не приходилось. Вытащив свои кинжалы, они дружно принялись уничтожать выставленное на стол. Даже не испытывая особого голода, не отдать должное таким кушаньям было бы непоправимым упущением, о котором можно жалеть всю оставшуюся жизнь. С момента, как они покинули Бельверус, отряд не останавливался на постоялых дворах. Они ночевали где-нибудь в лесу у дороги, там же готовили себе нехитрую походную пищу и снова трогались в путь, не желая терять время. Поэтому варвар очень удивился, когда Эрленд решил сделать большую остановку на этом постоялом дворе. Аргосец объяснил ему, что надо привести себя в порядок и почистить одежду. В монастырь следует явиться в полном блеске посланников герцога Хельсингерского, а не в запыленном платье, делавших их похожими на лесных разбойников. Варвар хмыкнул в ответ, поскольку не совсем понимал, какое дело монастырскому начальству до их вида, но оставил это на усмотрение своего спутника.
– В свое время мне говорили, что дороже денег может быть только добрый совет, – с удовольствием делая очередной глоток вина, сообщил варвар, – но теперь я могу добавить в этот перечень и хорошего повара. Давно не ел так вкусно. – Он причмокнул губами и потянулся за следующим куском индюшатины.
– Да, Джанкар – большой мастер, – согласился Эрленд. – Это все приготовил он сам. Когда у него такие гости, как мы, – не без гордости добавил аргосец, – кушанья готовит хозяин, не доверяя повару. В мою бытность в Мессантии Джанкар служил поваром у знатного аргосского нобиля, но потом из-за одной темной истории вынужден был скрыться оттуда.
– Что за история? – полюбопытствовал киммериец, обгладывая ножку фазана.
– Болтали, будто он отравил кого-то, – небрежно ответил Эрленд.
– Ты что, шутишь? – поперхнулся варвар.
– Что с тобой? – посмотрел на него аргосец, но, сообразив, в чем дело, расхохотался.
Глядя на него, рассмеялся и Конан.
– Нервным я что-то стал в последнее время, – буркнул он, вновь принимаясь за еду, – Вот бы уж никогда не подумал… Но мне кажется, что отравление все-таки не лучший способ убирать врагов, – продолжил киммериец, – следы остаются. Добро бы у нас на севере, где и думать-то об этом никто не станет. Умер и умер – значит, боги так решили. А здесь народ ученый, лекаря да прочие врачеватели, могут и разобраться, что к чему, а там, смотришь, и подозревать начнут…
– Согласен, – подхватил тему Эрленд. – Самое лучшее – это когда человек просто исчезает. Ни следов, ничего. Нет трупа – нет преступления.
– Как ваш бывший герцог, что ли? – Варвар внимательно посмотрел в глаза собеседнику.
Отвлеченный разговор неожиданно принял совершенно другой оборот. Киммериец по взгляду Эрленда внезапно понял, что тот знает больше, чем известно остальным.
– Я давно хотел поговорить об этом, Конан, – проверив, плотно ли закрыта дверь, произнес наконец Эрленд, – но все как-то случая не представлялось.
– Говори, я человек не болтливый. – Варвар потянулся к кувшину.
– У тебя гораздо больше опыта в таких делах, – понизив голос, начал Эрленд.
– Да уж, хватает, – хмыкнул киммериец.
Он и припомнить не смог бы, в скольких дворцовых интригах и переворотах ему пришлось участвовать за свою богатую событиями жизнь. Одна парочка дел по перемене владельца трона в Замбуле чего стоит!
– Так вот, – продолжал собеседник, – ты, когда приехал в замок, видел остатки костров…
– Угу.
– На них сожгли несколько колдунов и ведьм.
– Туда им и дорога, – оторвался от кружки с вином Конан. – Не люблю, признаться, всей этой волшбы.
– Может, и так, – пожал плечами Эрленд, – хотя, сам понимаешь, мастера пыточных дел барона Амальрика…
– Амальрика? Постой-постой… Я знал одного Амальрика. Давно, правда.
– Он тебя тоже помнит. Собственно говоря, барон и посоветовал Бьергюльфу взять тебя на службу. Вы воевали вместе когда-то?
– Было дело, – кивнул варвар. – В Хорайе. Значит, это он. Между нами говоря, я не советовал бы тебе особенно доверять этому человеку.
– Да у меня дел с ним нет и быть не может, – покачал головой Эрленд. – Он со своим отрядом остановился в Хельсингере. И в подземелье замка стали свозить разных чернокнижников и колдунов из ближайших городков и деревень, пытали их там, а потом почти всех сожгли.
– Это он может, – мрачно подтвердил киммериец, – Амальрик – человек властный и жестокий.
– Но дело не в нем, – возвратился к началу разговора Эрленд. – Я случайно слышал допрос двух колдуний и… – Он замялся.
– Говори, – подбодрил его киммериец, – у меня все останется здесь. – Он постучал себя по лбу.
– Так вот… они сказали, что герцог Гюннюльф был погублен колдуном…
– Краутвурстом, – закончил, усмехаясь, варвар.
– Откуда ты знаешь? – едва не поперхнулся от изумления аргосец.
– Оттуда, – подняв палец вверх, ответил Конан.
– Но дело в том, что этот колдун уничтожил герцога в сговоре с его младшим братом Бьергюльфом. Или ты и это знаешь? – подозрительно посмотрев на варвара, спросил Эрленд.
– Представь себе, знаю. Ничего удивительного, – усмехнулся варвар, которому такие повороты событий не были в диковинку, – земли герцогства Хельсингер обширны и богаты, и, конечно, младшему брату не хотелось прозябать прихлебателем у старшего. Он и поступил, как сотни делали до него, и тысячи поступят после… – Киммериец хмуро покачал головой и налил себе и Эрленду еще вина. – Что тебе до этого? Чем меньше знаешь, тем крепче сидит голова на плечах. Ты ведь служишь Бьергюльфу?
– Сам видишь.
– Ну вот. Что тебе еще надо? Справедливости? – Варвар рассмеялся. – Клянусь Кромом, такая служба, как у тебя, достается немногим…
– Но Хайделинда…