Текст книги "Сдирающий кожу"

Автор книги: Крис Симмс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22

Джон застегивал рубашку перед зеркалом в ванной, когда в дверь позвонили.

– Эли! Это, наверное, Рик. Ты его не впустишь? – крикнул он.

Открылась входная дверь, и послышался мужской голос, говоривший с иностранным акцентом:

– Дешевые видеофильмы! Последние голливудские блокбастеры! Все по три фунта!

Сверху Джон разглядел Рика, стоящего у входной двери со стопкой кассет в руках.

– Вы, наверное, Рик. – Элис с улыбкой посторонилась, чтобы впустить гостя.

– Добрый вечер, – сказал он уже своим обычным голосом, перекладывая кассеты так, чтобы пожать ей руку. – А вы Элис? – Рик сразу же опустил глаза на ее живот. – И сколько вам осталось до срока?

Элис смущенно положила руку на живот.

– Около шести недель.

– Ну, вы отлично выглядите. Такого сияния не добиться никаким макияжем.

Улыбка Элис стала шире; она бросила взгляд в сторону Джона.

– Спасибо. А вы не научите своего напарника говорить комплименты?

– Да, здорово у тебя получается, – заметил Джон, топая вниз по ступенькам как слон.

Элис закатила глаза.

– Ладно, мне пора, а то на поезд опоздаю. Приятного просмотра, – сказала она Рику, а потом, повернувшись к Джону, поцеловала его на прощание. – Счастливо!

Дверь закрылась, и Джон провел Рика в гостиную. Панч стоял в дверях с недоверчивым выражением на морде.

Рик замер в нерешительности.

– Это Панч – глупый пес. Да не бойся, он смирный.

Рик прошел в гостиную, по пути легонько потрепав собаку кончиками пальцев.

– Пиво будешь?

– Давай, – сказал Рик, разглядывая висящие по стенам фотографии: Джон, Элис и Панч в разных местах на природе.

– А это кто? – спросил он, показывая на молоденькую девушку с такими же, как у Джона, яркими голубыми глазами.

– Элли, моя младшая сестренка.

Рик разглядывал коллекцию компакт-дисков. Набор был довольно эклектичный: Майлс Дэвис, Пол Уэллер, «Радиохэд», «Смитс». Рик пытался отыскать что-нибудь повеселее.

– А танцевальной музыки у тебя нет, что ли?

– В каком роде?

– Ну, не знаю. Дайана Росс, Кайли, Мадонна?

– А-а, музыка для геев!.. Наверное, у Элис где-нибудь валяется «Лихорадка субботнего вечера».

Ухмыляясь, Рик поднял вверх два пальца, прежде чем вставить кассету в магнитофон.

Вернувшись домой в шесть, Элис увидела, что они сидят на прежнем месте; на столе грязные тарелки, чашки, обертки от печенья. Панч растянулся рядом с кассетами, в беспорядке разбросанными по полу.

– Ой, какая у вас тут вонища! Можно я открою окно? – спросила Элис, сморщив нос.

Рик выглядел совершенно убитым.

Джон нажал на «стоп» и вытянул ноги.

– Это просто кошмар.

Элис подняла щеколду, и Панч сразу же вскинул голову, принюхиваясь к запахам, влетевшим в комнату вместе с уличным воздухом.

– Ну, нашли что-нибудь? – спросила она.

– Абсолютно ничего. – Джон зевнул и окинул взглядом груду кассет рядом с магнитофоном. – Мы просмотрели семь платформ. Осталось шесть. Если и там ничего не найдем, придется просматривать записи камер в здании вокзала.

– Чаю хотите? Рик, останешься поужинаешь с нами?

Рик неуверенно посмотрел на Джона.

– Нет, спасибо, у меня на вечер планы.

– Ладно. А как насчет завтра? Мы ведь все равно будем досматривать?

– Спасибо, с удовольствием.

– Отлично, – произнесла Элис, отправляясь на кухню.

Рик повернулся к Джону:

– Мы сделали больше половины. Остались платформы с восьмой по тринадцатую.

Джон кивнул.

– Поезда до Манчестерского аэропорта уходят с восьмой платформы.

– Да, но нашего парня нет в списке пассажиров ни одного из рейсов.

– А поезда в Ливерпуль и дальше, в Озерный край, обычно уходят с платформы тринадцать.

– И это вполне укладывается в твою теорию, что он отсиживается в каком-то красивом местечке.

– Я чувствую, что здесь что-то не так…

Пит Грей не шел у Джона из головы. У него сейчас дневная смена, которая заканчивается в восемь вечера.

Он раздумывал, стоит ли рассказывать про свое посещение больницы «Степпинг-Хилл». Заметив, что Рик принялся убирать со стола, Джон торопливо проговорил:

– Оставь, я сам уберу.

Рик выпрямился.

– Завтра в это же время?

– Да, в это же время, – мрачно кивнул Джон.

Как только гость ушел, Джон крикнул из коридора:

– Элис, я успею быстренько кое-что сделать? – Зная по опыту, что если произнести слово «пробежка», Панч начнет прыгать по всей комнате как бешеный.

– Делай что хочешь, – откликнулась Элис.

Прозвучавшая в ее голосе отчужденность настораживала.

Джон сунул голову в гостиную и позвал:

– Пойдем, Панч, побегаем!

Пес выгнул спину и одним движением вскочил на ноги. Грязная посуда так и осталась на столе.

Ели молча. Джон едва заметил груду тарелок и чашек, которые Элис принесла из гостиной и оставила у раковины.

Он мигом проглотил ужин, аккуратно вытер подливку корочкой белого хлеба.

– Ну и как тебе Рик?

– Симпатичный, – рассеянно ответила Элис.

Джон на секунду перестал жевать и внимательно на нее посмотрел.

– Симпатичный? И только?

Она вздохнула и чуть повернулась на стуле.

– А сколько ему лет?

– Думаю, около тридцати.

– Быстро он продвигается.

– У Рика университетское образование. Он идет по спецпрограмме. Через несколько месяцев, если успешно пройдет тесты, его переведут на другое место.

Джон взял тарелки и отнес их в раковину, где скопилась гора грязной посуды. По дороге взглянул на часы.

– О черт, детка, мне надо кое-что выяснить.

– Что тебе надо?..

Но Джон уже почти бежал по коридору к входной двери.

– Скоро вернусь.

Он только успел доехать до парковки «Степпинг-Хилл», когда Пит Грей сел в минивэн и помчался домой. Джон смотрел, как его смутный контур маячит за матовым стеклом ванной комнаты. Тридцать минут спустя Грей вышел одетый в замшевые туфли, черные джинсы и белую рубашку с металлическими уголками воротника. Волосы уложены в набриолиненный кок а-ля Элвис.

Его минивэн направился в центр, Джон не отставал. Они припарковались в переулке рядом с Пиккадилли. Грей перешел на другую сторону улицы и скрылся в пабе с выгоревшими занавесками за пыльными стеклами окон.

Джон подождал пару минут, затем перебежал через дорогу. За грязным стеклом висела табличка: «Вечера знакомств», «Караоке». Вокруг таблички были приклеены маленькие звездочки с именами посередине: «Битлз», Фрэнк Синатра, «Стоунз», «Флитвуд Мэк», Элвис. Заведение явно не для молодежи.

Джон проскользнул в боковую дверь и пристроился в самом конце барной стойки – не поднимая головы, чувствуя на спине чужие взгляды. Забравшись в тень, огляделся, оценивая обстановку. Видимость веселья не давала открыто проявиться ощущению отчаяния и тоски. Чтобы стало легче, требовались дополнительные дозы алкоголя. К счастью, двойной джин с содовой всю ночь продавали вполцены.

Пит Грей в одиночестве сидел у столика рядом с караоке-центром. На сцене женщина средних лет, перевирая ноты, исполняла что-то из Алисии Киз. Она дошла до последней строчки, и обвисшая кожа слегка колыхнулась, когда певица подняла руку. Раздались слабые аплодисменты; слегка смущенная, она поклонилась, демонстрируя дряблую грудь в глубоком декольте. Когда певица сошла со сцены, Пит встал, жестами изображая крайнюю степень восхищения. Потом приглашающе махнул рукой в сторону бара, и женщина ответила улыбкой, отчего морщинки вокруг ее глаз стали еще глубже.

Джон сгорбился на табурете, не поднимая глаз от лежащего перед ним меню.

Заказав коктейли, Пит провел даму к своему столику. Двадцать минут спустя он вернулся за следующей порцией. Джон заметил, что в стакан женщины бармен не доливал ничего, кроме водки.

Ведущий объявил песню Элвиса, и Пит поднялся на сцену. Это была вариация на тему «Люби меня нежно», завершившаяся дрожащей последней нотой. Большую часть времени Грей обращался непосредственно к женщине за своим столиком. Даже свел ноги в коленях и сделал несколько жалких движений бедрами. Джона едва не стошнило, но женщина улыбалась во весь рот – похоже, он произвел на нее сильное впечатление.

Отмахиваясь от аплодисментов, Пит снова сел и быстро перешел к делу. Он положил визитку на стол, его рука скользнула к руке женщины, и их пальцы сплелись. Грей наклонился к ней и сказал что-то такое, отчего женщина моментально отпрянула. Откинувшись назад, чтобы увеличить расстояние между ними, она старалась избегать его взгляда. По-видимому, Пит все испортил. Через минуту женщина встала и прошла в женский туалет. В расстроенных чувствах Пит подцепил соломинку и стал тыкать ею кубики льда в стакане. Когда стало ясно, что дама не вернется, он вышел и сел в минивэн. Джон следовал за ним. Пит зашел в дом, и через секунду за занавесками вспыхнул голубым светом экран телевизора.

Джон посмотрел на часы. Начало одиннадцатого вечера, звонить уже было неудобно, однако он не мог удержаться. Открыв записную книжку, он посмотрел на список телефонов на первой странице. Решив, что не стоит беспокоить миссис Миллер, пожилую мать второй жертвы, он набрал номер мобильного дочери первой.

После нескольких звонков ему ответили; в трубке явственно слышались звуки бара.

– Люси. Слушаю вас.

– Люси, это инспектор Спайсер. Я расследую…

– Я вас помню.

– Отлично. Простите, что звоню так поздно, мне надо задать вам несколько вопросов. Найдется минутка?

– Да.

В голосе прозвучала настороженность.

– Вы говорили, что водили свою маму на вечера знакомств?

– Да.

– Вы когда-нибудь были в пабе «Лошади и карета» рядом с Пиккадилли?

– Да, только ничем хорошим это не кончилось.

– Ничем хорошим? Она с кем-нибудь познакомилась?

– Нет. То есть ни с кем приличным. Один тип ухитрился сунуть ей визитку, но он был такой гнусный, что я убедила маму ему не звонить.

– А что в нем было такого гнусного?

– Отношение к женщинам. Я не хотела, чтобы моя мать пополнила список его побед на одну ночь.

– А как он выглядел?

– Я называла его Жирный Элвис.

Джон взглянул на занавешенные окна Пита Грея, в которых мерцал голубой свет.

* * *

Домой он вернулся около одиннадцати. К его удивлению, Элис все еще сидела в гостиной перед включенным телевизором и читала журнал.

– Привет, детка. Я сейчас, только водички глотну.

Потрепав Панча за ушами, Джон прошел через маленький коридор в кухню. Пылесос стоял в чулане под лестницей, ковер сиял чистотой. Войдя в кухню, Джон достал с полки стакан и успел наполовину налить его, прежде чем осознал, что тарелки и чашки вымыты и убраны на место.

Он прошел в гостиную и сел в кресло.

– Ты вымыла посуду? Я же говорил, что сам все сделаю.

Элис вздохнула.

– Когда?

Она даже не повернулась в его сторону.

– Сегодня. Сейчас.

– Мне надоело ждать.

Элис подняла голову: бледные губы были плотно сжаты. Сигнал тревоги, звучавший еще днем, теперь стал гораздо громче.

– Сейчас бы ты пылесосил? Я в это время уже сплю.

– Ну тогда завтра утром.

– Ага, после дождичка в четверг!

Элис швырнула журнал на стол.

– Что случилось? – спросил Джон, удивленный ее внезапной вспышкой. Краем глаза он увидел, что Панч выскользнул из комнаты, и пожалел, что не может последовать за псом.

Элис с трудом поднялась на ноги.

– Что случилось?.. Ну ты и придурок, Джон Спайсер!

Он уставился на нее, раздумывая о том, что расследование зашло в тупик. С каждым днем Маклогин все больше злился, и его манера расхаживать по комнате расследования начинала действовать всем на нервы.

– Эли, я не ясновидящий. Я не помыл посуду. Ты из-за этого сердишься?

Какое-то время она молча смотрела на Джона. Поняв, что больше от него ничего не добьешься, вскрикнула от негодования, развернула живот и переваливающейся походкой вышла в коридор.

Еще пару секунд Джон сидел не шевелясь; в душе бурлила обида.

– Эли, если в ближайшие дни мы ничего не добьемся, убийца спустит кожу со следующей жертвы! – Он встал и прошел через комнату к двери. – Пойми, у меня такая работа. Убийцы не считаются с моей личной жизнью.

Элис успела одолеть половину лестничного пролета, держась рукой за перила. Ее плечи ходили ходуном: она старалась отдышаться.

– Ты не забыл, что у тебя скоро родится ребенок? У меня сил больше нет. Я, беременная, работаю и еще стараюсь, чтобы тут все не заросло грязью. – Она повернулась и наставила на него палец. – И я не желаю, чтобы мои усилия шли насмарку. И еще. Детская до сих пор не готова. А ты обещал, Джон, ты обещал!

Из глаз ее брызнули слезы, и Элис отчаянно принялась их вытирать. Джон внезапно осознал, как она ранима и как ей сейчас трудно. Мысль, что из-за него так расстраивается любимая, разрывала сердце.

– Я не желаю слышать дома о твоей работе! Мы ведь договорились, забыл? Поэтому перестань оправдывать свое свинское поведение работой!

Джон открыл было рот, но нужных слов не нашлось. Элис отвернулась и, осторожно ступая, преодолела оставшиеся ступени. Из ванной донесся шум льющейся воды.

Он вернулся в кухню, прокручивая в голове события последних нескольких дней. Когда он в последний раз готовил, убирался, мыл посуду?.. На его немой вопрос Панч ответил лишь взглядом печальных глаз.

– Вот так, Панч! Похоже, я все испортил.

Пес хранил молчание.

Джон взбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, постучался в полуоткрытую дверь ванной и заглянул внутрь. Элис чистила зубы с такой яростью, что едва не обдирала зубную эмаль.

– Прости меня, Эли.

Она взглянула в зеркало, и он увидел ее заплаканные глаза. Чувство вины захлестнуло его целиком. Он шагнул к ней, одной рукой обнял живот, а другой мягко обхватил ее запястье, останавливая движения щетки.

Положив голову ей на плечо, он прошептал:

– Я был полным идиотом. Прости меня. Я ничего не замечал.

Рука с зубной щеткой опустилась.

– Я мечтала о счастливой беременности. Мне не хочется плакать и переживать сейчас, когда наш ребенок…

– Я знаю, – прошептал Джон, закрыв глаза. – Я сделаю все, чтобы так оно и было.

Он начал нежно целовать Элис в шею, чувствуя, как напряжение медленно ее отпускает.

Через несколько мгновений Элис прошептала его имя.

– Да? – сказал он, не поднимая головы.

– По-моему, у меня бешенство.

– Что?

Его глаза широко раскрылись, и он заметил белую пену в уголках ее рта.

– Р-р-р… – Она улыбнулась, и от ее улыбки у него сердце едва не выскочило из груди.

Джон повернул ее к себе:

– Честное слово, Эли, я буду…

Она не дала ему договорить. Он ответил на поцелуй, раздвигая языком мятную массу, почувствовал ее руку у себя на бедре и наклонился вперед, опуская пальцы все ниже к ее раздувшимся грудям. Его руку легонько сжали, и, открыв глаза, он увидел, что она смотрит на него, подняв брови.

– Нет уж, лучше туалет отскребать, чем заниматься тем, о чем ты подумал.

Джон вздохнул.

– И даже не…

– Ни под каким видом, – ответила она с ухмылкой, освобождаясь из его объятий. Джон оперся руками о раковину и, глядя в зеркало, попробовал вспомнить, когда же они в последний раз занимались сексом.

Глава 23

Донна Пул наклонилась и легкими движениями нанесла последние штрихи макияжа на веки пациента.

– Ты выглядишь просто изумительно.

– Честно? А глаза у меня не красные?

Зеркало у кровати было сдвинуто – Донна говорила правду.

– По сравнению с тем, что было несколько дней назад, уже гораздо лучше.

Голова пациента склонилась набок, бинты слегка терлись о подушку. Раздался звонок в дверь.

– Это он!

Донна вскочила на ноги и поспешно вышла.

Как только дверь захлопнулась, за окном послышалось хлопанье крыльев. Малиновка села на окно и, склонив голову набок, выжидательно посмотрела на больного.

Пациент медленно потянулся за печеньем, лежавшим на столике у кровати, разломил его и начал крошить на покрывало. Несколько взмахов крыльями, и птичка села в нескольких сантиметрах от красных ногтей. Она клюнула крошку, огляделась, клюнула еще раз.

Если бы не моргали глаза, пациент вполне бы мог сойти за статую. Или за труп.

Шаги на лестнице приближались; птичка перестала кормиться и прислушалась. Как только двери начали открываться, она пулей метнулась обратно в окно.

Донна отошла в сторону, пропуская в комнату доктора. Пациент попытался улыбнуться.

Доктор О’Коннор медленно подошел к кровати, смахнул крошки с покрывала и присел.

– Ну что ж, давайте снимем бинты и посмотрим, как подживает лицо.

– Это больно? – Дрожащие пальцы схватились за ворот ночной рубашки.

– Ни капельки, – ответил О’Коннор, открывая свой чемоданчик. Тщательно протерев руки антисептической салфеткой, он вынул ножницы из нержавеющей стали. – А теперь не шевелите своей хорошенькой головкой: я разрежу бинты.

Лезвия ножниц сошлись, и внешний слой марли отпал.

– Отлично. – О’Коннор отложил ножницы, взялся за свободный конец и начал аккуратно разматывать бинты, скрывавшие нижнюю часть лица пациента.

Уже в самом конце на марле появились пятна водянистой бурой жидкости.

– Выделения еще есть, но это вполне нормально. Принимайте антибиотики, что я вам выписал.

Он осторожно размотал последнюю полоску, открыв овальное лицо, изуродованное тонким швом с неровными краями, проходившим по всей нижней челюсти. Оставшиеся бинты удерживали на месте две накладки по обе стороны носа. Края шва на челюсти были скреплены невероятно тонкими стежками.

Донна смотрела с нежностью. Резкие мужские черты полностью исчезли. Она подумала, что женственность ему больше к лицу.

О’Коннор наклонился, критически осматривая свою работу.

– На мой взгляд, прекрасно.

Пациент смотрел на него широко открытыми глазами.

– А шрамов не останется?

О’Коннор покачал головой.

– Это же косметический шов! Избегайте прямого солнечного света и пользуйтесь кремом, что я вам дал. Ничего заметно не будет. Теперь, дорогуша, давайте посмотрим ваш нос.

Он вытащил из чемодана пинцет и с его помощью приподнял марлю. Потом подсунул под низ лезвие ножниц и аккуратно, снизу вверх, надрезал. Пациент сидел не двигаясь, с зажмуренными глазами.

Доктор снял повязку, вынул накладки и в конце концов высвободил распухший нос. Кожа была натянута так туго, что блестела. Уродливые синяки по обе стороны от носа придавали коже пациента лиловато-желтоватый оттенок.

– Не двигайтесь. Уже почти все.

О’Коннор взял из чемоданчика фонарик толщиной с карандаш, нагнулся и посветил пациенту в ноздрю.

– Носом дышать можете?

– Могу. Но мне кажется, левая ноздря чем-то забита.

О’Коннор кивнул.

– Хрящ сросся нормально. Это просто запекшаяся кровь. Донна, вы не принесете теплой воды и полотенце?

Она вскочила на ноги и умчалась в ванную.

– Так со мной все будет в порядке?

Доктор ободряюще улыбнулся лежащему в постели пациенту.

– Разумеется. Мы ведь уже обсуждали: чтобы выглядеть так, как хочется, вам нужно преодолеть немало препятствий. Пока все идет по плану. Я определенно доволен.

Донна вернулась в комнату:

– Вот, пожалуйста, доктор.

– Благодарю вас.

О’Коннор уложил полотенце на груди пациента, как слюнявчик, попробовал воду указательным пальцем, достал ватную палочку и обмакнул одним концом в воду. Потом вставил в левую ноздрю пациента и начал очень медленно поворачивать. Ватный тампон вышел наружу в пятнах засохшей крови.

– Было больно?

– Нет, – прошептал пациент.

Доктор перевернул палочку другим концом и повторил операцию, потихоньку извлекая засохшую кровь.

– А теперь очень аккуратно попробуйте дышать через нос.

Пациент выполнил указание. Глаза его широко раскрылись.

– Получается…

– Не думал, что вас это так удивит, – сказал О’Коннор, вставая.

– Извините. – Пациент попытался улыбнуться.

Доктор защелкнул свой чемоданчик.

– Через несколько дней я приду, чтобы снять швы. А пока принимайте антибиотики и ни в коем случае не сковыривайте корочки.

Пациент слабо кивнул.

– Доктор, а как насчет других таблеток, которые я принимаю?

– Боюсь, что пока это исключено. До тех пор, пока вы не закончите курс антибиотиков. Не волнуйтесь, никаких существенных изменений за такое короткое время не проявится. И скоро вы снова сможете к ним вернуться.

Глава 24

Когда в комнате расследования раздался звонок, на часах было уже около шести вечера.

Голос замирал почти на каждом слове – женщина едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Мы только что увидели местную газету. Моей дочери нет дома. Ее нигде нет. Вся почта лежит в прихожей.

– Пожалуйста, успокойтесь, мадам. Что лежит в прихожей?

– Почта. Мы отдыхали на Канарах, а вернулись – ее нет.

– Вы можете назвать ваше имя и адрес?

– Дебби Янг. Ее зовут Тайлер. У нее каштановые волосы до плеч.

Она разрыдалась, и трубку взял мужчина. Его голос был ровным, как стоячая вода.

– Мы живем на Роуфилд-роуд в Стратфорде.

– Благодарю вас, сэр. Мы сейчас говорили с вашей женой?

– Да.

– Значит, вы только что вернулись из отпуска?

– Мы пробыли на Лансароте десять дней. Тайлер должна была поехать с нами, но у нас возникла ссора, и она осталась дома. Ей восемнадцать лет. Около пяти с половиной футов ростом.

– У нее есть какие-нибудь особые приметы?

– Пирсинг в ухе, в правом ухе. И татуировка.

– Какая именно татуировка?

Помолчав немного, мужчина с трудом выдавил:

– «Бетти Буп». В нижней части живота.

– Маринованная утиная нога на гриле с пряным инжиром? – поинтересовался официант. В каждой руке у него было по тарелке, от которых поднимались струйки пара.

– Это моей жене. – Мужчина махнул рукой в другой конец стола, накрытого безупречно белой льняной скатертью.

– Ягненок, тушенный со сладким перцем, – объявил официант, ставя перед ним вторую тарелку. – Приятного аппетита.

Он отошел, оставив гостей изучать содержимое тарелок; от предвкушения глаза у них заблестели.

– Пахнет приятно. – Женщина насадила инжир на вилку, отправила его в рот и смежила веки, поглощенная вкусом.

– Нравится? – спросил мужчина, отрезая кусочек мяса.

Женщина кивнула, откинулась на спинку стула и устремила взгляд через воды Манчестерского канала на серебряные изломы здания Музея империалистических войн.

– Знаешь, – сказала она, промокая уголок рта кончиком салфетки, – если смотреть отсюда, то становится понятен замысел Дэниэла Либескинда. Пересекаются пространства трех стихий – земли, воздуха и воды. Три арены военных конфликтов двадцатого века.

Ее муж отхлебнул из бокала каберне-совиньон и кивнул.

– Ну, не зря же он выиграл самый престижный в мире архитектурный конкурс.

Женщина снова опустила глаза на воду, наслаждаясь обстановкой и атмосферой. Внезапно ее внимание привлек большой белый предмет прямо под окнами. Он медленно проплывал мимо; усевшаяся на труп чайка острым клювом ковырялась в глазнице чудовищно раздувшегося лица.

Джон стоял не двигаясь и смотрел на тело Тайлер Янг. Она бросила школу в шестнадцать, сменила несколько мест работы – нетерпеливая, уверенная, что в мире должно быть что-нибудь поинтереснее. Когда Тайлер была моложе, она выиграла конкурс красоты и с тех пор грезила карьерой топ-модели.

Но она так и не выросла выше пяти футов семи дюймов, то есть сильно недотягивала до Наоми, Гизеллы и Кармен. Не так давно Тайлер попыталась устроиться в топлес-бар «Темптерс» официанткой, надеясь, что там ее красоту наконец-то оценят. Ей отказали, посоветовав увеличить размер груди на два размера, чтобы получить работу.

Разразился скандал. Тайлер заявила, что, вместо того чтобы отдыхать на Канарах, она лучше потратит деньги на пластическую хирургию. Родители отказались обсуждать эту идею, и она хлопнула дверью.

Теперь Джон смотрел на ее грудную клетку: кожа с молочных желез была удалена, сквозь восковой слой фасции просвечивали пекторальные мышцы. Пит Грей мог заполучить такую девушку, как Тайлер Янг, только за деньги. Могла ли она пойти на такое, чтобы оплатить операцию?

Джон постучал пальцем по подбородку, крепко прижав руки к груди в зябком воздухе мертвецкой.

А может, она и есть та проститутка, что они видели на пленке с камеры видеонаблюдения вместе с Гордоном Дином?

Где-то вдалеке открылась дверь, и послышалось металлическое клацанье: по коридору везли тележку. Вскоре пластиковые занавески раздвинулись, показалась каталка, а за ней – двое санитаров. Они подкатили ее к секционному столу из нержавеющей стали: сверху на каталке стоял длинный ящик из фибергласа.

– Если останетесь, вам придется не дышать.

Это произнес вошедший следом патологоанатом, одетый в защитный комбинезон.

– Что у вас? – спросил Джон.

– Всплыл в Манчестерском канале, прямо напротив террасы ресторана в театре «Лаури». Каков подарочек тем, кто зашел туда поужинать перед спектаклем!..

– Утопленник? Выберусь-ка я в аквариум.

– И правильно. Он пробыл в воде с неделю или около того. – Патологоанатом кивнул в сторону трупа Тайлер: – Мы можем ее убрать?

– Да, спасибо.

Джон прошел в соседнюю комнату, раздумывая, как признаться Рику, что он следил за Питом Греем.

В секционном зале санитары открыли ящик и перенесли тело, завернутое в кусок полиэтилена, на стол.

Пока патологоанатом раскладывал инструменты на боковой полке, один из ассистентов снимал полиэтилен. На столе остался чудовищно раздутый труп в позе эмбриона; лодыжки и запястья были связаны вместе, на желтой коже проступила сетка голубоватых линий.

Скривившись от отвращения, инспектор смотрел, как санитар аккуратно снимает пластиковый пакет для вещдоков, надетый на голову жертвы. Шея была свернута, безглазое лицо – бесформенный белый комок, короткие темные волосы на макушке напоминали ермолку, на ягодице красное пятнышко…

Джон нажал кнопку интеркома, и микрофон передал его голос в секционный зал.

– Прошу прощения, вы не посмотрите, что там на заднице?

Один из санитаров подошел и наклонился над телом.

– Татуировка. Красный бесенок с трезубцем.

Джона прошиб холодный пот.

– Мне отсюда не видно… Нет ли еще одной на лопатке?

Санитар передвинулся к концу стола и заглянул вниз.

– Есть. Рисунок сильно деформирован, но похоже на божью коровку.

– Спасибо.

Джон достал мобильный и позвонил Рику:

– Скажи Маклогину, что Гордон Дин нашелся.

* * *

– Так, значит, патологоанатом считает, что он пробыл в воде около десяти дней? – спросил Рик, потягивая джин с колой.

Джон поставил свое пиво на стол.

– Ну да.

Губы Рика слегка шевелились, пока он выстраивал в уме последовательность событий.

– При таком раскладе Дин все равно успевал совершить убийство Тейлор Янг. Может, после этого он почему-то решил покончить с собой?

Джон покачал головой:

– Нет, десять фунтов тебе не светят. Если он покончил с собой, то почему у него связаны лодыжки и запястья?

Рик потер виски.

– Но если он не убивал Янг, то у нас нет никаких зацепок по Мяснику.

– Вообще-то одна зацепка есть.

– Что ты имеешь в виду?

Джон помолчал, затем посмотрел Рику прямо в глаза:

– У нас по-прежнему есть версия Пита Грея. Я за ним следил.

– И когда же?

Джон пожал плечами:

– Вечерами. Я пару раз застал, как он выходил с работы после смены. Один раз проехал за ним в бар.

– И когда ты собирался мне сказать?

– Я просто не успел до того, как нашли Гордона Дина.

– Неужели? – саркастически поинтересовался Рик.

Джон ответил ему прямым взглядом.

– Честно. Он отправился на вечер встреч в караоке-бар одетый, как Элвис. Завел разговор с женщиной, дал ей свою визитку… А потом брякнул что-то неудачно, и она ему отказала.

Рик все больше сердился.

– Ты все это делал за моей спиной?

– Я ведь не думал, что, угробив столько времени на просмотр, ты готов еще и за Питом Греем следить.

– Не пудри мне мозги. Ты даже не спросил. Хотя мы должны работать вместе.

Рик допил свой джин и поднялся, чтобы уходить.

– А мы и работаем вместе. Ты можешь меня выслушать?

Рик остался стоять.

– Я звонил Люси Роуландс, дочери первой жертвы. Ее мать была однажды на вечере знакомств, и какой-то мужчина дал ей свою визитку. Это было в том же баре, куда ездил Грей, когда я за ним следил. Люси сказала, что он был гнусный тип, и назвала его Жирным Элвисом.

– Ты говорил с женщиной, которую он спугнул?

– Нет. Когда я проследил за ним до дома и вернулся в бар, ее уже не было. Но Пит Грей вполне мог там познакомиться с Анжелой Роуландс и Кэрол Миллер.

– Отличная работа. Сам и доложишь Маклогину, – проронил Рик и вышел.

Джон вздохнул и сделал большой глоток. Это не принесло ему облегчения.

Зазвонил мобильный. На экране высветился номер Ники Кингстон, судмедэксперта.

– Привет, Ники. Как дела?

– Спасибо, хорошо. А почему у тебя голос такой грустный?

– Долгая история.

– Что ж, отлично. Ты давно обещал меня угостить, вот, пока будем пить, и расскажешь. Ты сейчас где?

Когда Ники вошла в «Бычью голову», держа под мышкой маленький чемоданчик, его пиво было уже допито.

Джон помахал ей рукой.

– Что там у тебя?

– Но-но. – Она погрозила ему пальцем. – Не вздумай зажать выпивку.

Джон улыбнулся и поднялся на ноги.

– Что будешь пить?

– Джин с сухим мартини.

Джон вернулся со стаканами и сел за столик.

Ники осматривала пепельницу на предмет только что затушенных окурков.

– По-прежнему не куришь?

– Нет, конечно, – запротестовал Джон.

Она бросила на него испытующий взгляд из-под ресниц.

– Не веришь? – рассмеялся он, протягивая к ней руки. – Что я должен сделать, чтобы тебя убедить?

Взглянув еще раз на пепельницу, она заявила:

– Есть лишь один способ узнать наверняка, курил ты или нет. Но для этого еще слишком рано. – Она переставила пепельницу на соседний стол. – Так что за долгая история?

Улыбка исчезла с лица Джона.

– Ты видела Рика Сэвилла, с которым я сейчас работаю?

– Ну и?..

Ники тянула джин из бокала, ее глаза блестели над кромкой стекла.

Джон вспомнил взгляды, которыми они обменялись около места, где было обнаружено тело Тайлер Янг, снова почувствовал укол ревности и отчего-то сказал:

– Он тебе понравился?

Она улыбнулась:

– Симпатичный. Сомневаюсь, правда, что я в его вкусе.

Ее ответ привел Джона в замешательство.

Ники сочувственно пожала его руку.

– Мне кажется, он гей.

Джон раскрыл рот от удивления.

– Он на самом деле гей.

– Ты серьезно, Шерлок? И когда ты об этом узнал?

– Почти сразу. А ты-то как догадалась?

– Женская интуиция.

Она замолчала.

– Тебе стало обидно?

– Да нет же! – Он почувствовал, что у него краснеет шея. Черт!

– Так и есть! – В голосе Ники послышались торжествующие нотки. – Ты меня приревновал!.. Даже если бы он не был геем, он все равно не в моем вкусе.

Она посмотрела на испещренные шрамами руки Джона, потом на его губы.

– Мне не нравятся гладенькие мужчины.

Джон отвел глаза.

– Я в свое свободное время расследовал тут одну версию…

– И что?

– Ему не говорил. А когда сказал, он на меня взъярился.

– Ничего удивительного. Геи часто бывают излишне эмоциональными.

Джон попытался восстановить справедливость.

– Ну, с моей стороны это было не совсем честно. Получается, что я его поимел. – Поймав ее взгляд, он поправился: – Ты понимаешь, что я хотел сказать.

– Думаю, да. – Ники усмехнулась.

Джон хлебнул из своего стакана.

– Вообще-то анализы, что я просил тебя сделать, относятся как раз к этой версии. Поэтому не томи, выкладывай, что у тебя за новости.

Она потянулась за чемоданчиком.