Текст книги "Сдирающий кожу"

Автор книги: Крис Симмс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Бившийся между висков тяжелый шар вытащил Фиону из глубины беспамятства. Она не открывала глаз, прикидывая, исчезнет ли он сам собой, если удастся заснуть. Тем не менее сознание постепенно пробуждалось. Стал различим ровный гул проезжающих за окном машин, дал о себе знать стоявший в воздухе запах застарелого пота и перегара. Фиона чувствовала, что уже светло. Она попыталась перевернуться на спину, но ее руки что-то держало.

Фиона раскрыла глаза, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Глаза закрывала какая-то материя…

Фиону охватила паника. Она резко дернула головой, и тут материя соскользнула с ее лица. Взору предстал прикроватный столик, пустой, если не считать настольной лампы и квадратика фольги, разорванного почти пополам.

Фиона забилась, стараясь высвободиться, и обнаружила, что руки удерживает только простыня – та же, что накрывала лицо. Рядом кто-то храпел. Она снова посмотрела на разорванную фольгу. Это была обертка от презерватива. Сев и вытянув ноги, Фиона поняла, что недавно занималась сексом. Ее замутило. Обернувшись через плечо, она увидела коммивояжера, лежавшего лицом в подушку, в уголке его рта блестела слюна. Мередит? Мерсер? Коммивояжер спал, рядом стояла недопитая бутылка шампанского.

Фиона медленно огляделась. Она была в гостиничном номере, ее одежда валялась на полу рядом с кроватью. Осторожно выбравшись из постели, она подобрала вещи, прошла в ванную и заперла дверь. Фиона едва успела дойти до раковины, как ее вырвало едкой коричневой жидкостью, и тут же в ноздри ударил кислый приторный запах. Она отвернула краны, и в потоке воды, смывающем эту жижу, показались прожилки слизи. Ее снова стошнило.

Боль, пульсирующая в голове, волнами докатывалась до коренных зубов. Фиона налила в стакан воды и начала пить маленькими глоточками. Желудок спазматически сжался, однако вода осталась внутри. Навалилась ненависть к себе, неизменно следовавшая за запоями, как старый ржавый танкер за буксиром. Сейчас к ней примешивался и стыд. Захотелось свернуться комочком и заплакать. Только не здесь. Где угодно, только не здесь.

Она оделась, стараясь не наклонять голову, чтобы не усиливался стук в висках. Туалетные принадлежности коммивояжера лежали на полке над раковиной. Чувствуя себя воровкой, Фиона достала из несессера зубную пасту и выдавила немного на палец. Потом размазала ее по зубам и по всему рту. Язык невыносимо жгло – и ладно, так ей и надо.

Глядя на себя в зеркало, Фиона причесалась, стерла салфеткой комочки туши. Когда она выходила, дверь в ванную громко щелкнула. За углом, в комнате, послышался какой-то шорох, и она затаила дыхание.

– О Господи, ну и ночка! – простонал коммивояжер.

Фиона рванулась к двери и выбежала наружу. В конце концов отыскала лифт, прошла через холл и оказалась на улице. Щурясь от яркого солнечного света, огляделась. Портленд-стрит, дальше Пиккадилли-Гарденс и прямо напротив – автобусная станция. Цифровое табло показывало время – 8.43. На улице полно машин и чистых, умытых, спешащих на работу людей. Фиона обхватила руками живот и двинулась к автобусной станции, не отрывая взгляда от мостовой.

Пройдя метров тридцать, она заметила справа от себя бар, где познакомилась с коммивояжером; официанты за закрытыми дверями убирали со столов стаканы, многие наполовину полные.

На станции было полно автобусов: одни заезжали, чтобы высадить пассажиров, другие, уже пустые, выезжали. Двигатели подвывали на высоких оборотах, повсюду слышались гудки, воздух был наполнен дымом выхлопов. Стоя перед расписанием, Фиона с трудом пыталась сообразить, как же ей добраться до дома.

Полчаса спустя она выбралась из автобуса, со вздохом облегчения вставила ключ в замок входной двери и едва не прошла мимо небольшой стопки писем на свое имя.

С недобрым предчувствием, что это окажутся счета, Фиона открыла дверь в свою комнату, бросила нераспечатанные письма на кровать и сразу же отправилась на второй этаж, в душ. Потом, уже сидя в домашнем халате, взяла надписанный от руки конверт. В нем оказалась открытка из салона: все желали ей счастья в новом доме. Увидев подписи, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и даже на какой-то момент забыла о головной боли. Однако при виде оставшихся писем боль вернулась с утроенной силой. Это были квитанции за электричество, газ и воду. Предлагалось заплатить через «Дайрект дебит», за что сулили скидку в пять фунтов. Фиона кинула взгляд на свою сумку – ей едва хватило денег на билет до дома.

Машинально она поднялась на ноги и открыла полку над раковиной. В бутылке виднелось на три пальца джина. Она перелила содержимое в стакан и села. Слезы брызнули у нее из глаз, когда она подумала о последних годах своей семейной жизни.

Чем больше Фиона боялась мужа, тем чаще прикладывалась к бутылке по вечерам, когда Джефф был в пабе. Может, ее к тому подталкивали одиночество и страх? «Сами догадайтесь», – подумала она, молча поднимая стакан.

Со временем Фиона стала выпивать все больше и все чаще, и с каждым разом становилось все труднее находить деньги на очередную бутылку. Она договорилась с Мелвином, чтобы получать часть зарплаты наличными, и прятала запасы под раковиной, в большой кастрюле, в которую Джефф никогда не заглядывал. Оставалось лишь незаметно выносить пустые бутылки – выбрасывать их в урны рядом с магазинами или просто оставлять у обочины, если на улице никого не было.

Фиона посмотрела на стакан и преисполнилась жалостью к себе. Господи, никто так сейчас не нуждается в глотке спиртного, как она. И это вовсе не значит, что у нее проблемы с алкоголем!..

Глава 20

Снова Рик оказался на месте раньше его, и Джон почувствовал легкий укол самолюбия.

– Встаешь с первым воробьиным чириканьем?

– Откуда такое выражение?

Джон на минуту задумался.

– От деда слышал. Наверное, ирландское.

– Да, ты ведь говорил, что твоя семья из Голуэя.

– Из рыбацкой деревушки Раундстоун. Был когда-нибудь на западном побережье Ирландии?

Рик покачал головой.

– Съезди, не пожалеешь. Если повезет с погодой, увидишь самое красивое место на свете.

– А у тебя в семье все служили в полиции?

Джон рассмеялся:

– Нет, я первый. Мой прапрадед и два его брата приехали сюда работать землекопами на прокладке Манчестерского канала. Мой дед вначале тоже этим занимался, но потом стал другим зарабатывать.

– И чем же?

Джон приложил все усилия, чтобы в его голосе не было слышно гордости.

– Он был чемпионом по кулачному бою. На призовые деньги он вытащил семью из трущоб Маленькой Ирландии.

Рик хмыкнул:

– Да, это кое-что объясняет.

Джон почувствовал, что заливается краской. Рик явно намекал на вчерашнюю стычку.

– Кулачные бои тогда были жутко популярны. Дед стал настоящей знаменитостью… Впрочем, ладно. Что тут у тебя?

– Кассета из «Новотеля». Администратор оставила, спасибо ей.

– Ты уже посмотрел?

– Когда бы? – Рик встал. – Ну, посмотрим?

Они прошли в соседнюю комнату, где стоял видеомагнитофон. Джон сразу же открыл окно, а потом взял пепельницу, полную окурков, и убрал ее на подоконник. Рик вставил кассету, включил телевизор и взял пульт. На кассете оказались отдельные кадры, снятые с интервалом две секунды. В результате получилось несвязное дергающееся изображение, при виде которого хотелось лезть на стену.

– О Господи, сбегать, что ли, за парацетамолом? – вздохнул Джон.

– По данным отеля, Дин заселился в два часа семнадцать минут пополудни, – заметил Рик, ставя запись на медленную перемотку, отчего изображение стало еще более дискретным. После десяти минут жужжания механизма он снова нажал на «воспроизведение». – Вот он, еще пока с усами.

Они увидели, как Гордон Дин подошел к стойке регистратора, а затем скрылся в лифте, неся в руке большую сумку и чехол для костюма.

Джон сверился с блокнотом.

– Все сходится: он был последним клиентом в парикмахерской в «Аффлекс-палас» примерно в шесть, а в семь ужинал в «Донне Антонио».

Рик снова переключил на медленную перемотку и остановил в 6.15. Через несколько минут Гордон Дин появился на картинке. Он шел к лифту. Волосы были коротко подстрижены, усы исчезли.

– «Я не та, что прежде», – вполголоса пропел Рик.

Через тридцать пять минут он снова вышел, на сей раз в черной рубашке.

– Пока все без неожиданностей. – Джон заглянул в свои записи. – Следующие несколько часов он будет ходить по увеселительным заведениям. Мы знаем, что он заплатил по карте на заправочной станции в Ардвик-Грин в три ноль восемь утра. На Миллер-стрит выбрал кредит до конца. Потом заплатил за парковку на станции Пиккадилли в семь ноль пять. И тут есть еще одна странность.

– Какая? – Рик нажал на паузу.

– Если он ехал от «Новотеля» до станции Пиккадилли, то этот банкомат ему совсем не по дороге. Почему бы не воспользоваться банкоматами на Портленд-стрит или на самой Пиккадилли?

Рик, похоже, не понимал.

– Пойдем, я тебе покажу.

Они прошли в большую комнату, где на стене висела карта Манчестера.

– Вот она – Миллер-стрит. Какой смысл делать крюк?

– Да, теперь я понял.

Джон поднял палец.

– Единственная возможная причина избегать банкоматов в центре – стремление остаться неузнанным. – Он описал пальцем круг над головой. – Манчестер имеет самую развитую сеть камер видеонаблюдения во всей стране. Почти у каждого банкомата есть камера. Но я уверен, что банкомат на Миллер-стрит – исключение.

– С чего вдруг он стал так осторожен?

– Понятия не имею.

Рик покрутил в руках пульт видеомагнитофона.

– Предлагаю следующую версию: он отвозит ее куда-нибудь на съемную квартиру, душит и снимает кожу, затем выбрасывает тело на пустыре в Бельвью. Что-то его спугнуло; он в панике снимает деньги из банкомата и бежит из города.

– А если по-другому: он покупает презервативы на заправке, они едут в «Новотель» и приступают к делу. Час спустя он так потрясен ее способностями, что решает: «Да пошло все к черту, я возьму кредит, сяду в поезд и уеду с ней куда-нибудь подальше. Куда-нибудь в глушь, где нет банкоматов».

Рик покачал головой, взвешивая аргументацию.

– Это не объясняет его внезапную скрытность. Я бы сказал, что семь против одного за то, что моя теория верна.

– Ерунда, – ответил Джон. – Десять фунтов мои.

Рик рассмеялся:

– Ладно, нам нужно только найти в записях «Новотеля» тот момент, когда он зашел в номер. В промежутке между тем, как он отъехал с заправки и получил деньги в банкомате на Миллер-стрит.

– Да это почти четыре часа! – заметил Джон, выходя из комнаты. – Пойду схожу за кофе и парацетамолом!

Они добрались до 6.04 утра, когда раздался щелчок и кассета остановилась. Еще мгновение напарники смотрели в пустой экран, прежде чем уставиться друг на друга.

– Черт! – воскликнули оба в один голос.

Рик вынул кассету и посмотрел на наклейку.

– Тут записаны ровно сутки: с шести утра до шести утра.

– Значит, нам нужна следующая. Как всегда!

Рик указал на телефонный номер на наклейке.

– Ничего страшного. Я позвоню. – Он достал мобильный и набрал номер. – Могу я поговорить с Кристиной?

Короткая пауза.

– Алло, Кристина? Это Рик Сэвилл. Я сегодня утром забирал у вас кассету видеонаблюдения… Замечательно… Послушайте, вы не могли бы дать нам и за следующий день? Отлично, мы скоро.

Странно было входить в помещение, которое в последние несколько часов они рассматривали на экране. Кристина была на месте, с привычной улыбкой на лице.

– Добрый день, – сказал Рик, – извините за беспокойство.

– Да не за что, – ответила она, слегка краснея. – А вы хотите ее… как вы выразились, изъять?

Джон с Риком переглянулись.

– Давайте мы сначала просмотрим ее у вас в офисе. Нас интересует только первый час.

– Конечно. Прошу вас.

Она подняла откидную дверцу у стойки и провела их внутрь. Вставив кассету, нажала кнопку воспроизведения и отошла в сторону. По экрану побежала рябь, появились разрозненные кадры, потом картинка установилась. В фойе было многолюдно. Слишком многолюдно для шести часов утра.

Джон указал на время в углу экрана:

– Шесть пятьдесят восемь утра. Где первый час?

Кристина выглядела очень расстроенной.

– Вероятно, ночной дежурный забыл поменять кассеты. Мне очень жаль.

Выйдя из отеля, Джон пнул ногой стену.

– Вот так всегда!

– Что поделать. Теперь, пока ничего нового не выплывет, этот след нам ничего не даст, – мрачно произнес Рик.

– Можно еще посмотреть записи камер видеонаблюдения на Пиккадилли, – скривился Джон. – Если мы их там засечем, то даже узнаем, на каком поезде они уехали.

– Конечно!

– Рано радуешься. У моей половины на Пиккадилли в прошлом году вырвали сумку. Я был у них в диспетчерской и видел, сколько там мониторов. А после подготовки к Играм Содружества стоит только сунуть туда кончик носа – тут же попадешь на пленку.

– Так это же хорошо.

– Да, если тебе не надо просматривать все эти записи самому. В здании вокзала не меньше двадцати станций, причем на каждой по нескольку платформ.

Рик вздохнул.

– А что нас интересует? Машину оставили в гараже в семь ноль пять. Значит, только следующий час.

– Не забывай, там тридцать пять камер.

– Тридцать пять часов записи. Думаю, имеет смысл поделить их между теми, кто не занимается оперативным расследованием.

– Такую нудятину? Ставлю еще десять фунтов, что Маклогин поручит это дело мне, а значит, и тебе.

Рик скривился.

– Нет, тут я пас. Если будем сидеть у видеомагнитофона по семь часов в день, уйдет дней пять.

Джон простонал, вспомнив про спартанскую обстановку и запах окурков.

– У тебя дома есть видео?

– Нет, только диск-плейер.

– У меня есть. У меня и посмотрим.

Рик кивнул.

– А сейчас куда?

Джон посмотрел на часы.

– Лучше вернуться на глаза Маклогину. Я намерен выжать все, что можно, из временного затишья.

Глава 21

Джон плечом открыл дверь регбийного клуба «Чидл-Айронсайд» и с грохотом плюхнул сумку на пол в баре. Команда уже почти собралась: часть игроков сгрудилась вокруг круглого стола, разглядывая последний номер «Спорта» с полуголыми девицами на каждой странице.

– Здорово, Джон! Собрался играть? А я уж решил, что ты завязал! – улыбнулся немолодой уже мужчина с кустистыми ресницами.

– Не сердись, Херди. Выдалась свободная минутка, и я подумал: черт возьми, сегодня суббота! Пойду лягу костьми вместе с парнями.

– Хочешь сказать, что Элис тебя выпустила? – поинтересовался молодой парень с наголо обритой головой, державший в руках бутылку «Лукозейда».

– Ладно, посмотрим, что ты запоешь, когда твоя хозяйка будет на сносях, Уэтси, – ответил Джон с усмешкой.

– Я позабочусь, чтобы такого не случилось, – вмешался Херди, и все засмеялись.

Дверь раздевалки распахнулась, и оттуда вышел капитан, уже в форме.

– Хватит вам языками молоть, обормоты. Через сорок минут начало матча. Идите переодеваться.

Раздевалка провоняла массажным кремом. Джон снял свитер, сел, открыл сумку и достал ботинки.

Капитан сидел на корточках посередине комнаты у груды регбийных футболок. Он выкрикивал номер, а потом футболка летела к игроку с напутствием на игру.

– Номер три, Чико. В схватках ты сегодня должен стоять как скала.

– Номер шесть, Бэмби, ты должен выпрыгивать, как лосось из реки.

– Номер четырнадцать, Куки. Держи своего противника. В прошлый раз он заносил без помех.

– Номер семь, Слайсер. – Рубашка ударилась Джону в грудь. – Действуй как обычно. Пусть они пожалеют, что родились на свет.

Джон кивнул, приятно удивленный, что кличка Слайсер – Нож, которую ему дали, когда он играл за Стокпорт, нашла его и здесь. Двое игроков, сидевших рядом с ним на скамейке, хихикали над картинкой в мобильном телефоне.

– Посмотри-ка, Джон. Подружка Эша сделала себе новые сиськи. Видал?

Весь экран мобильника занимало изображение молодой женщины. Она с гордым видом улыбалась в объектив; коротенький топик обтягивал колоссальных размеров груди.

Джон поднес телефон поближе к глазам, а потом поглядел на Эша:

– Она правда твоя подружка?

Тот кивнул, сияя от гордости, и изобразил руками в воздухе воображаемую грудь.

– Раньше у нее была чашка B, а теперь стала два D. Чудо современной медицины.

– Ну и как они на ощупь?

– Твердые как камень. Даже не колышутся, когда она лежит на спине, а я – сверху. Мне нравятся.

Футболка угодила ему в лицо.

– Эш! Ты об игре должен думать, а не о силиконовых сиськах!

Джон с озадаченным видом вернул телефон. Во время беременности размер груди у Элис увеличился, но, хотя поначалу новизна ощущений еще прельщала, Джон не мог себе представить, что теперь ее грудь всегда будет такой. Слава Богу, Элис его успокоила.

Через полчаса они вернулись с тренировочного поля в раздевалку, чтобы получить последние указания перед битвой. Шипы клацали по бетонному полу, лица блестели от пота. Джон тихо сел в самый угол. Глубоко дыша, глядя в пол прямо перед собой, он мысленно проигрывал в голове первые секунды матча. Нужно сразу же навязать противнику свою волю, подорвать его уверенность в себе.

– Ладно, – объявил капитан. – Сейчас все быстренько сходите пописайте. Чтобы через минуту были здесь.

Джон положил ладони на ляжки и покачивал коленями вверх и вниз, думая о моменте, когда судья даст свисток к началу игры.

– Я требую полной сосредоточенности на игре. Через десять минут после начала матча ваши противники должны почувствовать себя так, словно по ним проехались паровым катком. Не дадим писклявым скаусам [3]3
  Скаус – прозвище жителя Ливерпуля.


[Закрыть]у нас хозяйничать!

Несколько игроков прорычали:

– Не дадим!

– Я сказал: не дадим писклявым скаусам хозяйничать у нас дома!

– Не дадим! – в один голос проревела вся команда.

Капитан расхаживал взад и вперед посредине узкой комнаты, смазывая брови вазелином.

– Встали! В круг!

Все встали, положив руки на плечи друзей по команде. Капитан стоял посредине, медленно оборачиваясь вокруг своей оси.

– Всем смотреть мне в глаза! Хорошо. Я чувствую. Я вижу. Вам нужна победа. На раскачку времени нет. Валите их с ног, прежде чем они успеют очухаться. Ну все, ребята, пошли.

Они дружно ринулись к дверям, но тренер, бывший морской пехотинец – гора мышц при полном отсутствии шеи, – ухватил Джона за рукав и отвел в сторонку.

– Слайсер, ты пропустил игру в гостях, но нам сильно подгадил их правый крыльевой форвард. Эта скотина симулирует офсайд, придерживает мяч в руках и при первой возможности выбивает за боковую линию. Не давай ему и пальцем к мячу прикоснуться. Ты меня понял?

– Понял, командир, – кивнул Джон.

После матча в баре было полно народу. Сюда пришли обе команды, но у игроков «Айронсайд» глаза светились ярче. Собравшись в небольшие группки, они обсуждали самые острые моменты прошедшего матча.

Джон стоял в конце барной стойки, к правой руке у него был примотан пакет со льдом. Он пил апельсиновый сок – после матча организм требовал восполнения жидкости.

Подошел капитан.

– Отличная игра, Джон.

– Спасибо, – ответил он, скосив глаза в другую сторону бара, где собрались игроки команды противников.

Капитан проследил за направлением его взгляда.

– Парня немного шатает, но в целом все нормально. Ты здорово ему врезал.

Джон пожал плечами:

– Сам напросился.

Несмотря на небрежный тон, Джон почувствовал облегчение. На поле он всегда бился до последнего, однако после финального свистка приходило понимание, что в команде противника играют обычные парни, такие же, как он. Им тоже надо кормить семью. А кто это будет делать за них, если они валяются на больничном с сотрясением мозга?

– Как рука? – спросил капитан.

– Заживет.

– Пиво будешь?

Джон взглянул на свой почти пустой стакан.

– Нет, спасибо, приятель, мне пора.

Капитан понимающе кивнул.

– Придешь на тренировку?

– Постараюсь. С последним делом у меня работы выше головы.

Он допил сок и выскользнул в боковую дверь.

Едва Джон ступил на кухню, как Панч ринулся к нему, скребя когтями по полу. Элис и его младшая сестра Элли сидели, склонившись над каким-то журналом. Инспектор швырнул сумку к стиральной машине, так что она пролетела пару метров, скользя по линолеуму, и потянулся к собаке. Панч сразу же принялся обнюхивать его раненую руку.

Джон раздумывал о том, какая все-таки у собаки удивительная способность чувствовать травмы, когда Элис воскликнула:

– О Господи!

– Что такое?

– У тебя рука как воздушный шар! Что случилось?

Джон поднес ее к глазам, словно в первый раз увидел.

– Наверное, кто-то наступил.

– Да, это мы уже слышали, – сказала Элли с ехидной усмешкой. – Чья-то физиономия случайно налетела на твой кулак.

Джон бросил на нее быстрый взгляд.

– И что хорошего в этой дурацкой игре, не понимаю, – вздохнула Элис. – Возьми лед в морозильнике.

Джон открыл холодильник.

– Хочешь пива, сестренка?

– Давай.

– Элис, тебе достать что-нибудь попить?

– Нет, спасибо, не надо.

– Что за фигню вы тут читаете? – спросил он, заглядывая в глянцевый журнал, разложенный на столе.

– «Вторая молодость с ботоксом», – ответила Элли, не поднимая глаз.

Текст перемежался фотографиями знаменитых женщин, выходящих из знаменитых косметических клиник.

– Ха! – воскликнула Элис с торжествующим видом. – Я так и знала! Слишком уж хорошо она выглядит!

– Какая там была премьера, на которой она выглядела просто ужасно?..

Джон понял, что в разговор его не приняли. Он опрокинул поднос со льдом в раковину, набрал пригоршню кубиков и положил их на полотенце. Завязав полотенце в узел, с силой швырнул его об пол. Лед с треском раскололся. Панч тут же на всякий случай начал обнюхивать место удара.

Джон присел и опустил левую руку на большой живот Элис.

– Как маленький?

– Сейчас уснул. А чуть раньше пихался как ненормальный.

Указывая пальцем в следующую статью, Элли сказала:

– Я хочу попробовать эту диету.

Джон повернул к ней голову:

– У тебя нет лишнего веса.

Элли улыбнулась:

– Спасибо. Диета примитивная. А главное, иногда можно побаловать себя чем-нибудь вкусненьким.

– Элис, – взмолился Джон, – скажи, что ей не надо худеть.

Элис не отрывала глаз от страницы.

– Да, на первый взгляд все просто. Давай вместе попробуем, когда ребенок родится. Мне точно понадобится сбросить пару фунтов.

Джон грустно посмотрел на Панча:

– Ну что, посмотрим «Симпсонов»?

Он только-только сел поудобнее в кресле, когда в дверь заглянула Элис.

– Ты надолго-то не устраивайся. Мы сейчас уходим, не забыл?

Джон демонстративно вытянул ноги, ломая голову, куда это они договорились пойти.

– Таки забыл? О Господи, Джон, какая ты свинья!

Джон сделал вид, что массирует больное колено.

– Я не забыл.

– Да? И куда же мы идем?

В момент, когда молчание достигло критической точки, он вспомнил.

– На курсы будущих родителей в центре здоровья. Что, пора?

Элис посмотрела на него с подозрением.

– Да, в половине седьмого, как всегда. Ты поведешь.

Она перенесла свой живот из дверного проема в гостиную, а Джон с сожалением поставил банку пива на стол. Обстановка на этих занятиях действовала на него удручающе: организаторы с радостными лицами весело и бодро рассказывали о возможных осложнениях, и хотя на лицах будущих родителей играли счастливые улыбки, в их глазах ясно читалось смятение.

– До скорого, Панч. – Джон выключил телевизор и безропотно побрел к двери. В коридоре он услышал доносящийся с кухни стук посуды.

– Ты что-то там готовишь, сестренка?

– Спагетти. Возвращайтесь.

– Добрый вечер. Чай или кофе? – приветствовала их пожилая женщина, пока Джон придерживал дверь центра здоровья населения, пропуская Элис.

Забрав свои стаканчики, они прошли по ковровой дорожке внутрь, в комнату, где проходили занятия. Половина жестких пластиковых стульев была занята; по большей части тут присутствовали пары, но между ними затесалось и несколько одиноких женщин, чувствовавших себя явно неловко.

Джон огляделся, прикидывая, сколько мужчин в душе проклинают организаторов, додумавшихся устраивать занятия в субботу вечером. Вполне достаточно, судя по выражению на лицах.

Они с Элис сели, кивнув в качестве приветствия сидевшей напротив паре. Джон заметил на пальцах у мужчины тюремные наколки и прикинул, сколько ходок тот уже сделал.

– Уф-ф! Как хорошо! – вздохнула Элис, протягивая вперед ноги в точности так же, как сидевшая рядом женщина.

– Ой, не говорите, – согласилась та. – У меня постоянно отекают лодыжки, как после самолета.

Элис улыбнулась:

– А вы не пробовали какой-нибудь крем для «уставших ног»? Очень помогает.

– Хорошая мысль!

Женщины принялись непринужденно обсуждать, как у каждой из них протекает беременность. Джон и другой мужчина сидели чуть позади: присутствие женщин избавляло от необходимости разговаривать.

– О, как вас сегодня много! Это хорошо. – Появившаяся через несколько минут инструктор начала задергивать голубые занавески на окнах. – Сегодня мы смотрим видеозапись родов, о которой я вам в прошлый раз говорила. По телевизору такого, конечно, не показывают, но вам, как будущим родителям, есть смысл посмотреть.

Джон отхлебнул чай и, к своему разочарованию, обнаружил, что он без сахара.

– Ну что ж, всем удобно?

Инструктор включила телевизор и отступила в сторону с пультом в руке. Держа его в двух сантиметрах от магнитофона, нажала на кнопку. Экран остался пустым.

– Тьфу ты черт! – воскликнула она, моментально впадая в отчаяние. – Ведь все работало… Мэри, ты умеешь с ним управляться? Тут вот вроде лампочка мигает, значит, работает…

Джон внутренне застонал, когда женщина, готовившая чай, неловко поднялась со стула. Заправляя за уши кончики седых волос, она наклонилась к пульту, явно не горя желанием брать дело в свои руки.

– Не знаю, Марджори. Тревор подключил эту штуковину к телевизору?

– По-моему, да. – Марджори снова протянула пульт к магнитофону. – Черт побери!

– А он стоит на AV? – спросил Джон, выпрямляясь на стуле.

– Что?

Она тут же с облегчением передала ему пульт.

Джон встал и, проверив, хорошо ли подсоединены провода, нажал переключатель TV/AV. Тут же на экране появилось изображение женской промежности и послышалось частое дыхание.

– Если Тревор не забыл тут свою кассету, то все в порядке.

– Благодарю вас, – ответила Марджори с натянутой улыбкой. Кое-кто из мужчин с трудом подавил смех.

Сев, Джон сразу же получил от Элис чувствительный удар под ребро.

Послышались крики, и бесформенный синий комок начал проталкиваться наружу. Ляжки с внутренней стороны были измазаны кровью и слизью.

– Мы пропустили начало, но это не важно, – заявила Марджори. – Видите, появилась головка. Роды длятся уже пять часов, и шейка матки полностью раскрыта.

Крики перешли во всхлипывание, и голос за кадром произнес:

– Замечательно. Все просто замечательно, Карен. Скажи мне, когда ты снова почувствуешь приближение схваток. Можешь подышать газом, если хочешь.

Камера поднялась выше, и в кадре показался раздутый живот, затем разлохмаченная голова и плечи. Джон пришел в ужас от того, что женщина была полностью нагая; огромные вспухшие соски торчали в разные стороны.

Бледный как смерть мужчина сидел у изголовья и прижимал к ее лицу прозрачную маску. Увидев, что камера смотрит прямо на них, он попытался прикрыть груди простыней – женщина снова сорвала ее, жадно вдыхая газ. Дав ей подышать несколько секунд, мужчина хотел убрать маску, но ее рука крепко сжала его запястье.

– Карен собиралась рожать естественным путем. Сначала. А когда передумала, было уже поздно давать ей эпидуральный наркоз, – провозгласила Марджори.

Элис повернулась к Джону:

– Я буду просить, чтобы мне сделали все обезболивание, какое только возможно. Понятно?

– Конечно.

– О Господи, о Господи, о Господи, – повторяла женщина на экране.

Джон увидел, как напряглись мускулы у нее на бедрах.

– Черт, это пострашней, чем в «Чужом», – пробормотал он, и от его слов Элис подавилась чаем.

На экране появились руки и подхватили головку ребенка.

– Тужься, Карен. Тужься. Еще немного.

«Голова ни за что не пролезет», – подумал Джон. Но тут раздался душераздирающий вопль, и внезапно голова оказалась снаружи. За ней сразу же последовало скользкое синее тельце, покрытое восковым налетом, и хлынул поток кровавой жидкости. Не в силах больше смотреть, Джон закрыл глаза.

Инструктор давала пояснения:

– Теперь, как вы видите, у Карен началось довольно сильное кровотечение из разрыва, однако прежде чем наложить швы, надо дождаться выхода последа.

Джон подумал о банке холодного пива на столе в гостиной. Через пару минут фильм закончился, и он смог снова открыть глаза.

– Ну вот, – Марджори раздвинула занавески, – вы только что увидели одно из величайших таинств матери-природы. И скоро сами станете его участниками.

Она улыбнулась зрителям, которые сидели с посеревшими лицами.

Джон взял руку Элис и ободряюще ее пожал:

– Не бойся, Эли, я с тобой.

Она прошептала:

– Лучше бы ты надел садовые рукавицы.

– Зачем?

Она запустила ногти ему в раненую ладонь.

– Если это так ужасно, я хочу, чтобы тебе было так же больно, как мне.

Джон попытался высвободить руку, но Элис с мягкой улыбкой на лице впилась еще глубже.