Текст книги "Невинные души"

Автор книги: Крис Муни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Крис Муни
Невинные души

Необыкновенному издателю Мари Эванс посвящается

Не сострадай больному бизнесмонстру,

Бесчеловечеству…

Э.Э. Каммингс (Пер. В. Британишского)

Дорогой Куп!

Вполне возможно, что, когда ты будешь читать эти строки, я уже исчезну или погибну. В любом случае, искать меня не надо. Тебе, наверное, известно, что они знают, как заставить человека исчезнуть, и им это отлично удается. Они эксперты по части исчезновений как мертвых, так и живых людей. А лучше всего они научились скрывать истину. Они делают это на протяжении последних ста лет, а если верить Джеку Кейси, то и дольше. И у меня нет оснований ему не верить. Во всяком случае, теперь.

Вот что мне известно наверняка. Они славятся нападениями средь бела дня, но, подобно вампирам, предпочитают дождаться темноты. Они работают в парах. Если они придут за мной… Нет, я в этом не сомневаюсь, это лишь вопрос времени. Так вот, когда они придут за мной, я уверена, что они сделают это во главе небольшой армии. Они не станут меня убивать. Они хотят вернуть меня в то место, которое они называют домом. По их мнению, за мои грехи мне только там и место.

Я пишу это письмо на заднем крыльце дома, который сняла в Оганквите, штат Мэн. Это очень уединенное местечко. Соленый ветер, прилетающий со стороны океана, кажется неестественно теплым для первой недели декабря. Хотя, может, все дело в ирландском виски. Я пью «Мидлтон», твой любимый. Сидя на веранде, я смотрю на заходящее солнце и думаю о том, что нам дана только одна жизнь. И не будет ни второго, ни третьего акта, кроме этого, первого и единственного, и только от нас зависит, прожить его с достоинством или наломать дров.

Ты был прав, Куп. Я должна была выбрать тебя. Ведь у меня был такой шанс. Я вкладываю в конверт ключ от своей квартиры. Вдруг ты не сохранил тот, который я тебе уже давала. И квартира, и все, что в ней, теперь твое.

Ты должен знать, что произошло. Я расскажу тебе, что видела, потому что хочу, чтобы ты узнал правду о том, что случилось со мной и Джеком Кейси.

Когда я познакомилась с Джеком, он рассказал мне о начале своей карьеры, о том, как работал в ФБР, в подразделении поведенческих моделей. Он занимался составлением психологических портретов преступников и называл свой отдел Фабрикой монстров. Он рассказал мне, что нас окружают существа, которые вмешиваются в человеческое мышление, хотя никто этого не хочет – или не может – признавать.

Мне показалось, что он чрезмерно драматизирует ситуацию. Теперь я знаю, что Кейси говорил правду.

Я стала свидетелем того, что скрывается за их масками.

И я расскажу тебе кое-что еще. Я знаю это наверняка. Кейси? Он единственный, кто мне верил.

I
Добрый вор

Глава 1

Вертолет начал свое стремительное снижение на площадку ныне не существующей базы воздушных сил в Портсмуте, Нью-Гемпшир. Дарби МакКормик выглянула в окно и благодаря ярко-белому лучу прожектора, бьющему из живота их летательного аппарата, увидела большой белый фургон, замерший на краю темного и пустого летного поля. Она заметила башенку у него на крыше, а мгновение спустя – и бойницы вдоль всего бока. Это был не фургон, а бронетранспортер, способный выдержать и пулеметный огонь, и взрывы. Эта штуковина могла наехать на фугас и отделаться незначительной вмятиной в днище.

Дарби провела пальцем по пересохшим губам и задумалась. Час назад она сидела у себя в гостиной, приканчивала «Хайнекен» и наслаждалась последними минутами баскетбольного матча, в ходе которого бостонский «Селтикс» в очередной раз совершенно заслуженно надрал задницу нью-йоркскому «Никсу». И тут зазвонил телефон.

Она надеялась, что это звонит из Лондона Куп. Его перевели туда три месяца назад, и из-за пятичасовой разницы во времени они только и делали, что играли в телефонные пятнашки. Сегодня Дарби ему уже звонила, чтобы поблагодарить за подарок – старинное издание ее любимой книги «Гордость и предубеждение» Джейн Остин.

В трубке раздался угрюмый голос, представившийся Гэри Трентом, младшим сержантом полицейского спецназа, отвечающим за Портсмут, Дарем и прилегающие территории штата Нью-Гемпшир. Он сообщил Дарби, что на севере срочно требуется ее присутствие и что за ней уже выслали машину, которая доставит ее в аэропорт Логан.

Дарби сказала ему, что не держит спецназовскую форму дома, поэтому у нее с собой только оружие.

– Не волнуйтесь, – буркнул Трент. – Мы обо всем позаботились.

С этими словами он бросил трубку.

Немногословность звонившего нисколько не удивила Дарби, как и то, что он не стал объяснять, где и зачем она понадобилась. Спецназ никогда ничего не объяснял по открытой связи. Она выключила телевизор и направилась в спальню собираться. Пять минут спустя в ее квартире раздался звонок, и, подхватив на плечо спортивную сумку, она по узкой крутой лестнице помчалась к входной двери.

Внизу ее ожидал тощий бостонский полицейский, похожий скорее на подростка, в честь Хэллоуина вырядившегося копом. Он представился Тимом и сказал, что ему приказано отвезти ее в Логан, откуда частный вертолет доставит ее непосредственно в Нью-Гемпшир. Было ясно, что Тимми велели поторапливаться. Он включил мигалку и под вой сирены в рекордное время домчал ее до аэропорта.

Интересно, как в бостонской полиции отнесутся к тому, что ее привлекли к спецназовской операции? Три месяца назад ее временно отстранили от работы в службе расследования преступлений, отделе особого назначения, имеющем дело с преступлениями, связанными с насилием. Службу временно, а может, и навсегда расформировали в связи с убийством комиссара бостонской полиции Кристины Чадзински. Сейчас, в вертолете, ей вдруг вспомнилась та ночь в заброшенном гараже, в который ее привезли похитившие ее копы. Один из них был федеральным агентом, а второго, детектива Арти Пайна, она знала с детства, потому что он был близким другом ее покойного отца. Эти люди собирались ее пытать. Дарби убила обоих, а выбираясь из гаража, в одном из примыкающих к нему помещений обнаружила Кристину Чадзински. Комиссар полиции сидела за старым столом, держа в обтянутых латексом руках пистолет. Дарби запомнилось промелькнувшее на ее лице удивление. «Ты должна быть мертва», – говорили ее глаза. Вслух она произнесла: «Я помогу тебе выпутаться из этой ситуации. Если ты правильно распорядишься выпавшей тебе картой, на тебя будут смотреть как на героиню».

О смерти Чадзински Дарби можно было не волноваться. Офицерам из Отдела внутренних расследований она сказала, что комиссара убил Арти Пайн. Разумеется, она предварительно позаботилась о том, чтобы место преступления выглядело соответствующим образом. Услышав запись того, как Чадзински хвастается своими методами коррупции, ребята из Отдела внутренних расследований сняли с Дарби все подозрения. Но у нее осталась другая, более насущная проблема – полиция Бостона. Там считали, что она совершила смертный и ничем не смываемый грех – вывесила грязное полицейское белье на обозрение широкой общественности. Вот что волновало ее больше всего: почему так затягивается судебное разбирательство? Если ее восстановят на работе, во что несокрушимо верил ее адвокат, то те, кто займет место Чадзински, все равно найдут способ ее наказать. К примеру, они могли бы запереть ее в лабораторию и заставить обрабатывать анализы или заряжать в систему данных образцы ДНК. Одним словом, утопить ее в одуряюще нудной работе, обычно поручаемой лаборантам-новичкам.

Вертолет жестко приземлился на поле. Дарби расстегнула ремень безопасности, сгребла тяжеленную сумку, распахнула дверцу и выпрыгнула в прохладу сентябрьской ночи. Пригибаясь от вихря, поднимаемого ритмично вращающимися над головой лопастями, она побежала к виднеющемуся на краю поля бронированному полицейскому автомобилю, у задней дверцы которого стоял офицер спецназа, с головы до ног одетый в черную штурмовую форму.

Дарби забралась внутрь, нащупала свободное место на краю скамьи под правой стенкой и села. Сидящий рядом с ней офицер дважды стукнул кулаком по перегородке, подавая сигнал водителю, и машина рванула с места. Прежде чем дверца захлопнулась, Дарби успела заметить взмывающий в небо вертолет.

Вдоль стен салона сидели шестеро мужчин. Все они были одеты в черную штурмовую форму, а их лица были покрыты черным гримом. Внимание Дарби немедленно привлек седьмой офицер. Рослый белый мужчина стоял, повернувшись спиной к своим людям, возле перегородки, отделяющей их от водителя. Он держался за металлическую ручку на потолке и говорил по телефону, подсоединенному к шифровальному аппарату. Сейчас, уставившись в пол, он слушал собеседника. При этом он так сильно прикусил передними зубами жвачку, что на щеках вздулись желваки. На вид ему было хорошо за сорок, а может, и под пятьдесят. Тусклое освещение позволило Дарби разглядеть короткий ежик на его бритой голове и тонкую паутину морщин вокруг прищуренных глаз. «Наверное, это и есть Трент», – подумала она, стягивая волосы на затылке одной из резинок, которые всегда носила на запястье. Она чувствовала на себе оценивающие взгляды, обращенные с выкрашенных черной краской лиц.

Спецназ по-прежнему оставался чисто мужской организацией, в которой всем было наплевать на то, что она способна отстрелить яйца даже блохе, как и на то, что ей хватало минуты, чтобы поставить на колени и заставить умолять о пощаде любого мордоворота. В настоящий момент их не интересовало ничего, кроме ее сисек. Наверное, они пытались представить ее в постели. Справа от нее сидел похожий на пуэрториканца парень, точная копия ее кумира, игрока «Ред Сокс» Мэнни Рамиреса. Он держал на коленях газовый гранатомет и разглядывал Дарби так откровенно, как если бы она была куском мяса.

Дарби повернулась к нему.

– У тебя есть идеи, ковбой? – улыбаясь, поинтересовалась она.

Он облизал губы. Ей показалось, что сейчас он сообщит ей, что она похожа на Анджелину Джоли. Ей очень многие говорили, что у нее такие же глаза и губы, как у знаменитой актрисы, хотя сама она этого не замечала. Взять хотя бы золотисто-каштановый цвет ее волос и зеленые глаза. К тому же, в отличие от миссис Питт, у нее на левой щеке был длинный шрам, оставшийся после удара топором, рассекшего не только кожу, но и скулу. Закончилось тем, что хирургам пришлось удалить кость, поместив на ее место нечто под названием «имплантат Медикор».

Вместо этого двойник Мэнни Рамиреса произнес:

– Ты та самая МакКормик, которая уцелела в перестрелке с участием комиссара бостонской полиции?

Дарби кивнула. Ей было ясно, куда он клонит.

– Этот разговор с Чадзински, в котором она призналась во всех своих подлых делишках… – Он присвистнул. – Хитрая и коварная сука. Покрывая этого ирландского ублюдка Салливана, она продала свою душу. А ведь он не просто гангстер, он серийный убийца! А ты молодчина, додумалась включить мобильник и все это записать.

Неожиданно Дарби оказалась в центре внимания. Остальные мужчины, кивая и улыбаясь, наклонились вперед, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Тебе повезло, что этот разговор попал в прессу, – продолжал пуэрториканец. – Иначе никто не поверил бы в такое дерьмо.

– Пожалуй, ты прав.

– У меня в бостонской полиции есть друзья.

– Поздравляю.

– Говорят, ты сама передала эту запись прессе.

Дарби покачала головой и прищелкнула языком. Просто поразительно. Никому из копов, с которыми ей приходилось сталкиваться, не было никакого дела до того, что Чадзински оказалась продажной и коварной сукой, за свою карьеру организовавшей исчезновение нескольких десятков полицейских, федеральных агентов, работающих под прикрытием детективов и свидетелей преступлений. Одним телефонным звонком она стирала с лица земли любого, кто пытался обнародовать жуткие методы Фрэнка Салливана. Одной из ее жертв стал и Томас МакКормик, Биг Рэд, отец Дарби. Тем не менее ее собеседников интересовало лишь одно: кто передал журналистам запись ее разговора с Чадзински?

– Это была не я, – отрезала Дарби.

Формально это было правдой. Запись попала в прессу через Купа. Она всего лишь отдала ему диск.

Мэнни Рамирес наклонился, дохнув на нее табачным перегаром.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что и мне, и другим ребятам очень интересно, не записываешь ли ты и наш разговор.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что есть только один способ это проверить. Мне придется тебя обыскать. Так, на всякий случай. Никто из присутствующих здесь не мечтает прославиться на весь мир. Ты же знаешь, как репортеры умеют преподносить свои открытия. Им ничего не стоит обгадить любого.

Дарби улыбнулась.

– Дотронься до меня, и тебе придется выковыривать свои поломанные пальцы из собственной задницы.

Мэнни задумался. Похоже, он решил рискнуть и уже открыл рот, чтобы сообщить ей об этом. Его прервал вой сирены.

Их автомобиль обзавелся полицейским эскортом. Судя по хору сирен, его сопровождало сразу несколько машин.

Белый амбал с телефоном прокричал в трубку:

– Скажи ему, что мы в пути. Предполагаемое время прибытия – десять минут.

Она уже слышала этот хриплый и угрюмый голос в собственной телефонной трубке. Гари Трент сунул телефон в чехол, прошел между скамьями и занял место напротив Дарби.

Глава 2

– Это был командный пост! – перекрикивая сирены, сообщил ей Трент. – Объект угрожает, что скоро начнет убивать заложников.

Дарби, опершись локтями на колени, наклонилась к нему.

– Сколько у него заложников?

– Четверо. Он всех их загнал в спальню. Вот здесь. – Трент обернулся в сторону белой доски с планом дома. – Он задернул шторы на всех окнах верхнего этажа, поэтому снять его не удастся.

– Там уже дежурит снайпер?

Трент кивнул.

– На крыше дома напротив. Это единственное место, откуда может быть видна спальня. Наблюдатель пользуется тепловизором, что позволяет нам отчетливо видеть их тепловые изображения. Один заложник, похоже, привязан к стулу, остальные лежат на полу. Пока все живы, но этот тип начинает нервничать и угрожает их убить. Я надеюсь, он продержится, пока ты не заберешься туда и не поговоришь с ним.

– Я не переговорщик.

Трент махнул рукой.

– Я знаю. Но ты знакома с этой семьей, Марком и Джудит Риццо.

Эта фамилия вызвала шквал воспоминаний. Перед глазами замелькали яркие картинки. Одна из них отчетливо выделялась среди остальных: хмурое утро, которое она провела в кухне их домика в тихом и спокойном Бруклайне, где детям никогда и ничего не угрожало. Накануне, ранним октябрьским вечером, их младший сын, десятилетний Чарли, прыгнул на свой синий велосипед и сказал маме, что сгоняет в гости к живущему по соседству приятелю. Мать попросила его быть осторожным и ехать только по тротуару и снова взялась за приготовление ужина. Больше она сына не видела.

Перед мысленным взором Дарби возник Марк Риццо. Смуглый мужчина с густой иссиня-черной шевелюрой сидел за кухонным столом рядом со своей фигуристой и светлокожей женой Джудит, ирландкой по происхождению, католичкой по вероисповеданию, на одиннадцать лет старше мужа. Родители исчезнувшего мальчика молча смотрели на ворох разбросанных по кроваво-красной скатерти фотографий, не решаясь выбрать одну из них. Им казалось, что, поместив изображение ребенка в газетах и показав его по телевидению, они запрут своего сына в каком-то неведомом месте, откуда он не сможет выбраться, и они уже никогда его не увидят и не услышат.

«Так и вышло», – подумала Дарби, со вздохом переключая внимание снова на Трента. Бронетранспортер набрал скорость, и низкий рев двигателя заставлял вибрировать металлическую скамейку, а вслед за ней и тело Дарби. В нагретом воздухе висел резкий запах оружейного масла.

– Сколько прошло с тех пор, как исчез пацан? – прокричал Трент. – Лет десять?

– Двенадцать! – крикнула в ответ Дарби.

Похищение Чарли Риццо было ее первым делом.

– Тело так и не обнаружили?

Дарби покачала головой, продолжая вспоминать то утро в кухне Риццо. За спиной родителей стояли старшие сестры Чарли – голубоглазые белокурые близнецы Абигайл и Эстер. Высокие и не по годам развитые девочки были одеты в яркие футболки, тесно облегающие их уже женственные, но еще не лишенные щенячьего жирка формы. Абигайл, верхнюю губу которой украшала родинка а-ля Синди Кроуфорд, провела дрожащей рукой по мокрым красным глазам и через плечо отца потянулась к фотографиям. «Вот самая последняя фотография Чарли», – прошептала она, указывая на снимок, с которого весело смотрел смуглый черноволосый мальчишка с расщелиной между передними зубами и крепкими плечами, обтянутыми белой футболкой.

– Когда ты в последний раз разговаривала с родителями? – заорал Трент.

– Через пару лет после исчезновения Чарли. Они тогда еще жили в Массачусетсе, в Бруклайне. Они советовались со мной насчет одного частного детектива, который предложил им помощь. Отец собирался снять деньги с пенсионного счета, чтобы оплатить его услуги, но прежде хотел выяснить, знаю ли я этого парня и что о нем думаю. Я посоветовала им не выбрасывать деньги на ветер.

– Они его наняли?

Дарби кивнула.

– Из этой затеи ничего не вышло. Он не обнаружил ни одного нового следа. Кажется, они нанимали еще какого-то специалиста по розыску пропавших детей, но точно сказать не могу. Когда они переехали в Нью-Гемпшир?

– Когда их дочерей приняли в местный университет. Они его уже заканчивают. И они живут дома, а не в общежитии. Наверное, после того, что произошло с мальцом, родители решили держать дочек поближе к себе и присматривать за ними.

– Вам нужен переговорщик.

– Он у нас есть. Некто Билли Ли. Он уже общался с объектом.

– Тогда что здесь делаю я?

– Человек, взявший в заложники эту семью, заявил, что будет разговаривать только с тобой и больше ни с кем.

– Нам известно его имя?

Трент кивнул.

– Этот парень утверждает, что он их ребенок, их сын Чарли Риццо.

Глава 3

Дарби уставилась на Трента. Ей показалось, что она смотрела на него целую вечность.

– Ты не ослышалась! – прокричал Трент. – И еще он сказал, что может это доказать.

– Как?

– Он не говорит. Этот парень… будем для простоты называть его Чарли… Так вот, Чарли говорит, что будет разговаривать только с тобой. Якобы если мы доставим тебя сюда и он сможет поговорить с тобой с глазу на глаз, то отпустит заложников. Меня на это не купишь. Он уже кого-то застрелил.

– Кого?

– Имя жертвы мне неизвестно. При бедняге не было документов. Белый, лысоватый мужчина лет пятидесяти с небольшим. Чарли два раза выстрелил ему в спину. «Скорая» прибыла к дому раньше нас. Врачи и нашли жертву в кустах. Насколько я знаю, он еще жив, но без сознания. Потерял много крови.

– Откуда вы знаете, что это Чарли его подстрелил?

– Он позвонил в 9-1-1 и сообщил об этом оператору.

– Чарли сам вызвал помощь?

Трент снова кивнул.

– Сначала он представился диспетчеру, а потом сказал, что застрелил человека и выбросил его в окно. Он абсолютно точно описал место, где лежало тело. Он также сообщил, что взял в заложники семью Риццо, а еще – как тебе это понравится? – этот мерзавец потребовал, чтобы к нему прислали отряд спецназа. Заявил, что не выпустит ни одного заложника, если к дому не прибудет спецназ на бронированном автомобиле. Ах да, насчет тела в кустах… Он сказал диспетчеру, что это подарок. Для тебя.

Дарби вздрогнула.

– Так и сказал?

Трент кивнул и посмотрел на часы.

– А он не сказал, зачем я ему нужна?

– Нет. У тебя есть идеи на этот счет?

Дарби покачала головой.

– Он выдвигал еще какие-нибудь требования, кроме желания поговорить со мной?

– Нет, только ты.

Дарби задумалась. Она ни на секунду не поверила, что Чарли Риццо жив и ждет ее в этом доме. Тем не менее кто-то ее вызвал, и все действия этого человека, как и избранные им формулировки, мягко говоря, внушали тревогу.

– Я разговаривал с инструктором, готовившим тебя для спецназа! – прокричал Трент.

– С Хогом?

Трент кивнул.

– Он о тебе самого высокого мнения. Говорит, что ты одна из лучших стрелков, которых он когда-либо видел, и что ты знаешь, как вести себя в рукопашном бою. Он назвал тебя Рэмбо с сиськами.

«Похоже на Хога», – хмыкнув, подумала Дарби. Хог всегда говорил то, что думает, не заморачиваясь с выбором слов. Ему было насрать на политкорректность, и Дарби уважала его за прямоту и бескомпромиссность. Ей хотелось бы, чтобы все ее коллеги были похожи на Хога.

– И еще он сказал, что у тебя есть опыт разруливания ситуаций с заложниками, – продолжал Трент.

Это действительно было так, но ее первый опыт закончился фиаско. Она пыталась вести переговоры с напуганным тринадцатилетним подростком по имени Шон Шеппард. Мальчик каким-то образом умудрился пронести в свою больничную палату пистолет. Вместо того чтобы отдать ей оружие, он приставил дуло к подбородку и выстрелил.

Вряд ли Трент нуждался в ее разъяснениях. Сразу после убийства комиссара полиции Бостона все газеты и телеканалы Новой Англии пестрели рассказами о Шоне Шеппарде наряду с сообщением об отстранении Дарби от должности. Даже если Трент и не читал об этом сам, Хог наверняка ему все рассказал. Сирены смолкли. Из динамиков в стене протрещало:

– Предполагаемое время прибытия три минуты.

– Тебе придется войти одной, – снова заговорил Трент, – но у тебя будет микрофон. Это позволит нам слышать тебя, а ты сможешь слышать меня или нашего переговорщика.

С этими словами он протянул ей маленький беспроводной наушник. «Вряд ли Чарли его заметит», – подумала Дарби. А если и заметит, какая разница? Он же сам вызвал спецназ. Чуднó все-таки.

«Нет, не чуднó, – поправил ее внутренний голос. – Жутковато. Как будто у него все продумано».

– Что касается формы, – сказал Трент, – то я прихватил для тебя полный комплект. Какой у тебя размер?

Дарби сообщила свой размер, уточнив, что ботинки ей не нужны. Она уже обулась в свою запасную пару, которую всегда держала дома.

Трент встал, чтобы подать ей форму. Дарби вставила наушник. Он скользнул в ухо легко и естественно. Нырнув в сумку, она извлекла из нее защитные рукава. Тонкий слой «кевлара» был призван защитить ее руки от плеч до пальцев от укусов и острых предметов наподобие ножей и бритв. Сами пальцы, к сожалению, оставались уязвимыми.

Трент вернулся с бронежилетом в руках.

– Я уже установил на нем микрофон, – пояснил он, снова усаживаясь напротив. – А на случай, если тебя попросят снять жилет… можешь мне поверить, такие случаи уже были… я хочу разместить второй микрофон где-то на твоем теле… желательно в таком месте, которого он вряд ли коснется.

– Где он?

Трент разжал кулак. На его мозолистой ладони лежал крохотный передатчик, размером со школьный ластик. Дарби знала просто идеальное место для этой штуковины. Она стянула с себя футболку с длинными рукавами. В глазах Трента промелькнуло удивление. Дарби не испытывала неловкости. В школе спецназа она была единственным курсантом женского пола и не требовала для себя никаких поблажек. Она спала и ела с парнями. И даже пользовалась теми же раздевалками, хотя обычно ей отводили шкафчик в другом ряду, что давало некое подобие уединения.

На мгновение взгляд Трента задержался на ее бюстгальтере. Но затем он понял, что происходит, перевел взгляд на потолок и сделал вид, что разглядывает башенку. Остальные бойцы взялись проверять оружие и осматривать аппаратуру, а Дарби принялась деловито пристегивать микрофон к черному кружевному лифчику. Сидящий справа от нее двойник Мэнни Рамиреса воспользовался беспрепятственным обзором ее декольте.

– Третий размер, – сообщила ему Дарби. – Ты доволен?

– Еще как! – отозвался он. – Пресс тоже классный.

– Спасибо, – хмыкнула она. Переведя взгляд на Трента, она ткнула пальцем в микрофон у себя на груди. – На сколько хватит его заряда?

– Батарея рассчитана на два-три часа. То же самое касается микрофона в бронежилете.

Трент вопросительно посмотрел на сидящего в конце скамьи невысокого офицера, прижимающего к уху телефонную гарнитуру.

– Громко и разборчиво, – сообщил он Тренту.

Дарби извлекла из сумки нейлоновый чехол с боевым восьмидюймовым ножом и пристегнула его к левой руке, возле запястья, так, чтобы его было легко выхватить из рукава. Надев футболку, она спрятала нож в длинном мешковатом рукаве. Отлично. Ничего не видно. Впрочем, если Чарли вздумается ее обыскать, он его тут же обнаружит.

Трент продемонстрировал хороший вкус в выборе формы. Он привез для нее легкий бронежилет с надежной кевларовой защитой и множеством карманов. В одном из карманов было три отделения для дополнительных боеприпасов. В самом большом из них лежал новехонький противогаз последней модели с большой прозрачной маской из поликарбоната и армейским фильтром, расположенным справа и не затрудняющим обзор. Он был также снабжен мембраной переговорного устройства.

– Где вы раздобыли такую экипировку? – поинтересовалась Дарби, снова ныряя в сумку за кобурой с личным пистолетом. – Вы что, выиграли кучу денег?

– В каком-то смысле так и было, – кивнул Трент. – После одиннадцатого сентября государство получило много средств на закупку новой экипировки и вооружения для спецназа. Еще и осталось на новый автомобиль. – Он похлопал по стене бронетранспортера. – Из чего ты стреляешь? Похоже на «ЗИГ-Зауэр».

– П-226, – коротко ответила Дарби, пристегивая кобуру к правому бедру.

– Неплохой выбор, но, скорее всего, этот парень заставит тебя его выбросить. Тебе нужен запасной пистолет. Подумай, где ты его спрячешь. Я бы предло…

– Я уже об этом позаботилась.

Дарби закатала штанину и показала Тренту закрепленный на щиколотке компактный «ЗИГ-Зауэр П-23».

Она надела бронежилет, застегнула его и обнаружила на груди черную металлическую трубку, похожую на дубинку полицейского, снабженную спусковым крючком.

– Что это?

– Эта штука стреляет сетью, которая не только способна опутать объект, но еще и тряхнет его током. Это такая липкая дрянь, которую не так просто отодрать от себя. Я не большой поклонник травматического оружия, но на эту штуковину возлагаются большие надежды.

Дарби принялась рассовывать по карманам запасные боеприпасы.

– Так какой будет план? Мы подъедем прямо к дому?

– Да. Малыш Чарли попросил нас припарковаться перед входной дверью, там, где ему все будет видно.

– Я хочу, чтобы ваши люди оставались в машине, пока я не подам сигнал к штурму.

– Не забывай, что он сам нас пригласил.

– Я это помню. Но если вы хотите, чтобы я вошла в дом и начала переговоры, значит, командовать буду тоже я.

Это задело Трента за живое. Глаза его превратились в узкие щелки на окаменевшем лице. Дарби поняла, что старший капрал вот-вот разразится заявлением о том, что речь идет о тактической операции, а значит, отдавать приказы будет он.

– Нам ничего не известно о психическом состоянии этого парня, – сказала она. – Он вполне может оказаться шизофреником. Если Чарли увидит, что вооруженные люди окружают дом, он может сорваться и открыть стрельбу.

– Именно поэтому я и хочу расположить своих людей как в самом доме, так и по его периметру.

– Я сама с ним справлюсь. И я намерена вывести его из дома живым. Если мы вынесем его в мешке для трупов, то так и не узнаем, почему он захватил эту семью.

– А если я скажу «нет»?

– Ваше право. А заодно можете войти в дом и поговорить с Чарли.

Дарби вытащила «ЗИГ» из кобуры, сняла с предохранителя и вставила обойму в магазин. Потом сунула пистолет обратно в кобуру и прислонилась к стене в ожидании ответа Трента.

Машина резко остановилась.

Дарби не тронулась с места. Все остальные тоже замерли.

Наконец Трент заговорил:

– Никто не двигается и не стреляет без команды МакКормик.

Дарби почудилось, что в его взгляде промелькнуло восхищение, но он уже обернулся к своим людям.

– Всем все ясно?

Ответом ему были молчаливые кивки.

Теперь настала ее очередь обратиться к коллегам.

– Если я произнесу слово «синий», это будет сигналом к штурму дома. «Красный» будет означать, что кто-то из снайперов должен снять Чарли. Вопросы?

Вопросов не было.

Дарби открыла заднюю дверь, и в лицо ей ударил порыв холодного ветра, подсвеченного сине-белыми лучами полицейских мигалок.