Текст книги "Другой Синдбад"

Автор книги: Крэг Шоу Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– И это ваш план? – поинтересовался Джафар, находящийся почти на грани истерики. – Чтобы мы жирели, на радость циклопу?

– Я ни на кого ножей не поднимал! – начал Малабала негодующе, но тут же успокоился. – Как быстро я забыл про заклятие! Вы не отвечаете за свои слова, или, по крайней мере, ваши ответы не вполне соответствуют моим вопросам, или наоборот, поскольку мы разговариваем с разной скоростью.

Итак, хотя маг до сих пор решительно не мог поверить, что это он находится под воздействием магии, сила дедукции привела его к тем же самым выводам, к каким пришел и я. И в действительности не имело никакого значения, я прав или он, поскольку в обоих случаях это вело к сложностям в общении. Но коль скоро мы выяснили проблему, может, когда-нибудь отыщется и ее решение?

Что касается меня, я был очень взволнован. Сначала старший Синдбад, а теперь Малабала демонстрируют глубины мудрости, которых не было и в помине во время недавней заварушки с обезьянами. С такими силами разве можем мы не победить?

– Итак, как же нам бежать? – напомнил я им.

В ответ Малабала сердечно рассмеялся.

– О нет, дружище. Мы едим не ради того, чтобы потолстеть, а чтобы набраться сил для того, что нам предстоит.

– Отличная мысль, – согласился торговец Синдбад. – Я велю своим слугам приготовить обильный обед.

– Что касается побега, – ответил наконец на мой вопрос Малабала, – вам придется поверить мне на слово, но я уверен, что сочетание моей магии и наших общих усилий скоро даст нам возможность бежать, и никто из нас не будет при этом съеден!

Тут даже Джафар, казалось, повеселел, и они с Ахмедом принялись собирать продукты, чтобы готовить обед. Возник небольшой спор насчет разведения костра, учитывая то, что сказал великан, но вскоре слуги решили, что Малабала сможет защитить нас от любых посягательств голодного циклопа.

– Кормите лучше, – прокомментировал Шрам. – Пилить тяжело.

– Не могу не согласиться с моим товарищем, – сказал Кинжал, пиливший канат рядом с ним. – И потом, вы можете сделать для нас еще кое-что. Купца Синдбада почитают за великого рассказчика. Почему бы ему не помочь нам скоротать время за работой одной из его знаменитых историй?

– Я думаю, это должно быть четвертое путешествие, – распорядился Джафар, вновь взявший себя в руки. – На случай, если мы уцелеем.

Пораженный Синдбад переводил взгляд со своего мажордома на мужчин с ножами.

– Да, история. Полагаю, я смогу рассказать. В конце концов, мне нужно практиковаться. – Он улыбнулся, несколько ошеломленно, оттого, полагаю, что его просят заняться любимым делом при столь ужасных обстоятельствах. – Очень хорошо, четвертое путешествие. – Он снова бросил взгляд на Джафара. – И мне придется немножко скомкать начало, чтобы успеть окончить до обеда.

Получив, по-видимому, одобрение слуги, торговец беспрепятственно начал свой рассказ:

– И вновь я возвратился в Багдад, став, благодаря удаче, еще богаче прежнего. Но я с большим удовольствием вспоминал свои захватывающие путешествия, и теперь то плохое, что было в них, казалось уже не таким плохим, а хорошее – просто прекрасным. И вот я решил отправиться…

Джафар перебил его привычным покашливанием.

– Ах да, – поправился Синдбад. – Я ведь рассчитывал рассказы на длительные застолья.

– Эта привычка появилась у вас после первого же путешествия, – заметил Джафар.

– Но мне так это нравится! – вздохнул Синдбад. – Мое проклятие – иметь слуг, у которых хорошая память.

– Натренированная за долгие годы службы, о величайший из выдумщиков, – смиренно ответил Джафар.

– Ладно, – покорно продолжил свой рассказ Синдбад. – Скажем так, были также некие финансовые причины, по которым мне пришлось опять выйти в море. Как бы то ни было, мы снова отправились знакомым путем из Багдада в Басру и оттуда по каналу в открытое море. И снова все началось отлично, и мы плыли от острова к острову и от страны к стране, и я продавал свои товары с большой выгодой, сердечно поздравляя себя с решением снова отправиться в путешествие.

Но вскоре случилось событие, которое заставило меня пожалеть об этом решении, когда однажды, находясь в открытом море, вдали от какой бы то ни было земли, я услышал крик нашего капитана: «Мы пропали!» – очень похожий на те вопли, которые частенько издает мой слуга Джафар. И действительно, я глянул за борт и увидел громадные волны, не меньше тех, что мы наблюдали во время недавнего шторма, когда повстречали Малабалу. В тот раз нам не посчастливилось иметь в своих рядах мага, и наш корабль был уничтожен огромными волнами и проливным дождем, и все, кто был на нем, оказались во власти морской стихии.

Пока торговец говорил, я заметил, как изменились его манеры, – перемена, которую я уже видел, но лишь теперь смог оценить. Глаза его смотрели сейчас по-другому, и вскоре выражение лица сделалось иным, теперь он был куда больше похож на отважного путешественника из своих историй, чем на пожилого, довольно полного человека, у которого проблемы с деньгами.

– Но корабль развалился на части, – авторитетно продолжал рассказчик, – и мне вместе с еще несколькими торговцами посчастливилось ухватиться за одну из больших досок – все, что осталось от нашего корабля. Так, держась за нее руками и ногами, мы благополучно пережили свирепый шторм, и нас выбросило на очередной из тех бесчисленных островов, которыми, кажется, усеяно море. Измученные, мы всю ночь проспали прямо на берегу, но на следующее утро проснулись и решили обследовать внутреннюю часть острова и вскоре обнаружили сооружение, которое хотя и было построено из веток, сучьев и глины, что обычно ассоциируется с простыми хижинами, но размерами и сложностью архитектуры скорее напоминало дворец.

Почти сразу же, как мы заметили это удивительное здание, нас окружила большая толпа людей, невысокого роста и смуглых, и люди эти, чьи язык и манеры были нам незнакомы, повели всех нас внутрь огромного сооружения, где мы предстали перед их королем.

Другие торговцы решили, что это великий подарок судьбы, и, когда стало ясно, что нам собираются устроить пир, поздравляли друг друга с удачей. Я, однако, не спешил радоваться, поскольку думал о своих товарах, пропавших во время шторма, и обо всех этих новых потенциальных покупателях передо мной, которым я теперь не смогу ничего продать. От этой мысли у меня болела душа, так что, когда стали подавать кушанья, я понял, что не чувствую аппетита.

Вскоре, однако, перед моими друзьями-торговцами и передо мной поставили большие тарелки с исходящей паром едой, какой я никогда прежде не видел, – очень непривлекательной с виду и липкой по консистенции. Тем не менее спутники мои набросились на эту пищу с энтузиазмом, поскольку ничего не ели с того момента, как ярость шторма обрушилась на нас. Я же в своем тогдашнем состоянии духа не мог заставить себя притронуться к еде и сидел, ковыряя разноцветное клейкое варево в своей тарелке кончиком ножа. – Для пущей выразительности он обхватил руками живот – жест, который, возможно, из-за теперешней упитанности торговца не произвел того драматического эффекта, как, очевидно, бывало прежде.

И Синдбад продолжал:

– Сначала мои спутники вели увлеченную, хотя и нестройную беседу. Но по мере того, как длилась трапеза, речи их звучали все реже, а аппетит все возрастал, пока они не перестали издавать какие-либо звуки вообще, кроме звука отчаянно работающих челюстей, перемежающегося время от времени сопением и мычанием.

– Мой хозяин всегда рассказывает такие улучшающие аппетит истории, – заметил Ахмед, ставя на огонь огромный котел с водой.

– Только про то, что в самом деле происходило со мной. – Торговец выдержал паузу, положив руку на сердце. – Но скоро все стало еще хуже.

– Кто бы сомневался? – заметил Ахмед, отходя, чтобы принести еще продуктов.

Но старший Синдбад уже так увлекся, что больше не слышал комментариев своих слуг.

– Пока мои товарищи-торговцы продолжали жадно поглощать пищу, – драматично продолжал он, – ведя себя, скорее подобно зверям, чем людям, наши смуглые хозяева принесли огромные урны, наполненные какой-то мазью. Смуглокожие начали натирать ею тела моих объедающихся друзей, и от этих притираний, казалось, торговцы сделались еще голоднее прежнего и пожирали это варево тарелку за тарелкой, пока не только животы их, но и сами тела не раздулись и они не сделались похожими больше на бурдюки с водой, чем на людей.

Мне очень повезло, что я не притронулся к той еде и не дал натереть себя таинственной мазью, ибо вскоре узнал, что эти люди были каннибалами и что их король каждый вечер съедал на обед жареного человека, хотя подданные его предпочитали есть людей сырыми!

Опять Синдбада чуть не съели? Может, это из-за того, что нам вот-вот грозила та же участь, но казалось, что это вполне обычное дело в историях великого купца. Или каждый островок в этом огромном зеленом океане наводнен каннибалами?

– Традиционная форма повествования – самая лучшая, – заверил меня Ахмед, продолжая нарезать груду каких-то клубней, чтобы бросить их в котел.

– И страх мой за себя и за своих друзей возрос, – были следующие слова торговца, – в особенности когда я заметил, что чем больше они едят, тем менее разумными кажутся, так что после того, как они, казалось, наконец насытились, смуглые люди погнали их из комнаты, как гонят скотину, и действительно, с того самого дня их каждый день выгоняли на луг пастись.

Поскольку я отказался есть, то за считаные дни сделался похожим на тень и мясо присохло к моим костям. Смуглокожие люди не обращали на меня никакого внимания, поскольку в качестве пищи я не представлял больше интереса даже для самого бедного из них. Но это было мне на руку, поскольку каннибалы не заметили, как на следующее утро я тайком выбрался из дворца и направился в поля. Там увидел я своих бывших спутников, но на все мои попытки заговорить они в ответ лишь мычали. И я оставил раздувшихся торговцев и двинулся дальше, столь перепуганный, что не хотел спать и не ел ничего, кроме тех трав, которые были мне знакомы.

– Как дела с приготовлением обеда? – окликнул Кинжал, который, похоже, был не самым чувствительным слушателем. – Все эти россказни о скотине возбуждают аппетит.

– Скоро, – ответил Джафар. – Вода должна закипеть, чтобы вкус мяса и овощей перемешался.

– Это будет такое, чего вы в жизни не пробовали, – заверил бандита Ахмед.

Кинжал нахмурился, но вернулся к работе. Несмотря на великие старания, им со Шрамом удалось перепилить огромный канат лишь до середины.

– Стойте! – потребовал Малабала настойчиво, так настойчиво, что все мы просто застыли на месте, за исключением того, что ножи исчезли глубоко в складках одежды Кинжала и Шрама. И именно такими и увидел нас снова циклоп.

– Вам от меня ничего не утаить! – весело заявила левая голова.

Неужели это чудовище уже знает про наши планы? Наверное, он так хорошо слышит своими четырьмя ушами, что ему известно все, о чем мы говорили!

– И должен вам сказать, – заметил циклоп, разглядывая нас, как обжора – блюдо с конфетами, – все это лишь распаляет мой аппетит!

– Пора кушать? – спросила вторая голова, которая выглядела куда менее сонной, чем прежде.

Левая голова взглянула на правую и бодро сообщила:

– Когда моя вторая половина действительно созрела для обеда, она становится просто ненасытной.

Глава восемнадцатая,
в которой мы узнаем о пищевых пристрастиях циклопа то, чего, пожалуй, предпочли бы не знать

– Я все знаю, – продолжала голова, подтверждая худшие из моих опасений.

Наша судьба и до этого была незавидной. Если то, что сказал циклоп, – правда, насколько хуже станет она теперь?

Какова будет месть чудовища за нашу вопиющую попытку бежать? И кстати: если ты запланировал съесть кого-то, то до каких жестокостей можно при этом дойти? Быть может, с легким содроганием подумал я, теперь он намерен заживо замариновать нас всех. С другой стороны, может, это и в самом деле вкусно – все зависит от соуса.

– Конечно, я все знаю, – повторил циклоп, – и мой желудок реагирует соответственно. Запахи вашей стряпни разносятся по всему острову. – Он обвиняюще наставил на нас палец. – Не отпирайтесь! – Но монстр указывал не на Кинжала и Шрама, но на Ахмеда с Джафаром. – Вы собрались обедать!

– Ничего-то от вас не скроешь! – простонал Синдбад-торговец с явным унынием. – Не хотите ли попробовать? – добавил он с улыбкой.

– Матушка всегда говорила, что мне надо питаться разнообразнее, – с некоторым сомнением сказал циклоп. – Все люди, и люди, и люди; через некоторое время это надоедает, позвольте вам сказать. Порой, конечно, я ем их прямо в одежде. Могут быть неприятности, знаете ли, – левая голова для пущей выразительности рыгнула, – когда циклоп не получает достаточного количества грубой пищи. – И, помолчав минуту, добавила: – Так что там у вас?

Торговец пренебрежительно оглянулся на огромный котел:

– Увы, всего лишь тушеное мясо. Конечно, мы ограничены скудным выбором провизии, которую сумели захватить с собой на этот остров. Это отчасти компенсирует то, что мой слуга Джафар – один из лучших шеф-поваров во всем Багдаде, и чудеса, которые он способен творить даже с теми немногими специями, что у нас есть, всякий раз делают его стряпню достойной самого султана.

– Тушеное мясо, говоришь? – задумчиво повторил циклоп. – А может он готовить такие же чудеса из человечины?

– Умоляю! – укорил его торговец. – Вы же знаете этих шефов! Ты можешь оскорбить его нежные чувства.

– О боже, ни в коем случае, – отозвался циклоп. – Значит, говоришь, тушеное мясо? – Его левая голова оценивающе ухмылялась, но правая, похоже, уже пустила слюнки.

Я не мог не восхищаться своим старшим тезкой. Он совершенно зачаровал циклопа мыслью о тушеном мясе; и даже более того, это тушеное мясо не будет содержать в качестве ингредиента никого из здесь присутствующих.

Циклоп, похоже, был вполне готов продегустировать мясо. Но, дошло до меня тут, если мы сможем скормить этому монстру нашу стряпню, то почему бы не приготовить ему что-нибудь еще? В конце концов, среди нас могущественный маг, а кому, как не магам, знать про травы, припарки и тому подобное, при помощи которых можно добиться чего угодно, включая смерть? Похоже, у Малабалы есть какой-то собственный план насчет циклопа. Но что если нам удастся просто отравить монстра и после этого не спеша покинуть остров? Об этом, безусловно, стоит подумать. Если бы только теперь я смог донести свой план до мага.

Я незаметно приблизился к магу, который с большим интересом наблюдал за происходящим вокруг.

– Малабала, – тихо сказал я, – можно поговорить с вами по секрету?

– В чем дело? – живо откликнулся он. – У нас тушеное мясо?

– Скажи, – перебил циклоп, – можно мне попробовать немножко этого, прежде чем вы сядете за еду?

– Ну конечно, – великодушно разрешил торговец. Он кивнул Кинжалу и Шраму. – Не могли бы двое самых мускулистых из наших соотечественников подойти сюда и поднять котел?

Два бандита заколебались, они явно не привыкли получать приказания от кого бы то ни было. Но даже столь богатое мускулами и бедное мозгами существо, как Шрам, должно быть, сообразило, что у моего хозяина есть план и лучше его послушаться. Так что, обмотав руки шарфами, чтобы защитить их от жара, они ухватились за ручки и подтащили котел к той части решетки, что была ближе к монстру.

Но каков мог быть план купца? Времени добавить в мясо что-нибудь, как я собирался, не было. Наверное, он заключался в том, чтобы Кинжал и Шрам подобрались как можно ближе к чудовищу и сумели каким-то образом справиться с ним.

Два негодяя поставили большой котел на землю так, что он почти уперся в решетку.

– Увы! – огорченно сказал Синдбад. – Котел слишком велик, чтобы пролезть между прутьев. Похоже, вам так и не удастся попробовать мясо!

Теперь я понял замысел торговца! Он хотел, чтобы циклоп согнул или разломал прутья им же сооруженной тюрьмы, облегчив нам тем самым побег.

Но левая голова просто сказала:

– Пустяки.

В то время как правая, теперь вполне бодрая, ухмыльнулась и спросила:

– Пора кушать?

С этими словами циклоп запустил обе руки в клетку, смахнув при этом с дороги и Шрама, и Кинжала, как нормальный человек смахнул бы муху. Потом он подхватил котел, совершенно не обращая внимания на то, что он горячий, и поднял его к самому верху решетки. Он прижался к ней правым лицом чуть пониже котла, запрокинул голову так, что подбородок просунулся между прутьями, и, в последний раз воскликнув: «Кушать пора!» – высунул язык длиной с человеческую руку. Потом он наклонил котел, и содержимое хлынуло прямиком ему в рот, брызгая на прутья решетки.

Все мы внутри клетки при виде этого лишились дара речи. Это было ужасное зрелище, особенно для того, кто имел несчастье увидеть, что эти рот и язык оказались слишком близко от него.

Циклоп втянул язык, и обе головы облизнулись. Котел, упав на землю, зазвенел, как колокол.

– Довольно вкусно, – отметил циклоп своей левой головой. Но правой голове, казалось, все труднее было держать глаза открытыми. – Наслаждайтесь своей едой. И тем, что эта еда помогла мне утвердиться в своем решении. Я уже начал было слабеть, знаете ли, и подумывал о том, чтобы схрупать кого-нибудь из вас на закуску.

– Мы просто счастливы, что вам не пришлось нарушить планы, – заверил его торговец Синдбад.

– У меня действительно есть насчет вас определенные планы, – признался циклоп зевая. – И пожалуй, они усложнились. Когда мы увидимся в следующий раз, вы должны рассказать мне, что Джафару известно о маринадах.

С этими словами циклоп не спеша скрылся из виду. Однако он не ушел далеко. Очень скоро мы услышали оглушительный грохот, как будто на землю упало что-то огромное, и сразу вслед за этим раздался странный звук, словно камень терся о камень. Возможно, это был одновременный храп двух гигантских голов.

– Циклопы, как правило, засыпают после еды, – удивился торговец, – но обычно не так быстро.

– Итак, что вы хотели обсудить со мной? – спросил у меня маг Малабала.

– Я хотел узнать, не могли бы вы… – Я умолк. Может, маг уже наложил заклятие на циклопа?

– Ах да, я должен признать свою вину в том, что облегчил эту задачу, – со смешком ответил маг. – Когда встречаешься с неизвестным тебе сверхъестественным существом, лучше выяснить его силу и выносливость, если возможно, таким образом, чтобы существо это не знало, что его изучают.

– Значит, когда мы разрежем веревки, – обратился к магу Кинжал, – то сможем покинуть это место навсегда?

– Вы действительно хотели узнать? – одобрительно отозвался тот. – Должен признать, вы умнее, чем кажетесь на первый взгляд.

И снова становилось непонятно, с кем разговаривает маг. Вскоре, без сомнения, станет непонятным и то, о чем он говорит. Я повернулся к торговцу и поздравил его с тем, что ему удалось нарушить планы монстра.

– Так что он в точности намерен делать дальше? – спросил я.

Торговец в ответ рассмеялся:

– План у меня был всего один: не важно, что циклоп съест, главное, чтобы не нас! У меня не было иного способа отвлечь его внимание, чтобы суметь придумать какой-нибудь способ бежать.

– Было бы неразумно поступить так! – вдруг объявил Малабала. – Ибо я опасаюсь, что мое сонное заклинание лишь ненадолго подействует на существо такого роста и сложения. Мы будем лучше знать, как нам спастись, когда выясним, сколько времени потребуется этому созданию, чтобы прийти в себя. – Маг позволил себе легонько улыбнуться. – Кроме того, есть еще одно маленькое заклинание, которое я хотел бы применить к этому циклопу.

– Я думаю, все могло быть гораздо хуже, – прокомментировал Джафар с такими похожими на надежду нотками в голосе, каких я у него никогда не слышал.

– Каким образом? – поинтересовался Ахмед. – Если бы нам пришлось есть твою стряпню?

– Ахмед прав! – сделал горестное открытие Джафар. – Это чудовище сожрало всю нашу еду!

– У нас есть еще эти овощи, – заметил я, указывая на груду припасов у костра. – В конце концов, лучше съесть хоть что-то, чем быть съеденным самому.

– Я и то не сказал бы лучше, – согласился Ахмед. – Мы сделаем из тебя мудреца, носильщик.

Лишь Синдбад-торговец не участвовал в нашей шутливой перепалке.

– Скоро все станет гораздо хуже. Вечером он будет развлекаться.

Судя по тому, как купец выделил последнее слово, можно было предположить, что эта перспектива отнюдь не из приятных.

И в этот миг храп прекратился.

Глава девятнадцатая,
в которой мы узнаем, что порой магия воистину растет на деревьях

Похрапывание, как ни странно, сменилось песней. Что-то вроде: «Знаешь ли ты путь в Багдадский залив?» – что было глупо, поскольку Багдад стоит на реке, и залива там нет и на сто миль вокруг. Но мотив сам по себе был весьма веселый, и циклоп обладал на диво приятными голосами.

Я повернулся к своему тезке-торговцу:

– Это пример его развлечений? – спросил я вполголоса.

– Если бы так, – ответил старший Синдбад с тревогой. – Когда он начнет развлекатьвас, вы этого в жизни не позабудете. Если, конечно, останетесь живы, чтобы помнить.

Но песня звучала все тише, по мере того как циклоп удалялся от нас, пока не затерялась среди беспрерывных стонов ветра.

Когда монстр ушел, Шрам лихорадочно взялся за дело. Он мотнул головой в сторону груды овощей:

– Носильщик! Тащи это сюда! Я буду есть на ходу!

– Я тоже, – присоединился Кинжал. – Я решил, что как бы то ни было, а попадать на этот язык я не желаю.

Итак, у нас отыскалось наконец нечто, в чем мы могли согласиться с ними безоговорочно. Собирая в охапку зелень и клубни, чтобы отнести их двум громилам, я чувствовал, что перед лицом общих несчастий у нас начинает возникать что-то вроде некоего странного товарищества.

– Но продолжай, торговец! – окликнул Кинжал, продолжая пилить свой канат. – Когда явился циклоп, ты дошел лишь до середины своего чудесного путешествия. Заканчивай свой рассказ, пока мы завершаем нашу работу.

Купец улыбнулся, явно воодушевленный предложением Кинжала. Даже угроза развлечений, казалось, улетучилась из головы Синдбада, когда ему представилась возможность продолжить свое повествование.

Но не успел он и рта открыть, как его остановило покашливание Джафара.

– О величайший из мастеров увиливания, – сказал мажордом, – вы собирались рассказать нам, как сумели выжить в той чужой, неведомой стране, целых восемь дней питаясь лишь травами и тому подобным. И хотя это замечательная история, сейчас время всем остальным узнать правду.

– Фиговая долина? – куда более несчастным голосом отозвался Синдбад. – Должен ли я рассказывать об этом сейчас? О некоторых вещах лучше не знать.

– Валяй, продолжай, – весело бросил Кинжал. – Хуже циклопьего языка уже ничего не будет!

– Это ты теперь так говоришь, ты, которого никогда не осыпало фруктами! – Синдбад с мольбой взглянул на своего слугу, но Джафар лишь сдержанно кашлянул. – Ладно. Если уж делать, так делать как следует. Итак, я расскажу все, как было, и если кто-нибудь из вас решит после этого никогда в жизни не есть больше фиги, меня в этом не вините!

Ахмед, послушный чувству долга, принялся раздавать остальным овощи, пока купец вновь продолжал свою историю.

– Дело было так, – начал он, и теперь рассказ его звучал совсем не так гладко, как те, в исполнении которых он практиковался чаще. – Дайте вспомнить. Я шел всю ночь, стараясь убраться как можно дальше от каннибалов, и все сильнее слабел, потому что целые дни ничего не ел, кроме тех немногих растений, о которых упомянул Джафар.

Надо отметить, что затем я пересек труднопроходимую горную гряду и, спустившись вниз, в долину, был совершенно измучен. Можете представить поэтому, что я был не просто поражен, но засомневался, не сплю ли я, когда услышал все эти… голоса.

Тут он умолк, очевидно собираясь с духом, чтобы продолжить.

– Голоса, которые звучали, казалось, ниоткуда и отовсюду. Ибо, хотя, насколько я мог видеть, других человеческих существ не было в этой залитой лунным светом долине, лишь ряды и ряды усыпанных плодами деревьев, я услышал сперва один голос, потом дюжину, потом больше сотни. И что они говорили мне! – Он содрогнулся и уставился в землю, снова не в силах продолжать.

Я понял, что должен сыграть более активную роль в этой драме.

– И что же они говорили вам? – подсказал я.

– Они говорили… – Синдбад набрал полную грудь воздуха, прежде чем смог продолжить. – Они говорили: «Господин, не желаете ли фигу?»

Он снова умолк, словно давая нам время оценить всю значимость своего признания.

Кто-то должен был сказать это, и, судя по тому, какое направление принимала наша беседа, я чувствовал, что этого ждут от меня.

– Тысяча извинений, о великий и почтенный торговец, – начал я, – но я чувствую, что чего-то не постигаю в вашем повествовании. Умоляю, объясните, что ужасного в предложенной фиге?

– Что ужасного? – не веря своим ушам, вскричал старший Синдбад. – Что ужасного? Нет, разумеется, если съесть одну фигу, ничего страшного, я думаю, не случится. Но мы здесь говорим не об одной фиге. Нет, речь идет о множестве фиг, фрукт за фруктом, тысяча за тысячей, без числа!

Джафар вежливо кашлянул:

– Простите, о талантливейший из мастеров уклонения от истины, но не могли бы вы вернуться к описанию подлинных событий?

– Да-да, конечно, – с вновь обретенной решимостью отозвался Синдбад. – Но вы должны понять, что само упоминание о фигах… – Он остановился и снова тяжко вздохнул. – Ладно. Не буду на этом останавливаться, чтобы успеть завершить свой рассказ.

– Итак, людей в этой долине не было, – продолжал он крепнущим по мере того, как разворачивалось повествование, голосом, – равно как не было никаких обычных источников, естественных или сверхъестественных, из которых можно было бы ожидать услышать голоса. И все-таки они продолжали звучать.

«Фиги – одни из самых сладких фруктов», – говорили они мне. И еще: «В фигах содержатся все жизненно необходимые элементы». И: «Три фиги в день – и услуги похоронного бюро вам не понадобятся». И: «День без фиги – все равно что без солнца!»

О, эти голоса были дьявольски умны!

Но ночь близилась к концу, и я уже видел, как первые отблески утренней зари осветили горы над долиной. Я рассудил, что, если поддержать разговор, все более яркий свет позволит мне наконец увидеть, где прячутся обладатели этих голосов.

«Фиги – фрукты, на которые вы можете положиться!» – произнес очередной голос прямо мне в ухо. Я быстро обернулся, чтобы поймать говорящего, но не увидел ничего, кроме фруктового дерева рядом. И во все разгорающемся свете утренней зари я разглядел, что это действительно фиговое дерево.

Но наличие там деревьев никак не помогало разрешить мою проблему; или так мне тогда казалось. Как, удивлялся я, могут обладатели голосов быть столь неуловимыми?

И тут я понял, что не откликался на голоса и вообще не издавал никаких звуков с того момента, как появился в этой долине. Итак, заключил я далее, если теперь я заведу разговор, возможно, это убедит их наконец показаться.

И я сказал: «Почему же эти фиги такие чудесные?»

Торговец для выразительности хлопнул в ладоши.

– Можно с уверенностью сказать, что меня просто засыпали ответами, ибо тут же раздалось множество голосов.

«Мы сочные!» – говорил один. «Мы вкусные!» – вторил другой. «Мы спелые!» – подхватывал третий. «Мы хотим, чтобы нас съели!» – добавлял четвертый.

«Не оставляй нас гнить на ветках!» – умолял пятый.

Итак, я вступил наконец в желаемый, как мне думалось, контакт. Поскольку, пока звучали голоса, я увидел, что ветви ближайшего фигового дерева отчаянно раскачиваются, – торговец замахал руками, показывая, как именно, – хотя в эту предрассветную тишь не было ни малейшего ветерка. И поэтому я решил повнимательнее приглядеться к фруктам на дереве.

«Мы? – вскричал я в изумлении. – Уж не сами ли фиги разговаривают со мной?»

«Какой умный человек!» – отозвался голос.

«И какой очаровательный рот!» – добавил второй.

«Великой честью было бы попасть в такой!» – продолжал третий.

«И быть разжеванным такими великолепными зубами? – спросил четвертый. – О, о таком едоке можно только мечтать!»

И позвольте вам сказать, изумление мое еще возросло, ибо в разгорающемся свете утра я увидел, что фиги эти были сморщенные и в пятнах, как часто случается с дикорастущими плодами; но что все эти морщины и крапины двигались в такт речи, словно у каждой фиги был крохотный рот, и это множество маленьких ртов издавали те самые голоса, которые я слышал.

Прежде чем продолжать, торговец обвел своих слушателей взглядом.

– Итак, я оказался в долине говорящих фиг. Конечно, я еще не понимал всей истинной опасности.

Я решил определить свое место в этой новой системе вещей. И я спросил: «Вы в самом деле фиги?» И фрукт с дерева ответил мне: «Да, мы необычные, но все-таки фиги». И я спросил еще: «И вы действительно хотите, чтобы вас съели?» Тут фрукты подняли такой шум, что, казалось, ветки разом стонут под ветром и смеются. Потом фиги поменьше умолкли, а одна, висящая выше других и ближе к стволу, которая была раза в два больше всех окружающих ее фруктов, начала говорить. И вот что сказала эта огромная фига:

«У тебя вид опытного путешественника, и ты немало повидал мир. Во время многих странствий ты узнал, что у каждого живого существа – своя божественная судьба. Поэтому одни люди созданы возделывать поля, а другие рождаются для того, чтобы восседать на золотых тронах и получать плоды чужих трудов. Так же и животные – одни, выбиваясь из сил, тащат на себе тяжкий груз, взваленный на них цивилизацией, тогда как судьба других – вольно бегать среди диких, неизведанных земель вдали от человеческих владений. У фруктов и овощей все так же, как у людей и животных; и мы, будучи фигами, тоже должны выполнять свое божественное предназначение. Или, если подвести итог: рыбы должны плавать, птицы должны летать, а фиги должны быть съедены».

«Значит, если я съем вас, то лишь исполню волю Провидения?» – спросил я.

«Именно так, – ответила большая фига. – Воистину, если бы ты отказался есть нас, можно было бы сказать, что ты отрицаешь естественный порядок вещей». Тут ветви огромного дерева разом задрожали, будто все фиги запрыгали в знак согласия.

Вспомнив об этом, торговец издал долгий, тяжкий вздох, словно приближался к наиболее неприятной части своего повествования.

– Что ж, – веско продолжал он, – я никогда не противился воле судьбы. К тому же я не ел ничего, кроме травы, с того момента, как меня с товарищами вынесло три дня назад на этот неведомый берег, и при мысли о мясистой, сочной фиге рот мой наполнился слюной. «Хорошо, – сказал я тогда. – Если я должен сделать это во имя судьбы…»