Текст книги "Притворись (ЛП)"
Автор книги: Кора Кармак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
23
Кейд
Блисс.
Клянусь, каждый раз, когда все становится относительно хорошо, вселенная спускает меня с небес на землю.
– Привет, Блисс. Гаррик.
Они оба пересекли комнату в нашем направлении, и Макс прошептала:
– Кто это?
– Помнишь, я упоминал альтернативные планы на День благодарения?
– Те, что лучше оставить в прошлом?
Я кивнул и встал, чтобы поприветствовать своих друзей. Гаррику я пожал руку, а Блисс неловко обнял одной рукой.
– В итоге я не поехал в Техас. Простите, что не сказал вам. Планы изменились в последнюю минуту, и я решил остаться.
– Твоей бабушке лучше? – спросила Блисс.
– Да, с ней все хорошо, – я поежился.
– Тогда почему ты не приехал на День благодарения? – она схватила меня за руку, а я отступил назад, чтобы увернуться от нее. Я видел, как ее лицо сникло, и заметил в нем жалость, которую она не умеет скрывать. Могу себе представить сценарий, разворачивающийся в ее голове: я, один дома и несчастный на праздники. Конечно, таков и был мой план, пока в мою жизнь не ворвалась Макс. Я открыл рот, не уверенный в том, какое оправдание придумать. Был болен? Я мог быть болен.
А потом Макс произнесла:
– Он был со мной.
Ее рука скользнула вокруг моей талии, и я инстинктивно обнял ее за плечо. Она ближе придвинулась ко мне и протянула Блисс руку.
– Меня зовут Макс.
Брови Блисс исчезли под косой челкой, и я заметил, как ее глаза изучали татуировки и наряд Макс. Я попытался увидеть то, что видела она, представил Макс такой, какой она выглядела для всех остальных, кто ее не знал. Но взглянув на нее, узрел лишь черный бюстгальтер, видневшийся в рваной белой майке, и решил, что лучше бы мне на мгновение отвести от нее взгляд.
В легком потрясении Блисс пожала Макс руку.
Гаррик оправился быстрее. Он поприветствовал ее:
– Приятно познакомиться с тобой, Макс.
Когда она услышала акцент Гаррика, то ее взгляд встретился с моим, и я понял, что до Макс все дошло. Она улыбнулась мне, и во взгляде я попытался выразить всю свою благодарность. Ее улыбка стала шире, так что я решил, что она меня поняла.
– Макс, это Блисс. Мы вместе учились в колледже. А это ее молодой человек, Гаррик. – Ту часть, что он был нашим преподавателем, я опустил. Все уже и так довольно странно.
– Так приятно познакомиться с друзьями Кейда. – Она игриво подтолкнула меня локтем. – Я уже начала думать, что он никогда нас не познакомит. Он пригласил вас, ребята, сегодня на концерт?
– Вообще-то… – вмешался участник ее группы – тот, который с панк-бабочкой. – Я пригласил их. Гаррик – мой друг.
– О, я и не думала, что ты знаешь Спенса, – удивилась Макс.
Теперь Спенс переводил взгляд с меня на Макс, как будто мир сошел со своей оси. Я не винил его за это. Я в своей застегнутой на все пуговицы рубашке и она в образе рок-богини – мы не очень-то подходили друг другу. Он остановил взгляд на мне и сказал:
– А ты?
Встряла Макс:
– Это Кейд, мой парень. Только не делай вид, будто я не прожужжала тебе все уши про него, Спенс.
– Верно, – кивнул ее друг. – Кейд.
Я решил, что пришло время помочь Макс нести это бремя, поэтому спросил:
– Как вам концерт? – Я взглянул на Макс и добавил: – Она просто потрясающая, правда?
Она потянулась и поцеловала меня в щеку, без сомнения оставив на моей коже след от своих ярко-красных губ. Я знал, что она притворяется, но, черт возьми, у нее это отлично получалось.
– Это… – Блисс оторвала взгляд от меня и улыбнулась Макс. – Это было потрясающе. У тебя отличный голос.
– Как так получилось, что ты до сих пор не познакомил нас с Макс, Кейд? – поинтересовался Гаррик.
– Ну, мы просто не многим говорили, – ответила Макс. – Мы хотели, чтобы все развивалось неспешно, какое-то время побыть вдвоем прежде, чем сообщить всем окружающим.
Блисс улыбнулась Гаррику и положила руку ему на грудь.
– Мы-то уж точно это понимаем.
Мой взгляд зацепился за кольцо на пальце Блисс. Он это сделал. Он сделал ей предложение, а она ответила “да”. Я ожидал почувствовать какую-то боль, может, тоску, но ничего подобного. Конечно, возникла неловкость, но, увидев на ее пальце кольцо, я испытал общие эмоции: те же, что испытываешь каждый раз, когда очередной друг меняет свое семейное положение в фейсбуке или подруга сообщает, что беременна. Какое-то тревожное потрясение от ощущения, что все вокруг движутся со скоростью, которую я не могу набрать.
И вот впервые, стоя напротив них рядом с Макс, я по-настоящему начал задаваться вопросом, а что же я испытывал к Блисс? Не должна ли боль быть сильнее? Или меня слишком отвлекало тело Макс рядом со мной?
Ощущение, будто я стою на краю пропасти в нескольких секундах от того, чтобы узнать правду о себе, но которую мне очень не хочется узнавать.
Рука Макс на моей талии сжалась сильнее, и я отвел глаза от кольца Блисс. Я откашлялся и выдавил из себя улыбку.
– Я смотрю, она согласилась.
Гаррик просиял – улыбка была настолько яркой и счастливой, что без боли на нее не взглянешь.
– Да.
– Мои поздравления, – сказал я. – Вам обоим. Я искренне рад за вас.
Блисс закусила губу, а потом нежно улыбнулась. Ее глаза немного заблестели. Тихим голосом она произнесла:
– Спасибо. Это очень много значит для нас.
Что-то всколыхнулось. Одно из тех мгновений, когда ветра сменяются, время поворачивается, а жизнь начинается заново в новом направлении. Не знаю насчет всех остальных в комнате, но могу сказать, что Блисс это почувствовала.
Может, потому что мы оба были актерами. Может, просто из-за того, кем мы были. Но я видел в ее глазах, что она тоже понимала. Это конец главы.
Мы двигались в разных направлениях и с каждой минутой становились все дальше друг от друга. Несмотря на мои чувства к Блисс, между нами слишком много всего произошло, чтобы возвращаться к тому, что было. Я думал, что если переборю боль, то и все остальное встанет на свои места. Что ж, боль ушла, но отчуждение, которое она породила, осталось.
Забавно, как четыре года дружбы можно так запросто разрушить одним мгновением больше чем дружбы. Блисс – часть моей старой жизни, с которой я не распрощался, переехав в Филадельфию. Колледж был для меня домом, большой семьей, которой у меня никогда не было. Но этого дома больше не существовало. Любая попытка удержать его с помощью Блисс ничего хорошего нам не сулила.
Все воспоминания и чувства, связывающие нас с Блисс, износились, пока не осталась лишь тонкая хлипкая ниточка. Мне это напомнило пустой театр после окончания спектакля: зрители ушли, уборщики приводят все в порядок. Последний выключает свет везде, оставив лишь одинокий единственный луч в затемненном пространстве. И пока мы стояли так, упрямо и неловко, эта последняя ниточка, этот последний луч растворились.
Блисс неровно вздохнула и поджала губы так, как обычно делала, чтобы не расплакаться. Я взял пример с Макс – медленно вдохнул и выдохнул.
– Что ж, нам нужно убирать все со сцены, – сказала Макс. – Кейд, малыш, ты сможешь нам помочь? А то нашему барабанщику пришлось уйти.
Я моргнул и отвел взгляд от Блисс.
– Конечно. Конечно, я помогу.
Я посмотрел на Гаррика, потом на Блисс и проговорил:
– Было здорово увидеть вас обоих. Еще раз поздравляю. – Я пожал Гаррику руку и на этот раз по-настоящему обнял Блисс. Она прижалась щекой к моей груди, а руками крепко обхватила меня за талию. Она пролепетала что-то похожее на “Это конец” и отпустила меня. Блисс быстро заморгала, но я все равно увидел собравшиеся в уголках ее глаз слезы.
– До свидания, Блисс.
На удивление я почувствовал онемение, будто рана перестала болеть. Может, больнее станет позже. Или, возможно, я начал понимать, что все хорошее из нашего прошлого должно оставаться в прошлом.
– До свидания, Кейд.
Спенсер вывел их обоих из комнаты, и я остался наедине с Макс. Я сделал глубокий вдох и опустился на диван.
Стоя надо мной, Макс проговорила:
– Я даже понятия не имею, что только что произошло, но чувствую себя подавленной.
Я рассмеялся, что, учитывая все сложившиеся обстоятельства, было гораздо лучше того множества реакций, что меня одолевали.
– Было тягостно, да?
– Ты в порядке, Золотой Мальчик?
Я поднял подбородок, чтобы взглянуть на нее, и коснулся одной ее опущенной руки. Я быстро поцеловал тыльную сторону ладони и отпустил ее.
– Спасибо. Но тебе не обязательно было это делать. И да, со мной все в порядке. Движемся дальше, верно?
– Такова цель, мой дорогой.
– У нас все лучше получается притворяться. Может, тебе тоже нужно становиться актрисой.
– Ни за что, – засмеялась она. – Мне не нравится выражать свои собственные эмоции. Как мне может понравиться притворство ради паршивой зарплаты?
– Но у тебя, похоже, не возникает проблем в выражении эмоций, когда ты поешь. Вообще-то ты чертовски хороша в этом.
Она неловко отвела взгляд и сказала:
– Думаю, каждому свое.
Пора сменить тему. Я встал и потянулся, пытаясь избавиться от тяжести и угнетенности в своих конечностях.
– Пойдем собирать твои вещи, Злая Девочка.
– О, тебе не обязательно помогать. Я просто хотела найти предлог…
– Не глупи. Ты же знаешь, что я помогу.
– Да, знаю.
Я следил взглядом за покачиванием ее бедер, когда она шла через комнату. Дойдя до закрытой двери, Макс остановилась и обернулась.
– Хочу попросить тебя еще кое о чем. Не хочешь выпить со мной после того, как мы здесь все закончим?
– По-моему выпить – самая лучшая идея из всех, что ты подавала. – Я улыбнулся. – Хотя это мало о чем говорит, учитывая все те идеи, которые высказывала.
Я ожидал, что она засмеется. Но этого не произошло.
Она лишь улыбнулась и проговорила:
– Да… точно.
24
Макс
Я убедила Кейда, что нам нужно отправиться в “центр города“13, чтобы выпить, так мы будем ближе к нашим домам, когда закроется метро.
– Я не против, – сказал он. – Все равно я собирался настоять на том, чтобы проводить тебя домой.
Я рассмеялась.
– Конечно, ты собирался, Золотой Мальчик.
А еще у меня будет целая прогулка до метро и поездка, чтобы убедить его остаться моим ненастоящим парнем.
– Я так понимаю, ты не хочешь говорить о своей ссоре с Мейсом? – спросил он.
Я приподняла одну бровь, но не стала комментировать.
– Я так понимаю, ты не хочешь говорить о помолвке этой девушки?
Он вздохнул.
– Полагаю, остается только твоя музыка. Как давно ты играешь?
Я застегнула пальто, чтобы холод не проникал внутрь.
– Лет с тринадцати. Приблизительно когда погибла моя сестра.
Меня поразило то, насколько легко подобные вещи вписывались в наш обычный с ним разговор. С кем-то другим такое даже не слетело бы с моих губ.
– А когда ты поняла, что хотела бы музыку сделать своей карьерой?
Вспоминая, я улыбнулась.
– Когда в первый раз смогла сыграть песню от начала до конца по памяти. Тогда пение впервые по-настоящему перенесло меня в совершенно другое место, понимаешь? Это были самые лучшие пять минут моей жизни. Я забыла, где нахожусь, кто я есть – я существовала только в музыке.
– Понимаю. То же самое я чувствую на сцене. На какое-то время мне удается вылезти из своей шкуры и побыть кем-то еще. Я живу чужими проблемами, которые можно решить гораздо быстрее и легче, чем свои собственные.
У меня никогда не было такого друга, с кем можно было поговорить о подобном. Очень долгое время я жила словно остров, что уже забыла, каково это ощущать такого рода отношения.
– Ты когда-нибудь устаешь быть собой, Золотой Мальчик?
– Иногда да. А ты?
Он так честен. И заставляет меня быть такой же.
Вдох.
Выдох.
– Все время.
Повисшее между нами молчание было таким хрупким, но при этом легким, пока мы шли по соседним улицам, ведущим нас к станции метро. Я рассматривала здания вокруг, неровные тротуары, освещенные окна квартир на вторых и третьих этажах. Я ходила по этим улицам много раз, что и не вспомнить, но я никогда по-настоящему не смотрела вокруг себя.
Жизнь такая забавная.
– Как думаешь, такое испытывают все? – спросила я. – Или это с нами что-то не так?
Он надолго задумался, его ботинки шаркали по тротуару, пока он шел.
– Думаю, что все. Даже счастливые. Они могут в этом не признаваться остальным, но мне кажется, что они это испытывают. Думаю, они закрывают глаза, идут на пробежку, долго принимают душ, чтобы забыть хотя бы на секунду, кто они и что должны делать изо дня в день. Жизнь трудна. И с каждым днем наши ноги все тяжелеют, а мы несем все больше багажа. Так что мы останавливаемся, делаем вдох, закрываем глаза, восстанавливаем наше сознание. Это естественно. До тех пор, пока ты открываешь глаза и продолжаешь свой путь.
Пока он говорил, я наблюдала за ним. Его глаза рассматривали небо, дыхание вырывалось облачками в холодный воздух. Он верил тому, о чем говорил. И мне становилось немного легче тоже в это поверить.
Именно тогда мне нужно было попросить его, но он просто подарил мне драгоценную идеальную мысль, а мне хотелось держаться за нее как можно дольше, прежде чем все разрушить. Еще один квартал дороги до метро мы молчали.
Поезд мы прождали около десяти минут, по-прежнему ничего не говоря. Мы вместе сели на скамью, не нарушая молчание, и это не казалось чем-то неловким или неестественным. Мне не хотелось спешить, заполнять пустоту или делать что-то другое, помимо того, что я делала.
Это было… приятно.
Когда прибыл поезд, мы заняли два места рядом, и это казалось таким обычным, будто мы уже многие годы так делали.
– Я хочу тебя кое о чем попросить, но на самом деле не хочу этого, – проговорила я.
Он слегка повернулся, и его колени коснулись моих.
– Звучит интересно.
– Вообще-то безумно.
Он ждал, а я пыталась выговорить, но хорошего способа сказать это не было, так что я просто зарылась лицом в ладони. Я простонала и сказала:
– Деньги – такая глупость. Они все разрушают.
Он промычал.
– Расскажи мне. Я пообещал, что приеду домой на Рождество, но мне так мало платят за работу по анализу рабочего времени, что мне просто повезет, если в январе я смогу купить себе лапшу, если вообще смогу.
Я выпрямилась и, не отрывая взгляда от рук, спросила:
– А что, если я помогу тебе попасть домой на Рождество?
– Прости, но не думаю, что твой начальник будет рад, если я возьму на себя твои танцевальные смены в “Трестле”.
Я так громко рассмеялась, что все в вагоне повернулись и посмотрели на нас.
– Господи, я бы все отдала, чтобы это увидеть.
Он подтолкнул меня плечом.
– Эй, я между прочим хороший танцор.
– Сколько ты сегодня выпил?
– Мне нужно тебе станцевать, чтобы доказать, насколько я потрясающе это делаю?
Мне очень хотелось сказать “да”, отвести его в “Гараж” или в какое-нибудь другое место и просто затеряться в алкоголе и движущихся телах. Но мне нужно сохранять рассудок. По множеству причин.
– Покажешь как-нибудь в другой раз, Золотой Мальчик. Но… я серьезно насчет Рождества. Мои родители действительно хотят, чтобы ты приехал на праздники, настолько, что вызвались оплатить твои билеты и все остальное.
Он продолжал улыбаться, несмотря на то, что его голова склонилась набок, а брови нахмурились.
– Я думал, что к тому моменту мы должны уже расстаться, разве нет?
– Должны… но, блин, я просто скажу это. Мои родители приезжали в Филадельфию, чтобы сообщить мне, что пришло время бросать пение, двигаться дальше и найти настоящую работу. Они помогали мне с деньгами, так что у меня было время сочинять и петь, но они собирались прекратить… пока не познакомились с тобой. Очевидно, того факта, что мы с тобой встречаемся, достаточно для них, чтобы поверить, что я не полная неудачница, и они готовы еще какое-то время продолжать помогать мне. Но если я скажу им, что мы порвали, они лишат меня денег, а со всеми этими платами за жилье и моим долгом мне будет практически невозможно выступать с группой. Поэтому, как настоящая трусиха, я прошу тебя притвориться, что мы по-прежнему встречаемся, чтобы мои родители остались довольны.
– Макс… – его тело слегка отодвинулось от моего. Я повернулась к нему лицом.
– Я знаю, что это безумие, но обещаю, это всего на несколько дней, просто видимость, а потом ты можешь уйти, уехать домой на праздники к своей семье. Ты сказал, что тебе нужны деньги на самолет… мои родители оплатят билет.
Его взгляд поискал мои глаза.
– Макс, я не могу позволить твоим родителям сделать это.
Я схватила его за руку и держала ее между своими ладонями.
– Для них это ерунда, Кейд. Обещаю. Ты бы видел, на какие нелепые вещи они тратят деньги. Уж лучше пусть они потратят их на тебя.
Он положил вторую руку поверх моих ладоней и уставился на меня.
– Макс, я хочу тебе помочь, но ты должна знать, что это плохая идея. Ты не можешь притворяться со своими родителями. Ты только обидишь их. И ты это знаешь. Первая песня, которую ты исполнила сегодня вечером… она же твоя, да? Разве ты ничему не научилась, пока писала ее?
Я чувствовала, будто меня разрезали, препарировали мои мозг и сердце и выложили их перед всеми, чтобы те тыкали и ковырялись в них. Я написала эту песню прямо перед тем, как бросить колледж, и он был прав.
Я совсем не изменилась.
Я считала, что, бросив колледж, оставлю все это притворство позади. Я думала, что вырвала с корнем свою старую жизнь и начала все с начала. Притворство на праздники и другие встречи казалось таким незначительным, но это не так.
Я выросла тем же самым человеком.
И мне очень не нравилось, что он видел это.
Я вырвала ладони из его рук и встала, хотя поезд еще продолжал движение.
– Я не просила сеанса терапии. Прости, что не могу быть такой идеальной, как ты. Давай забудем об этом.
Мы подъехали к станции, и я прошла в другой конец вагона, ожидая, когда поезд полностью остановится. Выйдя на платформу, я слышала, как он звал меня по имени, но не обернулась. Он догнал меня на ступенях, но я продолжала идти, поднимаясь как можно быстрее и при этом стараясь не упасть.
– Макс… подожди.
Стоило мне выйти на ночной воздух, как его рука поймала меня за локоть и развернула к нему.
– Отпусти меня, Кейд.
– Нет.
– Что значит, нет?
Он поймал мою вторую руку и притянул к себе.
– А то, что мы не поссоримся из-за этого.
– Ты не можешь просто взять и решить, из-за чего нам ссориться, – огрызнулась я.
– Я сделаю это, Макс.
Я моргнула и уставилась в его лицо. Его темные глаза не отрывались от моих, и он не шутил.
– Но почему? Ты же сказал…
– Да, я думаю, что ты должна перестать притворяться тем, кем не являешься. Вот поэтому я поеду с тобой на Рождество, но в том случае, если ты будешь собой, а не покорной версией в водолазке. Это первый шаг для того, чтобы спастись из-под стеклянного колпака.
Мое сердце билось так сильно, что я практически чувствовала его в своем горле. Легкие ощущались где-то далеко, будто провалились в живот, и все во мне, казалось, пребывало в беспорядке.
– Я все равно совру о тебе. Я все равно…
– Это лишь первые шаги. Сначала ты делаешь шаг, чтобы твои родители свыклись с мыслью, кто на самом деле их дочь. Потом ты ошарашишь их Мейсом.
Каким-то образом во всем этом хаосе мне по-прежнему удавалось смеяться.
– Вообще-то я уже пару раз думала о том, чтобы ошарашить их дубинкой14.
Снова на его лице возникла полуулыбка, которая придала мне немного уверенности, немного привела в себя. В какой-то момент моей истерики его ладони скользнули по моим рукам к шее, а кончики пальцев бережно прижались к подбородку.
– Ну, так что скажешь? – спросил он. – Начинаем операцию “Познакомь родителей с настоящей Макс”?
– Скорее операцию “Спровоцируй у моих родителей паническую атаку”… но да, начинаем.
– Отлично.
Его большой палец скользнул по линии моей скулы, и по моей спине пробежала дрожь. Я сглотнула и облизала губы.
– Спасибо, – прошептала я. – За все. За прогулку. За разговор. Ну, и за фальшивое свидание со мной.
Несколько секунд он помолчал, а потом сказал:
– Знаешь, я припоминаю, что в тот день ты пообещала мне настоящее свидание.
Мое сердце гулко забилось. Я хотела его. Меня тянуло к нему и раньше, но теперь это влечение только усиливалось. Сегодняшний вечер был таким прекрасным. Он сказал столько правильных вещей, заставил меня задуматься и подтолкнул к тому, чтобы я была сама собой. Вот именно поэтому мне не нужно было встречаться с ним. Моя история отношений отравляла, а он последний человек, которого я хотела этим заразить. Мы могли быть друзьями. Всю свою жизнь я нуждалась в таком друге как он. Он подталкивал меня к моему бреду и заставлял меньше бояться.
Но все же когда он смотрел на меня, а его кожа касалась моей… в самую последнюю очередь я думала о дружбе.
У меня зазвонил телефон, и я вздрогнула от этой возможности спастись. Я уже вытащила его, чтобы ответить на звонок, как остановилась, увидев имя на экране.
Мейс.
Разговор с Кейдом унес меня в какое-то умиротворенное состояние, которое мне не хотелось нарушать. Я нажала “отбой”, но одно лишь его имя нарушило все великолепие этого вечера.
Это был долгий день, поэтому все эмоции нахлынули на меня разом. Может, мне нужно было поспать. Я перенесла наш поход выпить на другой раз, и он вызвался проводить меня до дома. Я была рада компании, потому что его присутствие не давало моему мозгу зацикливаться на том, на чем он не должен был… например, на том, как с Мейсом все постепенно выходит из-под контроля. И чем более шаткими становились наши отношения, тем больше он подрывал работу группы, а следовательно и то, что происходило между нами.
Когда мы дошли до моего квартала, Кейд открыл для меня входную дверь.
– Твой арендодатель так и не починил замок? – поднимаясь за мной по лестнице, сказал он. – Ты должна ему сказать, Злая Девчока. Это же смешно. Небезопасно ее вот так оставлять, иначе сюда может зайти кто угодно.
Я поднималась по ступеням и улыбалась ему через плечо.
– Я знаю… какой-нибудь полный псих может забраться ко мне в квартиру, пока я сплю… голая.
Поднявшись на мой этаж, он сказал:
– Ты права. На такое я способен.
Я засмеялась и игриво толкнула его. Его ладони поймали меня за руки, и он притянул меня ближе к себе. В желудке все перевернулось, будто я только что слетела вниз на огромных американских горках. Я облизала губы, когда он заговорил:
– Я серьезно, пожалуйста, пусть арендодатель что-нибудь сделает с этой дверью. Иначе это сделаю я.
От его сурового лица у меня побежали мурашки.
Я попыталась то, как он влиял на меня, свести к шутке. Я закатила глаза и сказала:
– Да, Хозяин. Что-нибудь еще угодно?
Его глаза потемнели, и что-то у меня внизу живота сжалось. В горле застрял стон, и я была всего в нескольких секундах от того, чтобы наброситься на него, как кто-то позвал меня по имени:
– Макс?
Живот сжался больнее. Ладони Кейда выпустили мои руки, и я повернулась лицом к Мейсу.
Он сидел у моей двери и теперь поднимался на ноги. Он неуклюже протопал по коридору, одной рукой держась за стену, чтобы не упасть.
Он был пьян.
Я чуть отошла от Кейда и спросила:
– Мейс, что ты тут делаешь?
– Очевидно, не развлекаюсь так, как ты. А ты времени зря не теряла, да?
Обычно его великолепные черты лица теперь превратились в нечто уродливое. Нос сморщился, а губы исказились в гримасе.
– Мейс, это мой друг, Кейд. Он приходил на концерт и проводил меня до дома.
Он покрутил пирсинг у себя в брови.
– Верно. Ты думаешь, я тупой?
Я вздохнула.
– Нет, я думаю, ты под кайфом.
Он рванулся ко мне со словами:
– А я думаю, что ты шлюха.
Кейд встал передо мной.
– Эй, полегче, приятель. Мы просто друзья.
Я взяла его под локоть и потянула назад.
– Не беспокойся, Кейд. Он приносит вред группе, и приносит вред мне. Так что считай, Мейс, что ты покончил и с тем, и с другим.
Он пошел на меня. Глаза у него были красными, а зрачки суженными. Забавно, как влечение могло жить и умереть в один миг. Теперь глядя на него, я не испытывала того жара, что обычно электричеством проскакивал между нами. Он стоял обдолбанный и злой, а я лишь чувствовала облегчение. Я окинула его взглядом, а он изучал меня с головы до ног. Он провел большим пальцем по нижней губе и сказал:
– Мне все равно было скучно.
Я пропустила момент, когда его злость превратилась в отвращение. Что за тупица!
– Иди глотни еще таблеток, придурок.
Проходя мимо, он толкнул Кейда плечом, и прорычал:
– Наслаждайся этой вшивой подстилкой, чувак.
– Ах, ты сукин…
Я вздохнула и сжала руки в кулаки. Я было пошла за ним, как руки Кейда обхватили меня за талию и не отпускали. Он держал меня так, пока Мейс не ушел, а мое дыхание не пришло в норму. Как бы я ни злилась, и как бы мне ни хотелось броситься за Мейсом и хорошенько врезать ему по яйцам, часть меня, все равно была благодарна. Я чувствовала себя птицей, выпущенной из клетки.
Я повернулась лицом к Кейду и увидела, что тот пребывал в ярости пуще моего.
Да у этого парня просто ангельское терпение.
Я улыбнулась и проговорила:
– Как насчет того, чтобы показать мне свои танцевальные движения?
Я была свободна. Пришло время лететь.