Текст книги "Орден во всю спину 3 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4

Полный взвод – тридцать человек – стоял в боевом порядке, как оловянные солдатики в руках ребёнка, только здесь каждая фигура дышала, двигалась и была вооружена до зубов. Вся их мощь могла в любой момент обрушиться на цель: автоматы, гранатомёты, тяжёлые стволы – всё это могло вспыхнуть разом, сметая противника, словно лавина. Даже дикие звери, почуяв их, пятятся назад, не решаясь броситься в атаку – слишком явственно пахло свинцом, маслом и порохом.

Но и с такой силой в руках они не чувствовали себя спокойно. Как только речь зашла о встрече с тем самым "Подопытным", бойцы без колебаний запросили подкрепление. Словно знали: даже тридцати стволов может оказаться мало, чтобы справиться с ним. В их голосах не было ни бахвальства, ни уверенности – только холодное понимание, что этого врага они в одиночку не одолеют.

Булавкин и Синявина сидели на земле, колени упирались в холодную грязь. В воздухе стоял едкий запах порохового дыма и прожжённой резины. Откуда-то сзади доносились резкие, обжигающие слух выстрелы – короткие очереди, словно сухие хлопки бичей.

Солдат, не тратя лишних слов, резко дёрнул автоматный ремень на плече и достал пластиковые чёрные хомуты. Сухой треск застёжек, будто хрустнул сухой сук. Запястья сдавило так плотно, что белая кожа тут же пошла красными полосами. Любовь вздрогнула от боли, Людвиг скрипнул зубами.

Боец действовал отточенно – за пару секунд он обшарил карманы, проверил ремни, ощупал их так, словно это были мешки с картошкой, а не люди. Никаких вопросов, ни слова – просто сухая механика. Убедился, что оба неопасны, и тут же, словно они и не существовали, отвернулся и пошёл назад, к своей группе.

Остальные бойцы тоже не обращали на них внимания. Словно они были пустым местом. Каждый солдат выполнял своё – движения синхронные, холодные, выверенные. Гулкие шаги сапог, щёлканье предохранителей, короткие команды – вся сцена напоминала работу хорошо смазанного механизма. Ни одной лишней эмоции.

Вдруг кто-то пробормотал, заглушая треск выстрелов:

– Что это у него там за надувная пластиковая кукла за спиной болтается?..

И почти сразу в наушниках прорезался чей-то резкий голос:

– Подопытный ушёл на девять часов! Повышенное внимание группе в этом секторе! Повторяю, цель ушла на девять часов!

Голос хрипел в наушниках, и от этого казалось, что напряжение повисло в воздухе густым, едким дымом, который давил на грудь сильнее, чем запах пороха.

Подопытный явно не собирался испытывать судьбу и мериться силой с целым взводом, вооружённым и сплочённых так, что земля дрожала от одного их шага. Он предпочёл исчезнуть в тени, уйти вглубь, пока не станет слишком поздно.

Булавкин в тот миг ясно понял: сравнивать боевую мощь войск Консорциума с частной армией – всё равно что сопоставлять небо и землю. Даже беглый взгляд показывал, что наёмные войска больше походили на неопрятную свиноферму, тогда как силы Консорциума были отточены, как клинок из закалённой стали.

Людвиг ощутил, как сердце болезненно сжалось в груди. Он всерьёз опасался, что Консорциум убьёт его на месте – и никаких разговоров. Ведь и Косой, и Журавлёва не раз описывали этих людей как безжалостных демонов. Но реальность оказалась иной: его лишь связали вместе с Любовью Синявиной, не нанеся вреда.

Эта простая деталь принесла облегчение, почти физическое. Тяжесть, давившая на плечи, стала чуть легче. "Значит, жить пока можно…" – промелькнуло у него в голове.

Но покой длился недолго. Лес содрогнулся от отчаянных криков, эхом прокатившихся между тёмных стволов. Голоса солдат, гневные, сорванные, полные боли. Людвиг похолодел: значит, даже такая сила наткнулась на отпор.

***

Косой тем временем затаился в чаще, прилипнув к сырым кустам, будто сам стал частью этого леса. Влажные листья холодили кожу, на пальцах оставался терпкий запах зелёной смолы. Где-то в траве зашуршало – к нему ползла сороконожка, блестящая, словно вылепленная из чёрного лака. Одним точным движением Ярослав пригвоздил её кинжалом к земле – тихий хруст, будто сломали тонкую веточку.

Он был облачён в чужую военную форму – камуфляж мертвеца, на чьё тело он наткнулся недавно. Это была не бедность и не привычка копаться в тряпье – просто зелёно-бурые пятна ткани помогали скрываться куда надёжнее, чем его собственная одежда. С такой маскировкой он растворялся в листве, становился тенями.

Скоро послышались шаги – ритмичные, тяжёлые, сапоги били по земле так, что гул отдавался в корнях деревьев. Совсем близко взвод Консорциума вызывал помощь, крики и треск радиостанций переплетались с грохотом выстрелов.

Для Ярослава это был шанс. Лучший из возможных. Пока внимание было приковано к атаке, где-то на краю периметра появлялись бреши. Стоило только шагнуть в них – и можно ускользнуть из смертельной петли.

Когда он и Хромов расходились, они не обговаривали встречи. Молчаливо решили: каждый сам за себя. Их силы – куда надёжнее чужого плеча рядом. И, главное, доверия не было.

Даже когда рядом была Журавлёва, союз держался только потому, что все трое сдерживали друг друга. Но стоило ей исчезнуть – связка тут же рассыпалась, будто сделанная из стекла.

Ярослав задержал дыхание. Влажный воздух жёг лёгкие, на языке чувствовался привкус земли и пороха. Он ждал, когда солдаты пройдут мимо. И только тогда двинулся – мягко, стремительно, почти неслышно.

Консорциум, казалось, знал куда больше, чем Хромов. Они знали, с каким именно чудовищем имеют дело. "Подопытный?.. – мелькнуло у Ярослава. – Что, они и правда выращивали монстров в глубинах гор Урала?"

Мысль показалась липкой и отвратительной, но размышлять было некогда. За то короткое время, что он пробирался сквозь заросли, ему дважды едва не пришлось столкнуться лицом к лицу с другими взводами. Те двигались на зов о помощи, вцепившись в автоматы. Но удача пока была на стороне Ярослава – он успевал скользнуть в сторону, раствориться между стволами, как тень.

В тот момент Косой ощутил лёгкое замешательство. Как так – целый взвод, да не один, а несколько, и всё равно они не смогли прикончить одного единственного монстра? Или… может, тот зверь и впрямь настолько силён, что люди здесь лишь мясо для пушек?

Раздумывать он долго не стал – сейчас важнее было другое: проскользнуть через внутренний периметр. Удастся ли ему сбежать из уральских гор или докопаться до их тайн – это уже решит случай. Но шанс был, и упустить его нельзя.

Ярослав неслышно скользил по лесу, цепляясь за тень, а не за землю. Кривые корни, коварные ямы, ловушки – всё, что могло задержать обычного человека, для него не было преградой. Его шаги были быстрыми и лёгкими, он двигался так, будто сам лес подсказывал ему дорогу.

И вдруг – новый звук, перекрывший привычный треск выстрелов и шум листвы. Глухое гудение, тяжёлое, металлическое, с редким скрежетом – там, впереди, работала техника. Воздух донёс запах горелого дизеля и влажной глины, перемолотой гусеницами.

За небольшим холмом лес внезапно оборвался. Ярослав, пригнувшись, осторожно поднялся на склон, и сердце у него дрогнуло: за склоном открывалась совсем другая картина.

В полукилометре от него кипела работа – с десяток экскаваторов, чёрные силуэты которых рвали землю огромными железными ковшами. Гул моторов отдавался в груди, словно удары барабанов. Земля была вся изрыта, пахло пылью и влажной глиной.

Но взгляд Ярослава зацепился не за машины. Дальше, за ними, раскинулись руины города. Целого города, погребённого когда-то под горами. Его зубчатый силуэт резко обрывался на горизонте, будто кто-то гигантской рукой прижал его к земле. Дома лежали в развалинах, но всё равно угадывался масштаб – это был огромный мегаполис, настоящий лабиринт улиц и зданий, раздавленный катаклизмом.

Даже та часть, что виднелась, дышала величием прошлого. Город до Катаклизма должен был быть прекрасен – теперь же он лежал, искалеченный, но не до конца убитый.

На одном полуразрушенном здании ещё держалась металлическая вывеска – тусклые буквы, изъеденные временем, складывались в слова "Стрип-бар Зажигалка".

Ярослав нахмурился. Словно шутка, отголосок чужой культуры. Или игра слов, если судить по языку его мира. Он в принципе понимал, что это был когда-то ресторан с острым бульоном, так сказать и тем ещё смаком, но табличка, звеня и дребезжа, вдруг треснула пополам под ударом ковша экскаватора и рухнула в пыль. Время никого не щадит.

Почему-то это зрелище зацепило его. Как же самому в тот момент захотелось просто посидеть в таком заведении, а не выживать в это мире…. Короче, тянуло его туда – вглубь разрушенного города. Казалось, что под грудой камня и пыли прячется нечто большее, чем просто остатки старой цивилизации.

Он знал: тектонические сдвиги похоронили большую часть прежнего мира. Во всяком случае в этом районе Земли. Здесь, среди уральских гор, земля трещала и изрыгала вулканы. Но именно они, эти движения земной коры, позволили городу уцелеть, пусть и в виде чудовищных руин.

С вершины холма было видно, что раскопки велись не только здесь. В нескольких километрах отсюда уже зияли другие котлованы – ровные квадраты земли, вскрытые экскаваторами. Но часть раскопок была брошена – ковши застыли, как огромные окаменевшие звери, а земля осталась растрёпанной и недокопанной.

Ярослав затаил дыхание. Перед ним лежало нечто, что могло перевернуть все представления о том, что скрывают горы Урала.

Казалось, что они что-то ищут. Стоило им убедиться, что в очередной яме не нашлось нужного, – работа сразу замирала: ковши останавливались, моторы глохли, и вся бригада перетекала к другому месту, словно стая ворон, перелетающая с дерева на дерево.

Косой уловил главное – то, за чем охотился Консорциум Потанина, имело для них колоссальную ценность. Они знали, что именно ищут, и искали целенаправленно, с холодным упрямством, будто чувствовали запах своей добычи под толщей земли.

В этот миг его взгляд зацепился за участок в стороне. Там охрана стояла плотнее, чем где-либо ещё. Между гружёными ящиками теснились серые контейнеры, металлические, с вмятинами и ржавыми разводами. Возле них солдаты суетились с какой-то странной задачей: животным, сваленным без чувств, кололи наркотик, и уже вялые, как тряпичные куклы, тела затаскивали внутрь контейнеров.

Воздух пропитался запахом хлорки, ржавчины и дикой звериной шерсти. Иногда по ветру доносилось приглушённое рычание или сиплый вдох – но вскоре всё стихало, сменяясь гулким лязгом закрывающихся дверей.

– Неужели они отлавливают зверьё для своих опытов? – подумал Ярослав. – Даже самые хитрые твари здесь вряд ли избегут такой участи.

Он замер в колебании. В голове мелькнула мысль: "А может, уйти? Не рыпаться?" Вряд ли он сможет подобраться к той "цели", которую разыскивает Консорциум. Да и сила их уже показала себя – бросаться наперекор было бы безумием.

Но внезапно его внимание притянуло другое. На крыше полуразрушенного здания стоял молодой человек. Белый костюм сидел на нём идеально, без единой складки, словно только что из ателье. Белизна ткани, безупречная и неестественная для этой пыльной, мёртвой пустоши, резала глаза, как снег на солнце.

Это зрелище было словно удар по сознанию: сама безмятежная вежливость и утончённость в сердце хаоса и насилия. Контраст был настолько острым, что невозможно было забыть. Ярослав поймал себя на том, что невольно задержал дыхание – образ белого силуэта в руинах врезался в память, будто раскалённым железом.

Поскольку "важные люди" всякий раз проезжали через город, когда покидали крепость, Косой не раз видел их издалека – сидящих в мягких креслах своих дорогих машин, в безупречно выглаженных костюмах. Тогда ему казалось, что они производили внушительное впечатление – словно каменные истуканы, неприступные и холодные.

Но если бы кто-нибудь рискнул появиться в пустоши в костюме – да ещё в белом, ослепительном, как свежий снег, – Ярослав наверняка пробормотал бы под нос, не скрывая усмешки:

"Тупица!"

Костюм в этих краях был бы только помехой – сковывал бы движения, мешал махнуть рукой или рвануть в сторону. Попробуй-ка убеги в таком наряде от дикого зверя: и брюки порвёшь, и жизнь потеряешь.

Но стоило Ярославу взглянуть на того молодого человека, стоящего на крыше полуразрушенного дома, как мысли о нелепости одежды рассыпались. Его белый костюм не выглядел чужеродным, будто пустошь сама подстроилась под его присутствие. Было ясно – ему не приходилось ни драться, ни бежать. Сама обстановка словно охраняла его покой.

Ярославу показалось, что перед ним – главный в этой операции. Вероятно, один из лидеров Консорциума Потанина. И в его облике сразу ощущалось отличие: не просто костюм, а сама осанка, неподвижность, взгляд, устремлённый вдаль – всё говорило, что он стоит выше остальных, а потому иные правила действовали для него.

Ярослав втянул голову в плечи и прижался к земле, стараясь слиться с камнями и редкой сухой травой. Сердце стучало в груди, как молот – слишком близко были войска Консорциума. Тысячи солдат прочесывали окрестности, только чтобы охранять раскопки. В голове стучала мысль: "Мы с Хромовым недооценили их. Совсем недооценили."

Он осторожно скосил глаза по сторонам, стараясь угадать, где прячутся Станислав Хромов и Ярослава Журавлёва. Он не видел их, но нутром чувствовал – они рядом, притаились, затаились, как и он сам.

– Время убираться отсюда, – глухо сказал себе Ярослав. Секреты уральских гор оставались за семью печатями, и уж точно не ему выпадало их раскрыть. Мысль об отступлении, тяжёлая, но трезвая, становилась всё яснее: здесь он чужой, и оставаться дольше – значит играть со смертью.

Оставаться здесь для него не имело ни малейшего смысла. Тайна уральских гор пусть лучше остаётся на совести Журавлёвой и Хромова – им явно куда интереснее копаться в этом мраке.

Косой не видел причин рисковать своей шеей ради чужих загадок. Другое дело – встреться ему человек с дюжиной редких умений и с ворохом свитков, копирующих навыки – и простые, и мастерские. Вот тогда стоило бы задержаться, ведь такой встречный был бы настоящим кладом.

А пока перед глазами открывалась картина, от которой веяло пустотой и пылью. Всё больше и больше зданий выползало из-под земли, словно их выталкивала сама почва. Каменные коробки, изъеденные временем, осыпались от лёгкого толчка ковша экскаватора. Стояли они ещё вертикально, но только потому, что никто не додумался пнуть их плечом – развалились бы, как карточный домик.

На фасадах кое-где уцелели вывески, облупленные, но ещё читаемые. "Салон красоты". "Слепой массаж". Чуть дальше торчал покосившийся указатель кафе. Ярослав фыркнул. Вот ради этого они тут устроили весь этот сыр-бор? Ради вывесок и пластмассовых кукл в витринах? Он почувствовал себя обманутым – будто сам разум его оскорбили подобными "находками".

В памяти всплыли QR-коды, дешёвая стрип-бар, безделушки вроде силиконовых дилдо. Всё это не стоило и гроша! "После всего пути, после всей этой возни с опасностью – и ради чего? Чтобы мне увидеть вот это?" – с досадой подумал он.

Он держал голову низко, скользил вдоль склона, стараясь не шуметь. Позади, из чащи, доносилась канонада – сухие очереди, редкие одиночные хлопки. Воздух дрожал от грохота, запах гари и пороха тянулся до самого подножия. Это значило одно – войска Консорциума Потанина всё ещё бились с тем чудищем. В каком-то смысле выстрелы были ему на руку: пока там занят бой, до него им дела нет.

У подножия, конечно, кишели патрули. Солдаты шаркали сапогами по гравию, переговаривались хрипло и нервно, но больше внимания уделяли раскопкам. Заброшенные здания никого не волновали.

И в этом была его надежда. Ярослав понял: если пробираться вдоль этих обветшалых, никому не нужных строений, можно проскользнуть мимо охраны, словно тень.

Он шёл и всё не мог не отметить – как могуч Консорциум. Сколько леса они вырубили ради дороги! Прямая, ровная, утрамбованная колея тянулась далеко, аж до самой Крепости 333. В душе Ярослав нехотя признал: организация действительно могла многое.

В глуши, где трава рвалась сквозь асфальт, а птицы каркали из тёмных елей, Консорциуму и вправду было всё равно – они могли прорубить себе дорогу хоть через саму тайгу. Никто и не думал спрашивать у лесных зверей разрешения.

Это заставило Косого по-новому взглянуть на мощь этой организации. И ведь то, что он видел – всего лишь силы одной-единственной крепости! Ярослава Журавлёва как-то говорила, что у Потанина под рукой не меньше десятка, а то и двух десятков Крепостей. И стало ясно: захоти он пойти в сторону Крепости 333 – никакая зверюга в здешних местах и близко бы не сунулась, почуяв такую силу.

Но возвращаться в Крепость 334 было куда хлопотнее: пришлось бы искать обходные тропы, тратить время и силы. У него не оставалось особого выбора.

Он крался по развалинам – балки, обрушенные стены, остовы высоток, треснувших пополам, словно игрушечные башни. Ущелья и руины служили ему идеальным укрытием. Ветер свистел сквозь щели в бетонных плитах, а от камня тянуло пылью и затхлостью.

Ярослав остановился у поваленной высотки, обломанной, как гигантская кость. Когда-то люди стояли на её крыше и видели весь этот город с высоты птичьего полёта. Он замер, представив: огни в окнах, гул машин, шум толпы, запах жареных каштанов и табачного дыма. И всё это – до Катаклизма.

Раньше он, часто мечтал о жизни в крепости. Сравнивал её с подолом, где жил с Пронырой. И теперь ясно понимал: крепость, хоть и велика, не шла ни в какое сравнение с этим местом – по размаху, по богатству, по сиянию. Только всё это величие давно кануло в прошлое. Ну, ещё было в его памяти. Теперь перед ним – пустые коробки домов и гулкая тишина, изредка нарушаемая выстрелами где-то далеко.

Он съехал по осыпающемуся склону под защиту мрачного леса. Из земли торчали таблички, обросшие пылью, полузасыпанные щебнем. Ярослав, спотыкаясь о камни, наклонился, прочитал и тихо пробормотал, сморщив нос:

– И почему в этом городе так много клиник рефлексотерапии? Неужто люди тогда и вправду так любили мыть ноги? Ну, он этого не понимал и в своём прошлом, а в нынешних реалиях, тем более.

Пахло сыростью, щепой, плесенью. Каждый шаг отдавался глухим эхом в пустых кварталах. Он осторожно пробирался между покосившимися зданиями и горным склоном, цеплялся взглядом за каждую тень, стараясь не попасться на глаза никому. Ведь в каких-то пятистах метрах от него гремели боевые части Консорциума Потанина.

Он пользовался каждой трещиной в стене, каждым поворотом, каждым закутком, чтобы оставаться невидимкой. Но чем дальше он шёл, тем тяжелее становились ноги. Будто сама земля тянула вниз.

И вдруг слева показалась вывеска – пивнушка, удивительно целая, будто Катаклизм прошёл мимо него. В витрине темнели пустые бутылки, стекло было треснуто, но здание уцелело.

Ярослав остановился и всмотрелся. И вправду, не всё было разрушено: пусть большинство домов скосило землетрясением и сдвигами земли, но примерно треть города всё ещё стояла – покосившаяся, но относительно живая.

Глаза Ярослава Косого вспыхнули, едва он заметил вывеску пивнушки. Там, наверное, и табаком торговали. Не факт, но мало ли.

Табак да выпивка – редкость в городе. Не зря даже учитель, человек уважаемый, не мог позволить себе баловаться лёгкими сигаретами каждый день.

А здесь…, наверное, запасов было столько, что хватило бы на два-три магазина вместе взятых. Ну, в смысле к тем, что уже привык. Ярослав сразу прикинул: у старика Вана и старика Ли, если сложить их склады, и то добра, наверное, меньше! Забери он всё это с собой – и безо всякого преувеличения стал бы самым богатым человеком в городе.

Он украдкой глянул на людей Консорциума Потанина. Те, к счастью, были заняты и не смотрели в его сторону. Сердце у Ярослава заколотилось быстрее, и он, словно пацан, впервые залезающий в чужой сад за яблоками, торопливо скользнул в тёмный дверной проём.

В нос ударил терпкий запах старого дерева, пыли и чего-то прелого, затхлого. Прилавки стояли на месте, а на них – аккуратно сложенные пачки сигарет. Солнечный луч пробился сквозь треснувшее окно и блеснул на целлофане, которым были обтянуты коробки.

Ярослав протянул руку – и пальцы дрогнули. Казалось, стоит лишь потянуть, и можно будет вдохнуть аромат, который он помнил ещё с детства, когда тайком таскал у старика Вана сигареты поштучно.

Но едва он коснулся пластика – пачка осыпалась у него в ладони сухим прахом. Даже обёртка, казавшаяся надёжной, разлетелась в тонкий серый порошок.

Ярослав сжал кулак и застыл. Будто сердце сдавило. Сколько же лет пролежали тут эти сигареты? Сколько времени понадобилось, чтобы табак, некогда пахнувший пряной горечью, превратился в пыль?

Он не знал – да и кто бы вообще знал? – что у сигарет тоже есть срок годности. На фабриках о таком не писали: зачем портить товар страшными цифрами. Но на деле три года – и всё, дым превращается в труху. Даже пластиковая оболочка не вечна: сначала держит, а потом сдаётся – и время делает своё.

В носу защекотало от пыли, а в груди осталась пустота, как будто он только что потерял целое состояние.