Текст книги "Письма 1886-1917"

Автор книги: Константин Станиславский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 74 страниц)

55*. И. А. Тихомирову

1 июня 1898

Москва

Многоуважаемый Иоасаф Александрович!

Только на днях я узнал о том, что Вы играли или собираетесь играть в Кунцеве. Первым моим желанием было попасть туда, чтобы познакомиться с Вашим талантом ¹. Я еще не теряю совсем надежды привести свое намерение в исполнение, хотя сознаюсь откровенно, что мне будет очень трудно найти для этого свободный вечер, и вот почему: начало репетиций приближается, а я далеко еще не подготовлен к сложным пьесам, с которых нам придется начинать нашу работу, мне необходимо перечитать еще до 10-ти книг, составить рисунки декораций и костюмов, чтоб с началом репетиций не отвлекаться этой скучной работой в ущерб репетициям. Ввиду отсутствия Владимира Ивановича на меня легли и хозяйственные заботы по постройке пушкинского театра для репетиций и по многим другим подготовительным делам.

В пятницу я должен проехать с художниками в Ростов, Ярославль, Троицу и Углич, чтобы познакомиться с русской стариной ². Вернусь я только во вторник. Если после этого дня мне повезет, я увижу Вас на сцене, в противном случае мне придется отложить знакомство с Вашими силами до начала репетиций, какового времени я жду с большим нетерпением.

14-го июня (около 2-х часов) состоится молебен и раздача ролей в нашем театре (Пушкино по Ярославской ж. д., дача Архипова).

За справками в Пушкине можно обращаться к режиссеру Александру Акимовичу Шенбергу (Пушкино, главное шоссе, дача Долгорукова).

Не мог известить Вас раньше, так как потерял Ваш адрес, теперь я его внес в свою памятную книжку.

До скорого свидания.

Готовый к услугам и уважающий Вас

К. Алексеев

1/VI 98

56. Вл. И. Немировичу-Данченко

12 июня 1898

Москва

Многоуважаемый Владимир Иванович,

не писал Вам так долго по многим причинам: все это время был очень сильно занят, так как в двух товариществах сразу уехали в отпуск директора ¹, бабушке жены делали операцию и пр. пр. Не хотел Вас расстраивать и отвлекать от работы разными мелочами по приисканию декорационной мастерской, постройке летнего театра. Теперь я очень в духе и полон энергии и потому пишу, хотя должен быть краток. Много дел, послезавтра начинаем работу.

Вот мои доклад о том, что происходит у нас.

1) Театр готов и удался великолепно, но дороже, чем предполагали ². Навернувшие холода напугали нас. Пришлось внутри здания обивать картоном, серпянкой, а чтобы скрыть безобразие – и обоями. Снаружи от жары тес стал трескаться и давать щели, пришлось красить здание. Малярных работ мы не приняли в соображение, а они оказались очень дороги. Мы сделали их самым экономическим путем, при своем материале. Бурджалов заведовал оклейкой, Архипов закупал материал ³. Это обошлось около 200 рублей. Забыли при расчетах и драпировщика: материал для павильона (раздвижного, как в Филармонии). Занавески на террасе (без них в солнечный день нельзя было бы пользоваться ею). Занавески на окна в театре (солнце испечет нас без них). И это сделано очень расчетливо. Куплен декорационный холст, который может быть употреблен на декорации. Сшивкой и вешанием заведует Кузнецов, бутафор-сторож при театре. Покупка материи обошлась 40 рублей (покупал я сам). Обстановка – мебель, столы, диваны, шкафы – при покупке обошлась бы очень дорого (до 200 рублей), я предпочел взять ее напрокат у Геннерта за 75 рублей (20 рублей один перевоз). Щетки, гребенки, самовар, скатерти и пр. пришлось купить. Отчета Манасевича еще не видал, предполагаю, что это обойдется от 50 до 75 рублей. Против желания мы вышли из бюджета – необходимо покрыть эту сумму спектаклями в Пушкине.

2) Декорационная мастерская доставила много хлопот. Все оказалось разобранным. Пришлось взять дачу Купчинской (за 300 рублей). Однако в ней едва можно расстелить одно полотно. Необходимо устроить полати – второй этаж. К этой работе приступили (около 200 рублей). С 17 июня Симов приступает к работе ⁴.

3) Материалы по русской истории стоят бешеных денег, например издание Солнцева – 550 рублей. Предпочел нанять рисовальщика за 35 рублей, который уже срисовал все необходимые нам мотивы. Он же облегчит мне непосильную работу по рисованию костюмов и проч. рисунков для бутафоров и костюмеров.

4) По расчету оказалось более выгодным взять хорошего бутафора, чем заказывать вещи на стороне. Найден и взят самый лучший в России бутафор (очень дельный человек), который за 50 рублей в месяц наделает нам много прекрасных вещей. Эту статью расхода я считаю экономией, а не увеличением сметы.

5) «Шейлок» совершенно готов. Должно выйти очень эффектно. Симовские макетки – идеальны: именно то, о чем я мечтал ⁵.

6) Почти все макеты для «Царя Федора» готовы. Ничего оригинальнее, красивее этого я не видывал. Теперь я спокоен и могу поручиться, что такой настоящей русской старины в России еще не видывали. Это настоящая старина, а не та, которую выдумали в Малом театре.

7) Я с Шенбергом прочли и пересмотрели все, что можно. Составилась экспедиция по древним городам. Целой компанией на несколько дней мы ездили в Ростов, Ярославль, Троицу. Осмотрели московские достопримечательности. Зарисовали все, и результат, по-моему, блестящий.

8) С радостью отмечаю, что Шенберг – большой работник, а Симов талантливый человек.

9) Поездки производили все на свой счет.

10) Нашли способ производить настоящие русские материи (масляными красками, по трафарету). Жена Геннерта берется исполнять эту работу.

11) Постановка «Федора» начинает вырисовываться, и думаю, что она будет и интересной и, главное, совсем не шаблонной ⁶.

12) Читал с Савицкой ⁷ роль Антигоны. Пришел в восторг от ее голоса и темперамента. Если удастся сделать из нее гречанку – будет очень хорошо.

13) Читал с Красовским Федора – никакой надежды ⁸. Он даже и не интересуется ничем, кроме еды. Увы, это человек отпетый.

14) Шидловской также недоволен – продолжает ломаться, но, кажется, это происходит от домашних неурядиц.

15) Читал Шейлока с Дарским ⁹. Чудный голос и темперамент, но художника никакого. Это переведенный на русский язык Поссарт с примесью Южина ¹⁰. Жаль, что он трус с узкой фантазией. Он ищет в пафосе великих образов. Удастся сбить его с этой точки зрения – будет отличным актером, нет – дело дрянь… не подойдет к нашему тону. Утешает меня то, что он, кажется, чуток и скоро схватывает замечания. Пока только он им мало верит. Что-то его удерживает… Туго поддается новому влиянию.

16) Ответы на Ваши соображения:

«Тартюф»?… ненавижу пьесу ¹¹. Тартюфа не вижу у нас. Не лучше ли заменить «Учеными женщинами»? Без очень большой подготовки я бы побоялся ставить Мольера. Я им занимался, будучи в Париже… Он очень труден, хотя и интересен… По шаблону его, по-моему, не стоит ставить, даже в клубе.

17) «Счастье Греты» ¹² не знаю совершенно и не могу ее найти.

18) Ваш гигантский систематизм по составлению репертуарных таблиц требует особого внимания. Я читаю, улавливаю систему, но не готов еще, чтобы оппонировать Вам. Поэтому пока отдаю Вам книги в руки и вопрос о «Трактирщице» для клубных спектаклей откладываю ¹³.

19) «Между делом» ¹⁴… Я знаю пьесу. Может быть, ее стоит играть, но постановка ее обойдется больших денег. Без постановки, боюсь, пьеса будет скучна. Переговорим при свидании, так как теперь все равно нет времени на ней останавливаться, пока главные пьесы сезона не кончены.

20) «Король и поэт» очень одобряю ¹⁵. «Провинциалку», конечно, тоже ¹⁶. О последней скажу только: если я буду занят в крупных вещах (новых), при моем большом режиссерском труде, – будет ли экономно занимать лишний вечер одноактной пьесой? Ведь для кабинетной работы все равно пропадает вечер – ради ли одного акта или ради пяти. Роль в «Провинциалке» я люблю очень. А играть буду все, что нужно для дела. Поэтому мое замечание касается только экономии сил для дела.

21) Несомненно, что какой-то актер нужен. Чарский!!! Порядочный, умный, но и безжизненный человек.

Подержу еще письмо в кармане и подожду отправлять его. Материальный вопрос обсуждать не буду – у меня нет сметы, и в этом случае Вам книги в руки. Подумаю и порасспрошу… нет ли кого получше и в том же духе… а актер нужен, это правда.

22) «Меншиков» ¹⁷… Не знаю пьесы… Эпоха заманчивая, но… Знаете, что слышишь почти со всех сторон: наш театр хорош своим репертуаром. «Антигона», «Федор», «Шейлок», «Ганнеле» дают ему свою физиономию, и эти пьесы интересны и солидны. На эту физиономию театра обращено уже внимание, и с нашим репертуаром сопоставляют шелапутинский ¹⁸, где играют какие-то никому не ведомые пьесы и «Царя Бориса» обставляют старьем. Не потерять бы нам своей физиономии постановкой «Меншикова», «Между делом» и пр. Может быть, Вы и правы, без таких пьес репертуар будет скучен для массы. Говорю все это потому, что пришла в голову эта мысль.

23) Время с 16 июня очень дорого, и досадно, что нельзя сейчас же репетировать намеченные пьесы в полном составе: в «Шейлоке» не хватает Кошеверова (приедет не раньше 1 июля), в «Ганнеле» – Роксановой (она больна, и ей необходимо пожить в Крыму. Я согласился). Она вернется к 1 июля.

Рядом с «Шейлоком» и «Антигоной» начнем читать роли «Федора». Это необходимо для всех: режиссеров (окончательно установить планировки и проверить их), декораторов (утвердить и проверить планы декораций), костюмеров (чтобы знать, кому какие костюмы шить) и бутафоров. Вы правы: не проверив актеров, нельзя распределять роли. Для этого-то и надо поскорее приступить к «Федору».

24) Не только в «Федоре», но и в других пьесах буду счастлив, если Вы начнете проходить роли с отдельными актерами. Это я и не люблю и не умею. Вы же на это мастер. Только вот что мне бы хотелось: дайте мне вылить, нарисовать пьесу так, как она рисуется… самостоятельно… Потом поправляйте, если наделаю глупостей… Я всегда боюсь подпасть под чье-нибудь влияние… тогда моя работа бывает неинтересной и шаблонной. Бывает и так, что я долго не могу нарисовать, что мне мерещится. Часто случалось, что эти-то места и удавались лучше всего. Если я буду упорно на них настаивать бессознательно, по чутью, будьте терпеливы, дайте время выясниться моей мысли, принять более понятную форму. Ведь эти-то мелочи, которые подсказывает чутье, и дают колорит пьесе. Чувствую, что их в «Федоре» будет много, так как приходится отставать от рутины, к которой мы привыкли при исполнении якобы русских пьес. Эта манера их игры мне совершенно невыносима… необходимо уйти от нее подальше. На это нужно время. К Вашему приезду мы успеем только разобраться в «Федоре» и выяснить общий колорит пьесы. Не проверив актеров, подожду раздавать роли. Кто Федор?… это главный вопрос ¹⁹. Теперь мне стало казаться, что она удастся одному – Мейерхольду ²⁰. Все остальные слишком глупы для него. Об Ирине думал и говорил много. Несомненно, Вы правы. Ирина не то, что мне бы хотелось в ней видеть. Невольно роль получает – по истории – шаблонный характер… У нас нет исполнительницы. Менее всех (в этом толковании) подходят к ней жена и Шидловская. Желябужская, по-моему, совсем не подходит – она малосимпатична, души никакой. Савицкая? – нет, ей скорее играть Бориса или Грозного. Это силища, мало женщины. По-моему, не удивляйтесь, лучше всех – Книппер ²¹. По истории, Ирина большая франтиха – восточного (не русского) типа (татарка). В ней было что-то манящее, что так нравилось иностранцам, которые в своих летописях воспевают ей хвалы. В ней было много женственности, царственности. По-моему, она была аристократкой среди мужиков-бояр. Все это есть у Книппер. Поскорее сообщите, согласны Вы с моим мнением? Я почитаю роль с Книппер и подожду отдавать ее.

25) Пьеса Мюссе называется «С любовью не шутят». Кажется, это та самая, о которой Вы пишете («On ne badine pas avec l'amour»).

26) В Пушкине сделает сбор «Гувернер» ²², его-то и будем готовить, как раньше решили. Что играть далее – не знаю… не «Лес» ли? В «Гувернере» придется выпустить Роксанову? Она тут очень нужна, незаменима.

27) Вивьен совершенно не нужна. Если не Шидловская, то Тульпе сыграет Шуберт на разовых (это лучше, чем Вивьен для этой именно роли).

28) Ужасно прошу оставить роль в «Самоуправцах» за Желябужской. Тут не нужно большой силы. Княгиня – скверная девчонка и не должна возбуждать особой симпатии. Если отнять у Желябужской эту роль, о которой она мечтает и знает наизусть, которую ей передавали уже два раза, она будет обделена ролями и подымется большой скандал.

Пишите скорее Ваше мнение. Пьесу надо репетировать, так как Желябужская уезжает в августе.

Кончаю, Манасевич едет – посылаю с ним письмо, не перечитывая. Простите за описки и неточности. Очень занят.

Низкий поклон уважаемой Екатерине Николаевне ²³ от меня и жены. Жена шлет свое почтение. Матери лучше.

Ваш К. Алексеев

57. Вл. И. Немировичу-Данченко

26 июня 1898

Москва

Многоуважаемый Владимир Иванович,

по Вашему примеру, ввиду жары, пишу карандашом. Вот что у нас делается.

Репетируем вовсю «Антигону», «Шейлока», «Самоуправцев» и «Гувернера» (для Пушкина). Со вчерашнего дня начал читать с Книппер и Мейерхольдом «Федора». Следующее чтение будет с Москвиным, Платоновым и Ланским (ничего не жду от него, но не хочу охлаждать его пыла, относясь хладнокровно к его горячей просьбе).

Вот мое мнение о труппе.

1) Дарский. На первой считке прочел роль в своем (так называемом) толковании и убил меня и всех ¹. Знаете, кто такой Дарский в провинции: это прародитель Петрова ², это тот образец, к которому тянется последний. Ничего нелепее, ничего антихудожественнее этого я не знаю. Нельзя даже по такому чтению судить о данных артиста, когда он голос заменяет свистом и шипом, темперамент – уродливыми гримасами и произношением, в котором трещат в ушах буквы рррр… ххх… щ… ц… ч… и проч. Я не спал две ночи. Он так разозлил меня, что нервы у меня поднялись на считке, и я, ударившись в противоположную сторону, стал читать роль в реальном (более, чем нужно) тоне. Результат получился благоприятный. Другие актеры, а с ними и Дарский, почувствовали правдивость моей передачи. Я знаю, что после этого чтения (его провала) Дарский очень страдал нравственно. Первое время он спорил, больше с другими, чем со мной. Он утверждал, что это упрощение роли, что нельзя снимать с пьедестала вековые образы… Он особенно терзал Шенберга, отстаивая на его репетициях каждое свое завывание, но под шумок работал, вероятно, усиленно в моем направлении… Бедный, он похудел, пожелтел, стал отчаиваться, но… одна удачная фраза, просто сказанная, затянула его в другое направление, и теперь – это не прежний Дарский. Это ученик, который не только без меня, но и без Александра Акимовича ³ боится ступить шаг на сцене. Более трудолюбивого, внимательного, работящего актера я не знаю. Он является на каждую репетицию (где он и не занят). Следит за каждым замечанием другим и, несмотря на внутреннюю боль самолюбия перед молодежью, учится с азов. Он уже восстановил потерянную было в глазах других артистов веру в него, молодец! Я им очень доволен. Успеет ли он завладеть совершенно новой для него манерой игры – трудно сказать; успеет ли он овладеть манерой настолько, чтобы явиться в ней творцом, а не простым подражателем?… трудно сказать. Но я ручаюсь, что все, кто видел Дарского в провинции, не узнают его Шейлока. Мне удалось так изломать, так исказить его прежнего Шейлока, что он его уже не восстановит. Одна забота, чтобы он поменьше умничал и разучивал роль дома. У него необыкновенная и вредная привычка все размечать, обо всякой мелочи задумываться. Ум на первом плане, а чувство заглушается. Я думаю, что избрал верную методу с ним. Я его заставил почти перереальничать… пусть он забудет свои идеальные образы. Потом найдем середину. Темперамент (когда он его не сушит) – несомненный. Может ли он играть что-нибудь, кроме Шейлока? – Да… Он будет отличный характерный актер. У него есть характерность. Надо только развить мимику (лицо застывает в двух-трех выражениях). Сократить жесты… Акосту он никогда играть не будет, но де Сильву, Акибу – сыграет отлично. В «Отелло» он – Яго, в «Гамлете» – Полоний, в «Самоуправцах» – шут, в «Бесприданнице» – Карандышев. Думаю, что (если я не ошибаюсь) работы в нашем деле найдется ему больше, чем мы предполагаем.

2) Судьбинин – милый, добродушный волжский бурлак с шепелявым и картавым выговором, вульгарным голосом и мужицким темпераментом. Может быть, ввиду жары он недостаточно изящно одевается и поэтому кажется на сцене до такой степени нелепым. Он старается быть бонтонным, а Вы знаете, что такое актерский бонтон! Пока он не будет заменен – «Шейлок» итти не может, так как благородный, царственный купец Антонио менее всего подходит к волжскому бурлаку. О Борисе смешно даже и думать, Несчастливцев-немыслимо! В «Ганнеле» – лесничего невозможно ему поручить. Он настолько безнадежен в этих ролях, что присутствие его фигуры и тона в хорошем ансамбле разрушает все. Пока не надумали другого актера, я молчу и смотрю на него как на манекен, временно замещающий другого артиста. Я не пробую даже делать ему замечаний, так как, чтобы добиться чего-нибудь, надо ему отрезать руки, ноги, язык, запретить говорить своим выговором…

Он славный малый, недалекий, и отлично рисует. О нем после. Как актер он безнадежен для меня (даже исправника в «Самоуправцах» читает очень скверно). Может быть, Вы присмотритесь и поймете, с какого конца подойти. Я не могу понять, за что ему платят деньги в провинции. Должно быть, что-нибудь да есть, хотя бы в бытовых ролях, что ли? – не понимаю.

3) Андреев – не знаю, какой он простак, но как венецианский нобиле он ужасен: это любитель (из дьячков), а не актер. Голос пономаря, разговор как у парикмахера.

4) Недоброво (Алеева) – милая, порядочная, бесстрастная (пока) птичка. Лиризм Джессики выражается в отчеканивании стихов. Темперамент в переторапливании. Но в ней нет ничего тривиального (это огромное достоинство). Все бледно, неумело. Это Шереметьевская без ее красоты. Ей нельзя играть Джессику (придется заменить ее), но какой-нибудь водевиль или комедийку, где ей придется щебетать и топать ножкой, играть можно. Может быть, она не развязалась. (На последней репетиции Александр Акимович так к ней пристал, что она разревелась и потом заиграла гораздо лучше.) Может быть, она дойдет до обморока и тогда сделается актрисой. Подожду высказываться о ней определенно ⁴.

Вот три черных пятна на нашем горизонте; перехожу к свету.

Савицкая – восхитительная барыня. Выйдет толк. Знаю ее по считкам, так как меня пока не пускают на «Антигону», только в воскресенье буду ее просматривать.

Иерусалимская – боготворит, молится на наше дело. Очень хорошо читает генеральшу в «Гувернере» (с темпераментом). В «Самоуправцах»– это две капли воды Федотова – пришлось менять тон. Еще не поймала.

Книппер. Ее проучили в Кунцеве, и она не может дождаться своей очереди, т. е. репетиций. Читала Ирину на общих тонах, но роль пойдет.

Стефановская пока сконфузилась. Я ожидал большего в Перепетуе («Гувернер»).

Шидловская – одумалась, помирилась с Желябужской (водой не разольешь) и опять стала прежней. Загорелась… Она очень серьезно, по-моему, больна нервами.

Желябужская – пока ничего, кроме хорошего, сказать не могу, – очень серьезное и сердечное отношение к делу, без ломаний, каприза и чванства.

Самарова прислала телеграмму, что служит. Явится к 1 июля с/г.

Мейерхольд мой любимец. Читал Аррагонского ⁵ – восхитительно – каким-то Дон-Кихотом, чванным, глупым, надменным, длинным, длинным, с огромным ртом и каким-то жеванием слов. Федора… удивил меня. Добродушные места – плохи, рутинны, без фантазии. Сильные места очень хороши… Думаю, что ему не избежать Федора, хотя бы в очередь.

Москвин… Какой милый… Уж у него кишки вылезают от старания. Он лишь местами вульгарен в нобиле, но это стушуется (Саларино). (Чудно читает подьячего в «Самоуправцах» ⁶.)

Чупров (Чириков) – отличная находка. Ужасно смешон и даже разнообразен. Выдержит ли Чупров большую роль – не знаю, но столетний Гоббо-отец (в считке) произвел фурор (за отсутствием Артема, пришлось дать ему, и я пока не раскаиваюсь). Митрич (в «Самоуправцах») понравился очень по бытовому тону (которого нет в Гоббо). Митька в «Гувернере» тоже будет смешон: у него с лица не сходит блаженное выражение (какое встречаешь на старинных образах) – уж очень он удивлен, что его пустили в чистый дом. Усиленно наблюдаю, чтоб его не захвалили ⁷.

Тихомиров. Пресимпатичный и серьезный актер. Переживает большие нравственные страдания, и потому с ним я особенно нежен и осторожен. Он талантлив и с темпераментом, но ради мнимых традиций, ради тонкости игры все смягчает, все стушевывает и боится выйти из шаблона. Копается в мелочах, а общего настроения не признает. Он стремится выразить какую-то тонкость, все толкует: как он понимает роль, для чего он делает тот или другой нюанс, и трусит малейшей смелости. Вот его впечатление о наших репетициях: «Я совершенно спутан, – говорит он, – мне все кажется, что все играют так резко, грубо…» И вместе с тем первый смеется, если мне удается сделать удачное указание артистам. Он показал себя в четырех ролях: страж («Антигона»), Дож (передан временно), Девочкин в «Самоуправцах» (тоже) и Иван Петрович в «Гувернере». Во всех четырех ролях мне пришлось (с болью душевной) не согласиться с его толкованием. Александр Акимович уверяет, что в «Антигоне» он набрался уже смелости. В моих пьесах не могу сказать, чтобы это было так. Все это меня нисколько не смущает. Напротив, я жду, что он увлечется и ударится в крайность, а именно: начнет говорить так просто, что всем станет скучно, будет показывать, ради смелости, только одну спину. В моей практике часто случались такие перерождения.

Я уверен, что скоро мы его переработаем, но теперь, бедный, он переживает тяжелые минуты. Ох, эта провинция и литературный кружок! Все чистенько, гладенько. Это не актеры, а какие-то Молчалины по умеренности и аккуратности!

Ланской. Глуп, но славный малый. Совсем петербургская штучка. Если он омосквичится – беда, тогда он мне напомнит хорошенькую японку в современном платье, настолько ему не пойдет московский «спинджак» мешком. Дорогой он прокутился отчаянно, но собрал последние силы и в первый день явился во всем блеске, с иголочки. Показывал свой гардероб, позировал. Теперь немного обносился. Я, например, заметил, что свою чудную сорочку он что-то долго не меняет, но тем не менее – занял хорошую комнату, ездит на извозчиках. Если он не удержится у нас, то потому, что не за кем ухаживать – все верные жены или строгой нравственности девицы. Но я влюблен в его тон, манеры и дорожу им, как дорожат негром в модном ресторане… для шика! Повторяю, он славный малый… добродушен… ни разу не слыхал, чтобы он хвалил себя в какой-нибудь роли. На сцене трус отчаянный… Но с ним я оправлюсь… он у меня совсем в руках… благоговеет и боится как огня. Когда его расшевелишь, он очень заразительно смеется. Драмы боится как огня и проклинает Аполлонского, который навязал ему какой-то ужасный слащавый и фальшивый тон ⁸. Играет Грациано (будет нобиле настоящий), Володю («Гувернер» – недурно), Рыкова (такого гвардейца на русской сцене не скоро увидишь). В драматических сценах возмущается немного по-петербургски, и это мне ужасно нравится и, представьте, это очень в пользу пьесы, т. е. мельчает его роман с княгиней и оправдываем[ся] поведение Платона ⁹.

Калужский. Очень бодр, энергичен, несмотря на тяжелую работу и жару. Говорят, отлично играет Креона. Прекрасно читает и планирует князя Сергея («Самоуправцы»). Сегодня, сейчас, в первый раз режиссирует без меня «Гувернера» (жду жену, чтобы узнать, не осрамился ли он). (Жена играет свою старую роль вместо Роксановой.) Очень будет мил в Мароккском (играет молодого тигра, пылкого, страстного и по-восточному глупого). Я им доволен ¹⁰.

Шенберг. Работает вовсю и без устали. Очень доволен… Что будет дальше?

Бурджалов. Увлечен. Целый день валяется по полу, отыскивая тон для Ланчелота ¹¹.

Красовский. Лижет мне руки… При удобном случае льстит… Кажется, сконфужен, но боится это показать. За наказание получил протоколиста и управителя в «Шейлоке» и «Самоуправцах». Как он ни вульгарен, но он царь – в сравнении с Андреевым – на днях придется передать ему роль последнего.

Платонов. Мне он очень симпатичен как актер, за исключением одной мелодраматической нотки в голосе (по его словам, он к ней привык, потому что провинциальные барышни это очень любят). Недалек, но влиять на него можно. Полное повиновение. О нем голоса раздваиваются. Некоторым он очень нравится, другим не очень (и это меня удивляет). Я его не сравню с Рыжовым, например. У него есть обаяние, которого нет у последнего. Немного он русопет, но в Бассанио ¹² он не режет. Мне кажется, что многих смущает его мелодраматическая нотка. Во всяком случае, он находка, а за 900 рублей тем более.

Суфлер – приличен, но, кажется, суфлирует неважно (это даже хорошо, чтобы учили роли).

Манасевич¹³. Черт знает что! Он сам про себя говорит, что он впалый, и действительно, он нерасторопен. Хозяйство у нас в полнейшем беспорядке. У него не хватает, например, энергии, чтобы подобрать ключ к замку шкафа, или купленный сундук, драпировки поставить и повесить на место. Я бы давно с ним расстался, если бы не боялся вторгнуться в Вашу область; однако он настолько порядочный человек, что сам сознался в своем бессилии и отказался, заявив, что до Вашего приезда он согласен подождать. Узнав об его отказе, Рындзюнский изъявил желание поступить на его место ¹⁴. Теперь я в большом волнении: как поступить. Я очень плохой хозяин и боюсь в этом направлении предпринять что-нибудь решительное. Мне, например, кажется, что упустить Рындзюнского – жаль. Он, по-моему, расторопен, умен, приличен, очень предан делу и с большим темпераментом, но ведь не мне, а Вам придется с ним возиться, это раз. С другой стороны, если Судьбинин не годится как актер – нельзя ли из него сделать Вашего помощника, ибо он обнаружил большие хозяйственные способности. Кроме того, он хорошо рисует… Бог знает, может быть, все это можно совместить, так как нарушать с ним условие (на честном слове) значило бы давать повод и актерам поступать с нами так же. А зря денег платить не хочется… Вот что я решил, простите, если сделал ошибку, но я забочусь о том, чтобы она оказалась поправимой: пусть Рындзюнский заменит нам Манасевича до Вашего приезда. Мы его испытаем на деле. Я предупредил его, что ничего окончательного я не могу без Вас ему сказать. Он согласился на пробу. Если комбинация с Судьбининым удастся, то я окажусь правым, так как предупреждал его…

Общее настроение – очень повышенное. Все необычно для актеров. Общежитие (дача, которую, на свой страх, для товарищей наняли Шенберг и Бурджалов. Чудная дача, очень симпатичное общежитие), премиленькое, чистенькое здание театра. Хороший тон. Серьезные репетиции и главное – неведомая им до сих пор манера игры и работы. Вот, например, мнение Москвина: «Когда мне давали Саларино и я прочел роль – мне стало скучно, а теперь это самая любимая, но и самая трудная роль». Первые репетиции вызвали большие прения в общежитии. Было решено, что это не театр, а университет. Ланской кричал, что за три года в школе он слышал и вынес меньше, чем на одной репетиции (конечно, это не очень рекомендует петербургскую школу). Словом, молодежь удивлена… и все испуганы немного и боятся новой для них работы. Порядок на репетиции сам собой устроился образцовый (и хорошо, что без лишнего педантизма и генеральства), товарищеский. Если бы не дежурные – у нас был бы полный хаос, так как первое время мы жили даже без прислуги (взятый Кузнецов скрылся в день открытия). Дежурные мели комнаты, ставили самовары, накрывали столы – и все это очень старательно, может быть, потому, что я был первым дежурным и все это проделал очень тщательно. Словом, общий тон хороший. Репетиции, ввиду того что все новые лица, идут туго (хотя их было уже около 22). «Антигона» вся прочтена по ролям. Мизансцена сделана, и репетируют на сцене целиком.

«Шейлок» по ролям прочтен неоднократно. Мизансцена сделана четырех первых картин. Еще далеко не слажено по тонам.

«Самоуправцы» прочтены. Мизансцена сделана первых трех актов.

«Гувернер» прочтен, к мизансценам не приступали.

Перехожу к последнему и самому главному.

Чарский. Думаю, что он попадет к нам, но не будем торопиться. Он места не найдет так скоро… и не так уж он необходим.

Вишневский. Увы! – он нам нужен до зарезу, и больше всех мне как режиссеру и актеру. Без него «Шейлок» не пойдет (если не закабалять Калужского). Без него все мои силы и время уйдут на «Федора». […] По-моему, с Вишневским надо покончить теперь же, но до 20 июля молчать. Надо выслать ему все роли. […]

Merci за письмо – отвечаю на некоторые вопросы.

1) Верю Вашему знанию публики, верю и литературному чутью и боюсь вмешиваться в вопрос репертуара. Я часто ошибался в выборе пьес. Если писал свои соображения о «Между делом», то только для Вашего сведения. Буду читать и думать о пьесах.

2) Буду стараться добиваться техники для проведения «Много шума» почти без антракта, но… это очень трудно.

3) Очень люблю «Укрощение строптивой», но зачем трогать Южина. Он хороший человек и артист, а главное, получится отвратительный тон конкуренции – это будет отзываться театральной гнилью («Шейлок», «Укрощение»). Хотя жаль. Для Книппер чудная роль. Можно попросить не ставить пьесы, так как Лешковская играет ее ужасно ¹⁵.

4) Может быть, Эллида – Роксанова, но какой это удар для Книппер. Надо ей придумать что-нибудь очень эффектное. Жаль, если она отойдет на второй план ¹⁶.

5) Москвин – Федор – это очень интересно ¹⁷.

6) Буду пробовать, но ужасно боюсь Мейерхольда – старика. Не могу отрешиться для Курюкова от тона Артема ¹⁸.

7) Артем – Голубь-отец? Уж очень я сроднился с этой богатырской парочкой: Зонов и Грибунин ¹⁹.

8) Симов разрешит вопрос об Архангельском соборе ²⁰ так же просто, как и первую декорацию «Потонувшего колокола». Конечно, нельзя уменьшать пропорции. Мы с ним час сидели в Кремле, отыскали церковь (деревянную), которая была между Успенским и Архангельским соборами. Думаю, что выйдет недурно.

Мой сердечный привет Екатерине Николаевне. Жена просит передать ей и Вам свое почтение.

Преданный и уважающий Вас

К. Алексеев

Нет возможности перечитать все письмо, уж очень я расписался, воспользовавшись свободным вечером. Не взыщите за ошибки, описки, помарки и стиль. До вторника буду сильно занят репетициями.