Текст книги "Король драконов"

Автор книги: Константин Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава двадцать третья О НЕОЖИДАННЫХ ПОВОРОТАХ

– Нет! Не пойду!

Стырга даже не успел открыть рот, когда я начала изливать на него свои жизненные планы.

– Не нужны мне ваши деньги! Убегу! От солнца спрячусь! Буду в пещерах жить! И вообще, так нечестно! Предупреждать надо! Вы меня обманули!

Я была готова к угрозам, посулам и крикам. Ну или к посулам, крикам и угрозам, например. Стырга быстро все оценил, шагнул вперед и плотно прикрыл за собой дверь.

– Вы не можете нас бросить!

– Это почему? Клятвой пригрозите? Не напугаете! И без солнца проживу!

– Спасите нас. – Стырга вдруг явственно вздрогнул, скривился всем лицом. Плачет? Не может быть! Притворяется! Надеется меня разжалобить! Дешевая уловка! Не с той связался!

– От чего это вас спасать? – пробурчала я, отступая на шаг.

– Столы готовы! – возвестил голос за стеной.

Полугоблин затравленно оглянулся, шагнул вперед и забормотал, ухватив меня за рукав:

– Он не знает поражений и неудач уже много лет, скука – его злейший враг. Он ищет состязаний с лучшими! Он доволен сейчас, борьба была упорной. Но втройне страшен будет его гнев, если не состоится песенный поединок! И тогда мы пропали! Город погибнет!

– Не надо! Триста мечей – городу не угроза! Ничего он вам не сделает! – Я продолжала пятиться.

– Он властвует в море. Он дружит с духами и хозяевами соленых вод. Он может замкнуть устье реки! Малым детям будет нечего есть! – Стырга неотступно следовал за мной.

– Вам до устья день пути! Пусть себе замыкает! И при чем тут дети? – уже в который раз я не могла понять запутанные беды заказчика. Что и неудивительно – рассказать в трех словах то, что сплеталось и варилось годами, под силу лишь Семи Мастерам. Хотя, с другой стороны, что мне за дело до их бед? Я должна была просто спеть! Почему мне в последнее время приходится больше слушать?

– Закроет устье – не будет морского пути! – Полугоблин даже передернулся.

– И дети не смогут рыбачить на море? – попробовала я догадаться.

– Нет же, конечно нет! – возмутился полугоблин. Иногда полезно прикинуться ничего не понимающей глупышкой. Особенно когда и прикидываться особо не нужно.

– Не приплывут купцы – и городу конец! Обрушатся стены! Зарастут поля! Разбегутся люди!

– Приезжие купцы чинят ваши стены и работают на полях?! – Я, конечно, подозревала, что Белокозинск разбогател и загордился, но чтоб настолько! Моя спина толкнулась об дверь. Дальше отступать было некуда. Полугоблин воспользовался моментом, шагнул вперед и зачастил:

– Не придет Эльдерин с прозрачной посудой, не привезет снадобья и приправы Вирга, Хмурый точно не заглянет со своими зачарованными ремешками. Авино в бочках! А копченое морское мясо! А белые доспехи! А поющие раковины! А кому продадут шкуры и черные капли лесовики? А зачем тогда в Белокозинске целый год дубили рыбью шкуру? Куда тогда девать синюю ягоду? А мед и смолу с пенькой? А ожерелья из когтей? Придут еще раз продавать оружие гномы, если не купят веселящие листья? Кто вообще пожалует уже на следующий год? Они все уйдут на другие ярмарки! Дети останутся без куска хлеба, родители пойдут в леса выкапывать корешки, поля зарастут сорняком, обрушатся стены – и конец Белокозинску! По всей округе разорятся мастера и подадутся в разбойники, загорятся села, пересохнут реки, стрелы будут лететь из-за каждого дерева!

Нарисованная Стыргой картина бедствий впечатляла. Черный дым стелился над селениями и полями разоренного из-за меня края. Отяжелевшие волки и упыри бессильно лежали возле падали. А по опасным, гибельным дорогам странствовали толпы… Нет, голодных детишек я представить так и не смогла. Почему-то вместо них я увидела Стыргу и десятки упитанных, тяжело переваливающихся с ноги на ногу купцов Белокозинска. Бррр!

– Да ладно, не все так страшно, – неуверенно возразила я.

– Да? Не страшно? – взвился младший козопас, – Дважды – семь лет и три года назад – Грольф остался недоволен: состязания вышли скучными, без борьбы, как он сказал. Его флот стал у реки. И тогда мы хлебнули лиха! У троих купцов он отобрал корабли, у двоих – только выгрузил товар, остальные убежали. Пятеро так и не вернулись, даже когда Грольф открыл устье, – теперь они торгуют за морем.

– Ну и прогнали бы его. Невелика сила – триста мечей!

– Грольфа не зря зовут «Удачливым» и «Непобедимым». Его хранят высшие силы. – Стырга потихоньку тянул меня за руку, – И городу не нужна война. Плохая торговля, когда горят дома и тонут корабли.

– А чего вы вообще связались с этим Грольфом?

За стеной ширился недовольный гул.

– Многие демоны и напасти Северного моря не смеют трогать друзей Грольфа. Под защитой Удачливого спокойно плавают купеческие корабли. Не боятся его самого, наконец! Он заглянул сюда однажды, десять лет назад. Посостязался, ему понравилось. На следующий год мы пригласили его сами. На ярмарку приходят и купцы, и герои, и чародеи, и воины. Разве сложно найти соперников для Грольфа? Кто же знал, что он будет таким мстительным!

– Ага. – Все стало ясно. Хитрые вожди Белокозинска искали особенных выгод, захотели подружиться со вздорным морским вожаком, заманили на состязания и не успели оглянуться, как заполучили на свою шею немалый жернов… Тьфу ты, про мельницу вспомнилось! Не к добру! Но оно и понятно. Добра мне в это вечер не видать.

– Так что особого в песенном поединке? – быстро вспомнила я самое главное.

В приоткрывшуюся дверь просунулась было голова, но Стырга не поворачиваясь махнул рукой, и голова убралась.

– Все готово! – уже с явным намеком зычно заявил голос за стеной.

– Во всех состязаниях, кроме песенного, он сражается сам, – Оказывается, Стырга уже вовсю тащил меня к двери в главный зал.

– А в песенном? – Я попробовала остановиться.

– Каждый раз кто-то новый состязается за него.

– А в последний раз кто был? – Я уперлась каблуками. Полугоблин еще раздернул меня за руку, понял, что с места меня не сдвинуть, и со вздохом признался:

– Певец народа Инеистых великанов.

– Ух ты! Никогда не слышала! Так это он пробивал двери сосульками?

– Он, он!

Оказалось, мы уже добрались до двери.

– А до того?

– Певец с островов.

– А до того?

– Зачарованный мешок.

– А кто выступает за него в этот раз?

– Ну где он там? Уууу! Рррр! – нарастали за стеной недовольные крики.

Стырга заговорщицки оглянулся и прижал палец к губам. Я наклонилась ему навстречу. И тут коварный полугоблин вдруг ловко скользнул вбок, распахнулась дверь, и сразу же что-то очень больно ужалило меня пониже спины.

– Ой-ой-ой! – влетела я в зал, держась двумя руками за пострадавшее место. Следом к моим ногам выехал мешок с инструментами, и голос Стырги запоздало произнес:

– Понятия не имею.

– Открой немедленно! – Я тут же развернулась и забарабанила по двери. Но в хилом полугоблине таились огромные силы, или он сразу задвинул какой-то неприметный засов. Дверь даже не шелохнулась. – Открой! Я все равно до тебя доберусь! Пожалеешь!

– Уых! – восторженно выдохнули за спиной.

– Странствующая из Белокозинска вызывает Грольфа с Каме…

Я резко повернулась. Слитный шорох ответил на мое движение, зычный голос прервался на полуслове. Какой-то человек быстро спрыгнул с помоста, укрылся за стенкой и уже оттуда торопливо и негромко завершил:

– С Каменных островов на песенный поединок.

Поединок? Фигушки! Я повернулась, решительно зашагала к главному входу и тут же натолкнулась на препятствие. От стены к середине зала протянулась небольшая деревянная перегородка, из-за которой на меня таращилось пять человек. Откуда она взялась?

Через невысокую преграду я могла без труда заглянуть, легко перелезть, но делать этого не собиралась – гораздо проще было сделать лишних шагов пять и ее обойти. Что я и начала делать. За перегородкой тут же началось взволнованное движение, парочка голов зашевелилась, заныряла, толкая и тревожа оставшихся, которым тоже явно было не по себе. Поскольку все они были обряжены в рогатые шлемы, то все это сильно напоминало панику в коровьем стаде.

– Набросится! Копья бы им!

Я не обращала на эти голоса внимания. Пусть только попробуют!

– Госпожа Странствующая! – В голосе Рианора было все – и мольба за беззащитный город, и тоска перед неизбежными торговыми потерями и убытками, и легкий упрек за несдержанную клятву. Меня это не остановило.

– Ме-э-э! – затем толкнулось в спину. Дразнится? Не поможет! Я продолжала идти к выходу. До непонятной перегородки оставалось три шага. Пусть только кто-нибудь попробует меня остановить! Пусть только что-нибудь скажут!

Раскатившийся за спиной хохот отразился от стен зала и вернулся гулким эхом.

– Славная шутка, клянусь волной, Рианор! Ха-ха-ха! Вот это ряженый! Ну ладно, давай зови теперь настоящего мастера песен.

Смех вождя, как водится, подхватили его люди.

– Хи-хи! – попробовал повеселиться краснощекий бородач за стенкой впереди, но встретился со мной взглядом, быстро замолчал, сник и спрятался.

Путь к выходу из зала был для меня открыт. Огромные входные двери сияли золотом украшений шагах в Десяти от меня. Я могла спокойно уйти – не было на пути ни преград, ни желающих меня задержать. Но остановилась. Перед моей ногой на полу замерло небольшое светлое пятно. Солнечный зайчик, невесть как отразившийся от какого-то драгоценного камня или золотого листа, сиял приветливым желтым теплом. Я зачарованно протянула руку, поймала его на ладонь. Если уйду сейчас, то завтра буду скрываться даже от таких крохотных и слабых кусочков солнечного света. Если уйду сейчас, под дождем насмешек, отказавшись от песенного поединка, опозорив себя и имя своего Ордена. Ну уж фигушки! Я решительно повернулась и направилась к помосту вождей.

Все те двадцать шагов, пока я шла по залу, Рианор мялся и кряхтел, а Грольф продолжал веселиться.

– Доброго дня, – поприветствовала я всю занявшую помост троицу.

– Ме-э-э! – отозвалась особа, сидевшая на самом высоком и почетном месте. Вот я и поговорила с настоящей хозяйкой дома. Белоснежная коза возлежала на мягкой подушке, перед мордой стоял поднос с травой, пряниками и богато изукрашенной чашей с каким-то напитком. Но я глядела не на скучающую козу, которой давно надоело сидеть на этих пирах и слушать пьяные крики. Не на мнущегося Рианора, мучительно сочиняющего какие-то слова для гостя и меня разом, чтобы всех помирить, избежать ссоры и вообще уйти с выгодой. Я не сводила глаз с Грольфа Удачливого, Грольфа Непобедимого, Грольфа Великого.

Особой непобедимости я в нем не заметила. Какие-то чары? Может быть, а может, у меня в кои веки просто чесался нос. Коренастый бородач в годах, с сединой в волосах, но с подозрительно огненной, наверно крашеной, бородой, в кожаном камзоле и кожаных же штанах, подхваченных богатым широким поясом, сидел в кресле за столом. В правой руке у него была зажат куриный окорок, которым он сейчас слабо махал. Под кустистыми бровями остро сверкали светлые льдинки глаз. В ответ на мое приветствие Грольф только слабо хрюкнул, передохнул и зашелся в новом приступе смеха. Можно было ругаться с ним, убеждать, плакать, топать ногой или лезть в драку – это ни к чему бы не привело. Но был один верный способ заставить его утихнуть.

– Я, Странствующая сказительница из Ордена Пяти Дорог, вызываю тебя, Грольф с Каменных островов, на песенный поединок по принятому порядку и обычаю!

Древние слова я выпалила без запинки, будто выходила на поединки по пять раз на день.

– Замечательно! – Бородач звучно хлопнул по ноге. – Как ты славно все придумал, Рианор! А, Рианор?

Островной гость повернулся к городскому козопасу. Рианор был каменно-суров, будто только что собственноручно похоронил свою белую козу-хозяйку, не меньше. Грольф еще пробовал смеяться, но делал это все неуверенней и тише.

– Хе-хе! Хе… Так вы это… серьезно? – Он снова перевел взгляд на меня, – Вы что, хе-хе, не нашли никого лучше?

Мало что можно прочесть по перемазанному свеклой лицу. Но он что-то понял, раз перестал смеяться.

– Что же, да будет так! Я принимаю вызов! Пусть войдет выступающий за меня поединщик! – Эти слова он произнес во весь голос. И тихо добавил нам троим: – Ну гляди, Рианор, если эта девчонка убежит раньше сгоревшего фитиля, море вы увидите только на эльфийских гобеленах!

Рианор смолчал. Думаю, он равно боялся и Грольфа, и меня и точно жалел, что все это затеял. Коза промолчала, потому что ей было все равно. Я просто берегла голос. Очень скоро он должен был мне пригодиться.

Зал был красив и огромен. Наверно, не меньше и не хуже королевского. Надо когда-нибудь зайти сравнить. Поединщик с островов мешкал, и я могла оглядеться. Высоченный, с окнами по третьему ярусу, шагов тридцать шириной и не меньше сорока длиной, сияющий, переливающийся, отблескивающий и мерцающий золотом, серебром, разноцветными камнями, раковинами, блестящими белыми пластинами и яркими красками. Все это богатство сплеталось и складывалось в изящные листья и цветы, горы и водопады, застывшего на бегу зверя и бушующую над морем грозу. Эльфийское изящество и гномья достоверность – их работы очень легко можно было различить. Страшно подумать, сколько стоила хозяевам работа подгорных и перворожденных мастеров. Но и людям оставили в зале место. Здоровенные куски ничем не покрытых бревенчатых стен были украшены грубыми фигурами из зачерненных не то углем, не то сажей борозд. Палки-руки, палки-ноги и кружочек-голова. Почти на всех картинах были неразлучны четверо – три человеко-гномо-эльфо-оркоподобные фигурки и одно четвероногое создание, которое легко можно было бы спутать с волком, варгом или собакой, если бы не четко прорисованное вымя. Три человека держали в руках не то петли, не то веревки, коза обычно шла перед ними, на паре картин эти фигурки стояли над изгибающимися линиями – очевидно, рекой рионой. На дальних картинах фигурок становилось больше. История основания города – глазами людей и людской рукой. И чем-то от этих картин веяло. Древностью. Плеском речных волн. Меканьем мятежной беглянки. Дымком от коптильни и моросящим над шалашом дождем. Сопением борящегося с течением гнома. Правдой превыше всякого искусства нанятых мастеров. Этот зал был историей города. Его людской памятью. Сердцем.

И местом для пиров на полтысячи гостей – если не приглашать троллей, великанов и драконов. Я решила рассмотреть мою нынешнюю публику. Сегодня гуляк было гораздо меньше пяти сотен, да и из них многие трусливо сбежали, а остальные храбро прятались за подковой из перевернутых набок столов. Смельчаков набралось штук тридцать. По левую сторону были сплошь загорелые обветренные лица мореходов, напротив них выглядывали лица горожан. Они совершенно одинаково приседали, если я поворачивала к ним голову, старались не встречаться взглядом, а многие и вовсе надолго прятались. Стол вождей переворачивать не стали. И Рианор, и Грольф, и коза сидели на своем помосте совершенно спокойно. Ну ладно, где же мой противник? И вообще, во что я ввязалась? Правил песенного поединка я, естественно, не знала. Либо в школе Ордена об этом не говорили, либо как раз на том занятии я убежала на ежегодный турнир чародеев. В общем, вспомнилась лишь песня о состязании двух великих магов. Как там… «слова сплетались, песнь лилася, и звезды падали с небес…», «…но тут запел и Дварг Отважный, и море показало дно…», «…и новая гора родилась и заслонила небеса…» – надеюсь, таких разрушений не будет, ага, «…не победил никто из певших, настал черед суда богов…». Если все выразить по-человечески, то полагалось сначала петь разом – один начинает, другой подхватывает и старается вывести свою линию, и если в этой песне никто не охрипнет и не сдастся, то потом каждый поет по очереди и победителя определяют судьи. При этом поющие самым бессовестным образом используют колдовские силы для создания подходящего фона и настроения. Весело… Интересно, кто будет судьей?

Откуда-то спереди, из-за главных дверей зала, донесся протяжный скрежет и крики. Я оглянулась. Грольф радостно встрепенулся.

– И-и-и-ух! И-и-и-ух! Да-вай! Да-вай! – Иногда крики перекрывали скрежет, иногда нет.

– Не справимся! Еще людей!

– Ремни не держат! Давайте цепь! Смажьте полозья! Больше жира! Осторожнее! Не перекиньте!

Вначале через порог перекинули толстые доски. Потом в зале засуетился десяток людей, запряженных в ременную сбрую. Они сопели, тянули изо всех сил, упирались, но дело не шло. За их спинами темнело что-то большое.

Все решилось внезапно, одним рывком. Все как-то выдохнули и попадали вперед, а в зал, едва не своротив правую створку двери, с жутким скрежетом и скрипом въехал опутанный ремнями здоровенный каменный горшок!

По-другому это нельзя было назвать. Неровный, бугристый, в пятнах мха, покрытый всяческими рунами, он был мне по грудь и в три моих обхвата. Спутать его с обычным камнем мешала плотно нахлобученная каменная крышка. Быстро поливая жиром пол в зале, его заволокли почти на самую середину, и все тягачи сразу же исчезли. От входа до горшка протянулся блещущий жирный след.

– Да, вот он, мой поединщик! – Грольф потирал руки.

Я пригляделась повнимательнее. Руны запрета и покоя покрывали весь горшок. Они были нарисованы, выбиты, выцарапаны в камне, вылеплены полосками из чего-то вязкого. На крышке красовалось больше зачарованных печатей, чем на королевской темнице для колдунов. От хранящих чар на этом горшке в зале ощутимо похолодало.

– Я принимаю твой вызов, странствующая сказительница Ордена Пяти Дорог. И выставляю этого поединщика! – Грольф торжествующе указал на горшок, – Пусть состоится состязание, и собравшиеся будут ему свидетелями и судьями! Ревун! Быстроногий! Открывайте!

Вызванные Грольфом здоровяки неохотно подошли к горшку, долго втыкали под крышку копье, потом разом ухнули и резко надавили.

Тресь!

Все дружно присели. Оба морехода тут же развернулись и кинулись наутек к ближайшему столу. Быстроногий, оправдывая прозвище, успел первым.

– Ну! – недовольно рявкнул Грольф. Открыватели осторожно глянули из-за укрытия. Переломанное копье лежало у горшка. Крышка осталась на месте.

Потом сломали еще парочку копий, ножку кресла и добытый на кухне ухват. Нырять всем за столы уже как-то надоело, когда из кузницы принесли толстую заостренную железную палку. Грольф что-то над ней пошептал, поводил руками и вручил двум героям-открывателям. Быстроногий с Ревуном привычно поддели крышку, дернули.

Чпок! Как будто выбили затычку у огромного бочонка. Каменная крышка медленно поехала с горшка. Потерявшие равновесие герои упали на пол, с лязгом уронили железяку и быстро поползли прочь на четвереньках, скользя по жиру. Крышка чуть сдвинулась и остановилась. Из щели поднимался белесый пар.

– Спит. Надо бы разбудить. – Грольф выразительно глянул на выглядывающих из-за стола открывателей. Но тут уже никто рисковать не стал. Ревун с Быстроногим пошептались, спрятались, а потом разом выпрыгнули и метнули по горшку свои рогатые шлемы. Они ударились и со стуком отскочили, не оставив на камне даже царапины. На одном даже отломался рог. Но неровный горшок пошатнулся, крышка снова заскользила к краю и не остановилась в этот раз.

Бум! Содрогнулся весь зал. Каким-то чудом не проломив половицы, крышка ударилась ребром в пол, медленно опрокинулась, покачалась с глухим рокотом – и замерла. В зале снова повисла напряженная тишина. Над горшком медленно развеивался туман.

– Все равно спит? – вслух предположил Удачливый, но тут громко плеснула вода. Все вздрогнули. За опрокинутыми столами высились покосившиеся рога – команда Грольфа выглядывала одним глазком и не ждала от жителя горшка ничего хорошего. Горожане благоразумно попрятались вовсе. Поединщик вот-вот должен был появиться. Что же за чудовище приготовил Удачливый?

Все ждали его, и все же оно явилось внезапно. Сила разбежалась волной по залу, шевельнула мой оберег на груди, заставила на миг потускнеть свет. Ни движения, ни плеска, но через миг оно уже показалось из горшка. Отвело со лба длинные зеленые волосы, повело плечами и захлопало большими глупыми глазами.

– У-у-ух, – слитно выдохнули мужчины.

А чудовище призывно повело плечами, отчего закачались два больших зеленоватых полушария чуть ниже плеч. Публика отозвалась еще одним мощным вздохом. Да, у чудовища были голова, волосы, глаза, рот, нос, плечи и две огромные округлые, упругие, с темно-зелеными вишенками сосков… кгм, в общем, это была русалка. Без сомнений. И не нужны ей были для покорения публики чары, заклинания и песни – по всему залу и так капали слюни, горели взгляды и трещали столы под тяжестью жадно наклонившихся вперед доблестных мужей. Морская дева уже всех победила, не дожидаясь начала состязания. Она еще раз похлопала длиннющими ресницами и медленно повернулась вокруг, закрепляя успех. А потом остановила взгляд на мне. Да, это был поединок. Она отлично знала, для чего попала сегодня в этот зал. Русалка откинулась назад и запела.

– Уи-и-ир-р-у-у-у-тю-у-у-чви-ир. – Рядом будто дунули в водяную свистульку. Во время чириканья русалка не забывала отклоняться на спину и дергать плечами. Получившиеся покачивания встречались восторженным мужским вздохом. Иногда она улыбалась, показывая мелкие, чересчур ровные зубы, и хлопала ладонью по воде – от этого у нее тоже все качалось и шевелилось. Дешевые уловки! Что, это и есть легендарное пение русалок, из-за которого мореходы теряют головы, прыгают с кораблей и гибнут в море? Не услышала я в ее пении журчания водных струй, шума падающих в моря маленьких водопадов, капель тающего снега и шороха теплых дождей над бескрайней соленой водой. Где все это? Было лишь бульканье пополам с чириканьем. Неужели все эти истории о русалках – вранье?

Со стуком опрокинулся один из столов. Сразу три истекающих слюной создания с горящими взглядами медленно поползли к русалке на четвереньках. Нда-а… Может, все дело в этом? Пение русалок описывали мужчины, а уж им было все едино – поет она, квакает или скрипит. Важно было другое. Да, от этих судий я победу не получу, уже ясно. Надо вырывать ее с боем. Все столы угрожающе качались. Арфу я уже достала из мешка и настроила. От расходящихся по залу чар немилосердно чесался нос. Бедные мужчины! Она их еще и околдовывала!

– Эиллищщр… – начал было Грольф, но сорвался на визг и смолк. Я мельком оглянулась. Похоже, морской предводитель недооценил силу морской девы. Он пока пытался сохранять достоинство, но чересчур ездил ладонями по ручкам кресла, а Рианор ерзал и тяжело дышал. Да, весь зал попал под чары русалки. Этого Грольф не ожидал. Еще немного – и все они будут у ее… Ног? Нет, скорее у ее выпуклостей. И вряд ли русалка удержится, о чем бы там с ней Грольф ни договаривался. Разве кот может удержаться и не прихлопнуть лапой шныряющую перед носом мышь? Потопит она всех, как пить дать потопит. Интересно только как? По одному или сколько влезет в горшок разом? Подождать, что ли, поглядеть? Ладно. В другой раз.

– Ну что же ты так, дорогая. Совсем не жалуешь себя, – начала я напевать, делая шаг вперед. – Такую кожу лишь лягушке. Носить с лица, носить с лица, – на ходу нанизывала я слова, перебирая струны, – Совсем немного притираний. И заиграет снова кровь.

Русалка пригляделась ко мне, недоуменно чирикнула и дернула плечом. Да, с истосковавшимися по дому мореходами в далеком походе было проще. Но в этот раз она не на ту напала.

– А так чирикать или булькать. Все ж лучше с кочки над рекой.

Если она не понимала меня, то все пропало. Русалка вздрогнула и сузила глаза. Все она поняла. В ответ морская дева подпрыгнула и хлопнула над головой в ладоши. Полушария качнулись вразнобой. Мужчины снова восторженно ахнули.

– И если прыгаешь, как заяц. И плещешь воду, словно бобр. То объясни уж ты на милость. При чем тут песни перебор?

С каждым куплетом я приближалась на шаг. Три ползающих поклонника грудастой девы уже копошились возле самого горшка, проскальзывая и падая на разлитом жиру. Остальные были в пути. Но русалка не обращала на них внимания.

– Уи-ирр? – почти жалобно начала она и сбилась. Давящая, растекающаяся от нее сила начала слабеть.

– Не стоит много есть лягушек. И кости грызть у моряков. Совсем немного свежих грушек. И заиграет снова кровь.

– У-у-уи… шшш, – вдруг сорвалась на шипение русалка.

– А волосы совсем негоже. Носить копной. Носить копной.

Русалка собиралась что-то возражать, но перевела взгляд на мою прическу и поперхнулась.

– А если ты не дружишь с песней. А если с рифмой не в ладах. Зачем, скажи, всем на потеху. Сражаться в состязаниях?

В последней строке я скомкала рифму, но русалка этого не заметила. Я стояла в трех шагах от горшка. Похоже, никто раньше не обходился так жестоко с милой морской девочкой. Подумаешь, она пыталась всех утопить? Разве это не простительно такому очаровательному созданию? Таких подруг я невзлюбила еще в орденской школе. Мягкие и пушистые, когда им что-то нужно, и слепоглухие, когда за помощью обращаешься ты. Я набрала в грудь воздуха и снова ударила по струнам.

И русалка сорвалась. Она захныкала, взвыла и вдруг плеснула в меня водой. Что за детская выходка? Это я успела подумать, пока капли летели до меня. Потому что чуть позже было не до мыслей.

– Ай! – Я выронила арфу и схватилась двумя руками за лицо. Вода обожгла крутым кипятком, защипала едкой солью, сковала морозом. Ах вот ты как! Я прикрылась локтем и двинулась вперед.

До сих пор не пойму, как мне это удалось. Почему я не кинулась наутек, не разрыдалась, не дрогнула? Но я прошла эти три шага. Русалка шумела и плескалась водой – меня это не остановило. Боль стала или слабее, или привычней, но я добралась до горшка, увидела сквозь слезы смутную фигуру и ухватила ее за волосы.

– У-у-у! И-и-и-и! А-а-а! Буль! – Оказалось, русалка умела не только укать, но и акать. Может, она что-нибудь сказала бы, но это осталось неизвестным. Потому что через миг я окунула ее в воду с головой и вместо криков пошло одно бульканье. Я с наслаждением поболтала ее по горшку, встряхнула с десяток раз, и морская дева притихла.

– Сиди там! – Я разжала пальцы. Русалка тут же ушла на дно горшка и там затаилась. Надолго ли? – Крышку! Закройте крышку! – Мореходы с горожанами вперемешку копошились на полу, глядели на меня бессмысленным взглядом и пускали слюни. Удивительно, как быстро тупеют мужчины, если перед ними слегка потрясти телом! Я оглянулась. На своем месте осталась лишь коза. Рианор и Грольф тоже двигались к горшку, только на ногах, а не на четвереньках, и явно боролись с собой. Помощи от них ждать не стоило. Крышка лежала рядом, тяжелая и неудобная. Как раз для трех крепких мужчин, одного тролля или пары десятков гоблинов. И тут перед глазами встала красная пелена.

Когда я проморгалась, крышка лежала на котле, а мои ладони были плотно прижаты к краю.

– Ай! Больно! – Кожу что-то обожгло. Я быстро отняла руки, подула на пострадавшие пальцы, огляделась. Что это на меня нашло? Кто помог закрыть горшок? Все мужчины пятились – кто на ногах, кто на четвереньках – и глядели на меня с нескрываемым ужасом. Я схватилась за лицо. Ура! Ни ожогов, ни волдырей, даже не болит. Но представляю, какой у меня был вид – чумазая, с размазанными по лицу красками, зловеще мерцающей прической и в мятой, мокрой и выпачканной одежде. Но ведь это из-за них я пострадала! Я их спасла! И они еще меня после этого боятся?

– Кто победил в песенном состязании? – свирепо рявкнула я на осторожно отступающего Грольфа. Бородач вздрогнул и закашлялся. – Ну!

– Поединок выиграла Странствующая сказительница Ордена Пяти Дорог, – вытолкнул из себя мореход. Рианор согласно кивнул.

Я медленно повернулась, как недавно русалка, только ничем не трясла и не колыхала, а просто дожидалась подтверждающих кивков и выкриков:

– Да! Да! Воистину, так и было!

– Ме-э-э! – скрепила мою победу коза.

– Вот, так бы и давно! – завершила я и повернулась к горшку с моей противницей. Надо бы его чем-то запечатать, чтобы не вылезла. Что? Это? Я подошла ближе, вгляделась, осторожно тронула пальцем горячий камень. Да, глаза меня не обманули. Захватив край горшка и крышки и сплавив их в единое целое, в камне медленно остывали глубокие отпечатки двух ладоней. Маленьких, аккуратных женских ладоней. На всякий случай я даже померила. Точно – моих. Ничего себе! Ну и ладно. Главное – собирать деньги, пока публика плачет. «Их слезы размягчают завязки на кошельках», – как любила приговаривать сестра Ситиана. А с плавящимся камнем разберемся потом. Может, его тоже размягчила моя песня. – Почтенный Рианор! – окликнула я козопаса. – Вы ничего не хотите мне сказать или подарить на память? И вообще, как вам песня?

– Что? В Белокозинске?! Но как они могли! Невозможно! Нет, это я не тебе. Схватите их! Поднимай всех! Мешок золота за дракона! Но чтобы ни единой царапины! Да, это я уже тебе! Да! Исполняй. А не то потушу с редиской!

Черный Повар стряхнул хитро накрученную нить с пальцев.

– Собирайтесь!

Черные едва начали отходить от бешеной скачки. Королевские поставщики только начали отъедаться и высыпаться, только начали задумывать гадости для приютившей их деревеньки. И тут их собрал повелитель.

– В путь! По коням! – скомандовал Черный Повар, но в этот раз никто не кинулся выполнять его приказ. Вернее, кинулся только один, но сразу же остановился. – Неповиновение! Мятеж! – Черный Повар потрясенно глядел на своих слуг. – Вы меня не слушаете! По коням, я сказал!

– Нет! – пискнул один и тут же превратился в кучку прикрытой плащом грязи.

– Кто еще?

– Он хотел сказать: коней нет, – посмел уточнить второй.

– А-а-а, но он все равно давно мне не нравился, – вывернулся Повар. – Куда дели коней?

– Пали от бешеной скачки, Ваше Приготовительство! – отчеканил самый храбрый из оставшихся.

– Все?

– Все!

Лошади пали сразу. И все в отряде понимали, что это может помешать дальнейшему путешествию. Почти все догадывались, что будет задержка и Черный Повар очень сильно рассердится. Но говорить ему не посмели. Черный Повар был очень занят все эти дни. Он творил темное чародейство, вызывал темных духов и слуг, разговаривал с ветром и летучими мышами. Отвлекать такой мелочью его не посмели. Тем более что они и подумать не могли, что Черный Повар мог просто прозевать лошадей. Кто они были такие, чтобы ему указывать, лезть с советами и напоминать! Да он бы их в кучку грязи превратил!

Поэтому все промолчали. А Повар должен был справляться с вдруг возникшей трудностью.

– Отобрать коней у местных!

– Нет у нас коней, черный молодец, – выступила откуда-то из тени словоохотливая старушка. – Коза есть, куры есть, пять овец, кабанчика держим, а вот коров и коней нет!