Текст книги "Король драконов"
Автор книги: Константин Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Константин Сергеевич Павлов
Король драконов
Глава первая О ВРЕДЕ ЛЮБОПЫТСТВА
– Уйди! Отстань! Убью! Съем! Испепелю! – услышала я откуда-то спереди невнятный голос. В ответ звякнул колокольчик, что-то замычало, стукнуло, и угрозы тут же сменились плаксивым: – Ну уйди от меня, хорошая, славная. Я тебе травы вкусной дам, только отстань!
На обычное «убью-ограблю» происходящее походило мало. Если, конечно, особо коварные и хитрые бандиты не заманивали так глупых любопытных девиц. Всегда хотела поглядеть на особо коварных бандитов. Мышак охотно перешел с ленивой рыси на такой же ленивый шаг, я выпрямилась в седле, прислушиваясь к крикам и сжимая рукоять меча.
– Укушу! Помогите! – Ага, крики шли уже сбоку, из придорожных зарослей.
– Фырр?! – поразился Мышак, когда я решительно потянула правый повод и направила на стену из кустов. Бродить по зарослям он не любил. Мышак затопал на месте, возмущенно заржал, взбрыкнул и даже попробовал кусаться. В ответ я стукнула его пару раз пятками, дернула за ухо и – победила. Кусты с треском расступились перед нами. Увернувшись от первого десятка нацеленных на мою прическу веток, я сдалась и пошла пешком, почти волоча непокорное средство передвижения за собой. Угрозы, мольбы, обещания шли непрерывным потоком, работая отличным маяком и неуклонно приближаясь. Впереди мелькнул просвет. Поляна.
Самая обычная поляна посреди леса. Место, на котором вовсю зеленеет не забитая тенью трава, красуются и пахнут разнообразные цветочки и почему-то не растут деревья. Только одна-единственная упрямая рябина высилась почти в центре. И именно вокруг нее происходило самое интересное. Ведь там была еще корова!
Ну да, корова, рыжая буренка с белым пятном на боку и боталом на шее. Почитай, в каждом селе таких десятки. Только вот эта вела себя довольно странно. Встав на задние ноги, она оперлась копытами на рябину и явно пыталась дотянуться до чего-то в листве. Не достала. Опустилась на четыре, обиженно мыкнула и коротко боднула дерево. С рябины в ответ посыпались листья и проклятия. Говорящее дерево? Интересно. Корова постояла в задумчивости, переступила, пошла вокруг рябины и вдруг толкнула плечом. Дерево вновь задрожало и заругалось.
– Кыш! Брысь! Пшла! – вступила я в игру и начала наступление. Корова заметила меня не сразу, дерево ей было гораздо интересней. Пришлось вооружиться веткой и заявить о себе порешительней. Мышак предательски наблюдал со стороны, как его хозяйка бьется со зверем раз в десять тяжелее и сильнее. Зверь, правда, со мной не бился совершенно, а продолжал кружить вокруг рябины и что-то замышлять. Я гонялась следом, лупила веткой и ругалась. Дерево радостно меня поддерживало. Наверно, замышлять в такой нервной обстановке было сложно, и кругов десять спустя корова сдалась. Мыкнув и лягнув дерево на прощание, она величественно пошла от рябины и с шорохом скрылась в кустах. На поляне остались я, Мышак и дерево. И наступила тишина. Я выжидающе глядела на рябину.
– Ну скажи хоть что-нибудь! – не выдержала я первой.
– Благодарю за избавление от чудовища, смертный, – чуть пошуршав ветками, донеслось из гущи листвы. – Оно застало меня врасплох, во время сна. И худо бы мне пришлось без твоего участия.
– Ух ты, так вы еще и спите? А почему днем? А сны вам снятся? А ходить умеете? – быстро высыпала я ворох вопросов.
– Конечно, ходить мы умеем, – с некоторой обидой прозвучало в ответ, – И не только. Издревле мой народ правит в небесах.
– Так ты сюда прилетело? – потрясенно уточнила я. Летающее дерево – о таких не говорил даже старый Торгрим, а он всякого навидался!
– Да уж, прокатился на Третьем Дозорном Ветре, – невнятно подтвердили из кроны.
– А как ты летишь, машешь всеми листьями сразу? И все такое умеют или только рябины? Или даже они – через одного? – Мне совершенно не терпелось узнать как можно больше о таинственном древесном народе.
– Да какие листья! Какие рябины! Не забывайся, смертный, или мера моего гнева… Ой! Ой! Ай! – В самой гуще листьев что-то явственно захрустело, завозилось, и, цепляясь и обламывая ветки, на траву оттуда с треском выпало что-то зеленое и длиннохвостое, – Ай! – завершило оно голосом рябины.
– А, все-таки не дерево, – разочарованно вздохнула я. – Ну и что ты такое?
– Дракон! – вместо ответа остерегло оно.
– Где?! – Я перекатилась вбок с разворотом и выхватила меч. За спиной был только Мышак. Тишина. Ни одного бронированного огнедышащего чудовища. – Дурацкие у тебя шуточки, – пробурчала я, поворачиваясь к зеленому нечто.
– Дракон, – повторило оно, горделиво выпрямившись. – Трепещи от невиданной милости, смертный, ибо с тобой говорит один из владык мира.
– Э-э-э, ты себя ни с чем не путаешь? – решила я уточнить после хорошего осмотра. Увиденное больше напоминало ощипанного зеленого петуха с обвисшим гребнем по всей спине, куцыми крыльями, длинным хвостом и змеиной пастыо вместо клюва. Только размером все это было с козу.
– Да как ты смеешь! Испепелю! Убью! Сожгу! Кхе-кхе! – Оно яростно выпучило небесно-синий глаз и раскрыло пасть. Оттуда вырвалось жиденькое облачко, вроде выдоха на морозе.
– Ухты! – Я в восторге захлопала в ладоши. – А еще что-нибудь умеешь?
– Пожалуй, я заберу у тебя рассудок, – передумало это чудо, встало на задние лапы – ага, у него действительно были еще и передние, значит, все-таки не петух, – и тут же начало замогильным голосом: – Смотри мне в глаза и повторяй, смертный!
Его глаз стал темно-зеленым.
– Смертная, – поправила я, делая шаг вбок.
– Не отвлекайся, смотри в глаза, покорись их силе и повторяй!
– В какой из глаз, левый или правый? – решила я уточнить, окончательно сдавшись. Расположенные опять же по-куриному, по бокам головы, вдвоем на обозрение они представать упрямо не хотели.
– Неважно! Не вертись и просто повторяй! Ты – мой раб!
– Ты – мой раб.
– Нет, не так! – в очередной раз обиделось нечто. – Наоборот! Я – твой раб! Повторяй!
– Ты – мой раб.
– Тьфу ты, глупый смертный! Повтори за мной: сеггерэррето, орроуо, м'аэртис, – в очередной раз свирепо начало оно, но тут уже мне все это надоело.
– Слушай, как ты там себя называешь, я вообще-то тебя спасла, – прервала я его пылкую речь. – Хотя, знала бы, что ты такой грубиян, – оставила бы тебя корове!
– Да я бы и сам справился, я троих таких зараз растерзаю! – пылко начал говорить зеленый, но я уже повернулась к нему спиной и ухватила повод Мышака. На этом и закончилась бы, так и не начавшись, вся эта история, если бы в кустах что-то не звякнуло. Примерно как звякает ботало у коровы.
И через миг у меня на шее оказался трясущийся зеленый ошейник. Горячий и довольно тяжелый, следует признать. Мышак испуганно рванул повод и попятился. В результате я упала вперед и поехала коленями по земле.
– Спаси меня, добрая смертная, – умоляюще кричал ошейник. – Защити меня от этих рогатых чудовищ, и я подарю тебе сокровища мира!
– Прическа! Прическа! Стоять! Стой!
Конь продолжал пятиться, добавляя в эту сумятицу фырканье и топот. Пробороздив половину поляны, я догадалась наконец разжать руку.
– Ай! – сказала я, едва не ударившись о землю лицом.
– Уффф, – сказал ошейник и слетел с моей шеи.
Я медленно поднималась. Мышак с любопытством глядел на результат переполоха, но, встретившись со мной взглядом, попятился и скрылся в кустах. Иногда я умею все ясно сказать, не произнеся ни слова. Есть у меня такой талант. И зеленый тоже все понял и замолчал.
– Прическа.
Мышак подошел, как только я поманила пальцем. Быстро достала из сумки бронзовое блюдо, плеснула воды из чашки, произнесла заклинание, глянула на отражение. И застонала.
Прическа. От хитроумного творения лучшей мастерицы Ордена остались лишь глумливые остатки. Сплетение прядей и оттенков, переливающееся на солнце и сияющее в свете звезд, не боящееся ни воды, ни ветра и все равно заботливо укрытое накидкой на время пути, не существовало больше. А ведь, по легендам, об орденские прически не раз ломались мечи.
– Теперь я, пожалуй, верю, что ты дракон. Никто другой на такие разрушения не способен, – сказала я зеленому нытику. (Тот уткнулся в траву и л ишь боязливо косил оттуда изумрудным в этот раз глазом.) Я добыла из сумки гребень, поставила стоймя блюдо и вздохнула: – Так каким ветром сюда занесло дракона?
Тот недоверчиво встал из травы, все еще готовый броситься наутек, но больше опасающийся блуждающих в зарослях коров, а не меня.
Давай-давай, рассказывай, – поторопила я, активировав гребень и вонзив его в волосы. Первая прядьначала медленно, с усилием, поддаваться. У меня была уйма времени для выслушивания всякого рода историй. Появляться перед людьми в таком виде я все равно не могла.
Глава вторая О ЛЮБВИ К ИСКУССТВУ
Близость людского поселения угадать несложно. Страсть людей что-нибудь если не сломать, так поцарапать, проявляет себя обязательно. Тут с ними трудно равняться даже оркам. Те в худшем случае сожгут все, что горит, и нарисуют похабные руны на негорючем. Однообразно, скучно, без фантазии. А вот украсить разнохудожественными надписями скалу на высоте трех человеческих ростов, наломать веток с деревьев и увенчать вековую ель рваным сапогом – такую композицию может придумать и изобразить только мой народ. Да, крепка в людях любовь к искусству. И не мне за это их стыдить. Ведь не будь этой любви, не существовало бы и Ордена Пяти Дорог. Так что столичный Светлый Город возвестил о себе заранее. Расколотыми и поцарапанными валунами, развешанными где попало коровьими и козьими черепами, разбитыми телегами и осколками посуды. Отдельно и гордо высилась неизбежная парочка свалок, на которые свозят все – от дохлых собак и гнилой капусты до утративших силу амулетов и забродивших зелий, а потом страшно удивляются чему-нибудь зубастому, светящемуся и злобному, которое там заводится. Мышак прохлюпал по широкому мелкому разливу – тоже людскому детищу, не иначе. Только люди могли попытаться засыпать ручей камнями, вместо того чтобы бросить небольшой мостик. В общем, когда за очередным поворотом открылся вид на городскую стену с множеством поднимающихся дымков, я уже была к этому готова.
Остановилась ненадолго, поправила плащ и пустила Мышака медленным шагом. А за десять шагов до воро г сбросила с головы накидку. Предстояло первый раз явить миру мое недавнее творение, в котором я совсем не была уверена. Мою прическу.
Мышак в принципе от новой меня не шарахался. Зеленое чудовище оценило результат как «лучше, чем было». Так что для уверенности у меня были некоторые основания, если бы не зеркало. Да, зачем я глядела в зеркало? В работе с гребнем я никогда не была среди первых и давно с этим смирилась. С другой стороны, я и не пыталась восстановить десятисложное творение орденского мастера, просто соединила Вечерний Ветер с прядями Зеленой Росы. И вот настал момент показать результат людям. Первый отзыв не заставил себя ждать.
– Да хранят нас пресвятые отцы, последние дни наступают! – Стражник у ворот присел за разверну 2тым щитом, уронив копье и скрестив в охранительном знаке руки. Только вытаращенные глаза из-под шлема сверкали. Я проехала мимо, тихо фыркнув. Одно хорошо: монету за вход он требовать не стал. Ну что ж, может, я наткнулась на самого нервного и мнительного человека во всем городе? Я стала с нетерпением ждать следующей встречи.
– …а то отдам тебя волколакам, – пыталась устрашить мальчика лет пяти молодая женщина. Тот лишь засмеялся. Не испугали его также орки, тролли, драконы и дедушка Мирлин с соседней улицы. Уже почти отчаявшаяся женщина остановила свой взгляд на мне. – Ну так вот, если не будешь есть перловую кашу, отдам тебя этой тете!
Я уже проехала мимо них и не узнала финала истории. Но начало было обнадеживающим. Лишь глянув на меня, недавний сорванец спрятался за маминой юбкой и уже оттуда взахлеб обещал чудеса послушания. «Что ж, из всего можно извлечь пользу», – подумала я, но все же мстительно стукнула кулаком один из притороченных к седлу мешков. Тот слабо трепыхнулся и взвизгнул в ответ.
– Поросенка на продажу везете, госпожа? – поинтересовался словоохотливый горожанин у дома.
– Нет, дракона изловила, на обед зажарю, – угрюмо ответила я, и не так уж соврала. Идея закусить этим негодяем сейчас не казалась особо странной. Да и в мешке сидел именно он.
Что делать, взяла я его с собой. Его глаза умели глядеть так жалобно, а сам он так трогательно хныкал… Может, это и была грозная и таинственная магия драконов?
История, рассказанная им, была незатейлива и запутанна. Запутанна, если верить во все его вранье, и проста, как ложка, если оставить одну правду.
А правда заключалась в трех вещах: для дракона он был удручающе молод, он потерялся вдали от дома и очень хотел домой вернуться. Про его юный возраст говорили несоразмерно толстые и короткие лапы при тонкой шее, бочкообразный живот и совершенно щенячий неуклюжий задор, не имеющий ничего общего с воспетой в легендах завораживающей драконьей грацией. Что потерялся и хочет вернуться, говорил он сам, да еще при этом хныкал. В подробностях же он безбожно путался и много врал. Во-первых, он сюда прилетел. Во-вторых, летать он не умеет напрочь.
В-третьих, он полетел первым из своего выводка. В-четвертых, его ищут. В-пятых, он – король драконьего племени Сияющих Пиками Лазурных Гор. И в-шестых, он король, и в-седьмых, и в-стотридцатьпервых.
Король… король… король… король… Он повторял это через слово и тут же становился чванливым, дерзким и невыносимо капризным. Мне ведь выпала высокая честь, оказывается, чему я и должна быть дико рада. Одна беседа его величества со смертным – уже небывалое событие, но ведь это еще не все свалившееся на меня счастье! Я ведь могла еще и сопроводить его королевское величество в его королевские земли и получить за это королевскую награду. И вообще, в его присутствии следует ложиться на брюхо и склонять голову! Как я дерзка! Как я смею! Да он меня сейчас испепелит! Каждый такой приступ я обрывала ударом мокрой тряпки, и беседа опять возвращалась в бо-лее-менее нормальное русло.
– Слушай, я еду в сторону гор, и до них примерно десять дней пути, – сказала я ему, когда он смолк после очередного шлепка влажной тканью, – Не знаю, какие там сияющие пики, но люди зовут эти горы Синими.
– Жалкие смертные могут запомнить лишь крохотную часть истинного имени, – фыркнул он в ответ, но тут же сменил тон, уловив грозное шевеление тряпки. – Где они, твои горы?
Я неопределенно махнула рукой в сторону севера.
– Да, они там – сияющие пики, пронзительно чистый воздух и облака, достойные лишь северных ветров! – подтвердил он и странно зашмыгал носом.
Я даже опустила гребень.
– Это же строка из баллады об Эльфийской Деве! Откуда ты ее знаешь?
– Гостил у нас один смертный менестрель, – признался дракончик. – Он и научил меня высокому людскому наречию, на котором монарху подобает общаться с жалкой чернью.
– Да, недолго ты здесь с такими речами продержишься, – подвела я итоги практичному воспитанию. – Так что же ты собираешься делать, Воротник?
С именами вышла отдельная история. Называть свое он отказывался до судорог и мгновенной истерики. С прозвищем та же беда. В результате я пообещала назвать его по своему разумению. Но и тут вышла заминка. Ни «Визгун», ни «Пискун», ни «Крылатая Жаба», ни «Зеленая Коза» его не устроили. Он яростно возражал против любого упоминания своей внешности, размеров и свойств характера. Но тут все решил случай. Раза три дракончику мерещились в кустах не то звон, не то мычание, и он мгновенно кидался мне на шею. В первый раз ему это удалось, он даже сумел опрокинуть меня. Но потом я была настороже.
– Да ты прямо воротник какой-то! – пропыхтела я, едва перехватив у самой своей шеи нечто с выпученными глазами и яростно шоркающими по мне лапами. На Воротнике мы и остановились. Но ему еще надо было как-то называть меня.
Объяснить, что я не «смертный», а «смертная», удалось за какую-то парочку взмахов тряпки. Внушить, что «смертная» тоже звучит не очень здорово, оказалось сложней. Сама идея о том, что у меня есть имя, ввергла его в полный ступор. Он застыл столбиком и долго переваривал услышанное. Пожалуй, меньше я удивила бы его, сказав, что звезды соленые. А вот впихнуть мое имя в его маленькую голову и вовсе оказалось трудом неблагодарным и непосильным.
«Эллириану» он тут же растаскивал на части, коверкал, обращал в какой-то «уллищих» и замолкал. «Риана» смешила его до колик. «Ри» и ласковую «Ришку» он вообще принял за икоту. Но и здесь все образовалось само. Когда он в очередной раз заныл, что десять дней путешествия по мерзким землям жалких смертных – это слишком много и он наградит меня, но перед этим казнит, покарает и испепелит, я решила, что с меня хватит.
– Все! – оборвала я его и начала подниматься. – Я никого не зову с собой, запомни. Добирайся до дома как хочешь.
– Да я! Смертная! Да я! – начал было Воротник, но тут что-то услыхал в кустах и испуганно взвизгнул: – Как я попаду домой без тебя?
Оказывается, я уже стала незаменимой.
– Не знаю. Долетишь.
Я сделала пару шагов к безмятежно пасущемуся Мышаку. И тут мне в ноги ткнулось что-то горячее.
– Х'иссин, орроу, – пропищал Воротник, крепко обхватив лапами мою ногу. И тут же сам себя перевел на Всеобщий: – Старшая мать, спаси меня!
– Хмм. – Я сделала вид, что размышляю. – Хорошо. Я возьму тебя с собой. Но ты обещаешь меня слушаться. Не пищать без команды. Не кусаться. Не дышать огнем. Иначе продам тебя на чучело и сапоги с ожерельями. Понял?
Он послушно закивал.
– И еще, – добила я его напоследок, – Ты будешь называть меня Хиссиной.
Он аж поменялся в цвете от морды до хвоста, и я поняла, что попала в точку. Мало что толком известно о драконах, но с Истинной Речью они не шутят и не играют никогда.
– Эт мар ор, – подтвердил Воротник и медленно склонил голову. С тех пор хнычущий капризный малыш исчез напрочь, оставив белому свету образцово послушного и воспитанного дракончика.
Так в моей поклаже прибавился еще один мешок, которому конь был совсем не рад. Так почему же я взяла с собой эти лишние хлопоты? Веревка слагается из множества прядей. Мне было жаль его. Когда я гадала на дорогу, мне выпала руна «Попутчик». Ну и должен же был кто-нибудь заплатить мне за загубленную прическу, в конце концов! Ведь сокровища драконов – точно не вымысел хмельных менестрелей. Правда, чтобы какой-то дракон поделился хоть крохой своих богатств… Нет, о таком слышать не доводилось.
Глава третья О ПОЛЬЗЕ ПЕНИЯ
По пути моя прическа впечатлила многих, но кричали негромко, в обморок падали тихо, и призывов «бей кикимору!» слышно не было. Так что на городскую площадь я выехала уже в более-менее сносном настроении. Остановилась у высящегося посреди брусчатки бронзового солнечного диска, честно попыталась вспомнить ритуал, сдалась и ограничилась поклоном. День еще не окончен, заказчики могут еще найтись, но проехать через Светлый Город и не спеть – это вопиющее нарушение долга Странствующей! А долг зовет меня туда, где отдыхает от забот честной народ столицы славной.
– Скажи, добрый человек, где тут у вас… – остановила я было прохожего, но ответ пришел сам. Из дверей одного дома с грохотом вылетел гном. Врезался в выстроенные перед домом телеги, испугал лошадь, которую как раз выводили из конюшни, и, бурча ругательства, вышел из ворот. Сам дом был весьма немал, с хорошим подворьем, украшен здоровенной вывеской с хлебным караваем, кружкой и не то колбасой, не то легендарным копьем Гортана Ниспровергателя. В общем, замечательное место, где лошади могут отдохнуть и поесть, пока их хозяева напиваются, дерутся и иногда успевают еще перекусить и поспать. Гостевой двор во всей красе.
Служака в конюшне разинул при виде меня рот, но особо поражен не был: при трактире навидаешься всякого.
– Вещи трогать не смей! Они заколдованы! – припугнула я мальчишку, чуть ослабив сбрую на Мышаке и насыпав корму в ясли. Не так уж он и устал, мой четырехногий лодырь! Да и вдруг придется срочно удирать после выступления?
А вот гостевая комната меня порадовала. В сумрачном дымном гаме мое появление едва заметили бы, даже явись я с солнечной короной на челе и с сокровищами Семи Королей в руках. Стоит ли говорить о такой мелочи, как о чуточку неудачной прическе? За столами сидели люди, гномы, три причесанных и побритых орка и с десяток не пойми кого в плащах с большими капюшонами. Протолкавшись к возвышению посреди зала, я развязала зеленый мешочек. Вытянула один из семи кругляшей, глянула и застонала. Знак жаворонка в пустоте. Пение без аккомпанемента. Ну почему сегодня мне так не везет? Красный мешочек был окончательным приговором. Я даже не удивилась, когда на вытащенном знаке глумливо засиял образ печальной Светлой Девы с распущенными волосами. Ну конечно. Единственная баллада, исполнять которую впору лишь волку с защемленным дверью хвостом. Я мрачно взмахнула руками, и моя прическа мягко засияла в полумраке.
– Достойнейшая публика! На ваш суд и досуг выносится скорбная песня о роковой чистой любви Светлой Девы и Темного Принца!
На меня едва обратили внимание. Лишь одна женщина с подносом в руках радостно заулыбалась, предвкушая потеху. Зря она радовалась, ох зря!
– «Шумели листья одиноко, печально ветер завыва-а-ал!» – угрюмо начала я выводить первые рулады. А вдруг никто ничего и не заметит? Пение захватило меня могучим потоком. – «…И ветер плакал одиноко. И только свет луны сиял», – просипела я последние строки и открыла глаза. В таверне было пусто, чисто и спокойно. Лишь за одним столом не то спал, не то умер одинокий гном в кроваво-красном рогатом шлеме.
– Спасибо, госпожа Странствующая. Передохнуть, оно конечно, надо было. Я и сам так с утра думал, – тронул меня за руку мужчина с серебряной поварешкой на поясе – не иначе, хозяин заведения. Из кухни боязливо выглядывала еще пара голов. И все. Ах да, за стеной ржали кони и вокруг подвывали собаки. Ну что тут сказать – мне всегда тяжело давались высокие ноты. Да и песня была явно не под публику.
– Вы простите уж, госпожа, – виновато сказал хозяин.
– Не за что, – просипела я. Древний порядок есть древний порядок. Нет слушателей – нет награды. Не видать мне сегодня отдельной теплой комнаты и горячего ужина. Ждет нас с Мышаком ночевка на улице, и добро бы без дождя. Хорошо, что я его не расседлала. Я поклонилась очагу и пошла к выходу. В таверну как раз заходил человек, с которым мы едва не столкнулись.
– Госпожа Странствующая, – взял он меня за руку, когда я хотела пройти мимо, – мне нужна ваша песня.
Вот это да! Хоть один ценитель нашелся! Нет, зря я поспешила назвать день неудачным.
