Текст книги "Король драконов"

Автор книги: Константин Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Я изо всех сил стиснула зубы, потом спохватилась и продолжила песню. Эльфийка пела ночью! Какая же я дура! Какое сумеречное заклятие сплетется под солнечным светом? Но отступать уже было поздно. Сила кружила рядом, наполняла озеро и округу, собиралась в тугие кольца и распадалась. Она ждала только приказа. Последнего слова, звука, жеста. А откуда я могла его знать? Я замерла, напевая бессмыслицу и пробегая по струнам простыми переборами. Сила еще слушалась, но ее терпение было не беспредельным. Вот-вот дрогнут мои пальцы, смолкнет голос – и все сорвется, и страшно подумать, что тогда произойдет! В отчаянии я повернулась к Воротнику.

«Помоги!» – Дракончик понял меня с полувзгляда и выразительно дернул клювом в сторону великанов. Я перевела взгляд. Здоровяки сбились в одну большую кучу. Взрослые прижимали к себе детей, мужчины заслоняли женщин, и все с одинаковой отчаянной надеждой глядели на меня. А я не знала, что делать! Откуда взять последний кусочек ключа! Кто его помнит?

– «Помнят скалы, помнят воды, помнят тени, помнит кровь», – бездумно пробормотала я себе. Кровь! Вот разгадка! Я быстро развернулась к топчущейся девочке. Они забыли слова и мелодию. Но текущая в их жилах кровь помнит все. Я ухватила великанское дитя за руку. Девочка удивленно пискнула. Я крепко зажмурилась, вслушиваясь в биение ее сердца. «Помоги мне. Помоги им».

– Волориаэ-э-э! – С последним словом я упала на колени, задыхаясь в пронзающих тело потоках. Вокруг озера вершилось что-то великое, меняющее мир. А я боялась открыть глаза, чтобы увидеть, что натворила. Тишина. Сила ушла. Никто не гомонит, не ходит, не трещит и не плещет.

Кто-то тихонько потянул меня за рукав. Я осторожно приоткрыла глаз. Воротник молча тянул меня в сторону зарослей, выразительно помахивая хвостом. А ведь он прав! Уметь уйти вовремя – вот в чем секрет успеха сказителя! Я быстро сунула свою арфу в мешок и поползла под прикрытием кучи дубин и копий в лес.

Свет с ней, с платой за пение! Живой бы уйти. Глянуть, что там случилось с великанами, я так и не посмела.

– Ой, – пискнул Воротник.

– Ай! – сказала я, увидев на пути преграду. Перед нами стоял Бур, и пострадавшие от жены и старейшины уши светились под солнцем зловещим рубиновым светом.

– Ну как вам песня? Понравилась?

Бур молча поднял меня на руки и зашагал к озеру.

– Да мне вообще-то пора, – доверительно сообщила я здоровяку. Потом догадалась глянуть вперед.

Под котлом уже вовсю горел огонь, и именно туда мы направлялись. Так вот как отблагодарили эльфийку изменившиеся великаны! Они ее просто сварили и слопали!

– Пусти! Укушу! Я ядовитая! – без особого успеха брыкалась я в железной хватке.

Бур торжественно поставил меня возле котла. Я выхватила Шпильку и прижалась к дереву спиной. Гиганты снова глядели на меня, молчали и ничего не делали. Ждали, пока закипит вода?

– Я хотя бы попыталась. А вообще вам был нужен эльф. Так что накопайте ям по всему лесу, прикройте ветками и проверяйте – может, за семь лет хоть один и попадется. Поняли?

Расхрабрившись, я шагнула к здоровякам, и те расступились. Но обрадоваться я не успела – навстречу шел старейшина. Я снова уткнулась спиной в древесный ствол. Белоснежно-седой гигант замер в шаге, навис надо мной. По выражению лица старейшины я совершенно ничего не могла понять.

– Ну что, что? – первой не выдержала я.

– Блгдрю, – пророкотал гигант и тяжело опустился на колени.

За ним начали опускаться другие. Вскоре я опять глядела на спины, шкуры и затылки.

– Не за что, – проворчала я, – И петь я вам больше не буду, даже не просите.

В котле рядом со мной негромко булькнула вода.

– Эй, у вас вода закипает, – обратилась я к сборищу спин и только сейчас поняла.

Старейшина со мной говорил! Они развели огонь! Получилось!

– Э-э-э, кхм, так что там об оплате за такую замечательную песню? – обратилась я к седому затылку, легонько постучав старейшину арфой по плечу.

– Спасб…

– Спсибсбо!

– Блгдрю!

– Очнь хр мт!

– Да что вы, мне просто повезло, – скромничала я, прощаясь с великанским племенем, поморщившись от слов о мытье. Речь возвращалась к ним медленно, но неуклонно.

Когда в котле закипела вода, здоровилы оказались в немалом затруднении. Котел у них был, про огонь и воду помнили, а вот что делать дальше – позабыли напрочь.

– Еда. Ням-ням. Рыба. Каша. Ам, – пыталась я объяснять внимательно слушающему Буру.

О мясе я до сих пор старалась не упоминать – сами потом разберутся, когда я буду подальше от их котла. А пока, чтобы великаны зря не маялись и не засыпали в кипяток какого-нибудь мусора, щедро поделилась отобранной у Пышкуна крупой. Каждому должно было хватить на пару ложек.

– Очень вкусно! Вы бы видели, как вчера ночью эту кашу четверо уплетали! – рассказывала я великанам, стараясь держать от себя подальше ложку с уже готовым лакомством. Хмм, оказыватеся, я уже и забыла, как странно она пахнет. Великаны осторожно пятились.

– Попробуйте! Вкуснятина! У-у-ум! – изобразила я бурный восторг на лице, потерла себя по животу, но попробовать не посмела.

– Я! – Вперед выступил Бур. Вождь должен первым встречать опасность.

– Отлично, – обрадовалась я, протягивая ложку.

Гигант наклонился, осторожно принюхался, а потом пересыпал кашу из ложки в ладонь. Я не успела возразить. Бур поднес кашу к носу.

– Нет! – вырвалось у стоящей неподалеку супруги. А великан со счастливой улыбкой растер пшено по груди.

– Хршо! – В искренности его слов нельзя было усомниться. Размахивая руками, улыбаясь и выплевывая обрывки слов, он быстро сообщил соплеменникам о восхитительном открытии – этой слизью можно мыться! Она замечательно сдирает любую грязь и отпугивает комаров и прочих кровопийцев!

– Э-э-э… нет, – попробовала возражать я, но меня уже отодвинули от котла. Вскоре озеро чуть было не выплеснулось из берегов, когда в него со счастливыми криками ухнула толпа гигантов. Скинуть перед купанием шкуры догадались не все. Я сидела у опустевшего котла и искоса наблюдала за великанским купанием.

– Спсб. Блгд. Ыр. Ор. Ур. – От волнения старейшина потерял свежевозвращенный дар речи. Он сидел рядом со мной и плакал.

– Да ну не стоит, – отмахнулась я, но слушать похвалы было приятно, пусть даже не совсем понятные, – Там ничего сложного не было, просто нужно было разбудить силы, а дальше все пошло само.

– Не совсем, – тихо прошептал на ухо невесть как оказавшийся рядом Воротник.

– Что? – Я даже бросила рыться в куче сокровищ великанского племени.

Но Воротник уже стоял поодаль и заговорщицки помахивал хвостом.

– Я ненадолго. Вы пока слова подберите, хорошо? А то ведь тысячу лет никто не мог, а я сумела! – Вдохновив старосту, я зашагала к поджидающему дракончику, – Завидно, да? Хочешь праздник испортить?

– Ты спела ночную песню в разгар дня.

– Ну и что с того? – Мне совершенно не хотелось сейчас слушать о допущенных ошибках.

– Точно не знаю, – признался Воротник, – Но кое-что в них уже изменилось.

Я пригляделась к купающимся, перевела взгляд на старейшину. Чем больше великаны натирались чудо-кашей, тем светлее становилась их кожа и волосы.

– Может, это они были очень грязными?

– Нет.

– Может, им понравится?

– Может, – согласился Воротник и тут же безжалостно завершил: – А вот что-нибудь еще – не уверен.

Интересно, как их будут дразнить соседи? Снежные пушистики? Почему-то мой взгляд остановился на великанском котле.

– Знаете, я бы еще с вами посидела, честное слово!

Но вот только что моя птичка напомнила – пора в путь! Мне еще три песни надо спеть за сегодня!

– Ы-ы-ы, – заревел старейшина в голос. Ему на помощь спешили потревоженные купальщики.

Потом было много шума, уговоров остаться, посидеть, попеть песни. После последнего предложения я начала прощаться еще более решительно и паковать мешок. Отбиться удалось почти от всех великанских подарков, кроме крохотного – с мой кулак – твердого камня, который нельзя было поцарапать или пустить на наконечники. Великаны просто кололи им другие камни. Я чуточку перестаралась с объяснением, какой он ценный и полезный, и тут же получила его в подарок, как ни противилась. Таких камней у великанов было еще штук пять. Ладно, разберутся сами в ценах Семи Королевств. Мое дело – предупредить. А больше ничего я и не взяла – ни очень хороший каменный нож, ни забавную, похожую на зайца ветку, ни даже священную черную дубину – настоящее бревно с набалдашником. Огорченный Бур снял с шеи чей-то здоровенный коготь на шнурке и нацепил на меня.

– Хорошо. – Расстраивать великана я не стала, тем более что была занята – вырезала последние руны на пеньке.

– Значит, так, если еще лет через тысячу понадобится музыкант, просто покажете ему этот пенек. Он разберется. Что помнила – написала.

Старейшина и девочка-«эльф» кивали разом. Хмурую девчонку ожидало почетное и приятное бремя прижизненной героини племени – она ведь помогла великой колдунье из-за гор, то есть мне.

Обратный путь был гораздо легче и короче.

– Ты это что, специально петлял? – подозрительно спросила я, когда без особых пропастей, обрывов и мостиков перед нами появилась дорога.

– Угр… Быр… – как-то быстро разучился говорить здоровяк.

– Ну ладно, – оставила я его в покое. Хитрость великаны теряли, похоже, в последнюю очередь. Мы трогательно попрощались, здоровенные фигуры направились в лес. Что-то до сих пор меня смутно беспокоило.

Вспомнила!

– Слушай, а как ты узнал, что я Странствующая? – крикнула я в удаляющуюся спину, – Только не ври, что на пенек похожа! Там у вас просто чудовище вырезано!

– Пхж корх скрлп, – поспешил ответить великан и прибавил ходу.

– Чего он там сказал? «Похожи, как ореховые скорлупки?»

– Я не понял. – Воротник глядел совершенно невинным взглядом.

– Ну есть в здешних местах хоть какое-нибудь страшилище, с которым меня не спутают? – вздохнула я, и мы двинулись в путь.

Мы двинулись прежним порядком, и шагов двести я выдержала молча. Но не больше. Как я их всех заколдовала! Как я все подобрала! А как сделала! От величия сотворенного меня просто распирало, да и вообще хотелось поболтать.

– А ведь ты оказался прав. Молодец!

Услышав похвалу, Воротнике подозрением повернул голову.

– Я ведь не верила, что смогу подобрать песню, а ты знал!

Дракончик смолчал.

– А ведь и правда оказалось легко, – продолжала болтать я. – Вот возьмем, к примеру, запертую дверь и ключ к ней. Глянешь на ключ – в жизни такого не сделаешь! Такой он весь фигурный, гладкий. Потом попробуешь – а замок можно гнутым гвоздем открыть!

Воротник хранил молчание.

– Может, буду чародейством подрабатывать, – вслух мечтала я. – Порчи снимать, сглаз отводить… С кого серебрушка, с кого ползолотого.

Дракончик молчал.

– Да ладно, я ведь справилась неплохо! Может, возилась долго и в конце запуталась, но ты мне помог!

– Я?! – От неожиданности дракончик остановился.

– Ну да, в конце, когда я не знала последних слов. Ты мне подсказал, что разгадка спрятана в самих великанах!

– Когда?

– Когда я к тебе повернулась, а ты на них кивнул.

– Шшшш, – Воротник смущенно пошипел, а потом вдруг признался: – Я показывал тебе, что нам всем пора бежать.

– Чего?! – теперь уже остановилась я.

– Во весь дух и не оглядываться. А то разбуженные чары могли такое натворить…

– Да ладно, у меня же получилось! Не все так страшно! – возразила я и тут же уточнила: – А если бы не вышло?

– Чары превращения могли обрушиться на всех, без разбора.

– Как? Что? А-а-а…

Представившиеся картины не радовали.

– Так ты! Ты! А как же «Ты можешь! Ты Х'иссин!» Я ведь без тебя не взялась бы!

– Да я и не думал, что у тебя что-нибудь получится, просто хотел тебя подбодрить, – повинился дракон. – А потом уже было поздно.

– Ах ты!

На всякий случай дракончик юркнул в кусты, а я до вечера печально прощалась с мечтой о своем славном чародейском пути.

Глава тридцатая ОБ УРОКАХ ПЕНИЯ

Я не заметила бы его даже ясным днем, не то что в этих сумерках. Проехала бы рядом, но он шевельнулся. Отодвинулся от дерева и встал на моем пути. Плащ с капюшоном закрывал его почти целиком, кроме длинного копья в правой руке. За спиной качнулся лук. Мышак остановился сам, без моих приказов.

– Доброго вечера, – начала я, попытавшись стукнуть ногой замершего рядом Воротника. Совсем этот мелкий распустился – никого в упор не видит и не чует. Дракончика я не достала. Со стороны этот дрыг, наверно, выглядел странно. Воротник удивленно на меня покосился. Незнакомец повелительно повел рукой вниз.

– А, спешиться? – Я соскочила с Мышака. Незнакомец сделал шаг в чащу, оглянулся и поманил меня рукой.

– Слушайте, мне вообще-то не туда… – начала было я, но незнакомец откинул капюшон. Чистокровный Перворожденный! Его глаза были бездонным звездным морем. Он повернулся и пошел, я за ним следом. Я шагала, глядя на качающийся на спине проводника лук, Воротник шел рядом, и Мышак – вот уж чудо – не брыкался, не упирался и не фыркал мне в макушку. Вокруг нас быстро темнело. Не люблю ходить по темному лесу. Корни норовят зацепить за ногу, непонятные создания шуршат рядом или беззвучно задевают лицо, а любая подвернувшаяся ямка или нора может закончиться вывихнутой лодыжкой. Не говорю уже о таящихся во мраке хищных созданиях. В общем, ходить по ночам я не любила. Но сейчас было не так. Неяркое сияние озаряло путь Перворожденного, как просыпавшаяся с ночных небес звездная пыль. И становилось все ярче, пока сгущалась темнота. За Пришедшим Первым оставалась медленно меркнущая дорожка, по которой я шагала безо всякого страха. Да, я не боялась и не возмущалась. Почему? Я не знала. Куда мы шли? Зачем? Это тоже меня не беспокоило.

Мой проводник вдруг повернулся. Показал на Мышака, выставил вперед ладонь. Молча, уже не желая рушить тишину, я привязала своего коня к какому-то дереву, и мы двинулись дальше – уже недалеко.

Звездное сияние наполняло открывшуюся среди деревьев поляну. В свете дня она могла быть обычной лесной опушкой, пастбищем для оленей и коз, но сейчас превратилась во дворец с крышей из ночного неба. Верный знак – они были здесь. Перворожденные замерли у деревьев – я их не видела, но ясно ощущала. Ну и зачем меня сюда привели? В звездном сиянии мерцали сотни покрывающих поляну синих цветков, и между ними порхала крупная искра. Вечерний Народец? Поклонник моих песен, рассказавший обо мне Перворожденным, и от меня ждут выступления? Услышали о заколдованном народе великанов и хотят попросить помощи? На краю поляны замер эльф со свирелью в руках.

Мой проводник отступил, растворился в ночи.

– Извините, а зачем меня сюда… – начала я говорить не то эльфу, не то какому-то кусту. Но замолчала сама.

По поляне пронесся едва слышный звон. Искорка Вечернего коснулась цветка, потом еще одного.

– Дзинь! Динь! Дзинь! – Вечерний звонил цветками без складу и ладу, не выдерживая ни ритма, ни мелодии. Он то надолго замирал, то вдруг начинал суматошно метаться по поляне. Скачущая по лугу корова с боталом справилась бы лучше. Я уже было открыла рот, чтобы поправить маленького неумелого музыканта. Чужая воля остановила меня без жестов и слов.

«Слушай!» Я подчинилась безмолвному приказу.

Странные вещи происходили со звуками. Как-то окреп, усилился шум далекого ручья, ветер донес равномерное уханье совы, негромко скрипели остывающие после жаркого дня деревья. И во все это вплетался тонкий хрустальный перезвон цветков. Вплетался, чтобы поддержать и повести, остановить или отметить паузу.

Негромко загудела натянутая меж веток паутина.

Доннн!

Вздохнул опадающий в неурочную пору лист.

Дзинь! Дзинь!

Скрипнул скатывающийся с маленькой горки камешек.

Динь! Донн!

С шорохом откатилась веточка под лапами пробегавшей мимо лисы.

Динь! Донн!

То один, то другой звук вечернего леса долетал до поляны, чтобы сплестись с мелодией маленького музыканта и вновь уйти или остаться основой.

На синих лепестках заблестели капельки вечерней росы. Звон стал глуше. Синие лепестки закрывались.

Динь! Дзинь! Донн! – отчаянно заметалась меж цветков искорка, удерживая на поляне музыку леса, но пора Вечернего уходила.

Динь! Дон! Дон! – Звон становился все тише. И вот, когда почти утихли хрустальные звуки, когда музыка почти ушла за грань слышимого, ниоткуда родилась нежная протяжная трель. Она ширилась, росла, вплеталась и вилась, полнила собой поляну, поднималась к вечернему небу и растекалась у корней. Она подхватила угасающую мелодию Вечернего и унесла к звездам.

Настала тишина. Перворожденный на поляне застыл с поднесенной к губам флейтой. Сколько мы еще сидели, впитывая память о вечерней песне? Я не знала. Но позже на поляну начали выходить по одному стройные фигуры в плащах и кланяться застывшему музыканту. Я тоже вышла, когда настал мой черед. Каждый мой шаг был попирающим вечернюю песню кощунством. Я тоже не стала ничего говорить, низко поклонилась мастеру. Вышедший рядом Воротник на мгновение положил голову флейтисту на колени.

Проводник ждал нас у деревьев.

Весь обратный путь я восхищенно слушала ночной лес. Тончайшая ткань Музыки Ночи расползалась под моей неловкой хваткой, но я еще помнила, еще была полна той самой, единственной трелью на поляне. Есть вершины, что нам покорить суждено, есть те, что одолеть в нашей власти. Но есть дороги, на которые не стоит даже ступать. Можно лишь глядеть со стороны со щемящим восторгом.

Я поняла, что Перворожденного перед нами нет, когда под моей ногой зачернела полоса дороги.

– Знаете что? – сказала я Воротнику с Мышаком. – Я, пожалуй, не буду сегодня спать.

Сон развеет это колдовство. Ощущение музыки уйдет безвозвратно. А пока я могла посидеть у костра и послушать песню растущей травы.

Глава тридцать первая РУБЕЖ

– Вот серебряная монета. За меня, за коня и за птицу. И спать где-нибудь можно лечь? А то я за ночь глаз не сомкнула!

– Да, в избе и постелю…

– Тетенька, тетенька, а меч у вас есть?

– Есть.

– А вы им головы рубили?

– Нет.

– А почему?

– Никого догнать не смогла. А ты быстро бегаешь? – Я оценивающе глянула на мальчишку, положив руку на рукоять Шпильки. (Малец засомневался.) – Мою птичку обгонишь?

Рядом выдвинулся Воротник, и надоедливое дитя решило отступить.

– А песню споете? – уже с безопасного отдаления поинтересовался бойкий внук.

– Нет! Знаете, не надо стелить в избе, – сказала я хлопочущей по хозяйству бодрой старушке, – У вас сеновал есть? А просто стог где-нибудь неподале… – Я еще раз глянула на носящегося по двору мальчишку. – …Подальше от села?

– Близко! Очень близко! – шептал себе Черный Повар, нещадно настегивая коня. Да, недавно он уже так себе шептал. Да, он остался после этого ни с чем. Но Черный Повар не собирался менять привычек из-за парочки неудачных случаев. Он настигнет их. Все равно настигнет. А шепот все равно слышат только он сам и его конь, так что, даже если ничего не получится, он не будет выглядеть глупо. Но в этот раз неудачи не будет! Он настигнет дракона! Обязательно!

Копыта стучали все ближе и ближе. Вот в темноте зачернела фигура чернее всякой ночи. Угрожающе подняла руку.

– Не-э-эт! – Я вздрогнула и проснулась. От толчка зашелестела сухая трава, в образовавшуюся прореху заглянул солнечный лучик.

Так это был только сон… Я вздрогнула и поежилась. Сено щекотало меня в душистых объятиях, но спать уже не хотелось. Я вздохнула и выбралась из стога. Рядом что-то зашуршало. Я отскочила, но тут же облегченно остановилась. Из сена высунулся здоровенный клюв. Воротник. Понятно. Тоже пришел сюда спать, когда наконец наелся.

Я глянула поверх деревьев. До гор осталось совсем немного, и лес уже не мог заслонить заснеженные громады. Они высились впереди, окутанные туманной дымкой.

Скоро Воротник будет дома – если не наврал тогда про Лазурные горы. Кто их поймет, этих детенышей? Они часто и сами верят в свои выдумки.

Мне будет его не хватать.

– «Когда окончатся пути и будут песни спеты…» – задумчиво сказала я, – Слушай, а ведь я и правда спела вчера у озера все песни! Все, которые знала.

Значит, и правда конец пути.

– Я видел сон, Х'иссин. – Дракончик ткнулся мне в ноги. Что-то он был подозрительно тих и печален. – Он мчался за мной, и топот его коня раскалывал ночь.

– Ты тоже? – Я погладила малыша по перьям. – Бывают плохие сны, не расстраивайся. Это просто сон!

– У драконов не бывает просто снов, – тихо возразил Воротник.

– Пошли в дом, выпросим у хозяйки свеклу, – попробовала я развеселить дракончика, пошла вокруг стога и остановилась.

У ворот стояли черные лошади и ходили черные фигуры.

– За мной, – приказала я, проносясь мимо опешившего Воротника. – Скорее в лес! Нас там не заметят!

– Ух ты, какой меч! Ух ты, какой плащ! А бегаете вы быстро?

– Отстань! Вы кормили его курятиной? А петрушку давали? – спрашивал главный Черный у бабки. В последнее время Королевскому Повару приходилось много общаться с людьми, и это его очень сердило. Но он старался быть вежливым изо всех сил. – Ребра ему кто-нибудь щупал? Да-да, этой птице! Сколько жира на боках? Шкура мягкая? Гребешок упругий? Сливы давали? Мяты, если бы он съел хоть пару листиков мяты! И сливами могли бы начинить!

Кто знает, до чего довел бы этот разговор. Кто знает, какие гадости устроил бы Королевский Повар – ведь он был сейчас даже злее обычного, а это непросто, уж поверьте. Но тут он замер и начал со свистом нюхать воздух.

– Ты близко, дракончик, нежный, мягкий, вкусный дракончик, очень близко, – неприятным голосом (ну а что делать – другого голоса у него не было) пропел Черный Повар и заспешил со двора. За калиткой он остановился и еще раз тщательно принюхался. – Дракончик, молодой нелетающий дракончик, ты спешишь, ты бежишь, ты похудеешь и станешь жестким, – пробормотал себе Повар, доставая черный гребень из черного кошелька. – Не надо бегать, молоденький дракончик, не надо спешить.

Черная рука примерилась, воткнула черный гребень в землю и пробороздила полукруг. Лес где-то впереди отозвался стоном и треском. Злая, нехорошая улыбка заиграла на губах Королевского Повара, но из-за глубокого капюшона ее никто не видел.

– А бегаете вы хорошо? – крикнул вслед черным всадникам мальчишка.

– Что это? – Я остановилась, но впереди уже не было грома. Так, шуршало, хрустело поскрипывало по мелочам. И сидел на дорожке Воротник с самым что ни на есть потерянным видом.

Лес лег целиком набок, одно дерево на другое, от вековых сосен до молодой поросли. Перед нами была сплошная стена.

– Обратно, – выдохнула я. Мы снова помчались по тропинке. И остановились шагов через тридцать.

– Поздно, – сказал неприятным, меняющимся голосом неприятный человек в черном. – Дракончик, маленький нелетающий дракончик, наконец-то я тебя нашел, я чую тебя под этими глупыми перьями. Не сопротивляйся, дракончик, не противься. Я позабочусь о тебе, дракончик, я начиню тебя сельдереем и петрушкой с морковкой, я отварю тебя в лучшем масле, я запеку твой хвост со щавелем и посыплю лучшим душистым перцем.

– Есть? Меня? – взвизгнул растерявшийся Воротник. Такого он явно не ожидал.

– Да, дракончик, мне не нужны твои сокровища, мне нужен ты, дракончик, твое нежное мясо, твои молоденькие косточки.

Мы развернулись и снова побежали.

– Перелезем! Подроем! Перелетишь! – на бегу предлагала я дракончику.

Черные всадники слезли с черных лошадей и двинулись следом.

– Иди ко мне, дракончик, – поманил Черный Повар Воротника скрюченными пальцами, но пошатнулся и чуть было не упал. – Ты научился защищаться, маленький дракончик? Но тебе все равно от меня не уйти!

– Переползем! Перелетим! Подкопаемся! – предлагала я на бегу.

Завал. Я без толку подергала за ветки.

– Нужен огонь, – выдохнул Воротник.

– Не сопротивляйся, дракончик, – продолжал убеждать Черный Повар, выступая вперед. – Ты будешь доволен, дракончик. Я приготовлю из тебя замечательное блюдо!

Я встала на пути и подняла Шпильку.

– Девочка, не мешай мне, не зли меня, – обратился к новой преграде Черный. – А то я накажу тебя и всех, кто помогал вам, сильно накажу.

Я зажмурилась и ударила.

– Ай!

Я осторожно раскрыла глаза. Черный человек стоял как ни в чем не бывало, а от Шпильки шел легкий дымок.

– Не старайся, девочка, отступи.

– Нет! – ответила я сквозь слезы.

– Агни, Х'иссин. Агни эроа омэ! – сказал за спиной Воротник.

Огонь вспыхнул вокруг моих пальцев, но не опалил. Черные опасливо попятились.

– Глупая девочка, – прошептал главный Черный. – Нелетающему дракону и глупой девочке не победить меня. Ваше маленькое пламя мне не повредит.

Я ударила его огненным кулаком и закричала от пронзившего меня холода.

– Эт мар агни, – сказал за спиной Воротник.

Да будет огонь. В этот раз я его более чем поняла. Черный Повар ни о чем не догадался. Правая рука была сплошным куском льда, но на левой остался огонь. И этим огнем я ударила по завалу деревьев за моей спиной.

Пламя побежало по сырому дереву быстрее ветра и уже через миг встало ревущей стеной. Черные вновь попятились, все, кроме главного.

– Вы рассердили меня своими выходками, глупцы, – прошипел Королевский Повар и поднял руку, в которой родилось что-то черное, ледяное и нехорошее.

– Эт мар агни, верь мне, Х'иссин, – сказал Воротник и бросился в огонь, раскрывая крылья.

– Куда?! – завизжал Повар, швырнул в пожар свой нехороший черный волшебный комок, и пламя тут же начало сникать и гаснуть, – Ты не сгоришь, не уйдешь от меня, дракончик!

А он и не собирался. На теплом воздухе сгорающих десятков деревьев, раскрыв пламенеющие крылья, он взвился высоко-высоко над огнем.

– Сейчас пламя угаснет, и ты упадешь на своих слабых маленьких крыльях, дракончик, ты еще не умеешь летать, ты слишком мал!

– Умеет! – возразила я.

Деревья погасли. Воротник начал падать.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Повар неприятным, меняющимся смехом.

А Воротник отчаянно хлопал крыльями, причудливо кружился и упал. Но оставил в небе пламенеющий след. Руну Агни. Знак огня.

– Ай! – успел сказать Черный Повар. В этот миг он пересмотрел свои взгляды на мир. В список тех, кого он не только презирал, но и боялся, он добавил еще молодых вкусных драконов. Но об этом никто не узнал. Потому что мигом позже руна в небе вспыхнула. И затопила все огнем.

Я осторожно открыла глаза. Я была цела и невредима, без малейшего пятнышка копоти на одежде, а вокруг меня расстилалась ровненькая, покрытая пеплом поляна шагов тридцать в ширину. И невозможно было различить, что в этом слое пепла недавно было деревьями, что – травой и камнями, а что – зловещим Черным Отрядом с ужасным Поваром во главе.

– Кхе-кхе… – Откашливаясь, я заспешила к единственному холмику на этой поляне.

На Воротнике не осталось ни одного пера, ногтя или тряпки – как в день нашей встречи. Он был невредим. И холоден как лед.

– Ну что ты, не умирай! – Я держала его голову на коленях. Костер горел, но никак не мог нагреть тело дракончика. – Я потащу тебя, понесу, повезу, только держись, – плакала я над Воротником.

– Не надо никуда везти, – вдруг ясно сказал дракончик, – Теперь меня скоро найдут. Они видели знак.

Я держала его голову на коленях до вечера. Пока с неба и правда не упали два огромных стремительных чудовища, легли перед Воротником на брюхо и склонили головы. Я плохо понимаю Истинную Речь. Но по-моему, они извинялись, что не смогли догнать легкого маленького повелителя на своих дозорных ветрах и долго не могли его найти, а примчались, как только увидели знак. Воротник что-то им ответил, и тогда на меня оказались устремлены их бездонные, чарующие глаза, причем все четыре на двоих сразу, а не как у Воротника – либо правый, либо левый. Похоже, это меняется у драконов с возрастом.

– Х'иссин, – пророкотали они разом и склонили головы.

– Я не захватил с собой сокровищ, – сказал мне маленький драконий король. – И нет их у меня еще, честно говоря. Не скопил. Но ты все равно получишь награду, Хиссина.

И дракончик, нет, Его Величество резко что-то дернул у себя в пасти и протянул мне зуб.

– Бери, бери, у меня новый вырастет, а этот все равно зашатался, когда я упал, – успокоил он меня. – А отданный драконом по доброй воле зуб – это огромная ценность! Не то что собранные на месте семейной ссоры или драки с троллем! А еще один подарок будет всегда с тобой, и это от меня уже не зависит. Ты выбрала его сама.

– Агни валоарэ эа. Истинное пламя меняет мир. И если кого-то дракон называет старшей матерью, то это не просто слова. Я уже поняла, – подтвердила я, и дракон довольно кивнул. – Ну и что же будет со мной дальше? Когда я отращу гребень с крыльями, задышу огнем и начну утаскивать детишек с лужаек?

– Не раньше, чем я полечу без дозорного ветра, – ответил Воротник, ах да, король, который уже и не думал умирать. – Но вот об ожогах тебе придется вообще забыть. И мало ли что еще проявится.

– Умение убеждать, предвидеть, повелевать взглядом… Слушай, а что это у тебя за цепочка на шее?

На шее дракончика блестели, как новенькие, звенья цепи, очень похожей на снятую с пышкуновской телеги. Свободные от малейших следов ржавчины. Как она уцелела в огне и недавних передрягах? Железной цепочке такое не под силу. Боюсь, с этой цепью Пышкун потерял гораздо больше пяти золотых.

– А чуять клады и драгоценности и тащить их без зазрения совести я тоже научусь?

– Ой, нам пора, – как-то быстро нашелся маленький король.

Налетел холодный пронзительный ветер, гоняющий белоснежные облака вокруг сияющих пиков. Развеял пепел, надул крылья трех драконов.

– Мы еще встретимся? – крикнула я вслед трем исчезающим в звездном небе фигуркам.

Ветер скомкал ответ. Воротник сказал либо «да», либо «никогда». Небольшая разница, что тут говорить. А я вздохнула и зашагала к деревеньке, в которой вовсю лопал овес и нежился в стойле Мышак и ничего знать не знал о великих подвигах и боях своей хозяйки.

Нет, а все-таки почему он коров боится? Так ведь и не признался, ящерица крылатая! И как он первым полетел, если летать не умеет? Нет, правильно говорят: никогда не заговаривай с драконом. Хотя это правило я и не нарушила. Ведь я-то думала сначала, что говорю с рябиной.

Но ничего, мы еще встретимся!