Текст книги "Король драконов"

Автор книги: Константин Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Ну как? – спросила я, закончив приключения Маленького Героя счастливой победой над тремя злыми осами. Пышкунский друг тут же закивал и чуть не порезал себе щеку. Но по всему было видно – ему очень понравилось. Дергался? Дрожал? Да ничуть не больше других, встреченных мною за день, – может, в Ничьих Землях так принято. Главное, чтобы не сбежал. – Ой, а что же это я такая невежливая, надо же назваться, – укорила я себя.

– Черный Нож, – мгновенно выпалил чужак.

– Очень приятно. А меня зовут…

– Не надо! Прошу! – Черный Нож побелел и затрясся еще больше. – Мое при мне, чужого не надо!

– Ну хорошо, – чуточку озадаченно отозвалась я, – Что-то Пышкун и правда долго не идет. Может, еще одну песню? И добавки? Вы себя хорошо чувствуете?

Чувствовал себя Черный Нож хорошо – по крайней мере, так он мне сказал. Может, зеленый – это его обычный цвет, а имя дали за что-нибудь другое. Кашу я насыпала ему в плошку и задумалась, подбирая следующую песню. И тут Мышак снова всхрапнул.

– Чего расселся, – донесся из темноты недовольный голос, – Забыл, зачем посылали!

– Кхе! Кхм! Кхгум! Нннет здесь его, – быстро прожевав, проглотив, подавившись и откашлявшись, отозвался Черный Нож. При этом он сильно кривил лицо и шевелил руками. Может, у него падучая? Бедненький!

– Так пошли искать!

– Ннне могу. Кашу ем. Песни слушаю. – От гримас и судорог Черного Ножа прямо-таки качало.

– Песни он слушает! Кашу ест! Обжора! – В освещенный круг по-хозяйски шагнул еще один… Человек? Орк? Непонятно. Черный Нож уже перестал расплываться и теряться в тенях, сидел себе смирно и жевал кашу, а вот вновь объявившийся и струился, и менялся, и плыл, как густой красноватый клуб дыма. Не пойми кто тоже оглядел вещи, пнул мимоходом какой-то мешок и отвесил Черному Ножу хорошую затрещину.

– Что, толстяк опять удрал? Снова стражника за себя оставил?

– У-у-у! Ммм! – Черный Нож явно хотел что-то объяснить другу, но не понимал как.

– Хватит рассиживать, лодырь! Хватай дурака – и пошли! Хозяин разберется!

– Для начала – доброй ночи!

Если в Диких Землях бродят одни невежи и грубияны, то я должна стараться за всех. Второй оглянулся на меня мельком – лишь сверкнули огнем глаза – и снова обратился к Ножу:

– Пошли, кому говорю!

– У-у-у! Ммм! – Нож слабо махнул рукой в мою сторону.

– Что?

– У-у-у! Ммм!

Теперь второй пришелец соизволил повернуться ко мне. Я встретила его твердым взглядом. Пришелец презрительно хмыкнул, снова повернулся к товарищу, но почти сразу замер.

– Он что, нас видит?

– У-у-у! Ммм! – Просто удивительно, как умел выражаться Черный Нож всего лишь парочкой звуков и сложными фигурами из пальцев.

– Э-э-э… ммм… – Второй повернулся ко мне, вгляделся и точно так же замычал, задергался и затрясся.

– И вам плохо? – Я тут же перестала сердиться на грубияна. Ну конечно, он тоже болен! У него тоже падучая! – Да вы садитесь, садитесь скорей, каши попробуйте!

– У-у-у! У! – Черный Нож горячо поддержал мое предложение. Поесть каши, послушать песни – ну что может быть лучше глубокой ночью в лесу?

– Нет! Не руками! – уже привычно остановила я тянущего к котелку свою пятерню второго гостя. Он тут же послушно замер, дождался своей плошки и даже добыл что-то вроде ложки из-за пояса.

– А вы тоже – к Пышкуну? – Как раз в этот миг он положил в рот первую порцию каши, и последовавшие судороги можно было истолковать по-всякому: он мог кивать в ответ, дрожать от удовольствия или просто переживать очередной приступ. Во время колыханий он успел проглотить немного каши, тут же закашлялся и начал зеленеть. Я решила не переспрашивать. Черный Нож вовсю что-то шептал на ухо своему знакомому и через слово плевался кашей.

– А вас как зовут? – решила я продолжить знакомство.

– Красный Нож, – Во время ответа у него изо рта выпал кусок каши, но он вроде бы и не заметил.

– Ой, вы что, братья?

Ножи дружно закивали.

– А меня зовут… Или лучше не говорить? – решила я на всякий случай уточнить.

Да, знать мое имя два Ножа не хотели.

– Ну и ладно! Где же этот Пышкун запропал?

– Ничего! Мы никуда не торопимся! – хором заявили братья.

– Так вас же кто-то ждет?

– Нет-нет!

– Вам скучно?

– Нет-нет!

– Еще каши?

– Нет-нет! – с разбегу ответил Черный Нож, но тут же получил локтем в бок от красного брата и замолчал. Они недолго пошептались. До меня донеслись только какие-то обрывки «разделивший хлеб», «пальцем не тронут». Потом братья хором попросили добавки.

– Вот и хорошо! Так вся каша и разойдется! – обрадовалась я. Ножи глянули на котелок и заскучали.

– Песню? – предложила я.

Братья дружно глотнули.

– Смелее, смелее, подпевайте! – ободряла я всех троих, но они больше налегали на кашу. Только Серый Нож пытался хоть что-то бормотать, но стеснялся. Да, их было уже трое. Серый Нож объявился чуть позже, когда котелок опустел уже на треть. Он тоже покричал из темноты, пошарил у телеги, тоже вышел и надавал затрещин братьям, а потом соизволил заметить меня. Я как раз выбирала следующую песню. Серый Нож поговорил с братьями, побледнел и вскоре наперегонки с другими глотал кашу. Петь мне уже надоело, а Пышкун не появлялся.

– А чем вы занимаетесь? – решила я расспросить поздних гостей, но братья отвечали невнятно и уклончиво. Может, были слишком заняты кашей. Я только поняла, что они много странствуют, разговаривают с путниками и приносят известия. Гонцы? Нет, не гонцы. Братья даже слегка обиделись, особенно Серый Нож. Или не Серый? Я начинала их путать. Чем меньше каши оставалось в котелке, тем больше братья обретали одинаковый слабый зеленый цвет. Дрожали и заикались они тоже одинаково. Все болеют! Бедненькие!

– А Пышкун вам очень нужен?

– Нужен, нужен, в этот раз не откупится, – оживился один из братьев. – Хозяин его заждался!

Два других Ножа дружно ткнули его локтями в бока.

– Какой хозяин? – заинтересовалась я, но братья глядели мне за спину. Я оглянулась. У телеги копошилась синяя тень.

– Засиделись, лодыри, – недовольно начала она. – Вот вам хозяин задаст!

– Синий Нож, не так ли? – оборвала я речь пришельца. – Садись и ешь, каша стынет.

Озадаченный чужак замолчал. Дальше все пошло по-накатанному. Переговоры с братьями, опасливый шепот: «Я тоже не сразу понял, он это!» – и очередной едок у костра. Петь я больше не хотела.

– А хотите, я добавку сварю? – предложила я, когда заскребли ложкой по дну котелка. Братья призадумались.

Но тут ударил порыв холодного ветра, задул огонь. Через миг пламя снова вскинулось над костром, но было уже каким-то белесым и призрачным. Большая серая птица села у костра, хрипло закричала и глянула на меня красным глазом.

– Хозяин идет! – хором сказали братья и выглядели при этом очень нерадостно.

В темноте за их спинами ширилось мертвенное сияние. Зацокали копыта. Мышак и пышкунская кобыла испуганно ржали за моей спиной. Я не оглядывалась. В сиянии кто-то появился! К костру двигался конский скелет с горящим в глазницах зеленым огнем. А на этом скелете сидел…

– Бездельники! Лодыри! Чего расселись? – начал уже знакомые речи всадник.

– Серый Гном! – восторженно вскрикнула я, шагнув вперед.

Сидящая в седле коренастая фигурка в сером могла быть только гномом, больше никем. Так вот он какой! Обтягивающая череп кожа, широкий оскал, зеленый огонь в глазах, очень худые пальцы, сжимающие уздечку. Я сделала шаг вбок, подальше от пламени костра. Нет. И отсюда непохож. И меня с ним путали? Да где были их глаза?

Серый Гном наблюдал за мной с явным недоумением.

– Это кто? – шипящим, вызывающим дрожь голосом поинтересовался он у братьев. Ответное мычание ему ничего не пояснило, но обо мне он пока решил забыть.

– Опять упустили Пышкуна, обжоры? Расселись здесь? – Птица прыгнула гному на плечо и начала о чем-то хрипло ябедничать, – Песни здесь распеваете? – Гном начинал не на шутку свирепеть.

И тут братья повели себя недостойно. Мычанием, кивками, несмелыми знаками они во всем обвинили меня. Зеленое пламя глаз снова уставилось на меня.

– Да кто ты такой, храбрец?

– Я не храбрец, – возразила я.

– Ну герой.

– Я не герой.

– Так кто же ты?

Ну вот, среди невеж Диких Земель нашелся хоть кто-то воспитанный. Хоть и не совсем.

– Для начала полагается назваться самому. – Будь что будет! Пусть сердятся, пусть обижаются, но должен их хоть кто-нибудь научить. А то попадут ненароком в Светлое Королевство и будут там хуже неотесанных горных троллей.

Первые уроки вежливости пришлись гному не по нраву. Он затрясся, зашипел, но все-таки ответил:

– Я – гибель твоя! Твоя вечная мука! Твой страх и судьба! – Вместе с шипением его голоса налетел холодный ветер.

– Приятно познакомиться. Большая честь! Очень рада! Ну а меня зовут… – И тут ветер сорвал плохо закрепленную накидку у меня с головы.

– Кустоголовая! – не своим, не шипящим, а визжащим голосом закричал Серый, скатился с конского скелета и рванул в темноту. Его скакун повернул голову, вопросительно скрипнул и пустился следом.

– Грубиян, – проворчала я вслед.

– Кустоголовая! – обреченно повторили братья вразнобой и, когда я перевела на них взгляд, заявили хором: – Мы ели у твоего костра! Гости святы! Это все он!

– Чего? – растерянно спросила я. – Слушайте, а это точно был Серый Гном?

– Он!

– А с ним там ничего не случится? Может, упадет где-нибудь, руку-ногу вывихнет… Вы бы проследили!

– Я пойду! – тут же вскочил один из братьев и робко добавил: – Можно?

– Можно, можно.

Непонятно какой Нож исчез в ночи. Остальные братья с тоской глядели ему вслед.

– Сам он, может, и не справится, – задумчиво начал один, будто случайно глядя на меня.

– Ну так помогите ему! – Иногда я совершенно не понимала этих мужчин. Имена из них приходится тянуть чуть ли не клещами, а вот без моего позволения уйти не могут.

Ножи тут же кинулись следом.

– Слушайте! Так, может, Пышкуну передать чего? – запоздало крикнула я в ночь.

Мне ответила тишина. Костер загорелся прежним пламенем. Как меня в последнее время только не обзывали! И так оденусь, и этак – все равно с кем-то путают. Не Серый Гном, так Кустоголовая. Может, волосы перекрасить? Чары помешают. Прическу поменять? Как бы хуже не вышло… Я еще недолго посидела у огня, побренчала для себя на арфе и отправилась спать в палатку. После ночевок на плаще и охапке веток в палатке оказалось просто чудно как хорошо и удобно. Я уснула почти мгновенно.

– В телеге рылись, но ничего не тронули. – Голос за стенкой палатки говорил точно не со мной, но меня он разбудил. В щель полога просачивался сероватый утренний свет, – Котелок на месте. Оглобли целые. Палатки целые. Вещи певички пригодятся. В городе за них хорошую цену дадут. Хорошо! Пора и в путь трогаться. Запрягу-ка я коня Странствующей, он у нее гладкий, сильный!

Послышалось фырканье, топот, недовольный вскрик. Похоже, к Мышаку подступили с хомутом, и он доходчиво объяснил свое отношение к перевозке телег.

– У-у-у, скотина! – обозвался голос и тут же обрадовался: – А вот и птица от девчонки осталась! За нее я точно с десяток золотых получу!

Опасаясь, что сейчас Воротник пустит в ход свой клюв, пасть и когти, я быстро вылезла из палатки. И вовремя. К безмятежно спящему дракончику уже подступал человек с широкой спиной, растущей из очень знакомого мне со вчерашней встречи зада. Бодрящий утренний холод полез ко мне в рукава и за шиворот.

– Доброе утро! – сказала я в спину Пышкуну, – А друзья вас так и не дождались. Что же вы так надолго отлучились? И кстати, вы не знаете, кто такая Кустоголовая?

Пышкун замер, медленно повернулся и уставился на меня. Румянец с его щек сбежал в неведомые дали и вернуться не обещал.

– Чур меня! Чур! – завизжал загулявший хозяин и ринулся наутек. Только в этот раз не под телегу, а в лес.

– Нет, ну что с людьми делают Дикие Земли! – удивилась я вслух. – Может, я и не причесывалась, не успела умыться, может, где-то краска поплыла, но ведь можно просто не подать виду!

Дожидаться невоспитанного Пышкуна я не стала. Очень нужны мне его монеты! Быстро собрала вещи, оседлала Мышака и разбудила Воротника, который умудрился проспать все ночные посиделки.

– До свидания, – крикнула я напоследок в лес. И остановилась на краю опушки.

Можно уйти без оплаты. Но клятва солнцу настигнет двуличного простого путника. Пусть даже уговор был заключен на закате, не в полную солнечную силу, но придется ему несладко. Без волдырей и ожогов не обойдется, даже из лесу вряд ли сможет выйти до заката. Да, придется выручать заказчика музыки для лошадей. Опять же – что я, зазря развлекала и кормила его друзей кашей? Я подъехала к телеге. Каштанка-Белянка встретила нас приветливым фырканьем.

– Кошелек он, конечно, не оставил, – рассудила я вслух. Лазить по мешкам не хотелось. – Слушайте, выбирайте тоже, что вам нравится.

Воротник удивленно поднял перепачканную пеплом морду – он как раз нюхал что-то в кострище. Но к предложению отнесся с восторгом. Крутанулся на месте, принюхался и кинулся к телеге. Нырнул под нее, чем-то лязгнул, поскрежетал, выволок наружу небольшое деревянное ведерко и торжествующе поставил его к моим ногам.

– Интересный выбор, – задумчиво сказала я.

В ведерке застыло что-то темное и вязкое. Мышак попятился. Я спешилась и понюхала. Запах был не очень. Получше, чем у моей вчерашней каши, но все равно ничего хорошего.

– Этим он, наверно, колеса смазывает, – рассудила я. – А нам зачем?

Воротник глядел с хитринкой. Выбирать просила? Вот и получай.

Ведерко давно потемнело от времени и дорожных невзгод, один обруч на нем съехал и перекосился. На дужке болталась ржавая цепочка – за нее ведро, похоже, прикреплялось под телегой. Цена этому старинному изделию бондарей была монеты две. Медных. Небольших и фальшивых. Если, конечно, из него не пил в свое время Светлый Король или его верный конь. Судя по древности ведра – не такая уж глупая мысль.

– Мы же не грабители какие-нибудь, – рассудила я. Далеко ли уедет телега без смазки?

Тем временем Мышак, предоставленный самому себе, приблизился к пасущейся Пышкуновой кобыле. Трава по всей поляне росла совершенно одинаковая, но моему завистливому скакуну приглянулась именно эта. Кобыла покладисто отодвинулась. Мышак пару раз ухватил траву, с подозрением глянул на пасущуюся рядом лошадь и снова, будто случайно, пошел на нее боком.

– А ну хватит! – прервала я эти игры в толчки и ухватила Мышака за повод.

Недовольный конь последовал за мной со странным шорохом. Я оглянулась. За Мышаком тянулась по земле обхватившая ногу завязкой торба. И когда он только успел за нее зацепиться?

С немалой осторожностью я освободила мешок от коня и коня от мешка. С трудом развязала затянувшуюся веревку. Заглянула, запустила руку. Надо же! На моей ладони лежало то самое пшено, которым я угощала ночью болезненных братьев Ножей.

– Это судьба, не иначе, – решила я. Тем более что Пышкун вчера ее попробовать так и не соизволил. Ему потеря будет невелика, а мне, может, и пригодится.

Воротника тоже обижать не хотелось.

– А ну иди сюда! – Недоумевающий дракончик приблизился, и я торжественно застегнула на его шее снятую с ведра цепочку. – Ты выбрал – тебе и носить.

Мышаку в поклажу достался мешок – по той же причине.

– Солнце свидетель: уговор я исполнила, оплату получила. Нет между мной и Пышкуном долга или переплаты! – заявила я поднимающемуся в небо светилу и со спокойной душой залезла на Мышака. Нас ждала дорога и горы вдалеке.

Глава двадцать девятая О БОЛЬШИХ ЦЕНИТЕЛЯХ МУЗЫКИ

Их только что не было. Только что дорога нырнула в небольшую ложбину, я в который раз остановила Мышака и долго раздумывала, одолеет ли мой верный скакун этот спуск со всадником на спине или лучше слезть и пойти рядом от лишних синяков подальше. Не знающий сомнений Воротник уже скатился вниз и шуршал в камышах на дне ложбины.

– Перья береги! – крикнула ему я вслед, решила также поберечь и свои, потому и спешилась.

Мышак, естественно, спустился просто образцово, не брыкаясь, не спотыкаясь, не кидаясь в стороны и не заваливаясь на бок. Прямо-таки предлагал в следующий раз остаться в седле.

– Даже не надейся, – проворчала я. Можно попасться на эту уловку в первый раз, можно зазеваться во второй, выпасть из седла в третий, но только круглый и безнадежный дурак попробует спуститься верхом на этом коне в седьмой раз. К круглым дуракам я себя не причисляла. Тем более что в последний раз бок болел довольно долго. Шестой или пятый? Не помню. Но крутизну спусков с тех пор ощущать начала очень здорово. Тем самым боком. Перед опасными спусками он начинал слегка чесаться.

Воротник послушно и виновато замер внизу. С перьев на его правом боку медленно и торжественно капала грязь.

– Вот перепачкаешься – опять коровы бояться перестанут! – прифозила я и поволокла Мышака наверх. Был соблазн выехать верхом, но тут напоминающе заныл копчик. Верхом на крутые подъемы я тоже выезжала не один раз. Вернее, выезжать пыталась.

В общем, с тех пор как мы спустились и поднялись, прошло не так уж много времени. Но когда мы с Мышаком выбрались из ложбины, наверху нас уже ждали. Я чуть было не начала карабкаться по ноге самого ближнего, приняв ее за продолжение подъема. Они замерли на дороге – десяток великанов самого что ни на есть свирепого вида: лохматые, в шкурах, с тяжеленными дубинами, длинными толстыми копьями и огромными топорами. Доставала я им макушкой до пояса или все-таки нет, для меня пока оставалось тайной. Тем более что поясов они не носили. Ширина у них тоже была ничего себе. Все это я смогла рассмотреть, лишь чуть отступив в сторону.

– Не бойтесь, я вас не трону, – поспешила я на всякий случай уверить встречных. Что-то все чаще от меня кидаются наутек по поводу и без повода, и я решила сразу пытаться успокоить каждого встречного.

– Гырыдыр пыр! – рявкнул в ответ самый грозный из всех.

Так. Что-то похожее со мной недавно было.

– Не понимаю, – честно призналась я.

– Гордор пыр! – крикнул опять здоровяк. Только гораздо громче – наверно, чтобы я лучше расслышала.

Толпившиеся за его спиной остальные великаны помалкивали. То ли не могли мешать речам вождя, то ли просто стеснялись. Толмача вроде орковского я так и не дождалась. Беседа зашла в тупик.

– Ну ладно, доброго вам дня, погода хорошая, приятно было поболтать. – И я пошла в обход.

– Гырыдыр пыр пр др! – Здоровяк сделал полшага вбок, перегородил мне дорогу и от души стукнул себя по широченной груди – даже птицы снялись с дальних деревьев. Что-то ему от меня до сих пор было очень нужно.

– Кошелек я не отдам, и не просите, – твердо заявила я, – И коня тоже. Разве что за деньги? Тогда договоримся. Попрошу недорого.

И Мышак, и здоровяк одинаково негодующе фыркнули. Ага. Значит, он меня понимал, не хотел отпускать и до сих пор что-то требовал.

– Значит, грабить вы меня не хотите? – начала я игру в догадки.

Нет, грабить меня он не хотел. Одна лишь мысль, что у меня надо что-то забрать, возмутила его до глубины души. Очень выразительными жестами он показал, что вовсе не собирается угрожающе махать на меня дубиной, отбирать мои деньги и отпускать меня в слезах восвояси. Как только он переставал рычать и переходил на жесты, все становилось просто чудо как понятно. Нет, они не будут меня грабить. Наоборот, и он, и его спутники готовы отдать мне все.

– В смысле, я вас ограблю? Не трону я вас, я же говорила, не бойтесь!

Здоровяк страдальчески скривился. Мгновением позже на меня обрушилась рычаще-скрежещущая речь с размахиванием дубиной, стуком по груди и упорными знаками в одну и ту же сторону. Свита вождя встречала особенно удачные места речи одобрительными выкриками.

– Так зачем я вам нужна? Что вы от меня хотите?

И тут меня тоже ждала неожиданность. Очень выразительно и доходчиво, воздевая руки к небу и страдальчески кривясь, размахивая дубиной и подпрыгивая на месте, хватая себя руками за горло и тараща глаза, великан доходчиво объяснил, что видеть меня не желает! Что будь его воля – обошел бы десятой дорогой, вырыл бы себе нору, отсиделся на макушке самого высокого дерева! Вот как я ему нужна! В завершение своих слов он выразительно чиркнул себя по шее.

– Ну и что же вам от меня тогда надо?

– Рры-рыг.

– Чего?

– Рры-рыг! – повторил вожак, тыча в сторону дубиной и одновременно указывая то на себя, то на меня и поясняя, что без меня он не проживет и дня.

– Нет, замуж я за вас не пойду. Но за предложение спасибо.

– Ы-рыг!

И снова он сумел, не тратя слов, объяснить, что я его ну совершенно не интересую. Но пройти мимо по-хорошему не даст. Точно разбойник. Позабытый Воротник вовсю сновал среди остальных собравшихся, с любопытством обнюхивал их ноги и удивленно замирал столбиком, когда от него отпрыгивали со слабым криком. Здоровяк-рычала не сводил с меня внимательного взгляда.

– Денег вам дать? – пошла я на второй круг.

Нет. Конечно, ррр, нет.

– Отпустите меня по-хорошему, а? – Я уже начала терять надежду договориться.

В ответ снова полилось рычание и бурные взмахи.

– Я честно не хочу вас обижать, – призналась я. – Но придется ведь.

– Он с собой зовет, – едва слышно прошептал Воротник, кружа у моих ног.

– С собой?

Чужак так радостно закивал, что сомнений не осталось.

– Угу. Подумаем. Грабить он меня не собирается, видеть меня не хочет, но без меня и дня не проживет, потому и зовет с собой. Я ничего не пропустила? Слушайте, а вы уверены, что вам нужна именно я? – поинтересовалась я у здорового.

И тут он поставил завершающую точку. Торжествующе хмыкая, вожак добыл откуда-то из-за спины довольно большой пенек и сунул его мне под нос.

– Эй! – попятилась я, решив, что начинается нападение. Но растопыривший корни кусок дерева замер перед моим лицом. Этот пенек был стар. Он успел потемнеть, слегка потрескаться, но главный вред нанесли ему какие-то умельцы – ободрали кору, обрубили и закруглили корни и хорошенько врезались в дерево своей резьбой. На боковине пня проступало какое-то страшное чудовище. Широко раскрыв повернутую к небу огромную пасть, оно свирепо ломало стройную рощу из молодых деревьев могучими не то пальцами, не то когтями.

– Это что, он вашей деревне докучает? Я с ним не справлюсь, и не просите. Я маленькая, – тут же начала отпираться я.

– Гыр-дыр быр-гур-дур! – возмутился ворчливый пришелец.

– Дыр-гыр! – совершенно потеряв терпение, передразнила я. И неизвестно, до чего могли бы мы дорычаться, но снова вмешалось мое ныне пернатое чудо:

– Он говорит, что это вырезана певица. Как ты.

– А-а-а… – Я пригляделась. Да, если отбросить некоторые преувеличения мастера, то на пеньке вполне могла быть изображена сказительница, поющая в сопровождении арфы. Будем считать, что неведомый резчик очень хотел передать силу песни и чуточку перестарался с образами.

– Ыр-дыр-дор. – Теперь уже вожак махал и пнем и дубиной с самым что ни на есть деловым видом. Дескать, некогда лясы точить, в дорогу пора.

– Ну гляди, если нас начнут есть, то первым я предложу тебя, – свирепо прошептала я на ухо кл ювастому толмачу, приветливо улыбнулась переминающемуся здоровяку и спросила: – Надеюсь, дорога хорошая и идти недалеко?

– Дыр-бур-гыр, – уверил вожак, изобразив легкий, приятный и, самое главное, очень короткий путь.

– Тогда чего мы ждем? Раньше начнем – быстрее кончим, – поразила я бородача своей внезапной решимостью и сделала первый шаг. В глаза Мышаку я старалась не глядеть. Правда, дорогу обещали легкую. Это утешало.

Камень сорвался вниз очень тихо. Беззвучно ударился о траву и так же тихо исчез на дне пропасти. Или еще где-то там – видно не было. Спустя некоторое время снизу послышался далекий плеск.

– А отсюда кто-нибудь падал? – спросила я, просто чтобы не молчать, – Представляю, сколько наверх придется карабкаться.

– Быр-гыр, – отозвался Бур.

«Бывает». Бодрости этот ответ не прибавил. Я сидела на плече рычливого вожака, крепко ухватившись за русалку на его волосах. Вначале я цеплялась за ухо, наматывала волосы на руку, хваталась даже за его нос, но, прежде чем совершенно замучить моего носильщика, вспомнила о маленькой костяной ловушке. Добытая у двух незадачливых рыбаков русалка с готовностью вцепилась в буйные кудри рычуна, и я получила удобную ручку. Еще позже я украдкой сплела две косички на его голове, пустила кольцом, продела в них руку и вообще перестала бояться упасть с Бура. Да, теперь я боялась только упасть вместе с ним. А падать было куда.

Совсем недавно я бурчала на тракт, на все эти холмы и ложбины, подъемы и спуски и с тоской вспоминала ровную, удобную дорогу по Светлому Королевству. Что там было? Мокрое ущелье, которое мне хотелось обойти? Смешно! Блуждания по всему Лесу, когда меня водил леший? Прогулка по саду! Ругая дорогу в диких Ничьих Землях, я как-то позабыла, что приближаюсь к Синим горам. А у гор бывают длинные, широко разбросанные корни.

Как только я согласилась идти с этой подозрительной рослой ватагой, толпу одетых в шкуры копьеносцев охватила короткая деловая суета. Вожак нарычал на них, поделил, что-то приказал и лихо подхватил меня на руки. Не успела я и пискнуть, как уже сидела на широченном крутом плече. Одной рукой вожак придерживал мои лодыжки. Мы так не договаривались! Я еще придумывала возражения, собиралась возмутиться, всерьез прикидывала, не укусить ли его за ухо, но тут вожак снова что-то прорычал, и весь отряд бодро отправился в путь. Примерно туда, куда он и указывал своей дубинкой. Расступились и сомкнулись за нами заросли, я согнулась и прижалась к голове моего носильщика, спасаясь от веток. Позади растерянно ржал Мышак. Воротника не было ни видно ни слышно.

– Что вы делаете? – наконец-то подобрала я слова. – Опустите меня немедленно на зе…

Я попыталась глянуть на такую желанную землю, и слова застряли в горле. Земля была. Только далеко внизу. Как раз со стороны моего плеча-сиденья мерно качалась в такт шагам пропасть. Я быстро глянула в другую сторону. Там было легче – все те же деревья с их докучливыми ветками. Но радовалась я недолго. Деревья быстро ушли вниз. Мы карабкались по скале куда-то вверх, и провалы зияли уже с двух сторон.

– Быр гыр? – Именно сейчас здоровяк решил выяснить, что же мне так не нравится.

– Ничего-ничего, – поспешно ответила я. – Не отвлекайтесь!

Успокоенный рычун двинулся дальше. Полоска скалы с плеча здоровяка смотрелась удручающе узкой. Поворачиваться я не смела, на дорогу глядеть не могла, так что просто и малодушно зажмурилась и открыла глаза, когда рядом зашуршали листья.

– Ну так вот. С какой это стати… – продолжила я выяснять отношения, но снова смолкла.

Листья шуршали на стелющихся кустиках, облепивших узенький каменный мост над острыми даже на вид камнями в глубине. «Хорошо. Подожду до подходящей дороги – вот тогда и задам вопрос», – решила я. Но задала раньше – когда вожак лихо перескочил провал шага три шириной. От моего визга он пошатнулся, и мы чуть было не отправились вниз.

– Быр? – поинтересовался он, когда все-таки удержал равновесие.

– Нет, ну почему поверху? – простонала я, уже не сдерживаясь, – Почему нельзя пройти по земле?

О вопросе я тут же пожалела. Потому что вожак сразу начал отвечать и, помня мою непонятливость, вовсю помогал себе руками. Мои ноги он при этом отпустил, а сам останавливаться не стал.

– Да-да, совершенно с вами согласна! Как мне самой это в голову не пришло? – быстро выпалила я, чтобы остановить его речь и судорожно хватая говоруна за макушку.

– Быр? – удивился моей внезапной догадливости вожак.

– Точно-точно. Здесь прохладней, ветерок веет, – наудачу сказала я, но удачи у меня сегодня не было.

– Ыр-быр! – Рычун бурно замахал руками, то разводя их, то резко сводя вместе.

– Дда-да, птички летают, бабочки поют – красота! – Я изо всех сил держалась за ухо своего носильщика.

– Ырыг! Бырыг! Дырг! – Ворчун махал руками не переставая.

– Ну да, против таких зубов не помашешь, – судорожно посочувствовала я и даже не сразу осознала – я его поняла! Я поняла его ворчливую речь! – Вверху безопаснее, я поняла!

Великан кивнул и продолжил путь. Сейчас мы шли по почти нормальной тропинке – подумаешь, над головой нависали острые камни. Зато под ногами была надежная земля и с боков подпирали скалы. Но длилась эта благодать недолго.

– Гыр-дыр-орг, руог-ыг! Вырдор-ыг! Борандр-ыгы! – продолжал на ходу объяснять великан. Почти все было понятно благодаря выразительным жестам. Морды – во! Зубы – во! Лапы – не обхватишь! Шкуры – не пробьешь! Я поддакивала и радовалась, что не видела воочию чудовищ, благодаря которым еще пращуры Бура привыкли лазить по верхотуре. Да, моего носильщика звали Бур – это мне как-то удалось понять.

Сейчас пропасть шла всего лишь с одной стороны, и я посмела оглянуться. Почти сразу же рядом с ногой Бура проскользнуло что-то крупное в перьях. От неожиданности вожак споткнулся.

– Воротник! – возмущенно крикнула я.

Дракончик запрыгнул на скальную стену, быстрыми рывками поднялся выше моей головы и вопросительно оттуда на меня глянул, словно вскарабкавшийся по настенному гобелену проказливый кот.

– Веди себя тихо, держись позади, – свирепо приказала я, и дракончик нехотя подчинился. Я снова обернулась. Воротник послушно топал следом, а вот Мышаку приходилось несладко. Он непрерывно вращал глазом, храпел, пытался дергаться, но тащившие его три здоровяка легко справлялась с бунтом. Временами носильщики менялись. Старые отходили вбок, новые проскальзывали вперед и подставляли плечи под конское брюхо.

«Куда нас несут?» – упорно лезла в голову мысль, как только я переставала бояться. Подозрительно все это. Ловят посреди дороги, тащат, как добычу. Может, у них там какой-нибудь пир и не хватает главного блюда?

– У вас там что, праздник?

– Угр бугр, – подтвердил Бур. Мои подозрения крепли.

Тем временем пропасти и деревья закончились, но радоваться было рано. Под ногами Бура начало подозрительно хлюпать. Я огляделась. Редкий камыш поднимался среди островков земли, между которыми стояла затянутая ряской темная вода. Пахло все это не очень – почти как моя вчерашняя ночная каша. И прямо в это болото бодро топал мой носильщик, все больше увязая в грязи с каждым шагом.

– Эй! – забеспокоилась я, когда жижа поднялась почти до его колен. Хочет утонуть в болоте – его дело. Но я-то здесь при чем? Ни гати, ни какой-нибудь тропки, даже плохонькой, видно не было. Но именно сейчас Бур остановился и наклонился к воде. Вместе с ним наклонилась и я – выбора у меня как-то не было. С неизвестно какой глубины медленно поднимались и лопались пузыри. В камышах кто-то кровожадно крякнул.

– Гур-быр хлюх-выр… – забормотал вожак и начал водить ладонью над болотом.

– Апчхи! – Когда я прочихалась, мы снова шли. Только теперь у меня чесался нос, а ноги Бура погружались в жижу не больше щиколотки. Чудесно. Заколдованная тропка.