Текст книги "Король драконов"
Автор книги: Константин Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава десятая О ПРАВИЛЬНЫХ ВОПРОСАХ
– …А потом Сварт-Певун мешок в мельницу, значит, заносит, глядь: Горл без единой кровинки у лотка лежит! Сварт подбежал к нему, даже мешок сбросить забыл – и тут кто-то на спину ему как прыгнет! И давай мешок драть! Сварт мешок выронил – и бежать! По ступеням катился, руку сломал. Одно спасло – сытые они, видно, были.
– Кто – они? – мрачно уточнила я. Рассказ старосты подозрительно напоминал историю Декры. Две кружки пива уже стояли между нами для облегчения переговоров.
– Да вампиры же! – удивился моей непонятливости староста. – Завелись вот, на нашу голову. Мы с соседями собрались, пробовали на них сходить, но их и серебро не особо берет. Трех охотников погрызли, мы и отступились. А они с тех пор шалят – на поля набегают, курей губят, в дома скребутся. После заката в одиночку из дому хоть и не выходи – точно утащат!
– А днем вы их бить не пробовали? – припомнила я одну балладу. – Они вроде днем спать должны.
– Ходили, в самый полдень, – подтвердил староста, – Специально выгадали, на небе ни облачка не было. Так они нас целую версту гнали, еле спаслись. Спать-то они спали, разбудили мы их – вот они вдвое злей и были!
– Так они и солнца не боятся? – поразилась я количеству вранья в песнях.
– Чего не знаю, того не знаю, – не стал выдумывать староста. – Но гнали они нас здорово. А мельница хорошая. Лет сорок назад с гномами ставили, одних коров два десятка им отвели. Колеса мореного дуба, шестерни из синей стали. Жалко ее!
– Кого?
– Мельницу же! – снова поразился моей недогадливости староста.
– Так обратитесь в Светлый Храм, вампиры вроде по их части, – посоветовала я и опять расстроила главу общины.
– Нельзя к ним обращаться, госпожа Странствующая, никак нельзя! Мы уже третий месяц от власти все скрываем!
И понял по выражению моего лица, что опять все надо объяснять.
– У них с нечистью разговор короткий, сами знаете: «Пламя очистит, пламя исцелит!» Сожгут мельницу в пепел и следа не оставят. А нам еще доведется в храм жертвовать, очистительные молитвы у них выпрашивать. Года три на них работать всем селом придется. А мельницу жалко, хорошая ведь мельница!
– Так что же вы от меня хотите? – спросила я и тут же поняла, что ловушка захлопнулась.
– А спойте вы им, госпожа Странствующая, как махаганцам спели, – вкрадчиво предложил староста. Да, нет в лесу зверей быстрее слухов. А ведь меня по дороге вроде никто не обгонял. – А уж мы вас не обидим – пятнадцать золотых дадим! До зимы ведь все смолоть надо!
Наверно, это была случайность. Случайно в доме появился тот самый камень, и на нем снова с уханьем катали большой валун здоровяки, случайно прямо передо мной оказался худенький мальчик, взявшийся за ручку жерновов, но смотрящий на меня с немой надеждой. И совершенно совпало, что в первые ряды протолкалась девочка с ушибленным пальцем и новой теркой, побольше и потяжелее – отдавить всю руку сразу, не иначе. В общинном доме воцарилось выжидательное молчание.
– Знаете, надо мне моих зверьков повидать. Как они там устроились? – Я быстро вскочила и шмыгнула к выходу. Наверное, от меня ждали другого ответа.
Воротник безмятежно дрых у ног Мышака.
– Хусситрбрррандаггуррен! – выпалил просыпающийся дракончик, когда мне надоело толкаться, щипаться и звать, и я просто поволокла его за хвост по хлеву. Чуть позже Воротник вспомнил Всеобщий: – Что случилось?
– Скажи, что ты знаешь о вампирах? – оставила я в покое его хвост и села рядом.
– Вкусные-э-э, – мечтательно протянул дракончик. – Особенно спинки!
– А хочешь еще попробовать? – вкрадчиво уточнила я.
Воротник обрадованно закивал.
– Я согласна, – заявила я сразу от дверей общинного дома.
– Чего? – явно сбился с мысли староста. Он как раз общался с девочкой с ушибленным пальцем и мальчиком с жерновами.
– Согласна спеть для вампиров! Где там ваша мельница?
– Да недалеко, возле речки, – наконец опомнился староста.
Солнечный диск, конечно, оказался неподалеку. Мы ударили по рукам над костяной пластиной с позолотой, и я отправилась на место своего очередного выступления.
Мельница таинственно чернела у запруды. Даже в свете луны было видно, как затянуло тиной водяное колесо. Воротник радостно нюхал воздух и рвался с поводка, который я ему смастерила еще днем.
– Ну удачи вам, госпожа Странствующая, зовите, если что! – напутствовал староста и заспешил к селу. Нет, правда, что-то мне все это напоминает!
Дверь мельницы взвизгнула несмазанными петлями. Внутри было пыльно и таинственно. Лунный свет ложился узкими полосками на стопку мешков в углу, на какие-то палки и железяки, на большой помост у дальней стены с засыпочной воронкой. Изнутри на двери был здоровенный засов, и я с натугой его задвинула. Воротник неотрывно таращился на потолок.
– Они там?
– Там, там, – радостно подтвердил дракончик.
– Как же их достать? Может, здесь есть лестница на чердак? – вслух размышляла я. Но тут мои проблемы решились сами. Сверху послышался явственный шорох. – Учуяли. Только бы не убежали, только бы не убежали! – как заклинание повторяла я, настраивая арфу. Внутри явственно светлело, будто глаза привыкали к темноте.
Не убежали. Они мягко прыгали сверху, из неприметной дыры в потолке, один за другим. Медленно, плавно вставали на задние лапы и расходились перед нами полукругом. Штук восемь согнутых силуэтов, чуть больше Воротника каждый. Их огромные желтые глаза медленно разгорались.
– Ну давай, хватай их, а я пока спою, – пхнула я вперед Воротника и взяла арфу.
Дракончик тревожно понюхал воздух и прижался к моим ногам.
– Ты чего? Забыл, как их ловить?
– А я никогда и не ловил вампиров, только ел, – смущенно признался Воротник. – Папа их приносил уже мертвыми.
– Вовремя сказал! – прошипела я.
В этот миг один из вампиров прыгнул.
Толчок отбросил нас к двери. Я успела увидеть здоровенные когти, которые рванули меня по плечам. У горла клацнули белоснежные клыки. Именно у горла, а не на горле – левой рукой я уперлась вампиру в грудь и оборвала прыжок. Хоть и вышло это случайно. А вот арфой по зубам я ударила его совершенно осмысленно.
– Бдыннь! – громко сказали волшебные струны.
И вампир с неожиданным визгом отлетел назад, схватился лапами за морду. Остальные столпились над пострадавшим товарищем.
– Я его убила или ранила, да? – шепотом спросила я у прилипшего к моим ногам Воротника.
– Нет, только испугала, – так же шепотом ответил дракончик.
Не оборачиваясь, я нащупала рукой засов и попробовала его потянуть. Протяжный скрип разошелся по мельнице. Семь пар желтых глаз уставилось на меня.
– Не отвлекайтесь, не отвлекайтесь, – предложила я кровопийцам. – Мы уже уходим.
И пнула Воротника:
– Взять!
Дракончик отозвался обиженным визгом, и озадаченные вампиры снова попятились. Но ненадолго.
– Что будем делать? – прошипела я, стараясь вжаться спиной в дверь перед неумолимо наступающими оскаленными пастями, горящими глазами и острыми когтями на серых лапах.
– Х'иссин оргод эл, – сказал вдруг Воротник.
– Чего? – переспросила я, но сама протянула руку.
И дракончик на нее выдохнул. Как раз когда все вампиры прыгнули.
– Что это с мельницей, папа? – спросила девочка с ушибленным пальцем у старосты.
– Песни там поют, Лиска. Колдовские это дела, не наши. Ты лук понюхай, чтоб глаза слезились. И плакать не забывай, как Странствующая выйдет. А что на мельнице творится – это не наше дело. Подумаешь, сверкает, подпрыгивает, визжит и воет! Эка невидаль! Главное – не развалили бы, – пробормотал себе под нос староста. – Хорошая ведь мельница, жалко!
Мельница подпрыгнула еще раз.
– Хшшсиурроуггав! – как-то непередаваемо завывал вампир, извиваясь и дымясь под моей рукой.
Арфой в другой руке я лупила кровопийцу куда придется. Шума было куда больше вреда. По дощатому полу мельницы катался клубок из трех вампиров и Воротника. Еще парочка оробело жалась по углам. Двое уже не шевелились.
– Гух! – сказала мельница, когда клубок дерущихся ударил в какой-то рычаг и неподалеку зажурчала вода. Я увидела, как одна из тварей сомкнула пасть на зеленой шее.
– Воротник! – Я не раздумывая швырнула арфу, но промахнулась, попала в стену. Уже привыкшие кровососы не повели и ухом.
Дракончику доставалась. Он тоненько заверещал, и двое у стены начали заинтересованно принюхиваться.
Вампир в правой руке обмяк и не шевелился. Я отшвырнула кровососа и начала рыться в котомке. Барабан, свирель, цимбалы – толку сейчас от них!
– Сейчас, сейчас!
– Х'иссин! – взвизгнул Воротник.
Я шагнула вперед. Ударила вампира по загривку кулаком. Вновь пахнуло паленым, тварь с визгом отскочила и прыгнула к помосту, в конструкцию из зубчатых колес.
В это время мельница ожила, застучала, загрохотала, завертела колесами. Воротник вцепился зубами в лапу одного из врагов, я шагнула с занесенной рукой к забившимся в угол трусам. Арфа вдруг ярко засияла. И вампиры не выдержали.
– А ну стоять! – вцепилась я в дрыгающуюся лапу, торчащую из дыры в потолке.
– Его лучше бросить, – посоветовал дракончик, расправившийся с последним врагом внизу.
– Почему? – пропыхтела я, повисая на вражеской лапе всем телом.
Хозяин лапы вовсю шкрябал когтями по доскам чердака и выл дурным голосом.
– В твоей руке погас огонь.
– Что? – Я глянула вверх. Рука и вправду больше не светилась.
– Отпусти, – повторил дракончик, – Сейчас время их силы.
Я неохотно разжала руки, что-то с топотом пронеслось по чердаку, ухнуло в запруду и с бешеным плеском куда-то поплыло. А потом вдруг как-то резко булькнуло и стихло.
– Водяной его забрал, – с пониманием кивнул Воротник. – Он со здешними людьми крепко дружит.
Конечно, вот сейчас засов на дверях поддался легко и охотно.
– Спасибо вам, госпожа Странствующая, – в очередной раз повторила жена старосты. Ее супруг был занят. Он сюсюкал, оглаживал и щупал каждое колесико, доску и гвоздь несравненной мельницы и на ходу считал, сколько они успеют намолоть пшеницы, напилить дерева – да, там еще была и лесопилка – и наковать топоров с вилами – даже к кузне эта мельница имела какое-то отношение.
А мы сидели за торжественным столом, и возле меня теперь не было ни куска хлеба, ни блина, ни лепешки – так я потребовала.
Воротник не успевал поедать все поданные куски, но хвостом вилять не забывал. Я сразу сдала с потрохами героя битвы, и дракончик вовсю купался в славе и восхищенном внимании женщин и детей. Взрослые мужчины сейчас вовсю трудились на мельнице – тащили туда железные и серебряные прутья, доски, гвозди, в общем, превращали мельницу в маленькую крепость.
– Вот бы я щерен ков от такого взять, – мечтали вслух женщины, – И сторож славный, и боец хоть куда!
И мне, и Воротнику уже успели организовать ожерелья из когтей поверженной нечисти. Рядом со мной выросла стопка новых рубах, полотенец и прочего добра. Воротника просто кормили до отвала. А я в очередной раз отказывалась напеть вампиробойскую песню и украдкой щупала правую ладонь. Кожа и кожа. Ни пламени, ни жара, ни ожога. Так что это там было? У всех вампиров хватало паленых отметин на шкурах. И я-то знала, что одного из семи прикончил не Воротник. Но говорить об этом не стала.
– Свежим молочком бы мы вас напоили, да коровы на дальних лужайках, – пожалела вслух одна из женщин, но тут же саму себя перебила радостным: – А вот и они, надо же, уже ночью пришли!
От ворот неслось разноголосое мычание и звяканье множества ботал.
Героям простительно все. Если только что ты победил кучу нечисти, то имеешь полное право вскочить с вытаращенными глазами, опрокинуть пару котелков, расшвырять блюда и ринуться куда-то в темноту. Никто и слова худого не скажет.
– А горяч-то как, а быстр, вот бы такого заместо пса! – прошептали вслед Воротнику восхищенные женщины, утираясь от брызг гороховой похлебки и собирая черепки кружек и кувшинов.
– Да, он такой, – со вздохом подтвердила я и поднялась с лавки. Не видать мне сегодня теплой постели и крыши над головой, – Спасибо за хлеб да соль, добрые хозяева.
Что ему сделается в ночном лесу, если его боятся даже медведи? Но негоже бросать боевого товарища. Тем более что он все-таки еще маленький. Я зашла за Мышаком, но он так умиротворенно хрупал овсом, что я дрогнула и пошла пешком.
Воротник нашелся почти сразу, за частоколом, как я и думала, – просто вышел на мой голос. Мы отошли от села в свете прихваченного факела, свернули на какую-то полянку, собрали немного хвороста. Пламя костра отражалась в глазу Воротника зелеными сполохами. Дракончик молчал.
– Что это было на мельнице со мной, Воротник? – спросила я, когда костер уже прогорел и дракончик под боком задышал ровно и глубоко.
– Агни валоарэ эа, – повторил сегодняшние слова вампиробой.
Небогато. К следующему своему вопросу я решила зайти чуть издалека.
– А как ты их растрепал, одного за другим – раз-два! И отец твой, наверно, лучше бы не справился! – не пожалела я похвал маленькому герою. И когда Воротник довольно заурчал, быстро спросила: – Так что же ты с коровами не поделил?
Спать без теплого дракончика оказалось не очень приятно, а пришлось.
– А я думала, мы друзья, – только и успела я бросить в спину, вернее, хвост удаляющегося Воротника.
Глава одиннадцатая О СТАРЫХ СТРАХАХ
Утренняя роса разбивалась о босые ноги и холодила кожу с каждым шагом. Это на поляне. Под деревьями травы было мало, зато та же роса сыпалась за шиворот с каждой задетой ветки. Вечером от дороги до поляны я прошла с десяток шагов, а вот с утра вдруг умудрилась заблудиться и погуляла от души. Очень скоро я закуталась в плащ и брела по рассветному лесу, как привидение Светлой, вернее, коричневой Девы, и завидовала Воротнику, оставшемуся безмятежно спать на поляне, шагах в пяти от меня. Птицы провожали меня насмешливыми трелями. Брр! Кто бы знал, как холодно ходить по лесу в такую рань даже летом! Не имела прежде такой привычки. Но сегодня у меня был план. Прокрасться в сонное село, получить деньги, вывести по-тихому Мышака – и дальше в путь, без лишней шумихи, ненужных речей и душераздирающих прощаний. Отличный план! Но насквозь неосуществимый. Во-первых, встать раньше деятельных крестьян – уже отдельный, достойный песни подвиг. А во-вторых, для окончательного расчета полагалось солнце, которое все равно среди ночи всходить не собиралось. И еще нужен был староста. А для начала было бы неплохо отыскать хотя бы село – и эта мысль становилась для меня все важнее и важнее с каждым шагом. Я уже подумывала о позорном «Ау!» и «Где вы, люди!», но тут наконец-то однообразная череда древесных стволов и холодных капель разорвалась, и в просвете среди веток я увидала далекий желанный частокол и услыхала собачий брёх. Ура!
Конечно же я вышла к селу с самой дальней от ворот стороны и долго обходила частокол. Ну не успела. Ну все проснулись. Пройду по-тихому, найду старосту – и назад.
– Утро доброе, госпожа Странствующая! – Я вздрогнула и заозиралась. Но голос с небес оказался всего лишь голосом дозорного с вышки за частоколом.
– Доброе, – не стала я спорить, хоть крепко в этом сомневалась.
– Со Странствующей я говорю, со Странствующей, – во весь голос объяснил кому-то дозорный и продолжил беседу уже со мной, тоже не очень тихо: – А как здорово вы их вчера побили – одна целый десяток!
Уже десяток кровопийц вместо восьми, а ведь прошла только одна ночь! Страшно подумать, сколько тысяч вампиров во главе с вампирским королем будет на моем счету уже через месяц. Отличная тема для баллады.
Дозорный продолжал громко вспоминать самые удачные моменты вчерашней битвы. Странно. Вроде бы зрителей я тогда не заметила, но кого-то из местных рассказчиков это не остановило. Оказывается, перегорели и покорежились вампиры от моих боевых песен, при деле был еще огненный меч против их черных клинков, ну и Воротник был на подхвате – парочку раненых добил. Спорить я не стала – и так было достаточно шумно. Такое вот у меня вышло скрытное возвращение.
У ворот пришлось подождать, пока выходило стадо. Два крепких пастуха с кнутами, луками и большими ножами на поясах следили не столько за двумя десятками коров и шустрыми телятами, сколько за двумя бугаями с недобрым, налитым кровью взглядом. Я тоже приглядывала за Рогачом и Рыжим – так сразу назвала для себя эту мирную парочку. Огромные звери, ростом с Мышака в холке и раза в четыре тяжелее, неспокойно мычали, останавливались, озирались и гребли копытами землю. Им явно очень хотелось хорошенько кого-нибудь боднуть, а может, и затоптать. Рыжий даже пошел было в мою сторону. Но осуществить коварные планы мешала пара крупных собак, с | лаем хватающая забияк за ноги и хвосты.
– Вышли позже – вот они и сердятся, – объяснил нехорошее поведение рогатых один из пастухов, заворачивая быка на дорогу. Суматоха с мельницей сбила привычный порядок жизни всему селу.
Как только стадо вышло, я шмыгнула в ворота.
– Да на мельнице он, – сообщила найденная на огороде жена старосты, имени которой я во вчерашней суматохе не расслышала.
Чтобы не тратить зря время, я сразу зашла забрать из хлева Мышака. Не знаю, как это выглядело со стороны, но, поверьте, мне пришлось гораздо тяжелее, ;чем с вампирами! Да и шума было не меньше. Мышак встретил меня умиротворенным фырканьем, ласково ткнулся в плечо и игриво начал хватать за рукав. Овса ему вчера на радостях насыпали такую гору, что он даже не смог все съесть. Так что до моего прихода Мышак был явно счастлив. Когда я взяла уздечку, он смутно забеспокоился и попятился. А потом я сняла с загородки седло. И тут Мышак понял, что жестокая судьба снова наносит ему безжалостный удар. Снова его ждет бесконечная дорога, трава, звездное небо вместо крыши над головой, дожди, метели, медведи, упырии волки. Мой верный конь решил поспорить с судьбой и приготовился к бою за свое счастье. Я оценила его решимость и отложила седло.
– Утю-тю-тю-тю, – приближалась я к коню, пряча уздечку за спину и протягивая в руке горсть овса.
Мышак прижал уши и всхрапнул.
Дальше было много чего, хоть и недолго. Хватило и шума, и криков, и гулких ударов копыт. Когда я наконец-то вылетела верхом на неоседланном бунтовщике, собравшийся пяток мальчишек встретил меня приветственными криками, а в хлеву надо было поставить на место пару бревен в стене и сделать новую загородку – старая теперь годилась только на дрова. Во дворе Мышак наконец-то покорился, и я смогла пересчитать свежие ссадины с царапинами и почесать через одежду укус на плече.
– Держите! – бросила я им конец веревки, петля из которой охватывала шею Мышака, и пошла за вещами. В общем, до старосты я добралась уставшая, запыхавшаяся и не очень-то добрая.
– Странствующая? Ах да! Доброе утро, – Староста умиротворенно сидел на пороге мельницы и задумчиво перебирал в руках кольчугу, в которую только что добавили сотню серебряных колец. По всему было видно, что сегодня он не спал, да и вряд ли ел. В дополнение к новому костюму мельника – ну да, кольчуга полагалась ему – был еще немалых размеров топор. Не знаю, кто как, но я торговаться с таким мельником точно не рискнула бы. Мы посидели недолго рядом, обсудили шипастый шлем, который закажут гномам уже на следующей ярмарке, и долго решали, хватит ли мельнику длинного бахтерца на шлеме или придется делать высокий стальной ошейник. Заговорив о серебре, я ненавязчиво перевела беседу на золото. С попытки пятой староста понял намек.
– Да-да, спасибо вам! – В солнечных лучах приятно заблестели добытые из кошелька монеты. Староста особо на них и не глядел – в это время на крышу мельницы как раз затаскивали небольшую катапульту, – Интересно, через пруд достанет? – задумчиво пробормотал староста, и я поспешила попрощаться.
Осталось прихватить по дороге Воротника.
– Куда это вы, госпожа Странствующая? – поинтересовался общительный дозорный.
Пришлось опечалить его известием, что на ужине я не буду, да и вообще-то уезжаю. С расстройства он чуть было не поднял тревогу, но тут его слегка отвлек громкий плеск на пруду и множество криков. Выслушала целый ворох пожеланий доброго пути, ответила, махнула напоследок рукой, въехала в лес и облегченно вздохнула.
А тем временем в другом месте вершились совсем другие дела.
– Выстрижете шерсть здесь, здесь и здесь! – приказывал неприятный меняющийся голос, и черные ножницы в черных руках щелкали над тушками махаганцев, выложенных на алтаре пригородного храма.
Черная рука подхватила один выстриженный клок и уволокла под капюшон.
– Его слюна, его чудная молодая слюна. Чудесный запах, – пропел сам себе Черный Повар. – Ты был здесь, нежный молодой дракончик, ты хватал их своими молодыми зубками! Шерсть вымочить в котле и выкинуть!
Зловещие черные фигуры вскочили на зловещих вороных коней и с места рванули во весь опор. Целый день черному отряду предстояло в черных душных плащах мчать под теплыми лучами летнего солнца. Нелегко всегда быть черным, а иногда и просто мучительно. Но деваться поставщикам было некуда. Черный Повар взял след.
Рано я вздохнула, ох рано!
Мышак заметил все раньше меня. Он фыркал, упирался, мотал головой, взбрыкивал, в общем, всем видом показывал, что что-то учуял. Любой уважающий себя герой оценил бы предостережение коня, завел с ним задушевную беседу о здоровье, планах на будущее и погоде и напоследок спросил бы совета. Но я точно не годилась в герои. Мышак получил ладонью по крупу, каблуками по бокам, я натянула поводья, и мы медленно, боком, пошли по дороге. Я раскачивалась, хлопала Мышака с разных сторон, подергивала поводья, шипела и чмокала то в правое, то в левое ухо, в общем, была очень занята. Так что когда рыжий валун за кустами вдруг с шелестом прошелся по листьям хвостом, я чуть не свалилась с лошади.
Это был Рыжий. Здоровенный бык с черной полосой по хребту смирно стоял, раздувая ноздри. Рядом красовался Рогач. На меня с Мышаком они не обратили ни малейшего внимания, да и вообще выглядели как-то озадаченно. У их ног поскуливали пастушьи собаки. И вся эта компания глядела куда-то в лес, откуда доносились нестройные крики, мычание, звуки рожка и какой-то треск.
– Воротник! – сообразила я. Бороться с Мышаком было некогда. Я соскользнула на землю, бросила поводья на ближнюю ветку и ринулась через лес пешком.
– Зорька! Звездочка! Искра! Белянка! Ко мне! Тппруль… – После неуверенного перечисления кличек пастух несильно дул в рожок. Кнут он вообще на всякий случай спрятал за спину. Мычащая масса с рогами колыхалась и накатывала на березу у края поляны. Коровы карабкались одна на другую, поднимались на задних ногах, поддевали, подталкивали соседок вверх с безостановочным упорством. Был ли кто-нибудь на дереве, разглядеть не удавалось. Рядом скакали обрадованные общей суматохой телята.
– Да что же это такое! – Пастух чуть не плакал, береза дрожала и кренилась, – Покалечатся ведь! – стонал пастух, но вперед не лез.
Выглядело все это и правда страшновато.
Второго пастуха вообще не было видно.
– Кинулись! Зорька! Белянка! Учуяли что-то! Напролом! Клык и Хват скулят, следом не пошли, – Из обрывочных фраз пастуха никак не складывалась цельная картина, но я и сама кое о чем догадывалась.
Береза с треском накренилась и застряла верхушкой в ветвях соседних деревьев. Стадо торжествующе замычало и двинулось вперед.
– Куда! – Я схватила за хвост самую ближнюю корову и чуть не получила в грудь копытом.
– Осторожно! – Пастух схватил меня поперек тела и потащил назад.
– Пусти! Пусти! – пыталась отбиваться я, но лучше всего получалось просто дрыгать ногами.
– Затопчут, – Пастух разжал руки на другом краю поляны, и я чувствительно хлопнулась о землю.
Мы оба тяжело дышали. Коровы продолжали штурмовать дрогнувшую березу, доставалось и соседним деревьям. Особенно упорно буренки хотели взбежать по наклоненному стволу, но съезжали через пару-тройку шагов.
– Порчу кто-то навел? – вслух размышлял пастух. – Вроде и не злые они… а подходить страшно. И Клык с Хватом не пошли… Что же делать?
Мои вещи остались при Мышаке.
– Дай свою жалейку! – сказала я пастуху и, когда тот непонимающе захлопал глазами, сама выдернула простенькую дудку у него из-за пояса и зашагала к обезумевшим буренкам.
В этот раз пастух меня не останавливал.
Коровы до сих пор не придумали ничего новенького и продолжали пытаться втоптать березу в землю. Я выбрала место шагах в пяти от основного движения, вдохнула и заиграла на дудке. Тихая, успокаивающая песня разлилась по поляне. Получилось же совсем недавно с Вечерним Народцем!
Но сейчас у меня была совершенно другая публика. Пальцы устали бегать по дырочкам, а коровы не обращали ни малейшего внимания на мои умиротворяющие мелодии. Сейчас они атаковали березу с другой стороны, пытаясь уронить ее на поляну, и дерево уже угрожающе покачивалось.
– Да что же это такое! – Я отбросила дудку, ринулась вперед, схватила самую ближнюю корову за рог, уперлась изо всех сил. Если корова и заметила меня, то не подала вида. Мои ноги забороздили по земле, а я практически повисла на голове буренки, – Да стой же ты! Стой! Одро! – крикнула я прямо в окаймленный ресницами неспокойный коричневый глаз.
И корова остановилась. От неожиданности я разжала руки и плюхнулась наземь. Не самое лучшее место для отдыха, когда рядом гуляет взад-вперед множество тяжеловесных созданий. Внизу топот коров просто оглушал, сотрясал все тело. Я поспешила встать. Буренки продолжали свое деловитое движение. Все, кроме одной, которой я приказала остановиться. Она замерла на месте, только вздымались и опадали с каждым вдохом бока.
– За мной! – Я кричала, заманивала, толкала сзади, но все было без толку, пока я не крикнула несколько раз «За мной!» прямо в ее глаза. Тогда корова совершенно спокойно последовала за мной к пастуху, который глядел на все происходящее круглыми глазами и медленно пятился.
– Держи ее! – Пастух неуверенно схватил корову за шею, я повернулась и зашагала к стаду.
– Помогите! – Жалобный голос заставил меня повернуться.
Корова целеустремленно топала за мной, пастух держался и волочился рядом. Совсем как я недавно.
– Стой! Стой! Одро! – снова пришло на память незнакомое слово, и корова тут же стала. Теперь я отвела ее подальше, остановила и бросила пастуху: «Жди здесь!» И он, и корова послушно замерли. – За мной! – Следующая корова поддалась почти сразу. Главным оказалось поймать ее взгляд, и вскоре пастух получил еще одну корову под опеку.
Поймать взгляд. Очень скоро я вообще обходилась без слов и уводила по две коровы зараз. Взгляд-нить, взгляд-стена – я это ясно чувствовала.
– За мной, – приказала я трем оставшимся у березы коровам. И они пошли.
Возле утихомиренных буренок уже хлопотали и первый, и второй пастух, и приведенный ведун. Они вовсю окуривали коров какими-то дымящимися корешками, чертили мелом круги на боках и что-то бормотали.
– Все! – Я еще успела увидеть, как прыгнула с березы и скрылась в лесу зеленая фигурка.
– Их с места не сдвинуть, госпожа Странствующая! Стоят, даже головой не ведут! – раздался за спиной голос ведуна.
И тут меня отпустило. Из тела будто вынули железные стержни, накатила мелкая дрожь. Каждую из коров связывала со мной невидимая нить, но ощутила я это только сейчас, когда нити рвались одна за другой.
– Пошли! Госпожа Странствующая! Ожили! Пошли! – последнее, что я услышала, падая в обморок.
