Текст книги " Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров"

Автор книги: Константин Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 51 страниц)

Историческая подлость состоит в том, что в период так называемой перестройки с началом фарисейского заигрывания с религией вину за уничтожение русской церкви та же официальная пропаганда стала переносить на Сталина. В действительности все было наоборот.

Уже через год после начала этой акции именно Сталин остановил антирелигиозную истерию и репрессии, развязанные троцкистами. 16 августа 1923 года Генеральный секретарь направил тогда всем партийным комитетам циркулярное письмо № 30 «Об отношении к религиозным организациям».

В нем Сталин обратил «самое серьезное внимание на ряд серьезных нарушений, допущенных… в области отношений к верующим и их культам», «нарочито грубые приемы, часто практикующиеся в центре и на местах, издевательства над предметами веры и культа».

В циркуляре Сталина требовалось: «воспретить закрытие церквей и закрытие молитвенных помещений…», «воспретить аресты «религиозного характера». Ответственность за проведение в жизнь этой директивы он возложил «на секретарей губкомов, обкомов, облбюро национальных ЦК и крайкомов лично (Подчеркуто Сталиным)».

И хотя в этот период он еще не обладал всей полнотой власти, это было прямое противостояние не только троцкистам, но и Ленину. К моменту завершения коллективизации он сделал следующий шаг, обратив внимание на церковные сооружения. В постановлении ЦК № 1037/19 от 12 сентября 1933 года отмечалось: «В период с 1920 до 1930 года в Москве и на территории прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов. 300 из них переоборудованы в заводские цеха, клубы, общежития, тюрьмы, изоляторы и колонии для подростков и беспризорников».

Сталин запретил планируемый в столице «снос более чем 500 оставшихся строений храмов и церквей», как и дальнейшее «проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей». Они были признаны «памятниками архитектуры древнего русского зодчества».

Таким образом, именно Генеральный секретарь не только спас национальное достояние страны от вандализма троцкистов, в общественном сознании появился новый мотив в отношении к религии. Между тем это были не простые решения. С точки зрения политической целесообразности для Сталина они являлись даже опасными. Ибо именно в это время еврейская оппозиция, члены которой сидели в НКВД, в государственных учреждениях и играли ведущие роли в партии, искали любую возможность для отстранения его от руководства, вплоть до убийства.

Приняв такое решение, он давал в руки оппозиции козырную карту. Она имела полную возможность встретить в штыки его политику примирения с церковью. Теперь противники могли обвинить его не только в отступлении от «революции». Человека, получившего теологическое образование, его могли заклеймить в отходе от постулатов марксизма и даже в приверженности идеалистической философии. И это могло стать серьезным обвинением.

Трезвый прагматик, он не мог сбрасывать со счетов такие соображения, не мог не учесть реакции на его действия противников. Однако он пошел на такой шаг. И уже само то, что все эти постановления шли под грифом «секретно», очевидно свидетельствуют, что Сталиным двигали не популистские, а действительно гуманные мотивы.

Знаменательно, что окончательное запрещение антицерковной практики и восстановление прав как Русской православной церкви, так и других конфессий, произошло после окончания «большой чистки». То было завершающее звено его политики успокоения и солидаризации общества.

Покончив с оппозицией, с троцкистским радикализмом в партийных эшелонах, он поставил окончательную точку и в антирелигиозном экстремизме. На заседании 11 ноября 1939 года Политбюро ЦК рассмотрело отношение «к религии, служителям Русской православной церкви и православно верующим».

Решением, постановившим отменить «Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией», Сталин практически «реабилитировал» и саму религию.

Постановление обязывало прекратить «практику органов НКВД СССР в части арестов служителей Русской православной церкви, преследования верующих». Эта реабилитация не была символической. Берия сообщал Сталину в середине декабря 1939 года, что «из лагерей ГУЛАГ НКВД СССР освобождено 12 860 человек, осужденных по приговорам судов в разное время. Из-под стражи освобождено 11 223 человека». Уголовные дела в их отношении были прекращены. Начавшаяся вскоре «ревизия осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительской деятельностью», распространилась и на служителей других религий.

Именно этим событием завершились репрессии 1937 года! Сталин не афишировал такую сторону своей деятельности и не спекулировал на возможности приобретения дешевой популярности. Все документы по этому вопросу имели гриф «Совершенно секретно», и поэтому широкая общественность не могла знать, что инициатива либерализации в вопросах веры исходила именно от него.

Однако на вопрос: «Был ли Сталин сам верующим человеком?» – вряд ли можно ответить определенно. Он весьма скептически относился к антирелигиозной пропаганде, называя ее «макулатурой». Жизненный опыт, знание психологии людей, особенно в крестьянской среде, убеждали его в том, что религия и церковь продолжают оставаться важной силой. И своим аналитическим умом он ясно понимал, что этими убеждениями не следует пренебрегать.

В его решениях существовало и прагматическое зерно. Он понимал, что, воюя с церковью, национальные нигилисты восстанавливают против партии народ, людей старшего поколения, и прежде всего крестьянство. В этой ситуации он «обращался не столько к рассудку» людей, «сколько к их предрассудкам». Для него было важнее состояние умиротворения, консолидации общества. Он был уверен, что возвращение прав церкви с удовлетворением будет встречено крестьянством.

Таковы факты. И они позволяют полностью снять со Сталина персональное обвинение в репрессиях как русской церкви и духовенства, так и приверженцев иных религий и верований.

Сегодня даже трудно представить, какую страну получили большевики в 1917 году. Раздираемое социальными противоречиями, нищее, в основной массе неграмотное население было разбросано по огромным территориям. Гражданская война не добавила российскому населению «цивилизованности». Страна пребывала в почти первобытном хаосе, и разрушение религиозного сознания еще более усиливало анархию и разброд в обществе. Оно снимало табу даже с библейских заветов. Убийства, грабежи, бандитизм превращались почти в норму поведения.

Нэп с его возвратом частнособственнической психологии тоже не возродил принципа «не укради». Так продолжалось долго. Чтобы навести хотя бы элементарный порядок, власти не могли не изолировать социально опасных людей в отведенных для этого местах. То же касается и лиц, попадавших под арест по политическим мотивам.

Однако до определенного периода Сталин не вмешивался в деятельность ГПУ-ОГПУ. Человек, чья дореволюционная жизнь в значительной степени прошла в тюрьмах и ссылках, он не испытывал симпатий к карательным органам, даже советским, но он ясно понимал, что без такого механизма государство не может существовать. Впрочем, в отличие от позже появившегося мнения, ОГПУ, а затем НКВД были далеко не всесильным ведомством. Оппозиция порой почти открыто действовала под носом чекистов.

Затасканный в исторической литературе сюжет о «шахтинском деле» – это лишь мелкий эпизод среди результатов работы службы безопасности, столь же незначительный, как раскрытие контрреволюционных организаций Трудовой крестьянской партии и судебный процесс по делу о Промпартии. Не больше, чем повод вспомнить о существовании в стране озлобленной интеллигенции.

Отражая после смерти Ленина наскоки противников, Сталин проявлял в их отношении своеобразный «патернализм». Их исключали из партии, но до 1929 года активных участников оппозиции по старинке лишь высылали в «провинцию», если можно назвать «провинцией» приморский курорт Сухуми, где отбывал высылку Смирнов. Устав от безделья, обычно фракционеры каялись. По возвращении они получали престижные посты; хотя и несколько уступавшие тем, которые имели до «отлучения», но их неприметно восстанавливали в партии.

Правда, от назойливого и надоевшего Троцкого Сталин отделался «по-ленински» – отправив его, подобно пассажирам «философского парохода», за границу. Этот либерализм, пожалуй, способствовал поддержанию существования оппозиционного подполья. Только весной 1929 года после ареста участников большой троцкистской организации – 150 человек, имевших нелегальную литературу, оппозиционеров впервые приговорили к отправке в исправительные лагеря.

Лишь с началом коллективизации лишение свободы для людей, ограниченных в ней по политическим мотивам, стало преобразовываться в чрезвычайную меру. Похоже, что идею исправительно-трудовых лагерей чекистам подал педагог Макаренко. Еще во второй половине 20-х годов в колонии под Полтавой он применил систему перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей трудом. Колония малолетних преступников превратилась в детскую коммуну им. Ф. Дзержинского, из которой вышло много полезных людей, и чекисты развили эту идею.

С подачи Солженицына воображение простодушных обывателей заворожил пресловутый ГУЛАГ, который представляли как фабрику смерти, сравнивая с гитлеровскими концлагерями. Английский историк Алан Буллок в своем откровенно антисталинском сравнительном жизнеописании «Гитлер и Сталин: жизнь и власть», тоже проводит параллели и по методам работы спецслужб НКВД и гестапо. Однако это рискованные параллели. Ибо считалось, что кадры тайной немецкой полиции Gestapo и охранных отрядов (SS – Schutzstaffeln) нацистских лагерей составляли истинные и проверенные арийцы – «цвет» немецкой нации.

Тогда что представлял собой контингент советских «арийцев»? Кто составлял костяк руководства Главного управления лагерей и органов ОГПУ-НКВД, поставлявших этому, по определению демократов, «монстру» его «жертвы»?

Мысль украинского педагога о перевоспитании правонарушителей трудом оказалась не только плодотворной, но и продуктивной. Люди, выброшенные жизнью в уголовный мир, почувствовали свою полезность обществу, но не меньше дивидендов эта акция принесла самим чекистам. Их стали рассматривать как организаторов. «Правда» писала о Ягоде: «Неутомимый воин революции, он развернулся как прекрасный строитель… Переделка людей, проблема «чудесного сплава» – разве она не решается значительным образом на этих стройках».

Уже с начала 30-х годов стал формироваться своеобразный культ работников НКВД. Столичная интеллигенция, этот своеобразный лакмус ценностей «говорящего» общества, с легкостью женщины определенного поведения, периодически меняющей свои «симпатии и привязанности», в это время взахлеб славила героев в «синих фуражках».

Симптоматично, что такое восхваление чекистов в первую очередь исходило от «людей еврейского происхождения». Театры, словно соревнуясь, ставили героические пьесы о том, как чекисты «перековывают» в лагерях и на стройках пятилеток вчерашних уголовников, кулаков и вредителей. «Нашумевший спектакль по пьесе Николая Погодина «Аристократы» критики называли гимном ГПУ». О «Чекистах» Михаила Козакова Андрей Платонов писал: «У автора должна быть не только личная уверенность в своих литературных способностях, не только творческая смелость, но и фактическое, доказанное в работе наличие этих качеств…»

Платонов не ошибался. Еврейская интеллигенция не ограничивалась театральной практикой. Творческие контакты перерастали в профессиональные. Вадим Кожинов констатирует: «Среди деятелей литературы того времени было немало людей, имевших опыт работы в ВЧК-ОГПУ-НКВД, скажем, И.Э. Бабель, О.М. Брик, А. Веселый (Н.И. Кочкуров), Б. Волин (Б.М. Фрадкин), И.Ф. Жига, Г. Лелевич (А.Г. Калмасон), Н.Г. Свирин, А.И. Тарасов-Родионов и т. д.».

Упомянутый в этом списке следователь Осип Брик был другом зампреда ОГПУ Я.С. Агранова (Янкеля Шмаевича Соренсона), который являлся далеко не ординарной фигурой в карательном ведомстве. Сын мещанина, имевший 4-классное образование, Яков Агранов оказался как раз специалистом по интеллигенции.

Повторим, что еще в 20-х годах он готовил процессы правых эсеров, Промпартии и Трудовой крестьянской партии. Он курировал следствие по делу «тактического центра», в результате которого расстреляли 87 участников процесса, в частности, поэта Н. Гумилева. Именно Агранову было поручено и составление списков, на основании которых были высланы из РСФСР Бердяев, Лосский, Осоргин и другие представители «старой интеллигенции».

«Интеллектуал» Янкель Шмаевич пребывал на дружеской ноге и с новой интеллигенцией – членами РАППа, ЛЕФа: Авербахом, Пильняком, Бриками, Мандельштамом. Есть версия, что это он организовал самоубийство Маяковского. Правда, только версия, но совершенно точно известно, что приказ на арест еврейского поэта Осипа Мандельштама отдал именно Яков Агранов.

То, что в еврейской среде культивировалось особое, почти восторженное отношение к профессионалам карательного ведомства, определилось почти закономерно. Если в 1933 году, в сравнении с периодом перед Первой мировой войной, население столицы выросло лишь в два с небольшим раза, то число евреев увеличилось в 40 раз. Их проживало теперь в Москве 241,7 тысячи.

Конечно, из этой массы людей, приехавших в столицу из национальных «местечек», не все обладали достаточными способностями, чтобы податься в ряды «гениальных» писателей, композиторов или влиятельных корифеев торговли. Поэтому приехавшие шли в политику и к чиновничьим креслам различных наркоматов, множа кадры антисталинской оппозиции. Но многие еще во время Гражданской войны связали свою судьбу с карательными структурами как в Москве, так и в других регионах страны.

На протяжении более полувека роль и участие евреев в репрессиях довоенного периода, в том числе и в событиях тридцать седьмого года, упорно замалчивалась. Но затем появилась другая тенденция: трактовать репрессии тридцатых годов чуть ли не как «антисемитскую акцию». Конечно, это не так.

Точнее, все было наоборот. Вплоть до 1938 года именно евреи играли ведущую роль в репрессивных акциях, и не только в Москве.

Опубликованный в 1993 году «Сборник документов из истории НКВД УССР» свидетельствует, что «на Украине евреи играли в репрессивных органах безусловно преобладающую роль». Особенность состоит лишь в том, что «репрессируемые руководящие деятели еврейского происхождения нередко тут же «заменялись» такими же, что опрокидывает версию об антисемитизме. Как раз умалчивание «еврейского следа» в репрессиях и стало основной причиной исторической и идеологической фальсификации событий «большой чистки».

В исследовании «Россия, век XX» В. Кожинов приводит оценку роли евреев в репрессиях, ссылаясь на книгу интересного автора Евгении Альбац, посвятившей свою работу «беспощадному обличению ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, которые, по ее определению, уже с 1917 года осуществляли геноцид в отношении собственного народа».

Она особо отмечала, что в НКВД «было много евреев», ибо революция подняла на поверхность, как определила Альбац, «все самое мерзкое… вынесла на простор Отечества именно подонков народа (в данном случае еврейского. – В. К.). И в НКВД, на эту кровавую работу, пришли те, для кого она была возможностью самоутвердиться, ощутить свою власть». Евреи, «трудившиеся в органах, – утверждает Альбац, – были лучше образованны… а поэтому быстрее продвигались по служебной лестнице, да еще благодаря своему генетическому страху особо усердствовали, опасаясь, что их уличат в «мягкости» к своим… Расплата наступила скорее, чем они предполагали».

Трудно возразить против этих утверждений, но выходит, что «грамотность» подвела… Хотя какая уж там особая «грамотность»? У одного из самых активных работников «органов» Агранова было всего четыре класса образования. Не хватал академических звезд с неба и Ягода. Четыре класса закончил нарком внутренних дел Белоруссии Борис Берман, руководивший «массовыми арестами и расстрелами на территории республики». Правда, создатель пресловутого ГУЛАГа, его брат Матвей Берман, образование получил в Читинском коммерческом училище, но в принципе тоже не «академик».

И все– таки не согласимся с госпожой Альбац. Ноги философии террора росли из другого места. А.Л. Ратиев привел в своих воспоминаниях цитату из выступления Троцкого на собрании Курского губернского и городского комитетов партии 14 декабря 1918 года, где тот призывал:

«Чем компенсировать свою неопытность?… – только террором! Террором последовательным и беспощадным!… Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены встать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти…

Есть одно возражение… Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток… Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам».

Агрессивность была в крови Лейбы Бронштейна; и таким являлся один из аспектов философии троцкизма. Проведение этой политики явственно прослеживается в его биографии не только в ходе Гражданской войны. На попытках осуществить террористические акты по физическому устранению Сталина и его окружения строились планы Троцкого по захвату власти. Он всегда находил единомышленников, и после его выдворения из страны в СССР осталось достаточно много людей – в буквальном смысле единоверцев, осуществлявших эту программу.

Троцкий и подобные ему персонажи не могли не вступить в конфликт со Сталиным и его окружением. Эти группы политиков представляли диаметрально противоположные направления революции. Они поклонялись различным философиям, у них были несхожие цели, разные ценности и противоположные убеждения.

В том же выступлении Троцкий четко обозначил свою позицию. В ней не было места компромиссам. Он отвергал общепринятые ценности. Он цинично провозглашал: « Патриотизм, любовь к Родине, к своему народу , к окружающим, далеким и близким, к живущим именно в этот момент, к жаждущим счастья малого, незаметного, самопожертвование, героизм – какую ценность представляют из себя все эти слова-пустышки перед подобной программой, которая уже осуществляется и бескомпромиссно проводится в жизнь».

Нужны ли комментарии? Именно такая программа осуществлялась людьми, разделявшими взгляды Лейбы Троцкого. Осуждение Клюева, Васильева, Мандельштама, Клыкова, обвинения Флоренского, Лосева, Платонова, Бахтина – только эпизоды выполнения программы Троцкого его сторонниками и последователями. Они составляли достаточно влиятельный слой людей с подобным мировоззрением, одержимых взглядами, подпитывающими разногласия в обществе.

Наиболее влиятельным из них стал Генрих Генрихович Ягода (Енох Гершенович Иегуда). После смерти Менжинского в мае 1934 года более двух месяцев решался вопрос о его преемнике. И лишь 10 июля, когда на базе ОГПУ был создан Наркомат внутренних дел, заместитель Менжинского получил пост наркома.

Ранее уже указывалось, с 1934 по 1936 год во главе НКВД были два еврея и один русский. Евреи – нарком Ягода и его 1-й заместитель Агранов и русский – 2-й заместитель Прокофьев. Но и в конце 1936 года, когда главой НКВД стал Ежов, Агранов остался 1-м замом. Причем и из трех других, действовавших с конца 1936-го новых замов – М.Д. Бермана, Л.Н. Вельского (Левина) и М.П. Фриновского, лишь последний не принадлежал к еврейской национальности.

Выше уже говорилось, что до прихода в НКВД Ежова работники органов госбезопасности, представлявшие креатуру Ягоды, всячески тормозили разоблачение центров оппозиции, перенося удар на второстепенные фигуры. После смещения с постов Ягоды и его соучастников в расследовании наступил прорыв, что, в частности, привело к разоблачению заговора военных. Считается, что, придя в НКВД, Ежов якобы привел с собой большую группу чекистов (чуть ли не от станка), которые и развернули массовые репрессии.

В действительности Ежов никого не приводил. С его приходом в комиссариате внутренних дел вообще существенных изменений не произошло, но и после незначительных перемещений вакантные места заняли те же люди, которые работали и при бывшем наркоме. Так, первым заместителем наркома и начальником главного управления государственной безопасности (ГУГБ) остался Янкель Шмаевич Агранов. И только в апреле 1937 года его сменил «любимец Ягоды» Фриновский.

Таким образом, в «репрессивные» годы ведущих руководящих сотрудников НКВД (созданного 10 июля 1934 года на базе ОГПУ) карательной системы представляли:

Нарком :

Ягода Г.Г. (Енох Гершенович Иегуда), еврей. 10.7.1934 – 26.9.1936

Ежов Н.И., полулитовец по матери. 26.9.1936 – 25.11.1938

1– й заместитель наркома:

Агранов Я.С. (Янкель Шмаевич Соренсон), еврей. 10.7.1934 – 15.4.1937

Фриновский М.П., русский. 15.4.1937 – 8.9.1938

Заместители наркома :

Прокофьев Г.Г., русский. 10.7.1934 – 29.9.1936.

Берман М.Д., еврей. 10.7.1936 – 16.8.1937

Бельский А.Н. (Абрам Миронович Левин), еврей. 3.11.1936-28.5.1938

Фриновский М.П., русский. 16.10.1936 – 15.4.1937

Курский В.М., еврей. 15.4.1937 – 8.7.1937 Агранов Я.С. (Янкель Шмаевич), еврей. 15.4.1937 – 15.5.1937

Секретарь НКВД :

Буланов П.П., русский. 11.7.1934 – 28.11.1936

Особое совещание при наркоме, ответственный секретарь :

Буланов П.П., русский. 11.7.1934 – 29.3.1937

Цесарский В.Е., еврей 1.4.1937 – 23.3.1937

Особо уполномоченный (рассмотрение дел сотрудников НКВД):

Фельдман В.Д., еврей. 11.7.1934 – 23.10.1937

Цесарский В.Е., еврей 1937 – 1938

Главное управление государственной безопасности (ГУБГ), начальники:

нарком внутренних дел СССР 10.7. 1934 – 29.12.1936

Агранов Я.С. (Янкель Шмаевич Соренсон), еврей. 29.12.1936 – 15.4.1937

Фриновский M.П., русский. 17.4.37 – 8.9.1938

Экономический отдел (борьба с диверсиями и вредительством), начальник:

Миронов Л.Г. (Каган Лев Григорьевич), еврей, 10.7.1934-28.11.1936

Охрана членов правительства и дипкорпуса , начальники:

Паукер К.В., еврей. 10.11.1934 – 15.4.1936

Курский В.М., еврей. 15.4.1937 – 14.6.1937

Дагин И.Я., еврей 14.6.1937 – 5.11.1938

Контрразведывательный отдел , начальники:

Миронов Л.Г. (Каган Лев Григорьевич), еврей. 28.11.1936 – 14.6.1937

Курский В.М., еврей. 14.6.1937 – 8.7.1937

Минаев– Цикановский A.M., еврей 11.7.1937 -28.3.1938

Секретно-политический отдел (борьба с антисоветскими элементами), начальники:

Молчанов Г.А., русский. 10.7.1934 – 28.11.1936

Курский В.М., еврей. 28.11.1937 – 15.4.1937

Агранов Я.С. (Янкель Шмаевич Соренсон), еврей. 15.4.1937 – 17.5.1937.

Литвин М.И., еврей. 17.5.1937 – 20.1.1938

Цесарский В.Е., еврей. 28.3.1938 – 28.5.1938

Особый отдел (контрразведка и борьба с вражескими действиями в армии и флоте), начальники:

Гай М.И (Штоклянд Марк Исаевич), еврей. 11.7.1934 – 28.11.1936.

Леплевский И.М. (Израиль Моисеевич), еврей. 28.11.1936 – 14.6.1937

Николаев– Журид Н.Г., украинец. 14.6.1937 -28.3.1938

Заковский Л.М. (Генрих Эрнстович Штубис), латыш. 28.3.1938 – 20.4.1838

Начальник главного управления милиции

Бельский Л.Н. (Абрам Михайлович Левин), еврей. 11.7.34 – 7.8.37.

Однако даже смена руководителей отделов не повлекла за собой изменения ярко обозначенного национального лица карательного ведомства. В первую очередь это касалось верхушки НКВД. Правда, с приходом Ежова некоторые кадровые работники были перемещены из московского аппарата в республики и области, но это лишь дало им еще большие права и возможности.

Конечно, это далеко не полный список работников центрального аппарата наркомата. Статистические данные свидетельствуют, что на 1 марта 1937 года в местных управлениях УНКВД сотрудников со званиями от старшего лейтенанта ГБ, что соответствовало армейскому званию майора, до комиссара ГБ 1-го ранга, то есть работников в звании генерала армии, – было 1585 человек. Причем евреев в этих же управлениях насчитывалось 1776 человек. Они преобладали в числе лиц, возглавлявших управления НКВД и в руководстве их подразделений.

Именно эта верхушка руководила арестами, координировала процесс следствия и входила в состав троек, выносивших внесудебные решения по пресечению контрреволюционной и уголовно-преступной деятельности. Вот неполный список людей, осуществлявших репрессии в регионах и в период коллективизации, и в годы разгрома оппозиции, и в период чистки 1937-1938 годов:

Уполномоченные НКВД :

Амурской области – Говлич (Говбиндер) Марк Ильич

Азербайджана – Раев Михаил Григорьевич (Каминский Яков Семенович)

Азово– Черноморский край -Рудь Петр Гаврилович

Белоруссии – Леплевский Израиль Моисеевич

Винницкой области – Соколинский Давид Моисеевич

Дальневосточного края – Люшков Генрих Самойлович

Западной области – Блат Иосиф Михайлович, Гендлин Семен Григорьевич

Западно– Сибирского края -Каруцкий Василий Абрамович

Казахстана – Залин (Левин Залман Маркович)

Калининской области – Дейч Яков Абрамович

Киевской области – Розанов (Розенбардт Абрам Борисович), Балицкий

Ленинградской области – Агранов Я.С., Литвин М.И.

Московской области – Каруцкий, Цессаревский

Оренбургской области – Райский (Лехтман) Наум Маркович

Орловской области – Симановский Пинхус Шоломович

Северо– Кавказского края -Дагин Израиль Яковлевич

Свердловской области – Дмитриев (Плоткин) Мендель Мешелевич

Средней Азии – Пилляр фон Пельхау

Сталинского края – Рапопорт Григорий Яковлевич, Шаров (Шавер) Николай Давидович

Туркменистана – Борщев Т.М. [У Борщева, якобы Тимофея Михайловича, до сих пор не могут определить настоящее имя, отчество, и фамилию. Вот замаскировался! – прим. авт.]

Узбекистана – Райский (Лехтман) Н.М.

Черниговской области – Соколов-Шостак Пинхус Гиршевич

Харьковской области – Мазо С.С., Рейхман Л.И.

Центрально-Черноземной области – Дукельский Семен Семенович

В числе видных работников ОГПУ-НКВД в тридцатые годы были: Абугов О.О., Агас B.C., Аксельрод М.М., Александровский (Юкельзон) М.К., Альшанский А.С., Арнольдов А.А., Бак Б.А., Берман Б.Д., Берман М.Д., Вайнштейн A.M., Визель Я.С., Вихман М.М., Волынский С.Г., Волович З.И., Буль Л.Д., Гендин С.Г., Гильман С.Л., Глина И.И., Голубчик М.И., Гольденштейн Е.С., Диментман М.И., Западный С.И., Залин Л.Б. (Левин), Кацнельсон З.Б., Купчик И.Ю., Леопольд (Ройтман) Д.С., Листенгурт М.А., Мессинг С.А., Мнискер Я.Г., Пескер В.М., Плинер И.И., Розенберг Б.М., Рыбкин Б.А., Трилиссер М.А., Формайстер А.Р., Френкель Н.А., Шапиро А.Л., Шпигельглас С.М., Юсис С.М.

Символичный отбор, и если в этом списке затерялись «русские» фамилии, то это еще не означает, что их обладатели принадлежали к коренной нации страны. Все эти кадры, начавшие работу в чекистском ведомстве с Гражданской войны, проводили свою карательную политику вплоть до 1938 года. И нет ничего удивительного в том, что популярность советских чекистов активно поддерживалась еврейскими писателями. Но росла не только слава. 29 ноября 1935 года газета «Известия» опубликовала сообщение о присвоении работникам НКВД высших званий – Генерального комиссара и комиссаров госбезопасности 1-го и 2-го рангов. Это соответствовало армейским званиям маршала, и командармов, приравнивавшихся к званию генералов.

«И из 20 человек, – отмечает В. Кожинов, – получивших тогда высшие звания ГБ, больше половины – (включая и самого Генерального комиссара) были евреи [Я.С. Агранов (Соренсон Янкель Шмаевич), Л.Н.Бельский (Левин Абрам), М.Д. Берман, М.Н. Гай (Штоклянд Марк Исаевич), Л.Б. Залин (Левин) З.Б. Кацнельсон, И.М. Леплевский (Израиль Моисеевич), Л.Г. Миронов (Лев Каган), К.В. Паукер, А.А. Слуцкий (Абрам Аронович), A.M. Шанин, Г.Г. Ягода (Иегуда). – прим. авт.] , 4 (всего лишь) – русские, 2 – латыши, а также 1 поляк, 1 немец (прибалтийский) и 1 грузин».

Уже сам национальный состав руководства наркомата отвергает версию о намеренном планировании репрессий, последовавших со второй половины 1937 года. Ее опровергает элементарная логика. Не может быть сомнений в том, что для целенаправленной организации «массового террора» Сталину как минимум было необходимо собрать в НКВД таких людей, которые либо умышленно, либо слепо стали бы выполнять его замысел, не считаясь с действительными обстоятельствами. Он мог строить такие планы только на поддержке.

И если допустить, что, «набирая» в карательные органы евреев, Сталин основывал свои замыслы на расчете – на предпосылке, что именно они тот контингент, который способен на преступление, на извращение расследования, не считаясь со здравым смыслом, чтобы позже расправиться с ними, – то вождь осуществил поистине гениальную акцию.

Однако при всем уважении к Сталину трудно поверить, что еще в середине двадцатых годов, а как раз в это время евреи стали активно проникать в ОГПУ, мог быть заготовлен сценарий 37-го года. Нет никаких оснований доводить логику событий до абсурда. Но дело даже не в этом.

Парадоксальность ситуации в ином. Как ясно из изложенного ранее, еще одной особенностью событий тридцатых годов являлось то, что подавляющую часть оппозиции, попавшей под волну чистки, тоже составляли евреи. Это ярко проявилось на процессе летом 1936 года. Следствие представило на него террористов Бермана-Юрина, Дрейцера, Карева, Ольберга, Рейнгольда, Мрачковского, Эстермана, Н. Лурье и М. Лурье, Зиновьева, Каменева, Евдокимова, И.Н. Смирнова и др.

Из 16 обвиняемых 12 было евреями, но ведь из 10 работников НКВД, готовивших этот процесс, 8 принадлежали к той же нации: Ягода, Агранов (Соренсон), Марк (Меир) Гай, Александр Шанин, Иосиф Островский, Абрам Слуцкий, Борис Берман, Леонид Черток.

Эти сотрудники входили в число лиц, наиболее приближенных в центральном аппарате к наркому. Об этом говорят занимаемые ими посты: Я.С. Агранов (Соренсон Янкель Шмаевич) – 1-й заместитель наркома; И.М. Миронов (Лев Каган) – начальник Экономического отдела; И.М. Островский – начальник административно-хозяйственного управления; К.В. Паукер – начальник Оперативного отдела (охраны членов правительства); М.Н. Гай (Штоклянд Марк Исаевич)– начальник Особого отдела; Иностранный отдел – А.А. Слуцкий, Главное управление милиции – Л.Н. Бельский, Кооперативное управление – М.Б. Шнеерсон.

Не менее ярко национальная особенность оппозиции проявилась и на московском процессе по делу «параллельного антисоветского троцкистского центра», состоявшемся в январе 1937 года, на котором предстали Арнольд, Богуславский, Радек, Дробине, Пятаков, Сокольников и другие.