Текст книги " Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров"

Автор книги: Константин Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 51 страниц)

Но в 1930 году ситуацию необходимо было прояснить незамедлительно. Причем о дискредитации самой идеи коллективизации не могло быть и речи. И Сталин опубликовал свое знаменитое «Головокружение от успехов»…

Указывая на успехи колхозов, выполнение плана по хлебозаготовкам и семенам для яровых посевов, Сталин в своей статье отмечал, что там, где коллективизация была хорошо подготовлена, «крестьяне имели возможность убедиться в силе и значении новой техники, в силе и значении новой коллективной организации хозяйства». Он сделал вывод: « Коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным ».

Вместе с тем он подверг острой, серьезной критике действия властей на местах. «Они, – писал он, – эти успехи нередко пьянят людей , причем у людей начинает кружиться голова от успехов, теряться чувство меры , теряется способность понимания действительности, появляется стремление переоценить свои силы и недооценить силы противника, появляются авантюристические попытки «в два счета» разрешить все вопросы социалистического строительства».

Очевидно, что в этой его гневной филиппике проступает раздражение. Это возмущение дураком, который, научившись «молиться богу», разбивает себе лоб. По существу, он указывал, что услужливый дурак – опаснее врага. Сталин редко проявлял эмоциональность публично. Но здесь он не скрывает своего раздражения: «Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов! Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, «революционерах», которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов. Снять колокола, – подумаешь, какая ррреволюционность!»

Он отметил, что успех политики коллективизации был предопределен, но его достижение основывалось на добровольности, а не на насилии: « Нельзя насаждать колхозы силой. Это было бы глупо реакционно . Колхозное движение должно опираться на активную поддержку со стороны основных масс крестьянства… Можно ли сказать, что принцип добровольности и учета местных особенностей не нарушается в ряде районов? Нет, нельзя этого сказать, к сожалению…»

Одновременно Сталин критиковал стремление распространить в качестве наилучшей формы хозяйства коммуну. Он пишет, что «основным звеном колхозного движения» является не коммуна, а артель, но в артели «не обобществляются приусадебные земли (мелкие огороды, садики), жилые постройки, известная часть молочного скота, мелкий скот, птица и т.д.».

Он осуждает методы, доводившие коллективизацию до абсурда. Они не были предусмотрены его планами. Сталин правомерно пишет: «Дразнить крестьянина-колхозника «обобществлением» жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема еще не разрешена, когда артельная форма колхозов еще не закреплена, – разве не ясно, что такая «политика» может быть угодной и выгодной лишь нашим заклятым врагам ?»

Отмечая допущенные «искривления», он поясняет, что «теми, кто сгоняет крестьян в коммуны», ставится под угрозу решение зерновой проблемы. Это обвинение ретивых обобществителей в «разложении и дискредитации» колхозного движения; объявление их методов провокацией – действиями, «льющими воду на мельницу наших классовых врагов».

Призвав партию положить конец «искажениям» и настроениям, порождавшим их, Сталин заключил: «Искусство руководить есть серьезное дело. Нельзя отставать от движения, ибо отстать – значит оторваться от масс. Но нельзя и забегать вперед, ибо забежать вперед – значит потерять массы и изолировать себя. Кто хочет руководить движением и сохранять вместе с тем связи с миллионными массами, тот должен вести борьбу на два фронта – как против отстающих, так и против забегающих вперед».

Одновременно с его статьей «Правда» поместила текст Примерного устава сельскохозяйственной артели, принятого постановлением ЦИК и СНК 1 марта 1930 года.

Сталин не ограничился публикацией своей статьи. 10 марта на ее основе было принято секретное постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». В нем содержались требования «немедленно прекратить в какой бы то ни было форме насильственную коллективизацию. Решительно бороться с применением каких бы то ни было репрессий по отношению к крестьянам… немедленно проверить списки раскулаченных и исправить допущенные ошибки…».

Обратим внимание, что это постановление, отражавшее действительную позицию Сталина в колхозной революции, продолжало оставаться секретным и после его смерти. Его фрагменты появились в печати только во второй половине 90-х годов. Так фальсифицировалась история.

Нет, он не лицемерил в своем возмущении «архиррреволюционерми». Повторим, для исправления совершенных ошибок уже 17 марта Сталин направил в основные зерновые регионы Кагановича, Калинина, Молотова и других «верховных лиц». Однако и после его статьи, и после секретного постановления не все руководители на местах спешили изменить свою тактику. Даже после публикации статьи Сталина экстремизм на местах полностью не прекратился. 22 марта Серго Орджоникидзе сообщил Сталину о действиях руководства Криворожского округа Украины: «Перекручено здесь зверски. Охоты исправлять мало… Все хотят объяснить кулаком, не сознают, что перекрутили, переколлективизировали . Большое желание еще большим нажимом выправить положение, выражают желание расстрелять в округе человек 25-30…»

То была устоявшаяся, убежденческая точка зрения, прочно вошедшая в плоть и кровь руководителей радикально непримиримых взглядов. Они не могли, не умели и даже не хотели мыслить и действовать иначе. В их числе: Бауман, Варейкис, Косиор, Хатаевич, Шеболдаев, Эйхе, Балицкий, Евдокимов, Зеленский, Икрамов, Кабаков, Криницкий, Постышев, Разумов, Чернов, Ягода.

Эти «герои коллективизации» были выпестованы своим временем и имели собственные цели. Их агрессивный радикализм не подлежал исправлению, но иных людей, вылепленных из другого материала, в распоряжении Сталина просто не было.

Между тем отрезвившая и охладившая обстановку, по существу либерализировавшая общественное мнение, статья Сталина вызвала на местах резкое шараханье в другую сторону. В марте – июне многие крестьяне вышли из колхозов; в ряде случаев произошла самоликвидация и роспуск уже организованных хозяйств. Если к 1 марта в коллективную собственность объединилась полеовина крестьян страны, то в мае осталось 23,4%, лишь на Северном Кавказе уровень коллективизации составил 58,1%.

Примечательно, что Сталин не стал тормозить этот процесс. В опубликованном «Правдой» 3 апреля «Ответе товарищам колхозникам» он снова подтвердил взгляды, высказанные им ранее в статье «Головокружение от успехов». Анализируя ошибки, он говорил о «допущениях насилия в области хозяйственных отношений со середняком» и резко критиковал «кавалерийские наскоки… при решении задач колхозного строительства».

Причиной допущенных перегибов он назвал существование «уклонистов» – «левых загибщиков», которые «не знают законов наступления» и «не понимают, что наступление без закрепления завоеванных позиций есть наступление, обреченное на провал».

Он логически связал оба курса, противоречивших его линии. Действия «левых загибщиков», отметил он, дискредитировали политику руководства страны, создали «благоприятную обстановку для усиления и укрепления правого уклона в партии». Из сказанного он логически сделал закономерный политический вывод: «Левые загибщики» являются объективно союзниками правых уклонистов».

Действительно, вне зависимости от того, были ли репрессивные действия руководителей, допускавших перегибы в колхозном строительстве, ошибками или умышленной тактикой, они шли вразрез с той линией, которую в процессе коллективизации стремился осуществить Сталин. Но, остановив леваков-перегибщиков, он не заискивал перед крестьянством. Более того, он не обещал отступления от своих намерений. Он ориентировал страну на продолжение начатого, но подчеркнул, что «теперь внимание работников должно быть сосредоточено на закреплении колхозов, на организационном оформлении колхозов, на организации деловой работы колхозов».

При этом он ясно дал понять, что, признавая допущенные ошибки, партия не намерена отступать от политики ликвидации кулачества как класса. «Кулак, – отмечал он, – есть враг Советской власти. С ним у нас нет, и не может быть мира… Мы будем вести дело к тому, чтобы окружить его и ликвидировать ».

Конечно, коллективизация, как и любой передел собственности, не могла пройти без насилия. Некий бывший идеолог ЦК КПСС и активный участник разгрома СССР (то есть по моральным понятиям предатель не только своей партии, но и народа, который его кормил) А. Яковлев утверждает, что в период коллективизации было депортировано «3,5 миллиона семей (или около 17 миллионов человек)».

Комментируя это высказывание, С. Кара-Мурза не без сарказма отмечает: «Лжет архивист… социал-демократ – как он себя называл. Всего в 1930-1931гг. на спецпоселения («кулацкая ссылка») было выслано 381 026. семей. После 1931 г. массовой депортации крестьян не было. Эти данные опубликованы в журнале «Социологические исследования» (РАН)».

И все же, много это или мало – 381 тысяча семей, выселенных из обжитых мест? Пожалуй, эта цифра даже может удивить своей «незначительностью». Повторим, что в стране, насчитывающей 120 миллионов человек крестьянского населения, это составляло лишь 0,31% жителей деревни.

Впрочем, попробуем сопоставить этот факт с другим. По данным МВД и Бюллетеня ВЦИОМ (1995, № 4), на конец 1996 года в России было около 4 миллионов бездомных! И если грубо считать, что в семьях кулаков было даже по десять человек, то и в этом случае количество выселенных в 30-е годы получается меньше, чем число бездомных, появившихся в России в результате «демократической» приватизации.

Конечно, перемена привычного места жительства расценивалась переселенцами драматически. Но разве не драматична судьба бездомных, появившихся в капиталистической России? Впрочем, спецпоселенцев 30-х годов не выбросили на улицу. Их расселяли в домах жителей деревень отдаленных районов страны. И позже, если они не мигрировали в города, то строили собственные дома. Лишь кулаков, уличенных в злостных преступлениях, ссылали в исправительные лагеря.

Сталин трезво и самокритично оценивал ситуацию и не преувеличивал успехи страны. В беседе «о социализме» с американцем Кэмпбеллом, в январе 1929 года, касаясь планов сельскохозяйственного и промышленного строительства, он говорил: «В строительстве промышленности мы сделали очень мало. Менее того сделано в области реализации планов перестройки сельского хозяйства. Мы не должны забывать, что наша страна была исключительно отсталой и эта отсталость до сих пор является большим препятствием…Мы знаем, что мы не свободны от ошибок. Но мы не боимся критики, не опасаемся смотреть прямо в лицо трудностям и признавать свои ошибки. Мы приемлем правильную критику и приветствуем ее».

Однако как ни рассматривать действия Сталина в тот период, но народ не только поверил в правильность его политики – он полностью ее поддержал.

О том, что он выбрал правильный путь, свидетельствовала успешно проведенная посевная кампания 1930 года, в результате которой страна получила хороший урожай зерновых. Конечно, Сталин не был одинок в своих политических устремлениях. И, рассматривая его деятельность, нельзя, хотя бы бегло, не сказать о том круге лиц, который составлял его ближайшее окружение – его когорту.

Пожалуй, наиболее близким к нему человеком был его земляк, соратник по революционной деятельности в Закавказье Серго (Георгий Константинович) Орджоникидзе. Грузин, сын дворянина, член РСДРП с 1903 года Серго, как и сам Сталин, неоднократно подвергался арестам. Порой они находились в одних и тех же царских тюрьмах. Яркий и темпераментный, добрый и отзывчивый Серго прошел все перипетии Гражданской войны, будучи членом реввоенсоветов многих фронтов. Значительна его роль в восстановлении Советской власти на Кавказе. С конца 1930 года он стал членом Политбюро и возглавил ВСНХ СССР. Когда Совет народного хозяйства был разделен на несколько наркоматов, Орджоникидзе возглавил важнейший из них – тяжелой промышленности.

Иного склада характера был русский Сергей Миронович Киров (Костриков). Сын лесника, он рано лишился родителей и сначала воспитывался бабушкой, а затем в сиротском приюте. О природных его дарованиях говорит хотя бы то, что, получив образование в Казанском механико-техническом училище, он работал чертежником в Томской городской управе и сотрудничал в прессе. В период революции 1905 года он заведовал нелегальной типографией в Томске. После освобождения из тюрьмы Киров руководил воссозданием Иркутской организации большевиков, а с мая 1909 года возглавил Владикавказскую организацию. Он был одним из создателей Терской и Северо-Кавказской республик в ноябре 1917 года.

В Гражданскую войну он занимал посты в РВС в группах войск и армий на Кавказе. С 1926 года он 1-й секретарь Ленинградского горкома и обкома партии. Открытый и честный, человек оптимистического склада ума, он являлся хорошим оратором и пользовался исключительной популярностью в среде рабочих Ленинграда.

Каганович Лазарь Моисеевич олицетворял в Политбюро честных представителей еврейской национальности. С 1907 года он жил в Киеве и работал на обувной фабрике, складе металлолома, на мельнице, на разных заводах. К революционному движению в 1911 году его привлек брат. В 1918 году его назначили комиссаром организационно-агитационного отдела Всероссийской коллегии по организации Красной Армии, а в апреле 1925 года он стал генеральным секретарем ЦК КП(б) Украины. С июля 1928 года – секретарь ЦК ВКП(б).

Каганович обладал огромной работоспособностью; убежденный сторонник Сталина, он поддерживал его во всех шагах в борьбе с оппозиционными течениями. С февраля 1931 по январь 1934 года он – 1-й секретарь Московского городского комитета ВКП(б). Умер A.M. Каганович в весьма преклонном возрасте, сохранив ясность мышления и свои ленинские убеждения до конца жизни.

Партийный и государственный деятель, сын крестьянина Михаил Иванович Калинин образование получил в сельской школе. В партии он был одним из старейших членов – с 1893 года. До революции Калинин работал токарем на заводе «Старый арсенал» в Петербурге, на Путиловском заводе.

Высланный царским режимом на Кавказ, он работал в Главных железнодорожных мастерских в Тифлисе и на заводе «Вольта». С октября 1905 года возглавил организацию большевиков на Путиловском заводе, член Петербургского комитета РСДРП. В 1908 году Калинин – монтер Лубянской электростанции и Миусской трамвайной подстанции, в 1911-1912 годах лекальщик на орудийном заводе в Петербурге. До ареста и высылки в Сибирь в 1916 году он работал на заводе «Айваз».

Человек, получивший рабочую закалку и опыт подпольной деятельности, он не забывал своих крестьянских корней. После смерти Свердлова, по инициативе Ленина, 30 марта 1919 Калинина избрали председателем ВЦИК – высшей государственной должности в РСФСР. С 1922 года он председатель ЦИК, а с января 1938 года – председатель Президиума Верховного Совета СССР. Пользовавшийся в партии и народе огромным авторитетом, он получил неформальное звание «всесоюзного старосты» и «дедушки Калинина». Человек цепкого и практического ума, он умел великолепно овладеть аудиторией, слушавшей его выступления с огромным интересом и одобрением.

Молотов (Скрябин) Вячеслав Михайлович родился в Вятской губернии в семье приказчика. Окончив Казанское реальное училище, он поступил в Петербургский политехнический институт. Но вступившего в 1906 году в партию молодого студента в 1909 году за революционную деятельность арестовали и сослали в Вологду. После освобождения из ссылки в 1911 году он ведет партийную работу в Петербурге, был секретарем редакции газеты «Правда». В период Октябрьской революции он входил в состав Петроградского революционного комитета.

После смерти Ленина он стал одним из наиболее верных сторонников Сталина в борьбе против оппозиционеров. В конце 1930 года Молотов занял пост председателя Совета народных комиссаров СССР и СТО. В 1939 году он сменил еврея Литвинова на посту наркома иностранных дел СССР, сохранив должность главы правительства. Во время Великой Отечественной войны Молотов стал заместителем председателя Государственного Комитета Обороны.

В его обязанности входили переговоры с лидерами стран антигитлеровской коалиции, а до нападения на СССР Молотов встречался и с Гитлером. Он сопровождал Сталина на Тегеранскую, Ялтинскую и Потсдамскую конференции. Участвуя после войны в работе сессий Организации Объединенных Наций, за непримиримость позиции и частое использование права вето Молотов получил в дипломатических кругах прозвище Господин Нет.

Валериан Владимирович Куйбышев, сын офицера, родился в Омске и образование получил в Омском кадетском училище; позже учился в Военно-медицинской академии. С марта 1906 года находился на нелегальном положении, семь лет провел в ссылках. Как и Сталин, освобожден из последней ссылки в Туруханском крае Февральской революцией. В начале 1918 года примыкал к левым коммунистам, а во время Гражданской войны входил в состав различных реввоенсоветов фронтов и армий.

Полученное образование и природные склонности способствовали тому, что Куйбышев не пошел по активному пути политической деятельности. С декабря 1920 года он член Президиума ВЦСПС, был начальником Главэлектро, наркомом Рабоче-крестьянской инспекции СССР, с 1926 года заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР; фактически в его руках было сосредоточено все руководство промышленностью. В 1930 году он стал начальником Государственной плановой комиссии, а с 1934 года Куйбышев – председатель комиссии советского контроля при СНК СССР. Был женат дважды. Сначала на Евгении Коган, затем вторым браком на Пане Стяжкиной.

Сын плотника Анастас Иванович Микоян, как и Сталин, учился в духовной семинарии. Большевик с 1915 года активный участник Гражданской войны в Закавказье. С 1926 года – нарком внешней и внутренней торговли СССР. С 1926-го по 1966-й – кандидат, а затем член Политбюро.

Все эти лидеры партии являлись прекрасными ораторами, не терявшимися перед большой аудиторией, но в отличие от штатных говорунов, умевших пустословно рассуждать о мировой революции, прежде всего они оставались людьми дела. Они умели работать.

Это далеко не полный перечень политиков и государственных деятелей, на которых опирался Сталин. У людей невежественных появилось стремление принизить масштабность этих фигур политического ареопага Советской власти, но они не были примитивными личностями.

То были мощные политики и яркие государственные мужи, которые могли бы составить ценность любого мирового правительства, и это ощущали все зарубежные гости СССР. В 1929 году американец Кэмпбелл признал, что «огромное впечатление» произвело на него посещение с женой г-жой Кулидж и сыном президента Калинина.

Лишенные внешней рисовки, люди идеи, служению которой они посвятили свои жизни, личности с крепкими принципиальными убеждениями, народной и политической философией, деловыми талантами, они не только получили всенародное признание, но и оправдали его своей деятельностью. Впрочем, уже то, что они оказались на вершине высшей власти, само по себе свидетельствует об их природной неординарности. И они знали, чего добивались.

Глава 4. Будни великих строек

Олигархи желали пристойным образом удалить

его и не могли; злобствовали…

Н.М. Карамзин

Весной и летом 1930 года советская и иностранная пресса регулярно сообщала об успешном воплощении в СССР программы, намеченной пятилетним планом. В стране вводились в действие все новые и новые объекты индустрии. 16 апреля состоялся пуск Мариупольского металлургического завода, 1 мая открылось движение по Туркестано-Сибирской железной дороге (Турксиб). Строительство завода «Ростсельмаш» окончилось 15 июня, а через день состоялся пуск Сталинградского тракторного завода им. Ф.Э. Дзержинского.

Планы Сталина получали реальное осуществление. 15 мая ЦК ВКП(б) принял постановление «О создании на востоке страны второго основного угольного-металлургического центра СССР». Он не забывал и о моральной стороне бурно развивавшегося процесса социалистического строительства. Еще 6 апреля вышло постановление Президиума ЦИК СССР об учреждении орденов Ленина и Красной Звезды, а 14 августа 1930 года было объявлено о введении в СССР всеобщего бесплатного обязательного обучения.

У каждого времени свои нравственные и идеологические критерии выражения силы и достоинства власти, но обилие портретов Сталина, начавших появляться в это время, не было инициировано им самим. Трудящиеся классы страны видели в нем вождя, уверенно ведущего государство по новому пути развития. В этом отражалось искреннее уважение народа к Советской власти, и Сталин не считал это выражением преданности ему лично.

Его нравственная позиция изложена в письме партийному функционеру Шатуновскому. Сталин писал ему в августе 1930 года: «…Вы говорите о Вашей «преданности» мне. Может быть, это случайно сорвавшаяся фраза. Может быть… Но если это не случайная фраза, я бы советовал Вам отбросить прочь «принцип» преданности лицам. Имейте преданность рабочему классу, партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте ее с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой (курсив мой. – К. Р.). С коммунистическим приветом. И. Сталин».

Первая пятилетка в СССР набирала темпы. Это особенно бросалось в глаза на фоне продолжавшегося экономического кризиса, охватившего все страны мира. И если большинство политиков и экономистов Запада утверждали, что кризис – это лишь временный спад, который завершится к концу текущего года, то Сталин расценивал это иначе.

На состоявшемся летом (26 июня – 13 июля) 1930 года XVI съезде партии он объективно указал: « нынешний кризис нельзя рассматривать как простое повторение старых кризисов»; «нынешний кризис является самым серьезным и самым глубоким из всех существовавших мировых экономических кризисов ».

В отчетном докладе он предсказал и то, что « мировой экономический кризис будет перерастать в ряде стран в кризис политический. Это значит, что буржуазия будет искать выход из положения в дальнейшей фашизации в области внутренней политики ». Сталин не ошибся и в основном своем выводе, пророчески заявив, что в области внешней политики « буржуазия будет искать выход в новой империалистической войне ».

Резолюция съезда, на котором присутствовало 2100 делегатов, отметила важность преобразований, начатых в деревне: «Если конфискация земли у помещиков была первым шагом в Октябрьской революции в деревне, переход к колхозной системе является вторым и решительным Шагом, который отмечает наиболее важную стадию в строительстве основ социалистического общества в СССР».

Сталин лучше, чем кто-либо из современников, взвешивал факты на весах мировой истории, но он смотрел и в будущее. Он делал это со скрупулезностью исследователя и осмысленностью ученого, четко улавливающего внутреннюю суть начавшихся процессов. Его предсказание об усилении мирового финансового кризиса и грядущей фашизации буржуазного мира стало сбываться уже в ближайшие годы.

После захвата в 1931 году Маньчжурии Япония расположила войска вдоль дальневосточной границы Советского Союза. В сентябре 1932 года регент Хорти поручил формирование нового правительства в Венгрии открытому фашисту Гембешу, а в январе 1933 года Гитлер парламентским путем пришел к власти в Германии. В результате переворота в марте 1934 года установилась диктатура К. Пятса в Эстонии; в мае 1934 года фашистский переворот произошел в Болгарии. В это же время состоялся переворот в Латвии, а диктатор Литвы Сметена предрекал, что XX век – это век фашизма.

Подписав в 1934 году договор о дружбе с пилсудской Польшей, Германия не скрывала его подоплеки – подготовки к совместному походу против СССР. Европа начинала усиленно готовиться к новой войне. Но, оценивая и предсказывая тенденцию сползания мира к фашизму, Сталин не мог не обозначить позицию Советского Союза. Она была предельно ясна. Еще накануне этих событий с трибуны XVI съезда партии он провозгласил: «Наша политика есть политика мира и усиления торговых связей со всеми странами… Эту политику мы будем вести и впредь всеми силами, всеми средствами».

Тогда же он высказал знаменитую формулу: «Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому». Это заявление, получившее распространение в народе, стало крылатым.

На XVI съезде Сталин обратил внимание на необходимость форсированного выполнения пятилетнего плана. Он справедливо указывал, что по нефтяной промышленности план может быть выполнен «в каких-нибудь 2 года», по общему машиностроению – «в 2-3 года», по сельскохозяйственному машиностроению – «в 3 года, если не раньше», по электротехнической промышленности – «в 3 года».

Исходя из обобщающих расчетов, он ставил задачу: «мы можем выполнить пятилетку в четыре года», а «по целому ряду отраслей промышленности в три и даже в два с половиной года». Из этого он делал оптимистический вывод: «Мы находимся накануне превращения из страны аграрной в страну индустриальную ».

Через неделю после завершения работы съезда партии, 20 июля 1930 года, Сталин ушел в длительный отпуск, продолжавшийся почти три месяца, до 14 октября. В день начала его отдыха секретарем Московского обкома ВКП(б) был назначен еврей Лазарь Каганович. Почти в двухмесячный отпуск – с 15 июля и до середины сентября – отправились Ворошилов и Орджоникидзе. Сталин уехал на юг. И уже в его отсутствие в столице произошло событие, о котором он напомнит членам Военного совета в 1937 году.

В начале лета, еще до съезда, в руководящих органах армии произошли важные перестановки. 2 июня на должность заместителей Председателя РВС СССР и наркомвоенмора вместо отстраненного поляка Уншлихта были назначены начальник вооружений РККА литовец Уборевич и начальник Политуправления армии Ян (Яков Пудикович) Гамарник. Одновременно с этими назначениями в состав РВС был введен командующий Украинским военным округом Якир Иона Эммануилович.

В связи с отбытием Ворошилова в отпуск с 1 августа обязанности Председателя РВС СССР и наркома стал официально исполнять Уборевич. Однако ни в партии, ни в армии его не любили. При выборах в ЦК он получил несколько сотен голосов против, и его возвышение в армейской иерархии породило различные слухи и глухой ропот.

В сообщении в ЦК ВКП(б) о прошедшем 22 октября совещании оппозиционной фракционной группы С.И. Сырцова Б. Резников указывал существо появившихся слухов: «Тов. Ворошилов отшит от работы, его заменили Уборевичем, человеком беспринципным, дьявольски самолюбивым, явным термидорианцем. Т. Ворошилов, по сути дела, в наркомате не работает – всеми военными делами занимается главным образом тов. Уборевич… Это в случае интервенции представляет собой особую опасность в смысле возможности проявления бонапартизма».

В это время, когда диссидентствующая оппозиция еще не знала других впечатляющих исторических аналогий, мало-мальски начитанные люди все сравнивали со случившимся более чем сто лет назад во Франции. Поэтому слова «термидорианство», «бонапартизм» стали модными. И каждый недовольный властью стремился предвосхитить события, ожидая скорого появления нового «корсиканца», который сменит «Робеспьера» – Сталина.

Недовольных было больше чем достаточно. К ним принадлежали не только «бывшие люди» из среза технического и гуманитарного слоя старой интеллигенции. В июле 1930 года органы юстиции и ОГПУ объявили о раскрытии контрреволюционной организации «Трудовая крестьянская партия» под руководством «экономистов» Кондратьева и Чаянова и «ученого» агронома Доренко.

Правда, после смерти Сталина уже советская «творческая» интеллигенция доказывала, что процессы над «учеными» якобы были сфальсифицированы, но не будем покупаться на дешевую пропаганду. «Трудовая крестьянская партия» существовала. Она была основана за рубежом лидерами эсеровской партии Масловым, Аргуновым и Сорокиным. Ее филиалы существовали во Франции, Югославии, Польше и Прибалтике. Эта антисоветская организация засылала в страну агентов и поставляла подрывную литературу, подпитывая антисоветские настроения в среде роптавшей интеллигенции.

В начале 30-х годов значительную группу недовольных составляли и бывшие офицеры царской армии, перешедшие в общественном противостоянии Гражданской войны на сторону большевиков. В связи с сокращением армии, после войны многие из них потеряли профессиональную работу. Они стали военруками, преподавали в высших учебных заведениях, но и те, кто оставался в строю, имели основания для раздражения. Настойчиво расталкивая локтями, их решительно вытесняли молодые военные кадры из числа новых командиров.

Психологию и мотивы старого офицерства ярко выразил арестованный 20 февраля 1931 года по делу о контрреволюционной монархической организации талантливый генерал и профессор А. Свечин. «Советскую власть я встретил враждебно, – признал он на допросе, – и никогда полностью ее не воспринял. Мы, бывшие офицеры старого Генерального штаба, терявшие те привилегии, то положение и те перспективы, которые сулило нам прошлое, очутившись в условиях Советской власти, в течение всего периода ее существования переплели свое враждебное отношение к ней с надеждой на перерождение Советской власти в буржуазно-демократическую республику, которая открыла бы для нас больший простор и большую свободу».

Признав себя «участником офицерской антисоветской организации», Свечин пояснял: «В нашей организации я играл только роль одного из идеологов и никакой практической работы не вел, за исключением агитационной работы…».

Профессор так объяснил смысл намерений «генштабистов»: «Основная цель нашей организации – объединение и сплочение посредством пропаганды бывшего офицерства, которое могло бы в критические моменты послужить Родине…» Но это были только слова. Бывших царских военнослужащих побуждала к действиям неудовлетворенность своим положением и меркантильные интересы, но их представления о службе Родине не совпадали с желаниями и чаяниями народа.

Конечно, не все бывшие офицеры и генералы, «жившие надеждой на эволюцию Советской власти вправо», являлись потенциальными предателями, но органы безопасности и контрразведки государства не могли не учитывать наличие опасности, исходившей от такой группы людей, и ведущейся ими антигосударственной пропаганды.