Текст книги "Боец"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Милорд…

– Молчи. Просто сделай, как я тебе говорю. Придерживайтесь того самого пути, по которому мы вывозили Адель. Именно по этому маршруту я вышлю помощь и вы не должны разминуться. Ты все понял?

– Признаться нет. Но я сделаю все как вы приказываете. Только… Не понятно, в каком случае мне нужно будет действовать именно таким образом? Я ведь могу и ошибиться.

– Не знаю. Скажем так. Если вдруг ты почувствуешь, что вам угрожает опасность, вас попытаются задержать в Клеве или вдруг захотят изолировать Джона переселив во дворец. Любая попытка отдалить тебя и твоих людей от мальчика – это опасность.

– Теперь все ясно.

– Вот и славно. В путь.

Виктор одним махом влетел в седло, хлопнул кулаком правой руки по левому плечу, потом улыбнулся и дал шпоры коню. Пора приступать к своим обязанностям и судя по словам сюзерена, легко не будет.

– Ты чего-то опасаешься?

– Баро-он,– чуть не со стоном заметил присутствие Гатине Георг. И как только эта гора, умудряется быть незамеченным, просто уму непостижимо.

– Ничего не могу с собой поделать. Привычка. Так чего же ты опасаешься?

– Не знаю. Просто дурные предчувствия. Но я знаю одно – вы обещали оставить меня в покое, а вместо этого появляетесь здесь с явным намерением отправить мою жену в столицу Памфии.

– Нам нужна дружба с соседом. Не мир, а дружба. Именно по этой причине в прошлом году Гийом не напал на Памфию, а сам пошел на переговоры. Именно по этой причине, король не отобрал у тебя Адель, вернув ее домой и даже никак не наказал тебя. Тебе не кажется, что вы кое-чем ему обязаны? Не надо на меня так смотреть, Георг – все в этом мире имеет свою цену. Тебе не удастся остаться в стороне, как бы ты того не желал. Дело тут вовсе не в том, кто ты есть на самом деле, а в том, что вассалы короля всегда находятся у него на службе. Адель может стать одним из звеньев, которые свяжут наши королевства. Кронпринц, который вскоре окажется на престоле, не сможет забыть того, как она примчалась к постели умирающего отца, проделав долгий путь с младенцем на руках. И кстати, о том, чтобы я оставил тебя в покое. Разве есть для этого основания? Ты все так же остаешься наследником короля и винить меня в этом по меньшей мере глупо. У королевы прекрасный ребенок, здоровый и крепкий, но это девочка. Так что, сейчас мы все там же, где и год назад.

– Отчего же, тогда вы сами же способствовали тому, чтобы потенциальный наследник сейчас направляется в Памфию?

– А почему нет? Гийом полон сил и до того, как возникнет потребность в наследнике, времени вполне предостаточно. Королева так же пребывает в здравствовании.

– Вы хотите сказать…

– Именно. Не сейчас, а где-то через полгода, но все должно повториться.

– Я не хочу изменять Адель.

– Это не измена и ты об этом прекрасно знаешь.

– Будьте вы прокляты.

– И я люблю тебя, Георг. Чего ты так на меня смотришь? Можешь мне не верить, но это так.

***

Щебет птиц, солнечные лучи проникающие сквозь листву и весело играющие на лице. Оно сейчас покрыто соком зелени, чтобы его светлое пятно не могло выдать местоположение человека. Тем не менее, ласкающее тепло ощущалось даже под слоем этой своеобразной краски. Конец лета. Еще немного и зарядят дожди, но пока приближение осени ощущается только по ставшему не таким жарким солнцу.

Человек сидит не шевелясь на одном из деревьев небольшой рощи, неподалеку от опушки леса. Первое правило охотника, устроившего засаду на дичь, это полная неподвижность. Он должен слиться с окружающей местностью, чтобы не быть замеченным. Конечно, человек не обладает чутьем животного, но кто сказал, что при охоте на него, стоит пренебрегать этим правилом. Тем более, когда выслеживаемого тщательно охраняют. Настолько тщательно, что приблизиться к нему практически нет никакой возможности. Ничего. Невозможность приблизиться вплотную, можно легко компенсировать дальнобойным оружием, если конечно ты достаточно искусен во владении им. Этот человек знал толк в арбалетах и мог его использовать на диво хорошо. Оставалась самая малость. Дождаться момента.

Проклятые идиоты! Вместо того, чтобы думать головой, эти говоруны в совете, страшащиеся лишиться своей власти, предпочитают использовать для этого другие места, явно не предназначенные к тому богами.

Четыре года назад у Загроса имелся отличный полководец. Именно, что полководец, будь он еще и политиком, то кармельцы не упорствовали бы столь долго, прежде чем смириться со своей судьбой. Но его возросшая популярность сильно напугала совет республики. Несмотря на то, что Кармель продолжали сотрясать волнения, раз за разом одерживаемые победы, даровали ему любовь толпы, хотя сам он к тому и не стремился.

Это не могло не устрашить членов совета. Даже представители дома Варенов были напуганы тем, что их лидер столь популярен среди черни. Не будь так, совет ни за что не сумел бы принять решение о необходимости ритуального самоубийства генерала Варена. А сам генерал… Боги, как можно быть настолько преданным республике, чтобы самому своей рукой нанести себе смертельную рану. Он – солдат, верно служивший республике вдали от дома, деливший со своими соратниками все тяготы и невзгоды – подчинился воле толпы сладкоречивых засранцев, проведших в армии ровно столько времени, сколько было потребно, чтобы стать народными избранниками.

Будь во главе армии Варен и этот молодой король был бы разбит еще тогда, три года назад, а Несвиж, разодранный на части исчез бы навсегда. Но во-главе армии оказался хотя и бездарный, но устраивающий все фракции командир, который благополучно проиграл. Повторная попытка и снова неудача. В Загросе имелись достойные военачальники, уж парочку засевший на дереве человек, мог назвать сходу. Но эти кандидатуры никак не устраивали совет.

Варен был не только настоящим солдатом, его отличала безграничная преданность республике, чего нельзя было сказать о тех, других. Кто знает, что родится в их головах, если им удастся заполучить популярность, подобную той, что была у покойного генерала. Они были преданы республике, смело сражались с ее врагами, обладали талантом военачальника, но не принадлежали ни к одной партии, были слишком независимы, а значит и контролировать их было куда сложнее.

Отправлять же армию под началом очередной бездари, было слишком опасно. Не только он знал цену этим командирам, знали ее и другие. Еще одно поражение и начнутся волнения в самой республике. Любовь и одобрение черни не постоянны, сегодня они кричат о республике и мудрости членов совета, завтра, его же обвинят в бесконечных поражениях. Разумеется эти умные командиры в прошлых войнах были подле командующих и высказывали свои советы, вот только те переполняемые собственной спесью, не прислушивались к их словам и раз за разом приводили свои армии к поражениям.

Наконец, было принято решение, каким именно образом можно добиться победы, имея командующих устраивающих совет. У Несвижа имелось одно слабое место, и если ударить по нему, то королевство само погрязнет в междоусобице, а Загросу останется только прийти и сорвать плод, который сам уже будет готов упасть к ним в руки. Король Гийом все еще не имел наследника. Две его дочери были скорее яблоками раздора, нежели символом стабильности. Если убить короля, то непременно начнется грызня за трон.

Нужно будет немного выждать, позволяя грызущимся посильнее вцепиться в глотку друг другу. Когда противоречия достигнут максимума и даже общая беда не сможет объединить ставших врагами, республика нанесет свой удар.

Разумеется с ним никто не делился планами совета. Он был простым инструментом в этой политической игре, которому отводилась немаловажная роль, но все же не более как оружию. Просто он был далеко не глупым человеком от природы и мог предугадать, к каким именно последствиям приведет то событие, до свершения которого осталось не так чтобы и много.

Совсем немного. Вот появились всадники. Они движутся широким веером, осматривая окрестности. Это охрана. Король всегда охотился в последний день недели и именно в этом лесу. Конечно выследить его не такая уж и простая задача. Вот уже месяц убийца выходит на охоту одновременно с королем, но до сих пор удача обходила его стороной. Если не удастся подстеречь дичь и сейчас, то придется лезть во дворец, чего очень не хотелось бы, ведь это куда труднее и опаснее. Но мысль об опасности прозвучала как некий отголосок и была безжалостно отброшена. Интересы республики превыше всего. Боги, как он мог так вляпаться?

***

– Ваше величество не уверен, что ваша новая привычка способствует вашей безопасности. Я просто не в состоянии обеспечивать вашу безопасность в таких условиях. Лес слишком велик и я не могу поставить у каждого дерева по охраннику.

Они ехали рядом, в окружении охраны, держащейся немного в отдалении, чтобы не слышать разговора. В лесу слышался время от времени поднимающийся лай, но чуткое ухо привычного к охоте короля, безошибочно определяло, что пока поднимается мелкая дичь, которая его не интересовала. Пусть за ней гоняются его придворные, он помчится вперед, когда свора обнаружит по настоящему достойную и крупную дичь, при обнаружении которой лай собак значительно менялся.

– Ты что, дядюшка Жерар, хочешь лишить меня единственного развлечения? Какая же тогда дичь усидит в таком лесу.

– Если бы вы пообещали хотя бы придерживаться одного маршрута…

– Это уже не охота. Не брюзжи дядюшка. Охота позволяет мне расслабиться и очистить голову. Здесь, в этом лесу, думается по особенному хорошо. Ладно, к делу старый ворчун, пока собаки не взяли след. Она отбыла?

– Да, ваше величество.

– С сыном?

– Да ваше величество.

– И как это воспринял барон.

– Разумеется был очень недоволен, но как вы и предполагали, против поездки и слова не сказал, разумеется баронессе.

– Значит, теперь я понял этого человека. Это хорошо. Он мне еще понадобится, как в политике, так и для пополнения казны.

– Вам пришлись по вкусу его задумки с этими ма-ну-фак-ту-рами?

– Плевать, главное, что это работает и приносит большую прибыль. Подумать только, мы получаем из Авене четвертую часть всех арбалетов, закупаемых по всему королевству и такое же количество стрел и болтов. А ткани, просто уму непостижимо как там умудряются производить столько товаров. И ведь качество просто великолепное.

– Вы стали так много уделять времени делам казначея, ваше величество, что…

– Эх дядюшка, дядюшка,– перебил Жерара король.– Неужели ты не знаешь на что способно золото?

– Мне ли не знать.

– То-то и оно, что знаешь. А будь у тебя больше средств, нежели просто для поддержания повстанцев в Кармеле, чтобы ты сделал?

– Направил бы его прямиком в загребущие руки членов совета Загроса.

– Вот видишь, мы мыслим одинаково. А Авене нашел способ, как можно зарабатывать много, за счет не столь высокой цены и большого оборота. Похоже наше родовое баронство, все же нашло достойного хозяина, сумевшего поднять его при этом не выказывая особую воинственность.

– Ну, мирным барона не назовешь…

***

Замереть, так чтобы королевская охрана не смогла его почуять. Но главное это собаки. У каждого всадника на поводке пес, с весьма чутким обонянием. Но кто сказал, что их чутье более острое, чем у тварей из Диких земель. Охотник знал толк в том, как именно можно обмануть животных.

Всадники миновали дерево и начали отдаляться. Ага. А вот и король. Не один. Рядом с ним какой-то очень высокий рыцарь. До цели порядка трехсот шагов, лица не рассмотреть, но этого и не требуется. Не так много найдется людей с такой статью, да еще и подле короля. Значит – несвижский пес. Может стоит все перенести? Нет, не получится. Все его существо восстает против этой мысли и требует немедленных действий. А как же иначе, ведь получен приказ, убить короля любой ценой, даже если для этого придется умереть. Он и рад бы прислушаться к благоразумию, ведь король всегда охотится в этот день и в следующий раз скорее всего будет не с бароном Гатине, но он не может противиться чужой воле, впечатавшейся в его сознание.

А потом, этого момента он ждал целый месяц. Терять еще столько же времени? Опять в голове только одна мысль – выполнить приказ. Плевать на благоразумие, он должен повиноваться. Наконец он соглашается с этой необходимостью и чужая воля вложенная в его сознание отступает, предоставляя ему возможность полностью использовать свои возможности. Что же, он вроде все продумал. Да, появление в поле зрения несвижского пса не входило в его планы, но так даже интереснее. Он все предусмотрел и тщательно подготовился, посмотрим поучится ли ему противостоять тому, кто на тайных делах собаку съел. Снова крамольная мысль, о переносе покушения и снова как тисками сдавливает чужая воля.

У него в руках мощный арбалет. Способности стрелка и возможности оружия позволяют на таком расстоянии сделать уверенный выстрел, безопасность самого исполнителя никого особо не заботит. Боги, хорошо хоть не стали накладывать дополнительные чары, чтобы после убийства он покончил с собой. Правда, если сейчас его постигнет неудача и ему все же удастся уйти, о возвращении не может быть и речи. Он опять будет пытаться добраться до короля и так пока не падет один из них. Иного просто не могло быть. Приказ звучал однозначно – он должен убить короля.

Арбалет вскинут. Болт уже покоится на ложе. Наконечник смотрит точно в цель. Взять упреждение. Поднять линию прицеливания немного выше. Еще чуть-чуть. Затаить дыхание и плавно потянуть рычаг. Хлопок!

Что там с результатом, смотреть некогда, сейчас главное уйти. Он сваливается вниз, бросив мощное оружие на ветках. Оно свою роль уже выполнило, остается только уйти. Летя вниз, он замечает, что поразил цель. Убил или лишь ранил, это пока неизвестно, но это только пока. Чтобы узнать доподлинно, нужно сначала выжить.

Рог трубит тревогу, ему вторят другие. Слышится лай собак, крики охраны, топот лошадей. Уйти нет никакой возможности. Вот только не для него. Убийца подбегает к неширокой реке. Его уже видят. В него уже летят болты. Слышится крик того самого гиганта, просто никто другой не может кричать подобно боевому горну, он приказывает не стрелять и брать убийцу живым. Ну-ну.

Успевший по пути избавиться от одежды мужчина сходу бросается в реку и уходит под воду. Работая руками изо всех сил и выжигая весь воздух в легких, он стремится к дну реки. Да, она не широка, но достаточно глубока и именно на это вся ставка. Вперед, вперед. Да где же ты? Кажется, что проходит целая вечность, но на деле не больше пары мгновений, прежде чем он достигает дна.

Вот его руки упираются во что-то упругое и податливое. Слава богам, он не ошибся и не промахнулся. Теперь поднырнуть под кожаный свод натянутый на каркас из толстых веток. Его голова наконец вырывается из воды внутри этого купола, где имеется воздух и он жадно вдыхает полной грудью.

Спокойно. Нужно успокоить дыхание, все же воздуха тут не так много. Вокруг темнота, но не кромешная тьма. Все же кое-какой свет проникает сквозь толщу воды и снизу попадает в купол. Это помогает успокоиться. Река достаточно глубока, а вода не столь уж и прозрачная, так что с берега его не рассмотреть. Теперь нужно уходить. У него есть примерно полчаса, но этого времени более чем достаточно, чтобы убраться далеко от этого места.

Перерезать веревку привязанную к большому камню исполняющему роль якоря. Он чувствует как течение подхватывает кожаный купол и увлекает за собой. Окончательно всплыть ему не дают камни, привязанные по периметру и вынуждающие оставаться на глубине, избегая взоров тех, кто сейчас внимательно всматривается в водную гладь. Да, его будут выслеживать долго и упорно, но никому и в голову не придет, что человек может столь долго находиться под водой. Он будет сидеть под эти куполом столько, сколько вообще возможно, дыша очень экономно. Чем дольше ему удастся находиться под водой, тем дальше он окажется от зоны поиска.

Интересно, он убил короля, или только ранил? Хм. Пожалуй все же убил. Раненные падают как-то иначе. Уж чего-чего, а смертей он на своем веку насмотрелся вдоволь. Остается только лишний раз в этом убедиться и потом можно возвращаться. Мысль о возвращении не понравилась, но он привычно отмахнулся от личных предпочтений. В конце концов он жил так уже очень долго – когда все его существо восставало против и требовало иного, а он шел на поводу того, что было заложено в него как долг. И что за дурацкая привычка зачаровывать осужденных?

Значит – убедиться, что король мертв и только потом уходить. А если он лишь ранен? Плохо. Но ничего не поделаешь. Будет только гораздо сложнее, но ничего невозможного. Уж с его-то способностями, как-нибудь справится. Да он из таких передряг выбирался, что… Выберется и сейчас.

***

– Вы во дворец, миледи?

– Да Виктор.

– А Джона с собой не берете?

– Нет. Мне не нравится то, как на меня смотрят при дворе. Как бы чего дурного не удумали. Подумать только. Никогда бы не подумала, что у меня будет столько завистников.

– Чего же тут удивительного, если едва переступив порог дворца вас тут же допускают до короля чего многие попросту лишены.

Все обстояло именно так. Едва появившись в столице, Адель сразу устремилась в королевский дворец. Не надеясь ни на что, она с младенцем на руках оказалась у ворот, где путь ей преградила неумолимая стража. Хорошо хоть согласились передать весть кронпринцу, который сам тут же примчался к воротам и препроводил ее прямиком к отцу.

Боже, как же он был плох. При виде больного, она оцепенела, не в силах спокойно взирать на представшую перед ней картину. Ее глаза тут же исторгли слезы, проложившие две дорожки соединяющиеся на подбородке и капающие на грудь.

Природа болезни была неизвестна, собравшиеся во дворце более дюжины мастеров не могли определить, что именно приключилось с королем. Однозначно было сделано только два вывода – искусство мастеров тут ни при чем, и королю осталось не больше месяца.

Джеф Первый был бледен, а скорее даже серым, кожа сморщилась, дыхание слабое и прерывистое. Он уже не мог управлять своим телом и его руки безвольно лежали поверх одеяла, хотя и не утратили чувствительности. Но при этом он все еще сохранял ясность ума и продолжал работать, торопясь привести в порядок дела королевства, прежде чем все перейдет к его сыну.

Завидев Адель, король впервые за долгие годы позволил себе слабость. По его исхудавшему лицу, потекли слезы, теряясь в бороде. Возможно, появись она одна и ему как всегда удалось бы сдержаться, но на ее руках покоился спелёнатый младенец, который в этот момент проснулся и огласил спальню здоровым и громким плачем.

К Адель тут же метнулся придворный мастер. Реакция баронессы была молниеносной. Она отвернулась от мастера, прикрывая маленького Джона своим телом, при этом метнув в лекаря такой взгляд, словно готова была его испепелить. Вот только что ее сердце переполняла боль и отчаяние, к горлу подступил ком, мешающий не то что говорит, но и дышать.

– Не приближайтесь к нему, мастер.

И куда все делось? Голос звучит твердо и даже где-то гневно. Слезы все еще блестят в ее глазах, но она полна решимости. Тревога за свое дитя, вытесняет боль вызванную видом умирающего отца.

– Я только хотел успокоить малыша. Королю нужен покой.

– Я сама успокою баронета. Ваше величество, позвольте мне выйти.

– Никто никуда не пойдет,– слабым голосом произнес король.– Адель, подойди ко мне. Дай мне его. Помогите,– это уже слугам, они тут же подхватили безвольные руки короля, в которые Адель осторожно вложила дитя.

Удивительное дело, но в этих слабых руках, не способных удержать даже перо, младенец тут же прекратил плакать, устремив взор на этого странного старика, источаемого болезнью. Именно, что старика, потому как казалось, что этот еще недавно переполняемый энергией мужчина, разом постарел на десятки лет. Непостижимым образом Джон сумел выпростать свою правую ручку и дотянувшись до бороды больного, вцепился в нее, а затем весело заверещав потянул к себе.

– Оставь его, Адель. Пусть забавляется, проказник,– все таким же слабым, но теперь уже переполняемым счастьем голосом, произнес король, останавливая ее попытку урезонить мальчика.– Как его зовут?

Сомнительно, чтобы дед все еще не знал имя своего внука. Первого внука. Пусть и рожденного непослушной, своенравной незаконнорожденной дочерью, вышедшей замуж против его воли и избрав при этом того, кто причинил столько головной боли ее отцу. Но Джеф Первый оставался непреклонным даже на смертном одре, помня каждое мгновение о том, кто он и чего стоят его слова или поступки.

Поначалу молодая баронесса было обиделась, но сразу же успокоилась. Да, ей было обидно, но она не могла не гордиться тем кого считала отцом, и который никак не хотел признать ее. А потом, одно то, что он допустил ее до себя уже говорило о многом. Ведь она все еще была ослушницей, нарушившей волю своего короля и покровителя, мало того, нанесшая своими действиями ему оскорбление.

– Его зовут Джон, ваше величество,– дрожащим голосом произнесла она.

Видеть того, кого она любила всем сердцем несмотря ни на что, в таком состоянии, было выше ее сил. Она готова отдать часть себя, да что там, всю без остатка, чтобы исцелить его, но это были бесплотные мечты.

– Ну раз уж баронет останется здесь, то я отравлю с вами четверых моих парней,– не скрывая облегчения, подвел итог Виктор.

Ну как исполнить приказ барона, если младенца раз за разом увозят во дворец и каждый раз приходится думать о том, выпустят ли его или нет. Здесь, в этом доме, где они квартировали, полной безопасности тоже не было, но тут от него хотя бы что-то зависело, в отличии от дворца, куда он вообще не имел доступа.

– А Брук?

– Миледи, Брук не входит в мой десяток, он служит непосредственно вам, так что, брать его или нет, решать вам.

– Брук пойдет со мной.

– Это разумно. Тем более, он единственный, кого допускают во дворец.

– Виктор, по твоему я способна поступать неразумно?

– Все могут ошибаться, миледи,– уклончиво ответил вассал.

Все вроде бы было как всегда. Придворные толпились в зале, из которого вела дверь в личные покои короля, в надежде, что тому станет легче и он сможет кого-то принять. Но скорее всего это предназначалось для кронпринца, каждый день навещавшего отца. Быть на виду, а при удаче, оказаться под рукой, если потребуется выполнить хоть какое-нибудь маломальское поручение.

Здесь и сейчас можно было либо получить место при новом дворе, либо покинуть дворец и вернуться в свои владения. Те кто имел здесь собственные покои мог их сохранить за собой или лишиться. Оказаться на виду, а еще лучше под рукой, услужить, высказать соболезнование, поддержать, когда неизбежное случится, а главное оказаться в числе первых и выкрикнуть как можно громче – ‘Да здравствует король’. Для всего этого нужно постоянно находиться поближе к этому залу. Именно по этой причине, большинство имеют усталый и измотанный вид. Все же тяжела жизнь при дворе.

Вот только сегодня все находящиеся здесь отчего-то были взбудоражены. Разбившись на группы они о чем-то возбужденно переговаривались. Одни внимательно слушали, другие с важным видом вещали о чем-то, переполняемые чувством гордости, от того, что знают куда больше чем остальные.

Адель решила не придавать этому значения и направилась прямиком к дверям ведущим в покои короля. Вот только удивительное дело, стража преградила ей путь. Она даже едва не наскочила на скрестившиеся перед ней копья, настолько это было неожиданно и необычно. Что это? Исполненный удивления взгляд устремился на беспристрастные лица гвардейцев. С таким же успехом можно взирать на каменных истуканов. Ситуацию разрешил находящийся поблизости начальник караула.

– Ваша милость, вам придется подождать. Король не принимает.

– Ему хуже,– тут же испуганно пролепетала Адель, прижав ладони к груди. Неужели…

– Нет, ваша милость. Дела государственной важности.

– Что случилось?

– Я не имею права. Прошу понять меня правильно,– говоря это офицер скосил глаза в сторону переговаривающихся придворных, словно говоря, что он-то сказать ничего не может, но если послушать вот их, то можно понять причину.

– Благодарю вас. Я могу подождать или король сегодня уже никого не примет?

– Насчет вас я имею указание, как только посетители покинут покои короля, немедленно пропустить вас.

– Благодарю.

Пойти поинтересоваться, что случилось? Ни к чему. Она не собирается ни во что вмешиваться. Вряд ли это война с Несвижем, ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Гатине прибыл в Авене и привез подорожную с позволения короля. Ясно и то, что ее хотят использовать для налаживания добрососедских отношений, чему она не собиралась противиться. Если это не война – все остальное ее не касается.

Она отошла в сторонку и пристроившись у окна, стала посматривать на беседующих. Хм. А где Брук? Обычно он находился именно на этом месте, дожидаясь когда она соберется домой. Ах вон он. Как видно ему все же стало любопытно, что именно происходит. Никто из придворных не станет разговаривать с воином повсюду сопровождающим баронессу Авене, но кто сказал, что новости знают только придворные. Если им что-то известно и они не держат язык за зубами, то это известно и слугам. Вот с одним из них сейчас и переговаривается Брук. Ага, заметил ее и направился к госпоже.

– Миледи, плохие вести.

– Насколько плохие, Брук?

– Пока непонятно. Вряд ли из-за этого начнется война, так что я не знаю, как к ним относиться.

– Так ты расскажи мне, вместе и подумаем, насколько все плохо.

– Из Несвижа пришло известие, что король Гийом убит на охоте.

– Что-о?

Плохие вести!? Не-эт они не плохие, они просто кошмарные. Господи, ну почему все так? Чем она могла прогневить Создателя? Нет, не трона она страшится. Чего греха таить, несмотря на любовь к мужу, двигала ею и желание доказать всем… Но как все это невовремя! Отец! Прости. Прости, но иначе просто нельзя. Ты поступишь именно так, как велит тебе долг, но я не могу позволить тебе этого.

Душа ее разрывалась на части, но тело действовало подчиняясь холодному рассудку. Джон! Ее маленький Джон в опасности. Нет, никто и не подумает причинить ему вред, но он станет узником короля Памфии. Оберегаемым, лелеяным, но узником, инструментом давления на будущего короля, потому как кто именно займет трон у нее не было никаких сомнений. Как бы он не противился, как бы он не хотел избежать этого, это его долг и ему от этого не отвертеться.

Обо всем этом она думала уже устремляясь на выход. Как она не старалась выглядеть спокойной, ей никак не удавалось урезонить свое тело. Ноги сами несли ее со всей возможной поспешностью вон из дворца. Бежать. Нужно бежать и как можно быстрее.

– Виктор, все ли твои люди в доме?

– Конечно, миледи.

– Немедленно собираемся. Быстро и по походному. Римма!

– Я здесь, миледи.

– Собери Джона. Все только необходимое. Поедем верхом.

– Что случилось, миледи,– быстро отдав приказ, вернулся к баронессе Виктор.

– Король Гийом убит.

– Памфия собирается воевать?

– Нет. Не знаю. Но нам нужно срочно уходить.

– Но у нас нет подорожной. Без нее, каждый может на нас напасть.

– Боюсь, что ее нам не получить. Придется рисковать, а случится так и прорываться с боем.

Боже, кто бы мог подумать, что в этой хрупкой с виду молодой женщине столько решимости! Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего слова. Беседуя с десятником она без тени стыдливости уже сбрасывает с себя платье, оставшись в нательной рубахе и тянется к амазонке. Это одеяние куда больше подходит для верховой езды.

Нет, сомнений у Виктора никаких, но остаются вопросы, а он не любил, когда чего-то не понимает. В конце концов, знание обстановки способствует лучшему выполнению задачи. Это непреложно. Он должен знать и понимать все, чтобы принимать верные решения.

– Миледи, что значит с боем?

– Виктор…

– Миледи, люди уже собираются. Все необходимое уже делается. Но я должен знать.

– Кто по твоему займет трон Несвижа?

– Предполагаю, что без законного наследника начнется грызня, может даже и междоусобица. Но у нас достаточно сил, чтобы обеспечить безопасность баронства.

– Ничего этого не будет.

– Но это неизбежно. Я конечно не так образован, но без сильной руки способной удержать баронов и графов от грызни, это просто неизбежно.

– У Несвижа есть законный наследник. Барон Авене.

– Как?.. Но… Тогда Джон…

– Время, Виктор!

– Да, миледи… Ваше…

– Никаких других титулов. Миледи, этого достаточно. Да торопись же.

– Да миледи.

***

Вот и он. Слава Богу ни в отъезде, ни на пастбищах или еще Бог весть где, а у себя в замке. Гатине просто лопнул бы от нетерпения. Он и без того едва сдерживался эти два дня, пока добирался до сюда. Сначала по Беллоне на корабле, ни на минуту не причаливая к берегу, используя ее течение, силу гребцов или ветра, рискуя в ночи нарваться на какой плавун, способный погубить речное судно, несущееся словно ветер к своей цели.

Потом бешеная скачка от Кастро до Авене. Но пока все его усилия не напрасны. Вот он тот к кому он спешил не жалея сил. Сидит в обществе своего одноногого ангела. Жерару уже давно было известно откуда в бароне прорезался тот гений, который позволил за сравнительно короткий срок превратить некогда пустую долину в растревоженный улей, жители которого подобно пчелам несли прибыль своему сюзерену, превращая это место в цветущий сад. Вот только Сэм сейчас здесь не ко времени.

– Барон?

Авене с нескрываемым удивлением взирает на ворвавшегося к нему Гатине. Тот настолько торопился, что попросту смел со своего пути всех слуг, так что доложить о его прибытии никто не успел. Ага. Георг в своем репертуаре, несмотря на удивление, тут же присутствует и неприязнь. Ну да, ну да, в последние годы между ними нет ни понимания, ни даже подобия добрых отношений.

А вот Сэм явно испуган. Несмотря на то, что он искренне верит в своего господина, в его способность защитить своих подданных – преодолеть страх перед несвижским псом он не может даже в присутствии Авене. Да чего ты жмешься, никому ты не интересен. Но ты тут лишний. Калека правильно истолковывает взгляд незваного гостя и бочком направляется к двери.

– Сэм, я тебя еще не отпускал.

– Но-о…

– В этом доме отдаю распоряжения только я.

Да барон не произнес ни слова, но взгляд его был настолько выразителен, что его значение без труда понял и тот к кому он не относился вовсе. Не хватало только терять время на пустые препирательства. Время, которого попросту не было.

– Барон Авене, я попросил бы вас остаться со мной наедине.

Барон Авене? Ну это еще ладно. Но ‘вас’! Интересно какая муха укусила Гатине. Хм. Да тут скорее уж оборотень. Он вроде имел склонность время от времени проводить облавную охоту на самую экзотическую дичь. Но вроде и впрямь, что-то очень нехорошее случилось. Ох что-то говорит, что настолько нехорошее, что слышать об этом не хочется. Но лучше уж одному, чем при свидетелях.