Текст книги "Ловушка для Инквизитора (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– Тристан! Ради всего святого! Дом защищен знаками Патрика, вы же знаете! Это… это чудовище вас не найдет!
– То есть, вы предлагаете мне прятаться?
– Тристан, иногда лучше спрятаться!
– Нет. Нужно всегда драться!
Тьма шептала имя Тристана, тьма обшаривала когтистыми лапами стены дома, слепо тыкалась в окна, в двери, пугая посетителей и хозяев.
– Выходи, – любовно шептала тьма. – Я слышу тебя! Я тебя чувствую, Тристан Пилигрим, младший Зимородок! Я слышу, как бьется твое золотое сердце! Живое золотое сердце! Уникальное, неповторимое! Оно одно такое во всем мире. Отдай…отдай его мне! Ты умрешь легко и безболезненно.
Тристан, глянул в окно, за стеклом которого скреблись черные призрачные руки, и рассмеялся, недобро блеснув алыми глазами.
– Демон Натаниэль, – произнес он почти ласково, всматриваясь в мелькание страшных лиц за окном, – старый знакомец! Ты ли мне предлагаешь сдаться?
Тьма забеспокоилась, заметалась, словно привидение под старым, истлевшим саваном, шумно принюхиваясь, и всматриваясь слепыми глазами в магию.
– Где ты? – стонал демон. – Где ты? Я не вижу тебя… не вижу… выходи, белый странник! Не то я вытащу из дома кого-нибудь другого и полакомлюсь им… девчонка. Тут есть девчонка, и от нее пахнет тобой!
– Да? – протянул Тристан весело, спеша по длинному коридору к лестнице, угрожающе сжимая свое оружие. – Что ты говоришь! Не может быть такого.
– И жен-щи-на, – с видимым усилием шептал демон. В тишине скрежет его когтей о стену дома был просто оглушительным, свет, пронзающий его черное призрачное тело и саван, был мертвый, выбеливающий все до мелового цвета старых костей. – От женщины тоже пахнет тобой… то-бой…
– Ты всегда был трусливым мерзавцем и шантажистом, Натаниэль, – ответил Тристан. Его голос стал грубым, захрипел, зарычал, и по последним ступенькам, тяжело ступая, спускался уже медведь, белый, огромный и мощный. – Но со мной эти шутки не пройдут!
Последние слова едва можно было разобрать; медведь взревел и вывалился из дома, его красная пасть сомкнулась на черном саване демона, рванула, выдирая кусок из призрачной плоти, а когти прочертили сочащиеся черной кровью борозды.
– Тристан! – выкрикнула Софи. Она, в новом платье, в шляпке с вуалью, в красивых лаковых туфельках сбежала вслед за Тристаном в надежде его остановить, задержать, но не успела поймать и кончик медвежьей шерсти.
Зато выскочить вслед за инквизитором в странный мертвенный свет за дверью успела. И вскрикнула, отпрянув и прижавшись к дверям, потому что перед глазам ее совершенно точно дрались два демона, черный и белый.
– Нечестно, нечестно! – кричали тонкие мертвые голоса, когда белый медведь перегрызал черную демоническую плоть. – Ты давно не демон! В тебе не должно быть демонической силы!
– А ты попробуй, отними, трус! – проревел медведь, оскалив страшные клыки. – Что, если б ты знал об этом, то не посмел бы выкрикивать свои угрозы?
Демон и медведь сцепились, сплелись в клубок. Белая шерсть мгновенно покрылась неряшливыми черными и алыми, расцветающими, как маки, пятнами.
– Тристан! – в ужасе закричала Софи, глядя, как летят клочья белой шерсти и алая живая кровь из-под клыков и когтей черной непроглядной мглы. На миг ей показалось, что обезумевший в пылу схватки от запаха крови Тристан нарочно лезет на рожон, не щадя себя. Смеется страшным демоническим голосом и издевается над противником, раззадоривая его, чтоб тот яростнее трепал и рвал белую медвежью шерсть.
«Это я! – в отчаянии подумала Софи. – Я послала его на верную смерть, я издевалась и дразнила его, причиняя ему боль, и теперь он нарочно дразнит демона, чтобы тот убил его!»
– Не делайте этого, Тристан! – выкрикнула Софи, но Тристан будто бы не слышал ее.
Тогда она схватила свою волшебную палочку, висящую на цепочке на ее поясе, дрожащей рукой навела ее на дерущихся, но те были так плотно сплетены, что Софи не осмелилась ничего сделать, чтобы не задеть Тристана.
– Ради всего святого! – вскрикнула она, всей душой желая, чтоб дуэлянты разомкнули смертельные объятья хоть на миг, и небо услышало ее.
Черный монстр мотнул головой, и туша медведя отлетела прочь, покатилась по жухлой траве, словно это был не огромный и мощный зверь, а крохотный щенок.
Медведь тотчас же обернулся в Тристана, инквизитор весьма ловко поднялся, облизнув окровавленные губы и улыбнувшись самой жуткой из своих улыбок. У него была серьезно повреждена нога, Софи увидела разодранные на его бедре брюки и кровь, масляно поблескивающую на ткани. Но Тристан словно не замечал этого.
Он расхохотался, безумно и жутко, словно радуясь боли, глаза его вспыхнули еще ярче и еще кровожаднее, и Софи увидела, как стенающая, кружащаяся мгла отшатнулась в страхе.
«Он не уймется, даже если это чудовище вырвет ему сердце когтями! – в ужасе подумала Софи. – Он не уймется!»
Тристан, прихрамывая, припадая на раненную ногу, пригибаясь низко, почти к самой земле, уже снова шел к противнику. Достаточно быстро, не сворачивая, не ускоряя шага, но и не замедляя его.
Его рука с мечом была опущена и чуть отведена в сторону, черное лезвие касалось сухой травы, и черные ленты тьмы, налетая на него, распускались надвое, как самая тонкая и невесомая ткань.
– Иди сюда, плевок ада, – рыкнул он, скаля зубы, как хищное животное. – Что ж ты пятишься? Мой меч так хочет попробовать на вкус твою кровь. Она холодна в твоем сердце?
Но тьма не спешила нападать; и ее промедления Софи было достаточно.
Она с воплем выпрыгнула перед Тристаном, закрывая его собой, и выбросила вперед руку с зажатой в ней волшебной палочкой, не соображая , что делает. С кончика ее сорвался яркий свет и, словно капля молока, разбил чернильную черноту, разорвал ее на тонкие нити, на клочки, на ленты.
Магический удар был такой силы, что Тристан припал на колено, не удержавшись на ногах, и воткнул в землю свой меч, цепляясь за него, а Софи показалось, что брызнувший в разные стороны свет прошил и сжег ее, как солнечный протуберанец.
– Прочь! – выкрикнула Софи, встряхнув еще раз палочкой, посылая еще одну ослепительную вспышку в оскаленное мертвое лицо демона.
Демон завыл, заскрипел, заговорил сотнями голосов. Он не погиб – только распался на тысячи мелких черных головешек, тлеющих мелкими угольками. Но этого было достаточно, чтобы опасность отступила и развеялась страшная мгла.
Софи, трепеща, обернулась к Тристану. Тот, тяжело дыша, мотнул беловолосой головой и с усилием поднялся, нарочно повернувшись к Софи так, чтобы она не видела его раны.
– А вас неплохо учили магии, – сказал он, – если вы, не помня ничего, можете выдавать такие сильные заклятья.
– Я действительно не помню, – пролепетала Софи. – Первое, что пришло в голову…
– Вы велели волшебной палочке спасти вас, – сказал Тристан. – Это самое верное решение для тех, кто не умеет накладывать заклятья. Спасибо, Софи. Сам я долго возился бы.
– Но почему, – выдохнула Софи, чувствуя, как судорогой свело ее пальцы, – почему вы сами не сделали этого?! Черт вас дери, Тристан! Вы! Вы нарочно нарывались! Вы нарочно – и так глупо! – рисковали собой! Хотели погибнуть?! Вот только не в моем доме! Я не позволю вам этого сделать!
– Вовсе нет, – холодно ответил Тристан, доковыляв до Софи и снова свысока глянув в ее разъяренные глаза. – Я и не думал погибать, что за странные мысли? Я похож на самоубийцу?
– Так отчего вы не поступили так, как я?! Зачем были нужны эти жертвы, кровь и раны, если можно было избавиться от чудовища в один взмах волшебной палочки?!
– Софи, – произнес Тристан отчетливо, все так же пристально всматриваясь в ее глаза. – Я не сделал так потому, что во мне этой магии нет. Я инквизитор, ан е ведьмак. А вот вы, Софи – вы ведьма. Чистокровная, потомственная. И, судя по тому, как этот демон вам подчинился, вызвали его тоже вы. Он поэтому и в дом ваш не мог войти. Когда это было, Софи? Зачем вы вызывали демонов, назло отцу? Он отрекся от вас потому, что вы баловались черной магией? Вот эти чудовища – это вполне реальное преступление. За это я могу вас…
– Что?! – вскрикнула ошарашенная Софи. – Я!? Ведьма?! Порождение черной магии?! Да это просто невозможно! Лжец, лжец! Нарочно хотите оговорить меня, чтоб удобнее было надевать кандалы?!
Она накинулась на Тристана, заколотила его по груди кулачками, и он ловко перехватил ее руки, встряхнул ее как следует.
– Замолчи, женщина, – рыкнул он, ухватив ее лицо за подбородок, сжав почти до боли и заткнув ее рот поцелуем, яростным и страстным.
***
– У вас идет кровь, – тихо шепнула Софи, прижавшись к Тристану крепко-крепко, желая только одного – чтобы этот миг длился вечно. Чтобы он вечно обнимал ее, защищая от порывов ветра, и чтобы покорялся ее рукам, успокаивался под ее ласками, такой неистовый, яростный и неукротимый…
– Ничего страшного. Китти зашьет, – ответил Тристан, зарываясь лицом в ее волосы. – Какой чудесный аромат! Это духи из коробки? Вам очень идет.
– А вы, оказывается, любите розовый цвет, господин инквизитор, – засмеялась Софи, с трудом отходя от испуга. Перед глазами ее все еще плясало яркое бело пятно вспышки магии, в ушах стоял вой разнесенного на кусочки чудовища.
– Я люблю дарить его женщинам, – ответил шепотом Тристан. – Даже тем из них, что ведьмы, и что повелевают демонами… Зачем вы их вызвали, Софи? Защищаться? От кого? Что защищать? Тоже не помните?
Его голос был ласковым, и Софи не вынесла заботливой нежности его слов и разрыдалась, уткнувшись лицом ему в грудь и отчаянно замотав головой.
– Не помню, – всхлипнула она. – О, господи! Тристан, это так страшно – слышать, что ты – ведьма, что ты совершила какие-то страшные, жестокие и дерзкие вещи, и совершенно не знать, зачем! А еще страшнее понимать, что, вероятно, скоро придется за них отвечать! Но того человека, что все это сделал, больше нет! Давно нет! Но я клянусь, клянусь! – Софи вдруг забилась в истерике в руках Тристана. – Я не виновата в смерти вашей жены! Это не я их направляла! Не я! Три года назад я и подумать не могла, что все это из-за меня! Я живу тихой жизнью, работаю, чтоб прокормиться, и не помышляю даже и о каких демонах…
– А ответить меж тем придется, – произнес чей-то разбитной голос, и Тристан поднял голову, взглянув наговорившего.
Напротив Тристана стоял человек, черноволосый и темноглазый, чем-то неуловимо похожий на него самого. Такое же строгое черное пальто, белые перчатки – и трепещущие темные крылья за спиной.
– О, а вот эти господа поопаснее и пострашнее демонов будут, – процедил Тристан сквозь зубы. – Черт их принес! Инквизитор Эдвард, – Тристан церемонно склонил голову, приветствуя инквизитора и одновременно буравя его недобрым взглядом.
– Инквизитор Тристан Пилигрим, – Эдвард бы почтительнее. Он склонился перед Тристаном в вежливом поклоне, но почти сражу же выпрямился, гордо вздернул голову. – Повторю еще раз – этой женщине придется ответить за свои злодеяния. Погрузить целый город во мрак, призвать целую свору демонов – вы же понимаете, что это был не последний? – это слишком, слишком. Даже ваше личное… э-э-э… покровительство, инквизитор Тристан, не поможет ей уйти от ответственности. Выдайте нам мисс Ламбер для справедливого суда, господин инквизитор, и спокойно занимайтесь вашими делами дальше.
За спиной Эдварда возникли из ниоткуда еще два строгих крылатых силуэта, и Тристан криво усмехнулся.
– Карающие ангелы, – проговорил он с толикой презрения. – Да втроем! Арестовывать одну маленькую ведьму! Не слишком ли вас много? И где же вы были все то время, когда в этом городе творились бесчинства?
– Мы узнали о них только сейчас, инквизитор Тристан, и сразу поспешили сюда, – преувеличенно вежливо ответил Эдвард. – И увы – не от вас узнали. Некто анонимно поставил нас в известность, что мисс Ламбер призвала демонов, и теперь они терроризируют и терзают город. Она, может, и маленькая ведьма – вам виднее, инквизитор Тристан, – но очень сильная. И кто знает, что она может натворить еще, придав себе такой вот невинный и трогательно-испуганный вид.
– Я не привык отчитываться перед кем-либо о своих расследованиях, – рявкнул Тристан, пряча Софи за спину. – Мне показалось, что меня одного на этот городишко вполне достаточно, и даже слишком много.
– Но вы могли позвать нас на помощь, когда отправлялись сюда, – заметил Эдвард. – Видите – в сражении вы пострадали. Зачем лишние жертвы?
– Где были вы и ваша помощь, – очень тихо и очень злобно ответил Тристан, – когда убили мою жену? Далеко ли продвинулось ваше дружественное расследование?
– Убили негодяи, которые творили бесчинства в этом городе, который был погружен во мрак беззакония вот этой женщиной, – едко заметил Эдвард, кивком головы указав на Софи. – И вы жалеете и защищаете ее?..
– Изольду убили люди, не демоны, – отрезал Тристан. – И за это они ответили. А эта женщина… она ничего не помнит. И сейчас ими управляет кто-то другой. В этом я могу поклясться. Мы были вместе, когда явился этот демон, и Софи ничего не делала для того, чтоб его вызвать. В любом случае, она уже не та, что призывала демонов.
Эдвард усмехнулся, его крылья угрожающе шевельнулись.
– Инквизитор Тристан Пилигрим, младший Зимородок, – казалось, Эдвард нарочно называет все имена Тристана, давая ему понять, что знает, с кем разговаривает. – Вы же понимаете, что я всего лишь выполняю свою работу. Точно такую же, какую делаете вы. Крик о помощи дошел до нас – мы не можем его проигнорировать. Вы вынуждены забрать эту женщину, расследовать ее преступление и наказать по всей строгости закона. Боюсь, в этом вопросе даже заступничество короля не сыграет никакой роли.
Он усмехнулся так опасно, так знакомо, что Тристану показалось – он смотрит в зеркало.
– Давайте не будем спорить, – как можно мягче произнес Эдвард. – Вы же знаете, господин инквизитор – я не палач и не убийца. Я не буду причинять этой женщины боли просто так, без необходимости. Не бойтесь за нее. И давайте не будем ссориться и драться из-за маленькой провинившейся ведьмы.
Его сопровождающие подошли ближе. На их спокойных лицах были написаны решимость и неумолимая твердость. В руках, опущенные и едва касающиеся земли, были мечи, такие же черные и опасные, как у Тристана.
– Моего расследования и моего слова вам уже не достаточно? – в изумлении произнес Тристан.
– Вы пристрастны, господин инквизитор, – очень мягко и вместе с тем невыносимо душно ответил Эдвард. – Вы с этой женщиной спите. Да, да, спите, не отрицайте. Она слишком уж нравится вам, это видно. Вы будете стараться ее выгородить, в то время как люди, которые годами страдали от бесчинства нечисти, ждут от нас решительных действий. Хотя бы высечь ее на площади. Это то малое зло, что поможет усмирить негодующую толпу.
– Высечь?! – взвился Тристан.
– Но вы же секли этого… Патрика, – Эдвард равнодушно пожал плечами. – Почему же эту девушку нельзя? Я не вижу меж ними разницы.
– Я вижу! – зло ответил Тристан. – Местный клирик увлекся черной магией, предал служение! Он убивал и сжигал людей просто так, по собственному извращенному желанию, и в том признался! К тому же, были свидетели, подтвердившие его вину. Я назначил наказание на основании этих улик. У вас же нет ничего, кроме анонимного доноса. Ни единого доказательства. И вы собираетесь ее сечь? Беснующаяся толпа, которую вы собрались усмирять – где она? Я что-то не вижу ее – да и вам не советовал бы делиться с людьми сведениями, раздобытыми в непонятном анонимном источнике, чтобы самим же эту толпу и не науськать. Я что-то не пойму – вам заплатили? Отчего вдруг такое рвение и внимание к городу? И почему вы всеми силами стараетесь отстранить от расследования меня?.. Вы праву думаете, что я не справлюсь? По-моему, тут король повлиять может – оставить это дело за мной он вполне имеет право.
Эдвард отступил, словно отброшенный напором Тристана.
– Давайте не будем ссориться, – произнес он, но в голосе его послышалась сталь, точно такая же, какая прошептала, когда он вынул из ножен свой меч. – Не сопротивляйтесь нам, Тристан. Вы один и ранены; нас трое. Все может закончиться для вас печально!
– Да я вас и безрукий, и безногий покрошу в куски, щенки! – рыкнул Тристан, без колебаний направив меч в грудь инквизитора. – Еще никто не смел, черт вас дери, у меня оспаривать мою женщину!
Его белоснежные крылья распахнулись так резко, что Эдварда и его свиту откинуло волной поднявшегося ветра прочь от Тристана.
Эдвард поднял упрямое лицо.
Ветер, поднятый белыми крыльями Тристана, бил его по щекам, трепал волосы, сек глаза. Но инквизитор не спешил отступать.
– Даже не сомневаюсь, инквизитор Тристан, младший Зимородок, – произнес Эдвард зло, – что вы способны нас троих распустить на ремешки только потому, что вам так захотелось! О вас ходят недобрые легенды, а о вашем эгоистичном высокомерии злые языки говорят – оно безгранично. Только вот я готов поклясться, что девушка сама пойдет с нами! Не будете же вы ее удерживать силой? Я слышал, это не в ваших правилах – силой удерживать женщину, которая хочет уйти. Не надо ее защищать так истово. Дайте ей право самой сделать выбор.
– Пойдет с вами? – произнес Тристан, недобро прищурившись, все так же направляя меч в грудь инквизитора. – Что за бред? Что вы задумали?
– Ничего, – посмеиваясь, ответил Эдвард. – Разрешите?..
Не дожидаясь ответа Тристана, он запустил руку за пазуху и вынул эффектно, как цирковой волшебник, маленькую банку с плотно притертой крышкой.
– Посмотрите внимательно, что у нас тут, – издевательски произнес он, встряхивая склянку. За блестящим стеклом взлетели прозрачные, словно высушенные лепестки ромашки, отрезки. – Ваше, мисс? Думаю, ваше.
– Частицы души! – выдохнул Тристан.
– Да, – подтвердил Эдвард. – И если мисс хочет их получить обратно, ей лучше добровольно пойти с нами. В столице мы найдем Швею, которая вернет их на место, и мисс обретет часть своей потерянной личности. Все вспомнит. И из невинной, напуганной овечки станет той самой преступницей, которая зачем-то вызвала демонов. Вы ведь хотите получить свою душу обратно, мисс?
Его издевательский окрик заставил Софи вздрогнуть. Она смотрела на склянку, зажатую в ладони Эдварда, со страхом и странной надеждой.
– Конечно, вам придется обменять свободу на часть своей души, – немного мягче произнес Эдвард. – Но ведь это того стоит?.. Ну, готовы вы измениться, готовы принять себя, прежнюю?
– Где вы взяли это? – быстро спросил Тристан. – Эти обрезки хранились у вас? И вы не спешили вернуть их хозяйке?
– Да что вы, инквизитор, – усмехнулся Эдвард. – Разве мы посмели бы злоупотребить… и не вернуть хозяйке ее душу. Мы получили это с анонимным посланием. Аноним уверяет, что мисс тотчас же перестанет быть такой невинной, станет очень, очень опасной и вспомнит много такого, за что ее можно будет закрыть надолго. Поэтому нас трое, инквизитор Тристан. Она опасна, очень опасна – и ее сражение с демоном это доказывает. Так что дело за малым – вшить это на место и получить доказательства ее вины, то есть признание. А выбить из ведьмы признание мы сможем. У нас есть для этого все инструменты… и полномочия.
– А откуда у анонима чужая душа вы, конечно, не поинтересовались?
– Это другой вопрос; и мы займемся им после. Поверьте, никто не уйдет от ответственности. Сначала разберемся с этой хорошенькой ведьмой – ах, отчего природа так коварна? Ведьмы почему-то получаются у нее чрезвычайно красивыми…
Тристан почувствовал, как Софи в ужасе ухватилась за его одежду. Выбивать признания инквизиторы умели, это надо признать. И им не нужно для этого пороть ее, достаточно карательной магии, которая вывернет наизнанку ее тело и душу.
И все же она хотела вернуть вырезанные у нее частички души. Очень хотела; хотела так же сильно, как безногий калека хочет вернуть себе ногу и почувствовать под подошвой колкие камешки и песок, хотела так же сильно, как хочет мать вернуть умершего любимого ребенка…
– Я согласна! – выкрикнула она, дрожа, как лист на ветру. – Верните мне душу! Я согласна идти с вами, хоть в столицу, хоть на край света!
Эдвард победно ухмыльнулся и качнул головой, но Тристан удержал Софи за руку.
– Зачем же откладывать, – произнес он, – и трудиться, выискивая Швею в столице, если она есть здесь и сейчас, и самая талантливая из всех существующих?
– Вы говорите о своей дочери, инквизитор? – Эдвард делано удивился.
– Вы сомневаетесь в ее квалификации? – в тон ему ответил Тристан. – Или по какой-то причине хотите отсрочить эту операцию? Хотите сами ее провести и присвоить себе все лавры?
– Нет, – беспечно ответил Эдвард. – Нет. У меня нет возражений. Пусть ваша дочь выступит в роли Швеи. При вас; это даже лучше. Сами убедитесь в преступности вашей дамы, надеюсь, благоразумно поможете нам совершить справедливый суд.
Тристан обернулся к Софи, пожал ее тонкие пальцы.
– Ну, – испытующе глядя в ее испуганное лицо, произнес он, – вы готовы, Софи? Вы точно этого хотите? Если нет, – он кивнул на банку, – если вы откажетесь, то и наказания не последует. Я не позволю.
Но Софи упрямо тряхнула головой.
– Отказаться о самой себя? – сказала она. Ее взгляд был напуганным и отчаянным. – Нет. Мы уже говорили об этом, Тристан. И вы сказали мне – вы ни о чем не жалеете, и ни за что не хотели бы забыть что-то в своей жизни. Я хочу вспомнить. Хочу узнать, что у меня отняли. Даже если потом вы собственноручно высечете меня на площади!
****
– Ого-го! – воскликнула Китти, сквозь свой монокль рассматривая банку, полную тонких, как комариные крылышки, лепестков. – Как много! Но это не все, – она строго глянула на инквизитора Эдварда. – Вы, часом, не потеряли чего?
– Нет, юная леди, – почтительно ответил Эдвард. – Посмотрите внимательно – банка опечатана. Я не открывал ее, а значит, и потерять ничего не мог.
– Точно там не хватает? – осведомился Тристан.
– Да, – ответила Китти, подцепив свой иглой первый лепесток. – Когда их подносишь к мадам Софи, в ее душе вспыхивает то место, откуда они были вырвали. А те места, части которых отсутствуют, темны, как пустые окна. Я не ошибаюсь, господин отец. Вы можете мне доверять в этом вопросе; я ведь профессиональная Швея!
– Однако, – Эдвард так же ловко, как и банку с лепестками, достал из-за пазухи небольшой жезл, и направил его на Софи, – небольшая предосторожность не помешает. Инквизитор Тристан, вы не воспользуетесь вашим жезлом? Повторюсь – девушка может быть очень опасна.
Тристан насмешливо фыркнул.
– Я привык тыкать оружием, лишь когда на меня набрасываются, – ответил он. – А жезлом я не пользовался черт знает сколько времени. Вы уверены, что он понадобится?
– Как пожелаете, – елейно ответил Эдвард, игнорируя вопросы Тристана. – Мисс Китти, приступайте. А я буду задавать вопросы. Итак, Софи – какое милое имя! – кто изымал у вас кусочки души?
Китти, сопя от напряжения, орудовала иглой, и Софи, вздрагивая, прикрыла глаза, погружаясь в возвращающиеся воспоминания.
– Он называл себя, – медленно и тихо произнесла она, – Красным инквизитором.
Страх и отчаяние навалились на нее вместе с вернувшимися воспоминаниями. Софи заплакала и закричала, потому что перед ее внутренним взором встали серые стены каменного мешка, подземелья, в котором ее приковали. Она металась и вопила, стараясь вывернуться, освободиться, но только ранила путами запястья.
Сверху гремели цепи и отпираемый замок, по ступеням медленно спускался ее палач в длинном алом плаще, в маске, скрывающей лицо. Софи молила не калечить ее, но рука в грубой алой перчатке хватала ее за подбородок, сжимала до боли лицо, и вливала в раскрытые губы горький отвар, от которого разрывало болью грудь, и Софи вопила, извиваясь.
– За что?! За что?! – твердила она.
– Ты грязное ведьмино отродье! – гневно выплевывал ее палач свое обвинение. – Грязная воровка!
– Что, что я украла!? – кричала Софи в отчаяние. – У меня ничего нет, обыщите меня!
– Ты крадешь больше, чем вещи и дороже, чем драгоценности, – в ярости выдыхает ее палач и с размаху бьет ее в лицо. – Как я хотел бы, чтобы ты умерла! Нет – чтобы ты вовсе не рождалась!
– Так убейте меня, – рыдала Софи, бессильно повиснув на своих кандалах.
– Ты не заставишь меня испачкать руки в твоей поганой крови! Ты не заставишь меня совершить этот грех!
Палач пинает ее, роняя на холодные камни, и сознание покидает Софи.
– О небеса, – всхлипнула Китти. – Какая жесткость!
Тристан разглядывает эти видения молча, щуря алые глаза.
– Нет такого титула – Красный инквизитор, – заметил он. – И инквизиторы не прячут лиц. Ведь они не делают ничего дурного. Это однозначно мошенник и самозванец. И то, что он совершает – зло, притом при помощи черной магии. Господа инквизиторы, вам не кажется, что вы прежде всего должны разыскать Красного, а потом уже заниматься мисс Софи?
– Я бы вызвала самого Вельзевула, – горячо выкрикнула Китти, – если б меня вот так мучили!
– Мучения, – отрезал Эдвард недобро, – не оправдывают ее действий!
– Да? Разве? – спросил Тристан недобро. – С каких это пор жертве запрещено сопротивляться мучителю? В моем Ордене подобные обстоятельства считались смягчающими вину.
– Ваш Орден, – огрызнулся Эдвард, – давно распался, Тристан Пилигрим. Вы давно не первый, вы Единственный. А наши правила жестче.
– Правила не ваши, – рыкнул на него Тристан, – и выдуманы не людьми, а магией, чтобы сохранить равновесие, щенок! Ты еще поучи меня, как должен вести себя инвизитор!
– Еще одно оскорбление, – мгновенно заводясь, произнес Эдвард, направляя жезл на Тристана, – и я закрою вам рот насильно!
– А ты попробуй, – шепнул Тристан, в один шаг оказавшись рядом с зарвавшимся инквизитором и с ненавистью сверля его взглядом. – Попробуй, мальчишка! Когда ты взял меч, три года назад? Или десять? Твои заслуги и твой опыт так велики, что сопоставимы с моими? Ты правда думаешь, что тебе удастся меня угомонить? Еще попугай меня, щенок!
– Господин отец, – подала голос Китти, – прекратите собачиться! Я пришиваю второй лепесток! Господин инквизитор Щенок, – она повернула к рассвирепевшему Эдварду совершенно серьезное лицо без намека на усмешку, – задавайте ваши вопросы мадам Софи!
– Меня зовут инквизитор Эдвард! – прорычал тот яростно, бесясь, что не может отвесить нахальной девчонке подзатыльник.
– Ой, – Китти прикрыла рот ладошкой. – Поршу простит меня, я не хотела…
– Молчите лучше, юная леди! – рявкнул Эдвард. – Иначе я доложу королю о том, что вы непочтительны!
– Я сама ему об этом расскажу, – мстительно ответила Китти. – И скорее, чем вы!
– Итак, вопрос второй, – переведя дух, произнес Эдвард, стараясь взять себя в руки. – В каком преступлении обвинял вас этот Красный инквизитор?
– Я не знаю, – шептала Софи. Из-под ее закрытых век текли слезы, чертя блестящие дорожки на щеках. – Он всегда являлся в этот каменный мешок, в это подземелье… раз за разом приходил, обвинял меня в порочности и воровстве, кричал, говорил, что я снова совершила грех и должна быть наказана…
– Да хватит этих соплей! – вскричал Эдвард. – Вшей уже ей нужные воспоминания! Должен быть ответ на вопрос, за что ее наказывали!
Этот выкрик показался Тристану подозрительным и странным, но он не успел становить руку Китти, вшивающий на место последний лепесток из банки.
Со взмахом ее иглы рыдающая Софи вдруг странно успокоилась, дыхание ее выровнялось, лицо расслабилось и приобрело какое-то удивленное выражение.
– Ну?! – в нетерпении выкрикнул Эдвард, уже не скрывая своей нетерпеливой дрожи. – Ты вспомнила!?
– Вспомнила, – прошептала Софи, облизнув пересохшие губы. Адская улыбка вдруг коснулась ее губ, женщина расхохоталась, раскрыла глаза, которые теперь сверкали как болотные огни. – Конечно, я вспомнила. Я много что вспомнила, продажный святоша!
– И за что же вас наказывали, Софи? – произнес Тристан.
Софи перевела сияющий ведьминский взгляд на него. Тристан стоял поодаль, спрятав руки за спину, словно опасаясь того, что они могут предать его и причинить боль Софи.
– А вы не видите сами!? – взвился Эдвард. – Она же ведьма!
Тристан качнул головой:
– За одно это инквизиция не карает.
– Не карает, – подтвердила Софи, ухмыляясь. – Меня наказывали за то, что я – Зеркальщик.
