Текст книги "Флагелляция в светской жизни"

Приложитесь в пределах

Перевод с английского Вовчика

Маргарет Симпсон пошла вниз по узкой дорожке.

Пошарив в своей сумке, она извлекла газету, которая привела ее сюда. В ней было напечатано небольшое объявление: «Дисциплинарные прутья, пригодные для всех детей. Продаются у TH Грэй, 20, Нью Роад, Тинсли».

После долгой, почти в час, поездки через весь город, она прибыла на Нью Роад. Но здесь не было видно ни одного магазина, это была тихая улица жилого района с небольшими домиками.

Маргарет была близка к тому, чтобы удалиться, но в конце концов решила все-таки пройти до конца улицы.

При достижении дома номер 20 она обнаружила, что он был переделан из жилого коттеджа в офисный. Здесь располагались, судя по табличкам, офис известного архитектора, офис какого-то страхового агента, а последняя табличка сообщала: «TH Грэй. Поставки». Это было все.

Маргарет нажала кнопку селектора.

– Алло? – спросил голос.

– Это то место, где… продают школьные прутья?

– Да, на самом деле, – отвечал голос, – пожалуйста, входите.

Бузз! Дверь открылась и Маргарет вошла в здание.

На двери «TH Грэй» висела медная пластина с наименованием. За дверью стоял владелец голоса. Он был довольно старым – около шестидесяти лет. Маргарет подумала, что с таким типом людей она где-то уже сталкивалась…

– Мистер Грэй?

– Да, это я.

– Моя фамилия Симпсон… – начала женщина и запнулась.

– Я понимаю вас, – мистер Грэй мягко прервал ее. – Если вы подождете секунду, подойдет моя жена. Я обычно имею дело с папочками, а она – с мамочками.

Как только он закончил говорить, появилась дама примерно того же возраста. Она шла из глубины магазина.

– Вы хотели бы купить постоянный прут? Идите со мной, пожалуйста.

Дама провела Маргарет через дверь и по нескольким ступенькам ввела во вторую комнату. Она была увешана полками, каждая из которых в свою очередь содержала тонкие, длинные прямоугольные ящики. Стол и пара стульев были единственной мебелью в комнате.

– Итак, дорогая, вам для мальчика или для девочки?

– Для моей дочери, Лоры.

– Хорошо. Насколько взрослая ваша Лора?

– Ей одиннадцать лет.

– Хорошо. Вы ее уже порете в данное время?

– Просто шлепаю рукой, – заторопилась оправдаться Маргарет. – Я ее кладу через колено и шлепаю, но… но в этом возрасте ей нужна более хорошая дисциплина, правда?

– Да, – промолвила миссис Грэй. – Хорошо. Я думаю, вам подойдет модель «прут идеальный». Вы собираетесь использовать его сами?

– Да.

– Это хорошо. Я всегда считала, что девочек должна пороть мама. Они обычно смущены, когда их порет папа. В общем, приведите ее куда-нибудь в хорошее место, где вы останетесь вдвоем, в ее или вашу спальню… Теперь позвольте мне прикинуть… одиннадцать лет, хмммм… Я думаю, тип прута для младших школьников будет самым подходящим для вашей Лоры.

Миссис Грэй перешла к полкам и после некоторого поиска сняла один из зеленых ящиков. Когда она открыла его на столе, внутри оказалась синяя ткань, в которую и был завернут прут. Женщина взяла его в руки и предложила посмотреть Маргарет.

Та была удивлена, насколько невзрачным был прут. Это была чрезвычайно светлая, в три фута длиной, тонкая желтая полоска с традиционным сгибом на конце. Маргарет засомневалась, что этим можно по-настоящему наказать.

– И сколько один такой? – спросила она.

– Десять фунтов, – ответила пожилая дама.

– Десять фунтов? – голос Маргарет звучал недоверчиво. – Да я могла бы купить целый мешок таких прутьев в каком-нибудь саду!

Миссис Трэй оставалась безмятежной.

– Видите ли, моя дорогая, – терпеливо объяснила она, – те прутья будут не такими. Они будут жесткими, негнущимися, ими можно разорвать зад вашей дочери на ремни. А вот этот прут, – она снова взяла свой товар, – из ротанга. Он очень больно жалит, но это и все. Смотрите, как он гибок, – она взяла руками за концы прута и согнула его почти вдвое.

Маргарет опомнилась. Она не хотела нанести ущерба попе своей Лоры. Боль и временное жжение – вот и все, чего она хотела добиться.

– И все же… Это только для младших школьников, – возразила она. – Моя дочь достаточно взрослая… Может быть, что-то потяжелее?

Миссис Грэй энергично потрясла головой.

– Нет, дорогая. Я никогда не рекомендую толстые прутья даже для очень непокорных подростков. Толстые прутья нужны только для наказания взрослых, если они в этом нуждаются…

Маргарет сжалась.

– Не беспокойтесь, – продолжала хозяйка, – он не сломается. И он действительно бьет очень больно. Это самая подходящая вещь для мам, чтобы дочери их слушались. Может быть, вам нужна небольшая демонстрация?:

– Извините…

– Я обычно предлагаю мамочкам, чтобы они сами, прежде чем взяли прут домой, попробовали его. Тогда они хорошо понимают, какая это жесткая принадлежность, которую можно использовать правильно, а можно – совершенно неправильно.

Маргарет была не готова, но внезапно ей подумалось, что это действительно честно – чтобы знать, что почувствует Лора, она должна пройти через это сама. Маргарет почувствовала, что глубоко краснеет. Дама обратила внимание ее затруднение.

– Идите сюда, дорогая, не стесняйтесь. Все мы имели наши зады выпоротыми, правда? Снимите плащ и наклонитесь через спинку одного из тех стульев… Как хорошая девушка.

Ее голос был таким успокаивающим, что Маргарет, едва поняв, что происходит, подчинилась. Она почувствовала, как миссис Грэй задирает ее юбку и как морщинистые руки берутся за пояс ее трусиков.

– О, нет! Я не шлепаю Лору по голому заду.

– Дорогая! Надо непременно начинать делать это! Важно, когда вы порете девочку, видеть штрихи на ее ягодицах. Иначе можно переборщить.

И она сдернула белые трусики Маргарет вплоть до бедер.

– Вы получали прутом в школе?

Маргарет кивнула, и казалось, годы прокрутились обратно, как в кино. Вдруг она увидела себя в возрасте дочери, слушающей бой черных часов на стене кабинета директрисы миссис Эванс. Она вспомнила ужасное чувство в области желудка, возникающее, когда директриса вытаскивала раздвоенный ремень из шкафа. Она вспомнила стыд той ситуации, что ее имя записано в книге наказаний…

– Как ваше имя, дорогая? – спросила миссис Грэй.

– Маргарет.

– Хорошо, Маргарет, я собираюсь дать вам четыре удара прутом. Это среднее количество для среднего нарушения небольшой девочки. Первые удары я буду наносить по заду, а последний – несколько ниже попы, по верхам ваших бедер. Запоминаете?

– Да.

Безо всякого предупреждения Маргарет услышала «с-с-с» прута. В следующий момент боль хлестнула через центр ее ягодиц. Она взвизгнула и обнаружила слезы на лице. Они горячо сочились из глаз.

Миссис Грэй была спокойна.

– Я обычно говорю всем мамам, чтобы они подождали пять-десять секунд между ударами. Это путь продлить наказание, чтобы ребенок имел время подумать о проступке.

«С-с-с». Другой удар.

– Аааааа!

– Что ж, вы имеете привлекательный зад, моя дорогая. – послышался сзади голос миссис Грэй. – Я всегда считала, что девочек легче сечь, чем мальчиков. Они лучше наполнены в этом месте… Мальчики – кожа и кости, да и попасть можно не туда…

«С-с-с». Удар!

Маргарет захныкала, подобно побитому щенку. Она больше не сомневалась в способности этого прута достойно покарать ее дочь. Ожидание, ожидание удара – вот что было ужасным.

«С-с-с». Удар! Удар на очень низком уровне. Рубец вздулся на самом верху женских бедер.

– Вставайте. Надевайте ваши трусики, Маргарет.

Женщина подчинилась, морщась при соприкосновениях ткани трусов с рубцами на ягодицах.

Миссис Грэй предложила ей кусок ткани – вытереть глаза.

– Ну как, больно?

– Конечно, больно, – обиженно протянула Маргарет.

– Вот и хорошо. Я гарантирую, ваша Лора не будет больше непослушной девушкой. Она должна быть наказана сегодня вечером?

– Да.

– Хорошо, выпорите ее легко. Сделайте просто три штриха, но предупредите, что следующий раз она получит шесть раз.

Миссис Грэй положила прут обратно в ящик и начала завертывать его.

– Кстати, – сказала она, не оборачиваясь, – лучше возьмите два прута, моя дорогая. Девочка может испортить или похитить один, а пороть чем-то надо… Вам завернуть два?

– Давайте.

Маргарет уже нащупывала кошелек.

* * *

Лора переместилась. Ей было неудобно. Она сидела в пижаме на крае кровати, все еще прикладывая к глазам платок. Наказание было быстрым и искусно выполненным. Раньше наказание означало тепло материнских колен и шлепки рукой. Теперь запомнилась только жесткая обратная сторона стула и язвительные ласки ротанга. И боль, боль! – беспредельная боль.

Девочка встала и приспустила обратную сторону брюк от пижамы. Ее пальцы нащупали гладкий голый зад, и посреди него – три горячих, параллельных рубца с пробелами. Она уже в который раз удивилась: как это ее мама вдруг стала таким экспертом по порке прутом?