Текст книги "Лейла (ЛП)"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Всплывает окно текстового редактора.

И буквы сами печатаются на странице.

У… и… л… л… о… у…

Я спешно отступаю назад.

Вот теперь мне совсем неспокойно.

Когда сыграли клавиши рояля, мне казалось, что еще есть маленькая надежда найти этому объяснение. Клавиша неисправна. Или мышь пробежала и задела струны. Что угодно.

Но всякая надежда исчезла после того, как упала книга, и у меня состоялась полноценная беседа с… пустотой. В комнате никого, кроме меня нет, а это означает, что остается лишь одно объяснение.

Призраки существуют.

И этого зовут Уиллоу.

Я стою, уставившись в экран, пока он не гаснет. Затем крышка компьютера начинает закрываться по собственной воле без каких-либо проводов. Это необъяснимо, это безумие. Доброй ночи, черт возьми.

Я выхожу из комнаты.

Поднявшись в спальню, я открываю ящик с лекарствами Лейлы. Ей выписали три вида таблеток: от тревоги, от бессонницы и обезболивающее.

Я принимаю все три.

Показания

–  Почему вы не уехали, когда она назвала свое имя?

Меня пробирает смех.

– А почему я не уехал, когда плита выключилась сама? Или когда ноутбук закрылся, хлопнув крышкой мне по рукам? Сам не знаю. Наверное, я оказался крепким орешком. Не так просто взять и за каких-то полчаса перестроить формировавшееся всю жизнь мировоззрение.

Диктофон исправно продолжает запись.

– Что-то еще произошло той ночью?

Я собираюсь озвучить ответ детективу, но грохот на втором этаже вынуждает нас обоих устремить взгляд в потолок. Выбежав из кухни, я спешно поднимаюсь по лестнице.

Лейла все так же лежит, привязанная к кровати, но сброшенная с тумбочки лампа валяется на полу. Девушка невозмутимо смотрит на меня.

– Отпусти меня, иначе еще что-нибудь разобью.

– Не могу, – мотаю головой я.

Она толкает ногой прикроватную тумбочку. Та отъезжает в сторону, и Лейла опрокидывает ее еще одним взмахом ноги.

– Помогите! – кричит она. – НА ПОМОЩЬ!

Она знает, что в доме есть кто-то еще, но понятия не имеет, что он здесь не для того, чтобы помочь ей сбежать.

– Он приехал не затем, чтобы помочь тебе, Лейла, – говорю я. – А чтобы помочь нам найти ответы.

– Я не хочу никаких ответов! Я хочу уйти!

С тех пор, как это началось, я не раз наблюдал ее истерики, но не припомню, чтобы она так сильно заводилась. Отчасти мне хочется развязать ее и отпустить, но так я лишь навлеку на себя неприятности. Лейла пойдет прямиком в полицию. И как я буду оправдываться? Скажу, что меня заставил призрак?

Если меня не отправят за решетку, то упекут в психиатрическую лечебницу.

Я крепко сжимаю ее лицо ладонями. Мне нужно, чтобы она смотрела мне в глаза, а она никак не хочет сидеть смирно.

– Лейла. Лейла, послушай меня.

По ее щекам бегут слезы. Она тяжело дышит, судорожно хватая воздух. Белки ее глаз покраснели от слез.

– Лейла, это не в моей власти. Ты же знаешь. Ты видела запись, – я вытираю слезы с ее щек, но за ними текут новые. – Ты не сможешь уйти, даже если я тебя развяжу.

– Тогда зачем связывать меня, если я не смогу уйти? – От слез ее голос звучит гортанно. – Развяжи меня и дай пойти с тобой. Можешь привязать к стулу, мне плевать. Но я больше не хочу быть здесь одна.

Я хочу развязать ее. Но не могу. Не хочу, чтобы она услышала то, что я собираюсь рассказать детективу. Понимаю, ей страшно, но здесь она в безопасности. Даже если самой ей так не кажется.

– Хорошо. Пойдешь со мной вниз. – В ее глазах мелькает надежда, но угасает, когда я продолжаю: – Скоро. Дай мне еще двадцать минут, и я вернусь к тебе. – Я целую ее в лоб. – Двадцать минут, даю слово. – Я поднимаю упавшую тумбочку, ставлю лампу на место и возвращаюсь на кухню.

Я спускаюсь по ступеням тяжелой поступью. Чем дольше я силой удерживаю Лейлу, тем больше крепнет мое чувство вины, и тем сложнее ей будет простить меня.

Оно вообще того стоит? Стоит ли подвергать ее таким страданиям ради ответов, которые мы с Уиллоу получим?

– С ней все хорошо? – спрашивает детектив, едва я вхожу на кухню.

– Нет, не хорошо. Она привязана к кровати. – Я тяжело плюхаюсь на стул и прячу лицо в ладонях. – Давайте закончим поскорее, и я решу, что делать с ней дальше.

– Ей известно, зачем я здесь?

– Нет.

– Ей хоть что-то известно?

– Немного. Но она считает, что все это связано с ее травмой. Потерей памяти. Ей невдомек, что все это не имеет к ней никакого отношения.

– А что она думает о том, что вы держите ее взаперти?

– Думает, что я чудовище.

– Почему же вы просто ее не отпустите?

Такой простой вопрос, на который нет ни одного простого ответа.

– Потому что она может быть права. Может, я чудовище.

Он кивает с ноткой сочувствия. Понятия не имею, как он может смотреть на меня без осуждения, но именно такой у него сейчас взгляд. Будто он уже видел подобное прежде.

– Вы разговаривали с Уиллоу после того случая с роялем?

Я отрицательно мотаю головой.

– Нет, я заснул. Проспал почти двенадцать часов из-за таблеток. Когда проснулся, Лейла решила провести еще один день у бассейна, хоть и обгорела на солнце. Лежала под зонтом и читала книгу в его тени. Я присоединился к ней, потому что не хотел находиться в доме. После случившегося минувшей ночью, мне было неспокойно. Но все время, что мы провели на улице, я сидел в телефоне. Смотрел записи с камер, ждал, что произойдет что-то еще. Общался с людьми на форуме.

– В тот день вы разговаривали с Уиллоу?

– Около пяти вечера приехали Чед с Аспен. Я даже не пробовал заговорить с Уиллоу. Старался забыть о случившемся, но она не дала мне такой возможности.

– В каком смысле?

– Она присоединилась к нам за ужином.

Глава 10

– Какие планы на годовщину? – спрашиваю я в попытке поддержать беседу, делая вид, будто увлечен происходящим за ужином. На самом же деле мои мысли далеко отсюда.

–  Будем упражняться в зачатии во время дорожного путешествия, – говорит Чед, глядя в сторону Аспен с широкой улыбкой.

– Нет, не будем. Я все еще пью противозачаточные, – возражает она.

– Поэтому я и сказал «упражняться», – отвечает Чед и смотрит на меня. – По пути сюда мы сделали крюк и заехали в Хатчинсон. Бывал когда-нибудь в Музее соляных копей?

Я делаю большой глоток пива.

– Нет.

– А у нас был секс в копях, – говорит Чед, улыбаясь Аспен.

Я смотрю на Лейлу. Она морщится.

– Перестань, пожалуйста, обсуждать нашу интимную жизнь, – со стоном просит Аспен.

– Да, – вторит Лейла. – Пожалуйста.

Мне тоже хочется попросить его замолчать, но я даже не вникаю в суть разговора. Когда они приехали несколько часов назад, было терпимо находиться в обществе Чеда, но с тех пор он выпил уже восемь бокалов пива.

– Жду не дождусь, когда закончится конфетно-букетный период, – бормочет Аспен. – Ты меня изматываешь.

Чед хохочет и целует ее руку, и Аспен будто тает от его жеста.

Лейла не выпускает вилку из рук, с отвращением глядя на Чеда.

– А как вы здесь поживаете? – спрашивает Аспен. – Немного странно видеть этот дом таким опустевшим.

– Хорошо, – отвечает Лейла, будто испытав облегчение, оттого что сменилась тема разговора. – Больше всего меня радует, что бассейн полностью в нашем распоряжении, хотя я, наверное, скоро покроюсь волдырями, если не буду прятаться в доме в солнечные часы.

– Невероятно, что дом выставили на продажу, – говорит Аспен. – Как же классно было бы стать владельцем гостиницы?

– Работы непочатый край, – замечает Лейла.

Ее ответ меня огорчает. Неужели, она теперь так к этому относится? Лейла отрезает крошечный кусочек пиццы. Мы едим домашнюю пиццу, которую испекла Аспен. Раньше этим занималась Лейла, но она больше не готовит после операции. Пицца с толстой корочкой и щедрым слоем начинки, отчего ее сложно есть руками. Только Чед не пользуется вилкой.

– Не хотелось бы мне здесь жить, – говорит он. – Вы в курсе, как далеко ближайший магазин с выпивкой? Далеко. А у нас закончилось пиво.

Аспен берет бутылку вина, стоящую в центре стола, и пододвигает к нему.

– На, допей это, – предлагает она.

***

– Я была бы признательна, если бы ты не пил мое вино, – возражает Лейла. – В шкафчике над раковиной есть бар.

Чед приходит в оживление. Зря она это сказала. Чеду пора было завязывать с выпивкой еще три бокала назад, но он встает из-за стола и направляется к бару.

Аспен наливает себе еще вина.

Но мой взгляд прикован к Лейле, потому что она внезапно замерла. Такое иногда случается с ней из-за тревожного расстройства.

Я внимательно слежу за каждым ее движением в надежде, что она не оказалась на грани очередной панической атаки. Но что-то в ее поведении вызывает во мне беспокойство.

Лейла кладет вилку на стол и берет пиццу руками. А затем откусывает большой кусок. Следом еще один. Держа пиццу правой рукой, левой она берет бокал и отпивает вино.

– Как же вкусно, – говорит она, едва не постанывая, будто не ела несколько дней. Это привлекает всеобщее внимание. Лейла запихивает в рот остатки пиццы.

Аспен смотрит на нее с легким отвращением, с коим Лейла смотрела на Чеда. Встав с места, Лейла тянется к противню и берет себе еще один кусок.

Плюхнувшись обратно на стул, она запихивает в рот столько еды, сколько влезет. Она опять ест, будто от этого зависит ее жизнь. Аспен в ужасе смотрит, как ее сестра разом отправляет в рот полкуска.

– Отвратительно, – говорит она. – Возьми вилку.

Лейла замирает и смотрит на Аспен, а затем переводит взгляд на меня. Смотрит виновато. Смущенно. Откусив наспех еще кусок, она залпом допивает вино.

Поставив бокал на стол, Лейла замирает в нерешительности. Затем прижимает руку ко лбу и стонет, зажмурившись.

– О боже. Голова раскалывается, – она потирает лоб, а затем убирает руку от лица, открывает глаза и… кричит.

От внезапного звука мы подскакиваем на месте.

От ее крика Аспен тоже вскрикивает.

– Что случилось? – спрашивает она, вскакивая из-за стола. – Увидела паука? – Она забирается с ногами на стул. – Где он?

Лейла мотает головой, но не произносит ни слова. Она смотрит в пустую тарелку. А затем встает и пятится от стола с выражением чистейшего ужаса на лице.

– Принеси ей воды, – прошу я Аспен. Я подхожу к Лейле, которая теперь дрожит, прижавшись спиной к стене. Она медленно дышит, но не отводит взгляда от стола.

Я касаюсь ладонью ее щеки и заставляю посмотреть на меня.

– Лейла, с тобой все хорошо?

Она кивает, но руки ее дрожат, когда она берет стакан воды, который принесла Аспен. Лейла выпивает все до дна и чуть не роняет стакан, протягивая его обратно.

– Мне нехорошо, – говорит она, направляясь к выходу из кухни.

Я поднимаюсь за ней наверх, и, едва оказавшись в спальне, она идет прямиком к ящику с лекарствами. У нее дрожат руки, и часть таблеток просыпается на пол, когда она открывает крышку.

Я собираю их с пола и, забрав банку у нее из рук, высыпаю их обратно. Когда я прячу их в ящик, Лейла забирается на кровать.

Она ложится, свернувшись калачиком, и я присаживаюсь рядом. Накрыв ее одеялом, я глажу ее по голове, стараясь успокоить.

– Что случилось внизу?

Она отмахивается от моего вопроса, мотая головой.

– Ничего. Мне просто нехорошо.

– Ела слишком быстро? – предполагаю я.

Лейла переворачивается и натягивает одеяло до подбородка.

– Я не ела, – отвечает она отрывисто, полным злости и смятения тоном.

Мне хочется спросить, что она имеет в виду, но, кажется, я уже знаю.

У нее провалы в памяти. Может, скрытый припадок? У нее такой был однажды в больнице. Но он произошел лишь раз, поэтому ей не стали выписывать лекарства от таких приступов. Нужно завтра позвонить ее неврологу.

Я выключаю лампу на прикроватной тумбочке и целую Лейлу.

– Я скоро приду тебя проведать.

Она кивает и с головой накрывается одеялом.

Лейла много спит. Больше обычного. А вкупе с провалами в памяти и странным поведением, я убеждаюсь, что ей точно стоит сходить на прием к неврологу.

Но вместе с тем, я опасаюсь, что происходящее не имеет никакого отношения к ее травме.

Я сижу с ней еще несколько минут, не спеша возвращаться вниз. Мне не хочется оставлять ее одну, но нужно убрать на кухне.

Спускаясь на кухню, я чувствую, как кипит голова.

Когда я возвращаюсь к ребятам, Аспен складывает посуду в посудомойку. Чед лежит лицом в стол, держа в руке бокал с какой-то выпивкой. Судя по тому, что он что-то неразборчиво бормочет, он не в отключке.

– С ней все в порядке? – спрашивает Аспен.

Я даже не пытаюсь придумать для Лейлы оправдание, потому что сам сбит с толку и задаюсь сотней вопросов.

– Не знаю. Сказала, что у нее болит голова.

– Уверена, что мигрени будут мучить ее до конца жизни, – говорит Аспен. – К сожалению, таков побочный эффект ранения в голову.

Аспен точно знает. Она же медсестра, в конце концов. Несомненно, она повидала гораздо более тяжелые случаи выздоровления, чем у Лейлы.

Аспен убирает последнюю тарелку в посудомоечную машину.

– Нужно отвести Чеда наверх. Поможешь?

Я трясу его, пока он не открывает глаза, и закидываю его руку себе на плечо.

– Пойдем-ка в постель, приятель.

Он издает стон.

– Я не хочу с тобой в постель, Лидс. – Он пытается оттолкнуть меня, но я держу его руку, перекинутую через мое плечо.

– Я отведу тебя в постель к твоей жене.

После этих слов он перестает брыкаться. Затем поднимает голову и оглядывает кухню, пока его взгляд не останавливается на Аспен.

– Я слишком пьян, чтобы трахаться?

– Да, малыш, – кивает она. – Слишком пьян. Может, завтра.

Чед опускает голову, будто сам в себе разочарован, но нам удается поднять его со стула и поставить на ноги. Весь путь до спальни его шатает из стороны в сторону. Уложив его в постель, Аспен провожает меня до двери.

– Вы наверняка еще будете спать, когда мы уедем. Если не увижусь больше с Лейлой, передай ей, что мы весело провели время.

– Не так уж и весело, – возражаю я со смешком.

Аспен лишь пожимает плечами.

– Да, но я стараюсь быть вежливой. Может, заедем на обратном пути, пока вы еще здесь. Отсюда недалеко до Вичиты.

Пожелав ей доброй ночи, я выхожу из комнаты и иду проверить Лейлу. Она так и лежит, укрывшись одеялом с головой, но не уверен, что она заснула. Я оставляю дверь спальни открытой, чтобы услышать, если она позовет. Затем спускаюсь в Большой Зал и сажусь на диван с телефоном в руке.

Я трижды пересматриваю видеозапись с нашего ужина. И всякий раз замечаю мелочи, от которых все происходящее начинает казаться более странным. Вот изменилась ее поза. А вот Лейла полностью потеряла интерес к разговору, хотя мгновение назад активно в нем участвовала. И как она схватилась за голову перед тем, как закричать. Все это было очень странно.

Но что теперь считать нормальным?

Возможно, это очередной провал в памяти. Или скрытый приступ. Но в эти пару минут она вела себя в совершенно несвойственной ей в последнее время манере. Совсем как в тот раз, когда она устроила истерику, съев пасту.

У меня из головы никак не выходят три слова, которые она сказала, пока я укладывал ее в кровать.

«Я не ела».

Я беру ноутбук и иду на кухню. Открываю текстовый документ со словами «Прости, что я напугала тебя» и именем Уиллоу.

Подавив в себе волну отрицания, я печатаю вопрос.

Это была ты?

Я отодвигаю ноутбук подальше и напряженно смотрю на экран. Буквы появляются на странице почти мгновенно.

Да.

Эти две буквы, словно удар под дых, в спину и в челюсть.

Думаю, я, в конечном счете, смирился с тем, что в доме обитает какой-то дух, но поверить в то, что этот дух способен завладевать Лейлой – совсем другое дело.

Это правда. Все происходит на самом деле, и я больше не в силах это отрицать.

Я вспоминаю все, что произошло за минувшие дни. Как Лейла рассматривала себя в зеркале в первую ночь в этом доме. Как за один ужин съела больше углеводов, чем за последние полгода. И ее странное поведение сегодняшним вечером.

Все это была не Лейла.

А когда еще была не она?

Сердце начинает биться сильнее. Не чаще, но сильнее и громче, отчего я начинаю чувствовать его биение не только в груди. Мне стоило бы испугаться, пульс должен зашкаливать, но мне не страшно. Скорее наоборот, я зол. Что бы это ни было, кто бы это ни был, мне не по нутру, что оно использует Лейлу.

Но еще я зол на самого себя, потому что мне необходимо увидеть это снова. Необходимо убедиться, что дело не в том, что Лейла сходит с ума. Или в том, что с ума схожу я.

Мне нужны ответы на каждый вопрос, который неведомо для меня самого закрался в мою голову.

«Я хочу, чтобы ты сделала это снова, – печатаю я. – Хочу поговорить с тобой нормально».

Я закрываю ноутбук, не дав невидимому собеседнику возможности отказаться от моей просьбы. Но не двигаюсь с места. Если все это правда, я хочу, чтобы существо доказало свое существование. Я хочу собственными глазами увидеть, как меняется Лейла, когда это происходит.

Я не иду наверх. Хочу, чтобы она сама пришла ко мне, кем бы она ни была, и несколько минут жду, сидя на кухне. Сердце бьется все сильнее и сильнее.

Мне не слышно, как распахивается дверь, но отчетливо слышны шаги на лестнице. Они звучат неспешно, каждый шаг отзывается скрипом ступенек под весом того, кто приближается к кухне.

Я не оборачиваюсь посмотреть, кто входит на кухню. Мой взгляд прикован к стоящему передо мной столу.

Я знаю, что это не Чед и не Аспен, потому что ощущаю запах духов Лейлы. Она обходит меня кругом, и по моей спине пробегает дрожь, распространяясь по плечам и рукам. Я не смотрю на нее. Сейчас мне впервые становится страшно, потому что я не знаю, чего ожидать.

Это Лейла? Удивительным образом спустилась вниз как раз в нужный момент?

Или Лейла спит где-то наверху?

Она выдвигает себе стул, и я наконец встречаюсь с ней взглядом. Это Лейла.

Но не она.

В ней что-то изменилось. Она смотрит на меня так, будто я незнаком ей так же, как и она мне. У нее испуганный вид. Или же это любопытство, а не страх.

Она поднимает ногу и, упершись голой ступней в стул, обхватывает колено руками. Затем кладет на него голову и смотрит на меня.

– Лейла? – едва слышно обращаюсь я, но не потому, что не хочу нарушать тишину. Просто у меня пропал голос, потому что от волнения перехватило горло, не оставив воздуха.

Она мотает головой.

– Уиллоу?

Ответом мне служит кивок.

Я облокачиваюсь на стол и шумно выдыхаю, потирая лоб. Какого черта?

– Ты не сбежишь? – спрашивает она голосом Лейлы, но звучит он иначе. В отличие от голоса Лейлы он полон радости.

– А стоит?

– Нет.

Как же это странно.  Как такое возможно, что я смотрю на Лейлу, но вижу, что в ответ на меня смотрит кто-то другой?

Теперь я окончательно лишился рассудка. Случаем, не в двадцать с лишним лет у мужчин проявляются первые признаки шизофрении? Может, дело в этом. Возможно, я шизофреник. Я скорее поверю в это, чем в то, что стал свидетелем проникновения духа в человеческое тело.

– Я схожу с ума?

Она пожимает плечами.

– Ты уже спрашивал. Ответа я все равно не знаю. – Она оглядывается на холодильник у нее за спиной. – Можно мне выпить сока?

Сока?

Она хочет выпить сока?

Я киваю и начинаю потихоньку отодвигать свой стул, но она жестом останавливает меня.

– Я сама возьму. – Она достает стакан из шкафчика. Затем открывает холодильник и вынимает бутылку апельсинового сока. Я наблюдаю за ней, увлеченный происходящим. Она ведет себя совсем не так, как Лейла. Ее движения причудливы, будто ее не сковывает тревога.

Она прислоняется к разделочному столу и залпом выпивает весь сок. Затем со вздохом ненадолго прижимает стакан к щеке. Она не открывает глаз, будто наслаждается вкусом сока на языке.

– Как же хорошо.

Она споласкивает стакан и ставит его обратно в шкаф.

– И часто ты это делаешь?

– Что именно? – Она садится обратно за стол и опять поджимает ногу. – Ворую у вас еду?

Я отвечаю кивком.

– Нет. Для этого мне нужно тело. Мне не нравится использовать тело Лейлы без крайней необходимости. Это немного странно.

– Немного?

–  У нас с тобой очень разные представления об обыденности.

– А что для тебя обыденность?

Она задумчиво смотрит в потолок.

– Ничто.

– В каком смысле?

– Обыденность для меня – ничто. Я просто… существую. И вместе с тем меня нет. Не знаю, это сложно объяснить.

– Ты призрак?

– Я не знаю.

– А давно ты здесь?

– Не знаю. Время ощущается странно. Для меня оно будто замерло. – Она проводит пальцем по старой царапине на столешнице. – Как-то раз я восемь дней смотрела на часы на стене в гостиной. Просто хотела узнать, как долго я могу смотреть в стену.

– Ты не спишь?

– Неа. Не сплю, но все время чувствую усталость. Я не ем, но всегда голодна. Не могу пить, но постоянно ощущаю жажду. Мне начинает казаться, что я в аду, потому что нет ничего хуже постоянного чувства голода.

Просто невероятно. Она сейчас в теле Лейлы, но так непохожа на Лейлу, с которой я провел весь день.

– Есть еще такие, как ты?

– В этом доме нет, – мотает головой она. – Я одна.

– Ты можешь уйти?

Она вновь пожимает плечами в ответ.

– Не знаю. Мне слишком страшно пробовать.

– Чего ты боишься?

– Возможно, таких же как я?

Я удивленно вскидываю бровь.

– Призрак боится других призраков?

– Ничего удивительного, – отвечает она. – Люди тоже боятся друг друга.

– А меня ты боишься?

Она вновь поводит плечом.

– Не знаю. Вроде бы, нет. Но возможно, это лишь потому, что я сейчас в теле Лейлы и испытываю некоторые из ее чувств. Ей с тобой комфортно.

Приятно это знать.

– А что чувствовала ты, когда мы сюда приехали?

Она опускает ногу на пол и облокачивается на спинку стула.

– Волнение. Я не хотела, чтобы вы здесь были. Поэтому я захлопнула ноутбук, когда ты писал риэлтору о покупке дома.

– Значит, это была ты?

– Обычно я так не делаю. Стараюсь, чтобы наши миры не пересекались.

– Сейчас не стараешься.

– Потому что ты сам попросил меня поговорить с тобой через Лейлу. Я не хочу это делать.

– Но делала. Уже дважды. А может трижды. Верно?

Она печально вздыхает.

– Да, но лишь потому, что порой это невыносимо. Я ничего не могу с собой поделать. – Она встает из-за стола и начинает осматривать содержимое шкафчиков. Найдя упаковку чипсов, возвращается за стол, но на сей раз садится на столешницу и ставит ноги на стул. Она отправляет кусочек в рот. – Сперва я даже не знала, что могу так делать, – говорит она. – Пока вы сюда не приехали. Раньше здесь бывали и другие люди, но я ни разу не пробовала проникнуть в кого-то из них. Я даже не знала, что могу. Но мне так сильно хотелось есть. – Она отправляет еще горсть чипсов в рот. – Ты даже представить себе не можешь, каково ощущать голод… и жажду…  но не иметь возможности есть или пить. А этот дом пустует уже очень давно. Я истосковалась по запаху еды. Наверное, паста – мое любимое блюдо, потому что, глядя, как Лейла гоняет ее по тарелке, я жаждала ее попробовать. Все произошло само собой. Я ничего не замышляла.

– И сколько раз ты уже это делала?

– Несколько раз, – отвечает она, вытирая крошки с пальцев о футболку Лейлы. – Дважды за ужином. Один раз, пока ты спал на диване. И еще раз, когда я смотрела на нее в зеркале в спальне. Я стараюсь действовать незаметно, но ты замечаешь каждый раз.

– У тебя не выходит. Когда ты проникаешь в ее тело, перемена очевидна.

– Ну что сказать, я плохая актриса.

– Как ты выглядишь вне тела Лейлы?

Она смеется. И у меня екает сердце, потому что звучит смех Лейлы. Как странно, что кто-то другой смеется смехом Лейлы. И как же давно я его не слышал.

– Я никак не выгляжу. У меня нет физической формы. И я ничего не вижу, глядя в зеркало. Никаких киношных призраков в светящихся белых мантиях. Я… ничто. Я мысли. Чувства. Но они не связаны с осязаемой оболочкой. Наверное, это странно, но это все, что я знаю.

Я пытаюсь придумать, о чем еще ее можно спросить, но голова плохо соображает от зашкаливающего уровня адреналина. У меня возникает чувство, будто этим разговором мы разгадали какой-то секретный код. Или нарушили одно из негласных правил.

Мне хочется поддаться волне радостного возбуждения, но непросто отпустить сформировавшееся за двадцать пять лет устойчивое отрицание.

– Лейла… если это какая-то шутка…

Она мотает головой.

– Не шутка. Я не Лейла. Я Уиллоу.

Мысль о том, что Лейла зашла бы настолько далеко, чтобы лгать мне безо всякой на то причины, кажется мне еще более невероятной, чем версия о том, что ее телом завладел призрак. Мне остается только поверить этой девушке, или, по крайней мере, сделать вид, пытаясь тем временем получить от нее больше ответов.

– Сколько тебе лет?

– Я не знаю. Мне неизвестно даже, есть ли у меня возраст, если можно так выразиться. Как я уже говорила, время для меня ничего не значит.

– Значит, у тебя нет ощущения, что у твоей жизни есть конец?

– Я не думаю об этом. В отличие от людей. Мне нечего делать и нечего ждать… даже обеда и недолгого сна. Или чего-то более важного, как старости и смерти… чего тогда стоит время?

Она молча ест еще несколько кусочков картофельных чипсов. Затем достает из холодильника банку газировки и выпивает ее, сидя за столом. Она поглощает каждый кусочек еды и каждый глоток с таким наслаждением, будто вкушает его каждым из миллиона вкусовых рецепторов. У меня даже возникает ощущение, что я всегда принимал как должное все, что касалось моего языка.

– Ты ощущаешь себя иначе, находясь в ее теле?

Она тут же кивает.

– Да. Ощущения сбивают с толку. Я вижу воспоминания, которые мне не принадлежат. Испытываю чувства, но они тоже не мои. Но дело в том, что вне ее тела я вообще мало что чувствую, а воспоминаний у меня и вовсе нет. Поэтому мне по-своему нравится находиться в ней, хоть это и неприятно, будто я не должна так поступать.

– У тебя ее воспоминания?

– Да, – кивает она, – но я стараюсь не вторгаться в них.

– Ты помнишь, что происходило между мной и Лейлой?

Она молча рассматривает банку с газировкой в руках. Я вижу, как ее щеки краснеют от смущения, и мне становится интересно, какие воспоминания вызвали у нее такие чувства.

– Вы познакомились здесь.

Я кивком даю ей понять, что это воспоминание правдиво.

Девушка улыбается.

– Она любит тебя.

– Ты это чувствуешь?

– Да. Она очень тебя любит. А еще переживает.

– Из-за чего?

– Что ты не любишь ее так же сильно, как она тебя.

Я чувствую, что огорчение, вызванное ее словами, отражается на моем лице. Не хочу, чтобы у Лейлы возникали такие чувства. Не хочу, чтобы она чувствовала себя недостаточно любимой или напуганной и наполненной тревогой.

– Она запомнит этот разговор? Вспомнит, как ты завладела ее телом?

– Нет. Она не запомнила, как я ела ее еду. Ей кажется, что у нее проблемы с памятью, – она хмурится. – С ней произошло что-то плохое. И повлияло на нее. Сильно.

– Да. Так и есть.

Открывшаяся на втором этаже дверь отвлекает мое внимание. Наши взгляды устремляются к дверям кухни. Черт. Я забыл, что Аспен с Чедом еще здесь.

– Можешь выйти из ее тела? Наверное, это ее сестра.

Уиллоу качает головой с неспокойным видом.

– Не думаю, что это хорошая идея. Лейла перепугается, если я покину ее тело. Она очнется на кухне и не будет помнить, как здесь оказалась.

На пороге кухни появляется Аспен.

– Мне показалось, я слышу ваши голоса. – Она подходит к Лейле, вернее к Уиллоу, и забирает упаковку с чипсами у нее из рук, а затем садится рядом. – Чед обмочился в постель. Я сменила простыни, но матрас придется застирывать, – она поглядывает на Уиллоу. – Не стоило тебе говорить ему, где хранится выпивка.

Уиллоу смотрит на меня во все глаза, будто боится заговорить с Аспен.

Я выдвигаю стул.

– Разберусь с этим завтра. Ничего страшного, – я смотрю на Уиллоу. – Лейла, ты готова идти спать?

Она кивает и встает из-за стола, но Аспен хватает ее за руку.

– Останься. Я так редко с тобой вижусь в последнее время, и мне не спится.

Уиллоу переводит взгляд с меня на Аспен и обратно, затем неохотно садится обратно. Я тоже возвращаюсь за стол, потому что мне не хочется оставлять ее одну.

Аспен испытывает облегчение оттого, что мы составили ей компанию, но Уиллоу словно боится произнести хоть слово, будто этим сразу даст Аспен понять, что она не Лейла.

– Вы доели пиццу? – спрашивает Аспен.

– Нет, остатки в холодильнике.

Она отходит к холодильнику за пиццей, а Уиллоу упирается локтями в стол и сжимает виски. Что мне делать? – спрашивает она одними губами.

Я и сам не знаю. И мне странно, что она задает мне такой вопрос, будто у меня есть какой-то опыт в подобных делах. Я пытаюсь отвлечь Уиллоу единственным, что мне о ней известно. Она любит поесть.

– Хочешь пиццы?

Она на миг замирает, но кивает с легкой улыбкой.

– Хочу. Еще два кусочка пиццы и банку содовой.

События следующих пятнадцати минут в голове не укладываются. Я выкладываю пиццу на тарелку для Уиллоу, а Аспен садится рядом с ней. Она болтает без умолку, в то время как Уиллоу в основном молча ест. Я стараюсь отвлечь сестру Лейлы разговором, чтобы Уиллоу не пришлось много говорить. Она даже немного расслабилась, сосредоточившись на еде.

И так продолжается, пока Аспен не спрашивает:

– Ты рассказала Лидсу, что случилось, пока я готовила пиццу?

Я перевожу взгляд на Уиллоу, чьи глаза испуганно округляются.

– О господи, – Аспен хохочет, махая рукой в пространстве между мной и Лейлой. – Расскажи ему, Лейла. До чего смешно.

Я вижу страх в глазах Уиллоу, будто нас сейчас поймают с поличным. Я помню, она говорила, что у нее есть доступ к воспоминаниям Лейлы, но я не уверен в их точности. И если Уиллоу не было на кухне, пока они готовили пиццу, у нее самой не будет этого воспоминания.

– Она мне уже рассказала, – говорю я. Понятия не имею, о чем говорит Аспен, но не хочу ставить Уиллоу в затруднительное положение. Я встаю из-за стола. – Нам надо поспать.

Уиллоу согласно кивает и встает.

– Да, я ужасно устала. И голова до сих пор болит. – Она обнимает Аспен. – Спокойной ночи. Спасибо, что приехали.

Аспен разводит руками.

– Ты серьезно? Мы всего два раза виделись после свадьбы.

Я за руку увожу Уиллоу с кухни.

– Почему бы вам завтра не задержаться у нас подольше?

Аспен закатывает глаза.

– Мы не можем. Завтра к ночи нам нужно быть в Колорадо, и пока Чеда не отпустит похмелье, машину придется вести мне. – Она машет рукой в сторону лестницы. – Идите спать. Я приберу здесь.

Уиллоу не теряет ни минуты. Еще раз пожелав ей доброй ночи, она мчится наверх. Я иду следом, но едва мы оказываемся в спальне, я закрываю дверь, прислонившись к ней спиной, и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы.

Последние пятнадцать минут в обществе Аспен заставили меня понервничать сильнее, чем новость о том, что в доме обитает призрак, вселяющийся в тело моей девушки.

– Момент был напряженный, – говорит Уиллоу, меряя комнату шагами. – Мне следует быть осторожнее.

– Они уедут завтра утром, и останемся только мы с Лейлой. Тебе не зачем беспокоиться о ком-то еще.

Она замирает.

– Вы… остаетесь?

– Да, – киваю я. – Остаемся до следующей среды.