Текст книги "Азия в огне
(Фантастический роман)"

Автор книги: Клод Фели-Брюжьер

Соавторы: Луис Гастин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

IX. Заговор

В окно церкви начал проникать рассвет. Боттерманс не шевелился. Вот и еще одна опасность свалилась на его голову. Что ему делать, если он очутится лицом к лицу с другим ламой, быть может с несколькими?

За дверью послышался топот.

Пока было еще темно, переодеванье могло ему, разумеется сослужить добрую службу. Но с наступлением рассвета он не мог себе льстить надеждой, что введет лам в заблуждение.

В дверь постучали снова, с еще большей настойчивостью. Послышался гул голосов, похожий на нетерпеливые оклики, и это показало Боттермансу, что за дверью находится несколько человек, которые, по-видимому, были уверены, что их тут ждут, и удивлялись, что им не отпирают.

Бедняга осмотрел церковь, ища другого выхода.

Середина церкви уже довольно сильно была освещена зарею.

Позолота на сводах и колоннах засияла нежными пятнами, но внизу, у стен, было еще настолько темно, что не было заметно ни дверей, ни каких-либо других выходов. Один только главный вход едва-едва был виден в полутьме.

Боттерманс уже направился было к нему, как вдруг внутри самого здания прозвучал голос, отдавшийся эхом в высоких куполах. В то же время– из тьмы мало-помалу выделялась какая-то неясная фигура и вышла на наиболее освещенное место.

Боттерманс взглядом искал убежища, но не увидел ничего, кроме того же ящика у стены. Оставалось спрятаться только там. Но там лежал труп убитого им ламы, и у него уже не было времени вытащить его оттуда обратно. Да и было гораздо осторожнее скрыть мертвое тело.

Спрятаться в ящик с трупом! Боттерманс содрогнулся от отвращения, но раздумывать было некогда, всякое промедление было смертельно.

Отчаянно стиснув руками крышку ящика, он приподнял ее. Одежда и рогожи прикрывали труп. С тяжелым сердцем он растянулся поверх всей этой кучи, чувствуя под собой коченеющее тело ламы.

И было время.

Крышка ящика опустилась, как раз в ту минуту, когда новопришедший вышел на средину церкви. К счастью, участившиеся удары в дверь церкви помешали ему расслышать легкий шум движений Боттерманса.

Лама – так как это был именно лама – подошел к двери и суровым, дребезжащим голосом предложил вопрос. Снаружи несколько голосов одновременно ответили. Лама повернул ключ, и дверь открылась.

Крышка ящика не могла закрыться вплотную. Она тяжело лежала на спине Боттерманса. Щель была не настолько велика, чтобы быть замеченной извне, но достаточна для того, чтобы позволить ему видеть все, что происходило в церкви.

Лама, появление которого помешало ему исследовать церковь, отыскивая выход, был старик. Те, что только что вошли в церковь, были тоже ламы.

Они обменялись со стариком условными знаками и после бегом бросились на средину церкви.

Боттерманс сначала насчитал их двадцать, потом тридцать, пятьдесят, восемьдесят, но потом бросил, так как народ все прибывал и прибывал. Все-таки, по приблизительному счету, всех лам собралось от двухсот до двухсот пятидесяти человек. Затем, когда прилив кончился – старик тщательно запер изнутри дверь церкви на ключ.

Обманутый вдруг наступившим молчанием, Боттерманс сначала подумал, что все эти люди только прошли через церковь. Он осторожно приподнял крышку и увидел, что вся средина церкви занята ламами, рассевшимися на полу, по восточному обычаю.

Только один лама был на ногах. Он сделал знак. Все ламы склонились до земли. Торжественный голос начал медленное пение религиозного характера.

– Это, должно быть, утренняя молитва, – соображал Боттерманс: – богослужение скоро кончится, и они разойдутся. Только бы они не заметили, что не хватает одного из них!

Кончив воззвания к Будде, толпа снова уселась на корточки, а лама, все время стоявший на ногах у алтаря и казавшийся самым главным среди них снова возвысил голос. Он уже не молился, а говорил речь и уже с самого начала его китайской речи – Боттерманс затрепетал с ног до головы. Лама говорил о европейцах, пленниках Тимура, находящихся в крепости.

– Вся Азия мстительно восстала, чтобы покончить с проклятыми западными расами, – говорил он: – воинство Господина бесчисленно и непобедимо. Авангард его, подобный урагану, смел с лица земли, словно дорожную пыль – солдат белого Султана. Белые получили еще только первый удар, их коснулась пока лишь пена первой волны грядущего наводнения. Ныне мы находимся в стране, некогда уже завоеванной предком Тимура, великим Тимур-Ленком. Но Господин не пожелает удовольствоваться пределами древнего монгольского царства. Он займет Россию и Турцию. Азия вторгнется в Европу и покроет собою все лицо её, бессмертная желтая раса истребит белых – всех, до последнего маленького ребенка. Никто не будет пощажен из этих вампиров – слишком долго пили они кровь сынов неба и сынов Будды. Все они должны погибнуть!

– Смерть западным чертям! Смерть белым! – воскликнули ламы негромкими голосами, как бы произнося молитвенный возглас.

– Да, смерть западным чертям! – подтвердил проповедник: —А так как все белые обречены на погибель, то почему Господин щадит пленных европейцев, запертых в крепости? Они принадлежат нам!

– Вот в чем дело! – мысленно сказал себе Боттерманс, – По-видимому, составляется какой-то заговор, поводом к которому служим мы. А я здесь один, беспомощный…

– Смерть европейцам! – повторил хор лам.

– Жизнь пленников принадлежит нам. Но тщетно мы ее требуем у Тимура. Тимур их щадит. Тимур им покровительствует. Тимур обойден их льстивыми речами. Тимур изменяет великому делу, сохраняя их в живых!

– Не поддался ли он уже чарам этой коварной женщины, благодаря которой царь царей и император Азии задержался в Самарканде дольше, чем следовало!

– Смерть европеянке!

– Да, смерть ей! Смерть пленникам! Это она, это они задержали действие гнева Господина и победу Азии. Тимур– жертва их колдовства. Они ослепили Тимура, и, если Тимур хочет продолжать их щадить, Азия должна в это вмешаться!

При этих последних словах собрание, возрастающая злоба которого обнаруживалась яростными восклицаниями и жестами, вскочило на ноги с криками:

– Да, Тимур слеп!.. Он нас губит!.. С этим нужно покончить!.. Мы и то слишком долго терпели!.. Поднимем народ… Бежим к дворцу… Схватим пленников и расправимся с ними сами…

– Погодите немного, – перебил их проповедник таким пронзительным голосом, что он заглушал весь гам: – слушайте, что я вам скажу! Да, только мы теперь и можем спасти Азию. Пора нам вмешаться. Но, чтобы наше вмешательство было своевременным и целесообразным – нужно еще немного подождать. Вам будет очень нетрудно захватить пленников, находящихся в крепости. Но мы не сможем проникнуть в самые покои Господина, где скрывается возлюбленная повелителя. Нам необходима помощь всех истинных азиатов, нужно, чтобы все соединились во имя этого. Но, чтобы это могло совершиться – нужно некоторое время. Сегодня, наконец, Тимур уезжает, чтобы сделать смотр войскам, расположившимся вокруг Самарканда, перед отправкой их в поход. В город он возвратится не ранее, как через два или три дня. Подождем до вечера, дадим ему уехать и потом соберемся в большом количестве. Пусть пройдет день. С наступлением ночи нам легко будет дойти незамеченными до дворца. И, когда сон овладеет городом – мы быстро захватим стражу, состоящую при пленниках, а также и ту, которая охраняет дворец. Когда шум, произведённый нами, дойдет до ушей городского населения и войск, находящихся в самом Самарканде – возлюбленная Тимура и пленники уже не будут более существовать, а мы успеем разойтись и рассеяться без следа. Найдут только трупы пораженных нами людей. Никаких криков, никаких сборищ, каждый, попавшийся нам навстречу, должен быть прикончен, кто нас увидит – должен погибнуть, даже, если это ребенок.

Эти кровожадные слова как нельзя более соответствовали настроению лам и поэтому были приветствованы криками неописуемого энтузиазма.

Тотчас же стали вырабатывать план резни. Заговорщики подходили маленькими кучками и получали точные инструкции, как собрать и завербовать для участия в этом деле побольше фанатиков. К полуночи все должны собраться и укрыться поблизости эспланады, чтобы по данному сигналу пойти немедленно приступом на крепость дворец Тимура. Ламы, живущие в самом дворце, знают обо всем и откроют входы.

Тогда, один за другим, ламы подходили к своему главе, который руководил заговором, склонялись перед ним до земли и мало-помалу расходились. Они уходили как через маленькую дверцу, в которую вошли, так и через главные двери, а кроме того еще и через третий выход, который Боттерманс только что заметил, и который был как раз напротив него.

Могло быть уже часов семь утра, когда удалились последние ламы. Старик, тщательно заперев все выходы, исчез в свою очередь, сделав предварительно обход церкви, как бы ища кого-то. Он прошел мимо ящика, в котором Боттерманс растянулся, как только мог, и ничего не заметил.

В обширном здании воцарилось полное молчание. Тогда Боттерманс решился выйти из своего тайника, где, несмотря на весь интерес, который возбудила в нем знаменательная сцена, имевшая к нему самое непосредственное отношение, он все время невыразимо страдал от соседства мертвеца. Члены его затекли и онемели от неудобного лежанья, и у него было такое ощущение, как будто это мертвец удерживает его в своем странном гробу. Он осторожно, на цыпочках, обошел кругом весь храм и удостоверился, что церковь в самом деле пуста, и что все двери основательно закрыты и заперты на ключ.

– Да этот раз я более в плену, чем когда-либо! – подумал он, – И надолго ли я тут заперт? И могу ли я вообще отсюда выйти? Если я попробую взломать дверь – могут услышать и придти. Нечего об этом и думать!

Вдруг он обратил внимание на узкие, остроконечные оконца, прорезанные на значительном расстоянии одно от другого. Они казались достаточно широкими, чтобы человек мог пролезть. Но окна были высоко, стена была гладкая, лишь увешанная иконами, как во всякой русской церкви. Надо было сделать из чего-нибудь возвышение, вроде подмостков. Он нашел несколько золоченных кресел, остатки былой роскоши храма, нагромоздил их в неустойчивую пирамиду, кой как взобрался до подоконника, ухватился за него и открыл задвижку.

Окно выходило в аллею, наполнившуюся в этот час прохожими. Боттерманс некоторое время смотрел на толпу. Затем, взглядом он измерил высоту прыжка, который был не невозможен вообще, но безумен в виду того, что мимо церкви непрерывно сновал народ.

– Ну, что же, нужно покориться обстоятельствам и подождать ночи, – подумал он, – если кто-нибудь явится – у меня есть ящик, чтобы спрятаться!

Церковь была разграблена. Боттерманс тщательно обыскал все уголки, алтарь, дарохранительницу, пробуя найти хоть каплю воды, чтобы утолить мучившую его жажду. Он только нашел в кармане надетого на нем платья горсть рису и несколько фиников. Он провел ужасный день.

Когда наступила ночь, он снова возвел свой помост, открыл окно и увидел, что аллея на этот раз пуста или, по крайней мере, кажется пустой. Не раздумывая больше, он повис сначала на внешней части подоконника, затем полетел вниз.

X. Неожиданная встреча

Шум прыжка Боттерманса разбудил двух человек, спавших возле одного дома. Но, так как они не видели прыжка, а костюм ламы не возбудил их внимания, то они снова спокойно улеглись на свое место.

Немного успокоенный, Боттерманс прошел мимо них, затем, свернув с аллеи в первую боковую улицу, первым делом, постарался отойти подальше от русской церкви.

Его толкал какой-то инстинкт прочь от этого здания, в котором он смог найти себе убежище, только убив человека, и которое в продолжение двадцати четырех часов было для него темницей.

Он шел с трудом. Ничего не ел целые сутки и очень истощенный усилиями и волнениями ужасного дня, он шатался, как пьяный.

Особенно его мучила страшная жажда. Однако, он не думал ни о питье, ни о еде – он думал об одном, как бы ему добраться до крепости, увидеть своих друзей и предупредить их об угрожающей им опасности, которая должна была разразиться едва через несколько часов.

Но как попасть к крепости? И как войти в нее? По всей вероятности, ему следует только вернуться ко дворцу и дать себя узнать страже, которая и водворит его на прежнее место. Попасть в руки солдат Тимура было еще сравнительно хорошо. Но он, все-таки, рисковал быть помещенным уже не вместе с товарищами. Нужно, ведь, было объяснить и свой уход, и свое возвращение, и одежду ламы, в которую он одет – тогда его могут запереть в какой-нибудь карцер в ожидании приказаний Тимура.

С тоскою размышляя обо всем этом, он пытался отыскать дорогу к эспланаде, но заблудился в улицах, спускающихся к старому городу, встречая запоздалых прохожих, натыкаясь на спящих и стараясь избегнуть освещенных кафе и оживленных перекрестков.

Неожиданный плеск воды на углу маленького переулочка привлек его внимание – фонтан!.. Вода!..

Он бегом бросился туда и подставил свои губы и все свое лицо под освежающую струю.

Он пил долго, жадно и чувствовал, что оживает.

Он не мог отойти от этого благодетельного источника, который утишил его лихорадку, но в переулочке послышались шаги, и в ушах его прозвучали голоса, поразившие его неописуемым изумлением. Говорили по-французски, и звук голосов показался ему знакомым. Из соседней улицы показалось два человека. Боттерманс смотрел на них и чувствовал, что готов упасть в обморок.

Один из этих людей бормотал:

– Смотри, вот еще один чёртов лама!

Но лама протянул к нему руки и замирающим голосом крикнул:

– Полэн, ко мне!..

При этом крике оба человека бросились к ложному ламе.

Полэн (потому что в самом деле это был наш матрос), при помощи своего друга Ивана, схватил этого ламу, называвшего его по имени, и, узнав Боттерманса, завопил:

– Господин Боттерманс! Тра-ла-ла! Что вы здесь делаете? Где капитан?

– Ох, друзья мои, как я рад, что вижу вас!.. Я чуть не пропал!

Полэн был так поражен, как никогда в жизни.

– Вы, значит, больше не пленник? Вы сумели удрать?

– Еще вчера я был в плену, но прошлой ночью я имел безумие покинуть крепость…

– Одни?

– Один!

– Каким образом? Почему?

– Я вам после расскажу. Но вы-то сами, как вы очутились здесь оба, живые и свободные?

– Мы служим во флоте императора Тимура! – заявил матрос.

– Во флоте Тимура? – изумился Боттерманс.

– Да, в воздушном… Во флоте аэронефов…

– Как? У Тимура есть аэронефы?

– О, и много еще других вещей! Мы поступили на службу, чтобы спасти вас всех!

– А! Я понимаю! Но как вы нас спасете, если сегодня ночью…

– Ну, сегодня ночью этого еще нельзя сделать… Но завтра мы сможем бежать все!

– Завтра уже будет поздно! Нужно действовать сейчас, сию минуту, немедленно!.. Слушай, Полэн, я только выхожу из русской церкви, где я прятался и где был невольным свидетелем заговора, который составили фанатики ламы, чтобы нас погубить. Они решили этой ночью напасть на крепость, воспользовавшись отсутствием Тимура, и изрубить в куски, как нас, так и… госпожу Ковалевскую!

Его голос задрожал, произнося это имя, так как он вспомнил о тех оскорблениях, которые расточались ламами по адресу Нади.

– В нашем распоряжении едва несколько часов, чтобы предупредить наших друзей!

– Ах, тогда другое дело, – воскликнул Полэн: – а я шел было известить капитана, что мы не сможем убраться отсюда раньше завтрашней ночи. Ничего не поделаешь – нужно удирать сегодня же… Кстати, мы воспользуемся сутолокой и сумятицей, во время нападения лам на крепость. Ну, братец Иван, нельзя терять ни минуты! Уже девять часов. Аэронефы отправятся в полночь. У нас времени достаточно!

– Но как вы доберетесь до Меранда?

– Не беспокойтесь, мы уже виделись. Вы не знаете, значит, нашей дороги? Пойдемте с нами. Мы сначала должны сбегать, приготовить те аэронефы, которые захватим!

По дороге Полэн объяснил Боттермансу, каким образом он видел своего капитана и как он сумел все устроить для того, чтобы бегство могло состояться завтра.

– Пока я буду приготовлять аэронефы, – добавил он, – вы спуститесь с Иваном в подземелье, проберетесь к капитану через мой потайной ход и, чуть только вы заслышите шум приближающегося нападения, то немедленно убежите все через подземелья!

– А госпожа Ковалевская?

– А мадам Надя? Гм! Я думаю, что и она уйдет вместе со всеми!

– А ты ее видел?

– Ну, да! Вместе с капитаном! Вы, таки, «немножко того» сегодня вечером, господин Боттерманс!

– Да, да, в самом деле… У меня лихорадка! Значит, самое главное теперь – позаботиться о своем спасении. Поболтаем уж потом…

И трое мужчин, переговариваясь вполголоса и шагая очень быстро, дошли, наконец, до крепости.

Минуты были дороги. Некогда было предаваться раздумью и меланхолии. Боттерманс не совсем ясно понимал, что произошло за это время без его ведома, но сознавал, что близок решительный момент – он, Надя, его друзья или погибнут этой ночью, или будут спасены. Страх и надежда чередовались в его душе, напрягая все его силы. Полэн исчез. Боттерманс и Иван пробрались до крепостного рва, над которым высилась зубчатая масса дворца.

Иван показал своему спутнику на стенку рва.

– Мы должны влезть туда! – сказал он.

Хотя скалистая стенка рва была совсем отвесна, но множество расселин и выступов образовали род головоломной лестницы, по которой они и начали подыматься. Иван поддерживал Боттерманса в этом рискованном путешествии, так как тот два раза останавливался, теряя всякое дыхание.

– Да, это трудненько, – сказал Иван, – но мы все-таки подымаемся!

Последнее усилие – и они у отверстия, заделанного решеткой.

– Благодаря тебе я смог сюда доползти, – заявил Боттерманс: – но никогда я не смогу спуститься обратно! Вы убежите без меня, я остаюсь!

– Ну, чтобы спуститься, у нас есть веревочная лестница, это уже будет гораздо легче!

– Все равно! – махнул рукою молодой человек: – Дело не во мне, главное – нужно спасти Меранда. Мне казалось, что я лезу целый век… Вероятно, с минуты на минуту произойдет нападение на крепость!

Оба человека проникли в подвал. Тогда Иван, взобравшись на большой сундук, постучал в сводчатый потолок, давая сигнал.

Едва только успел он стукнуть несколько раз, как над их головами послышался шорох, по-видимому, перетаскивали с места на место ковер. Иван уперся руками в доску, которая тяжело приподнялась. В слабо освещенном отверстии показалась голова.

– Это ты, Полэн?

Боттерманс узнал голос Ван-Корстена.

– Нет, господин доктор, – ответил Иван: – Полэн отправился к аэронефом. Это я пришел за вами. Со мною господин Боттерманс. Надо удирать сейчас же!

– Боттерманс? И вы тут?

– Да, дорогой доктор, и я здесь, – откликнулся тот, поднимаясь вслед за Иваном.

– Ах!.. Слава Богу, дорогой друг!.. Мы просто едва живы от тревоги… Мы были убеждены, что вас уже нет в живых!

Боттерманс, поддерживаемый мощными руками Ивана, ухватился за трап и, при помощи Ван-Корстена, быстро очутился рядом с ним.

После доктора, его приняли в свои объятия Германн и Меранд.

– После я вам расскажу все… Теперь нужно думать только об одном – о бегстве. Прошедшей ночью ламы решили воспользоваться отсутствием Тимура, который уехал делать смотр своим войскам, и решили напасть на крепость, чтобы покончить со всеми нами и с Надей…

– Что это? Восстание против Тимура?

– Нет, только маленькая собственноручная расправа… Но это только тем ужаснее. Их наберется несколько сот, может быть, даже несколько тысяч, и через самое короткое время, быть может, через несколько минут, они все явятся сюда через эспланаду и сделают приступ!

– Откуда это вам известно?

– Все равно, только это верные сведения. И крепость, я убежден, не выдержит натиска этих помешанных. Полэн, который понимает это также хорошо, как и я, взялся приготовить аэронефы, и мы бежим сейчас же, немедля!

– Мы готовы, так, как и были должны бежать сегодняшней же ночью! – спокойно заявил Меранд.

– Да, но Полэн шел к вам предупредить, что бегство должно быть отложено до завтра, когда я его, к счастью для нас всех, повстречал. Он недолго раздумывал, когда услыхал от меня суть дела. Он думает, что в сутолоке, когда стража дворца будет захвачена врасплох, бегство будет легче, чем когда-либо. Надо только спуститься на дно крепостного рва, и Иван нас проводит в парк, где находятся аэронефы!

– Доктор, Иван еще здесь? – спросил Меранд, оборачиваясь к Ван-Корстену, который, присев на корточки возле трапа, некоторое время тому назад обменялся с русским колоссом несколькими словами.

– Нет, он прикрепил веревочную лестницу и спускается теперь вниз, чтобы прикрепить её нижний конец для нашего спуска!

– А Надя?.. Где она? – спросил Боттерманс.

– Надя?

Захваченный этим вопросом врасплох, Меранд собирался уже было ответить молодому человеку, что он именно ждет сейчас Надю и Капиадже, что-бы покинуть крепость вместе с ними, как раздались ужасающие крики, и слова замерли у него в горле.

Вдали, действительно, крики все росли, усиливаясь и не оставляя сомнения в их возникновении.

– Это ламы уже нападают! – вскричал Боттерманс: – Боюсь, что уже поздно!