Текст книги "Азия в огне
(Фантастический роман)"

Автор книги: Клод Фели-Брюжьер

Соавторы: Луис Гастин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Клод Фели-Брюжьер, Луис Гастин
АЗИЯ В ОГНЕ
Фантастический роман

Предвидя соединение сил 450-ти миллионов жёлтых народов восточной Азии, спрашиваешь себя с невольной боязнью, что способны наделать эти полчища в Европе, если их предварительно дисциплинирует рука завоевателя? Не начинается ли снова, только ужо в ином виде, монгольское иго, когда, вооружённые так же, как и европейцы, и гораздо более внутренно объединенные, чем они – полчища эти будут направляемы железною рукою нового Чингиз-Хана или Тимура-Ленка…

Элизе Реклю

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
«Интернациональная западная миссия»

I. Странный вестник

– Капитан Меранд!

Среди лагеря, приведенного в волнение этим неожиданным возгласом, какой-то всадник энергично осаживал свою лошадь. Голова его была обернута куском желтой материи, так что лицо было почти невозможно рассмотреть.

Всадник оглушительным голосом повторил свой оклик, как бы стараясь, чтобы его услышал именно тот, кого он вызывает.

– Что нужно этому дикарю? Откуда он вынырнул? – вскричал Полэн, бордосец-матрос, цветущий, широкоплечий и коренастый парень, заведующий земляными работами, которые производятся туземцами.

– Он влетел сюда галопом, – заметил один из работающих, – я его принял за конвойного…

– Кого тебе надо, дружище? – переспросил Полэн, подойдя к всаднику.

Этот последний посмотрел на него некоторое время и проговорил:

– Капитан Меранд!

– Мне кажется, ему нужно моего капитана… Зачем он понадобился этому шуту? – проворчал матрос и произнес вслух:

– Так значит – капитана Меранда?

– Капитан Меранд! – еще раз повторил всадник.

Во время этих переговоров, вокруг них успела собраться целая толпа любопытных.

Конвойные и люди отряда невозмутимо созерцали эту сцену, как и приличествует истинным азиатам, вообще не склонным принимать в ком-либо участие, особенно, если это человек чужой им расы.

Покрытая пылью одежда неизвестного, равно как и вспотевшие бока его лошади красноречиво говорили о долгом пути, который был им совершен, прежде чем он достиг лагеря.

Всадник окинул взором ближайшие группы и заговорил вдруг повелительным голосом, на наречии, непонятном для Полэна.

Два конвоира подошли поближе, и он обратился к ним.

Выслушав его, они наклонили головы в знак ответа и исчезли в толпе.

– Ну-ка, потрудись сказать – что все это значит? Слезешь ли ты с лошади? – закричал Полэн, раздраженный всей этой таинственностью и высокомерным видом всадника.

– Если тебе нужен мой капитан – вот он идет сюда…

В самом деле, из одной палатки вышло несколько европейцев, привлеченных громкими голосами незнакомца и Полэна, а также и видом кучки любопытных. Это была часть «Международной западной миссии», которая приступила к первоначальным изысканиям в Джунгарии, намечая направление нового большего железнодорожного пути от Самарканда до Пекина, и которая теперь расположилась лагерем на берегу озера Эби-Нор.

– Господин капитан, – сказал подошедший к ним Полэн: – вот, какой-то чужой свалился к нам с луны… И важничает как! Он спрашивает вас, хотя я и не понимаю его разговора…

– Ты говоришь, – он спрашивает меня? Но, ведь, это, быть может, один из наших же собственных конвойных, только принадлежащий к другой части отряда и присланный к нам кем-нибудь из наших же друзей, работающих в окрестности?

– Нет, нет, он не из наших, хотя и знает тех каналий, что ковыряются вон там, в земле… Двум из них он что-то рассказывал… Я ровно ничего не понял, так как это не по-французски, а чорт знает, на каком языке… И физиономия у него самая гнусная!..

Выслушав пояснения Полэна, Меранд, вместе с остальной компанией, подошел к всаднику, который по-прежнему невозмутимо сидел на лошади, окруженный в почтительном отдалении конвойными.

Завидя приближающихся европейцев, впереди которых шел капитан Меранд, всадник догадался, что видит, наконец, того, кого желал, двинулся к нему навстречу, расталкивая лошадью любопытных, и обратился к нему с несколькими торопливыми словами на своем наречии.

– Что тебе нужно?.. Я не понимаю… Однако, если я не ошибаюсь, это – монгол! – заметил он офицерам. Затем он сказал сначала по-китайски, потом по-русски: – Я– капитан Меранд… Что тебе от меня нужно?

Монгол покачал головой.

Оба эти языка были ему, по-видимому, совершенно незнакомы, и продолжение диалога сделалось бы затруднительным, если бы не раздался, рядом с капитаном, голос полковника Коврова, начальника миссии. Его известили о случившемся, и он не замедлил придти узнать, в чем дело.

Полковник превосходно был знаком с азиатскими языками и быстро напал на тот, который ему был нужен для монгола, физиономия которого мгновенно прояснилась.

Выслушав его, Ковров сказал Меранду:

– Это несомненный монгол и хорошего рода, вдобавок, я полагаю. Ему дано устное поручение к вам, но он может доверить его только вам одному!

– Да это же невозможно, так как мы не понимаем друг друга. Вы должны служить нашим переводчиком, полковник!

Ковров перевел монголу предложение Меранда. Странный субъект запротестовал чрезвычайно энергичным жестом.

– Он может сообщить это только вам одному… Это очень любопытно, однако, я не вижу, как вы выйдете из затруднения!

Но едва успел полковник докончить сразу, как всадник сделал знак одному из двух конвоиров, с которыми уже разговаривал раньше, и которые держались неподалеку от него.

Те немедленно приблизились и выслушали его с заметным почтением.

Ковров и Меранд смотрели на все это, очень заинтригованные.

Наконец, монгол снова обратился к полковнику, и тот еще раз перевел его слова Меранду.

– Он предлагает переговорить с вами при помощи одного из этих конвоиров, который знает также и русский язык. Но он просит вас отойти в сторону, настаивая, что только вы один можете узнать то, что он хочет вам сказать!

– Пожалуй! Мне интересно узнать, в чем состоит его секрет… Сначала я думал, что этот верховой послан к нам Федоровым… Кстати, имеете-ли вы от – него известия?

– Нет… И я начинаю беспокоиться, отчего он все не возвращается… Ни он, ни Усбек… Они уехали ранним утром, на рассвете… Самое позднее, к завтраку они должны были уже вернуться. Я чрезвычайно сожалею, что они не взяли с собою телеграфного аппарата – мы не можем сообщаться…

Затем Ковров прибавил:

– Вы знаете, как я озабочен недавно случившимся инцидентом, о котором мы только что говорили. Я не предвижу ничего хорошего от встречи с этим фанатическим ламой, который проповедовал такие странные вещи и который посылал нам вслед проклятия из улуса, мимо которого мы проходили на прошлой неделе… И, что меня поражает сейчас, это – странная пустынность равнины… Мы находим на ней только следы стад и стоянок… В это время она обыкновенно бывает вся покрыта этими стадами. Можно подумать, что перед нами бегут! Китайская дорога, всегда такая людная, пустынна! И этот субъект! Его поручение к вам имеет несомненную связь с каким-нибудь происшествием на границе!

Сделав знак Полэну находиться поблизости и наблюдать за неизвестным – Меранд, вместе с ним и двумя конвойными, пошел в свою палатку. Полэн уселся шагах в двадцати, против входа.

– Чорт возьми! Не нравится мне этот молодчик! – ворчал он про себя, зажигая свою коротенькую трубку. – Небось, не увернешься от меня, в случае чего… Здорово прихлопну…

Лошадь монгола, оставленная всадником не привязанной за повод, принялась пощипывать траву, в то время как Полэн продолжал беседу с самим собою.

– Итак, что тебе от меня нужно? – спросил Меранд у незнакомца, очутившись в палатке.

Монгол сказал переводчику несколько слов резким и торопливым голосом.

– Ему велено передать вам, чтобы вы немедленно сели на лошадь, и он проводит вас до русской границы! – перевел туземец.

– Что это значит? С какой стати? Кто дал ему подобное поручение?

Меранд, в глубочайшем изумлении, предлагал эти вопросы один за другим.

После нескольких мгновений разговора монгола с переводчиком, причем тон незнакомца делался все более и более резким, и внушительным, переводчик заявил Меранду:

– Он больше ничего не может объяснит… Его послали, и он должен уехать отсюда не иначе, как с капитаном Мерандом!

– Что за бессмыслица! – сердито вскричал Меранд. – Мне угрожает опасность, что-ли? Но тогда, значит, и миссия тоже в опасности? Скажи ему, этому посланцу, что европейский офицер не покидает своего поста! Пусть же он растолкует, в чем дело!

– То, что он вам сообщил – он должен был сообщить только вам одному и никому более, – возразил переводчик: – он настаивает, чтобы вы последовали за ним немедленно, так как нельзя терять ни одной минуты… До сегодняшнего вечера вы должны уже уехать!

– Вот как! Ну, пусть он пока отправится к моему матросу, тот даст ему поесть… Я кой-что соображу и потом дам ему знать о том, что решу…

– Немедленно!.. Немедленно!.. Немедленно! – трижды повторил монгол и энергическим жестом указал на горизонт. После этого, он вышел из палатки и присел на корточки, угрюмый и сосредоточенный, не обращая никакого внимания на Полэна, который, по приказанию своего начальника, предложил ему сухарь и обратился с несколькими миролюбивыми словами.

Но незнакомец не ответил на его любезность ничем и сидел неподвижно, молчаливый и равнодушный. Полэн обиделся.

– Ах, ты, истукан!.. Никакого внимания!.. Вот, пусть мне только мой капитан позволит, я тебе покажу, где раки зимуют!..

Тем временем взволнованный Меранд поспешно искал полковника Коврова. Он застал его в обществе остальных членов миссии, узнавших о прибытии таинственного всадника. Тут были – швед Боттерманс, инженер путей сообщения, известный тем, что провел многие железнодорожные линии в Малой Азии; голландец Ван-Корстен, врач миссии, знаменитый путешественник, объездивший весь свет, Макс Гермонн, швейцарец, опытный альпинист, прославившийся тем, что первый взошел на Гаризанкар, самую высокую гору в мире, пользуясь при восхождении на последние 3,000 метров аппаратом для дыхания, изобретенным им самим.

Возле полковника была и Надежда Ковалевская – единственная женщина миссии, доктор словесности, компетентный археолог, самостоятельно делающая раскопки – красивая и женственная, несмотря на всю свою ученость; затем были – фон-Борнер, великий географ, немец из прекрасной и умной южной Германии, с головой классического длинноволосого ученого и в очках, но с гуманным сердцем и высокой душой. В Китае он выполнил несколько щекотливых официальных поручений при условиях весьма неблагоприятных и зарекомендовал себя большим дипломатом. Уважение, которое питал к нему пекинский двор, считалось главнейшей защитой миссии и порукой за её безопасность. Наконец, полковник Ковров– начальник экспедиции, занимающий этот пост по праву, вследствие своего знакомства с среднеазиатскими областями и Тибетом. Бесстрашный исследователь и славный солдат, он считался будущим завоевателем стран, лежащих между Гималаями и Амуром.

В данное время помощником его состоял Поль Меранд, самый молодой из капитанов фрегата французского флота, хорошо известный в Европе как своими работами по канализации Me-Конга, так и удалой проделкой потопления, посредством своей миноноски, четырех английских броненосцев в самом Плимутском рейде во время войны в 1965 году. Меранд был душою миссии.

Когда Меранд подошел к группе европейцев, там не хватало только Федорова, поручика русской пехоты, неразлучного товарища и сотрудника полковника Коврова и Рудольфа Усбека, австрийца ботаника, «от которого не укрылся ни один цветок в мире», как, смеясь, говорит про него доктор Ван-Корстен, тоже немножко воображающий себя собирателем целебных трав «на пользу страждущему человечеству».

Федоров и Усбек уехали для разведок по окрестностям.

Когда Меранд рассказал странный эпизод, только что с ним происшедший, последовало общее взволнованное молчание. Чувство тягостного недоумения овладело этими людьми, собравшимися как бы для экстренного совещания. И однако– все они были несомненные храбрецы, тысячи раз рисковавшие жизнью! Разумеется, никакой страх не закрадывался в их сердца. Но легко понять, что исключительное положение, в котором они находились, могло, как нельзя более, объяснить их тревогу.

– Да, все это очень странно, – вымолвил задумчиво полковник: —и вы даже не подозреваете, откуда мог взяться этот недобрый вестник?

– Даже не подозреваю. Это монгол из Гоби, как вы и сами думали. По внешности, он ничем не отличается от прочих своих соплеменников… Поручение ему дано изустное. Я даже не знаю, с какой стороны он подъехал к лагерю!

– Он упал с неба! – смеясь, сказал доктор Ван-Корстен, всегда склонный рассматривать вещи с забавной стороны. – Так и быть, Меранд, признайтесь, что в монгольской пустыне вы завели знакомства, которые сочли нужным от нас скрыть!..

– Помолчите, шутник вы этакий! – воскликнул полковник. – Все это гораздо серьезнее, чем вы предполагаете!

И, тем не менее, хотя я совершенно ясно предчувствую опасность, я не представляю себе, откуда она может явиться… и не предвижу, когда она может над нами разразиться!.. Вопреки заверениям всадника, я надеюсь, что у нас есть еще достаточно времени позаботиться о её предотвращении… Во всяком случае, Федоров привезет нам новости, быть может, даже сию минуту… Но сознаюсь, что со времени вступления нашего на джунгарскую территорию – мы идем, как бы по неведомой стране. Дорога, по которой мы следуем, обыкновенно очень многолюдна, в особенности с тех пор, как наши соотечественники заняли Кашгар и Яркенд, и Джунгария сделалась почти нашей собственностью также. Привлеченные внешними проявлениями нашей цивилизации, номады перекочевали поближе к нам, их кибитки стали почти оседлыми, и русская граница получила, по-видимому, в их глазах серьезное значение. Они явно ждут, что, раздвигаясь все более и более, она включит в свои пределы и западные области Китая. Принимая в соображение именно это обстоятельство столько же, сколько и природные условия Джунгарии, я избрал, для проложения среднеазиатского железнодорожного пути, именно это направление. Однако, теперь я замечаю с величайшим изумлением, что жители этого края как бы бегут при нашем приближении, вместе со своими стадами…

– И это совершенно верно, – подтвердил Ван-Борнер, – и я сопоставляю эти странные признаки со слухами, которые циркулировали в Самарканде во время нашего там пребывания. Говорилось о больших волнениях в Тибете и в Китае, на Голубой реке. Казалось, что Китай, со времени событий, приведших его к принятию покровительства иностранных держав, стал более гостеприимен и даже допустил постройку железных дорог у себя. После нескольких, чисто местных, возмущений, он с виду примирился с присутствием европейцев. Всем вам известно, что Европа сейчас переполнена желтолицыми работниками. На меры, предпринятые против них нашими, европейскими рабочими, было отвечено обычными убийствами миссионеров и купцов здесь. Но это были лишь отдельные случаи. И вот, я предвижу, как я уже не раз говорил и что считаю нужным, при данных обстоятельствах, повторить еще раз, что древний китайский дух вовсе не изменился и не исчез, и что близка страшная реакция против западного давления, уж слишком сильного, на китайскую империю, которую считали слабой только потому, что она уступчива. Я боюсь, что у нас плохо дают себе отчет о страшной силе этих многих миллионов людей, кишмя кишащих вдоль великих китайских рек…

– Какой же могут произвести отголосок в отдаленных местностях Джунгарии – события, взволновавшие жителей побережья Голубой и Желтой рек? – спросила Ковалевская, – Ведь, это были исключительно местные беспорядки, предсмертные судороги разлагающегося общественного строя, накануне возникновения нового!

– Затем, этот отлив номадов, на который указывает нам полковник, может иметь случайные, земледельческие причины, например – неурожай, голод! – поддержал Боттерманс. – Подвигаясь дальше вперед, мы сможем лучше разобраться во всем этом. Мы сильны, хорошо вооружены и не желаем ни с кем ввязываться в войну. Чего нам бояться? Надо двигаться вперед осторожно, но надо двигаться!

– Быть может, вы и правы, – заявил полковник, – но несомненно, что в тех областях, куда мы хотим миролюбиво проникнуть, происходят вещи, о которых мы имеем только смутное предчувствие. Что касается меня лично – я, как и фон Борнер, нахожу, что положение дел на Крайнем Востоке за последнее время странным образом осложнилось. Дойдем ли мы до назначенной цели? Или, быть может, придется повернуть назад?.. Я спрашиваю себя об этом и удивляюсь: если произошло что-либо новое, почему я вовремя не предупрежден? Еще восемь дней тому назад мы сносились посредством нашего телеграфного аппарата с русской почтой. В данный момент слишком большое расстояние и горы мешают нам пользоваться нашим аппаратом, но если бы случилось что-нибудь особенно важное и угрожающее нам, я не сомневаюсь, что на границу Джунгарской долины был бы выслан взвод казаков, и наш аппарат мог бы быть соединен с русским снова С другой стороны, нужно иметь в виду, что нас ждут в Кан-Су, где правит, как вам известно, могущественный вице-король, татарского происхождения, бывший в России офицером, оказавший России много услуг и теперь занимающийся введением культурных реформ в своем крае. Но я обязан вам сказать, что европейские державы, от которых я получил общие инструкции, не скрывали от меня, что Китай переживает новый кризис. Они также советуют мне крайнюю осторожность и возложили на меня обязанность, одновременно с изысканиями для прокладки железнодорожного пути, изучить политическое и экономическое положение внутренних областей, которые, до сих пор, отчасти избежали западного влияния, распространяющегося, главным образом, на побережные приморские провинции. Меня уверяют, что китайское правительство относится сочувственно к расширению влияния наших стран и готово нас поддерживать.

– Однако, кто знает китайцев и их непобедимую враждебность к нашим западным идеям, наша деятельность не должна представляться слишком простой и легкой, и я уже предвижу много препятствий, на которые наткнутся наши усилия. Вам известно, что Япония, после неудачи, которая низвела ее на несоответствующее её честолюбивым замыслам место «одного из желтых царств», покорилась обстоятельствам с фатализмом, свойственным восточной стране. Но я вовсе не удивился бы, если бы узнал, что она исподтишка подстраивает китайцев, усиливает их брожение, не нарушая с виду строжайшего официального нейтралитета и готова извлечь свою пользу из могущих вспыхнуть волнений!

– Все это так, – сказал Меранд, – но нам надо вернуться к сегодняшнему случаю, к этому вестнику, который известил меня о немедленной опасности… Что делать? Двигаться вперед? Отступать?..

– Вот, обождем возвращения Федорова и Усбека…

А пока будем настороже и пошлем наших туркменов на разведки… Утро вечера мудренее, и завтра мы двинемся туда, куда нам укажет Провидение…

– Да, и прогоним черные мысли, наслаждаясь чудными сумерками, предшествующими азиатской ночи! – закончила Ковалевская.

* * *

Солнце погружалось за горизонт над Джунгарским проходом. Широкий край его вырисовывался на пламенеющем небе, похожий на приплюснутый молодой месяц в грандиозной раме высоких гор джунгарских, Алатау и Тарбагатая.

Последние лучи, почти параллельные равнине, заливали огнем воды озера Эби-Нор. Вдали, на зубчатых вершинах сибирской горной цепи, снега были увенчаны огненными коронами, и вечерняя мгла, поднимаясь со степи, окутывала все более и более густой дымкой скаты, обращенные к востоку. Белесоватые крутизны Баро-Коро, возвышающейся на незначительном расстоянии над лагерем, горели огнем на черном пьедестале кипарисов и пиний, покрывающих её подножие. По равнине Тиан-шан-Пе-Лу, тянущейся без конца на восток, повеяло с гор свежестью, дышащею ночным покоем.

У подошвы плоскогорья пролегал китайский путь, прямой, как древние римские дороги, размеченный черными с желтым столбами. Далеко-далеко впереди чуть виднелись тонкие струйки дыма, служащие доказательством тому, что степь не пуста, что по ней раскинуты другие стоянки, отдыхают стада, стоят кочевые кибитки, и, быть может, бродят мародеры.

– Что там – помощь, или опасность? вымолвила Ковалевская. – Равнина спит, ничто не предвещает бури…

Боттерманс, поэт в душе, хотя и инженер, восхищенно созерцал молодую женщину, окруженную ореолом солнечного предзакатного сияния, отбрасываемого горой и равниной. Оба они, одинаково мечтательные и увлекающиеся, нечувствительно отдались во власть очарованию природы, подарившей их несравненным зрелищем. Ковров и Меранд смотрели на далёкие струйки дыма.

Повар миссии пришел доложить, что обед готов. Едва только он успел договорить, как послышался быстрый лошадиный топот с той стороны, где стояла палатка Меранда. Полэн, красный от досады, подбежал к ним.

– Господин капитан, велите на меня надеть кандалы… Я думал, что он спит… Я пошел пропустить рюмочку… А он трах!.. На лошадь и, через две секунды, и след его простыл!